Текст книги "Трилогия. Минзаг Марти, Коммунистическая республика Камчатка, Новороссия Новосветская"

Капитан раздумывал недолго. Адмирал перед боем приказал всех испанцев до первых выстрелов загнать в трюмы и маневрировать только под машинами. Однако, юнги – индейцы будут возиться с парусами слишком долго. Тюленев выстроил вооруженных юнг вокруг кормового трюмного люка, снял с него запор и приказал испанцам подняться на палубу. Вылезшие наверх моряки, попав из полутемного трюма на яркое солнце, удивленно осматривались вокруг, жмурясь и прикрывая глаза от солнца ладонями. Окружающий пейзаж впечатлял. Вся поверхность океана была густо усеяна шлюпками. Там и сям из воды торчали высокие кормовые надстройки кораблей и мачты с обвисшими парусами. Деревянные парусники тонули медленно и неохотно.

– Товарищи испанцы! – начал издалека Тюленев. – Вы все подписали договор и дали клятву на библии честно служить республике. Флот республики ведет бой с испанской эскадрой. Результаты боя вы видите вокруг. За четыре часа боя наши семь кораблей утопили более полутора сотен испанских. Экипажи спасаются на шлюпках. Однако, вместо того, чтобы признать себя побежденными, выкинуть белые флаги и сдаться, испанцы на шлюпках гребут к нашему острову и намереваются высадиться на берег. С недобрыми намерениями, надо полагать. Они все еще не навоевались. Нам нужно быстро поднять все паруса. Затем мы, по приказу нашего адмирала, пойдем топить шлюпки, чтобы не дать им высадить десант. Кто готов сражаться против испанского флота, остается на палубе. Кто не хочет, может спуститься обратно в трюм. На размышление даю минуту. Время пошло. Тюленев демонстративно уставился на свои наручные часы. Прошла минута. Все испанцы остались на палубе. Боцман Педро Гонсалес, авторитетный среди матросов, выступил вперед и сказал:

– Вы, товарищ командир, совершенно зря заперли нас в трюме. Мы все дали клятву и будем сражаться за республику против Испании. Приказывайте, товарищ командир.

– Другого и не ждал, товарищи! Насчет трюма, это был приказ адмирала. Поднять все паруса!

Испанцы, вместе с индейцами, рассыпались по снастям. Вскоре самый крупный парусник эскадры покрылся белым облаком парусов. При попутном трех бальном ветре и полной мощности машин, корабль быстро разогнался до десяти узлов. Пять миль проскочили за полчаса. Попутно раздавили полдюжины шлюпок.

Среди передовых шлюпок маневрировали Фрунзе, Свердлов и Чапаев. Хорошо получалось только у Чапаева. От Фрунзе с его шестиузловым полным ходом шлюпки успешно уворачивались. Девятиузловой Свердов действовал с переменным успехом. Зато у Фрунзе и Свердлова еще оставались ручные гранаты и патроны. Из ружей отстреливали рулевых и всех испанцев, похожих на командиров. Гранату требовалось закинуть точно в шлюпку. Иначе она тонула в море безвредно для противника. Испанцы сопротивлялись, активно паля из аркебуз. В экипажах кораблей уже появились убитые и раненые.

Выйдя в голову шлюпочного стада, Сталин сбросил паруса и приступил к избиению. Шлюпок оставалось не меньше двух сотен. Со ста метров промахнуться по шлюпке было в принципе не возможно. Осколочный трехдюймовый снаряд, даже с зарядом черного пороха, разносил шлюпку в щепки.

Вскоре расстреляли все осколочные и остаток бронебойных. В ход пошли гранаты и ружья. Шлюпок оставалось еще много.

Главные силы испанцев приблизились к острову на 14 миль. Адмирал приказал Марти и идти на помощь Ленину и Варягу.

Мякишев с Ленина передал, что испанцы идут тремя колоннами, в каждой около двадцати крупных кораблей – галеонов и фрегатов.

