Текст книги "Любовница на Рождество"

Глава 11

Вероника задержалась у двери в гостиную и сделала глубокий вдох. Прошло пять дней с тех пор, как Себастьян стремительно покинул ее дом. Пять дней! Целых пять дней! В конце концов, разве она не та женщина, на которой он хотел жениться?

Вообще-то она собиралась дать ему целую неделю, прежде чем взять все в свои руки и найти его. Разумеется, осторожно. Незачем ему знать о ее нетерпении и тем более догадаться о том, как она скучает по нему. Как почти не спит из-за мыслей о нем. Вероника запрещала себе думать, что он может не вернуться совсем, но эта мысль все-таки ее не оставляла. Самое лучшее – это случайная встреча. Но можно нагрянуть с визитом к нему домой – тоже неплохо.

Вероника твердо решила подождать неделю, хотя с каждым днем ожидание становилось все тягостнее. Она допускала, что ей свойственно нетерпение – это одна из ее слабых сторон. Она убивала время, читая и перечитывая все три книги Себастьяна. Сейчас они показались ей даже интереснее, поскольку она лично узнала автора. Ей казалось, что со страниц звучит его голос. Словно Себастьян находится с ней в комнате, рассказывает ей свои истории о путешествиях и приключениях. Она думала, что ей будут сниться эти приключения, но в краткие моменты сна ей снилось то, чего между ними не произошло: его губы у нее на шее, его руки касаются ее тела, жар его кожи, их сплетенные ноги. Она с дрожью отбрасывала назойливые мысли.

Вероника не раз повторяла про себя, что́ она ему скажет. И ни одно из слов не казалось ей подходящим. Показать ему, что она рада видеть его, или достаточно вежливости? Притвориться, что между ними не было размолвки, или продолжить начатый спор? Следует ли ей подождать, пока он не возобновит разговор о женитьбе? Его обвинение в том, что у нее были любовники, все еще мучило ее. Хотя, учитывая ее предложение, винить его в этом она вряд ли могла. Но извинение необходимо. И как только оно от него последует, она тоже извинится, даже если ей не за что извиняться… ну разве что за несдержанный характер.

Несмотря на часы, проведенные в сомнениях и репетиции того, что сказать, а чего не говорить, сейчас, когда он ждет ее в гостиной, она пребывала в растерянности, не знала, с чего начать. И понятия не имела, чего ей ждать. Как предлагать помолвку без согласия на брак? Вероника терпеть не могла лгать… без особой необходимости. Но ничего не добьешься, когда она по одну сторону двери, а он – по другую. Что-то непременно придет ей в голову, невзирая на страх и неуверенность.

Она расправила плечи, распахнула дверь и с любезной, но ничего не значащей улыбкой плавной походкой вошла в гостиную.

Себастьян мерил шагами комнату и на секунду оказался к ней спиной. Настроение у нее поднялось. Так себя не ведет человек, полностью уверенный в своих взглядах. Ее охватило с трудом сдерживаемое желание подойти к нему поближе, провести руками по его широким плечам и поцеловать в затылок.

Вместо этого она самым оживленным тоном, на какой только была способна, сказала:

– Добрый день, Себастьян.

Он повернулся к ней и кивнул. И тоже улыбнулся так же приветливо, как и она.

– Добрый день, Вероника.

– Господи. – Она оглядела его с ног до головы. – Вы ужасно выглядите.

Он скривился.

– Неужели настолько плохо?

– Ну… – Он действительно выглядел усталым, измученным, а под голубыми глазами – мешки. – Да. Очень плохо. – Сердце у нее замерло. Что сказать? Пошутить? – Боже мой, неужели вы больны? Надеюсь, что это не малярия? Или какая-то другая страшная тропическая болезнь? Одна из тех, когда черви-паразиты пролезают сквозь кожу.

Он нахмурился.

– Черви?

– Да. На Амазонке водятся насекомые, проникающие под кожу, где они откладывают яйца. – Она вздрогнула и взмахнула рукой, словно отгоняя отвратительную картину. – А из яиц появляются черви.

– А, черви. – Он засмеялся. – Вижу, вы читали мои книги.

