Текст книги "Артефакт для Сталина"

Незадачливый кладоискатель

Крик петухов, солнечный луч, пробивающийся сквозь занавеску… Антон открыл глаза и вздрогнул: прямо на него смотрело мученическое лицо Христа в терновом венце, из-под которого стекали капли крови. Голова Христа-мученика, сделанная то ли из гипса, то ли из дерева и раскрашенная, висела прямо напротив кровати, свет из окна оживлял это изображение.

По дому уже разливался запах кофе и свежей выпечки – мадемуазель Бинош приготовила завтрак. «А ведь я во Франции!» – подумал Антон, раздвинув шторы и сладко потянувшись.

– А что, мадемуазель Бинош, – спросил он за завтраком, – вы давно здесь живете?

– Тут родилась, тут видно и помру.

– А не слышали ли вы что-нибудь насчет сокровищ тамплиеров? Говорят, они спрятаны где-то в замке.

– Ну, как не слышать, слышала. Ходит тут такая легенда. Местные ее поддерживают, – она ведь привлекает сюда туристов. Ну и чудики разные приезжают, пытаются копать, полиция их гоняет. А вот чтобы кто-то что-то нашел – такого слышать не приходилось. Вам кофе со сливками?

– Да, и с сахаром, если можно.

Мадемуазель Бинош одобрительно кивнула головой и кинула в чашку рафинад. А затем продолжила:

– Так что я вряд ли вам могу что-то рассказать. Но если вас это интересует, молодой человек, при мэрии есть библиотека, и там хранятся местные газеты. Можете там посмотреть. Городок у нас маленький, события случаются нечасто. Если вдруг что-то случилось, непременно в газету попадет. Это вон там, за собором, такой двухэтажный дом с большими окнами. Недалеко от муниципалитета.

Муниципальная библиотека была небольшая, но уютная. Посетителей в ней практически не было, кроме одного школьника, с видимой неохотой набивавшего реферат на ноутбуке.

Лет двадцать назад муниципалитет расщедрился на перевод библиотечных фондов на микрофиши, так что глотать пыль, листая подшивки старых газет Антону не пришлось.

В библиотеке хранились газеты, начиная со времен англо-бурской войны. В период с 1940 по 1944 годы выпускался только информационный листок, в котором печатались в основном распоряжения германских оккупационных властей. Здесь ведь были немцы, вспомнил Антон. Осенью 1944 года городок был освобожден американцами, тогда и возобновилось издание местной газеты «Ревю д’Вексин». Антон с интересом рассматривал фотографии шестидесятилетней давности. На одной жители городка с цветами и флагами встречали улыбающихся янки, позирующих на бронетранспортерах. На другой была изображена кучка испуганных женщин с коротко остриженными головами, и плакатиками «Я немецкая шлюха», которые жались друг к другу на борту грузовика… Война… Сколько человеческих трагедий…

– Так, а это уже интересно, – пробормотал Антон, заметив большой фельетон в газете, датированной ноябрем 1946 года, под названием «Незадачливый кладоискатель».

Автор фельетона с живописными подробностями и едким сарказмом повествовал о скандале, начавшемся в кабачке папаши Трюдо, а закончившемся в мэрии.

Завсегдатай кабачка Робер Лемуа, выпив лишнего, начал хвалиться перед посетителями, что нашел клад и потребовал бесплатного пива в счет будущего богатства. А полицейским, которые намеревались препроводить его домой, он объявил, что имеет для Президента Республики информацию чрезвычайной важности и потребовал отвести его к мэру.

Поднятому с постели недавно назначенному мэру, Обену Можеру, пришлось выслушать неожиданного посетителя. Мэр с удивлением узнал, что Лемуа уже несколько лет получает из городской казны жалованье за троих – как смотритель замка, как садовник и как экскурсовод. Это при том, что последние экскурсии здесь проводились еще до войны, а газоны и цветники возле замка пришли в полное запустение. А господин Лемуа, вместо того, чтобы исполнять свои обязанности, оказывается, все это время искал под замком мифическое «золото тамплиеров»! Воспользовавшись бесконтрольностью и злоупотребляя служебным положением, – негодовал автор фельетона, – нерадивый садовник прорыл под фундаментами главной башни траншею, чем, несомненно, нанес ущерб культурному достоянию Республики. Тщетно Лемуа уверял мэра, будто нашел подземелье с сундуками, доверху наполненными золотом. Все это, конечно, было пустой фантазией или болезненной галлюцинацией. В конце фельетонист пел панегирик мудрости и дальновидности мэра, который на следующий же день уволил незадачливого кладоискателя и прекратил финансирование из городского бюджета расходов, связанных с замком, поручив присмотр за его территорией полиции. А сэкономленные средства направил на восстановление водопровода, взорванного немцами при отступлении.

