Текст книги "Конец эпохи Тюдоров"

Двадцать восьмого июля сэр Эшли поскакал из Плимута в Лондон. Там его сразу же препроводили в зал заседаний Тайного Совета. Письма отобрали и начали подробный допрос. Эшли сразу понял, куда клонит королева и члены Совета.

– Ваше Величество! В Англию должны прийти корабли, груженные доверху ценностями, добытыми в Кадисе. Даже не сомневайтесь! – заверил рыцарь.

Уже второго августа вышел указ королевы: тщательно обыскивать все суда, прибывающие из Кадиса. Елизавета не доверяла никому, а Роберту – тем более. Все его намерения задержаться в Кадисе, несмотря на ее строжайшее повеление возвращаться, лишь ухудшали королеве настроение и увеличивали подозрительность. Кроме того, королева запретила любые публикации, касающиеся победы над Кадисом. Составить «настоящую» историю попросили Сесила. Лорд Берли любезно взялся помогать сыну. В качестве свидетеля происходивших событий взяли сэра Эшли. По прибытии из Кадиса основных сил нашелся еще один помощник – Рели.

– Эссекс, как медведь, который забрел во французский садик, – услышала я как-то в Гринвиче. Меня заметили и тут же замолчали, поклонившись.

Вот так воспринимали моего брата: большой медведь, не умеющий играть по правилам. Роберт тоже возьмется за составление истории, но именно как медведь, не ведающий что творит…

Пока в начале августа он попробовал дождаться торговых кораблей, чтобы прийти в Англию не с пустыми руками. Удача военная ему сопутствовала. Финансовых успехов добиться не удавалось. Корабли, видимо, предупрежденные заранее, ушли в другой порт. Пятого августа Роберт вышел из Кадиса в Англию. Он надеялся, личная встреча с королевой все расставит по местам. Он чувствовал себя героем, им он и являлся. Только, как выяснилось, победителей судят, если они не приносят прибыли в казну, а лишь тешатся воинской славой.

Уже в Испании брат начал писать историю нападения на Кадис. Потом я его спросила:

– Почему ты решил написать «Истинные события»? Неужели ты предвидел грядущие действия королевы и Совета?

– Отчасти предвидел, – ответил Роберт. – Рели всегда отличался прекрасным умением излагать факты на бумаге в свою пользу. Вспомни знаменитый «Золотой город». Рели вернулся из Ориноко ни с чем. А весь двор был убежден: Уолтер открыл земли, на которых золото растет прямо на деревьях! Он мудро посвятил книгу другу Сесилу. Да и до этого были примеры того, как Рели умеет упражняться в эпистолярном жанре. Зная его отношение ко мне, к моей роли во взятии Кадиса, я был уверен, Рели снова возьмется за перо. Но не предполагал, что истинными станут лишь факты, представленные Сесилом, Рели и Эшли.

Вернемся к событиям, которые происходили чуть ранее. Итак, Роберт вышел из Кадиса. Он отправил несколько экземпляров «Истинных событий» в Европу. С помощью друзей: Ла Фонтена, французского агента в Лондоне, Томаса Бодли, бывшего посла в Гааге, Гичардини, личного агента Роберта во Флоренции, трактат достиг Франции, Италии, Голландии. Его сумели распространить и в Англии, и в Шотландии. Несмотря на запрет королевы, «Истинные события» переписывали, передавали из рук в руки и читали.

Восьмого августа, когда Роберт еще не достиг берегов Англии, на него обрушился гнев лорда Берли. Во время заседания Тайного Совета выяснилось, что на корабле Эшли нашли драгоценности, которые он утаил от королевы. Эшли посадили в Тауэр. Но прежде он заверил Совет в своей преданности и готовности рассказать про графа Эссекса всю правду. В чем состояла эта правда?

– Они считают, отсутствие прибыли – целиком вина Роберта, – так мне сказал Чарльз после заседания. – Надо найти виноватого. У Роберта слишком много завистников и врагов. Виноватым хотят сделать именно его. Заодно принизив заслуги во время битвы за Кадис.

