Текст книги "Конец эпохи Тюдоров"

1595 год

В феврале я вновь попала на казнь. Елизавета потребовала присутствия двора в Тауэре во время ее свершения. Все должны были явиться, если только сами не находились при смерти. Преступников, которых казнили за измену, почти всегда вздергивали, но не до полного удушения, затем следовало вырезать внутренности, сжигая их на костре, и четвертовать. Картина не самая приятная, скажу честно. Хотя у толпы она вызывала бурные эмоции: люди выкрикивали ругательства в адрес изменника, смеялись над его содрогающими душу воплями, с явным удовольствием наблюдая за чужими страданиями.

Очередная казнь не отличалась от предыдущих. Католики, проводившие тайные мессы, всегда признавались судом изменниками. До оглашения приговора их пытали, выбивая признания, поэтому на казнь обреченных волокли уже полуживыми.

Роберт Саутвелл, которого собирались казнить в холодное февральское утро, не являлся счастливым исключением. Будучи католическим священником, по закону, введенному королевой, он обязался покинуть Англию через сорок дней пребывания. Вместо этого Саутвелл прожил в стране шесть лет. Перед смертью он с трудом перекрестился сломанными пальцами и прочитал молитву, а после поклялся, что не изменял королеве, заверив ее в своей верности. Толпа замолчала. На шею несчастного набросили веревку. Я прикрыла глаза, не в силах вынести страшного зрелища.

– Все кончено, – прошептал мне Чарльз. – Он умер сразу.

Но оттого, что внутренности вынимали у мертвого, стало не легче. Почему-то я подумала о муже. Он ведь практически насиловал меня в спальне, заставляя выполнять супружеский долг. Пытки в Тауэре – куда худшее наказание, и, тем не менее, вспомнив свой горький опыт, я исполнилась сочувствием к казненному. Слезы навернулись на глаза. Я представила себе, как пытают женщин. Я бы сразу сказала все, что хотят.

– Мне надо уйти отсюда, – с мольбой я посмотрела на Чарльза.

В карете я рассказала ему про свои мысли.

– Ты должна уйти от Рича! Не могу даже представить, что он делит с тобой постель! – Чарльз изо всех сил стиснул мою руку.

– Как? Как уйти от мужа? Мне не дадут развод! – но я поклялась больше не подпускать к себе мужа, пообещав Чарльзу придумать любой предлог, дабы избежать близости.

Я сдержала обещание. Правда, перед тем родила последнего ребенка от мужа. Остальные дети появились на свет наследниками Чарльза…

* * *

Испанцы. Опять испанцы. Вечное противостояние не прекращалось. Вести в конце июля пришли из графства Корнуолл. Дон Карлос де Амескита уничтожил Моузел и Пензанс. Не знаю, осуществил бы Роберт свою мечту во второй раз напасть на испанский берег, если бы не внезапное нападение дона Карлоса.

На портовые городки и деревни Корнуолла нападали часто. В июле несколько испанских кораблей проходили мимо Пензанса, когда дон Карлос решил внезапно захватить город. Испанцы разграбили не только Пензанс, но и торговый порт Моузел, знаменитый своими ярмарками. Никогда враги не довольствовались грабежом. После города сжигали. На сей раз дон Карлос из мести «еретикам» велел перед отплытием еще и провести католическую мессу.

Из Пензанса и Моузеля было что забрать: богатства стекались с королевских ярмарок и от сбора пошлин с пристававших к их гаваням кораблей. Английские войска на выручку подойти не успели. Испанцам удалось ускользнуть обратно к родным берегам.

Королева, считавшая каждый пенни в казне, пребывала в ярости. Час Роберта пока не пробил, однако Ее Величество очень хотела получить компенсацию потерянным богатствам, а заодно и проучить испанцев. В августе в Вест-Индию отплывали корабли под командованием сэра Френсиса Дрейка и сэра Джона Хокинса. Сын сэра Джона успел вернуться из прошлогоднего неудачного вояжа. Из-за полученных ранений он не участвовал в новом походе за сокровищами.