Адмирал приказал Ленину и Варягу закрутить карусель вокруг испанцев и тормозить их. Добивать не стараться. Подойдет Марти, утопит.

Мякишев решил сначала пройти контркурсом вдоль левой колонны испанцев. Чтобы сделать кроссинг-Т, Ленину и Варягу не хватало скорости. Под полным парусным вооружением испанцы делали не менее шести узлов.

Оба корабля еще имели почти по сотне штатных снарядов. Фугасные снаряды уже закончились. Остались только бронебойные и бронебойно-зажигательные. Приходилось целиться по крюйт-камерам и рассчитывать на взрыв пороха. В левой колонне шли галеоны. Дальность стрельбы их артиллерии Мякишеву была хорошо известна. Поэтому расходились с испанцами на 12 кабельтовых. Шли строго против ветра. Небольшая килевая качка не сильно мешала стрельбе. Крупный головной галеон поприветствовал их полным бортовым залпом из шестнадцати пушек. С недолетом на два кабельтовых, как и ожидалось. В воде красиво встали всплески от падения ядер.

Расположение крюй-камеры на галеонах артиллеристам было известно. После шестого снаряда флагман взорвался. Рвануло знатно. Корабль скрылся в облаке дыма до самых верхушек мачт, которые вскоре рухнули. Куски досок улетели на два кабельтова. Всего в колонне оказалось 22 галеона. 14 из них удалось взорвать. Все же расположение крюйт-камер на отдельных кораблях несколько различалось. Мякишев приказал больше пяти снарядов на корабль не тратить.

За кормой концевого корабля парочка описала циркуляцию вправо, вышла на параллельный курс правой колонне галеонов и поставила все паруса, чтобы получить преимущество в скорости. Мякишев доложил результаты адмиралу. Адмирал одобрил и приказал продолжать. На кораблях еще оставалось по четыре десятка снарядов. Сам Марти приближался к голове центральной колонны фрегатов.

Бой со шлюпками уже приблизился вплотную к острову. Сталин утопил почти сотню шлюпок. Примерно полсотни идущих в хвосте, увидев бойню, учиненную в голове стада Сталиным, решили не искушать судьбу и повернули влево к расположенным милей южнее скалистым островкам Батавия и Балиса. Очевидно, решили высадиться там и ждать, как повернется военное счастье дальше. Однако, полсотни шлюпок, видимо, самых упертых, продолжали идти к Крыму, прицеливаясь в мелководные бухты восточного берега, до которого им оставалось меньше мили. Мещерский позвонил на ГКП Сокольскому и передал испанцев заботам береговой артиллерии.

***

Дону Альваресу повезло. Поскольку Синко Льягас пошел на дно одним из первых, его шлюпка оказалась в самом хвосте огромной толпы шлюпок и баркасов, направлявшихся к острову. Эскадры прошли вперед. Там грохотали залпы и взрывались корабли.

Спустя некоторой время оказалось, что из огромного флота, только что закрывавшего парусами половину горизонта, не остался на плаву ни один корабль. Было отлично видно, как среди толпы шлюпок туда – сюда сновали корабли пришельцев, отличающиеся от испанских отсутствием парусов, изредка постреливая из пушек. Особенно свирепствовал серый корабль. Затем он пронесся через всю толпу шлюпок, пройдя в сотне пасо от их шлюпки. Из под форштевня идущего на огромной скорости корабля расходились крутые волны, едва не перевернувшие шлюпку. Многие другие шлюпки, оказавшиеся ближе к курсу корабля, опрокинулись. Дон Герра понял, что серый корабль направился к главным силам флота. Понял он и то, что о главных силах флота можно забыть. Против серого корабля у адмирала не было ни единого шанса.

Между тем другие корабли пришельцев, явно переделанные из захваченных испанских парусников, продолжали уничтожать шлюпки в головной части толпы. До острова Бекия оставалось около четырех миль. Оценив неуклонно уменьшающееся количество шлюпок, отделяющих их от кораблей пришельцев, капитан-командор сделал вывод, что пришельцы утопят все шлюпки раньше, чем они дойдут до Бекии. В воде мелькали быстрые тени. Поверхность воды тут и там вспарывали спинные плавники акул. На запах крови эти твари сбежались со всего Карибского моря. Оказаться в воде в компании акул совсем не хотелось.

