Текст книги "В Ночь Седьмой Луны"

Все было полно ожиданием, люди оживленно приветствовали друг друга. Флаги весело трепетали на ветру. Я узнала, конечно, флаги Рохенштейна и Пруссии, здесь были представлены также флаги большинства германских государств и Австро-Венгрии. Заиграл оркестр, на верхней городской площади пел хор: «Бог благословляет наш приход и наш уход...» Мама научила меня этому гимну. Его пели, говорила она, когда люди переезжали в новое жилище. Я предположила, что сегодня его пели в честь визита принца в Пруссию и возвращения его на родину. Где-то в отдалении слышались звуки военного оркестра.

– Они выходят сейчас из дворца. Вы увидите прецессионный крест, мисс Трант, – захлебываясь смехом, объясняла фрау Грабен.

– Я думаю, им предстоит сложная церемония его изъятия из подземной часовни.

– Да, и доставка во дворец. Сержант Франк рассказывал мне об этом.

– Я жду с нетерпением его выноса. Надеюсь, никто не попытается украсть его. Дагоберт раскипятился.

– Если они украдут, я помчусь за ними, убью их и верну крест.

– В одиночку? – поинтересовалась я.

– Да, я один, – продолжал Дагоберт. – А потом герцог пошлет за мной и скажет: «Ты мой настоящий сын, и ты будешь первым перед Карлом».

– Бедный Карл, – сказала я беспечно. – Не слишком ли жестокое наказание? Просто за то, что не отнял крест, лишить права наследования. Разве это справедливо?

– Все несправедливо, – закричал Дагоберт. – Мой отец мог бы быть принцем...

– Ну, – сказала фрау Грабен примирительно, – хватит болтать, Дагоберт. Принц – сын герцога и его подлинный наследник, а маленький Карл – наследник принца. Все обстоит только так. Ты с каждым днем все больше и больше напоминаешь мне своего отца. Ах, посмотрите, кажется, начинается. Честное слово, как хорошо смотрятся солдаты в своей одежде.

Они действительно были хороши: на лошадях с яркими чепраками, с развевающимися плюмажами, в синих с золотом мундирах, в сверкающих шлемах – под звуки марша, под хлопанье флагов. Толпа моментально затихла. Затем раздались приветственные крики и аплодисменты.

На площади появилась блестящая кавалькада, за которой следовали служители церкви в длинных черно-белых одеяниях. Солдат верхом на лошади держал прецессионный крест. Он искрился в лучах яркого солнца: сверкали изумруды, рубины и сапфиры, переливался красно-голубым цветом бриллиант. Я узнала сержанта Франка, гарцевавшего с одной стороны от солдата с крестом, с другой стороны ехал крепкого телосложения второй гвардеец. Благоговейная тишина сопровождала прохождение креста.

Вслед за крестом двигалась карета герцога, богато изукрашенная золотом, ее везли восемь белых лошадей. В карете находился герцог, с одной стороны – его принц, с другой – женщина, которую я видела в павильоне, напомнившая мне Ильзу.

Я едва видела герцога и принцессу. Мне казалось, я снова вижу сумасшедший фантастический сон. Я смотрела в изумлении на карету: в ней рядом с герцогом и принцессой сидел Максимилиан.

ГЛАВА 12

Фрау Грабен спрашивала; «С вами все в порядке, мисс Трант? Боже мой, вы так странно выглядите! Может быть, от жары?»

– Я... я чувствую себя хорошо.

Звуки духового оркестра; казалось, доносились издалека, толпы на площади под нами; казалось, рассосались, я смотрела на марширующих солдат невидящим взглядом. Я не могла ошибиться. Я знала его так хорошо. В гвардейской форме он выглядел еще прекраснее, чем в лесу. Но я бы узнала его в любой одежде.

Я сидела, ощущая на себе любопытный взгляд фрау Грабен, полный возбуждения и ожидания. Я была уверена, она почувствовала, что не только жара была причиной моего состояния.