– Просто чтобы чем-то занять время. Они оказались под рукой. Значит, вы не смертельно больны?

– Если бы вы узнали, что я был болен, неужели вы бросились бы мне в объятия и заявили о своей вечной любви? – Его глаза смеялись.

«Да!» – едва не вырвалось у нее.

– Нет. – Господи, какое облегчение, что он тоже шутит. – Но я бы послала вам вежливую записку с пожеланием скорейшего выздоровления или, если вам стало хуже, – пышных похорон.

– Человек всегда надеется на пышные похороны, если похорон не избежать.

– Вы можете с уверенностью рассчитывать на мое присутствие.

– О, тогда мне будет легче перенести собственную кончину.

– Так что у вас есть чего ожидать, – мило улыбаясь, сказала она.

– Но это время еще не пришло. – Он тоже улыбнулся. – Я ведь не болен, просто устал. – Он запустил руку в волосы. – В последнее время плохо сплю.

– Неужели? – невинным тоном произнесла она.

– Исключительно ваша вина.

– Странно.

Он сощурился.

– А вы хорошо спите?

– Как младенец, – соврала она. – Стоит голове коснуться подушки, как я засыпаю.

– Не сомневаюсь.

– Я велю принести чаю? А, нет, конечно, вы предпочтете бренди. – Она прошла по комнате и остановилась. – Но возможно, на вашем сне отразилось чрезмерное употребление бренди и других спиртных напитков?

– Весьма вероятно, – пробормотал он.

Она скрыла довольную улыбку и подошла к столику с графином бренди. Если она собирается – Вероника поморщилась – идти на компромисс, то приятно знать, что разлука была так же мучительна для него, как и для нее. Она наполнила ему бокал.

– Я не была уверена, что увижу вас снова, – безразличным тоном заметила она.

– Вы же сказали, чтобы я не вздумал возвращаться.

– А вы сказали, что за вас жаждут выйти десятки женщин.

Он сдвинул брови.

– Я не назвал эту цифру.

Вероника пожала плечами.

– Это подразумевалось. – Она протянула ему бокал. – Почему вы вернулись?

– Неужели вы подумали, что сможете избавиться от меня, отвергнув мое предложение? – Он сделал глоток.

– Я не собиралась от вас избавляться. Если вы помните, я сделала вам свое предложение.

– О, я помню почти каждое слово. – Он помолчал. – Я долго думал о нашем последнем разговоре.

– В самом деле? А я ни секунды об этом не думала.

Он хмыкнул, не веря ей.

– Ну, может, один раз подумала. Может, два. – Наверное, надо покончить с недоговоренностью. Но все-таки еще рано. Лучше подождать и послушать, что он скажет. – И вы пришли к какому-то заключению?

– К нескольким.

– И что?

– Прежде всего примите мои извинения. – Он покачал головой. – Я не должен был выходить из себя.

– Да, не должны были. – Она помолчала. – Вероятно, мне тоже следует извиниться.

– Также я не должен был спрашивать вас о прежних… – он кашлянул, – любовниках.

– Если вы ждете от меня сведений, то вам придется ждать очень долго, – с улыбкой произнесла Вероника. Она не собирается сообщать ему, что у нее не было никаких прежних любовников и вообще никаких мужчин, если не считать покойного мужа.

– Я ничего не жду. – Он пристально посмотрел на нее. – Как вы сказали, это не мое дело.

– Совершенно верно.

– Ничто… подобного рода, что произошло в вашей жизни до того, как я с вами познакомился, меня не касается. И я больше не задам вам вопроса о… о…

– О любовниках? – Это не прозвучало бы так занятно, если бы у нее на самом деле было полно любовников или хоть один. А поскольку ничего такого не было, то это весьма и весьма занятно.

– Да. – Он кивнул. – Ваше прошлое принадлежит вам. А мое – мне.

Она подняла бровь.

– Значит, я не должна задавать вам вопросы о ваших любовных похождениях?

– Ни в коем случае, – твердо заявил он.

– Вам незачем так возмущаться.

– Я не возмущаюсь. Я ни за что на свете не стану обсуждать одну женщину с другой.

