Текст книги "Лингвокультурология. Традиции и инновации"

Исследуя когнитивные основания языковой номинации, Е.С. Кубрякова справедливо говорит о языковой картине мира как о структуре знаний о мире, тем самым дополнительно подчеркивая когнитивный характер этой ментальной сущности. «Когнитивно ориентированное исследование деривационных процессов позволяет уточнить не только специфику «картирования» мира в отдельно взятом языке, но и – при должном обобщении таких данных в типологическом плане – способствовать выведению некоторых общих положений о понимании человеком главных бытийных категорий, особенностей мироздания, закономерностей устройства мира, как в физическом аспекте человеческого бытия, так и в его социальной организации и во всей свойственной человеку системе его ценностей и нравственных, морально-этических оценок»[241]241
  Кубрякова Е. С. Языковая картина мира как особый способ репрезентации образа мира в сознании человека // Вестник чувашского государственного педагогического университета имени И.Я. Яковлева, 2003. № 4 (38). С. 12.


[Закрыть].

При оценке картины мира следует понимать, что она – не отображение мира и не окно в мир, а она является интерпретацией человеком окружающего мира, способом его миропонимания. «Язык – отнюдь не простое зеркало мира, а потому фиксирует не только воспринятое, но и осмысленное, осознанное, интерпретированное человеком»[242]242
  Там же. С. 20.


[Закрыть]. Это означает, что мир для человека – это не только то, что он воспринял посредством своих органов чувств. Напротив, более или менее значительную часть этого мира составляют субъективные результаты осуществленной человеком интерпретации воспринятого. Поэтому говорить, что язык есть «зеркало мира», правомерно, однако это зеркало не идеально: оно представляет мир не непосредственно, а в субъективном познавательном преломлении сообщества людей.

Как видим, в лингвокультурологических исследованиях существует много интерпретаций понятия «языковая картина мира». Это обусловлено существующими расхождениями в картинах мира разных языков, так как восприятие окружающего мира зависит от культурно-национальных особенностей носителей конкретного языка. Каждая из картин мира задает свое видение языка, поэтому очень важно различать понятия «научной (концептуальной) картины мира» и «языковой (наивной) картины мира».

На современном этапе развития лингвокультурологии особенности концептуализации мира лингвокультурой были продемонстрированы на огромном фактическом материале. В ходе описания экзотических языков (австронезийских, австралийских и др.) было выявлено различие в способах концептуализации, присущих этим языкам, с одной стороны, и индоевропейским языкам, с другой (работы Э. Сепира, Б. Уорфа, Х. Хойера, А. Вежбицкой и многих других). Результатом развития семантики явились описания целых семантических полей, или фрагментов языковой картины мира, представленных в литературных европейских языках, а также сравнение этих полей в разных языках (труды Ю.Д. Апресяна, В. Г. Гака, В.З. Санникова, Е. С. Яковлевой).

Однако изучение лингвокультурных моделей мира не ограничивается их описанием и типологическим сравнением, они также становятся объектом интерпретации в рамках целого комплекса наук о человеке. Картина мира какого-либо языка рассматривается в контексте мифологии, фольклора, культуры данного народа. Иногда картина мира понимается как непосредственное отражение психологии народа (труды Ф. Боаса, Э. Сепира, Б. Уорфа, Х. Хойера, Н.И. Толстого, С.М. Толстой, С.Е. Никитиной, Т.В. Цивьян, Н. Д. Арутюновой[243]243
  Boas F. The Shaping of American Anthropology, 1883—1911 . N.Y.,1974; Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 1993; Уорф Б. Отношение норм поведения и мышления к языку. Наука и языкознание. Лингвистика и логика // Новое в лингвистике. М., 1960; Толстой Н.И. Славянская географическая терминология: семасиологические этюды. М., 1969; (2-е изд. – 2006); Толстой Н.И. История и структура славянских литературных языков. М., 1988; Никитина С.Е. Тезаурус по теоретической и прикладной лингвистике. М., 1978; Цивьян Т.В. Модель мира и ее лингвистические основы. М.: УРСС, 2005; Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. М. : Языки русской культуры, 1998.


[Закрыть]).

