Текст книги "Венец для королевы проклятых"

Глава 4

Время шло. Кончилась зима, растаял снег, и с моря задули теплые аккары — ветры, приносящие лето. В саду зацвели персики и миндальные деревья. Принцесса Эвина почти каждый день прогуливалась там с детьми и фрейлинами.

Несмотря на охлаждение супруга, она снова носила под сердцем дитя. На этот раз беременность давалась ей тяжело. Ее прелестное лицо стало бледным и одутловатым, на щеках выступили темные пятна, ноги опухали… Фрейлины и служанки сбивались с ног, стараясь угодить ей, но это было нелегко – принцессе хотелось то свежей клубники, то буйволиного молока со льдом, то горячего отвара из травы гиззал с медом. Однажды она среди ночи потребовала принести большой кусок свиного сала с кожей и тут же с жадностью съела. Иногда, напротив, она вовсе не могла есть, страдая от тошноты, и лицо ее страдальчески кривилось от одного вида или запаха приготовленных кушаний. Напрасно Калеа уговаривала ее, как ребенка, съесть хотя бы ложку супа или крылышко цыпленка! Принцесса лишь качала головой.

– Унесите это, – повторяла она, – унесите поскорее!

Лишь на свежем воздухе, в саду, ей становилось легче, и, бывало, она проводила тем целые дни, сидя в любимом кресле под старой яблоней. Иногда, придя в хорошее настроение, она приказывала позвать Лейра из Адлона – молодого, но уже прославленного певца, прозванного также Сладкоголосым.

Лейр был как ясный день… Даже суровая Калеа благоволила к нему! Любую, даже старую и всем известную балладу вроде «Возвращения моряка» или «Лесной тайны» он умел спеть так, что всем казалось, будто слушают ее в первый раз. Когда Лейр пел о любви, в груди любой женщины что-то замирало, словно он пел для нее одной… И что уж греха таить – многие девушки из свиты принцессы грезили ночами о его голубых глазах, золотистых кудрях до плеч и белозубой улыбке!

Впрочем, напрасно юные фрейлины вздыхали и строили глазки красавчику-певцу. Со всеми он был изысканно любезен и вежлив, но не более того. Лишь когда ему случалось взглянуть на принцессу, Лейр почему-то спешил отвести глаза, и на лице его мелькало странное выражение – одновременно испуганное и молящее, почти благоговейное, будто в храме…

В один из дней, когда солнце пригревало особенно сильно, почти по-летнему, Гвендилена, возвращаясь с прогулки, вдруг заметила, что потеряла кольцо – первый подарок принцессы Эвины, то самое, что она когда-то прислала ей в знак начала ее новой службы. Это опечалило ее так, что она готова была расплакаться от досады. Кольцо было не просто украшением, но символом ее положения, знаком чуда… Как иначе назвать превращение из жалкой кухонной рабыни в придворную даму? Напрасно госпожа утешала ее, обещая подарить другое.

– Благодарю вас, ваше высочество, – Гвендилена грациозно присела в реверансе, чуть приподняв пышные юбки и скромно опустив ресницы, – вы очень добры… Мне кажется, я обронила кольцо в саду. Прошу, позвольте мне пойти поискать его.

– Ступай, – отозвалась принцесса, – но не задерживайся слишком долго! У принца Римерана урок чистописания, скоро придет наставник… Мой сын любит, чтобы ты была рядом.

На миг Гвендилене показалось, что в голосе госпожи слышится ревность, но она не подала виду.

– Благодарю вас, я скоро вернусь!

Оказавшись в саду, Гвендилена даже позабыла, зачем пришла. Впервые она была здесь одна! Не нужно было следить за детьми и угождать госпоже, и Гвендилена, вдыхая нежный аромат цветов, впервые за долгое время чувствовала себя свободной. Легкий ветерок щекотал шею, нашептывал на ухо о чем-то сладком и грешном, словно юный влюбленный, и мир был прекрасен, как никогда раньше…

Кольцо отыскалось неожиданно быстро. Впрочем, Гвендилена отчего-то была совершенно уверена, что найдет его! Когда среди корней старого дерева, вцепившихся в землю, как длинные узловатые пальцы, что-то блеснуло, она почти не удивилась. Девушка наклонилась, осторожно достала кольцо и поспешила надеть его. Она даже руку сжала в кулак – для верности, чтобы не упало снова!