Поговаривали, в порту Сан-Хуана стоял корабль, битком набитый драгоценностями. Двигаться в сторону Испании корабль не мог, и сэр Френсис собирался напасть на него неожиданно, во время зимней стоянки, когда корабль планировали починить и отправить домой.

Роберту королева строго-настрого запретила сопровождать Дрейка. Чему мы несказанно были рады, стараясь не показывать открыто своих чувств расстроенному Роберту. Кроме опасностей, поджидавших путешественников в море, как обычно, от участников требовалось вложить в кампанию собственные деньги. Королева участвовать отказалась, претендуя только на получение возможной прибыли. Остальные вкладывали все, что имели.

– Сэр Френсис продал право аренды дома «Хербар»! – сообщил мне Роберт. – Представь себе, насколько важным представляется путешествие в Сан-Хуан! Какие сокровища хранит в своих трюмах корабль, что Дрейк продал аренду почти на сто лет!

– Аренда дома, который когда-то был королевской резиденцией Ричарда Третьего? – Я даже не знала, что теперь право сдавать его в аренду принадлежало сэру Френсису. – И какое-то время в нем находилось посольство испанского короля Филиппа?

– Так и есть, – кивнул Роберт. – Дом отдали сэру Френсису в восемьдесят восьмом году.

– За победу над Армадой? – догадалась я.

– Именно. За сокровища «Нуэстро Сеньора дель Розарио» – корабль, захваченный Дрейком в самом начале путешествия Армады по Ла-Маншу. – Глаза Роберта загорелись: любое упоминание о сокровищах испанцев приводило его в лихорадочное состояние.

Волнение брата я понимала, но в душе опять порадовалась за него. Интересно, что бы он продал для участия в кампании Дрейка? Положение нашей семьи не стало лучше. Мама и Кристофер продолжали «воевать» с кредиторами, пытаясь оплачивать бесконечные счета графа Лейстера. А Роберт всю прибыль от торговли вином тратил на содержание жены и детей.

Время покажет, сэр Френсис расплатился с испанцами за сокровища «Дель Розарио» сполна, а точнее, своей жизнью.

Сэр Джон Хокинс, пожалуй, по известности мог соревноваться со своим троюродным братом – Френсисом Дрейком. Под его руководством строились английские корабли, он удачно вел торговлю, поговаривали, что не только товарами, но и людьми. Назначенный вице-адмиралом флота во время похода испанской Армады против Англии, он преуспел на своем посту и получил от королевы рыцарское звание. Подобных почестей жаждал и Роберт. Его не пугали болезни, преследовавшие моряков в дальних походах, опасности, поджидавшие на каждом шагу в туземных странах…

* * *

Поход сэра Дрейка сразу начался с неудач.

– Погода, – объяснял мне Чарльз, – не дает быстро двигаться в нужном направлении. А чем дольше корабли будут в море, тем большая вероятность заболеть, не иметь достаточных припасов еды и питья. С сэром Френсисом и сэром Джоном идет около пятидесяти судов и около восьми тысяч моряков и солдат. Содержать в должном порядке подобное количество сложно. В любой момент кто-то может отстать из-за бури или сильного шторма.

Слова Чарльза оказались пророческими: в Южные моря к Сан-Хуану в ноябре подошли чуть больше половины вышедших из Англии кораблей. В живых осталось всего две с половиной тысячи человек. Пристать к берегу следовало срочно именно по причине болезней и истощенных припасов. Сэр Френсис сразу отдал распоряжения о том, где будет назначена встреча отставших судов. Сначала стоянка планировалась возле Канарских островов, следующая – в Пуэрто-Рико. Многие не дошли до этих мест. Испанцы сумели взять пленных и разведать планы Дрейка. Потому им потом и было проще опережать действия англичан.

