Текст книги "Дарий"

Глава девятая
Заговор

Эта страна называлась Элам. Однако со времени персидского господства за ней укрепилось другое название – Сузиана: от главного города эламитов – Суз. Впрочем, коренных жителей этой страны персы чаще всего называли киссиями. Племя киссиев издавна населяло равнинную часть Элама.

Горный Элам, расположенный южнее Мидии и соседствующий с ней, был непригоден для земледелия. Населявшие его племена занимались охотой и скотоводством, еще они славились воинственностью и за проход по своей территории взимали дань даже с персидских царей.

Равнинный Элам, ограниченный с северо-востока горными вершинами, с юга – водами Персидского залива, a с запада – рекой Тигр, славился хлебными нивами, садами и виноградниками. Процветало здесь и коневодство. Горы закрывали путь холодным ветрам, а близость моря смягчала знойное дыхание месопотамских полупустынь.

Город Сузы, расположенный на реке Хоасп, был огромен. Городские кварталы, не обнесенные стенами, сливались с парками и садами предместий.

После тесных улочек Пасаргад Сузы показались Дарию зеленым раем, где теплый ветер разносит по округе не множество мелких песчинок, а сочный аромат густой листвы, плавный шум которой был слышен всюду.

Дворец Отаны стоял на городской окраине, скрытый со всех сторон густыми рощами, где свободно бегали зайцы, антилопы и олени. Лесные насаждения были окружены широким и глубоким рвом, наполненным водой из Хоаспа. Сразу за рвом теснились усадьбы знати, обнесенные высокими глинобитными дувалами.

Во время пути от Пасаргад до Суз Дарий краем уха слышал обрывки разговоров о том, как лучше всего расправиться с магами-самозванцами. Споры об этом не прекращались ни на стоянках, ни в дороге. Особенно усердствовал Интаферн, который настаивал на нападении на магов прямо во дворце. Против этого были Аспатин и Мегабиз. Гистасп чаще выступал примирителем всех троих, ибо дело иной раз доходило до брани и взаимных оскорблений.

Дария Гистасп не привлекал к этим спорам и даже всячески старался оградить от них.

То же самое было и в Сузах.

Дарий жил в одних покоях с отцом, но тот не брал его с собой на тайные совещания, хотя и не скрывал от сына истинных намерений заговорщиков. Дария это обижало. Он не раз пытался вызвать отца на серьезный разговор, чтобы убедить его в том, что ему не меньше Интаферна хочется покарать убийц Бардии.

Ответ Гистаспа был неизменным:

– Я не оставлю тебя в стороне, сын мой. Жди своего часа!

В распоряжении Дария были слуги и евнухи сузийского сатрапа, которые показывали ему местные красоты и сопровождали в конных прогулках по широким тропинкам парка, на городских улицах и в толчее базаров.

Каждый вечер Дарий ложился спать, переполненный впечатлениями от увиденного. Нечто подобное он уже испытал, побывав в Вавилоне и в городах далекого знойного Египта.

Однажды в один из вечеров Гистасп привел сына в комнату, разделявшую их спальни, усадил в низкое кресло и попросил выслушать, не перебивая. Серьезность отца передалась и Дарию, почувствовавшему приближение чего-то значимого и неизбежного.

– Когда Кир Великий двинулся в поход на массагетов и уже собирался переправлять войско через реку Яксарт, в ночь перед переправой ему приснился странный сон, – начал Гистасп тоном человека, открывающего тайну. – Царь увидел во сне тебя, сын мой. Ты стоял с крыльями на плечах, причем одно крыло осеняло Азию, а другое – Европу. И на голове у тебя была прямая тиара.

Царь посоветовался со жрецами-предсказателями, и те сказали, что сон этот предвещает ему скорую гибель. Царство же перейдет к юноше, увиденном Киром во сне, который будет властвовать не только над Азией, но и над Европой.

Выслушав жрецов, Кир позвал меня и приказал, чтобы я вернулся в Персиду. Мне было велено взять тебя под стражу. Царь собирался решить твою участь после войны с массагетами. Но он нашел свою смерть в битве с ними. Таким образом, половина вещего сна сбылась. Наступает черед другой половины.

Гистасп умолк и пристально посмотрел на сына.

Дария охватила дрожь. По силам ли ему быть царем столь обширной державы?

