Текст книги "Роковой опал"

– Значит, вы позволили бы мне приходить сюда, даже если бы мои родители запретили мне это?

– Конечно, позволил бы. Вам полезно узнать кое-что о том, как устроен этот мир. Но из этого ничего не получится, если отворачиваться от тех или иных личностей, просто потому что лучше вам с ними дела не иметь. Вы должны познать и хороших людей, и плохих. Поэтому для вас важно познакомиться со мной. Я человек грешный, заработавший себе состояние и купивший дом, который не предназначен для таких, как я. Но это не беда. Я заработал его пóтом и тяжким трудом, своей киркой и мотыгой, своей лопатой и «пауком»… Я завоевал этот дом и считаю, что имею на него полное право. Он был для меня олицетворением мечты, цели в жизни. Это как самый красивый опал, когда-либо добытый из скалы. Лучший из всех опалов, Зеленое Сияние.

– А что это такое? – спросила я. – Вы и раньше упоминали об этом.

Взгляд его на миг мечтательно затуманился.

– Что, правда говорил? Да, Зеленое Сияние. Неважно. Я завоевал все то, о чем мечтал еще выряженным в ливрею парнишкой на запятках господской кареты, можно сказать, лакеем, впервые увидевшим ту жизнь, к которой он однажды придет. А вот вы… кто у нас вы? Вы как раз одна из них, понимаете? Мы с вами находимся по разные стороны этой стены. И все же вы не совсем одна из них. В глубине души вы ведь себя к ним не относите? Вы не закрываетесь в своем узком мировоззрении, не позволяющем видеть что-либо за его пределами. Вы свободны, мисс Джесси. Свои шоры вы сбросили уже очень давно. – Он подмигнул мне. – Поэтому мы и понимаем друг друга, поэтому и сошлись так стремительно, словно распространяющийся по бушу пожар. Я собираюсь пригласить вас в свое особое убежище. Должен сказать, что очень немногие бывали там с тех пор, как… В общем, я собираюсь показать вам нечто необыкновенное. У вас будет прекрасный повод порадоваться тому, что вас назвали в честь такой красоты.

– Вы хотите показать мне свои опалы?

– Это одна из причин, по которой я хотел, чтобы вы пришли сюда. А теперь прошу за мной.

В своем кресле-каталке он подъехал к углу комнаты, где стоял костыль; взяв его, поднялся с кресла. Затем он открыл находящуюся рядом дверь, и я увидела две ступеньки вниз, ведущие в еще одну комнату поменьше, с красивыми настенными панелями и витражными окнами. Распахнув стоящий у стены буфет с внушительным сейфом внутри, он покрутил колесики кодового замка, открыл стальную дверцу и извлек оттуда несколько плоских коробок.

– Присядьте за этот стол, – сказал он, – и я покажу вам некоторые из самых лучших опалов, когда-либо добытых из земных недр.

Он сел к круглому столу, а я подтянула второй стул, чтобы устроиться рядом с ним. Он поднял крышку первой коробки, где на бархатной подкладке в специальных углублениях лежали опалы. Я никогда в жизни не видела таких красивых самоцветов. В верхнем ряду расположились большие бледные камни, отливавшие синим и зеленым блеском; в следующем ряду – камни тоже приличного размера, но темнее – густо-синие, почти фиолетовые; и наконец в самом нижнем ряду были камни с почти черным фоном, но самые эффектные, потому что сверкали яркими красными и зелеными искрами.

– Вот они, ваши тезки, – сказал он. – Что вы о них скажете? Ясно. У вас пропал дар речи. Я так и думал. И даже надеялся на это. Что там бриллианты. Что сапфиры. Ничто на свете не затмит эти чудеса. Вы согласны со мной, не так ли?

– Я видела не так много бриллиантов и сапфиров, – призналась я, – так что утверждать не берусь. Однако ничего более прекрасного я себе представить не могу.