Мне трудно себе представить лишения, которые выпадали на долю мореплавателей. Недаром считается: женщина на борту корабля – плохая примета. Единственная знакомая мне пиратка жила в Ирландии, но то исключительный случай. И если б ты видела Грануаль, то не сомневалась бы: такая женщина может справиться с куда большими подвигами, чем выход в море…

Восьмого ноября английский флот столкнулся с испанцами в Карибском море. Испанцы старались не позволить сэру Френису высадиться на берег. В схватке мы проиграли. Кораблям Дрейка пришлось уходить от преследования врага.

Уже двенадцатого ноября, как позже рассказывали свидетели тех событий, сумевшие вернуться в Англию, умер сэр Джон Хокинс. Сэр Френис тоже заболел дизентерией, но его жизнь продлилась чуть дольше. Обидно умереть от болезни, а не в бою с врагом. Ведь сразу после смерти сэра Джона Дрейк попытался захватить Сан-Хуан, надеясь не только завладеть сокровищами, но и превратить эту часть острова в английскую колонию. Безуспешно. Нападение испанцы отбили, так как сразу после первой схватки обогнали флот сэра Френсиса и сумели укрепить город до того, как к нему подошли английские корабли. У входа в город стояла артиллерия, а испанские морские, неповоротливые исполины охраняли пролив. Двадцать второго ноября мы им проиграли вторую битву.

Затем сэр Френсис вновь пересек Карибское море и его корабли отошли к Панаме. Там было хорошее место для захвата судов, везущих грузы из Перу. Кроме того, Дрейк собирался напасть на порт Портобелло. Атака на город произошла в самом конце декабря и также закончилась поражением сэра Френсиса. Он отошел на прежнюю позицию возле Панамы. В начале января Дрейк сжег ту часть города, которая примыкала к порту, и все корабли, стоявшие там. Часть солдат отправилась на сушу прорываться к Южному морю. Но испанцы каким-то чудом постоянно узнавали о продвижении солдат Дрейка и успевали подготовиться к обороне.

– Почему сэр Френсис так долго не возвращался? – спрашивала я Роберта. – После первых поражений следовало бы идти домой.

Роберт вздохнул тогда прежде, чем ответить.

– Сэр Френсис так просто не сдавался никогда. Он понимал, дома его будет ждать неласковый прием. Ее Величество быстро забывает прежние заслуги. Зато хорошо помнит провалы и неудачи. Дрейк не оставлял надежды захватить Панаму, и последней его попыткой было пройти к городу по реке Чагрес. С той стороны англичан не ждали, и попытка могла увенчаться успехом. К сожалению, сэр Френсис не успел осуществить свой план. Он заболел…

Роберт был хорошо знаком с Дрейком. А я редко встречалась с ним во дворце. Мои симпатии к этому человеку скорее основывались на легендах, которые слагали люди про его путешествия.

– Благородный человек, сэр Френсис, – продолжал Роберт, – всегда с уважением относился к пленным. Да и кто еще проплыл вокруг света? До него – только Магеллан. Дрейка уважали даже враги.

1596 год

Весь январь корабли сэра Френсиса бороздили Карибское море, безуспешно пытаясь захватить испанские суда. Болезни и голод обрушились на моряков и солдат. И последним ударом явилась смерть сэра Френсиса двадцать седьмого января.

До Англии вести доходили медленно. На самом деле до конца года никто толком не знал о судьбе приватиров. Возвращаться домой моряки решили лишь после смерти сэра Френсиса. Умирая, он назначил командовать оставшимся флотом своего брата, Томаса Дрейка, который и привел тех, кто выжил обратно в Англию.

Сэра Френсиса с почестями похоронили в море возле Портобелло. Подробности его вояжа удалось разузнать летом, когда Роберт вернулся из Кадиса, откуда привез бумаги испанских и английских моряков, подтверждавшие слова выживших в путешествии к Южным морям. Ходили слухи, тело сэра Френсиса забальзамировали и привезли в пивной бочке в Англию. Пожалуй, я поверю Роберту, который лично читал записи моряков, хоронивших великого приватира. Его тело покоилось в океане, вдали от родины. Да и мог ли сэр Френсис желать себе лучших похорон, чем в морских водах?

