Текст книги "Я уполномочен заявить!"

Охраняли и вели всё хозяйство в «домике командующего» военнослужащие 345-го полка ВДВ, которые после ранения в Афганистане и излечения в разных госпиталях СССР прибывали в Фергану на свою базу для непродолжительной реабилитации после ранения и подготовки к возвращению в Афганистан для дальнейшего продолжения срока военной службы.

Прямо от самолёта Владимир Васильевич привёз меня вначале в свой кабинет, который размещался в помещении штаба десантно-штурмового 345-го полка, познакомил со штатом своего пограничного КПП.

Было поздно, но мы поужинали десантными сухпайками. Здесь же произвели передачу таможенных дел от пограничников – таможне. И уже в третьем часу ночи Владимир Васильевич отвёз меня в «домик командующего» и поприсутствовал при моём размещении в такой гостинице, не забыв предупредить, чтобы я сейчас же побрился, так как в любую минуту ночью могут вызвать к борту самолёта для досмотра и оформления пересечения им государственной границы СССР. В отличие от гражданских аэропортов, здесь в целях военной безопасности заранее не сообщают о прибытии борта. И в Фергане, на аэродроме, как и в Ташкенте, в Тузеле, было военное положение.

В уютных гостиничных условиях я остался один. Уснуть в эту ночь так и не удалось… Ведь впереди – житейская и служебная неизвестность. Как устроить свою таможенную службу, свой быт, перевозку семьи – это далеко не праздные вопросы.

Но самым сложным был вопрос «адаптации к специфике военной среды», подконтрольной мне на границе.

Как выстраивать свои служебные таможенные отношения с людьми, которые все без исключения постоянно летают через государственную границу и с которыми я буду проживать в одном многоквартирном доме военного гарнизона, с семьями которых моя семья будет общаться на бытовом уровне постоянно, а мои дети будут учиться с детьми подконтрольных мне на границе лиц?

Кто скажет вам, дорогие читатели, что это просто – не верьте. Это очень трудная задача. И к большому сожалению, этому никто нас не учит.

А как получить в распоряжение таможенного поста служебное помещение, где будет и накопитель для пассажиров, и досмотровый зал, а также как обустроить его коммунальными ресурсами, конторской мебелью, оргтехникой и транспортом, если на эти цели ГТУ МВТ СССР не выделил финансовых средств?

Как выстраивать гражданские отношения с местными жителями, если они в большом количестве – как правило, в звании прапорщиков – служат в нашей воинской части?

Вопросы эти очень даже непростые и автоматически возводятся в ранг решающих в процессе становления таможенного чиновника на новом его месте работы.

Доминирующей задачей работника таможни при всём этом всегда остаётся бдительность. Но не вездесущая подозрительность, а именно таможенная бдительность, чтобы вдруг не увлечься таможенным процессом и ни разу не наступить на коррупционные грабли, которых всегда слишком много на пути таможенной службы.

Несмотря ни на что, все эти вопросы были мной решены успешно.

На следующий день, с утра, начались мои суровые таможенные будни в жаркой Средней Азии.

В Афганистане уже пять лет шла кровавая война. Там была передовая, а здесь, в Ташкенте и Фергане, были базы тылового военного обеспечения советских войск, сражавшихся на смерть в Афгане.

Через государственную границу шли: туда – оружие, воинское снаряжение, боеприпасы, продукты питания, свежие обученные воинские части, а обратно – командированные офицеры, раненые и груз 200[105]105
  Груз 200 – убитые воины в цинковых гробах.


[Закрыть].

В тот день в 10:00 я был приглашён в Ферганский областной территориальный Комитет государственной безопасности СССР. Состоялась деловая организационная беседа с руководителем, на которой был определён порядок служебного взаимодействия. Там же был решён, по моей просьбе, архиважный для меня вопрос источников обеспечения в чужом краю моей семьи продовольствием и промышленными товарами, что должно было уменьшить риски попасть работнику таможни и членам его семьи в нежелательную зависимость и всевозможные коррупционные и криминальные провокации.

По такой же схеме, в рабочем порядке, постепенно я решил и другие стоявшие передо мной проблемы.