Особым направлением в изучении лингвокультурных моделей мира является восстановление их фрагментов в мертвых языках или праязыке. Это фрагменты, относящиеся к материальной культуре народа, к отношениям внутри рода, семьи (труды Э. Бенвениста, О.Н. Трубачева, Т.Н. Гамкрелидзе, Вяч.Вс. Иванова[244]244
  Бенвенист Э. Общая лингвистика / Под ред. Ю.С. Степанова). М., 1974 . С. 104 – 114 (Глава VIII; пер. с фр. Ю.Н. Караулова); Трубачев О.Н. Этимологические исследования // Теоретические проблемы советского языкознания. М., 1968. С. 91–105.Иванов Вяч. Вс., Гамкрелидзе Т. В. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и протокультуры. В 2 т. Тбилиси,1984.


[Закрыть]). Также предпринимаются попытки восстановить архаичные представления людей о мире.

Начиная с 60-х годов, проблема картины мира рассматривается в пределах семиотики при изучении первичных моделирующих систем (языка) и вторичных моделирующих систем (мифа, религии, фольклора, поэзии, прозы и др.). Сторонники этого подхода (Б. А. Успенский, Ю. М. Лотман) трактовали культуру как «ненаследственную память коллектива»[245]245
  Успенский Б.А. Семиотика истории. Семиотика культуры. М.: Издательство «Гнозис», 1994. С. 21.


[Закрыть], и ее главную задачу видели в структурной организации окружающего человека мира, что находит свое выражение в понятии модели мира.

Современное состояние изучения лингвокультурной картины мира представлено исследованиями, разворачивающимися в двух основных направлениях. Во-первых, анализируются отдельные характерные для данного языка концепты. Это, прежде всего «стереотипы» языкового и культурного сознания. С другой стороны, это специфичные коннотации неспецифичных концептов, например символика цветообозначений в разных культурах. Например, Ю.Д. Апресян приводит любопытные данные о различиях в культурных ассоциациях и реакциях на тот или иной цвет, экспериментально установленные при эксплуатации компьютеров с цветными экранами[246]246
  Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка // Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т. 2. М., 1995. С. 197.


[Закрыть]. К примеру, значение красного цвета в США означает опасность, во Франции – аристократию, в Египте – смерть, в Индии – жизнь и творчество, в Японии – гнев и опасность, в Китае – счастье; белый в США – чистота, во Франции – нейтральность, в Египте – радость, в Индии – смерть и чистота, в Японии – смерть, в Китае – смерть и чистота.

Во-вторых, ведется поиск и реконструкция присущего языку цельного, донаучного взгляда на мир. Основные положения этого подхода:

1. Каждый язык отражает определенный способ восприятия и организации, или концептуализации мира. Выражаемые в нем значения складываются в единую систему взглядов, коллективную философию, которая навязывается как обязательная всем носителям языка. Иногда эта коллективная философия называется наивным реализмом. Когда-то грамматические значения противопоставлялись лексическим как подлежащие обязательному выражению, независимо от того, важны ли они для конкретного сообщения или нет. В последние десятилетия было обнаружено, что многие элементы лексических значений тоже выражаются в обязательном порядке.

2. Присущий языку взгляд на мир как универсален, так и национально специфичен, так что носители разных языков могут видеть окружающий мир немного по-разному, через призму своих языков.

3. С другой стороны лингвокультурная картина мира «наивна» в том смысле, что она во многих деталях отличается от научной картины мира. Но при этом наивные представления отнюдь не примитивны. Во многих случаях они не менее сложны и интересны, чем научные. Таковы, например, наивные представления о внутреннем мире человека. Они отражают опыт десятков поколений на протяжении многих тысячелетий и способны служить человеку проводником в этот мир.

4. В наивной картине мира мы можем выделить наивную геометрию, наивную физику, наивную этику, наивную психологию. Наивные представления каждой из этих областей не хаотичны, а образуют определенные системы и должны единообразно описываться в словаре. Отражение воплощенной в данном языке наивной картины мира – наивной геометрии, физики, этики, психологии является задачей системной лексикографии. Для этого современные исследователи реконструируют по данным лексических и грамматических значений соответствующий фрагмент наивной картины мира. Так, например, из анализа пар слов типа хвалить ильстить, жаловаться иябедничать, добиваться идомогаться, обещать исулить, свидетель исоглядатай и др. можно извлечь представление об основополагающих заповедях русской наивно-языковой этики. Некоторые из них: «нехорошо преследовать узкокорыстные цели» (домогаться, льстить, сулить), «нехорошо рассказывать третьим лицам о том, что нам не нравиться в поведении и поступках наших ближних» (ябедничать, фискалить) и др. Все эти заповеди – всего лишь прописные истины, но они закреплены в значениях слов, т. е. отражаются в языке[247]247
  Апресян Ю. Д. Избранные труды. Т. II. Интегральное описание языка и системная лексикография. М.: Школа «Языки русской культуры», 1995. С. 352.