Пора было возвращаться, но Гвендилена все медлила. В саду было так хорошо, что уходить не хотелось. Вдруг цветущие ветки как-то странно закачались, и девушка почувствовала на себе чей-то взгляд. Она оглянулась, пытаясь понять, кто наблюдает за ней, да так и застыла на месте. Перед ней стоял сам принц Хильдегард! В его синих, чуть прищуренных глазах сверкали золотые искры, на губах играла легкая усмешка, и белые лепестки цветущей яблони осыпались на плечи и волосы, словно снежные хлопья. Гвендилена почувствовала, что сердце вот-вот выскочит из груди. Столько дней она мечтала оказаться наедине с возлюбленным, а теперь вдруг совершенно растерялась!

– Приветствую вас, мой господин… – пролепетала она, – пусть этот день будет добрым для вас.

Принц шагнул к ней. В его глазах было такое удивление, словно перед собой он видел единорога или морскую деву с рыбьим хвостом.

– Как тебя зовут? – тихо вымолвил он.

– Гвендилена…

– Кто ты, откуда? Почему я не встречал тебя раньше?

Гвендилена вскинула голову. «Ты видел меня каждый день! – хотела крикнуть она. – Видел, но не замечал!» Но вслух сказала совсем другое:

– Я одна из фрейлин вашей супруги.

– Как я мог быть таким слепцом? Не заметить подобной красоты…

Теперь он говорил шутливо, в привычной манере, но в голосе, в глазах, в учащенном дыхании было заметно волнение.

– Вы очень добры, ваше высочество, – Гвендилена присела в реверансе, бросив на принца быстрый кокетливый взгляд из-под ресниц. Она уже вполне оправилась от смущения. Впервые в жизни она чувствовала себя красивой и желанной, но главное – ощущала свою власть над мужчиной! «Будет бегать за тобой, как пес за сукой», – вспомнила она слова целительницы. Да, грубо, но доля правды в этом определенно есть!

– Позвольте проводить вас в замок, прекрасная дама! – церемонно произнес он. – Юной девушке не стоит бродить одной в этих зарослях!

Вспомнив дремучий лес, окружающий родную деревню, Гвендилена чуть не прыснула от смеха. Даже там она, дочь лесника, никогда не заблудилась бы! Но здесь, в замке, все по-другому… И роль благородной девицы, пугающейся собственной тени, ей придется играть до конца.

– Благодарю вас, – ответила она, – это честь для меня!

Гвендилена церемонно протянула руку и вдруг оступилась, да так, что еле удержалась на ногах. Неизвестно, что было тому виной – то ли кривой узловатый корень под ногами, то ли голова закружилась от солнца и одуряюще-сладкого запаха. Наверное, она бы упала, но принц Хильдегард ловко подхватил ее за талию, привлек к себе…

То, что было дальше, Гвендилена помнила смутно. Хильдегард сжал ее в объятиях, покрывая поцелуями лицо, шею, плечи… Его губы были такими горячими и жадными, а руки – сильными и нежными! Они опустились на землю, усыпанную опавшими лепестками, и молодая травка была мягче шелкового ковра. Цветущие ветви сомкнулись над ними, укрыв от всего мира. На миг Гвендилена почувствовала боль, но уже в следующее мгновение ее словно подхватила теплая волна, унося куда-то далеко… Противиться этому было просто невозможно! «Я не знала, что так бывает…» – успела подумать она, проваливаясь в сладкое небытие.

Сколько это длилось, Гвендилена не знала. Когда она пришла в себя, небо уже окрасили лучи закатного солнца. Первая мысль была: «Мне давно пора быть в замке!» Девушка вскочила, торопливо оправляя помятое платье. Принц наблюдал за ней, закинув руки за голову, и странное у него было лицо – одновременно счастливое и смущенное.

– Послушай… Ты девственница? – вдруг спросил он. – Я был первым у тебя?

Она обернулась к нему.

– Да… И я счастлива! А сейчас мне пора идти, ваше высочество.

– Я ведь еще увижу тебя, Гвендилена? – крикнул он ей вслед.