Военный городок был создан в центре города Ферганы ещё во времена легендарных революционных военачальников советской России – Семёна Михайловича Будённого и Михаила Васильевича Фрунзе.

Мой кабинет начальника таможенного поста «Ферганский» располагался в здании штаба 345-го десантного полка.

Однажды, совершая служебную поездку в воюющий Афганистан, командующий Десантными войсками СССР Сухоруков Дмитрий Семёнович[106]106
  Дмитрий Семёнович Сухоруков (1922–2003) – советский военачальник, генерал армии. Командующий ВДВ (1979–1987). Герой Советского Союза.


[Закрыть] вошёл в штаб 345-го десантно-штурмового полка, отдал честь полковому знамени и вдруг остановился в изумлении: радом со святыней полка, полковым знаменем, на двери кабинета скромно разместилась далеко не десантно-штурмовая зелёная надпись – «Таможня».

Минутное замешательство… и командующий с группой боевых генералов проследовал в кабинет командира полка, который располагался от знамени чуть дальше, через три двери.

Через минуту я уже стоял перед Генералом армии.

Дмитрий Семёнович попросил своих офицеров оставить нас одних. Потом подошёл ко мне и вот так крепко, по-мужски обнял и сказал: «Я очень рад вашему приезду. Я долго пробивал вопрос открытия таможенного поста на базе ВДВ в Фергане. Ваша служба так нужна здесь. Работать вам будет очень трудно, поэтому рассчитывайте на меня лично. Адъютант даст вам необходимые каналы связи со мной, и не стесняйтесь обращаться напрямую в любе время суток. В работе вам будет оказана всесторонняя и полная поддержка со стороны ВДВ. От качества работы таможни здесь будут зависеть и наши военные успехи в Афганистане. Ваша кандидатура согласована со мной лично. А сейчас увидел вас – справитесь. Я не ошибаюсь в людях», – и он крепко пожал мою руку.

Это была короткая служебная беседа. Потом в кабинет вошли штабные офицеры командующего, сопровождавшие его в поездке, и штабные офицеры 345-го полка.

Дмитрий Семёнович представил меня присутствующим и по русскому обычаю просил «любить и жаловать».

Этот короткий рабочий момент на государственной границе СССР помог мне решить многие служебные проблемы таможенного поста. У таможенной службы появилось всё необходимое для его нормальной работы: канцелярские товары, оргтехника, телефон городской и телефон ЗАС[107]107
  ЗАС – засекречивающая аппаратура связи. Это комплекс оборудования, предназначенный для секретного, защищенного от перехвата, обмена информацией. Выражение «засекреченная связь» используется, в основном, в военной и правительственной сферах. В коммерческой и бытовой сферах преобладают выражения «шифрованная связь», «связь, защищенная от прослушивания» и т. п. По каналам ЗАС могут передаваться различные виды информации – голос, текст, изображение, телеметрия, компьютерные данные и т. п.


[Закрыть], видео– и аудиоплейеры для просмотра идеологических материалов с целью контроля, телевизор, холодильник, микроволновая печь, автомашина УАЗ и постоянный водитель из числа десантников, проходивших в городе Фергане в своём полку медицинскую реабилитацию после ранения.

Что интересно, Д. С. Сухоруков придумал интересную схему – он ничего не передавал в пользование таможенному посту из штатного довольствия ВДВ. Материальные ценности, которые я перечислил выше, были советского производства и захвачены десантниками в боях с душманами на Афганской территории, потом ввезены в СССР как трофеи через аэродром Тузель, поставлены на хозяйственный учёт 345-го полка, размещены в двух комнатах, в которых поселили потом временно таможенный пост.

Как-то позвонил мой непосредственный руководитель Владимир Павлович Тарасов, начальник Ташкентской таможни, и спросил, как это я разжился всем этим служебным добром, которого нет даже у него в Центральной республиканской таможне.