– Я не собираюсь узнавать имена. Но не могу себе представить, чтобы во всех тех экзотических местах, где вы побывали, у вас не было экзотических приключений любовного характера, чего вы не написали в своих книгах. Например, с китайской принцессой, или с арабскими танцовщицами, или с дочерьми вождей племен.

– С их женами, – еле слышно уточнил он.

– Что?

– О, нет, ничего… – Он сам не ожидал, что у него это вырвется.

– Себастьян, расскажите!

Он ответил не сразу, видно, прикидывая, разумно ли это, но потом все же решился.

– В некоторых местах есть племена, вожди которых предлагают одну из своих жен гостям. Это жест гостеприимства, – быстро добавил он, словно таким образом подобный подарок делается более приемлемым.

– Какая щедрость с их стороны, – как ни в чем не бывало улыбнулась Вероника.

– Это такой обычай. У них так принято.

– Я понимаю.

– Если вы откажетесь от такого дара, то это будет расценено как оскорбление и обида.

– О, я не сомневаюсь.

Он прищурился.

– О чем вы думаете?

– О том, что жаль, что вы не описали этого в ваших книгах. – И доверительно понизила голос. – Уверена, это увеличило бы спрос на них.

Он едва заметно улыбнулся.

– И еще я подумала: как нам повезло, что у нас в стране нет таких обычаев. – Вероника покачала головой. – Не представляю, чтобы вы с радостью провели вечер… ну, к примеру, с леди Чатли, которая почти такая же дородная, как и ее муж. Правда, она настолько мила, что ее усов можно и не заметить.

Он засмеялся и сделал глоток бренди.

– По своей воле – ни за что.

– И еще я думаю, что очень хотела бы услышать побольше о любовных похождениях сэра Себастьяна Хэдли-Эттуотера. Держу пари – они увлекательны.

– Вероника, вы необычная женщина.

– Да, это так. К тому же неизвестно… – Она посмотрела ему в глаза, забрала у него бокал, сделала большой глоток и вернула. При этом ни на секунду не отвела глаз. – Неизвестно, а вдруг я почерпну что-то познавательное.

– Ну… – Он допил бренди и сделал шаг назад. – Это было бы крайне неуместно.

– Что именно: то, что́ вы расскажете мне о своих любовных подвигах, или сам факт, что я узнаю о них?

– И то и другое.

– Ну вот – вы опять очаровательно старомодны.

– Знаю. – Он покачал головой. – Кажется, вы возрождаете во мне эту черту.

– Замечательно, – озорно улыбнулась она.

– Независимо от того, насколько это замечательно, я не намерен сообщать вам подробности своих интимных встреч.

– Почему нет? – Она приблизилась к нему. – Я всегда думала, что не следует упускать возможности узнать что-то интересное.

– Сомневаюсь. – Он развернулся, пересек комнату и заново наполнил свой бокал бренди. – А вы сменили тему разговора.

– Разве?

– Да, и вы это знаете. Как я говорил, я хорошо обдумал наш спор. – Он подошел к ней.

– Да, вы так сказали.

– И я пришел к решению.

Она затаила дыхание.

– И я тоже.

Он смерил ее пристальным взглядом.

– Мы могли бы достигнуть определенного компромисса.

– Компромисса? Как интересно. – Она покачала головой. – Никогда не любила компромиссов.

– Охотно верю. – Он усмехнулся. – Как и я.

– Однако… – Вероника в душе порадовалась, что не выболтала свою версию, – именно сейчас о компромиссе можно поговорить.

– Вероника, теперь, когда я вас обрел, я не намерен вас потерять. – По его голосу и глазам можно было понять, насколько он решительно настроен.

У нее по телу пробежали мурашки.

– И какого рода компромисс вы имеете в виду? – спросила она, задыхаясь.

– У меня есть дом в деревне – я его недавно купил. Я собирался провести там Рождество наедине со своей новобрачной. – Он многозначительно на нее взглянул. – Но поскольку мои планы не сочетались с вашим нежеланием выходить замуж, то мне нужно было их пересмотреть.

– О! Жизнь полна всевозможных компромиссов, не так ли?