Тем не менее так и осталось неизвестным, где похоронен Дрейк. Из почти пятидесяти судов домой вернулось лишь пять. Испанцы продолжали утверждать, что на одном из них везли забальзамированное тело сэра Френсиса…

Так закончилась жизнь одного из самых знаменитых английских героев. Никто ни до ни после не смог стать более знаменитым и почитаемым, чем сэр Френсис Дрейк. Даже попытки Уолтера Рели найти «Золотой город», Эльдорадо, не превзошли подвиги Дрейка.

* * *

– Я добился согласия королевы! – провозгласил Роберт в начале весны.

Брат собирался точно повторить поход сэра Френсиса Дрейка на Кадис. Когда-то, перед самым выходом Армады, он сумел отсрочить выход испанцев в море. Дрейк сжег несколько кораблей в Кадисе и тем самым посеял панику среди моряков, которые итак были наслышаны о всемогущем и вездесущем «Драконе». После неудавшегося похода в Южные моря Роберт только и делал, что умолял королеву позволить ему отомстить испанцам за Дрейка. Она уступила. Мне казалось, Елизавета устала. Противоречивые советы, которые давали ей приближенные, не облегчали ситуацию.

С одной стороны стояла «старая гвардия», возглавляемая лордом Берли. Сторонников Роберта среди них не наблюдалось. С другой стороны собралась группа молодых людей, следующая за сыном лорда Берли, Сесилом. Они открыто противостояли брату, настраивая королеву против любых его действий и советов. Интересы первой и второй группы во многом совпадали. На свое место лорд Берли, естественно, продвигал сына, чьи друзья имели возможность влиять на Елизавету не совсем теми способами, которыми это делали «старики». Молодые королеву засыпали комплиментами и всячески ухаживали за ней. Они пользовались главной слабостью королевы: Елизавета боялась старости и не желала смотреть ни в зеркала, ни правде в лицо.

Роберт, конечно, тоже имел друзей. Среди них был мамин муж Кристофер Блант, лорд Уиллогби и граф Саутгемптон. Идея захватить Кадис, где продолжалась подготовка второй Армады, витала в воздухе.

– Мы должны не просто повторить деяния сэра Френсиса. – Роберт, как обычно, разговаривал, меряя широкими шагами комнату. – Мы должны сделать больше! Захватить Кадис и обосноваться в нем. Английский порт в Испании! Главный порт, из которого выходят корабли в Южные моря. В который заходят груженные драгоценностями корабли, вернувшиеся из Южных морей. Порт, где Филипп вовсю строит и ремонтирует корабли для второй Армады!

Кроме меня Роберта слушали Кристофер, Чарльз и мама. Мы сидели в большой гостиной, будто на спектакле. На сцене царил Роберт. Он составлял планы захвата Кадиса, а после и продвижения – дальше, в глубь Испании. Воспользовавшись минутной паузой, заговорил Кристофер:

– На такие планы потребуется много денег. Ее Величество не выделит из казны ни единой монеты.

– Я сумел убедить королеву, – веско произнес Роберт. – Естественно, она дает лишь малую долю того, что потребуется. Основное будут вкладывать участники похода. Прибыль превзойдет все ожидания: в Кадисе сосредоточено множество богатств. Мимо идут груженые суда. Найдем, что привезти домой.

Оптимизм и энергия Роберта заряжала окружающих. Наверное, только мама продолжала мыслить здраво. А скорее горький жизненный опыт да боязнь за сына не давали ей проникнуться его пылкими речами. Я? Я была влюблена! У нас с Чарльзом начался настоящий роман! Как в книгах. Я не думала о завтрашнем дне, наслаждаясь сегодняшним. Как и обещала, я больше не пускала в свою спальню мужа. Он не роптал, побаиваясь связываться с сестрой одного из первых фаворитов королевы. Роберта страшился не он один. За спиной у брата враги храбрились, но в лицо мало кто осмеливался говорить ему о своей неприязни.