Следующая статья, касающаяся раскопок в замке, была датирована июнем 1961 года, когда в Жизор прибыла группа парижских специалистов, обследовавших территорию замка. Насколько понял Антон, эти специалисты даже и не пытались проверить сообщение несчастного Лемуа или проникнуть в найденные им подземные помещения. Они были озабочены главным образом устойчивостью главной башни и состоянием холма, на котором она расположена. В результате проведенного обследования было решено засыпать вырытые Лемуа пустоты грунтом и забетонировать фундамент башни. В статье также говорилось, что министерство культуры наложило запрет на проведение каких-либо археологических или иных исследований в Жизорском замке.

Странно! Ну ладно в послевоенные годы – тогда не до того было. Но в шестидесятые-то? Если есть информация об обнаруженных сокровищах, пусть и из не слишком достоверного источника, – почему бы эту информацию не проверить? И средства есть, и специалисты есть, и препон никаких – сам министр культуры Андре Мальро экспедицию курирует. И нате вам – даже не пытались ничего проверить, даже по маршруту «незадачливого кладоискателя» не прошли – завалили, забетонировали, наложили запрет на раскопки. Видать, кому-то было очень невыгодно найти то, что там могло быть спрятано!

Больше ничего заслуживающего внимания Антон в газетах не нашел. Интерес в «золоту тамплиеров» всплывал время от времени – статьи на эту тему появлялись в середине семидесятых, и в конце восьмидесятых, и в девяностые годы, однако они, как правило, лишь на разные лады перепевали то, что он прочел ранее. Пару раз сообщалось об отклонении заявок на проведение археологических раскопок в замке со ссылкой на совместную инструкцию министерства культуры и комитета охраны памятников от 1961 года.

Закончив с газетами, Антон спросил у библиотекаря план замка.

Порывшись в архиве, библиотекарь смог предложить Антону чертеж, выполненный в наивной и декоративной манере, характерной для XVII века, а также точный топографический план второй половины XIX столетия, на котором был подробно изображен рельеф местности. Он даже любезно предоставил лист кальки, чтобы можно было снять копию плана.

– Геодезическая съемка в замке проводилась последний раз в шестьдесят первом, – сказал он, – но все материалы были изъяты правительством.

Поблагодарив библиотекаря за оказанную любезность, Антон поинтересовался, не знает ли он среди местных жителей неких Лемуа.

– Лемуа, Лемуа, – задумался библиотекарь. – знакомая фамилия… Но среди читателей что-то таких не припомню.

На всякий случай он порылся в библиотечной картотеке, после чего с выражением сожаления вынес вердикт:

– Точно нет.

Потом, немного подумав, хлопнул себя по лбу:

– Постойте, да не того ли Лемуа вы имеете в виду, который якобы обнаружил сокровища тамплиеров? Так после того, как его выгнали с работы, он уехал из города, а потом, говорят, совсем спился.

– И никаких родственников у него не осталось?

– Никаких. А впрочем… погодите ка… А, вот! Мадлен Сароян, в девичестве Лемуа. Кажется, она племянница того самого Лемуа. Проживает на улице Эйнштейна, это в северной части города. Давайте я запишу адрес. Но предупреждаю, у нее сложный характер.

Нет, все-таки положительно мне везет – подумал Антон, и усмехнулся про себя: Надо же – улица Эйнштейна…

Улица Эйнштейна

– Чего надо? – неприветливо рявкнул домофон, – Ничего не покупаю, никому не подаю!

– Извините, мадам Сароян, я к вам по другому вопросу.

– Журналист что ли? Тогда лучше сразу убирайся, а то сейчас собак спущу.

Только известие о том, что он простой турист из России, смягчило сердце старой грымзы.

– О, русские такие щедрые. Вчера приходил ко мне тоже один русский, принес большую бутылку русской водки и банку икры. Сам со мной выпил. Там еще много водки осталось, не желаете составить мне компанию?

Когда мадам немного развезло, она пустилась в откровения. Оказалось, жизнь у нее была не сахар, а все из-за дяди Робера. Ее травили соседи и доставали журналисты, особенно тяжело стало, когда умер муж, и она осталась одна – компанию ей составляли только два здоровенных ризеншнауцера.