[Закрыть].

Таким образом, в результате развития лингвокультурологии идея систематической и национально своеобразной организации разнородного культурного и языкового материала получила новые импульсы. Реконструкция наивной модели мира на основе описания общекультурных, лексических и грамматических значений начинает рассматриваться как важнейшая задача лингвокультурологии. С другой стороны, реконструкция наивной модели мира позволяет изменить стратегию описания языковых значений, сделать ее более общей. Раньше лингвисты рассматривали языковые значения как более или менее непосредственное отражение фактов действительности. Этому соответствовала редукционистская стратегия описания языковых значений через все более простые смыслы вплоть до элементарных – слов универсального семантического метаязыка. Однако понятие наивной модели мира дает лингвокультурологии новую возможность. Языковые значения можно связывать с фактами действительности не прямо, а через отсылки к определенным деталям наивной модели мира, как она представлена в данном языке. В результате появляется основа для выявления универсальных и национально своеобразных черт в семантике естественных языков, открываются некоторые принципы формирования языковых значений.

В ходе исследований понятие картины мира органически влилось в современную лингвокультурологию, в число задач которой входит осмысление ситуации множества культур в мире и процессов генезиса человечества.

На сегодняшний день можно сказать, что лингвокультурные картины мира становятся объектом описания и интерпретации в рамках комплекса наук о человеке. Картина мира любого языка рассматривается не только в контексте фольклора, мифологии, культуры, истории, обычаев и психологии данного народа, но и в контексте языка. Важнейшей задачей лингвокультурологии на современном этапе развития становится реконструкция наивной модели мира на основе описания лексических и грамматических значений.

Идея языковой личности

Одной из основных в современной лингвокультурологии является идея языковой личности. При этом данная идея имеет давнюю предысторию, восходящую к определению отношений человека и общественной культуры. В данном случае в науках, связанных с личностью человека, принято выделять типы культур, определяющих внутренний мир, образ мысли и поведение человека[248]248
  Мосунов И.Л. Цивилизационный фактор формирования личности человека // Антропология на пороге XXI века. М., 1999. С. 74.


[Закрыть].

Так, в западной социальной антропологии при типологизации личности человека принято противопоставлять личность протестанта (христианина) и представителя восточных религий (к каковым относится и православие). Утверждается, что сущность личности протестанта заключается в вере человека в особенную значимость при отношениях с богом. В этих отношениях человек может помочь себе лишь сам. Если протестант хочет спасти свою душу, ему необходимо общаться с богом «с глазу на глаз». Каждая его мысль, каждое слово и действие в его повседневной жизни находятся под прямым наблюдением высшей силы. Спасение души возможно только через непрерывный труд. Такой труд способствует появлению аскетизма, а аскетизм приводит к самодисциплине[249]249
  Еmons H.-H. Des Wesen des Menschen Problеm der Ferschung. Berlin, 1987. S. 243.


[Закрыть].

В восточных культурах человек выступает как часть коллектива, реализуется через него, несет за него ответственность. В религиозной жизни это проявляется в коллективных молитвах, в обыденной жизни – в коллективном труде и отдыхе[250]250
  Там же.


[Закрыть].

Согласно теориям западной социальной антропологии, в политической сфере западный человек отдает предпочтение формированию богатого и стабильного общества. Восточный человек также ценит стабильность, проявление которой он видит в отсутствии богатых членов общества. На Востоке бедность практически равна духовной чистоте. На Западе наоборот, бедность – следствие личных пороков членов общества[251]251
  Семенова А.В. Антропологическая парадигма в западной политологической мысли 60-80-х годов XX века // Антропология на пороге XXI века. М., 1999. С. 35.


[Закрыть].

Теоретики марксизма не обсуждали подобных тем. Однако подчеркивали, что личность человека формируется путем прямого взаимодействия с природой и обществом. По Марксу, человек (особенного человек прошлого) не мог реализовать свой потенциал вне своей национальной культуры, своего рода и этноса. Так, попавший в иноэтничную среду воин древнего или средневекового мира в лучшем случае становился рабом. Равным образом животное, оказавшееся в стае иной породы, как правило, не может претендовать на равные позиции среди других особей и редко дает потомство[252]252
  Ситнянский Г.А. Формирование киргизского этноса. М.: Ин-т антропологии и этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая, 2005. С. 72.