На траверсе слева в миле от них находились два небольших необитаемых островка. Капитан-командор дон Герра приказал рулевому править к островкам. Приободрившиеся матросы, деморализованные видом снующих в воде акул, снова налегли на весла. Другие шлюпки, по их примеру, тоже поворачивали к островкам.

***

Обстреливать шлюпки из стотридцатки, установленной на восточной артпозиции адмирал и командующий, посоветовавшись, посчитали непозволительной роскошью. В дело вступили береговые гладкоствольные 90-миллиметровые пушки. Дистанция уже позволяла. Командующий выдвинул к обеим бухтам по две маневренные группы. К большой бухте послал и туземную гвардию.

Марти тем временем вышел на контркурс центральной колонне фрегатов. Для экономии дефицитных трехдюймовых снарядов, Веденев приказал артиллеристам работать только сорокапяткой. Пройдя до конца колонны, взорвал 16 кораблей. Затем развернулся и прошел параллельным курсом, добивая особо везучих. Ленин с Варягом прошли вдоль правой колонны. После них на плаву в колонне осталось всего 6 галеонов. Снаряды на обоих кораблях закончились. Веденев приказал Ленину и Варягу полным ходом идти к Крыму.

Не дожидаясь взрыва крюйт-камер, со всех оставшихся галеонов и фрегатов начали спускать шлюпки. Позволять им делать это, было нецелесообразно. Пришлось пожертвовать дефицитными снарядами к стотридцаткам и трехдюймовке. Описывая циркуляцию вокруг остатков испанского флота, Марти открыл беглый огонь из всех стволов. Через двадцать минут все было кончено. Еще некоторое время пришлось гоняться за шлюпками, пока не расстреляли из сорокапятки последнюю. Никого спасать не стали. Марти взял курс на Крым.

Мещерский направил все тихоходные парусники к двум островкам, на которые высаживались испанцы, с приказом заблокировать их на островах.

Подошедшие к берегу шлюпки разделились, около сорока штук направились в более крупную северную бухту восточног берега, а полтора десятка – в меньшую среднюю бухту. Береговые гладкоствольные пушки открыли огонь по шлюпкам с дистанции шесть кабельтовых. По такой малоразмерной цели как шлюпка, лишь один снаряд из трех давал попадание или близкое накрытие. Две пушки с обоих берегов бухты выдавали по четыре снаряда в минуту. Через десять минут все шлюпки, направлявшиеся в малую бухту, были утоплены.

Двадцать две шлюпки прошли по высокой воде над коралловым рифом и вошли в северную бухту. От берега их отделяло всего два кабельтовых. Испанцы гребли так, что весла гнулись. Попутный ветер подгонял шлюпки. Но и дистанция до установленных на мысках пушек тоже уменьшилась до двух кабельтовых, что сразу сказалось на результативности стрельбы. Теперь почти каждый выстрел попадал в цель. В дело вступили минометы. Точно в шлюпки они попадали редко, но осколки от близких разрывов выкашивали экипажи. К берегу прорвались одиннадцать шлюпок.

Сотни две испанцев попрыгали в воду и выскочили на пляж, размахивая саблями и аркебузами. В воде и на песке часто вставали фонтаны минных разрывов, затягивая пляж дымом и пылью. За неширокой полосой белого песка начинался поросший лесом пологий холм. Из кустов на холме в упор по десанту ударил максим. Часто защелкали автоматические винтовки и двустволки. Две маневренные группы заблаговременно заняли выгодные позиции в кустах. Испанцы ответили беспорядочной пальбой из аркебуз, но шансов у них не было. Через несколько минут на берегу уже никто не шевелился. На этом сухопутная часть сражения и закончилась. Бой на пляже с НП не просматривался, поэтому Мещерский выдохнул с облегчением, только когда позвонил Сокольский и сообщил, что десант уничтожен. Индейский десант на северной оконечности острова был также уничтожен.