Толпы народа устремились за процессией, герцог со свитой вошли в церковь, благодарственный молебен был в разгаре.

Фрау Грабен протянула мне нюхательную соль.

– Понюхайте это, дорогая, – сказала она. – А ты, Фриц, беги к хозяину и попроси его прийти сюда.

– Со мной все в порядке, – повторила я, но мой голос дрожал.

– Мне думается, у вас легкий обморок, милая. Может быть, нам вернуться или немного подождать?

Рот Дагоберта округлился от протеста, Лизель заныла: «Я не хочу домой», лишь Фриц смотрел на меня с беспокойством.

– Я хочу остаться, – ответила я.

Я действительно хотела остаться, увидеть его снова. Мне хотелось убедиться в своей правоте. Я твердила себе: «Когда ты впервые увидела графа, то секунду или две ты принимала его за Максимилиана. Может быть, ты снова ошиблась». Но нет, ошибки не было. Я могла бы его узнать во всех случаях. Да, было сходство между ним и графом, ведь они были двоюродные братья, они воспитывались вместе и их сближала не только внешность.

Пришел хозяин гостиницы, и фрау Грабен послала его за бренди. Когда вино принесли, фрау Грабен предложила мне сделать несколько глотков.

– Это вас воскресит!

– Со мной все в порядке!

– Мне думается, нет.

Она улыбалась чуть-чуть самодовольно, не спуская глаз с моего лица.

– Ну вот, – сказала она, когда я выпила немного бренди. – Так-то лучше.

Мне хотелось кричать. Вино и жара здесь ни при чем. Я видела Максимилиана, Максимилиана – вашего принца Рохенштейнского.

Дети оживленно болтали между собой.

– Больше всего мне понравился крест.

– А мне – нет. Мне понравились солдаты.

– А мне барабаны.

– Ты видела папу?

– Да, папа был лучше и красивее всех.

И далее в том же роде. Мне хотелось бы, чтобы фрау Грабен проявляла ко мне меньше внимания.

– Может быть, все-таки уедем, – прошептала она.

– Нет, нет. Все в порядке.

– Уже поздно. Людей становится все больше. Они не разойдутся, пока процессия не вернется обратно во дворец.

Церковная служба наконец закончилась. Они проехали по улицам. Я снова видела его. На минуту я подумала, что он, отвечая на приветственные возгласы толпы, взглянет на наше окно, но этого не случилось.

Я чувствовала головокружение, мысли мои смешались, но сердце пело от радости. Я нашла Максимилиана.

Я молчала всю дорогу. По прибытии фрау Грабен сказала, что пойдет и приляжет.

– Я так устала после такой дороги.

Мне очень хотелось побыть одной. Голова шла кругом, мне необходимо его увидеть. Я должна уведомить его о том, что я здесь. Чтобы ни случилось в те три дня после Ночи Седьмой луны, я знала, что человек, встреченный мной в тумане, был принцем и отцом моего ребенка.

Мне вспомнились обрывки разговоров с фрау Грабен. Ее мальчики были грозой для женщин, которые им приглянулись, они не признавали никаких преград к осуществлению их желаний. Фрау Грабен старательно внушала мне эту мысль.

Я неожиданно вспомнила о принцессе Вилъгельмине, женщине, похожей на Ильзу. Его супруга! Но как она могла быть его женой, если он женат на мне? Если, конечно, они не были женаты раньше. Но, насколько мне помнится, фрау Грабен говорила другое. Принц очень неохотно женился четыре года тому назад на женщине из более могущественной, чем Рохенштейн, страны. То был брак по расчету. У них был ребенок. Я не видела его, я не видела ничего, не думала ни о чем, кроме Максимилиана.

Безысходная грусть овладела мною. С той нашей встречи прошло девять лет. Какое место в его жизни могла я сейчас занимать?

Но я должна увидеться с ним. Возможно, я ничего не значу для него, но я должна его увидеть. Мне надо знать, что случилось со мной в те шесть дней моей жизни.