[Закрыть]. Согласно К.Марксу и Ф.Энгельсу, универсальность личности человека основана на его способности следовать не только своей собственной логике, но и логике окружающих его объектов. Таким образом, человек как личность способен стать и становится равноценной всей природе и национальной культуре сущностью. Это происходит в силу его способности выполнять в принципе все без исключения функции, присущие природе и обществу. Он включил в себя в результате развития все возможные черты природы и общества, а потому способен изменять их. Способность человека действовать по логике любого природного и социального объекта обеспечивает ему возможность постоянного вторжения в органическую развивающуюся целостность внешнего мира[253]253
  Маркс К., Энгельс Ф. Полное собрание сочинений. Т.20. С.497.


[Закрыть].

На данном научном фоне идея личности человека активно осваивалась отечественной гуманитарной мыслью. Стоит, например, вспомнить Печерина М.Ю. Лермонтова из «Героя нашего времени», пушкинского Ленского, образы «Войны и мира» Л.Н.Толстого и т.п. Каждый из персонажей известных произведений русской литературы обладал собственным типизированным характером и специфическим языком. Эти характеры и язык подвергались активному анализу в отечественных литературоведении и лингвистике. Поэтому вполне обоснованыны механизмы, с помощью которых тема языковой личности перешла в современную лингвокультурологию.

В отечественной лингвистике идея о формировании языковой личности связана с именем В.В. Виноградова, разработавшего на материале художественной литературы пути описания языковой личности героя и языковой личности автора. Термин «языковая личность» был впервые употреблен в публикации В.В. Виноградова «О художественной прозе»[254]254
  См.: Каган М.С. Философия культуры. СПб., 1996. С. 44.


[Закрыть].

В настоящее время понятие языковой личности комплексно разработано в российской лингвистической науке (Ю.Д. Апресян, Г.И. Богин, В.Г. Гак, А.Н. Баранов, Ю.Н. Караулов, М.В. Китайгородская, Н.Н. Розанова, В.И. Шаховский, М.В. Пименова, С.Е. Никитина и др.)[255]255
  Апресян Ю. Д. Избранные труды. Т. II. Интегральное описание языка и системная лексикография. М.: Школа «Языки русской культуры», 1995; Баранов А.Н., Караулов Ю.Н. Русская политическая метафора. Материалы к словарю. М., 1991; Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987; Пименова М.В. Ментальность: Лингвистический аспект. Кемерово, 1996; Никитина С.Е. Устная народная культура и языковое сознание. М., 1993.


[Закрыть]. В многочисленных трактовках языковой личности, появившихся в 80-90 годах XX в., различимы два магистральных направления: лингводидактика и лингвокультурология.

Для лингвокультурологии характерен особый подход при описании языковой личности: предметом исследования становятся «национально-культурный прототип носителя определенного языка…»[256]256
  Богин Г.И. Модель языковой личности в ее отношении к разновидностям текстов. Л., 1984. С. 71.


[Закрыть], собирательный культурно-исторический образ – «Языковая личность существует в пространстве культуры, отраженной в языке, в формах общественного сознания на разных уровнях (научном, бытовом и др.), в поведенческих стереотипах и нормах, в предметах материальной культуры и т.д. Определяющая роль в культуре принадлежит ценностям нации, которые являются концептами смыслов»[257]257
  Маслова В.А. Введение в лингвокультурологию. М., 1997. С. 85.


[Закрыть].

Таким образом, если в первом случае языковая личность представляется совокупностью ипостасей, в которых индивид воплощается в языке, то во втором – совокупность индивидов составляет образ языковой личности.

Лингводидактический подход к языковой личности в трудах современных исследователей восходит к взглядам Г.И. Богина, который предложил модель, согласно которой под языковой личностью понимается «человек, рассматриваемый с точки зрения его готовности производить речевые поступки»[258]258
  Богин Г.И. Модель языковой личности в ее отношении к разновидностям текстов. Л., 1984. С. 3.


[Закрыть]. Лингводидактическое направление разрабатывается по преимуществу на современном синхронном материале, поэтому для его сторонников характерно внимание к отношению: языковая норма – речевая реализация[259]259
  Зимняя И.А. Психология обучения неродному языку. М.: Русский язык, 1999. С. 18.