Морское сражение закончилось еще раньше. Мещерский послал Марти и четыре тихоходных парусника спасать испанцев, плавающих в океане. Ленина и Варяга оставил блокировать противника, высадившегося на островках. Деваться испанцам было некуда. Адмирал принял с кораблей сообщения о потерях в экипажах и отправился на ГКП. Пора было подводить итоги сражения.

Атмосфера в помещениях ГКП была восторженной. Вооруженные силы республики разгромили в сотню раз численно превосходящие испанские силы. После последних залпов в комнаты ГКП просочился весь начальствующий состав республики: наркомы, члены Совета, директора производств. Все обнимались и поздравляли друг друга.

Штаб уже подбил данные о потерях. Эскадра республики потеряла 7 краснофлотцев убитыми и 19 ранеными, из них 6 – тяжелых. В основном, экипажи понесли потери от огня аркебуз со шлюпок и от стрельбы из луков с индейских каноэ. Туземных членов экипажей погибло 22, ранено 64, по тем же причинам. Потери понесли и испанцы – 14 убитых, 39 раненых. Все командиры парусников вынуждены были задействовать испанцев в управлении парусами, несмотря на запрет адмирала. Поступить так вынудила логика боя. Иначе, республиканские корабли не имели преимущества в скорости хода и маневре перед испанскими кораблями, идущими под всеми парусами по ветру. Вопреки опасениям Мещерского, никаких проблем с моряками – испанцами не возникло. Они честно отработали свое.

Сокольский доложил о потерях на суше. Туземный пограничный отряд потерял в бою с десантом 9 человек убитыми и 29 ранеными. Большую часть туземцев пограничники постреляли из луков еще в лодках. Основные потери они понесли, когда вылавливали одиночек, добравшихся вплавь. Их оказалось неожиданно много. Около сотни человек. Избежать больших потерь пограничникам помогли доспехи и превосходство в оружии.

Просидевший весь бой молчком в помещении ГКП Круминьш воспользовался присутствием на ГКП большинства членов Политбюро и созвал заседание. Отсутствовал только Влазнев, находившийся на Марти. Как водится, Генсек предложил Мещерскому отчитаться о проделанной работе. Адмирал подчинился.

– Генеральное сражение с главными силами Испании в Новом Свете вооруженными силами Республики выиграно. Точную цифру потопленных кораблей уточним несколько позже, после получения письменных отчетов от командира Марти и капитанов парусников. Но, уже сейчас ясно, что утоплено более двух сотен кораблей. По всей видимости, мы уничтожили подавляющее большинство кораблей тоннажем более сотни тонн, которыми располагала Новая Испания. Людские потери Испании можно оценить снизу как 40 тысяч моряков. Скорее всего, потери противника существенно больше, поскольку мы пока не знаем, сколько солдат было на кораблях.

Наши собственные потери оказались больше, чем планировалось. На такой масштаб нападения мы не рассчитывали. Подключения испанцами туземных сил с Сент-Винсента мы также не ожидали. Удачно получилось обнаружить испанский флот в тридцати милях от берега. Только это позволило утопить все их корабли до подхода к острову. Уловка испанцев с высадкой экипажей в шлюпки после утопления кораблей, нами тоже не просчитывалась. Судя по количеству шлюпок, которые нам пришлось топить, испанцы загрузили на свои корабли двойной – тройной комплект шлюпок и баркасов.

Все наши корабли, за исключением Марти, полностью израсходовали боекомплект. Поэтому шлюпки и туземные лодки пришлось топить средневековым способом – тараном. При этом мы и понесли людские потери, поскольку сражение со шлюпками пришлось вести на пистолетной дистанции.

Тем не менее, несмотря на все неожиданности, высадку крупных сил испанцев на наш берег удалось предотвратить. В противном случае наши потери были бы во много раз больше. Таковы, вкратце, итоги сражения.