– О божественном предопределении, увиденном Киром во сне, знаем сегодня лишь я и ты, сын мой, – сказал Гистасп. – Из тех жрецов-толкователей в живых не осталось никого, это к лучшему. Вот, Дарий, теперь ты знаешь, почему я взял тебя с собой.

– Неужели твои сообщники готовы уступить мне царский трон? – растерянно промолвил Дарий, взирая на отца.

– Наши сообщники, – поправив сына, Гистасп отрицательно мотнул головой. – Никто из них добровольно не уступит царскую тиару ни мне, ни тебе. Каждый надеется примерить ее на себя, если заговор удастся и маги будут умерщвлены.

– Я не понимаю, отец… – пробормотал Дарий. – А как же божественное предопределение?

– Боги предрекают тебе в будущем царскую тиару, сын мой, – назидательно проговорил Гистасп. – Но это не означает, что ты должен пребывать в праздном ожидании. Воцарение, сын мой, это часто игра со смертью, где не существует правил. Путь к трону иной раз ведет по телам врагов и друзей, ставших врагами. Здесь мало одной храбрости и умения владеть оружием, нужно еще обладать хитростью и жестокостью. Ничего, Дарий. Я помогу тебе: ты будешь царем.

* * *

Заговорщики решили осуществить свой замысел во время праздника в честь Митры: во дворце по такому случаю намечалось шумное застолье. Атосса обещала через преданных ей евнухов известить заговорщиков, в какие покои отправится на ночь царь-самозванец, а в какие – его брат. За время, оставшееся до праздника, Гистасп успел встретиться с Ардиманишем и склонить его к заговору. Ардиманиш пользовался доверием братьев и мог беспрепятственно передвигаться по дворцу.

Гобрий убедил участвовать в заговоре своего друга Гидарна, который командовал войском, размещенным в Сирии и Финикии. В случае неудачи заговорщики рассчитывали с помощью Гидарна бежать из Азии на финикийском корабле.

Порознь добравшись до Экбатан, заговорщики собрались все вместе в доме сестры Отаны и еще раз обсудили план действий. Каждый взял с собой несколько верных слуг, которые должны были дожидаться своих господ неподалеку от дворца, держа наготове лошадей.

Аспатину пришлось остаться в Сузах, поскольку за его голову магами была обещана награда и его легко могли опознать в Экбатанах.

– Если наш замысел сорвется, вряд ли кому-нибудь удастся уйти живым из дворца, – сказал Ардиманиш, который знал, сколь многочисленна дворцовая стража. – Самое лучшее, это спрятаться во дворце. Я знаю несколько укромных мест. Там нас не скоро отыщут.

– Но все-таки отыщут? – опасливо поинтересовался Мегабиз.

– Конечно, – без колебаний ответил Ардиманиш. – Мы же не мыши и не бесплотные тени. Поэтому лучше, чтобы все прошло удачно. После убийства магов начнется суматоха, во время которой ускользнуть будет легче всего.

– Я же говорил, что нужно было привести в Экбатаны отряд воинов из Сирии, – мрачно заметил Гидарн. – В трудную минуту можно было бы рассчитывать на копейщиков и щитоносцев, а не на горстку слуг.

– Мы это уже обсуждали, Гидарн, – сдерживая раздражение, сказал Отана. – Отряд воинов, хоть конный, хоть пеший, невозможно привести в Экбатаны незаметно. Я уверен, у магов-самозванцев по всей Мидии имеются соглядатаи. Полагаться мы можем лишь на свои силы и еще на удачу.

– Нас могут разоружить при входе во дворец, – промолвил Гидарн, которому все меньше нравилась эта затея.

– Ничего, – сказал Ардиманиш, – у меня есть ключи от оружейной комнаты.

– А не могут ли евнухи Атоссы как-то помочь нам? – спросил Гидарн.

– Не знаю, – Ардиманиш пожал плечами. – Об этом Атосса ничего не говорила.

– Скажи, Ардиманиш, а хороша ли собой Атосса? – с похотливой улыбкой спросил Интаферн. – Ты ведь часто видишь ee.

Ардиманиш ответил с усмешкой человека, падкого на женщин и знающего в них толк:

– Атосса недурна, но совершенно лишена обаяния. Другое дело, ее сестра Артистона…

Гистасп прервал Ардиманиша:

– Полагаю, друзья, не следует обсуждать это здесь и сейчас.

