Текст книги "Змеиное гнездо"

Во время этих утренний свиданий мы говорили и не могли наговориться, но я вынуждена была следить за временем, которое теперь, я не сомневалась, летело быстрее, чем прежде.

Зилла наверняка догадывалась, что я что-то скрываю. Теперь я звала ее Зиллой. В мыслях моих она по-прежнему оставалась мисс Грей, но так обращаться к ней я уже не могла. Во всяком случае она перестала быть мисс Грей.

– Ты должна называть меня Зиллой, – сказала она.

Я отказываюсь быть мачехой. – Она воззвала к отцу. – Это же будет звучать насмешкой, правда, дорогой?

– Совершенно верно, – согласился отец. Вот так она стала Зиллой.

Частенько, особенно в присутствии отца, она изображала застенчивость, но я знала, что скрывается за нею. Став хозяйкой в доме, она ничуть не утратила хитрости и наблюдательности.

Я замечала в ней некоторую неестественность; она ведь была актрисой – точнее своего рода актрисой, если участие в трио «Веселые рыжеволосые» можно было отнести к актерскому ремеслу. Как бы там ни было, она знала, как вести себя на сцене. И мне все время чудилось – она играет роль.

Зилла одолевала своими заботами отца, создавая впечатление, что очень заботится о его здоровье.

– Ты не должен переутомляться, дорогой мой. Поездка была изматывающей.

Отец пожимал плечами, но ему это сюсюканье нравилось. Она выдерживала роль инженю, хотя я была уверена, что под этой маской скрывается вполне зрелая женщина.

Однажды Джеми и я договорились о встрече на скамейке в парке. Увидев меня, Джеми, как обычно, поспешил мне навстречу, на лице его было написано удовольствие.

Он взял мои руки в свои.

– Я боялся, что ты не придешь… что тебе что-нибудь помешает.

– Я не могла не придти.

– Понимаешь, теперь я в этом не уверен. Я бы хотел, чтобы все было иначе. Я замечаю в тебе беспокойство. А какими волшебными были минувшие дни.

– Да, ты прав, – вздохнула я, и мы сели на скамейку.

– Я думаю, нам следует что-то предпринять, Девина, – серьезно сказал он.

– Что ты предлагаешь?

– У тебя в доме не знают, что ты встречаешься со мной?

– Слава богу, нет. Отец наверняка счел бы просто неприличным знакомство на улице.

– Так что же нам делать? Я хочу заходить за тобой. Мне не по нраву эти встречи украдкой.

– Мне тоже, и я согласна с тобой. Рано или поздно все откроется. До сих пор мы держали наши встречи в тайне, но нас может увидеть кто-нибудь из слуг… пойдут разговоры. Начнутся гадания, кто ты такой и почему не появляешься в доме.

– Девина, ты считаешь возможным влюбиться быстро?

– Пожалуй, да.

Он повернулся ко мне и взял мои руки. Мы смеялись, мы были счастливы.

– Я должен выдержать экзамены и закончить университет, прежде чем мы сможем пожениться, – сказал он.

– Конечно.

– Значит, ты согласишься…?

– Я думаю, это будет чудесно, – ответила я. – А ты достаточно хорошо меня знаешь?

– Я знаю все, что хочу о тебе знать. Разве за несколько недель нашего знакомства мы не сказали столько, сколько другие говорят за годы?

– Да, ты прав.

– Неужели этого недостаточно?

– Достаточно – для меня, но я спрашивала о тебе. Тогда он поцеловал меня. В смущении я отпрянула. Так не полагалось себя вести на скамейке в общественном парке да еще утром.

– Мы шокируем прохожих! – воскликнула я.

– Ну и пусть.

– Ты прав, – беззаботно сказала я.

– Значит, мы можем считать себя помолвленными.

И тут раздался женский голос:

– Девина!

К нам приближалась Зилла. И вот она уже стояла перед нами: зеленые глаза лучатся, под черной шляпкой мягко переливаются волосы чуть красноватого цвета. Она была очень элегантна в черной накидке и зеленом шарфе вокруг шеи.

Она улыбалась Джеми.

– Познакомь нас, пожалуйста.

– Джеймс Норт… моя мачеха.