– Взгляните на него! – сказал он, аккуратно касаясь одного из образцов своим грубым пальцем. – Этот известен как Звезда Востока. Да, эти опалы имеют свои имена. Звезда Востока! Вы могли видеть ее на рассвете, когда восходящее солнце своими лучами еще не затмевает ее свет. Нечто подобное много-много лет назад, должно быть, видели в небе волхвы в Рождественскую ночь. Уверяю вас, она уникальна. Они все уникальны, эти опалы. Казалось бы, можно найти точно такой же, но потом присмотришься и увидишь, что ошибался. Они как люди: двух совершенно одинаковых не существует. Это одно из чудес мироздания… столько разных людей… столько разных опалов… а полностью одинаковых нет. Когда находишь нечто подобное Звезде Востока, невольно думаешь о перенесенных страданиях… ведь жизнь старателя – далеко не пикник… и вдруг понимаешь, что оно того стоило. Тому, кто владеет Звездой Востока, этот камень пророчит, что лучшее еще впереди; точно так же, как восхождение на востоке звезды Вифлеемской стало предвестником рождения младенца Христа.

– Значит, все лучшее у вас еще в будущем, мистер Хенникер?

– Вы должны звать меня Бен. Я ведь просил.

– Да, но к этому трудно привыкнуть, если вас всю жизнь приучали, что нельзя называть взрослых людей просто по имени.

– Здесь мы не будем обращать внимания на то, что кто-то считает наши действия неправильными, не объясняя причин. Нет. Мы делаем то, что правильно для нас, и раз так, то для вас я Бен, как и для всех моих друзей, поскольку я верю, что вы одна из них.

– Я тоже этого хотела бы… Бен.

– Вот и хорошо, вот и правильно. Будем исходить из того, что у меня, как у владельца Звезды Востока, лучшее еще впереди.

Я протянула руку и прикоснулась к дорогому камню.

– Правильно, – сказал он. – Коснитесь его. Вглядитесь, как он сверкает. Он ведь один такой. Но есть еще Гордость Лагеря. Прекрасный опал, вот этот. До Звезды Востока не дотягивает, но тоже отличный образчик. Родом он из района Белых Скал в Новом Южном Уэльсе. Там сейчас раскинулся большой и шумный лагерь. Началось с того, что в тех краях побывал один старатель и двинулся дальше; по его следам пришли те, кто копается в старых выработках, и стали рыскать вокруг, как они это обычно делают. И что же? Один из них находит камень, и не какой-то матричный опал без всякой игры света… о нет. Это был самый что ни на есть настоящий, драгоценный опал. Редкая находка для непрофессионала. И уже через какой-то месяц на этом месте вырос целый лагерь, где все рыли землю, как невменяемые. Это безумие захватило и меня. И мне повезло натолкнуться там на Гордость Лагеря.

– Вы продаете их? – спросила я.

На миг он задумался.

– Это может показаться главной целью, но порой в руки попадает такой камень, что ты просто не можешь его продать, сколько бы денег это тебе ни принесло. Ты проникаешься к нему особым чувством, он принадлежит тебе и только тебе. В итоге он дороже тебе, чем все деньги мира – в буквальном смысле этого слова.

– Означает ли это, что сейчас вы показываете мне камни, к которым относитесь, как только что описывали?

– Да, это так. Одни я ценю за их красоту, другие – по иным причинам. Взгляните на этот. Видите в нем зеленый огонь? Он стоил мне моей ноги. – Бен погрозил ему кулаком. – Ты обошелся мне дорого, мой красавец, – продолжал он, – и за это я берегу тебя. В этом тоже есть огонь, но это она. Вы только посмотрите на нее! Я ей безразличен, она как бы говорит: «О, возьми меня, если хочешь, но только не начинай высчитывать мою рыночную цену». Я зову ее Зеленая Леди, потому что так звали кошку, которая у меня когда-то была. Вообще я люблю кошек, в них присутствует какое-то высокомерие, которое мне импонирует. Вы когда-нибудь замечали, как грациозна кошка? Какая у нее изящная походка? Гордое животное, никогда не раболепствует. Мне это нравится. Кошку, которая у меня жила, звали Леди. Ей шло это имя, потому что она была настоящей леди среди котов. А глаза у нее были такие же зеленые, как вот эта ее тезка. Поэтому я и не расстаюсь с этой красавицей, хотя из-за нее в том числе я потерял ногу, и можно было бы подумать, что лишнее напоминание об этом в ее лице будет для меня тягостным. Лежит себе, мерцая при свете свечи… Я должен был заполучить этот камень, когда обвалившийся свод пещеры покалечил меня.