В Плимут Роберт прибыл десятого августа. Пока он добирался до Лондона, друзья договорились о праздновании в честь его возвращения в Кентербери. Торжественная служба в соборе, фейерверки – встречали Роберта как героя. Королева успела запретить всякие празднества повсюду, кроме Лондона. В нарушение приказа в колокола звонили во многих городах, приветствуя возвратившихся солдат и моряков.

Находясь в пути, Роберт, естественно, узнал о готовящихся против него действиях. Он написал еще несколько работ, восстанавливающих справедливость, и попросил друзей их размножить. По прибытии в Лондон Роберта сразу вызвали в Тайный Совет. От него требовали оправданий.

– Вы, граф, нарушили приказы королевы. Вы преследовали свои интересы, забыв об интересах Англии! – вещал лорд Берли, а члены Совета послушно кивали.

– Я не скрывал, что попытаюсь укрепиться в Кадисе. Письмо Тайному Совету было отправлено перед самым выходом кораблей в море. – Роберт смотрел на присутствовавших свысока.

Снаружи ждала толпа тех, кто стоял на его стороне. Людей, ставших преданными графу Эссексу во время совместного участия в боях. Они позвякивали шпагами и не собирались расходиться, пока Роберт не выйдет из зала заседаний. Выйдет свободным, а не очередным узником Тауэра.

– Письмо вы велели доставить нам, когда вас возвращать было поздно! Вы играете в опасные игры, граф!

– Я воевал, в то время как некоторые сидели во дворце и шуршали перьями, пачкая бумагу. – Роберт не сдерживался в выражениях. – Эти люди получили награды и звания. Они же пишут историю взятия Кадиса. Заверяю вас, я сделаю все, чтобы правда о настоящих героях стала известна, – он швырнул на стол очередную копию рукописи «Истинных событий».

Листки рассыпались перед членами Совета. Роберт резко развернулся и вышел из зала, громко захлопнув за собой дверь…

С того момента Роберт перестал появляться при дворе. Он сидел у себя дома в Эссекс-хаусе на Стренде и принимал друзей, которые шли один за другим. У них появились общие воспоминания – воспоминания о Кадисе. Каждый день к Роберту приходили мы с Чарльзом и Кристофер.

– Робин, тебе надо появиться во дворце, – уговаривала я. – На королей и королев не обижаются! Нельзя, не принято. Ты обижен на Ее Величество, но нельзя на нее обижаться, – я твердила одно и то же, понимая, Роберта переубедить сложно, если вообще возможно.

Он хмурился. Пил бокал за бокалом, а мне было его так же жаль, как маленького сына, который больно ударился и горько плачет, ничего не понимая. Характер Роберта после Кадиса изменился: он стал еще более резким. Брат привык командовать, привык рисковать и смотреть в лицо смерти. Он не боялся ни черта, ни дьявола, ни королеву. Друзья превратились в соратников и товарищей по оружию. Недруги? Недруги превратились во врагов. Они и в самом деле превратились в настоящих злоумышленников, увидевших в графе Эссексе не только фаворита королевы, но человека, способного вести за собой солдат на поле боя, способного побеждать. В нем начали видеть угрозу те, кто вчера поддерживали молодого фаворита. Лорд Берли, официальный опекун Роберта, теперь стоял на стороне сына. Иначе невозможно. Правда, иначе нельзя. Рели, рвущийся обратно в покои Елизаветы, Эшли, спасающий собственную голову… Кто ж их осудит?

Внешне Роберт тоже изменился. Раньше он следил за модой и стриг усы, строго ей следуя. В Кадисе он отпустил бороду. Волосы отрасли и неаккуратными прядями падали на плечи. Стричься Роберт не собирался.

– В память о Кадисе, – бесконечно повторял он.

Вокруг словно разыгрывали спектакль. Почему-то меня не покидало ощущение – спектакль с плохим концом. Тем не менее нам давали передышку. Несколько месяцев, когда фортуна будет смотреть в сторону Роберта.

* * *

Королева заметила отсутствие Роберта при дворе и правильно его истолковала.