Она склонилась к нему и прошептала: – Но обычно мы об этом не упоминаем. Я достаточно тщеславна и потому полагаю, что не смотрюсь в такой роли.

– Ну, что вы… – пробормотал Джеми, – я понимаю вас.

– Могу я присесть?

– Прошу вас, – сказал Джеми. Она села между нами.

– Вы кажетесь добрыми друзьями.

– Мы познакомились, когда вы были в отъезде, – сказала я. – Я осматривала старый город и заплутала в лабиринте тамошних улиц. Мистер Норт выручил меня и показал дорогу домой.

– Как интересно! И вы стали друзьями?

– Нас обоих увлекает изучение Эдинбурга, – сказал Джеми.

– Меня это не удивляет. Он очарователен… такая история и многое другое.

Я была поражена. Город ее вообще не трогал. Я вспомнила, как она пела «Разве не жаль королевы Марии…»

– Итак, вы хорошие друзья… по-видимому, – продолжала она. – Это прекрасно. – Она подарила Джеми обольстительную улыбку.

– Осмелюсь предположить, что моя приемная дочь все рассказала вам обо мне.

– Все? – удивился он.

– Я полагаю, она сообщила вам, что я недавно в этой семье.

– Она не говорила об этом, – отвечал Джеми. – Я знаю только, что недавно вы провели медовый месяц в Венеции и Париже.

– Венеция! Восхитительный город. Эти очаровательные каналы. Мост Риальто. Город, полный волшебных сокровищ. Париж тоже не уступит… Лувр и всякие древности… Девина, почему ты не пригласишь мистера Норта домой?

– Я не думала… не знала…

– Ох, глупышка! Очень жаль, мистер Норт, что я не познакомилась с вами раньше. Девина прятала вас для себя одной. Вы должны познакомиться с моим супругом. Устроит ли вас завтрашний вечер? Приходите к обеду. Вы свободны? О… прекрасно. Компания будет небольшая. Только четыре человека. Пообещайте, что придете.

– С радостью, – сказал Джеми.

– Чудесно!

Она откинулась на спинку, и я поняла, что она будет сидеть, пока я не встану и не отправлюсь домой. Она много и с воодушевлением говорила и много смеялась. Джеми не отставал от нее. Я же мечтала спросить, что же он о ней думает.

К тому же я была обескуражена тем, что моя тайна открылась таким образом, и чувствовала легкое раздражение. Она вторглась в нашу с Джеми беседу в тот миг, когда нам так нужно было поговорить о нас самих.

Обед прошел в тягостной атмосфере. Джеми был явно подавлен принятыми у нас формальностями. Я подумала, что и еда в нашем доме не похожа на пасторскую. Внушительная внешность отца и его природная холодность тоже угнетали всех.

Отец был сама вежливость. Поблагодарил Джеми за мое спасение и задал множество вопросов о его изысканиях и его семье.

– Эдинбург, должно быть, очень отличается от вашей деревушки?

Джеми согласился и признал, что очарован городом.

– Мистер Норт пишет сочинение об Эдинбурге, – заметила я. – В нем он углубляется в далекое прошлое.

– Очень интересно, – откликнулся отец и продолжал: – А вы выросли в пасторском доме, и ваши родители до сих пор живут там?

Джеми ответил утвердительно. Обстановка была натянутой и чопорной. Зилла, конечно, вносила легкую нотку оживления, и я радовалась ее помощи.

Зилла рассказывала о Венеции и Париже, где ни Джеми, ни я не были. Она была так обходительна с Джеми и так старалась дать ему ощутить себя желанным гостем, что смягчала тот ритуал, к которому отец как будто хотел приобщить его.

Я чувствовала, что дело обстоит куда как серьезно и отец разочарован моим другом.

Он наверняка осуждал меня за промах – за то, что я разговорилась с незнакомцем на улице. Я же полагала, что для заблудившегося человека такие действия извинительны; однако если следовать церемониалу, то спаситель должен был проводить меня домой, а на другой день зайти и осведомиться, все ли у меня в порядке. И тогда моя семья должна была решить, заслуживает ли он приглашения в дом и продолжения знакомства со мной.

Джеми искренне порадовался, когда обед окончился. Я тут же спросила, что он думает о встрече.