– О да, конечно! Когда пожелаете, – лукаво отозвалась она и, подхватив пышные юбки, почти бегом пустилась к замку.

* * *

Беспокоилась она не напрасно – принцесса Эвина была явно не в духе.

– Почему тебя не было так долго? – спросила она. – Принц Римеран опять капризничает!

– Прошу прощения, – Гвендилена опустила глаза. На щеках ее рдел стыдливый румянец, но сердце пело от радости, – в саду было так жарко… Я присела отдохнуть под деревом и случайно задремала. Простите меня, это вышло случайно!

Ее сожаление выглядело таким искренним, что принцесса тут же смягчилась.

– Но ты хотя бы нашла что искала? – спросила она.

– О да… – Гвендилена вытянула вперед руку с поблескивающим на среднем пальце кольцом.

И добавила, стараясь спрятать улыбку торжества:

– Нашла… И больше уж не потеряю.

* * *

Вечером, как обычно, Гвендилена направилась в комнату Гилы. Она долго прикидывала, как сообщить ей о том, что произошло с ней сегодня, искала подходящие слова, но Гила все поняла, едва взглянув ей в лицо.

– Вижу, ты добилась своего! – сказала она. – Что ж, я так и думала.

Она искоса посмотрела на Гвендилену и добавила:

– Похоже, я не зря тратила на тебя время.

– Да… Благодарю тебя, Гила! Принц был со мной! Я не верила, что так может быть, но… Воистину, ты совершила настоящее чудо! Это было так прекрасно…

Она готова была прыгать, петь, кружиться по комнате… Но Гила быстро охладила ее пыл:

– Погоди радоваться. Это хорошо, но далеко еще не все.

– Я счастлива! Чего же мне еще? – удивилась Гвендилена.

– Глупая девочка… – тонкие губы целительницы скривились в привычной усмешке. – Думаешь, отдаться мужчине – это самое важное? Тебе еще многому предстоит научиться – разумеется, если хочешь достичь чего-то большего!

Она зачем-то подошла к окну и долго смотрела в небо, словно ища там какие-то знаки. Гвендилена замерла в ожидании. Наконец Гила снова обернулась к ней и сказала совсем другим, деловым тоном:

– Теперь ты не сможешь приходить ко мне так часто, как раньше… Думаю, что ночью у тебя будет другое занятие! Когда будешь с принцем в следующий раз, добудь его волос и каплю крови и принеси мне.

– Зачем? – удивилась Гвендилена.

Гила посмотрела на нее как на неразумную.

– Приворотное зелье надлежит варить в полнолуние, так что стоит поторопиться! А сейчас – зажигай красную свечу, да поживее. И повторяй за мной…

Глава 5

День выдался жаркий, и ночь не принесла желанной прохлады. Тяжелая духота накрыла замок, от камней, раскаленных за день, исходило тепло, как от печки… Но не поэтому Гвендилена ворочалась в своей постели, напрасно пытаясь заснуть.

После того дня в саду вся ее жизнь превратилась в томительное ожидание. Краткие свидания с принцем Хильдегардом пролетали, как одно мгновение… Он настоял, чтобы их связь была тайной, хотя о прежних его многочисленных похождениях в замке судачили почти открыто.

Теперь принца как будто подменили. Целые дни он проводил в покоях супруги, играл с детьми, шутил с фрейлинами… О выполнении супружеского долга и речи не было – принцесса Эвина была уже на сносях! – но с ней он был так очарователен, так изысканно-любезен, что бедняжка просто не знала, какому богу молиться от радости. Он приносил ей фрукты и сладости, помогал подняться, развлекал беседой… «Перебесился, успокоился!» – шептались слуги и придворные. И только Гвендилена отводила глаза и сжимала губы, чтобы ни словом, ни взглядом не выдать тайну, связавшую их.

А по ночам начиналась совсем другая жизнь. Каждый раз это случалось неожиданно… После сигнала к тушению огней в комнату Гвендилены являлся Яспер – доверенный слуга принца. Этого толстого, неприятного человека с желтоватым лицом и вьющимися, будто маслом смазанными, черными курчавыми волосами девушка всегда опасалась. Ни слова не говоря, он протягивал ей плотный серый плащ с капюшоном, украшенный золотым крестом. В таких ходили джедри-айр – солдаты из личной гвардии принца, его охрана. Нужно было укутаться, скрыть лицо и следовать за Яспером, молча и быстро.