– Ваш брат обижен на нас. – Ее Величество вызвала меня к себе. Мы беседовали наедине. – Мы понимаем. Наше отношение к графу Эссексу не поменялось. Передайте Роберту, я жду его. Завтра.

– На Стренд! – кричала я извозчику. – Срочно! Быстрее, быстрее! – Я путалась в складках широкого платья и никак не могла дождаться, когда мы доедем до Эссекс-хауса.

– Роберт! – взбегая по лестнице, я звала брата. – Завтра к королеве! – Я еле дышала. – Сбривай свою бороду, стригись, одевайся. Завтра!

Надо сказать, Роберт улыбнулся. Он победил и здесь. Но в его глазах появилась жесткость. Оттого улыбка вышла чуть менее искренней, чем мне бы хотелось. Слова Роберта подтвердили мои опасения:

– Борода останется. Я никогда ее не сбрею. В память о Кадисе!

Он сдержит слово.

На следующий день Роберт явился в королевский дворец. Ему пожаловали звание фельдмаршала. А главное, Елизавета подарила брату драгоценный перстень.

– Она сказала, это – знак ее любви, – гордо показывал кольцо брат. – Несмотря на козни врагов, Елизавета не просто ценит меня. Она меня любит! Даже приговоренный к казни, я могу предъявить его королеве и буду прощен!

«Хороший знак», – подумала я.

Осенью Роберт потратил деньги на издание карты Кадиса. Составил ее бывший слуга сэра Френсиса Дрейка. Какая судьба постигла бы его, если бы он пошел в тот последний поход со своим хозяином, неизвестно. Но к тому времени он уже работал у Роберта.

Карта скорее служила иллюстрацией к битве. Несколько картин изображали, как английские солдаты под командованием Роберта захватывали город. Поучилось очень красиво. Тем не менее борьба за славу и лавры победителей не утихала. Сесил составил свой трактат о Кадисе. По закону именно он считался единственно верным.

Настроение у Роберта снова ухудшилось. Ему не сиделось дома. Он вновь попытался уговорить королеву на новые военные действия в Европе. Ненадолго остановило его два события. Одно – важное и быстро повлиявшее на дальнейшие события. Второе – куда менее значительное. Позже оно тоже сыграет свою роль в судьбе Роберта.

Начну со второго. В Англии собрали очень небольшой урожай. Повсюду царил голод, бедные шли в города, где количество попрошаек и так было угнетающим. В ноябре бедняки Оксфордшира подняли восстание. Восставших насчитывалось всего несколько человек. Они собирались привлечь на свою сторону народ из других городов, хотели вооружиться и идти на Лондон. Всем было ясно, никакой угрозы эти несчастные не представляли. Однако их схватили и велели везти в Лондон, судить.

Роберт возмущался:

– Людям нечего есть. За что их судить? Они не понимают что делают.

Поступки брата не противоречили словам: он помогал голодавшим в своем графстве как мог. Его усилия успокоить отчаявшийся народ помогали лишь отчасти. Всех накормить Роберту все равно бы не удалось. А суд продолжал пытать схваченных в Оксфордшире, выбивая необходимые Тайному Совету признания. А признания эти касались связи восставших бедняков с состоятельными и знатными подданными Ее Величества. Вот у кого были и силы, и средства пойти против королевы. Восставших казнили, а в руках у судьи остались бумаги, которые после сумели использовать против людей, не имевших к этому восстанию никакого отношения.

Событие первое случилось в октябре. Филипп отправил вторую Армаду против Англии. Захватить нас он планировал с помощью Ирландии. И если первая Армада случайно оказалась там: корабли были вынуждены возвращаться в Испанию мимо Ирландии и многие из них там нашли последний приют, то вторая к мятежным берегам пошла специально.

– Освободить ирландских католиков Филипп хотел давно, – размышлял Чарльз. – Лет сорок назад, рассказывал мне отец, ирландцы уже искали у Филиппа защиты.

– Почему же первую Армаду он не отправил к их берегам? – Я с трудом вникала в перипетии военных действий испанцев.