Взяв Зеленую Леди в руки, я внимательно изучила ее, а потом осторожно положила обратно в ее мягкое бархатное гнездо.

– А теперь посмотрите сюда, мисс Джесси. На этот кабошон[5]5
  Кабошон – способ обработки драгоценного или полудрагоценного камня, при котором он приобретает гладкую выпуклую отполированную поверхность без граней; также кабошоном называют обработанный таким образом камень.


[Закрыть] в форме сердца. Обратите внимание на цвет. Видите фиолетовый оттенок? Это у меня Королевский Пурпур. Он достоин королевской короны.

Я была зачарована, а он открывал все новые коробки с великим разнообразием этих редких минералов, от молочных с проблесками розоватого и зеленоватого до темно-синих и черных с целым набором гораздо более интенсивных красок.

Он рассказывал мне о каждом из них, отмечая их неповторимые качества и особенности, и я была полностью захвачена его энтузиазмом.

Одна из коробок оказалась пустой. Она была меньше остальных, потому что предназначалась для одного-единственного камня, а незаполненное углубление в центре подушечки из черного бархата выглядело укором хозяину. Мистер Хенникер несколько секунд удрученно рассматривал эту пустоту.

– Что здесь было? – спросила я.

Он обернулся ко мне. Губы его сжались, а выражение лица вдруг стало жестоким. Я удивленно смотрела на него, пораженная такой сменой настроения.

– Когда-то здесь лежало Зеленое Сияние на Закате.

Я ждала продолжения, но его не последовало. Он стиснул челюсти, и в разрезе плотно сжатых губ угадывалась злость.

– Это был какой-то особенно красивый опал? – рискнула спросить я.

Он поднял на меня горящие гневом глаза.

– Такой красоты еще никто и никогда не видел! – воскликнул он. – Второго подобного опала не существует во всем мире. Он один стоил целого состояния, но я бы с ним никогда в жизни не расстался. Чтобы поверить в это, нужно было его видеть. Если бы вы его увидели, то узнали бы сразу же. Его зеленое сияние… оно не было непрерывным. Его нужно было еще найти, поймать. Здесь было важно многое: освещение, угол падения света, то, как вы его держите. От вас самих это зависело не в меньшей степени, чем от камня.

– И что же с ним случилось?

– Его украли.

– Кто?

Он промолчал. Когда он снова повернулся ко мне лицом, глаза его были прищурены. Я видела, что потеря этого камня глубоко ранила его.

– Когда его украли? – повторила свою попытку я.

– Уже очень давно.

– Насколько давно?

– Еще до вашего рождения.

– И за все это время вы его так и не нашли?

Он покачал головой и вдруг резко захлопнул коробку. Положив ее обратно в сейф вместе с остальными, он закрыл стальную дверь на замок, обернулся ко мне и рассмеялся. Только на этот раз смех его был уже другим, в нем появились новые нотки.

– А теперь, – объявил он, – мы с вами выпьем чаю. Я приказал подать его ровно в четыре. Так что давайте перебираться отсюда туда. – Он показал рукой в сторону гостиной. – Вы можете разливать чай по чашкам и развлекать меня, что было бы в каком-то смысле правильно и уместно, учитывая, что вы Клаверинг.

На столе на спиртовой лампе уже стоял серебряный чайник в окружении блюд с бутербродами, ячменными лепешками и сливовым пирогом. Рядом с Уилмотом стояла служанка.

– Разливать чай будет мисс Клаверинг, – предупредил Бен.

– Как скажете, сэр, – изящно ответил Уилмот и удалился вместе с девушкой; я была рада, что они ушли.

– Очень уж тут все церемонно, – вздохнул Бен. – Признаюсь вам, я никак не могу привыкнуть к этому в полной мере. Иногда я не выдерживаю и кричу: «Довольно!» Можете себе представить, каково это для человека, который сам кипятил себе воду в котелке и пек пресные лепешки в золе походного костра. Но сегодня случай особый. Сегодня ко мне в гости впервые пришла представительница семейства Клаверингов.