Мадам Сароян показала Антону семейные фотоальбомы, долго рассказывала о своем детстве. Несмотря ни на что, она любила дядю Робера и жалела его.

– Они все принимали его за чокнутого… А он вовсе не был чокнутым! Он действительно нашел подземное хранилище под замком. Если бы эти придурки из муниципалитета его послушали, они бы все нашли, и он был бы героем. Он хотел передать сокровища Республике. А они с ним так обошлись…

– Говорят, он уехал из города…

– Ну да, после того, как они с ним так поступили, он не мог здесь оставаться. Он жил какое-то время в Париже, потом еще где-то. Наконец, познакомился с одним писателем и рассказал ему все. А тот писатель потом написал книгу, да не одну, и прославился, заработал на этом много денег. А Роббер не получил ничего! Вот вам и справедливость. Ну, конечно, дядя стал пить. Ну а кто бы тут не запил? Столько лет искать, копать, рисковать жизнью, наконец, найти несметные сокровища – и из-за каких-то идиотов всего этого лишиться и сделаться посмешищем. Каково это?

– Мне очень жаль вашего дядю. Я хотел бы восстановить его честное имя. Может быть, мне удастся написать о нем статью и доказать, что он был прав. Но без вас мне не справиться. Вы должны мне помочь.

– Чем я могу помочь? Я все рассказала. Все, что знаю.

– А не сохранилось ли у вас от дяди каких-нибудь документов, может быть писем, чертежей?

– Нет, ничего такого… Разве только его дневник. Там что-то было начерчено или нарисовано. Я в этом не понимаю. Вот и вчерашний русский тоже дневником интересовался. Так я его нашла в старом чемодане. Там кое-какие дядины вещи и бумаги. И, кажется, вот тут на комоде и положила. Странно, а теперь нигде не вижу. Где же он мог быть?

– Что за русский? Как он выглядел?

– Ну как, бравый такой, выправка военная. Немолодой. О-очень галантный мужчина. Руку мне целовал! Да мне в жизни никто рук не целовал, даже Сароян! Ах, какой мужчина! Неужели он спер дневник-то? Ты смотри, что творится! Никому верить нельзя! А может, это ты спер? А? То-то ты мне сразу не понравился, прощелыга!

– Простите, мадам, как я могу обидеть такую очаровательную женщину? Скажите, а в чемодане точно больше ничего не было? Вы сказали – там были бумаги.

– Бумаги? Ну да, был рулон плотной такой бумаги, я сначала думала – картина, а там просто было что-то начеркано, какие-то линии. Ну, ту я на папильотки использовала, что добру пропадать? Хорошая была бумага.

– И больше ничего?

– Нет, ну там еще рулончик остался, как это называют… ну, в старые времена ее еще машинистки использовали… угольная бумага кажется?

– Ле папье карбон? Копирка?

– Ну да, только синяя. Эта никуда не годилась. Хотела выбросить…

– И что? Выбросили?

– Да нет, лежит пока. Все-таки, память…

– А можно взглянуть?

– Можно. Только сам принеси. Вон там, в соседней комнате, на плательном шкафу. Большой такой чемодан, фибровый – видишь?

– Да. Ух, тяжелый!

– Да, раньше на совесть делали, не то что сейчас.

В чемодане оказалось старое тряпье, а также лежали потертые деревянные и металлические линейки, рейсшины, транспортиры, карандаши. Сбоку действительно был рулончик фиолетовой копирки. Когда Антон его развернул, сердце его затрепетало: на просвет на фиолетовой поверхности были видны линии чертежа, условные знаки и надписи. В углу даже была стрелочка с направлением «Юг-Север». Неужели это чертеж того подземного хода, которым Лемуа добрался до тамплиерских сокровищ? Нужно обязательно заполучить эту бумагу!

Больше в чемодане не было ничего интересного, кроме, разве, одной выцветшей фотографии, на которой Лемуа был изображен стоящим с мотком веревки и киркой в руке у какой-то стены, под которой в поросшем травой земляном откосе темнело отверстие.

Антон со своими находками вернулся в гостиную.

– Это ваш дядя? – спросил он, указывая на фотографию.

– Он самый.

– А можно, я возьму эту фотографию? Возможно, она пригодится, когда я буду делать фильм о мсье Лемуа.

– А возьми. У меня в альбоме много его снимков. И копирку можешь взять, если хочешь. Только давай с тобой выпьем, помянем светлой памяти раба божия Робера Лемуа! Земля ему пухом!