– Безвозвратная потеря семи человек и тяжелые ранения еще шестерых, которые могут и не выжить, или останутся инвалидами – недопустима для народа Республики! Вам, Николай Иосифович, партия и народ доверили всю полноту власти и все ресурсы республики, надеясь, что вы сумеете достойно подготовиться к отражению агрессии. Тем более, что разведка нас о ней заблаговременно известила. Считаю, что подготовка была Вами проведена на недостаточном уровне. Надеюсь, что в дальнейшем вы таких ошибок не допустите. – Совершенно неожиданно для всех остальных членов Политбюро, пребывающих в состоянии глубокой эйфории от произошедшего у всех на глазах полного разгрома колоссального испанского флота, Генсек «наехал» на Предсовнаркома и адмирала.

Жердев вынужден был вступиться за своего командира:

– Позволю себе не согласиться с мнением Валдиса Леонардовича. Хочу напомнить членам Политююро, что своевременное обнаружение испанского флота, позволившее предотвратить высадку крупных сил испанцев в Крыму, стало возможным только благодаря решению товарища Предсовнаркома о назначении на Сталина и Свердлова временных экипажей из второго сменного экипажа Марти. Благодаря этому мы увеличили радиус патрулирования с 10 до 20 миль и смогли обнаружить испанский флот за 30 миль. Это была личная инициатива Николая Иосифовича.

Зильберман выступил с самокритикой:

– Недооценка возможности привлечения испанцами на свою сторону индейцев с Сент-Винсента – это целиком вина наркомата иностранных дел и моя лично. Мы переоценили наше влияние на туземцев. Не следует во всем обвинять Председателя Совнаркома.

Поддержал Мещерского и Болотников:

– Спецзавод все последнее время работал с полной загрузкой без выходных в две смены и произвел максимальное количество вооружения и боеприпасов. Больше сделать на наших производственных мощностях и с нашим кадровым составом было физически невозможно. Так что, полное израсходование боеприпасов флотом при столь масштабном нападении было неизбежным. Вины Председателя Совнаркома в этом я не вижу.

Поняв, что члены Политбюро, даже Зильберман с Болотниковым, которых он считал своими людьми, его не поддерживают, Круминьш решил плавно свернуть свой наезд на Мещерского.

– Тем не менее, несмотря на некоторые ошибки руководства, о которых мы самокритично упомянули, как и подобает коммунистам, считаю совершенно необходимым наградить наших людей за проявленные при отражении испанского нападения мужество и героизм.

Предлагаю учредить государственные награды Коммунистической республики Камчатка. За проявленное в бою мужество награждать отличившихся военнослужащих медалью «За боевые заслуги». За особые подвиги награждать военнослужащих орденом «Красной Звезды».

За упорный труд на благо республики награждать гражданских лиц медалью «За трудовую доблесть». За выдающиеся достижения в труде награждать граждан орденом «Знак Почета».

Товарищам, награжденным медалям, можно ежемесячно доплачивать по одному песо, а награжденным орденами – по два или даже по три песо.

Поручим товарищу Лифшицу в кратчайший срок разработать статут наград. А нашего уважаемого адмирала, командующего береговыми силами и наркома внудел попросим подготовить представления на награждение боевыми наградами. Наркомы подготовят представления для награждения гражданских лиц.

Думаю, через два дня, когда закончим с испанцами, засевшими на островках, проведем праздничный митинг и гуляния по случаю разгрома испанского флота, – закруглил свою речь Генсек.

– А что вы думаете, Николай Иосифович, по поводу дальнейших действий, наших и испанцев?

– Испания свой флот в Карибском бассейне потеряла полностью. У них осталась только каботажная мелочь: шхуны, боты, баркасы и тому подобное. Все людские ресурсы они полностью израсходовали. На то чтобы подтянуть новые силы из метрополии, у них уйдет несколько лет, если, конечно, мы им позволим эти самые силы подтягивать. Так что, по моему мнению, в ближайшие два – три года опасности нового нападения со стороны Испании не будет.