[Закрыть].

В современной лингвокультурологии языковая личность понимается как «многослойный и многокомпонентный набор языковых способностей, умений, готовностей к осуществлению речевых поступков разной степени сложности»[260]260
  Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 2003. С. 29.


[Закрыть]. Ю.Н. Караулов предлагает структуру языковой личности, состоящую из трёх уровней: вербально-семантического, когнитивного и прагматического. Вербально-семантический уровень, включающий формальные средства выражения определённых значений – слова, связанные грамматически-прагматическими и ассоциативными отношениями, образующие «вербальную сеть», предполагает для носителя нормальное владение языком. Когнитивный уровень охватывает понятия, идеи, определяющие семантические поля и языковую картину мира носителя языка. Он обуславливает расширение значений отдельных лексических единиц и обеспечивает переход к знаниям, следовательно, охватывает интеллектуальную сферу личности говорящего. Прагматический уровень языковой личности состоит из целей, мотивов, интересов, установок, коммуникативно-деятельностных потребностей, и обеспечивает переход от осмысления речевой к пониманию реальной деятельности. Общение существует не само по себе, а связано с производственной деятельностью людей, определяющих социальные отношения, следовательно, правильно говорить не о чисто коммуникативных потребностях, а о коммуникативно-деятельностных, обусловленных всей парадигмой социально– деятельностного поведения личности, охватывающей также ее интересы, мотивы, цели и ценности.

Между коммуникативно-деятельностными потребностями и тремя уровнями языковой личности устанавливаются определенные взаимосвязи. Так, первая группа потребностей отвечает задачам установления и развития контактов между людьми. Эта группа потребностей удовлетворяется вербально-семантическим уровнем и реализуется в обыденном употреблении языка. Вторая группа потребностей коррелирует с ситуациями общения, предполагающими обмен информацией и выработку единой стратегии взаимодействия в совместной деятельности с использованием тезауруса личности. Третья группа потребностей соотносится с ситуациями общения, в которых личность направлена на восприятие и понимание своего партнера. В реальном общении в структуре языковой личности нет столь четкой ясности в подразделениях коммуникативно-деятельностных потребностей по уровням ее сформированности, однако эти потребности выступают в качестве основных единиц мотивационного уровня[261]261
  Там же. С. 46.


[Закрыть].

Рассматривая отдельные аспекты языковой личности, представляющие интерес для методической науки, Ю.Н.Караулов отмечает, что предметом интереса в процессе обучения являются: на вербально-семантическом уровне – формирование автоматизированных навыков использования типовых конструкций; на когнитивном – проблема развертывания текста по темам и семантическим полям, а также сжатие исходного текста до проблемного; на прагматическом – соответствие языковых средств коммуникативным условиям их использования.

В разное время делался тот или иной акцент на каждом из аспектов. Отсюда в методике обучения иностранным языкам существуют разные подходы к конструированию содержания обучения. Так, в 1960-е годы в центре внимания была первая группа аспектов, т.е. развитие навыков использования типовых структур[262]262
  Богин Г.И. Техники понимания – общелингвистическая и общефилологическая проблема // Веснік Гродзенскага дзяржаўнага універсітэта імя Я.Купалы. Сер. 1. 2000. № 3(5). С. 118 – 125.


[Закрыть]. С этим связан имевшийся в тот период развития теории и практики обучения иностранным языкам интерес к моделям и речевым образцам. На более позднем этапе развития методики предметом внимания ученых стала проблема возможного целенаправленного воздействия на тезаурус обучаемых, что явилось основанием проблемного обучения.

В настоящее время существенная роль отводится коммуникативным потребностям личности, следовательно, в обучении иностранному языку акцент делается на практическом использовании языка, его употреблении, на прагматической его составляющей.

К настоящему времени выявлено, что развитие языковой личности – это непрерывный процесс, состоящий из ряда последовательно сменяющихся связей между представленными уровнями, обнаружена зависимость их качественных особенностей от степени развития языковых способностей, которые характеризуют языковую личность и являются механизмом, обеспечивающим речевую деятельность в различных видах и формах. Концепция трехуровневого устройства языковой личности определенным образом коррелирует с тремя типами коммуникативных потребностей – контактоустанавливающей, информационной и воздействующей, а также с тремя сторонами процесса общения – коммуникативной, интерактивной и перцептивной.