Встречались мы с Чарльзом у мамы. Она предоставляла нам место для свиданий, прекрасно памятуя о собственной влюбленности в графа Лейстера. Если тема войны и политики маму всегда интересовали в последнюю очередь, то любовь занимала ее мысли в первую…

Несмотря на постоянные мысли о Чарльзе, я все же задумалась о планах брата. Он не шутил. Его намерения были куда как серьезны. Однако задуманное мне представлялось с трудом осуществимыми мечтами юноши, а не четко взвешенным решением взрослого, опытного мужчины.

* * *

В планы Роберта временно вмешались французы и Кале. Город, из-за которого постоянно спорили англичане и французы, вдруг оказался под угрозой взятия испанцами. Генрих Наварра за два года до этого все-таки был коронован в Париже. Никогда не отличаясь фанатичной преданностью какой-либо вере, он спокойно принял католицизм ради французской короны. Но города на севере страны оставались в руках его противников. Католики не сдавали свои позиции, не поверив чудесному превращению новоявленного короля Генриха Четвертого. Католическую Лигу продолжали поддерживать испанцы. Генрих объявил Филиппу войну. В ответ тот захватил несколько французских городов, пользуясь удачным расположением своих войск во Фландрии, которым до Франции было рукой подать.

Наварра начал с попытки занять Ла-Фер. Он осаждал город с начала года. Роберт считал освобождение Ла-Фера делом месяца, не дольше.

– У осажденных заканчивается еда, запасы пороха. Они вот-вот сдадутся.

На выручку Ла-Феру опять пошли испанские войска из Фландрии. Им чудом удалось провести в осажденный город несколько повозок с мукой и порохом, не привлекая к себе внимание Генриха. Теперь французский король ждал основные силы испанцев. Он не сомневался: они идут выручать осажденных. Вслед за несколькими сотнями груженных припасами лошадей ждали солдат.

Начиная с пятнадцатого марта испанцы всячески демонстрировали приготовления к походу. Сборы никто не скрывал. Напротив, внимание Наварры явно приковывали к готовящемуся сражению. Обман удался. Испанцы покинули Фландрию в самом конце марта. Но вместо продвижения к центру Франции пятого апреля испанцы неожиданно подошли к Кале. Когда стал понятен их замысел, было уже поздно. Генрих не мог быстро снять часть солдат с осады Ла-Фера. Да и расстояние между городами не давало возможности немедленно прийти на помощь Кале.

Три дня у испанских солдат ушло на подготовку атаки на город. Несколько кораблей подошло к нему с моря. В понедельник, восьмого апреля, именно с этой стороны и началось вторжение. А в среду испанцы захватили окраины города, примыкавшие к морю. Из Франции от Генриха Елизавете повезли письмо. В нем король просил срочно оказать помощь Кале. Он и сам готовился снять часть войска, стоявшего вокруг Ла-Фера.

– Напишите Генриху, я готова отправить корабли в сторону Кале. С одним условием, – королева, окруженная подданными, быстро диктовала секретарю текст письма, – если мы отобьем город, он станет вновь английским.

Окружающие закивали. Порт переходил из рук в руки несколько раз и постоянно являлся причиной разногласий между Францией и Англией. Сейчас в борьбу вступили испанцы. Просто выбить их из города и по-соседски помочь французам никому не виделось правильным поступком.

– Надо выступать. – Голос Роберта громко прозвучал в наступившей тишине. – Зачем писать Генриху письма? Мы отобьем Кале и просто оставим себе!

– Очень на вас похоже, граф Эссекс, решать проблемы недипломатичным путем, – Елизавета скривила тонкие губы. – Мы обязаны предупредить нашего брата о возможных действиях. Так, как вы предлагаете, не поступают люди, наделенные королевской властью.

– Поступают, еще как! – пробормотал брат. Его услышали несколько человек, стоявших неподалеку. Королева закончила диктовать письмо…

В середине марта стало понятно: Кале почти полностью находится во власти нападавших. Елизавета приказала Роберту принять командование шеститысячным войском и переправляться через Ла-Манш. Письма «брату» Генриху она писать не перестала. Он в ответах оставался уклончивым и не давал обещаний, надеясь уговорить английскую королеву оказать помощь бескорыстно.