– Мне не кажется, что твоему отцу я пришелся по нраву. Правда, он не знает, что мы с тобой помолвлены, но его реакцию на это нетрудно представить.

– Мне безразлично, что он скажет.

– И все же пока, я думаю, нам лучше не говорить ничего. Уверен, он не согласится иметь зятем бедного сына сельского пастора.

– С этим ему придется смириться.

– Он из тех людей, для которых условности стоят на первом месте.

Про себя я рассмеялась. Я подумала о Зилле, которую выбрал он, и вспомнила, как она кралась к нему в спальню. Я промолчала. Но твердо решила припомнить все это, если он когда-нибудь упрекнет меня за неприличное поведение.

– Итак, пока что, – продолжал Джеми, – лучше держать наши намерения в тайне.

Я согласилась с ним, и мы чудесно провели остаток вечера, мечтая о будущем.

По ходу нашего разговора он высказался и о Зилле.

– А твоя мачеха… совсем другой человек, ты согласна?

– В каком смысле другой?

– Она не похожа на твоего отца, веселая, смешливая. Не думаю, что она привержена условностям. Мне кажется, она будет на нашей стороне.

– Я не знаю, какая она. Только почти уверена, что не тот человек, за которого себя выдает.

– О ком из нас нельзя сказать такое?

Мы расстались, договорившись о встрече через два дня.

Прежде чем я вновь свиделась с Джеми, к нам на обед пожаловал мистер Алестер Макрей, вдовец уже пять лет.

Это был высокий, стройный и очень привлекательный мужчина лет тридцати пяти-сорока. Он служил вместе с Отцом; я знала, что он богат – у него были личные доходы, и он владел родовым поместьем недалеко от Абердина.

Я видела его всего раз, несколько лет назад, когда он тоже был приглашен на обед. Тогда меня, конечно, не посадили за стол с гостями, но сквозь столбики перил я видела из укромного уголка, как он с тогда еще живой женой вошел в дом.

Мама как-то упомянула о нем:

– Отец очень уважает мистера Макрея. Он из весьма хорошей семьи и, насколько мне известно, владелец большого личного состояния.

Мне было интересно посмотреть на господина с большим состоянием, но он не произвел на меня никакого впечатления, и все мысли о мистере Макрее выветрились у меня из головы – в памяти осталось только его имя.

На сей раз Зилла сказала мне:

– Это будет особый обед. Помнишь платье, что я купила для тебя в Париже? Оно подойдет сегодня в самый раз. Отец просил меня позаботиться, чтобы ты предстала перед гостем в лучшем виде.

– Что отцу за дело, как я буду выглядеть?

– Ты же его дочь, и он хочет, чтобы ты вместе со мной украсила вечер. – Она состроила гримасу. – Между нами говоря, дорогая, мы заставим этого прекрасного джентльмена открыть глаза от удивления.

Присутствовали еще два гостя: поверенный отца с женой; к удивлению моему, за столом я оказалась рядом с Алестером Макреем. Он проявлял ко мне большое внимание, и мы довольно приятно поболтали. Он рассказал об абердинском поместье и о том, как любит удирать туда, едва представляется возможность.

– Это звучит великолепно, – сказала я.

Затем он поведал, сколько у него в собственности земли – в самом деле очень много. Сам господский дом был, по его словам, очень древним.

– Время от времени к нему приходится приставлять подпорки, – сказал он, – но чего не сделаешь ради родового дома? Макреи жили в нем четыре столетия.

– Поразительно!

– Я бы хотел как-нибудь показать его вам. Наверняка мы сумеем это устроить.

Отец весьма благосклонно улыбался мне.

– Девина очень интересуется прошлым, – заметил он. – История всегда привлекала ее.

– Там ее полным-полно, – сказал Алестер Макрей.

– Ее много повсюду, – отозвалась я.

Зилла громко рассмеялась, все присоединились к ней. Отец был очень обходителен, улыбался и мне, и Зилле. Все было иначе, чем в тот день, когда с нами обедал Джеми.

Я нашла Алестера Макрея приятным человеком и порадовалась за отца, видя его в благодушном настроении. Я решила спросить Зиллу, могу ли я пригласить Джеми к чаю. Обстановка наверняка будет более дружеская, ибо отец к чаю не приходит, а без него оценивать Джеми некому.