Осушив стакан, мадам Сароян впала в задумчивость, и некоторое время сидела, уставившись в одну точку и кивая каким-то своим мыслям. Потом взгляд ее сфокусировался на Антоне.

– А ты кто такой? – с удивлением спросила она – Что ты тут делаешь? А ну, убирайся из моего дома! Или давай выпей со мной.

– Спасибо, но мне уже пора. Да и вам, кажется, уже хватит.

– Ну, тогда катись. А я еще выпью. Русская водка – это не какой-то вонючий кальвадос! Вот и Сароян, покойник, тоже ее предпочитал.

– Ну я пойду, пожалуй, – сказал Антон, пробираясь бочком мимо захмелевшей старухи, – благодарю за теплый прием. Провожать не надо.

– Да я и не собиралась. Сам дойдешь. Слышь, ты завтра приходи, ага? И выпивки принеси. Поклянись святым Гервасием!

– Да, мадам! Оревуар! Желаю приятно провести время!

– Ага, и тебе бонсуар.

Темная карта

– Ну, как успехи? – встретила его Мадина. – Ого, где это ты так нализался?

– Ты не поверишь, – ответил Антон, – я пил с племянницей человека, нашедшего золото тамплиеров!

– Вы мужчины такие хвастуны, когда выпьете, – парировала Мадина. – Голоден?

– Как волк.

– А что это у тебя?

– Карта сокровищ!

– А можно посмотреть?

– Смотри! – великодушно разрешил Антон и разложил кальку с копией карты замка прямо на полу.

– Ух ты! И где тут сокровища?

– Думаю, где-то здесь, – он ткнул пальцем в восьмигранник, изображенный в центре плана.

– А я тоже кое-что нашла! – кокетливо сказала Мадина.

– Да? И что же? – спросил Антон, и остолбенел: в руках Мадины появилась… его шкатулка! – Где ты ее взяла? Ты рылась в моих вещах?

– Ну, я просто хотела погладить твои рубашки, – ты ведь их даже не выложил из рюкзака…

– Знаешь что, – запальчиво произнес Антон, – Если я согласился пожить в доме твоей подруги, это не дает тебе права… Короче, давай договоримся: ты никогда больше так не поступаешь! И не заходишь в мою комнату без разрешения! Иначе я тотчас перееду в гостиницу.

– Да ладно, не злись, – с лукавой улыбкой сказала Мадина. – Я ж ничего такого… Просто хотела помочь. Так что это?

И правда, подумал Антон, – девушка хотела помочь, без всякой задней мысли, рубашки вон погладила. А я…

– Ладно, раз ты уже все равно в курсе… Короче, в шкатулке – ключ к этой карте! Только я пока не знаю, как этот ключ повернуть.

– Как интересно. Дай-ка. – Мадина взяла шкатулку и принялась ее крутить и трясти. – Не открывается!

– Там есть секрет, – сказал Антон, – вставь вот тут, сбоку, четыре пальца и легонько поверни против часовой стрелки.

– Ой, открылась. Но там ничего нет! Ты меня обманываешь – там нет ключа! Пусто! – Мадина перевернула шкатулку и потрясла её. От этого внутренняя деревянная часть шкатулки упала на пол.

– Стой! Ты что делаешь? – Антон попытался выхватить шкатулку из ее рук. Мадина инстинктивно попятилась от него, пытаясь отгородиться за спинкой массивного кресла. Вдруг глаза ее округлились, и, издав оглушительный визг она впрыгнула ногами на кресло.

– Мышь! Там мышь! – закричала она, и ее крик слился с металлическим звоном ударившейся об пол и разлетевшейся на куски шкатулки.

Антон, в тщетной попытке подхватить падающую шкатулку, опустился на пол и схватился за голову руками.

– Что ты наделала!

Осознав масштаб причиненных разрушений, Мадина медленно опустилась на сиденье кресла, все еще не решаясь ступить на пол, и пробормотала:

– Прости меня! Но там правда была мышь.

Антон, удрученно молчал, глядя на осколки артефакта.

– Кис кесе? – удивленно воззрилась на них мадемуазель Бинош, пришедшая на звук и крики.

– Здесь мыши! – с ужасом указывая в угол комнаты, сказала Мадина.

– Это старый дом. Здесь живут мыши, – невозмутимо сказала мадемуазель Бинош. – Надеюсь, у вас все в порядке, молодой человек? Почему вы на полу?