– Согласен, – сказал он. – Раз уж мне не суждено встретить Рождество с женой, то я бы очень хотел, – тут он вздохнул, – быть вместе со своей любовницей.

У Вероники от удивления округлились глаза.

– Вашей… кем?

– Я говорю про вас, Вероника. Я хочу провести Рождество вместе с вами в деревне.

– Рождество?

– И конечно, чтобы вы остались на Крещение.

– Как мило. – Она помолчала. – Вашей любовницей?

– Если только вы не передумали и решили все же выйти за меня.

– Я не передумала. – Она подозрительно сощурилась. – Правда, я не услышала в этом компромисса, раз вы уступаете моему желанию. Вы чего-то недоговариваете.

– Это положение вещей не является незыблемым, – твердо заявил он. – Если хотите, это скорее пробный опыт.

– Я не уверена, что мне нравится, чтобы на мне ставили опыты, – задумчиво произнесла она. – Ни с чем подобным я никогда прежде не сталкивалась.

– А мне не очень-то нравится иметь любовницу…

– Ну конечно. – Она кивнула. – Трудно отказываться от легионов женщин. Вполне понятно.

– И вам может не понравиться быть любовницей, – сказал он, оставив без внимания ее замечание.

– Сомневаюсь, поскольку это было моим предложением. – Сказав это, она подумала, сколько беспокойств ей это сулит.

– Я всегда старался проявлять терпение – хотя это было нелегко. В отношении вас я, очевидно, оказался нетерпеливым. – Он покачал головой. – Мне претит мысль быть без вас. И я твердо решил провести Рождество с вами. – Их взгляды встретились. – Итак, компромисс? Вы проведете со мной Рождество?

– Себастьян… – Сердце у нее затрепетало, и она улыбнулась. – Это так…

– Пожалуйста, не говорите, что это мило или очаровательно.

– Я собиралась сказать «восхитительно». Совершенно восхитительно.

– Вы ведь понимаете, что не одержали победу. Это компромисс.

– Я прекрасно все понимаю. – Она просияла. – Я буду просто в восторге провести с вами Рождество.

– Замечательно, – хрипло произнес он.

– До Рождества еще почти две недели. Когда мы отправляемся?

– До деревни несколько часов езды из Лондона. Дом был в плохом состоянии, когда я его купил вскоре после возвращения в Англию. Но я нанял слуг и договорился о его переделке. Если бы у меня была жена… – многозначительно закончил он.

– Она смогла бы заняться подобными вещами?

– Она бы проследила за тем, чтобы все было сделано по ее вкусу.

– Ну, сотни женщин с радостью заняли бы это место…

Он возвел глаза к потолку и продолжил:

– Поскольку я не был в доме несколько месяцев, я бы хотел ускорить его переустройство до того, как вы ко мне приедете. – Он помолчал. – Я собираюсь уехать завтра и попросил бы вас присоединиться ко мне через неделю.

– Целая неделя? – вырвалось у нее.

Он усмехнулся.

– Будете скучать без меня?

«Да!»

– У меня будет много дел до отъезда. Мне надо подумать о подарках. А также о рождественских поздравлениях. И еще благотворительные пожертвования…

Он шагнул к ней, обвил рукой талию и притянул к себе. Посмотрев прямо ей в глаза, он повторил:

– Вы будете без меня скучать?

Сердце у нее гулко застучало.

– Вы очень настойчивый человек…

– Так вы будете без меня скучать?

– Да, да, я буду скучать. Я буду думать о вас денно и нощно. И я обещаю считать минуты до того момента, как снова вас увижу. – Она усмехнулась. – Вы довольны?

– Я счастлив.

– А теперь вы не хотите меня отпустить?

– Я еще не решил. – Его взгляд был прикован к ее губам, потом переместился на глаза.

– Если вы не собираетесь меня отпускать, то по крайней мере сделайте что-нибудь.

– А я должен? – Он обхватил ее другой рукой. Она в ответ положила обе ладони ему на грудь. – Что вы предлагаете? – спросил он.