– Боюсь, не самая важная представительница, – усмехнулась я.

– Наоборот, самая важная. Не стоит недооценивать себя, мисс Джесси. Если вы сами о себе невысокого мнения, окружающие будут думать о вас так же. В этом нужно находить разумную середину. Плохо, если вы слишком велики или слишком малы для ваших ботинок и вашей шляпы. Все должно быть впору.

Я поинтересовалась, какой чай он любит, после чего налила и подала ему. В ответ он одобрительно улыбнулся. Я поставила чашку с блюдцем на стол перед его креслом и, очень довольная собой, расположилась напротив него, по другую сторону от серебряного чайника.

– Расскажите мне про Зеленое Сияние на Закате, – попросила я.

Он помолчал немного, а потом спросил:

– Вы когда-нибудь слышали про зеленое сияние, мисс Джесси?

– Только сегодня от вас.

– Нет, я имею в виду не опал… а другое зеленое сияние. Говорят, что бывает такой короткий миг на заходе солнца – как раз перед его исчезновением, – когда небо озаряется вспышкой зеленого света. Такое встречается только в тропиках и только при определенных погодных условиях. Это редкое явление, прекрасное и захватывающее. Многие хотят его увидеть, но удается это далеко не всем. Можно просто не вовремя моргнуть и все пропустить – оно было и прошло, а вы так ничего и не заметили. Для успеха в этом деле необходимо не только оказаться в нужном месте в нужное время, но также смотреть в верном направлении и не зевать. Однажды мне повезло. Я плыл из Австралии обратно в Англию и, находясь на палубе как раз на закате дня, следил, как этот громадный огненный шар опускается в океан. В тропиках все это выглядит по-другому. Сумерки там совсем короткие, не то что у нас. Это было величественное зрелище – на небе ни облачка, и солнце парило так низко над горизонтом, что я мог смотреть на него, не щурясь. А затем оно пропало, и его исчезновение сопровождалось вспышкой зеленого света. «Я видел это! Я видел зеленое сияние!» – громко воскликнул я. Затем я пошел в каюту и посмотрел на свой опал. Он был очень ценным, лучшим из всех. Помню, что во время того путешествия домой я постоянно носил его с собой, да еще и периодически поглядывал на него, чтобы убедиться, что он на месте. Тот опал напоминает мне вспышку зеленого свечения, которую я видел в море. Когда любуешься его красотой, то видишь мерцающие в нем красные и синие искры. Через весь камень идет более темная полоса, напоминающая границу между морем и сушей, а отблески красного похожи на низкое солнце. Но, если смотреть на него в определенный момент, держать его под нужным углом и при правильном освещении, то внезапно все красное в нем исчезает, и вы видите зеленое сияние. Сначала я хотел назвать его Опал Заката, но после того, как увидел в море то чудо, понял, что ошибался. Имя у него может быть только одно – Зеленое Сияние на Закате.

– Вы любили его больше всех остальных ваших камней?

– Таких, как он, просто не было. Я никогда не слышал о зеленом сиянии в камнях до него. Это нужно было видеть. Явление редкое, и к нему нужно было быть готовым. Такого зеленого цвета больше нигде не увидишь, а если пропустил, другого шанса может не представиться.

– Вы пытались выяснить, кто это сделал?

– У меня были подозрения. На самом деле все указывало на него, на того молодого дьявола. Господи, мне бы только добраться до него, и уж тогда… – Казалось, в это мгновение у него просто не хватило слов, что было на него не похоже, и он, видимо, вообще забыл о моем присутствии. Подозреваю, что в мыслях он перенесся в тот злосчастный момент, когда, открыв свой сейф, обнаружил, что опал исчез.

Я подошла к нему, забрала его пустую чашку и подлила ему чаю; возвращая чашку обратно, я тихо спросила:

– Как это случилось, Бен?