Роберт отправился на побережье.

– Время упущено, – сказал он мне перед отъездом. – Но я постараюсь сделать невозможное. Придется не защищать город, а осаждать его, выбивая оттуда засевших испанцев. Прорваться будет нелегко: подступы к Кале с моря закрыты испанскими кораблями. Надеюсь на помощь принца Оранского. Он пообещал выйти из Голландии со своими судами.

В обычной манере королева, отправив Роберта к берегам Франции, дала весьма противоречивые указания. Главное из них заключалось в строгом запрете не начинать сражения без ее личного отдельного приказа. Она не теряла надежды уговорить раздираемого на части Генриха отдать Кале ей.

Роберт вышел в море. В Кале не сдавшейся оставалась только крепость. В ней удалось спрятаться горожанам и выжившим солдатам. Генрих снял все-таки часть солдат с осады Ла-Фер и отправил в сторону Кале. Английские корабли маячили неподалеку от порта в ожидании приказа королевы.

К сожалению, двадцать четвертого апреля крепость взяли испанцы. Генрих подойти на выручку не успел, а Роберту так и не отдали приказа наступать. Корабли принца Оранского остановила испанская артиллерия. Говорили, в крепости было чем поживиться: монеты, золото и серебро, лошади, порох, зерно, мука и другие припасы…

Вернулся Роберт в ярости:

– Мы без толку потратили время и деньги! – кричал он друзьям, не смея все же открыто выступать против Елизаветы. – Город стал бы английским! Я ждал, болтаясь в миле от берега!

Наверное, именно в виде жеста примирения королева разрешила Роберту готовить наступление на Кадис. Кроме брата выйти в море готовились лорд Эффингемский, Кристофер Блант, Уолтер Рели, лорд Уиллогби и граф Саутгемптон. Последнему участвовать в нападении на Кадис королева строго-настрого запретила. В тот момент Саутгемптон нравился ей сильнее других фаворитов. Утонченный граф, любитель театров и устроитель поэтических дуэлей обязан был остаться в Лондоне развлекать Елизавету. Ведь как ни умен молодой Сесил, а уж больно нехорош собой.

Во время подготовки кораблей к выходу в море и сбору войска споры о цели похода не утихали.

– Упрямый Берли уговаривает королеву не следовать моему плану! – Роберту становилось все сложнее держать себя в руках. – Он твердит одно: Филипп готовит вторую Армаду. Ее следует разгромить еще в порту, как сделал Дрейк почти десять лет назад. Привезти обратно в Англию побольше ценностей, которые удастся снять с судов, идущих из Америки. Все!

– А ты по-прежнему хочешь укрепиться в Кадисе? – Чарльз сидел подле меня, и, я надеялась, был скорее увлечен мной, чем планами Роберта. К тому же мы их успели выучить наизусть.

– Да. Так мы получим возможность укрепиться прямо у Филиппа под носом. Мы отрежем испанцев от морских путей в их заморские владения.

– Они смогут использовать другие порты, – возразил Чарльз. – Захват одного города не разрушит империю. Чуть усложнит достижение цели, но не уничтожит страну. А вот англичанам удерживать Кадис в своей власти будет сложно. Это потребует огромных средств…

– И ты о деньгах! – воскликнул Роберт. – Берли и Елизавета только о них и твердят.

– Подумай, ведь содержать многотысячное войско, расположенное вдали от дома, редко удается долгое время. Ради планов, которые сбудутся не сразу, не мгновенно? Ее Величество считает монеты, лежащие у нее в казне сегодня. А их там крайне мало. Затраты на помощь Наварре и голландцам истощили казну. Последний поход Дрейка не принес прибыли. Сам сэр Френсис погиб. Не так просто решиться на очередные расходы.

* * *

План Роберта отклонили безоговорочно. Он, правда, продолжал вести разговоры с друзьями. Разговоры, подтверждавшие: Роберт от намерения обосноваться в Кадисе не отказался.