– Что я предлагаю? Господи, Себастьян, – в раздражении произнесла она, – если это я должна быть первой…

Внезапно его губы крепко и требовательно прижались к ее рту. Она приоткрыла губы, и он почувствовал на языке вкус бренди. И еще его охватило ощущение… нового приключения, в котором она тоже принимает участие. Ее руки вцепились в ткань его сюртука. Страсть, безжалостная и долго подавляемая, охватила ее, ноги подкашивались, и она едва могла стоять. От его тела исходил жар. Она таяла, прижимаясь к нему. И хотела, болезненно хотела большего. Хотела его.

Он наконец поднял голову и спросил:

– Первой для чего?

– Что? – Великий Боже, да она не в состоянии ни о чем другом думать. И к тому же ноги не держат.

Он засмеялся, а она, сделав глубокий вдох, произнесла:

– Ни к чему задаваться. Это не делает вас привлекательным.

– Что поделать – такой уж я самодовольный тип. – Он опять ее поцеловал, на этот раз нежно, едва касаясь губами. Первый поцелуй – страстный, крепкий, а сейчас… это что-то более глубокое и не менее восхитительное. Он наконец поднял голову и с улыбкой сказал: – Я очень наглый. Помните, через одну неделю. – С этими словами он отпустил ее, кивнул на прощание и быстрым шагом вышел из комнаты, оставив ее стоять, уставившись на дверь.

– Одна неделя, – прошептала она.

Вероника без сил опустилась на диван. Тело сладостно трепетало. Господи! Она прижала трясущиеся пальцы к губам, которые хранили тепло его губ. Совсем не похоже на тот краткий поцелуй в театре – поцелуй, полученный им от нее. А этот, сегодняшний, долго живет в памяти женщины и, возможно, в ее сердце. Поцелуй, который не забывается всю жизнь. Да, Себастьян знает, что делает. Так целуют, когда чувствуют глубокую привязанность, может, даже… любовь.

Возможно ли это? Неужели он в нее влюблен? И что важнее, влюблена ли она в него?

Какой странный вопрос. Вероника никогда не проявляла нерешительности. С Чарлзом она не сомневалась в своих чувствах, хотя никогда до того не была влюблена. Желание? Да, скорее тогда это было желанием. С Себастьяном – это любовь, пусть и неуловимая и пока что неопределенная, но в чем она не сомневалась, так это в своем страстном желании. Она хочет его, и в этой страсти нет места ни колебанию, ни нерешительности. Вероятно, она просто повзрослела, приобрела жизненный опыт.

Себастьян не счел, что победила она, а ведь победа осталась за ней. Ей даже не пришлось предлагать ему помолвку как компромисс, хотя к этому еще можно вернуться. Он готов принять ее у себя как любовницу, по крайней мере на Рождество. Себастьян не тот мужчина, который легко сдается. Она добилась своего, а поражение потерпел все-таки он.

Но… Как она сразу не поняла? Он не оставил своего желания вступить с ней в брак – он лишь сменил поле битвы. Лучший способ убедить ее выйти за него – это пригласить на Рождество. И не просто так – в свой дом, чтобы помочь ему все там устроить и обучить новых слуг. Ведь ни один мужчина не умеет как следует заниматься домашним хозяйством. А какая женщина устоит против такого предложения?

Вероника чуть не задохнулась, когда до нее дошел смысл его задумки. Он спланировал соблазнить ее и тем самым заставить стать его женой. Но не такого обольщения хотела она. Ну и ну. О чем он там разглагольствовал? О том, что не обольщают женщину, на которой хотят жениться? А если он не появится в ее постели до тех пор, пока у нее на пальце не будет кольца? О, он умный, коварный, как дьявол.

Совершенно ясно, что он хочет ее не меньше, чем она его. Вероника размышляла, постукивая пальцами по подлокотнику дивана. А что, если она все не так поняла? Она пыталась обольстить его, но безуспешно. Если не считать сегодняшних поцелуев, он сдержан и благопристоен. Но разве от этого она не хочет его даже больше?