– Вот именно, – согласился Отана. – У нас будет время поговорить о красоте дочерей Кира, когда дело будет сделано.

– Если мы останемся живы, – пробурчал Гидарн себе под нос.

Не имея за спиной преданного войска, он чувствовал себя все более неуверенно.

Итог совещанию подвел Гобрий:

– Не о собственной выгоде следует думать, друзья, но о том, чтоб умертвить магов любой ценой, даже ценой своей жизни. Речь идет о спасении державы Кира. Это дело нашей чести, ибо никто, кроме нас, не осуществит эту справедливую месть. Пусть нас мало, зато мы прозрели и знаем истину, в то время как все вокруг пребывают в незнании. Помолимся же светлым богам-язата и ляжем спать, чтобы утром удача была с нами…

На ночь Отана повелел слугам запереть все двери, опасаясь, чтобы кто-нибудь из заговорщиков не сбежал под покровом тьмы.

Глава десятая
Убийство в крепости Сикайавати

Рано утром Ардиманиш отправился во дворец, чтобы как обычно представить царю донесения соглядатаев, поступившие со всех концов царства, и поведать о настроениях жителей Экбатан перед началом праздника. Кроме того, Ардиманиш прихватил с собой список знатных гостей, которые приехали, чтобы поприветствовать царя и вручить ему подарки, как было издавна заведено в этот день.

Заговорщики, одетые в роскошные праздничные одежды, с нетерпением ожидали возвращения Ардиманиша, чтобы вместе с ним идти на прием.

За завтраком все, борясь с волнением, выпили вина.

Поскольку ожидание затягивалось, заговорщики начали проявлять беспокойство.

– Ну где он? – то и дело восклицал Гидарн, бегая по комнате, как зверь в клетке.

Ему никто не ответил, ибо всех мучил тот же вопрос.

Интаферн, развалясь в кресле, был занят тем, что вытаскивал из ножен до половины голубоватый клинок своего акинака и ударом ладони вгонял его обратно. Сидевший напротив Мегабиз лениво взирал на однообразные движения Интаферна.

Гобрий, закинув ногу на ногу, поигрывал носком сафьянового башмака с серебряной застежкой. Его взгляд, устремленный в пространство, был задумчиво-сосредоточен. Рядом с ним сидел Гистасп, прислонившись затылком к деревянной колонне, поддерживающей кровлю. Он глядел в потолок, разделенный стропилами и поперечными балками на одинаковые квадраты.

Отана стоял у окна, выходившего во внутренний двор.

Дарий, не в силах бороться с обволакивающей его дремой после бессонной ночи и выпитого вина, прикорнул в уголке на стуле, упершись лбом в ладонь согнутой руки. Мучительное волнение вдруг сменилось полнейшим безразличием.

Наконец прибыл Ардиманиш, и комната наполнилась громкими раздраженными голосами.

Гидарн требовал, чтобы тот выкладывал начистоту, почему так долго отсутствовал.

– Ты наверняка заодно с магами! – наступал на Ардиманиша Гидарн. – Что, приготовил для нас ловушку?

– Это неспроста. Это подозрительно, – вторил Гидарну Мегабиз. – Надо допросить тебя как следует. Может, ты вознамерился нашими головами купить себе милость у магов!

Ардиманиш пытался что-то объяснять, но ему не давали сказать слово.

Гидарн держал его за одну руку, Мегабиз – за другую: оба хотели уличить Ардиманиша в измене.

– Признавайся, с кем ты? – угрожающе промолвил Интаферн, вынимая из ножен акинак. – С нами или с магами? Говори, пока я не отрезал тебе язык!

Вмешался Отана. Он растолкал обидчиков Ардиманиша и сказал спокойным голосом:

– Мы извелись от ожидания, друг мой. А тебя все нет и нет, что случилось?

– И не вздумай лгать! – пригрозил Интаферн.

Гистасп оттеснил Интаферна и ободряюще кивнул Ардиманишу:

– Не слушай Интаферна. Он просто не выспался.

Гобрий в это время успокаивал Гидарна, который твердил, что им всем нужно спасаться бегством, пока не поздно.