Я рассказал Володе (мы с ним были старые товарищи по первым послевоенным, после 1945-го года, таможенным курсам в Риге), что сделано всё это по инициативе командующего ВДВ в звании Генерала армии, депутата Верховного Совета СССР, который по закону не подлежит при пересечении государственной границы СССР таможенному оформлению, и что работа таможни на военной базе на её материальных ресурсах (при полном отсутствии своих таможенных возможностей) не противоречит таможенной служебной этике и дисциплине. Свой доклад начальнику я закончил словами, что схема построения служебных взаимоотношений в г. Фергане с подконтрольными военными лицами совершенно прозрачна и коррупционная составляющая полностью исключена.

Сегодня, с высоты своих лет, уверенно могу сказать, что в интересах общего государственного дела это было сделано тогда новаторски, своевременно, правильно.

Однажды ночью по телефону ЗАС мне позвонил Паша Грачёв[108]108
  Грачёв Павел Сергеевич (1948–2012), – тогда ещё будущий Герой Советского Союза, первый российский Генерал армии, Министр обороны Российской Федерации.


[Закрыть] из Баграма (Афганистан) и попросил решить вопрос срочного пропуска через границу 85-миллиметровых миномётов с боезапасом. В горах Афгана десантники вели бой с «духами». Миномёты срочно были нужны для завершения операции по разгрому каравана душманов[109]109
  Душманы – Афганские моджахеды, члены нерегулярных вооружённых формирований, мотивированных радикальной исламской идеологией, организованных в единую повстанческую силу в период гражданской войны в Афганистане в 1979–1992 годах. Набирались с 1979 года из местного населения с целью ведения вооруженной борьбы против военного присутствия СССР и афганских правительств Бабрака Кармаля и Наджибуллы. Часть афганских моджахедов после окончания войны в середине 1990-х годов пополнила ряды радикального движения «Талибан», другая – отряды «Северного Альянса». Слово «моджахед» арабского происхождения и буквально означает «борец за веру», одновременно являясь наименованием участника джихада или мятежника (повстанца). Советская армия и афганские власти называли их душманами (в переводе – «враг»). Советские солдаты часто называли их «духами».


[Закрыть], окружённого советскими десантниками.

Телефон ЗАС очень помог в этом случае.

При отсутствии воинского пропуска тыловой службы ТУРКВО[110]110
  ТУРКВО – Туркестанский военный округ.


[Закрыть] на этот воинский груз проблема оперативно была решена с подключением начальника Ташкентской таможни Тарасова Владимира Павловича и соответствующих служб Главного управления государственного таможенного комитета СССР в Москве.

Я уже сказал, что всю помощь таможенному посту Командующий ВДВ оказывал по его собственной инициативе, о чём я не забывал регулярно информировать своё начальство.

А однажды я был вынужден обратиться к Дмитрию Семёновичу с личной жалобой.

«Заместитель Командующего войск по тылу в звании генерал-майора тянет с обустройством таможенного накопителя для пассажиров, в котором ежедневно проходит таможенное оформление личный состав ВДВ», – докладывал я Генералу армии.

Было это жарким днём. Военный борт ТУ-134 прибыл из Кабула (Афганистан) и сел на Ферганском аэродроме. За час до приземления борта Командующего ВДВ на бетонке выстроились командиры и замполиты всех полков различных родов войск, входивших в состав военного гарнизона города Ферганы. Сзади них по ранжиру стояли их служебные автомашины, до блеска начищенные, и возле них – водители при параде.

В этом приветственном построении во главе в качестве представителя местной власти стояла Председатель Ферганского облисполкома, а дальше – пограничники во главе с Владимиром Васильевичем Барабановым и офицеры гарнизона.

Подогнали парадный трап. Я в форме ещё майора таможенной службы один поднялся по парадному трапу. Когда ступил на верхнюю площадку трапа, открылась металлическая дверь фюзеляжа и вышел Командующий войск ВДВ, Генерал армии Дмитрий Семёнович Сухоруков. За ним в глубине салона самолёта сгрудился его штабной генералитет.

Командующий был хмур и явно чем-то расстроен. Он протянул ко мне руки и мы обнялись. Инициатива была Дмитрия Семёновича. Такого панибратства я бы никогда себе не позволил, тем более что всё происходило на глазах присутствующих, вытянувшихся в струнку.