Но как можно встретиться с принцем? Нельзя же просто пойти в замок или во дворец и попросить у него встречи. Возможно, можно испросить аудиенцию. Моя жизнь снова становилась похожей на фантастику.

Фрау Грабен постучала в дверь. – Ах, валяетесь в постели. Прекрасно. А я принесла вам моего особого вина.

– Вы очень добры ко мне!

– Чепуха. – Она засмеялась, словно что-то ее очень забавляло. – Оно пойдет вам на пользу. Я сама его приготовлю. Я делаю его с одуванчиками и добавляю чуть-чуть терна, впрочем, я никому не раскрываю своих секретов, даже вам, дорогая мисс Трант. Бедняга Фрицци очень беспокоится за вас. Господи, вы все-таки нашли подход к этому ребенку, а он не так легко доверяется людям. Как вы меня испугали.

Я выпила глоток вина, у меня запершило в горле. Оно согревает сердце, как говорится. Вам не кажется? Как вам показался наш принц?

– Очень симпатичный...

– Ну, я бы сказала, что Фреди был посимпатичнее кузена, но маленький Макси был по-своему очень привлекателен.

– Так вы называли его Макси.

– Да, его зовут Карл Людвиг Максимилиан, так же, как его отца. И его сына также. Всех их зовут Карлами после коронации, но, конечно, у них есть свои имена. В семье и в народе, как и деда, его зовут Карлом. Мне было приятно видеть Макси, он хорошо выглядит после поездки в Берлин. Даю слово, там ему понравилось. Говорят, девчонки в Берлине очень хорошенькие.

– Он ездил туда ударять за девчонками?

Она засмеялась как всегда, громко и несдержанно.

– Ну, он всегда такой, но, конечно, прежде всего совещание. Теперь ему придется поездить по стране. Уверена, он скоро отправится в турне и будет отсутствовать какое-то время. Вам понравилась процессия? Правящая семья всегда привлекает толпы народа, и в особенности принц. Принц очаровашка, скажу я вам. Людям нравится молодой герцог, и утверждаю, его отец не жилец на этом свете. В прошлом году он серьезно болел, и просто чудо, что он выжил. Для Фреди это пытка. Он не желает, чтобы брат стал герцогом, а ведь они воспитывались вместе.

Болтая, она не спускала с меня блестящего, несколько насмешливого и внимательного взгляда.

Меня подмывало сказать ей: «Уйдите, мне надо побыть одной».

Фрау Грабен подошла к окну.

– На башне развевается флаг принца: синее по зеленому, с орлом в углу. Это означает – принц во дворце. Герцогский флаг тоже поднят.

Я поднялась, подошла к окну и выглянула. Действительно, на башне развевались два флага.

– Фреди поднимает свой собственный флаг на своем замке, и он очень похож нз флаг Макси. Фреди чуть изменил рисунок, так что трудно различить их флаги. Интриганство!

Я стояла у окна, глядя на развевающиеся стяги.

– Он приехал как раз вовремя, к Ночи Седьмой луны, – сказала фрау Грабен.

Проведя бессонную ночь, я встала наутро с твердым намерением немедленно повидаться с Максимилианом, Если написать ему, дойдет ли до него мое письмо? Вероятно, его почту просматривают секретари. Допустим, я явлюсь в замок и скажу: «Мне надо увидеть принца, я его старая приятельница».

Все это совсем не просто. У входа в замок стоят гвардейцы, они не пустят меня внутрь. Я могла бы посоветоваться с фрау Грабен. Если она в таких же приятельских отношениях с Максимилианом, как с графом, она могла бы мне помочь, но она наверняка выпытала бы у меня всю подноготную, а у меня не было никакого желания кому-либо рассказывать свою историю.

Я вспомнила, как тяжело было говорить на эту тему с Энтони, человеком, который, как никто другой, относился ко мне с сочувствием, если не сказать больше.

Фрау Грабен навестила меня перед завтраком справиться о моем самочувствии.

– Почему бы вам не взять выходной день? – предложила она. – Это пойдет вам только на пользу.