– Думаю, это слишком дорогая кампания. Так тогда казалось Филиппу. Проще было сразу напасть на Англию, чем идти в Ирландию и держать там войска, подобные тем, что стоят во Фландрии. Но ирландцы постоянно требовали от Филиппа решительных действий против Англии. Особенно после казни помогавших испанцам, выброшенным на ирландский берег в восемьдесят восьмом году. Еще раньше многие ирландцы бежали в Испанию и с тех пор служат в армии Филиппа. Север Ирландии находится в руках клана О’Нейла. Объединить усилия против Англии они мечтают давно.

– Испанцы хотят нас вернуть в католическую веру?

– О, они хотят куда большего, – усмехнулся Чарльз. – Заставить нас прекратить нападения на их торговые корабли, а также перестать помогать гёзам. Шпионы Ее Величества докладывают, ирландцы посылают Филиппу письмо за письмом, обещая предоставить солдат и любую другую помощь. В любом случае мы бросим все силы на борьбу в Ирландии, отозвав войска из Франции и Фландрии. В прошлом году мятежники на севере Ирландии укрепили свои позиции. О’Нейла провозгласили королем. В то же время во Франции власть Генриха становится все сильнее, гёзы захватывают новые земли, вытесняя испанцев из Фландрии. Против Испании вместе стоят Франция, Голландия и Англия, подписавшие договор в Гринвиче.

– Я помню. Летом, прямо перед выходом Роберта в море. – Слова Чарльза звучали для меня, как сказка. Я любила слушать его голос.

– Тебе интересно? – спросил он.

– Да, продолжай, пожалуйста.

– В Лиссабоне подготовили около двадцати пяти галеонов. Так докладывали Ее Величеству. К тому же пятьдесят три судна пришли из Фландрии и Германии. На севере в Виго ждут еще сорок кораблей. Филипп планирует высадить солдат в Ирландии и, оставив там несколько легких судов, отправить остальных обратно домой…

Двадцать пятого октября Армада вышла из Лиссабона в сторону Ла Коруньи. Они не дошли до своей цели. Разразился шторм. Утонула почти половина кораблей. Исчезли суда, которые везли тридцать тысяч дукатов. Английский флот, отправившийся навстречу Армаде, увидел, как история почти десятилетней давности повторилась. Разница состояла лишь в том, что сражаться на этот раз вообще было не с кем. Вторую Армаду Филиппа англичане прозвали невидимой – ведь ее не видел никто, кроме самих испанцев.

Несмотря на быстрый и счастливый исход дела, Роберта он не порадовал.

– Испанцы слишком быстро восстановили свои силы после нашего похода на Кадис. Точнее, разгром Кадиса вообще никак не отвлек их от выполнения намеченного плана.

– Основные силы стояли возле Лиссабона, – напомнил брату Чарльз. – Но ты смог отсрочить их выход в море. Кто знает, чем бы закончился поход «Невидимой Армады», если бы они вышли раньше? Осенью штормы обычно куда сильнее, чем летом.

Роберта было не переубедить: испанцы получили слишком слабый удар. Проучить их следовало сильнее. Брат вновь начал разговоры с королевой о новом походе против испанских портов. А Елизавета занялась ирландцами. Тайный Совет, как и Роберт, стоял на своем. Ирландия представляла, по мнению Совета, большую угрозу для Англии, чем несчастные испанцы, которые терпели неудачу за неудачей.

Год заканчивался. Рождество мы с Чарльзом проводили у матери. Мое сердце болело за Роберта, но я понимала: маме было хуже. Она переживала и за сына, и за мужа. Кристофер всегда дружил с Робертом. После похода на Кадис их дружба стала сильнее. Кристофер поддерживал Роберта во всем. Любые планы брата теперь касались Кристофера Бланта, а значит, и мамы.

– Будет ли когда-нибудь в нашей семье спокойно? – спрашивала меня она. – Дети Роберта растут, совсем не видя отца. Ты знаешь, они сдружились! – тут мама оживилась.

– Сыновья Роберта? – Я удивилась. – Ты их познакомила? Зачем?