А может, оставить мысль обольстить его? Может, попробовать вести себя так же благопристойно? Учитывая то, как он сегодня ее целовал, не займет много времени, чтобы поколебать его решимость. Не быть обольщенной слишком легко – вот ключ к осуществлению этого плана. Поощрять, но не уступать. Сдерживать свое желание до тех пор, пока он не сможет сдерживать своего. В конце концов, мужчины всегда хотят того, чего не могут получить. И поскольку Себастьян нарушил собственное правило не обольщать женщину, на которой намерен жениться, то он точно так же забудет про свадьбу. И примет ее как свою любовницу. Все произойдет именно так, как она изначально предлагала. Она сохранит и независимость, и Себастьяна. Можно съесть пирог два раза.

Только бы не пропал аппетит!

Глава 12

– Прелестный домик вы себе купили, Себастьян, – шутливо произнесла Вероника, глядя на фасад Грейвилл-Холла. – Должна признать, что не ожидала увидеть трехэтажный особняк времен короля Якова.

– Сейчас, когда кругом снег, он смотрится намного лучше, чем когда я в первый раз его увидел. Просто под снегом не видно недоделок. – Себастьян окинул взглядом свои владения. – А чего вы ожидали?

– Право, не знаю. Наверное, чего-то менее цивилизованного, более сельского. С устаревшим водопроводом и плохим отоплением.

– Тогда вас ждет разочарование, – засмеялся он. – Как вы думаете, какой дом мог бы мне подойти?

– Думаю, что замок.

– Дом мужчины – это его крепость, – гордо заявил Себастьян.

– Старинный замок с парапетами и подъемным мостом, с развевающимися вымпелами, украшенными гербом с…

Он подозрительно на нее взглянул.

– Украшенные каким гербом?

– Компасом. Вашим компасом, – улыбнулась она. – Да, это то, что нужно. И под ним вышит ваш девиз: In ambitu gloria.

– Прекрасная мысль, – усмехнулся он. – Я, пожалуй, развешу вымпелы на каждой башенке на крыше.

– Хотя этот дом величествен и без них. – Дом напомнил ей почтенную пожилую даму, которая гордо взирает на мир, где она когда-то властвовала. Красные кирпичные стены с белой каменной угловой кладкой, по четырем сторонам крыши – квадратные башенки, украшенные изящными свинцовыми куполами и каменными флеронами. Все это производило внушительное впечатление и при этом приглашало войти. – Мне очень нравится дом, и чем дольше я на него смотрю, тем больше укрепляюсь во мнении, что он вам подходит.

– Я в восторге от этого. – Он бросил скептический взгляд на слуг, которые вносили багаж Вероники, – цепочка была очень длинной. – Вы, как я вижу, решили заполнить своими вещами все пустые углы.

– Господи, Себастьян. – Вероника плотнее запахнулась в меховую накидку и крикнула лакею, который нес несколько картонок, поставленных одна на другую: – Пожалуйста, поосторожнее!

– А что в этих коробках?

– Стеклянные украшения из Германии. Я сомневаюсь, что вы обдумали, что повесить на елку.

– Я это упустил, – признался он.

– Поэтому я и привезла игрушки. И очень модные, прошу заметить. Считайте их подарком на новоселье. Что касается остальных вещей, то я ведь пробуду здесь по меньшей мере две недели, если не больше.

– По меньшей мере – две.

– И никто не знает, на какие развлечения тебя могут пригласить даже в деревне.

– Вы так же практичны, как и красивы. – Он взял ее руку и поднес к губам. – Вы необыкновенно красивы.

– А вы неисправимы, – засмеялась она. – Вам не нужно из кожи вон лезть – я уже здесь.

– И здесь я намерен удержать вас как можно дольше. Я скучал без вас, Вероника. Эта неделя тянулась безумно долго. А вы по мне скучали?

– Как же может любая женщина не скучать по прославленному сэру Себастьяну Хэдли-Эттуотеру? – пошутила она.

– Любые женщины меня не интересуют. Только вы. – Он положил ее руку на свою и повел по ступеням к открытой двери в холл, откуда наверх вела массивная резная лестница.

– Вы много успели сделать за эту неделю?

– Я и не ожидал, что столько всего будет сделано еще до моего приезда. – Он огляделся с явным удовольствием. – Вас провести по дому?