Большой командир (так он разрешил себя называть. А меня он по-дружески называл «седой») явно не торопился. Он полез рукой в правый карман своего кителя, достал что-то и открыл перед моими глазами свою ладонь – на ней лежала большая пуля от старинного «Бура», английского ружья точного и дальнего боя, которое было у духов на вооружении вместе с советскими калашами.

– Вот эта пуля перед нашей посадкой в самолёт в Кабуле упала на излёте прямо у моих ног, – задумчиво сказал он. – Вот такая судьба русского солдата: не знает он когда, где и кем прервётся его жизнь. Я – не суеверный, но всё равно неприятно. Ну, ладно о плохом. Что там у тебя, как идёт таможенная служба? Жалобы есть?

– Дмтитрий Семёнвич, с прибытием вас! А одна жалоба всё-таки есть. Помогите мне.

– Что случилось?

– Пожалуйста, посмотрите на сложившуюся ситуацию: сейчас пассажиры-десантники из вашего борта пройдут в накопитель для таможенного оформления, а он сварен из строительной арматурной сетки и ничем не накрыт сверху, да и питьевая вода в накопитель не проведена. Получилась такая вот раскалённая сковородка на пятидесятиградусной жаре, на которой при каждом таможенном досмотре страдает личный состав ВДВ. Штабных генералов же ваших это не касается, поскольку они не подлежат таможенному оформлению. Этот вопрос можно решить двумя путями: или сделать тень для накопителя и провести в него питьевую воду, или заставить генералов сидеть на этой сковородке, когда они пересекают государственную границу СССР. Помогите, пожалуйста, это только в ваших силах.

– А в тыл заявку давали?

– Да, давал, и неоднократно потом напоминал.

В глазах Дмитрия Семёновича заиграли озорные искорки, он заулыбался.

– Понятно, сейчас всё решим. Только разрешите мне немного покомандовать после принятия рапорта командира гарнизона. А вы, пожалуйста, рапорт не слушайте и сразу идите в таможню и там меня ждите. Пассажиров от борта самолёта в накопитель проводит пограничник.

Мы вместе так рядышком и спустились по трапу на бетонку. Я ушёл и ничего не слышал, о чём там шёл семейный разговор десантников после рапорта начальника гарнизона.

Первым к таможенному глинобитному домику, который прилепился радом с посадочной полосой аэродрома, на чёрной «Волге» подъехал Командующий. Мы прошли в мой кабинетик, собранный из видавшей виды армейской канцелярской мебели.

Я угощал Дмитрия Семёновича охлаждённым отваром «верблюжьей колючки», непревзойдённым напитком в пустыне, утоляющим жажду, и смотрел в окно – как там мои таможенные коллеги Борис Гольдштейн и Мурат Ташматов начинают таможенное оформление пассажиров.

Время шло. Большой Командир отменил все свои срочные мероприятия, и мы мирно разговаривала о том, когда же закончится эта проклятая война.

Я очень волновался – такого никогда не было, чтобы в таможенном накопителе, на государственной границе, хотя бы на минуту задержался генерал, а тут жарились на среднеазиатском солнце все генералы из штабной свиты Командующего ВДВ, личные вещи которых по закону не подлежат таможенному досмотру и оформлению.

Заметив моё смущение, как-то по-мальчишески подмигнув мне заговорщически, чтобы все видели, Дмитрий Семёнович ликовал от своей проделки. Он, оказывается, после принятия у трапа самолёта уставного рапорта начальника военного гарнизона Ферганы сократил церемонию встречи, чтобы потом в городе, уже в штабе 345-го полка, продолжить её. Попросил всех встречающих ехать в город, а сам прямо у трапа ИЛ-18 провёл блиц-беседу (как он назвал её) со своими подчинёнными.

Он проинформировал их о том, что ВДВ не выполнило заявку таможни: не укрыло от солнца накопитель и не провело питьевую воду для пассажиров, какими являются все служащие войск ВДВ.