Я задала свой вопрос на другой день.

Зилла взглянула на меня и рассмеялась.

– Думаю, отец не одобрит такое приглашение.

– Почему?

– Дорогая, нужно смотреть в лицо реальности, так ведь? Ты уже в возрасте, про который говорят – девушка на выданье.

– Что дальше?

– Молодые люди, особенно такие, которые знакомятся с тобой в романтических местах…

– Эти трущобы вы называете романтическими?!

– Романтика есть всюду, дорогое дитя. Грязные улицы, вероятно, трудно назвать романтическими, зато романтично вызволение из беды. А потом каждодневные встречи… обмен завлекающими взглядами… это говорит о многом. Особенно для такой старой полковой лошадки, как я.

– Вы меня смешите, Зилла.

– Я счастлива этим. Доставлять радость людям – один из даров от бога.

Я поразилась перемене, произошедшей с нею. Неужели отец не видел Зиллу такой, какой она предстала передо мною сейчас?

– Значит, вы хотите, чтобы я спросила отца, нельзя ли Джеми придти к чаю? Это мой дом. Так неужели я не могу приглашать в него своих друзей? – сказала я.

– Конечно, можешь и, конечно, будешь приглашать. Я просто сообщила тебе, что отцу это едва ли понравится. Давай встретимся с молодым человеком за чаем. Не будем тревожить отца и ничего ему не скажем. На том и порешим.

Я смотрела на нее в изумлении. Она улыбалась.

– Я все понимаю, дорогая, и хочу тебе помочь. В конце концов, я твоя мачеха – только не называй меня так, ладно?

– Хорошо, не буду.

Я гадала, что сказал бы отец, узнав, что она сговорилась со мной сохранить в тайне приход Джеми в дом.

Джеми пришел. Время мы провели чудесно. Было много смеха, и я видела, что Джеми рад обществу Зиллы.

Я встретилась с ним на другой день. Теперь устраивать наши свидания стало легче, поскольку Зилла о них знала и явно старалась помочь нам.

Что до Зиллы, то она признала Джеми очаровательным молодым человеком.

– Он ослеплен тобою, – сказала она. – И еще он умница. Уверена, он выдержит все свои экзамены и станет судьей или кем-то таким. Тебе повезло, Девина.

– Отец не знает о наших встречах, – напомнила я. – Я думаю, Джеми не нравится ему не потому, что он плох, а потому, что не так богат, как… как…

– Как Алестер Макрей. Да, он видный мужчина и, как говаривают в гостиных, «завидный жених», а это означает, моя дорогая, что у него накоплено приличное состояние. Должна признать, твой отец гораздо более благоволит ему.

Я смотрела на нее в ужасе.

– Не думаете же вы…?

Она пожала плечами.

– Любящие родители занимаются будущим своих дочерей, ты же знаешь. И твой отец не исключение.

– О, Зилла, – вырвалось у меня. – Он не вправе. Джеми и я…

– Понимаю, он сделал тебе предложение, так?

– Пока мы должны ждать.

Она кивнула с серьезным видом, а потом вдруг улыбнулась.

– Если отец будет возражать, – жестко сказала я, – я не позволю ему нам помешать.

– Конечно-конечно, дорогая. Ты напрасно так тревожишься. В конце концов все уладится. Не забывай, что ты взяла меня к себе в помощницы.

Алестер Макрей вместе с другими друзьями отца снова обедал у нас. Как прежде, он сидел рядом со мной, и мы по-дружески болтали. Он был интересный собеседник, не чопорный, как отец, и как будто хотел все обо мне знать.

На другой день он пригласил нас провести конец недели у него в загородном доме.

Зилла сообщила мне, что отец принял приглашение и что идея превосходна.

В самом деле, мы приятно провели время в замке Глисон. Мне очень понравилось место. Дом был невелик, стар, сложен из серого камня и даже имел башню с зубцами, поэтому я решила, что он вправе называться замком. Замок стоял фасадом к морю, и из окон его открывались живописные картины. Алестер явно гордился своим внушительным поместьем. Размеры его владений поразили меня, когда в экипаже мы ехали от станции к замку.