– Фамилия доступна для простых людей? Фрау Грабен не поняла вопроса.

– Я имею в виду, встречаются ли члены герцогской семьи с народом.

– Они все время встречаются с народом.

– Нет, я подразумеваю другое. Можно ли попроситься к ним на прием?

– На прием? Вряд ли. Желающим следует подождать, пока их пригласят. Кажется, так.

– Понятно. И я думаю, у них есть секретари и прочие, чтобы не допускать ненужных посетителей?

Конечно, разве в Англии любой может попасть к двору?

Я попыталась убедить ее, что при желании это можно устроить. Она подошла к окну.

– Флага принца уже больше нет. Это означает, он уже отправился в турне. Я не увижу его до его возвращения. Так хотелось бы поболтать с ним. Он знает, что мне приятно видеться с ним после его долгих отсутствий.

Я почувствовала разочарование. Я была уже готова рассказать фрау Грабен о своих планах увидеться с Максимилианом по делу особой для меня важности, но сочла за лучшее промолчать. В любом случае я ничего не смогла бы предпринять до его возвращения. Быть может, за эти несколько дней мне придет в голову какое-то решение.

А пока я продолжала тревожиться о будущем, волноваться и мечтать, но иногда я чувствовала себя такой счастливой, что мое настроение трудно было предсказать. Оно колебалось от полного отчаяния до беспричинной надежды.

Детей было трудно узнать. Они жили в предвкушении Ночи Седьмой луны. Еще задолго до этого события они показали мне луну, тонким серпиком зависшую в небе над герцогским замком. Когда луна станет полной, наступит ночь большого празднества.

В саду замка устроят праздничный фейерверк, и весь город будет любоваться им. Фрау Грабен сказала, что лучше всего его можно будет наблюдать из комнаты в башне.

– Детям, конечно, захочется пойти в город, но я не собираюсь. Что касается вас, мисс Трант, я бы тоже очень рекомендовала вам остаться в замке. В ту ночь люди положительно сходят с ума. Вам это, кажется, не понять...

– Мне кажется, я понимаю.

– Боже мой, простые приличные христиане ведут себя как варвары. Что-то происходит в ночь полнолуния, и мы возвращаемся обратно к временам, когда Иисус Христос еще не пришел на эту землю. И снова мы верим в других богов, снова здесь земля Лока, земля раздоров и распрей казней и интриг. Я догадываюсь, когда-то это празднество пытались упразднить. Герцог тоже пытался это сделать, но людям это пришлось не по нутру. Праздник это или нет, но в эту ночь люди выходят на улицу в масках и костюмах. Многие девушки лишаются невинности в Ночь Седьмой луны.

– Я готова наблюдать за празднеством из окна комнаты в башне, – согласилась я.

Фрау Грабен улыбнулась понимающе.

– Мне будет спокойнее, если вы останетесь в замке.

Весь день напряжение нарастало. Днем раньше я узнала, принц вернулся в замок. Перед тем как лечь спать, я увидела его стяг, поднятый на башне. Невозможно передать мои чувства: от отчаяния до беспричинной радости, от уныния до надежды. Мозг сверлила одна мысль – я должна его увидеть немедленно.

В полдень мы с фрау Грабен и детьми побывали в городе и посмотрели приготовления к празднеству. Флаги развевались из окон домов, и мне прежде не доводилось видеть такое множество яшиков с цветами на подоконниках. В некоторых магазинах были наглухо зашторены витрины.

Солнце заливало город теплом, люди смеялись и шутили, и все говорили о сегодняшней ночи.

– Мне хочется спуститься сюда вечером и посмотреть на таниы, – заявил Дагоберт.

– Вы будете смотреть фейерверк, – твердо ответила фрау Грабен.

– Я тоже хочу прийти сюда, – заныла Лизель, во всем повторявшая Дагоберта.

– Ну, ну, – успокоила их фрау Грабен, – фейерверк будет замечательный.

– Я пойду надену маску и поскачу вниз, – закричал Дагоберт.