– Роберт попросил меня. Он считает, мальчики должны знать друг друга и помогать друг другу. Я согласна. Учиться они будут в одном колледже.

– Френсис?

– Она спокойно отреагировала на известие о внебрачном сыне мужа. Роберт редко ее навещает. Уверена, у Френсис есть любовник. Она явно не грустит в одиночестве, – про подобные вещи мама всегда говорила спокойно. – И правильно, – добавила она. – К чему проливать слезы? Жизнь коротка…

Без сомнения, мама права. В тот год умер сэр Генри, муж графини Хангтингтон, которую мы с Дороти ненавидели всей душой. Но, когда дядю Генри забрал к себе Господь, мы загрустили, вспомнив старые времена.

* * *

Несмотря на разрешение парламента строить новые дома только на месте старых, Лондон разрастался. На окраинах маленькие, убогие домишки теснились друг к другу. Воровство, нищета, грязь часто заставляли меня ограничивать прогулки центральными, широкими улицами, по которым в основном прогуливалась знать. Даже проезжать мимо бедных лачуг бывало страшно. Плохой урожай усилил голод и выбросил на паперть еще больше попрошаек и воров… Зимой я оставалась дома, заменяя прогулки беседами с Чарльзом или обязательным посещением королевского дворца.

1597 год

А во дворце разговоров было только о новой Армаде, которую опять собирает упрямый Филипп. Надо сказать, англичане всегда со страхом воспринимали любые новости из Испании. Вроде чего бояться, если предыдущие попытки подчинить Англию у Филиппа проваливались? И неважно, Господь ли разбрасывал корабли по морю или английские моряки отражали нападение. Важно, что на английскую землю испанские солдаты так и не ступили, сколько этого ни ждал папа римский, отлучивший нашу королеву от церкви.

Боялись испанцев, словно они являлись чудищами о трех головах, изрыгающих огонь из пасти. Когда начинали ходить слухи об очередной готовящейся Армаде – а с восемьдесят восьмого года они возникали постоянно, двор мог вести беседы лишь об этом. Дамы делали большие глаза и все время чуть ли не падали в обморок. Мужчины спорили о количестве кораблей, которое на сей раз подготовит к выходу в море Филипп. Ирландцы продолжали искать в Испании помощи в борьбе против нас, а потому идея Сидни и его сторонников усиливать войско в Ирландии, а не на континенте, как предлагал Роберт, была популярна среди приближенных королевы.

В начале года Ее Величество, раздираемая противоречиями, все же постановила отложить подготовку английского флота до весны.

– Она же согласилась с моим предложением! – Роберт, как обычно, себя не сдерживал. И хорошо, кричал в собственном доме, а не во дворце в присутствии королевы. – Она же согласилась с тем, что следует выйти испанской Армаде навстречу! Елизавета даже заверила: командующим флотом буду назначен я!

– Роберт, успокойся, – наслушавшись сплетен придворных, я попыталась убедить брата не горячиться. – Все уверены, Армада раньше лета не выйдет. Хватит с Филиппа плохой погоды, штормов и бурь. Летом они тоже случаются, но гораздо реже. И потом, шпионы докладывают нашей королеве: приготовления идут, но выход в море действительно планируется на лето. Обещание, данное тебе, Ее Величество выполнит. Просто готовить флот начнут весной. Сейчас рано.

Роберта было не унять. Его настроение менялось по несколько раз за день и утомляло меня порой сильно. Я старалась поддерживать его как могла. Но иногда брат даже со мной отказывался видеться и говорить.

Например, однажды в феврале, несмотря на отвратительную погоду, я приехала навестить его. Он не появлялся при дворе с начала месяца. Королева всегда замечала отсутствие Роберта. Ведь, как она на него ни сердилась, Елизавета прощала графа Эссекса на зло всем завистникам. Со временем я стала гораздо теплее к ней относиться именно из-за нашей общей любви к Робину…

В Эссекс-хаусе стояла тишина.

– Граф не выходит из спальни, – сообщил мне преданный секретарь Роберта. – Не выходит уж четырнадцать дней.