– Мне страшно за него, – поделилась я с мамой незадолго до отплытия кораблей, – Роберт теряет благосклонность королевы. Это стало заметно. Она предпочитает ему других. В качестве любимого фаворита – Саутгемптона, в качестве советчика – Сесила и лорда Берли. Елизавета отклонила его план. В ответ пообещала не назначать Сесила Государственным секретарем и не вводить его в состав Тайного Совета.

– Слова королевы ничего не значат, – покачала головой мать.

– Даже если она сдержит обещание, дело не в ней, – расстроенно проговорила я. – Роберт слишком обуреваем собственными идеями. Он не видит врагов вокруг, плетущих против него интриги. Он выступает против всех, включая королеву. Он спорит, ругается, отстаивая свое мнение. А правильно ли оно, мама?

Мамины глаза оставались печальными.

– Королеве виднее. План, предложенный Робертом, действительно, стоит безумных денег. Лорд Берли служит королеве много лет. Он не подводил ее. Роберт пока не потерял привязанности Елизаветы. Уверена, она помнит, и кто ей представил Робина, и каким он был милым юношей – умным, порывистым, красивым. Он, как прежде, красив и умен. Только порывистость стала мешать Роберту. Она превращается в одержимость, в желание добиться своего любой ценой. Дадли навсегда останется в сердце Елизаветы. Останется ли его пасынок? Долго ли она будет терпеть выходки Роберта?

В июне корабли вышли в море. Роберта назначили командовать солдатами после высадки на берег. Лорд Эффингемский командовал флотом. Как происходили события, мы узнали после прибытия обратно в Плимут первых кораблей с больными и ранеными. Они привезли письма и рассказали о победоносном взятии Кадиса. Они же рассказывали и о неисчислимых богатствах, которые видели в испанском городе. После к этим речам прибавились слова брата. Пожалуй, я историю передам иначе: восстановив события в том порядке, как они происходили.

* * *

Быстрые и решительные действия Роберта большинство солдат и друзей вспоминало с восхищением. Английские корабли неожиданно подошли к Кадису, спалили суда, стоявшие в порту, и вышли на берег. Роберт лично повел солдат через улицы Кадиса. Скажу честно, сопротивление им практически не оказывали. Город не ожидал вторжения и не подготовился к обороне. Испанцы повторили ошибку восемьдесят седьмого года, оставив Кадис незащищенным. Впрочем, будем справедливы к Роберту. Он смело и отважно боролся с теми, кто ему противостоял. Солдаты его любили и слушались каждого отданного приказа.

Двадцать первого июня Кадис пал. Домой отправлялись письма о славной роли каждого, кто прославился на поле боя. Еще раз повторю, дошли они до Англии не сразу. А вот ссоры между Робертом и Говардом Эффингемским, начавшиеся еще в апреле, когда они оба шли на выручку Кале, стали сильнее. И в весной, и летом Роберт настаивал на действиях, противоречащих указам королевы. Лорд Эффингемский редко так поступал. А если и поступал, то не кричал об этом везде и всюду.

В Кадисе случилось иное: тех, кто высадился на сушу, обвиняли в присвоении всех добытых в богатом городе ценностей. Сложно судить, кто прав, кто виноват. Однако разделение, принятое в подобных походах на командующих на суше и командующих на море, часто приводили к конфликтам.

– Я знаю один способ примирить стороны, – говорил, вернувшись, Роберт. – Надо сесть за стол и выпить доброго вина. Чем больше выпьем, тем сильнее дружба.

Дружба длилась до первой стычки вне стола. Друзья поддерживали Роберта. На другой стороне стояли лорд Эффингемский и Уолтер Рели. Рели когда-то тоже был любимчиком королевы. Тайно женившись на ее фрейлине, что проделывали чуть ли не все фавориты, он лишился милости Ее Величества. Рели отправили в Тауэр. Как и остальных вскоре выпустили, но ко двору не пускали. В походе на Кадис Рели пытался вновь заслужить благосклонность Елизаветы преданной службой. К тому же Рели являлся другом младшего Сесила. А значит – недругом Роберта.