Алестер искренне радовался нашему приезду. Оказывается, отец впервые за все годы их дружбы был здесь. Конечно, это многое значило.

Я с удовольствием осмотрела замок рука об руку с его хозяином и выслушала рассказ об истории этих мест и роли, которую некоторые члены семейства сыграли в конфликтах между регентом Мореем и его сестрой, королевой Марией, и в стычках с извечным врагом Шотландии. Меня привел в восхищение выносливый скот хайлендской породы, который я видела на пастбищах. Местность была величественной и внушала благоговение.

Но в особенности поразил меня уютный замок. Мне отвели комнату в башне; несмотря на то, что стояло лето, пылал камин.

– Ночами бывает холодно, – объяснила экономка. Я узнала, что она родилась в замке; ее родители были слугами семьи Макреев, а теперь ее сын работал на конюшне, а дочь – в доме. Вокруг царила безмятежность. Меня не удивило, что Алестер гордился своим поместьем.

Обед подали в столовой, куда вы попадали прямо из прихожей, вероятно сохранившей тот вид, какой она имела испокон века, – каменный пол из плитняка, беленые известью стены, на них старинное оружие. В столовой было темновато из-за того, что окнами служили небольшие по размерам амбразуры.

– Когда собирается большая компания, мы накрываем стол в прихожей, – пояснил Алестер, – но столовая удобнее, если гостей немного.

– Какая жалость, – сказала я, – что вы бываете здесь так нечасто. Мне кажется, большую часть времени вы проводите в Эдинбурге.

– Вы правы. Дело есть дело. Но я сбегаю сюда при первой возможности.

– Я могу вас понять.

Он внимательно посмотрел на меня.

– Я очень рад, что вам пришлось по сердцу это место. Мне нравится играть роль лорда, но по большей части имением занимается управляющий.

– Вы хорошо устроились в обоих мирах, – заметил отец. – Ваш дом в Эдинбурге тоже далеко не из худших.

– Однако своим домом я всегда считал и считаю этот. После обеда Алестер спросил меня, езжу ли я верхом. Я ответила, что к великому сожалению никогда не садилась на лошадь.

– В Эдинбурге нет для этого условий.

– А в сельской местности лошадь необходима.

– Должно быть, прекрасно мчаться галопом по вересковым пустошам и вдоль берега моря, – сказала я.

Он улыбнулся и наклонился ко мне.

– Вы не позволите мне поучить вас?

– Это было бы замечательно, но за один раз я мало чему научусь.

– Основным приемам верховой езды научиться нетрудно. Конечно, чтобы хорошо управляться с лошадью, нужна практика. Но что-то подсказывает мне, что вы будете хорошей ученицей.

– Один урок не слишком продвинет меня, – рассмеялась я.

– Это только начало.

– О чем вы тут секретничаете? – спросила Зилла.

– Мисс Девина и я собираемся на урок верховой езды.

– Чудесное предложение! Перед тобой открываются новые возможности, дорогая Девина.

– Мисс Девина считает, что не сумеет многому научиться за один урок.

– Кто знает, – вкрадчиво заметила Зилла, – может статься, будут и другие.

С утра я уже сидела на небольшой лошадке, выбранной для меня за кротость нрава, и сжимала в руках поводья; Алестер держался чуть позади. Он выглядел безупречно в костюме для верховой езды. Экономка и для меня разыскала амазонку. Та принадлежала сестре Алестера, изредка наезжавшей в замок.

– Она носилась верхом с утра до ночи, – сказала мне экономка. – Эта семья всегда была чуть помешана на лошадях. Но сейчас у сестры хозяина дети, и кататься ей некогда. Уверена, что она обрадовалась бы, увидя на вас свой любимый костюм.

Амазонка оказалась очень кстати. Она была мне чуть велика, но сидела хорошо и выполняла свое предназначение.

Надо признать, урок мне понравился. Мы шагом ездили по выгулу. Зилла и отец, наслаждавшиеся красотами сада, подошли ближе и несколько минут наблюдали за моими успехами. Оба казались очень довольными.

К концу урока Алестер сказал:

– Вы прекрасная ученица. Завтра устроим еще один урок.