– Магов нет во дворце, – Ардиманиш в изнеможении рухнул на стул. – Я разговаривал с дворецким, с патизейтом[49]49
  Патизейт – букв. «надзиратель царского дома».


[Закрыть] и с начальником стражи. Все говорят одно и то же: царь и хазарапат перед самым восходом солнца сели на коней и уехали на Священную гору. И когда вернутся – неизвестно.

– Все ясно, – Мегабиз ткнул пальцем в Ардиманиша. – Ты предупредил магов заранее, и они скрылись.

– Я предчувствовал это, – гневно воскликнул Гидарн. – Мы доверились негодяю!

– Отдайте мне Ардиманиша! – выкрикнул Интаферн.

– Тихо! – Гистасп оглядел всех грозным взглядом. – Если бы Ардиманиш нас предал, он не явился бы сюда один. Мы теперь сражались бы с дворцовой стражей, либо уже лежали бы обезглавленные.

В наступившей тишине Гистасп вновь обратился к Ардиманишу:

– По-твоему, куда могли отправиться маги?

– Я знаю, куда они отправились, – ответил Ардиманиш. – Я узнал это от Атоссы. Маги в крепости Сикайавати, они намерены оставаться там до окончания праздника.

– Что же подвигло их на это? – спросил Отана.

– Обычная предосторожность. Гаумата полагает, что чем меньше его брат будет общаться с людьми, лично знавшими Бардию, тем лучше.

– А как же гости? – удивился Гобрий. – Ведь они собрались, чтобы поприветствовать царя и вручить ему свои подарки.

– Гостям будет объявлено, что царь отправился на Священную гору, чтобы в этот торжественный день помолиться Солнцу за благополучие всех персов и мидян. Дары, привезенные царю, можно будет вручить патизейту. Собственно, и в присутствии царя любые приношения вручаются ему же.

– Что будем делать? – громко спросил Отана, обращаясь ко всем.

– Самое лучшее – это разойтись, – заявил Гидарн. – Не ехать же нам за магами в Сикайавати!

– А почему бы и нет? – подал голос Дарий.

Все изумленно обернулись. Никто из заговорщиков не воспринимал всерьез сына Гистаспа, полагая, что он ввязался в это дело, повинуясь воле отца.

Гидарн презрительно усмехнулся, давая этим понять, что на столь нелепый вопрос ответа не требуется.

– Юноша, можешь дремать дальше, – с ехидцей бросил Интаферн. – Твоего мнения здесь никто не спрашивает.

У Дария щеки вспыхнули огнем. Он резко вскинул голову: в его глазах был вызов.

– Атосса призывает нас действовать, – как бы между прочим вставил Ардиманиш.

– Глупая женщина! – обронил Гидарн. – Что она в этом смыслит!

– Я думаю, нам нельзя отступать, – заговорил Гобрий. – Пусть в Сикайавати, но мы должны добраться до магов. Нынче в Экбатанах собралась почти вся персидская знать – это удобный момент, чтобы объявить о магах-самозванцах.

– О смерти магов-самозванцев, – сделал поправку Гистасп.

Отана переглянулся с Гистаспом и понял его без слов.

– Клянусь Митрой, нам надо попытаться, – сказал он. – Маги уверены, что они в полной безопасности, находясь в крепости. Нужно воспользоваться их беспечностью.

– Ты сошел с ума, Отана! – вырвалось у Гидарна. – Как ты можешь поддаваться на призыв глупой женщины! В Сикайавати находится преданный магам гарнизон из семисот воинов. Нам не одолеть их, даже если с нами будет сам Вэрэтрагна![50]50
  Вэрэтрагна – древнеперсидский бог победы.


[Закрыть]

– Вэрэтрагну нам заменит хитрость, – промолвил Отана, в раздумье прищурив свои большие продолговатые глаза.

– Гидарн прав, – отозвался Мегабиз, – это бессмысленная затея.

– Атосса, случаем, не подсказала тебе, как нам ввосьмером расправиться с целым гарнизоном крепости? – язвительно спросил у Ардиманиша Интаферн. – А то, давайте, спросим у Дария.

Гистасп, не обращая внимания на Интаферна, заговорил с сыном:

– Ты слышал вопрос?

Дарий молча кивнул.

– Что ты можешь ответить?

– Я знаю, что надо делать, отец.

– Говори. Мы слушаем тебя.