Даже во время боя не утихало желание выделиться. Отказывавшийся идти за Рели граф Оксфорд перекинул на борт его корабля трос и постарался вырваться вперед. Рели трос перерезал. Но пока они с Оксфордом препирались, Роберт, не обращая внимание на обстрел со стороны испанцев, проскочил первым, оставив позади корабли Рели и графа.

Мама утверждала, в таком положении вещей виновата сама королева:

– Когда был жив граф Лейстер, он оставался единственным фаворитом, к чьим словам прислушивалась Елизавета. Сейчас молодые фавориты сражаются за ее внимание и благосклонность. Их много. Ни у одного нет характера Дадли. Они стремятся выделиться, забывая про более важные цели.

На самом деле, вернувшись в Англию, каждый рассказывал о своих подвигах во время сражения, заставляя слушателей поверить: именно они – настоящие герои битвы за Кадис. Конечно, кроме слов о нахождении в самом опасном месте во время сражения или самом храбром деянии все твердили о несправедливом дележе захваченного добра. И тут-то королева слушала очень внимательно. Вот только слова участников событий сильно расходились…

– Есть свидетели, – Роберт вспоминал о сгоревшем на глазах англичан торговом корабле, – именно Рели не дал моим солдатам атаковать судно. Он боялся, что опять они оставят моряков с пустыми карманами. Воспользовавшись задержкой, испанцы подпалили корабль со всем хранимым в трюмах добром.

А в письмах, дошедших до королевы быстрее, чем сами очевидцы событий добрались домой, моряки твердили: «солдаты забрали себе все, лишив моряков и королеву заслуженной части ценностей. За два дня город разграбили и подожгли».

Затем произошло событие, определившее действия королевы. Роберт настаивал на своем изначальном плане: оставаться в Кадисе, укрепляться и держать там английский флот и войско. Лорд Эффингемский, естественно, желал идти обратно в Англию. Роберт тянул время, всячески пытаясь противиться возвращению. Он понимал: вернувшись в Англию, шансов у него не останется. О действиях Роберта королева как-то узнала. Учитывая, сколько шпионов на нее работало во всех странах, а также упорное нежелание врагов Роберта подчиняться его решениям, не удивительно, что новости до нее дошли быстрее, чем следовало. Ответный удар Елизавета нанесла немедленно. Пятого июля она, нарушив данное Роберту обещание, назначила Сесила Государственным секретарем и членом Тайного Совета.

Роберт видел: его планы проваливаются. Грозные письма от королевы повелевали возвращаться. И брат начал тайную переписку с голландцами и французами, пытаясь склонить их на свою сторону для освобождения Кале. Захваченный испанцами в апреле город не давал покоя Роберту. Уйти из Кадиса, но хотя бы сразу пройти в Ла-Манш и нанести удар по врагу.

Тайный Совет в свою очередь уговаривал королеву отправить подкрепление в Ирландию, а не воевать на континенте. В пользу Совета опять говорили деньги: война в Ирландии стоила гораздо дешевле. Роберту вновь отправили гневные послания. На сей раз он понял: возвращение домой неминуемо.

Прежде чем брат появился в Англии, сюда пришел тот самый корабль с ранеными и больными. Девятого июля сэр Эшли, которого в рыцарское звание возвели Роберт вместе с лордом Эффингемским, прибыл в Плимут. Права возводить в рыцари ни Роберт, ни Говард не имели, но, уверенные в королевской милости, отправили вместе с Эшли подробный доклад о положении дел. На корабле также везли письма. В том числе и от Кристофера Бланта. Кристофер, как ни странно, писал мне. Думаю, он осознавал: письмо куда быстрее доберется до меня, а не до мамы. Летицию не принимали при дворе, королева не стала к ней добрее. Поэтому письмо Пенелопе Рич выглядело куда лучше, чем письмо Летиции Нолис, графине Лейстер.