Языковая личность в процессе коммуникации на родном языке передает, сохраняет и накапливает социальный и культурный опыт в рамках одной культуры. При развитии языковой личности на базе неродного языка транслируются не только знания о другом языке, но и социо-культурный опыт, накопленный носителями этого языка. Вследствие чего актуализируется проблема обучения не иностранным языкам, а межкультурной коммуникации.

Как отмечает Л.К.Кузнецова, действенным фактором развития языковой личности в поликультурном пространстве выступает иностранный язык [263]263
  Кузнецова Л.К. Объем концепта «сильная языковая личность» // Язык образования и образование языка: Матер. междунар. науч. конф. Великий Новгород: Изд-во НовГУ, 2000. С. 164 – 166.


[Закрыть]. Язык как явление духовной жизни человечества выполняет главную роль – способствует процессу коммуникации, социализации, профессионализации и социальной адаптации. Социализацию, понимаемую как процесс социального становления личности, усвоения индивидом ценностей, норм, установок, образцов поведения, присущих данному обществу, социальной группе, невозможно представить вне контекста языка и речи. Атрибутивным признаком языковой личности является функциональная грамотность[264]264
  Исламишин Р.Ф. Языковая личность 21 века. М., 2005. С. 66.


[Закрыть], которая определяется как востребованный в многоязычном и поликультурном информационно-коммуникативном пространстве уровень лингвистического образования, предполагающий усвоение экстралингвистических знаний о правилах, нормах, способах общения в единой системе с имеющимися лингвистическими знаниями и коммуникативно-речевыми умениями, возможность и готовность к их комплексному использованию в практике разножанрового общения, в том числе иноязычного[265]265
  Пассов Е.И. Коммуникативное иноязычное образование. Концепция развития индивидуальности в диалоге культур. Липецк, 1998. С. 122.


[Закрыть].

На сегодняшний день в лингвокультурологии существует множество аспектов изучения языковой личности, определяющих различные статусы ее существования: полилектная (многочеловеческая) и идиолектная (частночеловеческая) личности (В.П. Нерознак), этносемантическая языковая личность (С.Г. Воркачев), элитарная языковая личность (О.Б. Сиротинина, Т.В. Кочеткова), семиологическая языковая личность (А.Г. Баранов), русская языковая личность (Ю.Н. Караулов), языковая личность и речевая личность (Ю.Е. Прохоров, Л.П. Клобукова), языковая личность западной и восточной культур (Т.Н. Снитко), словарная языковая личность (В.И. Карасик), эмоциональная языковая личность (В.И. Шаховский) и пр.

Таким образом, идея языковой личности в лингвокультурологии стала естественным продолжением отечественной гуманитарной традиции изучения человека. В настоящее время возрастает интерес к языковой личности как к динамическому, развивающемуся феномену. Исследование языковой личности в данном аспекте было предложено Ю.Н. Карауловым, разработавшим понятие общерусского языкового типа. На сегодняшний день возможна масса путей исследования языковой личности в развитии, например, с помощью исследования текстов разных исторических эпох, или с помощью сопоставления сменяющих друг друга лингвокультурных ситуаций. В любом случае идея языковой личности выступает как одна из основных идей современной лингвокультурологии.

Идеи и достижения лингвокультурологии текста

Наибольшим достижением отечественной лингвокультурологии выступает лингвокультурология текста. Как отмечает И.Г.Ольшанский, «Стыковка лингвистики и культурологии происходит через текст, который, с одной стороны, является высшим уровнем языка, а с другой стороны, представляет собой одну из форм культуры»[266]266
  Ольшанкий И.Г. Лингвокультурология в конце XX в.: итоги, тенденции, перспективы // Лингвистические исследования в конце XX в. М., 2000. С. 31.


[Закрыть]. И.Г.Ольшанский, обобщая позиции Д.С.Лихачева, Л.Н. Мурзина, Н.А.Купиной, Г.В.Битенской, В.А.Масловой [267]267
  Мурзин Л.Н. Язык, текст и культура // Человек – текст – культура. Екатеринбург, 1994; Мурзин Л.Н. О лингвокультурологии, ее содержании и методах // Русская разговорная речь как явление городской культуры. Екатеринбург, 1996; Купина Н.А., Битенская Г.В. Сверхтекст и его разновидности // Человек – текст – культура. Екатеринбург, 1994; Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Русская словесность: Онтология. М., 1996; Маслова В.А. Введение в лингвокультурологию. М., 1997.