– Он был здесь, в этом доме. – Мистер Хенникер рукой показал через плечо в сторону комнаты, которую мы только что оставили. – Я совсем недавно купил Окленд, очень гордился им и хотел показать гостю. Это был не просто дом, все дело в атмосфере, в том, как ты себя здесь чувствуешь. Я убежден, что ваша семья знала это. Что ж, их потеря – мое приобретение. Я часто приглашал к себе гостей, потому что мне хотелось сказать всем: «Посмотрите, что у меня есть. Вот что принесли мне все эти долгие годы лишений и разочарований. Вот наконец успех!» Некоторые из этих людей никогда в подобных местах не бывали. Это все гордыня, конечно. Не зря в народе говорят: дьявол гордился, да с неба свалился, гордыня до добра не доведет. А я… Посмотрите, что у меня есть. Посмотрите на мой особняк. Посмотрите на мои опалы. Нас было четверо. Мы зашли туда. – Он показал на дверь в кабинет. – Я вынес мои опалы так же, как сделал это для вас. Именно тогда я видел Зеленое Сияние на Закате в последний раз. Я положил его обратно в коробку и спрятал в сейф. Когда на следующий день я полез туда, футляр был на своем месте. На месте были и все опалы, за исключением одного – Зеленого Сияния на Закате.

– Так кто его украл?

– Тот, кто знал комбинацию замка сейфа. Должно быть, так.

– И вам неизвестно, кто это?

– Был тут один молодой человек. Потом он исчез, и я его больше никогда не видел, хоть и искал. Видимо, он и забрал Зеленое Сияние.

– Но это же низко!

– На свете есть немало людей, способных на такое. Никогда не забывайте об этом. Самое забавное, что на него я бы никогда не подумал. В нем чувствовалась целеустремленность и решимость, что почти всегда приводит человека к успеху. Но когда он увидел Зеленое Сияние, это стало его падением. Понимаете, другого такого нет, это король опалов. Вы бы лучше поняли, что я имею в виду, если бы сами пытались поймать миг и увидеть то сияние. Я потерял свой камень навсегда.

– Но ведь полиция, конечно, могла бы найти этого человека.

– Он сразу же скрылся. Иногда я говорю себе, что когда-нибудь обязательно отыщу его и верну Зеленое Сияние.

– Как думаете, он продал его?

– Это было бы очень нелегко. Такой камень узнал бы любой профессиональный дилер, и о сделке сразу было бы доложено. Так что, вероятно, он забрал его, чтобы оставить себе. Этот опал обладает страшными чарами, воздействующими на того, кто смотрит на него. Но невзирая на все выдумки про несчастья, которые он приносит, каждый, кто хоть раз видел его, страстно желает им обладать.

– Что это за выдумки, Бен?

– Ну, знаете, вокруг таких необычных вещей вечно крутится людская молва. Говорят, что этот опал несчастливый. У него была парочка владельцев, на которых обрушились беды. Ходят слухи, что Зеленое Сияние несет с собой смерть.

– Значит, вы нашли его не первым?

– О нет, боже мой, нет! До меня он прошел через много рук. Можно сказать, что я выиграл его.

– Как вам это удалось?

– Я всегда был игроком. Рискнуть иногда – это по мне. Но при этом я умел остановиться. Никогда в жизни я не проигрывался до последнего гроша, как некоторые. Мне нравилось быть богатым и порой поигрывать в азартные игры для удовольствия, если вы понимаете, о чем я говорю. Камень этот принадлежал старине Гарри Уилкинсу: тот показал его мне, и я сразу же захотел заполучить его себе. Можно сказать, что я попал под действие его чар и уже ничего не мог поделать со своим желанием. А бедолагу Гарри преследовали несчастья – поговаривали, что все из-за этого опала. Его сын, довольно бестолковый парень, однажды вечером ушел и больше не вернулся. Он всегда слишком много пил, и его нашли со свернутой шеей. Гарри от горя сломался и совсем упал духом. Он был чрезвычайно азартен, готов был биться об заклад по любому поводу. Например, падает на оконное стекло две капли дождя, и он тут же заявляет: «Держу пари на сотню фунтов, что правая из них доберется донизу первой». Просто не мог удержаться от такого. В общем, мне нужен был его камень, но это было практически все, что у него на тот момент оставалось, потому что его сын перед смертью обобрал его до нитки. Короче говоря, он поставил Зеленое Сияние против целой кучи денег. Я принял вызов и выиграл, а через несколько недель после этого он застрелился. Так что правильно говорили, что Зеленое Сияние приносит несчастье.