– Но завтра мы уезжаем.

– Надеюсь уговорить вашего отца задержаться на день. Почему бы нет? А во вторник поедем вместе в город.

За завтраком Алестер сказал отцу:

– Ваша дочь скоро будет чемпионкой по верховой езде.

Я засмеялась.

– Вы преувеличиваете, мне негде практиковаться.

– Вам нужно просто еще раз приехать сюда… и поскорее, чтобы вы не забыли пройденного. В наших силах это устроить.

– Вы великодушны сверх меры, – начал отец. Алестер протестующе поднял руку.

– Прошу вас… я получаю огромное удовольствие. Вас устроит конец не ближайшей, а следующей недели?

Отец колебался. Зилла украдкой посмотрела на него. Он повернулся к ней и сказал:

– Как ты смотришь на это, дорогая?

– Великолепная идея, – воскликнула она.

– Ну что же, Алестер, если ты уверен, что мы не посягаем…

– На что, дражайший коллега?! Я же сказал вам, что получаю удовольствие.

– Правда, не только вы, – с коротким смешком заметила Зилла. – Дэвид, дорогой, ты же знаешь, что мы с радостью приедем. Через неделю, я правильно поняла?

– Да. Значит, договорились, – сказал Алестер. Во вторник мы вернулись в Эдинбург.

Когда я распаковывала багаж, ко мне зашла Зилла. Она села на кровать и с легкой насмешкой посмотрела на меня.

– Операция Макрей быстро продвигается вперед, – сказала она. – До чего привлекательный джентльмен. Не начинает ли он отлучать тебя от нищего, но бесконечно очаровательного Джеми?

– Что вы имеете в виду?

– Только одно: станет Алестер отцовским или твоим окончательным выбором…

Я была встревожена. Все мне было, конечно, ясно, но я отказывалась принимать эту игру всерьез.

Алестер Макрей мог быть мне подходящим мужем. Богатый вдовец с завидным положением в городе. Не то что бедный студент Джеми. Ему еще предстояло проложить путь наверх, и кто знал, удастся ему это или нет.

Глупо было радоваться урокам верховой езды под снисходительным надзором отца и не учитывать того, что хорошо задуманный план уже начал претворяться в жизнь.

До чего же безнадежно наивной я была! Отцу не понравился Джеми, однако его появление в моей жизни заставило семью осознать, что мне пора замуж, но не за безденежного студента, ибо, по мнению отца, подобный претендент на мою руку мог быть только из породы жадных авантюристов.

Зато Алестер Макрей, вероятно, был даже богаче отца, и это делало его безупречным.

Зилла наблюдала за мной сквозь полуопущенные веки. На губах ее играла улыбка.

Мне следовало бы поблагодарить ее. Она помогла мне увидеть жизнь ее глазами, а в них я различала умудренность, приправленную толикой цинизма.

Вскоре после возвращения отец заболел. Приступ случился ночью, но я узнала о нем только наутро.

Зилла рассказала, что отец разбудил ее около трех часов – ему стало нехорошо. Она провозилась с ним чуть ли не до рассвета. Дала порошок для успокоения желудка. В подобных случаях это средство применялось чаще всего. Не сразу, но оно подействовало, и теперь отец спокойно спал.

– Не послать ли за врачом, мадам, – спросила миссис Керквелл.

– Думаю, можно немного подождать, – ответила Зилла. – Вы ведь знаете, как ему ненавистна сама мысль о приходе врача. Он утверждает, что врач не нужен. Ему должно полегчать. Я буду внимательно за ним наблюдать. Но если боли возвратятся… тогда – да, пошлем за врачом.

Дэвид терпеть не может переполоха в доме, и не следует его тревожить. Скорее всего, он что-нибудь съел… поэтому подождем пока.

Зилла продержала отца в постели весь день.

Я слышала, как миссис Керквелл бормотала что-то о пожилых людях, берущих себе молодых красоток. Иногда это оказывается для них непосильным бременем.

– Возраст человека равен его годам, и неразумно считать себя молодым… когда ты не молод. Ему придется заплатить за это… рано или поздно.

