Текст книги "Лётная книжка лётчика-истребителя ПВО"

57-я истребительная авиабригада, «парадные» и «придворные» полки

Не далее 20 километров от Москвы, в Люберцах дислоцировалась сформированная осенью 1932 г. для противовоздушной обороны столицы 57-я истребительная авиационная бригада. Поначалу личный состав бригады размещался в землянках. Но вскоре в гарнизоне были построены жилые дома, на аэродроме – самолетные ангары, домики для штабов эскадрилий, ремонтных мастерских и классов для занятий.

В 1934–1936 гг. бригадой командовал полковник П.И. Пумпур, который затем воевал в Испании, стал Героем Советского Союза и командующим ВВС Московского военного округа. После него командиром бригады был назначен полковник П.М. Монархо. Однако в 1937 г. его и группу офицеров бригады арестовали по делу о «заговоре» в системе противовоздушной обороны Москвы. Командира бригады, а также командиров двух эскадрилий и метеоролога осудили и расстреляли, реабилитировали в 1956 г.

Вместе с тем люберецкая бригада была своеобразной кузницей истребительных авиационных частей и летных кадров для ВВС. Отсюда они направлялись в районы с напряженной военно-политической обстановкой и где велись боевые действия. Так, из состава бригады в 1933 г. две эскадрильи убыли на Дальний Восток. В связи с агрессией Японии против Китая в 1937 г. еще две эскадрильи были переданы для укрепления ВВС Особой Краснознаменной Дальневосточной армии, а на следующий год большая группа летчиков и авиационных специалистов направилась для оказания помощи Китаю.

* * *

В 1938 г. ВВС Красной армии перешли на полковую систему. Эскадрильи авиабригад, имевшие 32–43 самолета, разукрупнялись до 12–15 самолетов и из 4–5 таких эскадрилий создавались полки. Таким образом, в составе 57-й бригады были сформированы 34-й и 16-й истребительные авиационные полки, командирами которых стали, соответственно, майоры Л.Г. Рыбкин и Ф.М. Пруцков, участники войны в Испании.

В 1939 г. на базе этих полков был сформирован еще один, 32-й истребительный авиаполк, направленный в район боевых действий на реке Халхин-Гол в Монголии. Поэтому в бригаде образовался большой некомплект летного состава, и командование решило пополнить его за счет выпускников военной школы летчиков. Именно это круто изменило судьбу младшего лейтенанта Урвачёва, и вместо Дальнего Востока он был неожиданно направлен в Люберцы, в 57-ю истребительную авиабригаду.

Полки бригады летчики называли «придворными» или «парадными» за близкое расположение к Москве, постоянное участие в парадах над Красной площадью и в Тушино, а также за особенности комплектования их летным составом. Сюда для прохождения службы направляли летчиков – участников боевых действий или имевших другие отличия в летной работе и отмеченных государственными наградами.

Так, например, в 34-м полку командиры эскадрилий Андрей Шокун и Михаил Найденко были награждены орденами Красного Знамени за воздушные бои с японцами в районе Халхин-Гола и в Китае. Там же воевали летчики полка Виктор Гридин и Николай Александров, который участвовал также в войне с Финляндией. А заместителем командира эскадрильи была капитан Вера Ломако, участница рекордного перелета вместе с Мариной Расковой и Полиной Осипенко на гидросамолете из Севастополя в Архангельск, награжденная за это орденом Ленина.

Бригада отличалась еще одной особенностью комплектования. В нее направлялись выпускники летных школ – родственники высокопоставленных государственных деятелей и других известных людей страны. Это – упоминавшийся Аркадий Чапаев до поступления в академию, а также сын кандидата в члены Политбюро ЦК ВКП(б) П.П. Постышева – Леонид, окончивший Борисоглебскую школу летчиков. Правда, прослужил он недолго, после того, как его отец был репрессирован, Леонида в 1938 г. демобилизовали и осудили, в 1955 г. реабилитировали. Он стал кандидатом экономических наук, работал в АН СССР.