А посему всем генералам следовать в накопитель. Досматривать их таможня не будет. Но всю процедуру таможенного оформления генералы штаба ВДВ просидят в накопителе вместе со всеми пассажирами на жаре без воды и испытают то, что испытывает каждый день личный состав ВДВ, пересекая государственную границу СССР в Фергане, отбывая на войну – а может быть, и на смерть свою.

Уже через двадцать минут в окошко постучал зам по тылу войск, грузный и тучный генерал и, вытирая обильный пот с лица и шеи, попросил у командующего воды. Я передал из холодильника в накопитель трёхлитровую банку спасительного напитка из верблюжьей колючки, которую генералы мгновенно осушили.

Всё закончилось хорошо. Утром Командующий перед посадкой на самолёт маршрутом на Москву проверил выполнение его указания, данного своим подчинённым таким невербальным способом – за одну ночь накопитель был закрыт со всех сторон маскировочной сеткой, с таким расчётом, чтобы сетка давала тень и в то же время накопитель продувался бы азиатским жарким ветром. Крыша была накрыта водонепроницаемыми щитами, а в средине накопителя стояло водопроводное сооружение, из блестящего хромированного конуса которого фонтанчиком била тугая струя прохладной воды, вкусной и бесценной.

На этом дружба руководства ВДВ и таможенного поста не закончилась.

Через неделю мне позвонили из Москвы, из тыловой службы ВДВ, и сообщили, что Д. С. Сухоруков дал указание срочно спроектировать и построить армейским хозспособом одноэтажное таможенное здание со всеми функциональными помещениями.

Когда я закончил таможенную службу в Средней Азии и уезжал переводом из Ферганы в Москву для продолжения таможенной службы, фундамент дома таможни и стены его были выведены до второго этажа, как раз на том месте, где находился перед этим таможенный накопитель, который описан выше.

Репродукция № 16.

Так выглядело здание таможенного поста «Ферганский» Ташкентской таможни в 1988 г. На заднем плане фотографии видна основа нового двухэтажного таможенного дома, который был заложен по указанию командующего ВДВ, при начальнике таможенного поста Соколове В. А. ещё в октябре 1985 года, но после перевода его в Москву таможенное учреждение так и не было достроено Волынским П. В. за три года его работы на посту начальника таможенного поста «Ферганский». Картина неприглядная – бесхозяйственность и разруха. Вокруг таможенного учреждения разбросаны бесхозные строительные конструкции и лужи сточных вод. А дальше, за таможенным накопителем, видна стоянка военной транспортной авиации и самолёты «АН -12».

Источник фотографии: книга «Таможня на переломном этапе. 1986–1996. (Воспоминания современников)». Под общей редакцией Кругликова В. Ф.; М.: СофтИздат. 2007 г.

Жаркий азиатский климат не подошёл моей семье: дочь-школьница заболела от недостатка йода в окружающей среде; заболела жена, не выдержав напряжения от систематических, по несколько раз в день, землетрясений; я резко потерял зрение на «белом солнце пустыни», которое выжигало мои глаза, как электросварка.

Закрывая страницы моей службы в Ташкентской таможне, важно сказать о том, какие уроки преподала мне теперь в Ташкентской республиканской таможне вышеупомянутая мной «школа Коммунизма» для моего профессионального роста и подготовки в моём лице будущего руководителя «Всесоюзного Калужского таможенного эксперимента 1985–1994 гг.».

Внешне всё было благочинно. Мне как будто бы доверял мой руководитель, начальник Ташкентской таможни, не опекал, давал возможность работать самостоятельно, не парализовал работу таможенного поста «Ферганский» бесконечными проверками. За что ему большое спасибо.

Думаю, что я и в Фергане отработал хорошо. Нареканий не было. Правда, не было и похвал, без которых легко можно прожить, но всё-таки естественно возникает вопрос: «А почему не было поощрений?»

И только по истечении двенадцати лет после моего отъезда из Ферганы стало понятно, что я в поте лица трудился, а за моей спиной не всё было так хорошо.