– Поскачешь, приятель, во сне, – засмеялась фрау Грабен. – – А теперь, кто хочет поехать к «Принцу» за фруктовыми пирожными? – добавила она, слегка подтолкнув меня локтем. – Звучит смешно, не так ли? Поехать к «Принцу» за фруктовыми пирожными. Я имею в виду, конечно, в гостиницу, а не к Его Высочеству.

Ей очень понравилась ее шутка, а я тем временем решила, что на следующий день отправлюсь в город, пока дети занимаются с пастором Крацем, пойду к замку и попрошу охрану передать принцу, что Елена Трант просит принять ее. Если мне не удастся увидеть Максимилиана, то по крайней мере, буду знать, смогу ли добиться свидания с ним.

Дети болтали, уплетая пирожные, а фрау Грабен сказала, что пора собираться в обратный путь. Толпы уже начали стекаться в город, и нам следовало поторопиться, чтобы не застрять в толкучке.

Наступил вечер, а я все думала о том давно прошедшем дне, о поездке в город – в другой город, в тот день меня поразило сходство между этими двумя людьми, об утрате Ильзы и погружении в мир нереальности.

Детям разрешили лечь спать позднее, чем обычно, чтобы посмотреть фейерверк.

– Но при условии, – сказала фрау Грабен, – сразу после его окончания без всяких пререканий отправиться спать.

Поэтому, когда стемнело, мы – дети, фрау Грабен и я – отправились в башню. Комната выглядела удивительно эффектно при свечах.

Мы расположились у окон, дожидаясь начала фейерверка. Ракеты запускали из парка герцогского замка, который был виден практически отовсюду. Дети визжали от удовольствия при виде ракет, взлетавших в небо, и были очень разочарованы, когда фейерверк закончился. Отправив детей спать, фрау Грабен шепнула мне:

– Подождите меня здесь, я скоро вернусь. Мне кое-что хочется вам показать.

Я осталась и, оглядывая комнату, вспоминала о той Несчастной женщине, выбросившейся из окна и превратившейся в призрак, пугавший жителей замка. При свете свечей комната действительно выглядела необычно.

Я представляла, до какого отчаяния нужно было дойти, чтобы решиться на такой ужасный шаг, и хорошо понимали в эти минуты чувства той женщины.

Я почувствовала большое желание спуститься к себе в уютную комнату, здесь, в башне, соединенной с остальной крепостью только винтовой лестницей, одиночество подавляло.

Отвернувшись от окна, я села за стол и тут услышала шаги на винтовой лестнице – шли двое. Не знаю отчего, сердце мое дико заколотилось в груди. Что-то подсказывало мне, что сейчас произойдет нечто необычное. Фрау Грабен ушла с детьми, едва ли она успела уложить их в постель. В крепости были еще только две служанки, однако шаги идущих вряд ли принадлежали девушкам.

Дверь отворилась, в ней появилась фрау Грабен; волосы ее были чуть взъерошены, необычный румянец заливал щеки, улыбка не сходила с ее губ.

– А вот и она! – сказала фрау Грабен.

И я, увидела Максимилиана. Чтобы не упасть, мне пришлось опереться о стол. Он глядел на меня, не веря своим глазам.

– Ленхен! Не может быть! Ленхен!

Сделав шаг, я упала в его объятия, почувствовали прикосновение его губ на моих бровях и щеках.

– Ленхен, Ленхен, – повторял он. – Не может быть!

Я услышала хихиканье фрау Грабен.

– Ну вот, я привезла ее к тебе, не могла же я допустите чтобы мой мальчик, моя Молния, так страдал, и вот я поехала и привезла ее к тебе.

Ее смех не мешал нашему обоюдному удивлению, мы едва слышали то, что она говорит. Потом дверь затворилась, и мы остались одни.

– Я не сплю? Мне это не снится? – спросила я. Он взял в руки мое лицо, его пальцы ласково касались моих щек, подбородка.

– Где ты была все это время, Ленхен?

– Я думала, я никогда тебя больше не увижу.