– Боюсь, что иначе я могу потеряться. – Вероника сняла шляпу и накидку и отдала лакею. Она удивилась, увидев столько слуг – очевидно, Себастьяну не нужна жена, чтобы управлять домом, – но отогнала эту неприятную мысль. – Я вижу, что вы еще не украсили дом к Рождеству.

Они стали подниматься по лестнице.

– Я подумал, что мы вместе это сделаем.

– Как мило и по-домашнему.

Он наклонился к ней и прошептал:

– Мило, правда?

Она засмеялась:

– Очень мило.

– Я подумал, что она будет пахнуть свежесрезанными сосновыми ветками, а не краской. Хотя, учитывая то, в каком состоянии был дом, когда я его купил, покрасить его необходимо. Тем не менее, как оказывается…

Вероника остановилась и удивленно посмотрела на Себастьяна:

– Она?

Он кивнул:

– Да, она. Леди Грейвилл. Она – это дом. – Он взял Веронику за локоть, приглашая продолжить осмотр. – Она благородная старая леди, поэтому негоже говорить о ней как о неодушевленном предмете. Ведь и морское судно мы называем «она», как человека. А чем дом хуже?

– Да, конечно, почему? – пробормотала Вероника.

Он усмехнулся.

– Я понимаю, что это эксцентрично и не характерно для меня, но все же очень… мило.

– Или ненормально, – заметила она.

Они поднялись наверх, и Себастьян повернулся к ней.

– Вы не возражаете провести Рождество с милым сумасшедшим?

– Дорогой, вы же знакомы с моей тетей. Ее откровенную натуру может затмить только бабушка, которая считает, что возраст дает ей право говорить то, что она хочет. Мой отец – добрейший человек, и он делает то, что хочет, не обращая внимания на мать и на сестру. Они живут в нашем родовом доме в Мейфэре – там достаточно места, чтобы они не мешали друг другу. У нас Рождество мало чем отличалось от любого дня… за исключением сливового пудинга. Часто мы проводили Рождество за границей. Моя мать умерла, когда я была совсем маленькой, – я почти ее не помню. К несчастью, меня не покидают мысли, что если бы она не умерла, то мои странные родные, возможно, были бы не такими странными. – И поспешила добавить: – Они мне очень дороги, но даже они признают, что мы… особенные. – Вероника улыбнулась. – Милый сумасшедший на Рождество – это внесет разнообразие.

– А какова семья вашего покойного мужа?

– У Чарлза не было семьи, помимо сводного брата, который сейчас женат на одной из моих близких подруг. Мы с Чарлзом проводили Рождество в Швейцарии. Вплоть до этого года я продолжала ездить туда одна.

– Я очень надеюсь, что Рождество со мной не покажется вам очень скучным.

– Находиться рядом с вами и скучать? Я и представить себе такого не могу. К тому же между скукой и покоем – большая разница.

– Значит, остановимся на покое. – Он улыбнулся и повел ее по широкому коридору. – Дом постепенно преображается. Снаружи, как вы видели, ничего не менялось, но большая часть интерьера переделывалась за последние три столетия много раз в зависимости от вкусов и нужд владельцев, а также после пожара – по крайней мере одного, о котором мне известно.

– Себастьян, – Вероника внимательно на него посмотрела, – у вас огромная семья. Разве вам не следовало быть с ними на Рождество?

– Я ведь редко нахожусь в Англии на Рождество, и поэтому мне удается благополучно избегать семейных обязательств.

– Но в этом году…

– В этом году я провожу Рождество с вами, – твердо произнес он и улыбнулся. – И с леди Грейвилл.

– Мне стоит приревновать?

– Да. – Он обвел взглядом резные деревянные панели на стенах и потолок с орнаментом. – Я влюбился в нее. Мне понравился дом, поэтому я его купил, несмотря на большой ремонт. А на самом деле все оказалось не так уж страшно.

Он пошел вперед по коридору, Вероника следовала за ним. Взгляд ее скользил по стенам, отмечая красивую резьбу по дереву, где сцены охоты переходили с одной панели на другую.