Мы, используя крайне благоприятное для нас соотношение сил, должны немедленно атаковать главные испанские порты: Сан-Хуан, Санто-Доминго, Сантьяго-де-Куба, Гавана, Веракрус. В этих портах сейчас находятся грузы, привезенные из Испании королевским конвоем. Я уверен, что они использовали для нападения все корабли, пришедшие из Испании. Так же я уверен, что перед нападением корабли разгрузили. В этих же портах сейчас находятся все грузы, собранные в Вест-Индии для отправки в метрополию.

Я прошу санкции Политбюро на немедленную атаку испанских портов, пока известие о разгроме еще не дошло до испанцев. На Марти осталось достаточно снарядов калибра 130 и 45 мм. Остатком трехдюймовых снарядов Марти поделится с Варягом и Лениным. Завод изготовит еще снаряды, сколько успеет. Атаку флота намереваюсь возглавить лично.

Зильберман, Болотников и Жердев обеими руками поддержали предложение Предсовнаркома. Захват большого количества товаров из метрополии, как и колониальных товаров резко улучшит материальное положение Республики. Жердев отметил, что в числе товаров из метрополии наверняка окажутся нужные республике химические материалы и реактивы. Болотников указал на возможность захватить в плен большое количество ремесленников. Зильберман заявил, что золото и серебро в любом случае лишними не будут. Пора начинать торговлю с Европой под флагом немцев, или даже под своим флагом.

Выдержав паузу, Генсек согласился с предложением Мещерского, заметив, однако:

– Лично вам, Николай Иосифович, никакой необходимости принимать участие в этой экспедиции нет. Вы сами только что сказали, что все силы испанцев нами разбиты. Ваши моряки справятся и без Вас. А Вам следует наладить производство израсходованных боеприпасов, да и состав вооружения надо корректировать. Как я понял, снаряды для гладкоствольных пушек практически не израсходованы, а мы их наделали много. Даже мне, сугубо гражданскому, ясно, что нужно срочно налаживать производство трехдюймовых гильз.

Политбюро единогласно одобрило учреждение государственных наград Республики и направление военной экспедиции в испанские порты.

До конца дня спасателям удалось выловить из воды около тринадцати сотен испанцев, державшихся за всевозможные деревянные обломки. Спасенных оказалось значительно меньше, чем можно было ожидать. На двух сотнях потопленных кораблей должно было быть не меньше сорока тысяч моряков и десяток тысяч солдат. В теплом океане они могли бы плавать и сутки, если бы не акулы, во множестве сбежавшиеся на запах пролитой в воде крови. По словам краснофлотцев, вода в океане заметно покраснела. Морские хищники устроили себе кровавый пир. Акулы рвали пловцов прямо на глазах у спасателей. Еще час – другой промедления, и спасенных не было бы вовсе.

Испанцы, высадившиеся на острова, быстро поняли, что главные силы их флота постигла такая же катастрофа, как и передовые эскадры, и помощи им ждать неоткуда. Ночью они попытались было уйти на шлюпках с отровков. Ясное дело, ничего у них не вышло. Мощные прожектора восточной и южной артпозиций всю ночь освещали западные берега островов, а с восточной стороны светили своими прожекторами Варяг и Ленин. Утром испанцы приняли предложение о сдаче в плен. Кормить акул никому из них не хотелось. С островков сняли еще около восьми сотен пленных.

Вечером 26-го января торжественно похоронили павших в бою краснофлотцев и испанцев. Был траурный митинг, Интернационал, речи и артиллерийский салют береговой батареи Западной бухты. Генсек призвал отомстить испанским феодалам за смерть товарищей, вести беспощадную классовую борьбу с эксплуататорами трудового индейского крестьянства и европейского ремесленного пролетариата – феодалами и буржуазией. Крепить дружбу с трудящимися классами Европы и Америки. Объявил об учреждении государственных наград Коммунистической республики.