Я думаю, все были поражены рвением, с каким Зилла выполняла роль сиделки. На другой день отец поднялся с постели, хотя и чувствовал легкую слабость, что, впрочем, не было удивительным.

– Ты меня восхитила, дорогая, – сказал отец Зилле. – Я никогда не представлял тебя в качестве сиделки, но ты справилась с новой ролью замечательно.

– Я хорошо справляюсь с разными ролями, – весело отвечала она. – И во многих ты меня еще увидишь, дорогой.

Назавтра я встретилась с Джеми.

Он сказал, что много работает, а сочинение пришлось на время отложить в сторону. Ему нужно думать о том, чтобы с честью выдержать экзамены и как можно скорее начать служебную карьеру.

Он спросил меня о выходных днях, и я рассказала ему об уроках верховой езды.

Он помрачнел.

– А что это за замок?

– Он принадлежит Алестеру Макрею, другу отца. Джеми захотел побольше узнать об Алестере; я сказала, что через неделю мы снова едем в замок.

– Если у отца наладится со здоровьем, – добавила я. – Он болел.

– Не сомневаюсь, ко времени визита у него все придет в порядок. Что он за человек?

– Алестер Макрей? Очень приятный, но, конечно, пожилой.

– В возрасте твоего отца?

– Не совсем. Ему ближе к сорока… мне думается.

– Значит, на двадцать лет больше, чем тебе, – с облегчением выдохнул Джеми.

– Наверно, так.

Казалось, это успокоило Джеми. Я не сказала ему о намеках Зиллы и о замысле, который становился все очевиднее.

Он спросил о Зилле. Она определенно произвела на него глубокое впечатление.

Я рассказала, как она ухаживала за отцом во время приступа… не опасного, конечно, но после него отец чувствует слабость. Такое впечатление, что Зилла могла быть хорошей сиделкой в больничной палате.

– Что говорит только в ее пользу, – заметил Джеми.

– Согласна. Я отвергала Зиллу поначалу, когда она появилась в доме. Во многом потому, что очень любила Лилиас…

И я рассказала ему о том, как изгнали из нашего дома Лилиас.

Джеми слушал внимательно.

– Ты в самом деле считаешь, что кто-то намеренно подбросил ожерелье… чтобы обвинить ее в воровстве?

– Мне не остается ничего другого, ибо я знаю, что Лилиас не способна украсть. Она выросла в религиозной семье. И получила воспитание, подобное твоему. Она из семьи английского викария… а ты – шотландского пастора. Такие люди, как Лилиас, не крадут, разве не так?

– Люди способны на странные… неожиданные поступки. Никогда нельзя быть уверенным ни в ком, даже в знакомом тебе человеке.

– Я помню… она говорила о том, что ожерелье – это мои сбережения на черный день. И отчаянно хотела иметь что-нибудь подобное для себя, потому что ее всегда тревожило будущее.

– Едва ли не каждый человек, чье будущее не обеспечено, беспокоится о нем. Ты не допускаешь, что она на мгновение поддалась искушению и взяла ожерелье? Для тебя оно не представляло особой ценности. Кроме одной, связанной с чувствами, ибо досталось тебе от мамы. Ведь о сбережениях на черный день ты никогда не заботилась?

– Во многом ты прав, однако, ничто не заставит меня поверить, что ожерелье украла Лилиас.

– Если это сделала не она, тогда нужно допустить, что в доме есть кто-то, способный на ужасную мерзость. Который может чуть ли не погубить жизнь другого человека. Кто же он?

– Главное, зачем он это сделал? Я не вижу причины.

– Причина может быть скрытой.

– Я ничего не в силах придумать. И тем не менее убеждена, что Лилиас невиновна.

– Нужно остановиться на чем-то одном. Либо она взяла ожерелье, либо ей кто-то его подбросил.

– Ох, Джеми, я устала от мыслей. И все равно не могу дать окончательный ответ… Давай не будем об этом говорить. Мы ходим по кругу. Я просто должна была рассказать тебе о Лилиас. Не хочу, чтобы между нами существовали какие-то секреты.

– А я хочу быть на два года старше, – сказал Джеми.

– Говорят, глупо торопить время и укорачивать свою жизнь.