– А вас это почему не коснулось?

– Потому что я не верю в проклятья.

– А может быть, вы избежали невзгод как раз потому, что потеряли камень?

– Однажды он вернется туда, где ему положено быть.

– Вы говорите про Зеленое Сияние так, как будто это живой человек. Женщина.

– Именно так я к нему и относился. Я любил его – ее. В минуты грусти я вынимал этот опал и подолгу разглядывал него. Высматривая миг его сияния, я успокаивал себя: «Все еще изменится к лучшему, старина Бен. И ты найдешь свое счастье так же, как в свое время находил драгоценные камни». Вот что подсказывало мне мое сокровище.

Внезапно наступил момент, когда он, похоже, был больше не в состоянии обсуждать свою потерю и поэтому начал опять рассказывать мне про дни своей молодости, когда он, по его собственному выражению, «немного занимался изыскательством», и про то, как впервые испытал на себе соблазн поиска опалов. Потом он резко поменял тему, заявив, что я, наверное, хотела бы осмотреть дом, а поскольку сам он не может передвигаться так быстро, как ему хотелось бы, он попросит сопровождать меня кого-то из прислуги.

Мне не хотелось расставаться с ним, но как можно было не осмотреть дом? В итоге я застыла в нерешительности; сомнения мои ему, похоже, понравились, и он сказал:

– Не переживайте, вы еще придете сюда. Мы должны чаще встречаться, должны сделать эти встречи регулярными, потому что на данный момент мне ясно одно: мы приглянулись друг другу. Надеюсь, вы согласитесь с моими наблюдениями.

– О да. И если я еще смогу прийти к вам в гости, чтобы послушать вас, то сейчас все-таки с удовольствием осмотрела бы дом.

– Конечно, вы не только можете это сделать, но и должны. Чтобы представить себе, каково было бы прожить здесь всю свою жизнь. Что, собственно, и имело бы место в действительности, если бы в один прекрасный момент не явился какой-то внезапно разбогатевший выскочка и не заграбастал бы себе ваше родовое поместье.

– А я теперь рада этому обстоятельству, – заверила я его, и это понравилось ему еще больше.

Он дернул за шнурок колокольчика для вызова прислуги. Уилмот появился мгновенно.

– Мисс Клаверинг хотела бы осмотреть дом, – сказал Бен. – Кто-то из вас должен ей здесь все показать.

– Хорошо, сэр, – пробормотал Уилмот.

– Минутку! – воскликнул Бен, как будто его осенило. – Пусть это будет Ханна. Да, Ханна – это то, что надо.

– Как скажете, сэр.

Я подошла к сидевшему в своем кресле Бену и взяла его за руку.

– Благодарю вас. Мне все очень понравилось. Я действительно могу прийти к вам еще?

– В следующую среду. В то же время.

– Спасибо.

На какой-то миг на его лице появилось странное выражение. Будь это кто-то другой, я бы решила, что он готов расплакаться. Но это быстро прошло, и он сказал:

– Ну все, ступайте. Ханна вам все покажет.

* * *

Я задумалась, почему он выбрал именно Ханну: ведь она как раз интересовала меня больше всего. Это была высокая худощавая женщина с довольно суровым лицом и темными глазами, взгляд которых, казалось, сверлил меня насквозь. Она была явно довольна, что ее выбрали показать мне дом.

– Я служила в вашей семье пять лет, – сразу сообщила мне она, – а начала, когда мне было двенадцать. После вашего отъезда оказалось, что там для меня места не найдется, и я осталась здесь.

– Боюсь, что так получилось с большинством слуг.

– Может быть, мы начнем осмотр с самого верха, мисс Клаверинг, а потом будем спускаться вниз?

Я сказала, что идея кажется мне замечательной, и для начала мы по винтовой лестнице поднялись на крышу.