Председатель Верховного Совета зачитал списки награжденных медалями «За боевые заслуги» и «За трудовую доблесть» и произвел награждение грамотами. Самих медалей и орденов пока не было. Их еще предстояло изготовить. Все погибшие краснофлотцы получили орден «Красного Знамени» посмертно. Наградные деньги теперь полагались их вдовам. Погибших индейцев наградили медалью ЗБЗ. Всех индейцев, принявших участие в сражении, в награду признали гражданами республики БПГ. Всех испанцев, сражавшихся в составе флота республики, приняли в подданство. Повышение статуса автоматически влекло за собой удвоение зарплаты. Погибших испанцев приняли в подданство посмертно.

В Ленинграде появилось свое кладбище. На нем похоронили краснофлотцев и испанцев. Индейцы похоронили своих воинов на кладбище за деревней у Восточной бухты.

После похорон флот Республики в составе Марти, Варяга, Ленина, Свердлова, Фрунзе, Чапаева и Сталина вышел их Западной бухты и пошел на Тринидад, чтобы заправиться и взять на борт семь сотен бойцов туземной гвардии. Загрузили девятнадцать сотен пленных испанцев, для раздачи их подданным племенам на Тринидаде. Две сотни пленных из комсостава и специалистов, как обычно, оставили в Крыму.

22. Амстердам.

Атлантический океан Маркс и Энгельс пересекли успешно. Шли то под парусами по ветру, то под машинами при встречных ветрах. При слабых ветрах с кормовых румбов шли комбинированной парусно-моторной тягой. Среднюю скорость старались держать не ниже пяти узлов.

В серьезный шторм попали только один раз, уже в Северном море. Двое суток корабли боролись с десятибалльными волнами, спустив все паруса, развернувшись носом к волне и выгребая машинами. К счастью, машины, корпуса и рангоут выдержали. Испанцы строили свои корабли крепко.

На подходе к заливу Эйселмер, в вершине которого располагался Амстердам, сбросили плавучие якоря и приступили к маскировке. Охладили котлы, демонтировали дымовые трубы, воздухозаборники вентиляторов и уложили их на палубе, прикрыв брезентом. Сорокапятки сняли с тумб и отнесли в машинные отделения. Затем дождались попутного ветра и двинулись под парусами в залив.

Через 28 дней похода, 30-го ноября корабли под парусами вошли в залив Эйселмер и подошли к внешнему рейду Амстердамского порта. «Классики» бросили якоря и подняли сигналы вызова лоцманов. Через пару часов к обоим кораблям подошли парусные баркасы.

По шторм-трапу на борт Маркса, временно вновь ставшего «Энезильей», с баркаса поднялся лоцман, представившийся Луи ван Зутом. Его встретил врио капитана Планель де Бардакс и арендатор судна Козьма Минин, он же сотрудник торгпредства Ягудин. На заднем плане держались начальник экспедиции старлей Коновалов и действительный капитан лейтенант Поломошнов. Испанским языком лоцман владел постольку – поскольку, поэтому беседа велась на немецком, которым свободно владели и лоцман и Ягудин. На испанский дону Планелю слова лоцмана переводил Ягудин.

После обмена приветствиями ван Зут обозначил стоимость своих услуг в размере двух талеров для входа на внешний рейд, трех талеров для входа на внутренний рейд и четырех талеров для постановки судна к причалу. Немецкий язык лоцмана был весьма корявым, но вполне понятным. Лоцманам заплатили за проводку кораблей на внешний рейд. Становиться к причалу Коновалов не собирался, а в сравнительно небольшом замкнутом заливе Эйселмер волнения можно было не опасаться даже при самом сильном ветре. В то же время, при возникновении каких либо непредвиденных обстоятельств, с внешнего рейда всегда можно было уйти в море, оторвавшись от преследования.

Расположение порта в обширном заливе и послужило решающим фактором при выборе Амстердама в качестве цели экспедиции. По информации от пленных испанских капитанов, Антверпен был намного более крупным городом, но, порт Антверпена располагался на реке, на существенном удалении от моря, что делало проблематичным отступление в случае экстренных обстоятельств. По этой же причине отпал другой крупнейший порт – Гамбург.