– Прежний владелец занимался торговлей. У него были замашки сельского сквайра. Он купил этот дом лет двадцать назад, а потом понял, что деревенская жизнь ему не по нутру. Поэтому дом пустовал, по-моему, более восемнадцати лет. Хотя надо отдать должное этому человеку – он сделал дом приемлемым для проживания. Конечно, очень много еще предстоит сделать. Например, полностью обновить мебель, которая порядком износилась. Но теперь, когда все основательно вычистили, а спальни заново покрасили, жить вполне можно.

– Сколько здесь спален?

Он с минуту подумал.

– Кажется, десять, но я не уверен.

Он открыл одну из дверей и пропустил ее вперед.

– Это библиотека. Наверное, моя самая любимая комната. Мебель осталась прежней, как и книги. Я пока что не успел их просмотреть, но большей частью они очень древние. Подозреваю, что есть даже редкие издания.

– И наверняка ценные.

– Да, несомненно. Но… – Он покачал головой. – Я никогда не мог расстаться ни с одной из книг в моей библиотеке. Вероятно, мне понадобятся еще полки…

Забитые книгами шкафы тянулись от пола до потолка между высокими, с эркерами, окнами. По обе стороны камина располагались еще полки. Заново отполированное темное дерево блестело и создавало уют.

– Вы здесь будете писать свои книги?

– Идеальное место для этого. – В его глазах и голосе явственно чувствовалась гордость хозяина. – В окружении ушедших в иной мир писателей… Это послужит вдохновением.

– Понимаю, почему вам здесь так нравится, – кивнула она.

– К счастью, большинство гостиных и холлов сохранились в том виде, какими были изначально. Сохранили… – он задумался, – неразрывность эпох. Постоянство. И не важно, как изменился мир, жизнь здесь спокойная, размеренная и безмятежная, и ничто не нарушает ее течения.

Вероника с удивлением смотрела на него. По мере общения с ним он раскрывался ей все более необычными сторонами своей натуры.

– Себастьян, вам нужен был не просто дом – вы искали убежище. Крепость.

– В какой-то мере это так. – Он усмехнулся. – Но в моем убежище есть много такого, чего вы еще не видели: главный зал, гостиные, салоны и огромная кухня, и… – Он смутился и замолк. – Вероника, прошу меня простить. Я не хотел обрушить все это на вас разом. Я никогда… Видите ли, это мое самое значительное приобретение. Я прежде не покупал домов. Да и не хотел этого. А теперь, когда купил… Теперь вы действительно подумаете, что проведете Рождество с сумасшедшим.

– Мне всегда нравились мужчины, если они немного сумасшедшие. К тому же… – она театрально вздохнула, – в вашем случае потери разума в незначительной степени следует ожидать – вы же влюблены, как сами только что сказали.

– Да, я влюблен. – Он встретился с ней взглядом, и несколько минут оба молчали. У Вероники замерло сердце. – Мне следует вас предупредить – леди Грейвилл требовательная любовница.

– Как и все мы, дорогой. – Не очень соображая, что она делает, Вероника подалась вперед и коснулась губами его губ. – Как мы все.

Он потянулся к ней, но она отодвинулась.

– Прошу прощения, сэр Себастьян, – раздался от двери голос дворецкого. – Управляющий хотел поговорить с вами.

Себастьян с торжествующей улыбкой посмотрел на Веронику. Он выглядел в точности как маленький мальчик, которому подарили пони.

– У меня есть управляющий, – сообщил он ей.

– Я слышу, – подавив улыбку, сказала она.

– Спасибо, Стоукс. Передайте ему, что я поговорю с ним через минуту. И спросите у миссис Бигелоу, сможет ли она показать дом леди Смитсон.

– Я тотчас ей скажу, сэр. – Дворецкий с поклоном вышел, а Себастьян пояснил Веронике:

– Миссис Бигелоу – экономка. Она служила здесь много лет назад и была очень рада вновь вернуться.

– Себастьян, в этом нет необходимости, – покачала головой Вероника. – Я вполне могу подождать с осмотром дома, пока вы не освободитесь.

– А я не могу. Мне не терпится узнать ваше мнение. Да и миссис Бигелоу знает дом лучше, чем я. И еще. – Он внимательно на нее взглянул. – У вас ведь есть загородное поместье?

Она кивнула.

– Это поместье моего покойного мужа. Я занималась им после его смерти.