[Закрыть]и других исследователей, выявляет основные положения лингвистики текста, которые заключаются главным образом в обозначении общих черт текста и культуры, а также в обосновании понятий «сверхтекст», «текст культуры», «тезаурус культуры», «код культуры», «симболарий культуры» и др.[268]268
  Ольшанкий И.Г. Лингвокультурология в конце XX в.: итоги, тенденции, перспективы // Лингвистические исследования в конце XX в. М., 2000. С. 32-33.


[Закрыть]В результате своего анализа лингвокультурологии текста И.Г.Ольшанский приходит к выводу о том, что данное направление в лингвистике эволюционирует в сторону комплексной дисциплины, объединившей в себе достижения целого ряда наук. Одним из проявлений лингвокультурологии текста И.Г.Ольшанский видит направление, подводящее теоретическую базу под понятие лингвокультурной ситуации. Исследования в сфере лингвокультурной ситуации расширяют понятие текста, перенося его на временной срез культуры в самом широком ее понимании[269]269
  См.: Шаклеин В.М. Лингвокультурная ситуация и исследование текста. М., 1997.


[Закрыть].

Расширенное понимание текста отражается и в одном из основных терминов современной лингвокультурологии текста – «дискурсе». Вторя ван Дейку[270]270
  Дейк Т. А. ван. Язык. Познание. Коммуникация. М., 1989. С. 14.


[Закрыть], М.Л. Макаров замечает, что дискурс воспроизводит социальные институты, культурные схемы, системы ценностей социума[271]271
  Макаров М. Л. Основы теории дискурса. М., 2003. С. 41.


[Закрыть]. Соответственно, дискурс масс-медиа предполагает процесс порождения соответствующих текстов в определенном культурном контексте[272]272
  Аникина Э. М. Лингвокультурная специфика реализации интертекстуальности в дискурсе СМИ (на материале англо-американской прессы): Автореферат дисс.… канд. филол. наук. Уфа, 2004. С. 6.


[Закрыть]. Культурный контекст понимается как совокупность институциональных, ролевых, ценностных, когнитивных условий реализации событий или фактов, с одной стороны, и совокупность выразительных средств, используемых людьми в этих обстоятельствах, с другой[273]273
  Орлова Э. А. Культурная (социальная) антропология. М.: Академический Проект, 2004. С. 465.


[Закрыть]. Это означает, что в тексте реализуются имеющиеся в том или ином социуме установки и требования к созданию речевого продукта, соответствующего внешним условиям ситуации порождения данного продукта.

Именно поэтому современная лингвокультурология исходит из того факта, что текст является своеобразной проекцией культурного пространства, имеет целый ряд следствий в плане особенностей структуры, содержания и языкового наполнения этого текста. Следовательно, можно говорить о структуре текста как культурно детерминированной сущности[274]274
  Bell A. News stories as narratives // The Discourse Reader. London & New York: Routledge, 1999. P. 502-514.


[Закрыть]. Таким образом, культурная специфика, по версии современной лингвокультурологии, отражается как в иерархии тематических структур текста, так и более широко – в тематике всего того, что этот текст породило. Тематика этнически обусловленных текстов обусловлена социальными факторами, с одной стороны, но, с другой, испытывает влияние культурных традиций, что объясняет существование предпочтительных или, наоборот, табуизированных или же нежелательных тем для их отражения в этом тексте.

Кроме структуры текста, лингвокультурологическому анализу подвергается его содержательная сторона. Общеизвестно, что текст является информационной структурой, то есть несет информацию того или иного плана. Как известно, по прагматическому назначению И.Р. Гальперин предложил различать содержательно-фактуальную («передний план» текста), содержательно-подтекстовую («второй план») и содержательно-концептуальную (глубинный смысл) информацию текста[275]275
  Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: Наука, 1981. С. 26-50.


[Закрыть].

Наибольший интерес в данном случае вызывает тема содержательно-концептуальной информации текста, ибо она является контентообразующей, то есть относящейся к основной идее, замыслу текста. Лингвокультурологические исследования показывают, что контентообразование современного текста в настоящий момент обнаруживает свойство технологичности. Речь в данном случае идет о технологиях, посредством которых автор целенаправленно воздействует на адресата и внедряет в его сознание ту или иную концептуальную информацию. Данные контент-технологии понимаются как информационная система использования совокупности языковых средств речевой манипуляции для целенаправленного управления восприятием действительности массовой аудиторией.