Большая группа выпускников Борисоглебской школы летчиков, имевших знаменитых родственников, вошла в состав 16-го полка в 1940 г. В их числе был Михаил Бабушкин, сын известного полярного летчика, Героя Советского Союза и тоже Михаила Бабушкина, который участвовал в арктическом рейсе «Челюскина», спасении экспедиции Нобиле, в поисках летчика Леваневского и высадке полярной станции «Северный полюс-1». Его именем в Москве были названы район, улица и станция метро.

Вместе с Михаилом прибыли Иван Кравченко и Александр Супрун, имевшие знаменитых старших братьев. Иван – Григория, одного из первых дважды Героев Советского Союза, летчика-испытателя, участника войн в Китае и на Халхин-Голе. Александр – Степана, Героя Советского Союза, который тоже дрался с японцами в Китае, стал летчиком-испытателем и депутатом Верховного Совета СССР.

Из Качинской школы летчиков в 16-й полк в 1940 г. прибыл Василий Сталин, а на следующий год – Степан Микоян, Тимур Фрунзе и сын члена ЦКК и ЦК ВКП(б) Е.М. Ярославского – Владимир. Кстати, в этом полку служил также сын начальника Качинской школы комбрига В.А. Иванова – Игорь.

Вместе с тем Люберцы не были местом, где заслуженные пилоты почивали на лаврах, а у летчиков со знаменитыми фамилиями якобы была необременительная служба. До войны 16-й и 34-й полки несли боевое дежурство, а на аэродроме от рассвета до заката шли напряженные учебно-тренировочные полеты, на которых опытные летчики повышали свой уровень летной и боевой подготовки, обучали и тренировали молодых пилотов. Так что эти полки были не только «парадными» и «придворными», но и боевыми.

Командование ВВС Московского военного округа (МВО) уделяло особое внимание люберецким полкам, правда, иной раз весьма своеобразно. Об этом свидетельствует упоминавшийся приказ наркома обороны об аварийности в 1939 г., который отмечал: «Два Героя Советского Союза – командующий ВВС МВО комбриг Еременко и его заместитель полковник Осипенко в неурочное время вздумали произвести «показательный» воздушный бой над люберецким аэродромом и произвели его на такой недопустимо низкой высоте, позволили себе такое нарушение всех установленных правил и приказов, что только благодаря счастливой случайности этот, с позволения сказать, «показательный» бой закончился благополучно», – но не для комбрига Ерёменко, отправленного служить на Дальний Восток.

* * *

Прибывшие в 57-ю бригаду выпускники Борисоглебской школы летчиков, младшие лейтенанты девятнадцати – двадцати лет Сергей Байков, Константин Букварёв, Семен Гуцкин (в августе 1941 г. был переведен в 35-й иап ПВО Ленинграда), Иван Дыкин, Сергей Пантелеев, Николай Тараканчиков и Георгий Урвачёв были зачислены младшими летчиками в 34-й, а Михаил Воронин, Иван Голубин и Антип Пономарёв – в 16-й полк. Антон Абакумов оказался в составе нового, формировавшегося на базе личного состава этих полков бригады 148-го полка, который был направлен на войну с Финляндией.

Командовал 34-м полком, как было сказано, 28-летний майор Леонид Григорьевич Рыбкин, который под псевдонимом «Бланко» воевал в Испании на истребителях И-15 и И-16. Был ранен и снова вернулся в строй. Над Мадридом сбил итальянский истребитель «Фиат-32» лично, а вместе с другими летчиками – два новейших немецких бомбардировщика из эскадры «Легион Кондор»: «Дорнье-17» – в паре с Виктором Кузнецовым, и «Хейнкель-111» – с испанцем Луи Сардино.