– Нужно послать меня в Сикайавати под видом гонца, – сказал Дарий, волнуясь. – Я скажу магам, будто в Экбатанах началось восстание, что среди знатных персов, собравшихся в царском дворце, распространилась весть о смерти Бардии. Скажу, что стража разбежалась, и в городе царит неразбериха. Затем, следом за мной в крепости объявится Ардиманиш, который подтвердит мои слова. Вместе с Ардиманишем прибудете все вы, готовые сражаться за истинного сына Кира. Таким образом все мы проникнем в крепость, и во время совета, который маги непременно соберут, мы осуществим задуманное.

– А как мы потом выберемся из крепости? – поинтересовался Гидарн. – Ведь ворота крепости нам никто не откроет без приказа магов, что же мы станем делать?

Поскольку Дарий растерянно молчал, за него ответил язвительный Интаферн:

– Сын Гистаспа хочет сказать, что после свершения справедливого возмездия всем нам придется доблестно сложить головы в неравной схватке. Разве можно думать о собственной жизни, когда речь идет о спасении Персидской державы!

Тон Интаферна не понравился Отане.

– Зачем ты влез в это дело, Интаферн, если не готов к самопожертвованию? – проговорил он с осуждением. – Разве не ясно было с самого начала, что задуманное нами чревато смертельным исходом? Еще в Сузах мы все единодушно высказывались за то, что ради высокой цели можно пожертвовать собой. Теперь же выясняется, что кое-кто слишком дорожит своей жизнью.

Отана осуждающе посмотрел на Гидарна.

Тот смущенно пробормотал:

– Мы же не договаривались безусловно пожертвовать собой ради цели. В Сузах нами обговаривались возможности и бегства.

– Главное – это убить магов, – подытожил Отана, – а уж потом будем думать о спасении. Я полагаю, отступать от задуманного не следует. Кто со мной не согласен?

Гидарн промолчал, было видно, что в нем происходит внутренняя борьба.

Ардиманиш нервно кусал губы. Он не возражал Отане, не желая показаться трусом.

Интаферн, задетый упреками, тоже хранил молчание, поигрывая рукоятью акинака.

Мегабиз помалкивал, глядя на Интаферна.

– Прекрасно, Отана, – улыбнулся Гистасп, – с тобой все согласны. Это еще раз подтверждает, насколько бесстрашны и самоотверженны собравшиеся здесь люди.

– Значит, принимаем предложение Дария? – спросил Гобрий.

Отана предложил еще раз все обсудить и ближе к вечеру начать действовать.

– Быть может, в темноте кому-то из нас удастся вырваться из крепости, – добавил он.

В обсуждении принимали участие главным образом Отана, Гобрий и Гистасп.

Дарий из уважения к старшим молчал, он и так был польщен тем, что заговорщики одобрили его замысел.

Неожиданно пришел раб и сообщил, что у дверей дома стоит евнух, прибывший из дворца.

Отана велел впустить его.

Это был Артасир.

Ардиманиш сразу узнал его и спросил о цели приезда.

Евнух невозмутимо поведал, что он здесь по воле царицы.

– Храбрые мужи, я пришел помочь вам расправиться с самозванцами.

– Какая от тебя польза, скопец? – проворчал Гидарн. – Ты, наверно, и меча-то в руках не держал.

– Зато я знаю подземный ход, ведущий прямо в дом, где некогда жил Смердис, бывший начальник этой крепости, – так же невозмутимо продолжил Артасир. – Братья-маги непременно расположатся на ночлег в этом доме. Вы сможете незаметно проникнуть в дом и так же незаметно уйти. Никто в крепости не знает об этом тайном ходе. Никто – кроме братьев.

Лица заговорщиков засветились радостью. Угрюмости Интаферна как не бывало. В Ардиманише проснулась его неизменная шутливость. Приободрившийся Гидарн хлопал евнуха по плечу, называя его посланцем Судьбы. А Мегабиз подарил Артасиру перстень с изумрудом за столь добрую весть.

Все на радостях выпили вина за здоровье Атоссы.

Теперь ни у кого не оставалось сомнений, что задуманное осуществится почти без риска.

* * *

Путь от Экбатан до крепости Сикайавати занимал не более шести часов верховой езды. Дорога в крепость вела по горам, за которыми находилась плодородная равнинная область Нисайя, славящаяся быстрыми и выносливыми лошадьми.