«Две недели? – подумала я. – Ровно столько он не появляется у королевы».

– Ее Величество присылала за графом, – докладывал мне Уайт тихим голосом. – Он велел сказать, что болен. Но слуга точно знает, граф здоров.

– Доложите ему о моем приходе, – попросила я. – Если брат хорошо себя чувствует, я уверена, он захочет поговорить со мной.

Однако Роберт и со мной не пожелал встречаться. Я приехала на следующий день, потому что королева сердилась, не замечая среди фаворитов графа Эссекса. Его враги ликовали: лучшей нет для них радости, чем получить королеву в свое полное распоряжение.

Роберт смилостивился и спустился в гостиную. На нем был длинный халат и ночной колпак. Растрепанная борода придавала брату еще более неаккуратный вид.

– Собирайся, Роберт, – я умоляюще сложила руки перед грудью, – пожалуйста! Тебе надо ехать к королеве.

– Не поеду! – Роберт выставил ногу вперед, как на одном из портретов, висевших тут же в гостиной на стене.

В халате его поза выглядела нелепой, но я сдержала смех.

– Друзья рассказали: в поход против Филиппа со мной вместе идут лорд Эффингемский и Рели, – последнюю фамилию брат произнес с нескрываемым сарказмом. – Мы будем командовать флотом на равных. Опять распри, склоки, как тогда, в Кадисе. А ведь Ее Величество заверила меня: командовать я буду один!

Я привыкла иметь дело со своими маленькими сыновьями, и, видимо, с Робертом нужно было разговаривать как с упрямым мальчишкой, которого следует уговорить бросить игру и идти обедать.

– Переодевайся, – сказала я строго, нахмурив лоб. Я даже ногой притопнула. – Поехали. Иначе в море ты вообще не выйдешь и командиров останется двое!

К великому облегчению Уайта, слуг и моему собственному, Роберт подчинился. Его появление при дворе совпало с намерением Рели примирить все стороны.

– Рели хитер и умеет красиво говорить, а тем более писать, – делилась я с Чарльзом, моим единственным верным советчиком. – Стоит ли ему доверять? Зачем он пытается искать компромисс в отношениях с Робертом?

– Доверять стоит. Рели прекрасно понимает, королева недовольна сложившейся ситуацией. Ей не по нраву распри между фаворитами. Одно дело – они дерутся за ее благосклонность, пишут сонеты или наряжаются в камзолы, расшитые драгоценными каменьями, от которых в глазах блестит. Тут «турниры» разрешены и даже вполне приветствуются. Другое дело – политика, интересы страны. В любой момент королева может отказать в милости Рели и принять сторону Роберта. Увидев графа при дворе, Рели узрел в этом плохой знак и решил первым сделать шаг вперед.

В марте Рели добился поставленной цели. Внешне мир был восстановлен. Сесил обсуждал предстоящую подготовку флота с Робертом, Рели и лордом Эффингемским. Королева вздохнула спокойно. Впрочем, спокойствие это длилось недолго. Роберт влюбился. С одной стороны, он стал спокойнее и счастливее. С другой, я боялась предположить, что случится, когда слухи о его увлечении фрейлиной достигнут ушей Елизаветы. Я надеялась лишь на грядущую подготовку флота к выходу в море. Тут уж не до интрижек с фрейлинами королевы!

* * *

Ее Величество пребывала в плохом расположении духа. Так случалось, когда ей приходилось тратить деньги на, по ее мнению, ненужное и не срочное дело. Поскольку угроза оставалась неосязаемой, то подготовка к сражению против Филиппа представлялась пустой тратой казны. В данной ситуации фавориты и члены Тайного Совета оказались заодно. Они настаивали на продолжении кампании.

Чарльз смеялся:

– «Зачем тратить средства на защиту от угрозы, которой нет?» – эту фразу Совет слышал еще в восемьдесят восьмом году, когда Филипп готовил первую Армаду. Тогда Ее Величество оттягивала приготовления всеми силами. Сейчас история повторяется. Лорд Берли староват уже бегать за королевой и умолять не останавливать подготовку флота. Хорошо, Роберт, Сесил и Рели тут выступают на одной стороне. Их напор должен сыграть свою роль.