Обладая высокой техникой пилотирования, однажды в бою с четверкой «фиатов» он так закрутил их искусным маневрированием, что два истребителя противника столкнулись в воздухе и рухнули на землю, а рядом на парашюте приземлился и попал в плен итальянский пилот одного из этих самолетов – Альфонсо Маттель.

В июле 1937 г. Леонид Рыбкин, совершая 9-й боевой вылет за день (!), в воздушном бою от огромных перегрузок получил кровоизлияние в мозг и почти ослеп. После излечения вернулся в ВВС Московского военного округа и поначалу командовал эскадрильей 16-го истребительного авиаполка. Был награжден орденами Ленина и Красного Знамени.

Молодые летчики, прибывшие на пополнение 57-й бригады, поселились вместе с другими холостыми летчиками люберецкого гарнизона в общежитии, расположенном в доме № 8, который сохранился до сих пор, как жилой многоквартирный дом № 17. Там же поселился прибывший почти одновременно с ними лейтенант Василий Сталин.

По словам Урвачёва, сын вождя тогда ничем не выделялся среди других молодых пилотов, «был прост, еще не избалован, квартировал на общих условиях, ходил в столовку и на танцы, был хлебосолен, делился, чем бог послал, хотя сам одалживал от получки до получки. Выпивал от случая к случаю».

Правда, поначалу он не соблюдал порядок, по которому летчики по очереди убирали свою комнату. Тогда его соседи по комнате очертили кровать Василия мелом по полу и не подметали в этом месте при уборке. Он все понял и больше не пренебрегал этими обязанностями. Впрочем, уже в сентябре 1940 г. лейтенант Сталин отправился на учебу в Военно-воздушную академию им. Н.Е. Жуковского.

Истребитель И-16: летная и боевая подготовка

В полку, как положено, на младшего лейтенанта Урвачёва завели «Личную летную книжку», в разделе которой «Поденная запись летной работы» были отмечены его первые вылеты в качестве строевого летчика:

«29.01.1940. Самолет УТИ-4. Упр. 2 КЛП (курс летной подготовки. – В.У.), количество полетов – 3, время полетов – 12 минут».

Упражнение № 2 курса летной подготовки – это взлет, полет по кругу с четырьмя разворотами над аэродромом, называемый в авиации «коробочкой», и посадка – четыре минуты в воздухе. Зачем это многократное повторение, казалось бы, простейшего полета? «Коробочка» – стандартный маневр перед посадкой, которая считается одним из самых трудных и важных элеменов полета. Недаром в авиации считается, что «научиться летать – это садиться и взлетать», а не «летать научиться – взлетать и садиться». То есть, умение приземляться в обучении летчика на первом месте. А многократное повторение какого-либо элемента полета необходимо для выработки у летчика автоматизма его выполнения.

Так, инструкциями установлен твердый порядок действий летчика, значений высоты, скорости и крена, которые ему надлежит выдерживать на посадке. Но при ее выполнении он должен не напрягаться, вспоминая их, а соблюдать, не думая, автоматически. В этом залог не только успешного выполнения полета, но и сохранения его жизни. Недаром авиационая мудрость гласит: «При аварии летчик должен действовать быстро – делать медленные движения без перерывов между ними». То есть не терять время, раздумывая, что делать дальше, а выполнять необходимые действия одно за другим автоматически, заученно.

Удивительно, но из-за ускоренного обучениям курсантов летной школы по сокращенной программе они ни разу не летали на боевом истребителе. Георгий Урвачёв впервые сделал это в полку, через месяц после множества полетов на учебно-тренировочном УТИ-4 по кругу. В разделе его летной книжки «Результаты проверки техники пилотирования» появилась запись:

«25.02.40. УТИ-4, задняя кабина, на лыжах, облачность 500 м».