– Отсюда башенки видны лучше всего. Взгляните, какой прекрасный вид на местный ландшафт открывается здесь. – Она внимательно посмотрела на меня. – И на Дауэр Хаус тоже.

Я проследила за ее взглядом. И действительно, вот он, уютно устроился среди зелени деревьев. Отсюда наша обитель напоминала кукольный домик. Чистые линии его архитектуры были слишком незамысловатыми, а гладкая стриженая лужайка напоминала аккуратно вырезанный лоскут зеленого шелка. Я заметила также Беднягу Джармена, который трудился на цветочной клумбе.

– Нас вам видно намного лучше, чем вас нам, – прокомментировала я. – Летом Окленд Холл полностью скрыт от наших взоров.

– Я часто прихожу сюда, чтобы оглядеться кругом, – призналась Ханна.

– Тогда вы должны время от времени видеть нас в саду.

– О да, часто.

Я почувствовала себя немного неловко из-за того, что, оказывается, Ханна могла когда-то наблюдать за мной.

– Вам сейчас здесь больше нравится, чем когда тут жила моя семья?

– В некотором смысле да, – немного поколебавшись, ответила она. – Мистер Хенникер часто бывает в отъезде, и тогда мы предоставлены сами себе. Это даже кажется забавным – поначалу, по крайней мере, – но ко всему постепенно привыкаешь. На него легко работать. – «В отличие от моей матери – по-моему, именно это она сейчас имела в виду». – Мисс Мириам, когда жила здесь, была совсем еще девчушкой, – добавила Ханна.

– Это было давно. До моего рождения.

– Я уверена, мисс, им не понравится, что вы были здесь.

– Конечно, не понравится, – согласилась я и добавила: – Если они об этом узнают.

– Мистер Хенникер – очень странный джентльмен.

– Да, он не похож ни на кого из тех, кого я знаю, – снова подтвердила я.

– Подумать только, как он сюда попал. Кто бы мог представить, что такой человек, как он, будет владеть таким местом, как Окленд Холл.

Мы немного помолчали, любуясь пейзажем. Мои глаза прямо тянуло к Дауэр Хаусу. Бедняга Джармен выпрямился, потому что из дома вышла Мэдди и заговорила с ним. Мне нравилось, что я могу наблюдать за ними, оставаясь незамеченной.

– Ну что, пойдем, мисс Клаверинг? – предложила Ханна.

Я кивнула, и, спустившись по винтовой лестнице, мы вошли в первую комнату. Здесь меня сразу восхитили лепнина на потолке, отделанные деревянными панелями стены и резной камин.

– Таких комнат здесь множество, не сосчитать, – сказала Ханна. – Ими никто не пользуется, даже когда в доме принимают гостей.

– А часто бывают такие приемы?

– Да, обычно это джентльмены, которые приезжают к мистеру Хенникеру поговорить о делах. По крайней мере, так было раньше. Не знаю, как будет теперь, после этого несчастного случая.

– Думаю, они приезжают из-за опалов.

– Не только. Мистер Хенникер занимается разными делами. Он очень богатый джентльмен. И поэтому здесь на самом деле хорошо… для прислуги, я имею в виду. Нет никаких разговоров про экономию, жалованье выплачивают всегда вовремя, не то что…

– Не то что во времена, когда здесь жила моя семья.

– Похоже, в большинстве поместий имеются свои проблемы с финансами. Я разговаривала с прислугой из других домов, вроде нашего. Но такой человек, как мистер Хенникер… Он же как-то заработал деньги, чтобы купить такой особняк, так что вполне логично, что он может себе позволить достойно содержать его – в отличие от тех, кому поместье досталось по наследству, став со временем неподъемной ношей.

– Я вижу, что, по сравнению с нашей семьей, работать на мистера Хенникера намного приятнее.

– Это совершенно другое. Мистер Уилмот, например, всегда говорит, что это совсем не то, к чему он привык, и я думаю, что он хотел бы служить более почтенному хозяину. И все же приятно сознавать, что с жалованьем твоим все в порядке, и его выплатят, когда положено, минута в минуту. Здесь нет никаких проявлений скупости или прижимистости, он никогда не запирает на замок чай и прочие такие вещи, никогда не просит миссис Бакет показать ему счета и бухгалтерию. Но при этом я уверена, что, имей место какое-то жульничество, он узнал бы об этом очень быстро.