Роль сыграл вовсе не напор фаворитов и членов Совета. В апреле донесения от английских шпионов ясно говорили: испанцы готовят третью Армаду. Роберт мне зачитал отрывок из сообщения, прибывшего из Лиссабона:

«В марте в Ферол и Кадис отправились галеоны, полностью подготовленные к выходу в море и вооруженные пушками. Также туда идут корабли из Италии. Корабли из Фландрии идут в порты на севере…»

Королеву донесения шпионов убедили окончательно: как бы ни называлась новая Армада, Филипп твердо намеревается вновь отправить ее к берегам Англии. Двадцать четвертого апреля Елизавета издала указ о снаряжении двадцати кораблей и шести тысяч человек. Летом следовало выступить против Филиппа, не дожидаясь его появления в проливе Ла-Манш или возле Ирландии.

Тем не менее Ее Величество настаивала: флот готовится исключительно для защиты, а не нападения. А так как испанцы на горизонте не появлялись, в мае на окружение королевы опять обрушился ее гнев. От обид, ссор, непонимания среди приближенных не осталось и следа. Дружно, не забывая говорить комплименты набеленной старушке в рыжем парике, они твердили о необходимости выходить в море. Все было готово. Кроме того, Роберт от собственных уведомителей получил сведения о выходе из Вест-Индии нескольких груженных товаром кораблей.

– Наш план имеет две цели, – растрепанный, сонный, Роберт остался в прошлом. – Первая – разгромить суда Филиппа прямо в портах, не дав и шанса из них выйти. Вторая – перехватить торговые корабли из Вест-Индии. Разделившись, я, Рели и сэр Говард сможем без проблем достичь обеих целей без труда.

В итоге Роберта назначили единственным командующим собранными кораблями. Говард и Рели шли с ним в качестве вице-адмиралов, граф Оксфорд – маршалом.

– Старая компания собирается снова вместе. – Чарльз, услышав о назначениях, покачал головой. – Снова распри, непонимание и желание выделиться за счет другого.

– Они так сдружились в последнее время, – возразила я. – По-моему, все идет хорошо.

– Они дружны здесь, в Лондоне, когда им приходится противостоять королеве. Что случится в море? Удастся ли сохранить согласие?

Больше всего меня лично удивило желание мужа идти с Робертом. Я догадывалась, их отношения не ухудшились из-за моего увлечения Чарльзом Блантом. Никогда не будучи близкими друзьями, они тем не менее скорее были союзниками. Кроме Рича с Робертом отправлялся граф Саутгемптон, которому наконец-то королева позволила присоединиться к брату. Сходство характеров Роберта и Саутгемптона поражало так же, как и различия. Оба – высокие, красивые мужчины, храбрые и щедрые. Королеву одинаково привлекали в них бесшабашность и упрямство, некая неуправляемость нрава. В отличие от Роберта, Саутгемптон был легче в общении. Отрицательные черты смазывались и так сильно не бросались в глаза, как у Роберта. И несмотря на менее крутой нрав, Саутгемтон всегда с готовностью следовал за Робертом, поддерживая его и стараясь помочь…

К двенадцатому июня графу Оксфорду приказали прибыть в Англию с десятью кораблями из Голландии. Цель кампании до сих пор держалась в секрете. Сам граф Оксфорд не догадывался, зачем его отзывают в Англию. Планы могли быть любыми: от попытки снова вернуть Англии Кале до укрепления позиций в Ирландии.

Пятнадцатого июня все командующие получили точные указания: идти следовало на север Испании к Эль-Фероль, не подвергая корабли опасности. Королева не хотела рисковать своими судами. Ввязываться в открытый бой без надобности запрещалось. Поджигать, грабить – другое дело. Главное – нести минимальные потери.

С другой стороны, желание перехватить торговые корабли из Вест-Индии королева тоже не поощряла. Она всячески подчеркивала, цель английского флота одна – защищать родные берега. Елизавета не изменяла себе: открытое противодействие врагу не входило в ее привычки.