Длинный коридор, поворот налево, вверх по лестнице, потом направо и три ступеньки вниз… Этот путь Гвендилена могла бы пройти даже с закрытыми глазами! Небольшая комната, спрятанная за толстой дубовой дверью, стала их тайным убежищем.

Едва переступив порог, Гвендилена сбрасывала плащ и тут же оказывалась в объятиях возлюбленного. На руках он переносил ее на ложе, убранное пестрыми шелками, и то, что было потом, казалось ей сказкой, сладким сном… Раньше она и представить себе не могла, что между мужчиной и женщиной может происходить нечто подобное! Хильдегард был горяч и ненасытен, но в то же время нежен, и Гвендилена в его объятиях чувствовала себя так, будто попала в рай.

Впрочем, она не забывала добавлять в вино приготовленное Гилой приворотное зелье. Может быть, все дело было в нем, а может, и нет, но, во всяком случае, пренебрегать им не стоило! Став любовницей принца, Гвендилена уже не представляла себе жизни без него и готова была на что угодно, лишь бы ее счастье продлилось как можно дольше.

* * *

Луна светила в окно так ярко… «Нет, сегодня принц вряд ли позовет меня к себе, – подумала девушка, отворачиваясь к стене, – лучше бы постараться заснуть хоть ненадолго».

Она уже начала проваливаться в дремоту, когда послышались осторожные шаги, потом – тихий стук в дверь. Один удар, перерыв, два подряд… Яспер! Так стучит только он.

Гвендилена проворно вскочила с постели и, как была, в одной сорочке, метнулась к двери. Яспер смерил ее неодобрительным взглядом, но ничего не сказал. Девушка слишком поздно сообразила, что не успела одеться… Но исправлять эту досадную оплошность было уже некогда. Как обычно, она завернулась в плащ и последовала за ним, не говоря ни слова.

* * *

Первые лучи восходящего солнца окрасили кучевые облака нежно-розовым и золотистым цветом. Внизу шумело море. В эту ночь принц Хильдегард и Гвендилена опять не сомкнули глаз и теперь, вдоволь насладившись друг другом, утомленные и счастливые, лежали рядом на ложе среди смятых шелковых простыней.

– Ты прекрасна… Что тебе подарить? – спросил принц, поглаживая ее гладкое бедро. – Можешь просить все что хочешь!

Гвендилена потянулась, как кошка, жмурясь от удовольствия. Слова Хильдегарда отозвались небесной музыкой у нее в ушах… Как раз накануне она мечтала о золотом ожерелье с эмалевыми подвесками – таком, как у принцессы! – но с этим пока придется повременить. «Ничего не проси! – наставляла ее Гила. – Хочешь получить все – умей отказываться от мелочей!»

– Мне ничего не нужно, – нежным, воркующим голосом ответила она. – Ты мой король, я твоя королева… Чего же мне еще?

Принц Хильдегард вдруг изменился в лице.

– Я не король! – резко ответил он. – И никогда им не буду. Король – мой отец, а мой старший брат – его законный наследник. Мне остается только быть благодарным за то, что отец признал меня, избавив от участи бастарда… И довольствоваться этим, как слуги довольствуются объедками с господского стола.

Он сел на ложе и принялся одеваться. На Гвендилену даже не взглянул, лишь коротко бросил ей:

– Тебе пора уходить!

В первый момент обида обожгла ее. Только что он был так нежен! Гвендилена чуть не расплакалась, но вовремя вспомнила слова Гилы: «Мужчины – звери…»

«Да, так и есть!» – думала она. В замке графа Ральхингера когда-то жил медведь на цепи. Отец принес его из леса еще медвежонком… Егерь по имени Фемель ходил за ним, как за ребенком, – кормил, расчесывал, менял подстилку. Медвежонок был ласковый, охотно позволял себя гладить и так потешно брал сладкий кусок с ладони! Фемель нарадоваться не мог на своего питомца. А потом медведь вырос и одним движением когтистой лапы своротил ему челюсть на сторону, содрал кусок кожи с головы и сломал ключицу. Несчастный еле выжил, медведя пришлось убить, а отец долго еще ворчал и ругался, поминая злополучного Фемеля недобрым словом:

– Ну что за недоумок! Это же дикий зверь, а не кошка! Он всегда остается зверем.