– Но ты же умерла... Ты оставалась в охотничьем домике.

Домик исчез, когда я вернулась. Куда ты уехал не вернулся за мной?

– Боюсь, ты опять исчезнешь. Я так часто видел тебя во сне, а когда просыпался, тебя не было. Мне сказали, что ты умерла. Ты была в домике, когда все это случилось.

Я покачала головой. Единственное, чего мне хотелось в этот момент, чувствовать прикосновение рук Максимилиана. У нас еще будет время для разговоров.

– Я думаю только об одном. Ты здесь, со мной.

– Мы вместе, мы живы... Моя дорогая Ленхен... живая и здесь. Никогда больше не оставляй меня.

– Я... оставлю тебя. – Я рассмеялась. Я не смеялась так уже много лет, раскованно, радостно, жизнелюбиво.

И на мгновение мы забыли обо всем, кроме радости этого удивительного воссоединения. Мы были вместе, я чувствовала его объятия, его поцелуи на моих губах, наши тела рвались друг к другу. Десятки воспоминаний снова вернулись ко мне, в действительности они никогда меня не покидали, правда, прежде я боялась их возвращения, ибо считала их утраченными навсегда.

Но нас еще разделяла тайна.

– Где ты была? – спрашивал он.

– Что случилось в Ночь Седьмой луны? – хотела знать я.

Мы сидели рядом на диване перед открытым окном, в воздухе еще ощущался – запах фейерверка, мы различали крики людей далеко внизу в городе.

– Мы должны начать с самого начала, я должна знать все, – сказала я. – Ты можешь себе представить, каково это – поверить, что, может быть, ты потерял шесть дней своей жизни и из них три – самых прекрасных. Ох, Максимилиан, что же случилось с нами? Начнем сначала. Мы встретились в тумане, и ты привез меня в охотничий Домик, где я провела ночь, а ты пытался войти в мою Комнату, но дверь была заперта и Хильдегарда была готова защитить меня. Все это достаточно реально, я понимаю. Затем наступает вторая часть. Моя кузина Ильза с мужем Эрнстом приехали в Оксфорд и привезли меня в Локенвальд.

– Она никогда не была твоей кузиной, Ленхен. Эрнст был моим послом при дворе Кларенбока, родины принцессы.

– Эта та, которую называют твоей женой. Но это все невозможно. Твоя жена – я.

– Моя Ленхен! – вскричал он пылко. – Ты – жена! Ты и только ты!

– Мы поженились, правда? На самом деле! Другого быть не может!

Максимилиан взял меня за руки и открыто взглянул мне в глаза.

– Да, – сказал он. – Это правда. Мое окружение посчитало, что я следовал примеру моих предков, который, увы, иногда повторяют и сегодня. Но только не в нашем случае, Ленхен. Мы действительно поженились, и ты – моя жена, а я – твой муж.

– Я знала, что это так, верила, что не может быть иначе. Но расскажи мне, дорогой мой муж, расскажи все, как было.

– После ночи в охотничьем домике Хильдегарда отвезла тебя утром в Даменштифт, и на этом наше маленькое приключение закончилось. Все оказалось совсем не так, как я думал. Предо мной была юная девушка, совсем школьница. И дело не только в Хильдегарде. Ты как-то подействовала на меня, вызвала чувства, которые я никогда не ощущал прежде. И после твоего отъезда я не переставал думать о тебе, хотел снова тебя увидеть. Попытайся понять, как обстоят дела. Возможно, я был слишком избалован женщинами, мне редко отказывали. Ты стала моей навязчивой мечтой. Ты не выходила у меня из головы. Как-то я говорил о тебе с Эрнстом, человеком старше меня, с большим жизненным опытом, и он готов был биться об заклад, что, если бы мое приключение с тобой прошло по проторенному пути, я забыл бы его через несколько недель. И мы договорились привезти тебя сюда и организовать нашу встречу.

– А Ильза?