Далее выставлены оценки за взлет, выдерживание, набор высоты и другие элементы полета, общая оценка – 4. После этого записано указание инструктора в срок до 10 апреля при подготовке к полетам в классе на макетах отработать соблюдение скоростного режима, и заключение: «Разрешаю самостоятельный вылет на самолете И-16. Инструктор по технике пилотирования капитан (подпись неразборчивая)».

В тот же день Георгий Урвачёв вновь выполняет три «коробочки» над аэродромом, но на И-16, который летчики называли «ишаком» – это его первые вылеты на боевом истребителе:

«25.02.40. И-16. Упр. 4 КЛП-40, 3 полета, 12 минут».

Поскольку дело происходило зимой, а кабины УТИ-4 и И-16 были открытыми, в полетах на них летчики использовали кожаные маски с подкладкой из шелка или кротового меха, закрывавшие лицо и имевшие отверстия для глаз, носа и рта. Можно представить фантастический вид летчика в такой маске с надвинутыми на глаза летными очками.

* * *

Конструктора И-16 Н.Н. Поликарпова часто именовали «королем истребителей», и этот самолет поначалу был одним из самых скоростных, и первым в мире серийным свободнонесущим монопланом с убирающимся шасси, который положил начало распространению этой схемы. Правда, шасси убиралось и выпускалось вручную. По словам Георгия Урвачёва, он на всю жизнь запомнил, что для уборки шасси на И-16 надо было 44 раза повернуть рукоятку лебедки. Но в 1940 г. «ишак» уже значительно уступал новым немецким истребителям в скорости, хотя по-прежнему отличался исключительной маневренностью. Как говорили летчики, на нем «можно было замкнуть вираж вокруг телеграфного столба».

Однако И-16 не прощал летчику ошибок в пилотировании, о чем впечатляюще написал Степан Микоян, направленный после летной школы в 16-й иап, ставший впследствии генерал-лейтенантом авиации, заслуженным летчиком-испытателем СССР и Героем Советского Союза: «И-16 очень строг был в пилотировании, <…> легко сваливался в штопор <…>, в строевых частях многие разбивались именно из-за сваливания в штопор на малой высоте. Машина требовала тонкого, точного пилотирования. И на посадке очень сложный был самолет. Если ты на посадке выровнял (самолет. – В.У.) <…> на высоте больше, чем сантиметров 15–20, он падал на крыло. Мало того, на нем очень трудно было выдержать направление, когда он уже бежал после приземления при посадке <…> если чуть упустил, он развернется волчком, а когда на большой скорости, то и перевернется».

Кстати, Степан Микоян вскоре после прибытия в Люберцы был переведен из 16-го в 11-й полк, базировавшийся в Москве на Центральном аэродроме. Здесь, в январе 1942 г., при вылете в паре с командиром звена он был сбит и тяжело ранен. Как показало расследование, Микоян ошибочно атаковал пролетавший мимо Як-1, а затем, якобы разобравшись, атаку прекратил, но Як, в свою очередь, зашел «в хвост» его самолета и поджег. Согласно расследованию, это сделал летчик ПВО Москвы младший лейтенант Михаил Родионов, который через четыре месяца таранил Ю-88 и погиб при вынужденной посадке. Посмертно был удостоен звания Героя Советского Союза. Однако, как вспоминал Урвачёв, летчики ПВО поговаривали, что Микояна сбил командир звена, когда убедился, что тот не реагирует на его сигналы об ошибочности атаки.

* * *

7 мая младший лейтенант Урвачёв прошел проверку техники пилотирования на УТИ-4 с выполнением фигур сложного пилотажа – виражей 45° и 60°, штопора, боевого разворота, спирали, скольжения: «Общая оценка – 4. Разрешаю отрабатывать пилотаж на самолете И-16. Командир эскадрильи капитан Найденко».

Через месяц начались полеты по курсу воздушного боя и воздушной стрельбы (КВБ и ВС), и в разделе его летной книжки «Листок огневой подготовки. Воздушная стрельба и бомбометание» появились первые записи:

«9.06.40. И-16, КВБ и ВС, упр. № 1, стрельба по воздушным целям. Количество выпущенных пуль – 34, количество попаданий – 0, оценка – 2».