– Верно, конечно, но не могу его не торопить. Когда два года пройдут, мое положение изменится. Я так хочу, чтобы наша помолвка стала официальной.

– Значит, ты хочешь известить о ней?

– Я думаю, твой отец не согласится и попытается помешать нам.

– На нашей стороне Зилла.

– Она знает?

– Догадывается. Она нам поможет.

– Мне кажется, что она имеет большое влияние на твоего отца.

– Он ее обожает. Ни с кем я не видела его таким, как с нею. А как отнесется к этому твоя семья?

– Я написал родным.

– И что они ответили?

– Отец прислал длинное письмо. Он желает мне всего наилучшего. Мои близкие, конечно, хотят познакомиться с тобой. Не сомневаюсь, что ты им понравишься. Правда, наш дом в довольно ветхом состоянии.

Я сердито повернулась к нему.

– Ты думаешь, меня это заботит?

– Видишь ли, ты живешь в богатом доме… посещаешь замки.

– Всего один, да и тот маленький. Лучше расскажи мне о своем доме.

– Домашние рады за меня. Я описал, как мы познакомились. Сообщил, что обедал у тебя в доме. У них могло сложиться впечатление, что я принят в твоей семье.

– Зилла считает, что нам пока лучше ничего не разглашать.

– Возможно, она права. О, как я хочу, чтобы все ожидания остались позади. Теперь ты понимаешь, почему я спешу стать старше на два года?

– Да, Джеми. Ты много работаешь?

– До ночи жгу керосин. И стараюсь не слишком много думать о тебе, чтобы не отвлекаться.

– Как замечательно, что мы встретились, правда? Если бы я не заблудилась в тот день в трущобах… ты прошел бы своей дорогой… и мы, возможно, не встретились никогда.

– Ты ни о чем не жалеешь?

– Что за глупый вопрос! Все складывается для нас наилучшим образом, Джеми. Я верю в удачу, а ты?

– Да, верю. Верю, потому что каждый из нас старается сделать все от него зависящее. И поэтому мы не можем проиграть.

В конце недели мы снова, как было договорено, гостили в замке Глисон, и наш второй визит оказался таким же приятным. Я получила еще несколько уроков, и Алестер обещал в следующий раз разрешить мне проехаться рысцой. Он будет рядом, поэтому бояться нечего. Не могу не признать, что мне нравилось сидеть в седле. Алестер был превосходным учителем и, находясь все время рядом, прибавлял мне уверенности в себе.

– Вы очень быстро продвигаетесь вперед, – сказал он. – Вам нужно поскорее приехать ко мне еще раз – и мы продолжим обучение.

Слыша это, отец снисходительно улыбался. Он заявил, что не может представить себе более приятного отдыха после рабочей недели, чем в замке Глисон.

И, конечно, когда мы жили в Эдинбурге, Алестера то и дело приглашали к обеду.

Зилла наблюдала за происходящим с удовольствием, которое граничило с цинизмом.

– Мы находимся в забавном положении, – сказала она. – У меня нет сомнений в серьезности намерений Алестера, а у тебя?

Меня испугало, что она скорее всего права.

– Вы думаете, мне следует сообщить ему, что я тайно помолвлена с Джеми? – спросила я.

– О нет, это будет крайне нескромно. Ты покажешь ему, что знаешь, куда он клонит. Правила хорошего тона требуют, чтобы ты, невинная молодая девушка, не догадывалась о том, что у него на уме. Вспомни, как воспитанной молодой леди принято удивляться, когда ей предлагают руку и сердце: «Неужели, сэр, но это так неожиданно».

Она всегда умела меня рассмешить.

– Возможно, мне следует отказываться от приглашений.

– Дорогая, пока что приглашения принимает твой отец. Мы знаем, что причина их ты, однако, приличия запрещают тебе показывать, что ты это знаешь.

– Как же мне быть?

– Решай сама. Хочешь ли ты стать женой любящего мужчины старше тебя, владельца замка на севере этой страны и прекрасного дома в Эдинбурге? Или предпочитаешь стать женой молодого человека, который еще даже не стал адвокатом, воюющим за клиентов, и который, возможно, не сумеет быстро сделать карьеру? Выбирать тебе.

– Вы знаете, что я собираюсь стать супругой Джеми.