Вот и мужчина – почти что зверь. Он может казаться добрым, ласковым, ручным, даже любящим… Но стоит зазеваться, показать слабость, повернуться спиной – и тебе несдобровать!

– Ты не слышала, что я сказал тебе? Вставай!

Хильдегарт обернулся к ней. Голос звучал раздраженно, почти зло… Но Гвендилене в этот миг принц показался похожим на обиженного ребенка. Даже губу выпячивал точно так же, как маленький Римеран, когда у него отбирали любимую игрушку!

«Ты такой же, как твой сын, – думала Гвендилена, глядя ему в лицо, – только игрушки у тебя другие. Ты хочешь стать королем? Досадуешь на отца и брата за то, что стоят у тебя на пути? Что ж, в этом мире все возможно, даже если пока ты об этом не догадываешься!»

– Да-да, конечно, – она улыбнулась безмятежно и светло, – я сейчас же уйду… Но перед этим я должна сказать вам нечто важное, ваше высочество!

Принц выглядел обескураженным. Казалось, он уже успел пожалеть о своих словах. Гвендилена обняла его, прижалась к нему всем телом… И тихо шепнула на ухо:

– Все еще может измениться!

Глава 6

– Пей!

Гвендилена со страхом и отвращением покосилась на склянку в руках Гилы. На дне плескалась мутная зеленоватая жидкость… Если только поднести ее к губам, – перехватит дыхание от острого запаха, потом все нутро сожмется в болезненном спазме от невероятной горечи, потемнеет в глазах и холодный пот выступит на лбу. О том, что будет дальше, и думать не хочется…

Но Гила неумолима:

– Пей! Пей, если не хочешь родить бастарда. Ты ведь знаешь, что тогда будет с тобой?

Гвендилена знала. Но Гила продолжала говорить, безжалостно отчеканивая каждое слово:

– Тебя прогонят прочь. Возможно, принц Хильдегард захочет дать тебе немного денег, чтобы его отпрыск не рос в нищете, а может быть, и нет. Обычно он так не поступает, но кто знает… В любом случае в замок ты уже никогда не вернешься. Разве это то, чего ты хотела?

– Нет!

Гвендилена схватила склянку и одним духом выпила все до капли. На миг ей показалось, что она теряет сознание, но все же она справилась с собой.

– Я всегда знала, что ты умная девочка, – одобрительно сказала Гила, – день или два тебе будет плохо, зато потом все наладится. Завтра скажись больной, постарайся не вставать. Я навещу тебя.

* * *

Гвендилена шла по темному узкому коридору, с трудом передвигая ноги. Ей хотелось плакать от боли и отчаяния. Вот уже во второй раз ей приходилось вытравливать плод, прерывая едва начавшуюся жизнь своего будущего младенца…

Но Гила права. Принцесса Эвина не потерпит возле себя беременную фрейлину! Однажды, когда такое случилось с пухленькой хохотушкой Ларой, девушку с позором отослали к родителям, в дальнюю провинцию, куда-то на север. Доходили слухи о том, что ее выдали замуж за разбогатевшего лавочника, который был готов на все, лишь бы породниться со знатной фамилией…

А ей идти некуда.

Боль в животе пульсировала толчками, и по мере того, как она усиливалась, Гвендилена чувствовала, как растет ее ненависть к госпоже. Ведь это из-за нее она никогда не станет не то что женой принца – об этом простолюдинке и мечтать не стоит! – но даже официальной фавориткой и признанной любовницей. Из-за Эвины всегда придется молчать, таиться, прятаться…

А еще – убивать своих нерожденных детей.

«Все еще может измениться, все может измениться!» – упрямо твердила Гвендилена, но это не помогало. Отчаяние захлестнуло ее, как темная вода, и рыдания сдавили горло…

Еще недавно была надежда, что принцесса может умереть от родов. Слишком уж тяжелая была беременность, слишком она ослабла и в последние дни уже не вставала с постели. Но надежда оказалась тщетной, и вот теперь в розовой колыбельке под кисейным пологом пускает пузыри и таращит огромные голубые глаза, словно пытаясь освоиться и оглядеться в этом огромном и странном мире, крошечная девочка по имени Майвин. Принц хотел назвать ее Амаласунтой в честь своей матери, но Эвина сумела настоять на своем.