Крепость Сикайавати запирала единственный горный проход в Нисайю со стороны Экбатан.

В Мидии, где племена издревле враждовали между собой, было много крепостей. Местные племенные царьки-кави часто возводили крепости близ важных дорог, спусков в долины и в горных проходах. Зачастую с башен одной крепости можно было увидеть зубчатые стены другой крепости на вершине соседнего перевала. Теперь, когда межплеменные распри прекратились, некоторые из крепостей пустовали, так как жители гор спустились на равнину.

Заговорщики добрались до места, где начинался подземный ход в крепость, уже в сумерках.

Их было семеро, поскольку Гистасп остался в Экбатанах. На этом настоял Отана, заявивший, что при удачном стечении обстоятельств они и всемером справятся с двумя магами, но если вдруг их обнаружат и никому не удастся спастись, то Гистаспу надлежит организовать новый заговор.

Луна пряталась за разрывами туч. Налетавший порывами ветер шелестел зарослями дикого миндаля и орешника.

Едва приметная тропа вела вниз по склону горы, за которой находилась крепость Сикайавати. Заговорщики видели ее стены и башни с горной вершины, поросшей деревьями.

Спустившись, Артасир довольно долго плутал в густой дубраве, пока не отыскал то, что хотел. Заговорщики все время следовали за ним, ведя лошадей в поводу. Дарий кроме своего коня вел за собой еще и лошадь Артасира.

Опустившись на колени, Артасир стал разгребать руками сухие опавшие листья, под которыми оказалась деревянная крышка, обитая потемневшей от времени кожей. У Артасира не хватило сил поднять ее. Лишь Гобрию и Мегабизу удалось это сделать.

Зажженный факел осветил грубые ступени из камней, уходящие вниз и в глубь горы.

Широкоплечий Мегабиз недовольно пробурчал что-то по поводу узости лаза.

– Узок только спуск в подземелье, – успокоил его Артасир, – внизу проход широк и достаточно высок.

– Тогда вперед, – Мегабиз подал евнуху факел.

Артасир заикнулся было об отдыхе, долгая скачка верхом его сильно утомила. Он еле держался на ногах.

Но Отана, который был за старшего, не хотел и слушать об отдыхе. Артасир с кряхтеньем полез в темный лаз, держа факел над головой. За ним последовал Дарий, которому было велено помогать евнуху и заодно следить за ним. За Дарием шел Интаферн как самый гибкий и подвижный, у него тоже был факел. За Интаферном – все остальные. Замыкающим был Гобрий.

С лошадьми остался конюх Отаны, которого заговорщики для этого взяли с собой.

В подземелье оказалось настолько душно, что факелы очень скоро стали гаснуть один за другим. К счастью, факел Артасира погас самым последним тогда, когда большая часть подземного тоннеля была уже пройдена. Остаток пути заговорщики проделали в кромешной тьме, цепляясь друг за друга.

Тоннель уперся в дубовую дверь, за которой оказался обширный подвал, где хранилось кунжутное масло. Это чувствовалось по запаху.

Обессиленный Артасир мешком упал на земляной пол, тяжело и натужно дыша.

Заговорщики один за другим вваливались в подвал, запинаясь в темноте за распростертого на полу евнуха. Гидарн даже наступил на него ногой. Артасир слабо застонал. В следующий миг об евнуха споткнулся Мегабиз и с шумом свалился рядом. Гобрий, стоя в дверях и не видя ничего перед собой, окликнул Мегабиза, спрашивая, что случилось. Мегабиз только выругался в ответ.

Во мраке прозвучал сердитый голос Отаны, призывающего к тишине. Интаферн принялся высекать кресалом искры, пытаясь запалить жгут из сухого сена. Такие жгуты были у всех заговорщиков, ибо Артасир заранее предупредил, что факелы в подземелье горят плохо.

Вспыхнувший огонь выхватил из мрака суровое лицо Отаны с надвинутой на брови шапкой, блестящие белки глаз стоящего рядом с ним Мегабиза, орлиный профиль Интаферна. Ардиманиш и Дарий подожгли еще два пучка соломы: света стало больше. Явственно обозначились стоявшие в ряд большие глиняные сосуды и деревянный потолок над головой с толстыми балками перекрытий.