* * *

Первым вышел в море Говард. Лорд Эффингемский, как предписывали инструкции, пошел к Эль-Фероль. В одиночку он там ничего делать не мог. Оставалось лишь стоять поодаль и ждать эскадры Роберта и Рели. То, что всегда мешало испанцам, помешало англичанам. Из Плимута выйти корабли не имели возможности, так как разразился шторм. Какие усилия ни прилагай – двинуться вперед было никак нельзя.

Лорд Эффингемский ждал зря. Поняв, что единственным выходом для него остается возвращение к родным берегам, он повернул к Плимуту. Ветер, не дававший кораблям выйти из порта, напротив, с удовольствием пригнал эскадру Говарда домой. Месяц корабли простаивали в портах. Роберт и Рели вернулись в Лондон и получили все те же указания, о которых говорилось ранее: выйти в море, постараться уничтожить испанские корабли и в последнюю очередь забрать сокровища с судов, идущих из Вест-Индии.

Надо сказать, Роберт и Рели услышали лишь последнюю часть указа. При этом каждый думал о собственной славе и не старался установить взаимодействие друг с другом. Говард остался в Лондоне. Его эскадра в море больше не вышла.

Первым до Азорских островов дошел Рели. Он захватил остров Фаял и ждал там Роберта. Роберту в свою очередь друзья давали плохие советы: отдать Рели под суд за своеволие. Гнев Роберта следовало гасить, а не раздувать. Но в тот момент жажда наживы перевесила здравый смысл. Забыв про приказ идти к Эль-Фероль, дабы уничтожить испанский флот, Роберт приказал идти вслед за Рели к Азорским островам.

Оправдывая действия брата, Чарльз говорил:

– Конечно, Роберту не хватает необходимого опыта морских сражений. Он – скорее командующий сухопутными войсками, чем адмирал флота. Он не смог и к Азорам подойти. Все его трофеи – это три торговых корабля вместо целого флота. Десять судов – вот с каким уловом возвращался сэр Френсис Дрейк. А то бывало и больше. Сэр Френсис был опытным моряком. Его храбрость порой граничила с безумием, но то было продуманное до мелочей безумие, основанное на опыте и знаниях.

Самым сильным ударом явилось то, что испанцы отправили третью Армаду к Плимуту именно тогда, когда весь флот блуждал вокруг Азор.

– Ветер погнал нас к островам, мимо Эль-Ферола, – оправдывался позже Роберт.

Однако правда заключалась именно в этом: испанцы попытались напасть в тот момент, когда защитить Англию было некому. Что спасло англичан? Опять бури и штормы. Как только начались сильные ветра, испанская Армада, умудренная опытом двух предыдущих вояжей, тут же удалилась обратно к своим берегам. Они не понесли больших потерь благодаря мгновенному решению возвращаться. Роберт и Рели с небольшой выручкой, едва позволявшей покрыть расходы, прибыли в то же время в Плимут. Вернулись они с большим трудом, так как ветер их упорно гнал прочь от Англии.

Пока Роберт отсутствовал, лорду Эффингемскому даровали титул графа Нотингемского. Вернувшись, брат обнаружил, сей титул дарован был Говарду королевой за взятие Кадиса. А ведь Роберт считал Кадис полностью своей заслугой. Даровав новый титул, королева возвела Говарда в ранг, который повелевал всем остальным подчиняться его приказам. Всем, включая Роберта.

В октябре, вернувшись в Англию, брат уехал в Уонстед-хаус. Большой дом с красивым парком располагался неподалеку от Гринвического дворца. Когда-то он принадлежал графу Лейстеру и много значил для королевы. Когда граф умер, Елизавета забрала себе небольшой, но красивый замок в счет погашения долгов Дадли. Я уверена, Ее Величество просто не хотела, чтобы в доме, который был ей дорог, проживала моя мать. Впрочем, позднее королева подарила Уонстед-хаус Роберту. Туда-то он и удалился, узнав о всех новых назначениях. Его не коснулось ни одно из них.