Через два дня – соответственно 60 и 0, оценка – 2. И, наконец:

«14.06.40. И-16, КВБ и ВС, упр. № 1, стрельба по воздушным целям. Количество выпущенных пуль – 60, количество попаданий – 15, оценка – 5».

В следующем вылете закрепление достигнутого результата: выпущено 80 пуль, 7 попаданий, оценка – 4, и в третьем за день вылете переход к следующему упражнению – стрельбе по наземным целям, требовавшей большей точности. Но первый блин комом: «Количество выпущенных пуль – 80, попаданий – 7, оценка – 2». После этого 22–29 июня еще четыре вылета для стрельбы по наземным целям, в ходе которых выпущено 170 пуль, попаданий – 1 и четыре оценки – «не выполнено». И, все-таки, через неделю:

«6.07.40. И-16, КВБ и ВС, упр. № 7, стрельба по наземным целям. Количество выпущенных пуль – 40, количество попаданий – 10, оценка – отлично».

До конца года летчик Урвачёв сделал еще пятнадцать вылетов на стрельбы по воздушным и наземным целям, получил пять отличных оценок, и количество выпущенных в одном заходе пуль доходило уже до 200.

В связи с этим вспоминаются рассуждения современных «умников» о том, что советские летчики воздушно-стрелковой подготовкой перед войной не занимались и поэтому были к ней не готовы. Между тем директивой Наркомата обороны СССР «О задачах боевой подготовки ВВС Красной армии на летний период 1941 года» было приказано: «Быстрейшее овладение боевым применением – <…> воздушным боем, <…> воздушной стрельбой <…> – считать основной задачей».

Тем временем после нескольких тренировочных полетов Урвачёв в парадном строю полка пролетел над аэродромом Тушино:

«18.08.40. И-16. Воздушный парад, 1 полет, 40 минут».

Это был последний перед войной День Воздушного Флота СССР, всенародно именуемый просто как День Авиации, и с 1933 г. ежегдно отмечавшийся 18 августа.

На этом параде впервые был показан опытный самолет И-200 – будущий истребитель МиГ-3, который вскоре предстояло освоить летчикам 34-го полка и встретить на нем надвигавшуюся войну. Самолет пилотировал известный летчик, майор Михаил Якушин, участник войн в Испании, где он одержал восемь побед в воздушных боях, Китае и с Финляндией, награжденный тремя орденами Красного Знамени.

В 1941 г. он стал начальником Восточного сектора ПВО Москвы, заместителем командира 6-го истребительного авиационного корпуса (иак), в состав которого входил и 34-й полк. Через несколько десятилетий судьба свела генерал-лейтенанта авиации Якушина и полковника Урвачёва в совете ветеранов этого корпуса.

А в 1940 г. младший лейтенант Урвачёв, как следует из его летной книжки, выполнил 247 полетов на УТИ-4, И-16 и У-2 с общим налетом около 75 часов, что почти в три раза больше, чем в предыдущем году за время обучения в школе летчиков.

Глава II
Накануне и начало войны

Проза службы и лыжные гонки

Однако жизнь шла не только на аэродроме, о чем свидетельствуют первые приказы командира полка в наступившем 1941 году. Так, он назначил комиссию и уполномоченных от подразделений по рационализации и изобретательству, объявил состав спортивного комитета полка, и, как вершина этой культуртрегерской деятельности, принял на работу вольнонаемную преподавательницу английского языка для изучения его начсоставом.