– Веди дальше, – приказал Отана Артасиру.

Гобрий помог евнуху подняться на ноги.

Из подвала наверх вела каменная лестница, достаточно широкая, чтобы по ней могли двигаться в ряд два человека.

Над верхними ступенями лестницы в потолке можно было легко различить крышку квадратного люка.

Сжигая последние жгуты сена, заговорщики сгрудились на лестнице, пытаясь поднять крышку люка, но она не поддавалась.

– Там что, замок? – злым шепотом спросил у Артасира Гидарн.

– Не знаю, – пролепетал в ответ евнух, полуживой от усталости и страха. – В прошлый раз на люке стоял большой сундук.

– В какой прошлый раз? – подозрительно спросил Ардиманиш.

Артасир не успел ответить.

Мегабизу, Отане и Гобрию удалось-таки приподнять крышку люка и просунуть в образовавшуюся щель меч в ножнах.

– Похоже, наверху действительно стоит сундук, и очень тяжелый, – произнес Гобрий, вытирая пот со лба. – Как же нам его сдвинуть?

– Нужно поднимать крышку всем, и одному попытаться проскользнуть наверх, как только щель станет достаточно широка, – предложил Дарий.

Ему возразили, что на верхних ступенях могут поместиться лишь три человека.

– Еще трое пускай встанут чуть пониже и действуют дротиками вместо рук, – Дарий показал, как лучше это делать.

– Смышленый у Гистаспа сын, – усмехнулся Интаферн уже без всякого намека на язвительность.

Шестеро заговорщиков, объединив свои усилия, снова налегли на крышку люка. Дарию, как самому молодому и стройному, было велено первому выбираться наверх.

Дарий проделал это с гибкостью змеи и проворством акробата. Правда, при этом он ненароком попал кому-то локтем в лицо и толкнул Отану ногой в грудь.

Сдвинув сундук в сторону, Дарий поднял злосчастную крышку лаза, и заговорщики один за другим, пыхтя и отдуваясь, выбрались из подвала. Последним выполз на четвереньках бедняга Артасир.

В комнату, где оказались заговорщики, через два узких оконца под самым потолком просачивался бледный лунный свет, давая возможность ориентироваться в темноте, не столь густой и осязаемой, как в подземелье. Вдобавок побеленные стены излучали едва приметный свет. На фоне этих стен явственно вырисовывались смутные темные силуэты ларей и сундуков. Видимо, комната была кладовая.

Дверь из кладовой оказалась запертой снаружи.

– На этот раз там точно замок, – процедил сквозь зубы Гидарн, пробуя дверь плечом.

– Похоже, мы в ловушке, – сказал Мегабиз. – Надо уходить.

– Еще чего! – властно возразил Отана. – Ломайте дверь!

– Да мы переполошим весь дом! – зашипел Мегабиз. – Сюда сбегутся слуги и живо поднимут тревогу.

– Мы у самой цели, – воскликнул Отана. – Отступить сейчас – это верх малодушия!

Отану поддержали Интаферн и Гобрий.

– Руками эту дверь не взять, – проворчал Гидарн. – Давайте попробуем вышибить ее сундуком.

Заговорщики выбрали длинный тяжелый сундук, обитый медными полосами и, взяв его наподобие ручного тарана, с размаха ударили в дверь. Дверь треснула посередине, но устояла. Только после пятого удара она превратилась в груду досок.

С дротиками на изготовку заговорщики выскочили из кладовой в широкий коридор, освещенный огоньками светильников, стоявших в нишах стены. До них донесся шум приближающихся шагов.

– Куда теперь? – спросил евнуха Отана.

Артасир кивнул туда, откуда звучали шаги.

Из-за угла в конце короткого коридора выбежали два полуодетых раба с палками в руках. При виде вооруженных людей они в растерянности застыли на месте. Гидарн и Гобрий, метнув свои дротики, сразили обоих рабов наповал, благо расстояние до них было не более двадцати шагов.

– Вперед! – скомандовал Отана.

Следуя за Артасиром по всем изгибам коридора, заговорщики оказались в большой комнате с выложенным посередине очагом и лежанками вокруг него. В очаге тлели угли. Алебастровые светильники озаряли гладкий пол, выложенный блестящими разноцветными плитками, пушистые ковры на стенах, два овальных стола на невысоких ножках, разбросанные повсюду подушки.