– Да, да, – рассеянно ответил Антон и стал собирать бронзовые фрагменты с пола, – ничего страшного, извините.

– Тогда через четверть часа жду вас к столу, – сказала невозмутимая мадемуазель Бинош.

Немного оправившись от шока, Мадина решилась, наконец, спуститься на землю, то есть на пол, и стала помогать собирать осколки.

– Смотри как странно, – сказала она, – шкатулка металлическая, она по определению не могла разбиться, разве что развалиться на несколько прямоугольников и крышку. А здесь – фрагменты неровной формы, причем они ведь не отколоты! Они просто были соединены вместе. Значит, их можно сложить вновь, как было.

– Кажется, ты права. Вот эти пазы и выступы у них на торцах – с их помощью они и соединялись.

– Это очень похоже на…

– На пазлы?

– Именно!

– Тогда нам лучше подкрепиться. Думаю, нас ждет бессонная ночь.

– Боюсь, что и не одна.

После ужина все подобранные с пола детали были размещены на большом столе в гостиной, и Антон с Мадиной уселись их собирать. Два прямоугольника, составлявших боковые плоскости шкатулки, сложить оказалось нетрудно. Однако при этом не все пазы и выступы оказались задействованы. Мадина попробовала вставить в паз на краю уже собранного прямоугольника другую бронзовую пластинку – и она туда вполне удовлетворительно вписалась. Тогда они попытались приладить друг к другу и другие кусочки. Это не сразу, но удалось. Перед ними на столе стала возникать странная плоская фигура неправильной формы, на которой были прочерчены какие-то борозды и значки. Это действительно было похоже на игру в пазлы, только с непредсказуемым результатом.

Было уже далеко за полночь, когда Антон с Мадиной нашли места для всех фрагментов шкатулки, за исключением деталей запорного механизма, которые они отложили в сторону. Впрочем, на одной из бронзовых деталей было углубление в форме стрелки, точно совпавшее с одной из деталей запорного механизма, тоже имевшей вид стрелки. Были на фигуре и еще два примечательных знака: на одном ее конце – круглое углубление, в нем – изображение креста, а на другом конце – такое же углубление с изображением черепа.

Антон долго рассматривал получившуюся затейливую фигуру, отдаленно напоминавшую те, что выкладывают игроки в домино, только эта фигура имела кроме прямых линий и углов еще и закругленные.

Что же это могло означать?

Но было уже слишком поздно, да и голова побаливала от выпитого у мадам Сароян…

Снилась ему, надо сказать, всякая дичь. Сначала над ним порхал темный силуэт большой птицы, вроде ожившей тени. Потом эта тень упала на землю, но при этом рассыпалась на множество осколков. Откуда-то выскочила большая жирная крыса с колючими глазками, и начала бегать по этим осколкам, точнее – по кусочкам тени, лежащей на пыльной поверхности, а длинный противный крысиный хвост оставлял на пыли извилистые борозды и завитушки.

Потом из этих кусочков тени непонятным образом вдруг появилась неопрятная старуха в допотопном чепце, похожая на мадам Сароян. Старуха держала веером три карты, и приговаривала: Летруа лесепт лаз! Летруа лесепт лаз!1313
  Le trois, le sept, l’as – тройка, семерка, туз


[Закрыть]. Вдруг вместо трех карт в ее руках оказалась полная колода, которую она перелистала не хуже профессионального крупье, так что карты, одна за одной, с шелестом перелетели дугой из одной руки в другую. В воздухе эта череда карт превратилась в змею, которая спиралью закрутилась вокруг его пояса, сжимая свои петли все туже и туже. А он, не в силах дотронуться до нее руками, с ужасом взирал, как его охватывает эта змея.

Тут старуха в чепце сунула оказавшуюся уже у нее замусоленную колоду ему чуть ли не под нос. Дрожащей рукой Антон вынул из колоды карту и подал старухе. Та, даже не взглянув, зловеще прошептала: Ля карт сомбр!1414
  Темная карта (фр.)


[Закрыть] Тебе выпала темная карта! – и зашлась дьявольским хохотом, как в старинных ужастиках. Затем эта нелепая сцена озарилась яркой вспышкой, старуха, и змея, вновь ставшая вереницей карт, опять сделались осколками тени, точнее – их негативами, которые на фоне тьмы казались белесыми лоскутками, и завертелись в тошнотворную воронку, которая исчезла с громовым раскатом. А безумное эхо все повторяло: тебе выпала темная карта…