Таким образом, понимаемые контент-технологии предполагают порождение текстов, содержательно-концептуальная информация которых сводится к некоторому набору идей. Так, К.В. Никитина сумела выявить ряд оппозиций философского, аксиологического, социокультурного характера, при помощи которых происходит контентообразование текста. Набор этих оппозиций включает «хорошо/плохо», «свои/чужие», «комическое/трагическое», «герой/антигерой», «истина/не-истина»[276]276
  Никитина К.В. Технологии речевой манипуляции в политическом дискурсе СМИ (на материале газет США): Автореферат дисс. … канд. филол. наук. Уфа, 2006. С. 14.


[Закрыть]. Выявление данных оппозиций производится за счет определенной процедуры анализа. На первом этапе происходит выделение содержательно-концептуальной информации, то есть анализу подвергается создаваемое мнение об обсуждаемом объекте. На втором этапе идентифицируется информационное ядро, то есть та часть концептуальной информации, которая инвариантна для большого количества текстов. Полагаем, что данный список может пополниться за счет новых или еще неидентифицированных контент-технологий. В плане лингвокультурологического анализа было бы интересно проследить, какие оппозиции наиболее привлекательны для того или иного социума. В конечном итоге, результаты подобного исследования позволят в той или иной степени проникнуть в ментальность нации. Ведь, по справедливому замечанию В.А. Масловой, лингвокультурологический анализ представляет собой «путь, по которому мы проникаем в ментальность нации»[277]277
  Маслова В. А. Лингвокультурология. М.:, 2001. С. 3.


[Закрыть].

Исследованию с позиций лингвокультурологии подвергается и прагматическая сторона текста. Поскольку для текста характерна «пропаганда тех или иных идей», ориентация на целенаправленное управление восприятием адресата достигается посредством дискурсивных практик, т.е. систем действий в рамках дискурса, направленных на реализацию избранной стратегии[278]278
  Чудинов А. П. Россия в метафорическом зеркале. – www.philology.ru/linguistics2/ chudinov-01.htm.


[Закрыть]. В данном случае речь идет об используемых метафорических моделях, стереотипах конкретного социума, структурном своеобразии дискурса, системе номинативных, аксиологических, риторических средств.

Следующий пласт, который подвергается лингвокультурологическому анализу, представляет собой непосредственную языковую составляющую. Речь идет о лингвокультурологическом подходе к изучению языковых средств, отобранных для описания того или иного события. Языковой срез, представляемый в исследованиях как лингвокультурная ситуация, позволяет составить картину функционирования современного языка в данный конкретный момент его развития: выявить изменения в семантике, прагматике, синтактике языковых единиц, проследить за образованием новых единиц, заметить исчезновение существовавших ранее[279]279
  Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: Наука, 1981. С. 60.


[Закрыть].

Дискурс любого типа особо чувствителен к такого рода языковым и культурным влияниям и мгновенно реагирует на них. Это связано с тем, что дискурс несет на себе печать генерирующего его лингвокультурного кода, который понимается как «система культурно-языковых соответствий, обслуживающих коммуникативные нужды членов этноса»[280]280
  Иванова С. В. Лингвокультурологический потенциал текста // Лексические и грамматические категории в свете типологии языков и лингвокультурологии: Материалы Всероссийской научной конференции. Краснодар, 2007. С. 22.


[Закрыть], а, следовательно, отмечен культурологической маркированностью. Безусловно, культурологическая маркированность текстов медиа-дискурса, то есть детерминированность в выборе языковых средств факторами этнокультурного порядка, прежде всего, является следствием наполняющих текст языковых единиц. Лингвокультурная специфика реализуется в семантике, синтактике, прагматике языкового знака. Таким образом, создается культуроносное полотно текста, которое предполагает дополнительный квант текстовой информации. Так, исследование экономического дискурса, проведенное С.В. Губик, показало, что даже терминосистемы испытывают влияние лингвокультурных факторов, что обуславливает культурологическую маркированность и этого, на первый взгляд, нейтрального пласта лексической системы[281]281
  Губик С. В. Когнитивно-дискурсивное исследование английского экономического массмедийного дискурса (на материале журнала «The Economist»): Автореферат дисс… канд. филол. наук. Уфа, 2006. С. 16.


[Закрыть].