Из этой комнаты вели дверные проемы в другие помещения. Всего дверей было пять, все они были завешаны циновками.

Ардиманиш, изнемогая от жажды, схватил с ближнего к нему стола недопитую чашу с вином и опрокинул ее в рот.

Внезапно из дверей у него за спиной выглянул человек с луком в руках. Свистнула стрела, и Ардиманиш рухнул прямо на стол, уставленный кубками и вазами с различными сладостями.

Убийца Ардиманиша исчез в дверях так же стремительно, как и появился.

– Это он! – крикнул Артасир. – Я узнал его!

– Кто он? – воскликнул Отана.

– Смердис! – ответил Артасир.

– Ловите его, – приказал Отана Дарию, Интаферну и Гобрию.

Остальные заговорщики во главе с Отаной бросились разыскивать Гаумату. Артасира оставили стеречь тело Ардиманиша.

Трое заговорщиков, преследуя Смердиса, очутились на мужской половине дома. Им пришлось убить подвернувшегося под руку молодого евнуха, который мужественно пытался заслонить собой своего господина.

Смердис выпустил в своих преследователей еще две стрелы, ранив в ногу Гобрия и выбив глаз Интаферну. Убегая, маг заскочил в небольшую темную комнату и хотел захлопнуть за собой дверь, но Дарий и Гобрий не дали ему это сделать. Гобрий с обнаженным кинжалом бросился на Смердиса, который тоже схватился за кинжал, бросив лук.

Дарий, вбежавший вслед за Гобрием, замер на месте с поднятым дротиком, глядя на два барахтающихся тела у своих ног. В полумраке было трудно различить кто есть кто.

Гобрий, чувствуя, что маг одолевает его, крикнул Дарию, требуя нанести удар.

– Боюсь, как бы не поразить тебя, – взволнованно ответил Дарий.

– Бей нас обоих! – прохрипел Гобрий, ощутив у себя на шее железную хватку пальцев.

Дарий, взяв копье двумя руками, всадил его острое жало в мелькнувшую перед ним спину, человек закричал от боли, это был Смердис. Дарий выдернул копье и ударил еще раз. Смердис охнул и затих.

– Ох и силен же был, мерзавец! – задыхаясь, проговорил Гобрий, с трудом выбравшись из-под мертвого тела.

Дарий оттащил мертвеца поближе к свету и, перевернув на спину, невольно отшатнулся.

– Это же Бардия! – воскликнул он.

– Пощупай у него уши, – морщась от боли, сказал Гобрий.

Дарий ощупал голову мертвеца: одного уха не было.

– Все верно, – облегченно вздохнул Гобрий.

Он сидел на полу, зажимая ладонью кровоточащую рану на бедре.

Внезапно появился Интаферн, зажимая рукой левый глаз.

– Ну как вы, управились? – он сердито пнул мертвого мага. – Оставил меня без глаза, негодяй!

– Надо отрубить ему голову, – Гобрий кивнул на убитого.

Дарий вынул меч из ножен, но Интаферн остановил его:

– Позволь мне.

Схватив мертвеца за волосы, Интаферн с хищным выражением лица одним ударом акинака отделил голову Смердиса от тела и передал ее Дарию.

Затем, вытирая окровавленный акинак об одежду убитого, Интаферн спросил Гобрия:

– Сам идти сможешь?

– Боюсь, что нет.

Интаферн помог Гобрию добраться до комнаты с очагом. Там Дарий нашел чей-то плащ и завернул в него отрубленную голову, через несколько минут появились остальные заговорщики. Отана нес голову Гауматы. Шедшие за ним Гидарн и Мегабиз были оба в крови. Один был ранен копьем в плечо, у другого была пробита насквозь ладонь, которой он заслонился от удара кинжалом.

– Дело сделано, друзья, – радостно произнес Отана. – Теперь надо уносить ноги.

Обратный путь через подземный ход заговорщики проделали с еще большим трудом, поскольку им пришлось тащить на себе мертвого Ардиманиша. Вдобавок тяжелораненый Гобрий еле-еле передвигался. Выбравшись из подземелья, все в поту и крови, заговорщики, совершенно обессиленные, упали под дубами на прошлогоднюю листву.