Но и проза служебной жизни давала о себе знать. Также одним из первых приказов командир объявил приговор суда чести младших командиров срочной и сверхсрочной службы по делу младшего комвзвода Татарникова. Он обвинялся в самовольном уходе с работы, оскорблении товарищей по службе, нарушении дисциплины в строю, нетактичном поведении в быту, на работе и в учебе с указанием конкретных дат и фактов этих злодеяний. В соответствии с приговором суда Татарников был снят с должности оружейного мастера и лишен звания младшего комвзвода, что ныне, возможно, кое-кто из поборников прав человека расценит как свидетельство репрессивности «тоталитарного» режима в те времена.

Однако «режим» был, несомненно, суров. Новый нарком обороны С.М. Тимошенко посчитал неправильным, что пилоты и авиатехники после окончания военных школ сразу приобретают «право жить вне казармы, на отдельной квартире и иметь при себе семью». Это, по его мнению, «наносит величайший вред боевой подготовке летно-технического состава и боеспособности всей нашей авиации». А посему, в соответствии с приказом наркома, в январе 96 младших лейтенантов и младших воентехников из летно-технического состава полка, находившихся в рядах Красной армии менее 4 лет, были объявлены срочнослужащими и переведены на казарменное положение.

Не сулил летно-техническому составу легкой жизни и приказ командира полка о принятии в феврале зачетов по «Наставлению военно-химического дела 1939 года», поскольку он предусматривал: «Продолжительность пребывания в противогазах с летным составом довести к 1.06.41 до 3 часов, а с техническим составом до 5 часов». Но личный состав полка, наверное, легкомысленно отнесся к требованиям по укреплению химзащиты и тут же почувствовал железную руку командира, который через две недели провел проверку.

Ничто не укрылось от командирского глаза: «Личный состав ходит без противогазов, оставляя их в шкафах, ангарах и оружейных каптерках. У одних противогазов не было, у других было два, а некоторые пользовались чужими противогазами. Противогазы содержатся в неудовлетворительном состоянии, маски грязные, коробки в пыли, в сумках посторонние предметы: книги, тряпки, провода, сухари». Было приказано утерявшим противогазы купить их за свой счет, излишние и чужие сдать начальнику химзащиты, а за повторение выявленных недостатков строго взыскивать.

Но на аэродроме командирский глаз был еще более зорок, а требования строги. Так, из-за «неправильной эксплуатации материальной части самолета в полете» лейтенант Борисов произвел вынужденную посадку, а старший политрук Подопригора посадил самолет с наполовину выпущенными колесами шасси, – видимо, не докрутил рукоятку лебедки. Старший лейтенант Шокун нарушил летную дисциплину и выполнил не предусмотренный заданием бреющий полет. В результате Шокуна и Подопригору «арестовать домашним арестом с исполнением служебных обязанностей» на восемь, а Борисова на пять суток «с удержанием 50 % содержания за каждый день ареста».

* * *

На фоне этих событий в январе – марте 1941 г. поденная запись вылетов в летной книжке младшего лейтенанта Урвачёва велась с пометкой: «Полеты по программе курсов командиров звеньев». А Василий Сталин тогда же, минуя эту должностную ступень и уйдя из академии, где проучился всего три месяца, направился сразу на курсы командиров эскадрилий в Липецке. Через два месяца он вновь появился в Люберцах уже в звании старшего лейтенанта, как инспектор-летчик Инспекции ВВС Красной армии, самолеты которой находилась в одном из ангаров люберецкого аэродрома.

Тем временем Георгий Урвачёв совершенствовал свою технику пилотирования, и проверяющий заносил в его летную книжку замечания о малейших ошибках: обращал его внимание на «позднюю дачу газа после вывода из переворота» и «резкий ввод в переворот», на «резкие движения рулями в воздухе».

В один из январских дней, в пятом вылете на УТИ-4 Георгий выполнил сложный пилотаж: виражи, штопор, боевой разворот, переворот, иммельман, бочку, спираль: «Общая оценка – 4. Разрешаю инструкторские полеты с летным составом. Командир 2 авиаэскадрильи Курсов командиров звеньев при 24 АД капитан (подпись нераборчивая)».