– Мой милый супруг, – сказала она с всегдашней своей нежной улыбкой, – я с должным почтением отношусь ко всем членам королевской семьи, но наша дочь родилась в день, когда святая Майвин из Анвалера явила чудо, остановив братоубийственную войну! Не лучше ли будет поручить ее судьбу небесной покровительнице?

Хильдегард только пожал плечами и счел за лучшее не спорить с ней… С некоторых пор принцесса стала очень набожна. Все время, что не посвящает детям, она проводит в молитвах и за чтением благочестивых книг. Лишь иногда она приказывает позвать певца Лейра, но и ему велит петь не легкомысленные баллады, а только храмовые гимны и песни, прославляющие героев и святых.

Принц совсем перестал наведываться в ее покои, но она как будто даже не замечает этого. Теперь Эвина живет в своем собственном мире, возвышенном и хрупком, почти не соприкасаясь с реальностью. Она выращивает цветы, воспитывает мальчиков и просто налюбоваться не может своей бесценной крошкой! Дочку она не доверят нянькам и кормилицам, не оставляет даже ненадолго и каждый раз, когда берет ее на руки, улыбается такой счастливой и умиротворенной улыбкой…

Сколько раз Гвендилена сжимала зубы от бессильной ярости при одной мысли, что ей такого пережить не дано! И сейчас, привычно пробираясь в темноте среди хитросплетения коридоров, она хотела только одного – добраться до своей комнаты, лечь в постель и поскорее провалиться в сон, чтобы не думать больше ни о чем, а главное – о том маленьком существе, что она сама убила сегодня. Пусть ему было всего несколько дней, но она уже ощущала его присутствие, чувствовала, что уже не одна в своем теле… А теперь ему не родиться на свет, не воплотиться в сына или дочь. Сделанного не воротишь, и поступить иначе она не могла, но как жить с этим? Как унять боль в душе?

Где-то совсем рядом послышался тяжелый протяжный стон. Голос был мужской, даже смутно знакомый! Гвендилена вздрогнула от неожиданности и замерла на месте. Оглянувшись по сторонам, она заметила приоткрытую дверь, из-под которой пробивалась тонкая полоска света.

Стон раздался снова. В нем было такое страдание… Чуть помедлив, Гвендилена решилась войти. Кем бы ни был этот несчастный, ему сейчас было значительно хуже, чем ей самой!

Она решительно толкнула дверь и переступила порог. Просторная комната, освещенная теплым светом масляной лампы, была убрана богато, даже роскошно. Были здесь и ковры, и дорогие ткани, и вазы цветного стекла… Но не потому девушка застыла на месте от удивления. Перед ней, распростертый на ложе, лежал певец Лейр Сладкоголосый, любимец принцессы Эвины! Его золотистые кудри разметались по подушке, лицо залила смертельная бледность, темные тени залегли под глазами, и пальцы – такие длинные, тонкие, точеные! – беспокойно шарили по одеялу, словно несчастный искал что-то и никак не мог найти… Видно было, что он очень плох, может быть, даже умирает.

– Пить… – послышался слабый голос, – во… ды…

Гвендилена почувствовала жалость к нему. Красавчик Лейр всегда был учтив и приветлив, он никому не делал зла и уж точно не заслужил такой участи – умереть, не утолив последней жажды.

– Да-да, сейчас, – она проворно налила в кружку воды из тяжелого кувшина, стоящего на столике у кровати, и поднесла к его пересохшим, потрескавшимся губам, – вот, пей!

Лейр пил жадно, захлебываясь и обильно проливая воду на одеяло. Когда кружка опустела, он откинулся на подушки.

– Благодарю тебя… Благодарю всем сердцем!

Гвендилена смутилась. Она хотела было сказать, что такая малость не стоит благодарности, но слова застыли у нее на губах. Только сейчас она заметила, что Лейр смотрит на нее остановившимся, невидящим взглядом. Он чуть улыбнулся и тихо выдохнул:

– Эвина. Моя любовь. Ты пришла…