Поставив корабли на якоря, рассчитались с лоцманами, заплатив им по два эскудо и два реала, что было заметно больше, чем требуемые два талера. Луи ван Зут пообещал вызвать таможенников.

Через три часа к Марксу подошел баркас таможенной стражи. Офицер таможни, коренастый красномордый конопатый детина представился Кеннетом Галом. Долго и внимательно изучал судовые документы. Затем прошелся по палубе, поинтересовался, почему отсутствует бизань-мачта. Ему объяснили, что мачту потеряли во время шторма, застигшего корабли в Северном море. Показали части сломанной мачты, накрытые парусиной.

– А что это за порт такой – Ленинград? – поинтересовался ван Гал.

– Это новый порт в Белом море в устье Северной Двины. Построен, только что, по приказу Великого князя Московского Ивана-IV для торговли с Европой. Через Балтийское море ходить нам сложно. Там слишком много пиратов. Да и пошлины в датских проливах дерут просто грабительские.

– О, да, да! Это так, – оживился офицер.

Таможенник поинтересовался, почему корабль не входит в порт. Козьма Прутков через переводчика пояснил, что стоянка в порту стоит дорого, а они ничего продавать не собираются. Наоборот, собираются только покупать. Все закупленные товары будут накапливать в портовых складах, и только когда накопится полный груз, предъявят товары таможне, затем корабль подойдет к причалу и быстро все загрузит.

– Думаете, аренда складов обойдется вам дешевле, чем стоянка кораблей у причалов? – осведомился офицер.

– Считаю, что так. Поскольку товаров нужно закупать много, и разных. Это займет много времени. Поэтому стоянка у причала обойдется дороже.

– А почему же ничего продавать не будете?

– У нас был груз пушнины из Ленинграда, его мы полностью продали в Ла-Корунье. Цены на пушнину там самые высокие.

– Это да! Испания просто лопается от американского серебра и золота, потому цены на товары там самые высокие в Европе, – важно кивнул таможенник. – Тем не менее, покажите, что у вас в трюмах!

Все последовали к люку и спустились в носовой трюм. Почти весь объем трюма занимали баки с топливом. Таможенник удивился, увидев огромные металлические баки.

– Что это? – с изумлением вопросил он.

– В этих железных баках осветительное масло. Вы же знаете, у нас на Севере – ночь длится полгода. Нужно очень много масла. Специально сделали такие баки. В них в трюме помещается гораздо больше масла, чем в бочках. Масло мы закупили в Испании.

– О да! Я об этом слышал. И как вы там живете в такой темноте и холоде? – посочувствовал русским купцам таможенник.

– Привыкли уже! Зато, там у нас пушного зверя много. Теперь будем часто в Европу с пушниной приходить.

Ван Гал объяснением удовлетворился. Заглянули в совершенно пустой средний трюм, прошли по нему и остановились перед оббитой железом дверью в кормовой трюм.

– А там что? – осведомился таможенник.

– А тут у нас крюйт-камера, – ответил де Бардакс.

– Такая большая? – удивился таможенник,– у вас же пушек совсем немного.

– У Московского князя большая потребность в порохе. Крымские татары каждый год нападают. Везем порох под заказ самого князя. Поэтому такую большую крюйт-камеру сделали. Но лучше туда не заходить. Все-таки порох – штука опасная. С этими словами дон Планель вложил в руку таможеннику плотненький кошель с серебром.

– Это да! С порохом шутки плохи! Ну, ведь вы его здесь продавать не будете, так что и смотреть его не обязательно. Повеселевший Кеннет Гал опустил кошель в наплечную сумку. Поднялись из трюма на палубу.

На борту Энгельса вся процедура повторилась полностью, вплоть до кошеля с серебром. Офицер таможни милостиво попрощался с арендатором и капитаном корабля, и отбыл, пообещав прислать портового чиновника.