24-я АД – это истребительная авиационная дивизия (иад), сформированная в августе 1940 г. на базе 57-й бригады ее бывшим командиром полковником Н.А. Сбытовым. В состав дивизии помимо двух люберецких 16-го и 34-го истребительных авиаполков вошли еще три – 24-й в Кубинке, 11-й в Москве на Центральном аэродроме и 27-й в Клину, бывший командир которого полковник И.Д. Климов в ноябре был назначен командиром этой дивизии.

Таким образом, за год после летной школы Георгий Урвачёв был подготовлен в полку как полноценный строевой военный летчик-истребитель на уровне командира звена, получивший право обучать и тренировать других летчиков. В тот же день после пяти вылетов у него еще шесть, но уже первых инструкторских полетов:

«17.01.41. УТИ-4. За инструктора, 6 полетов, 1 час 39 минут».

В последующие полтора месяца количество ежедневно выполняемых Урвачёвым инструкторских полетов иногда возрастало в неколько раз:

«20.03.41. УТИ-4. Инструкторские, 22 полета, 1 час 44 минуты».

Это было связано с тем, что в 1940 г. за счет летчиков 16-го и 34-го полков были сформированы еще два истребительных авиаполка, один из которых, 146-й – направился в «освободительный поход в Бессарабию», другой, 148-й – на войну с Финляндией. После этого в 34-м полку осталась половина летного состава по штату, и его пополнили 33 выпускника летных школ, которых надо было вводить в строй.

Однако и сам инструктор, вчерашний новичок Георгий Урвачёв находился под приглядом командира эскадрильи, который после проверочных полетов с ним отмечал в его летной книжке допущенные ошибки в технике пилотирования: «резкие вводы в разворот» и «большие крены, крен не более 40° допускать в полетах по кругу». Видимо, младший лейтенант Урвачёв пилотировал слишком лихо, особенно на разворотах, которые выполнял с глубокими кренами.

* * *

Судя по Дневнику полка, наряду с полетами, основными занятиями личного состава являлись расчистка аэродрома от снега и …лыжные гонки. Так, 5 января были проведены лыжные соревнования на дистанции 5 км между эскадрильями, которые выставили команды по 5–8 человек. Отличились 3-я и 4-я эскадрильи, потому что их команды в полном составе добрались до финиша, а половина лыжников 1-й и 2-й эскадрилий сошла с дистанции.

Это было недостойно «сталинских соколов», и через день по решению спортивного комитета состоялся, как сказано в приказе командира полка, «тренировочный забег на разные дистанции». Участвовало 145 человек – по 35 лыжников от каждой эскадрильи и 11 – от управления полка.

Объявив благодарность призовой тройке победителей, командир приказал в целях подготовки к предстоящему массовому кроссу до конца января провести лыжные соревнования между звеньями и эскадрильями. При подведении их итогов использовался олимпийский принцип: «Главное не победа, а участие», – и тщательно подсчитывался в процентах уровень участия личного состава подразделений в соревнованиях.

Наконец, 9 февраля – гвоздь сезона, грандиозное мероприятие: «Массовый лыжный кросс им. Героя и Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко». На старт вышли 209 человек. В зависимости от лыжной подготовки участники стартовали на дистанциях 10 или 20 километров, на которой победил товарищ Урвачёва по эскадрилье, председатель спорткомитета полка младший лейтенант Бардин. Семь месяцев спустя они вместе вылетели на боевое задание, и Владимир Бардин погиб в воздушном бою.

Но пока продолжалась мирная жизнь, и через неделю был проведен кросс для ранее не участвовавших в соревнованиях, а также для желавших попробовать себя на дистанции 20 километров. Одновременно с лыжными занятиями, расчисткой аэродрома, полетами на истребителях И-16 и УТИ-4 полк начал осваивать новые истребители МиГ-3.