Несколько лет спустя появились воспоминания генерала таможенной службы Волынского Петра Владимировича под названием «Если не мы, то кто?», в котором Пётр Владимирович изволил очень даже пáсквильно[111]111
  Па́сквиль – сочинение, содержащее карикатурные искажения, клевету и злобные нападки, цель которых оскорбить и скомпрометировать какое-либо лицо. Пишется в публицистической или беллетристической форме, близкой памфлету. Чаще всего используется как средство дискредитации человека и является «узаконенным» литературным жанром.


[Закрыть], отозваться о моём периоде таможенной службы в городе Фергане на афганском военном направлении, а также признаться, что он написал тогда жалобу на Соколова на трех страницах убористым подчерком.

Вот такая она, жизнь руководителя таможенного учреждения – трудится он на благо Отчизны и не ведает, что тайно делают против него его завистники и недоброжелатели.

Я не буду даже комментировать эту аморальную выходку Волынского.

Воспоминание Волынского – это хорошая учебная шпаргалка по коварным приёмам враждебного противостояния Добру, очень талантливо написанная Злом, вечно борющимся с Добром по вселенскому закону природы – «Закону единства и борьбы противоположностей».

Коротко лишь поясню, для чего эту подлость сделал таможенный генерал.

Пётр Владимирович Волынский поведал миру о том, что когда В. А. Соколов трудился в должности начальника таможенного поста «Ферганский», доверяя свой административный тыл базовой Ташкентской таможне, то он, Волынский, работая в то время в Ташкентской таможне на рядовой должности инспектора, давно тайно клеветал на Соколова с целью его дискредитации и с большим желанием занять его должность начальника таможенного поста «Ферганский».

И когда у Пети это получилось безнаказанно, то он пошёл дальше. Волынский по пятам Соколова пробрался в Московскую центральную таможню и там продолжал его порочить, присваивая себе чужие успехи строительства таможенного дела уже в Калужской таможне, которой руководил Соколов, а потом и в Приокской региональной таможне, юрисдикция которой распространялась на пять административных областей промышленного центра СССР (Брянской, Калужской, Орловской, Смоленской и Тульской).

ВЫВОДЫ:

1. Руководитель таможенного учреждения должен уметь не только создавать новое таможенное дело в экстремальных условиях, даже в условиях Афганской войны, но и при нулевой поддержке со стороны вышестоящих таможенных ведомств из Москвы и Ташкента, а также развивать его и совершенствовать, сохраняя при этом личную и корпоративную таможенную честь, достоинство и нравственную устойчивость как лично начальника таможенного поста, так и его коллектива против архиковарных таможенных соблазнов и искушений.

Ведь именно на такое поведение Соколова и рассчитывали опытные чекисты Бояров и Гурьянов, посылая его для исполнения таможенной службы в жаркую Среднюю Азию, в Фергану, на границу с войной, предварительно изучив его нравственные и организаторские особенности, а также способность к выживанию в криминальных условиях и даже в условиях жестокой партийной борьбы, как это было в Новороссийской таможне.

А в 1985 году Соколова они уже срочно переводили в Московскую центральную таможню, с базированием в областном городе Калуге для решения серьёзных задач по реорганизации таможенного дела СССР.

Это были опытные и хорошо информированные люди, принявшие Соколова в свою таможенную команду и полностью доверявшие ему, что легко и убедительно сводит на нет грязную провокацию Волынского и дезавуируют[112]112
  Дезавуируют любые дальнейшие его действия – в контексте предложения это значит, что авторы книги заявляют о своём несогласии с клеветническими действиями генерала Волынского и лишают его права клеветать дальше в порядке его оправдания.


[Закрыть] любые дальнейшие его действия.

2. Руководитель таможенного учреждения не должен бояться любой клеветы и лжи, которые постоянно сопутствуют человеку с таможенной судьбой от его рождения до смерти, а обязательно грамотно и уверенно выстраивать им противодействие, чтобы в конечном счёте Добро побеждало Зло и эволюция таможенного дела России двигалась поступательно вперёд.

Таким противодействием клевете Волынского и было моё заявление на имя Боярова В. К. от 7 июня 2009 года «По поводу лжи в книге “Таможня на переломном этапе” и дискредитации Волынским П. В. деятельности Соколова В. А., многих других работников таможен и целых коллективов таможенных учреждений».