Между тем мы дошли до галереи.

– Когда-то, – продолжала Ханна, – здесь на стенах висели портреты членов вашей семьи. Мы их сняли, а свои портреты мистер Хенникер вешать не стал. Мистер Уилмот говорит, что галерея не галерея без картин с изображением членов господской семьи, но мы почти ничего не знаем о близких мистера Хенникера.

Галерея была великолепна: украшенные резьбой колонны, высокие узкие окна с витражными стеклами, от которых пол был покрыт разноцветными бликами света. На стенах через равные промежутки были развешаны портьеры из насыщенно-красного бархата. Они закрывают места, где отсутствуют панели, пояснила Ханна.

– Говорят, здесь водятся привидения, – сообщила мне она. – В таких домах, как этот, всегда есть особая комната. У нас это галерея. Правда, с тех пор как здесь появился мистер Хенникер, никто ничего подозрительного не видел и не слышал. Думаю, он отпугивает собой любого призрака. А прежде, говорят, здесь звучала музыка, мелодия, наигрываемая спинетом[6]6
  Спинет – музыкальный инструмент, который был распространен в Англии в XVIII веке, род клавикордов.


[Закрыть], который когда-то стоял тут. Мистер Хенникер отправил его в Австралию. Я слышала, что этот инструмент почему-то много значил для него. Миссис Бакет утверждает, что все это чушь, а мистер Уилмот верит в привидения и говорит, что считал бы ниже своего достоинства служить в доме, где нет семейного призрака.

– Но ведь сейчас он работает на мистера Хенникера.

– Да. И порой это очень болезненная для него тема.

Мы продолжили экскурсию. Как уже сказала Ханна, здесь было так много похожих комнат, что в них немудрено было заблудиться. Я надеялась, что если буду посещать мистера Хенникера достаточно часто, то смогу побывать здесь снова и на досуге продолжить свое обследование. Ханна была не самым приятным гидом, потому что, когда бы ни глянула на нее, я ловила на себе ее странный, как бы оценивающий взгляд. Я приписывала это тому факту, что я была членом семьи, в которой она когда-то служила. Однако теперь меня уже не покидала мысль о том, что она с крыши Окленда смотрела на Дауэр Хаус и следила за мной.

Меня восхитили резные камины, появившиеся здесь во времена правления королевы Елизаветы; на них были изображены библейские сюжеты. Я самостоятельно узнала Адама и Еву, а также жену Лота, превратившуюся в соляной столб, однако насчет всего остального мне пришлось ждать пояснений, и я почувствовала себя невеждой.

Я была в полном восторге от застекленной террасы, окна которой выходили на юг, а стены были увешаны гобеленами, несомненно, купленными мистером Хенникером у моей семьи. Я живо представила себе свою маму, расхаживающую взад-вперед тут и в галерее и рассуждающую о том, как им жить здесь дальше без нее.

Наконец мы спустились в холл и, пройдя через вестибюль, оказались в салоне, как назвала это место Ханна.

– В прежние времена, – объяснила она, – здесь принимали гостей. – В этой комнате с витражными стеклами на окнах стены тоже были отделаны деревянными панелями, в углу стояли рыцарские доспехи. – В другом конце холла, за ширмой, выход на кухню с кладовкой, буфетной и прочими подобными помещениями. Вам стоит посмотреть. Кое-что из этого появилось еще при первой постройке всего здания, а было это бог весть как давно.

Она провела меня обратно через холл к двери, которая вела в служебные помещения и которую она назвала Ширмой, и я оказалась в очень просторной кухне. Одну стену почти полностью занимал громадный очаг, где разместились печи для хлеба, большие котлы, вертела для поджаривания дичи. В центре стоял большой стол со скамьями по обе длинные его стороны и двумя креслами, широкими и резными, в торцах; позднее я узнала, что предназначены они были для миссис Бакет и дворецкого, мистера Уилмота.