– Она вышла замуж за Эрнста во время его службы послом в Кларенбоке. Ильза – сестра принцессы, побочная сестра, и поэтому ее брак с нашим послом было считать для нее удачным. Эрнст болел, он нуждался в медицинской помощи за рубежом, и лучше всего в Лондоне. Он заключил со мной пари, что он с Ильзой привезет тебя в Германию. Они отправились в Оксфорд, рассказали тебе историю о родстве Ильзы и твоей матери и действительно привезли тебя сюда.

– Заговор! – вскричала я. Он кивнул.

– Да, и не очень оригинальный.

– Я не сумела его разгадать!

– Да как ты могла! К тому же все облегчалось тем, что твоя мать родилась здесь. На этом все держалось, я думаю. Наши горы и наши леса в твоей крови. Это я сразу понял в момент нашей встречи, это сблизило нас. Ильзе было нетрудно разыгрывать из себя родственницу. Ей не составляло труда рассказывать о доме, который она якобы делила с твоей матерью. Ведь многие дома в Германии так напоминают друг друга. Так что эта часть была совсем простой. Ты приехала, и в Ночь Седьмой луны.

– Ты ждал там, на площади, прихода Ильзы со мной, а потом она должна была исчезнуть?

– Я был на площади. Я намеревался отвезти тебя в охотничий долгих и оставаться там, пока кому-то из нас не захочется уехать. У меня даже были планы вообще оставить тебя в охотничьем домике. Я надеялся, что все так и будет.

– Но вышло иначе.

– Да, все вышло иначе. Такого со мной прежде не было. Я понял это, как только увидел тебя. Мы предназначены судьбой друг для друга, чтобы ни случилось потом, и самое страшное для меня – потерять тебя, Ленхен. Мне было ясно, что из-за моего положения нас ждут большие трудности, но мне было все равно. Я думал только о главном – я хотел, чтобы ты стала моей женой.

– И это совершилось, это правда! Ты женился на мне. Они лгали мне: Ильза, Эрнст и доктор. Они сказали... ах, мне стыдно вспоминать, что меня утащил в лес насильник, и я вернулась домой в таком состоянии, что им пришлось дать мне снотворное, чтобы спасти меня от помешательства.

– Но им было известно, что случилось.

– Тогда зачем... для чего?

– Они опасались последствий моего поступка. Но они осмелились? Как и вся моя свита, они считали наше бракосочетание ненастоящим. Им не приходило в голову что такое возможно. Как мог я, наследник престола жениться вопреки интересам государства? Но я смог Ленхен, и женился, потому что люблю тебя так, что не смог поступить иначе. Я не мог обмануть тебя, дорогая обмануть мою истинную любовь. И я, и они знали, что мой кузен обманул девушку, сказав, что он женится на ней, человек, проведший обряд, не был священником, и бракосочетание не имело силы. Фальшивая свадьба. Такой же они считали и наше бракосочетание. Но я любил тебя, Ленхен, и не мог так поступить.

– Я так счастлива, так счастлива! Но почему ты не сказал мне, кто ты такой?

– Мне пришлось держать это в секрете даже от тебя, пока я не провел соответствующих приготовлений. Мне необходимо было самому объясниться с отцом, ибо я знал, что всевозможные препятствия неизбежны. Отец уже тогда настаивал на моей женитьбе по государственным причинам. И говорить ему в тот момент, что я женился без согласия его и государственного совета, было несвоевременно, У герцога и так хватало забот. Мой дядя Людвиг искал возможность свергнуть отца и с радостью ухватился бы за так называемый мезальянс, как предлог для смещения герцога и объявления наследником моего кузена. Вот почему я не мог рассказать тогда отцу всю правду, а когда я был готов сделать это, я считал тебя погибшей.

– Мне надо рассказать тебе обо всем случившемся, так как думаю, что ты не имеешь никакого представления об этом. Ильзя с Эрнстом забрали меня из охотничьего домика после твоего отъезда.

– А мне сказали, что ты была там во время взрыва.

– Мы должны проследить шаг за шагом, как все было, ведь все кажется таким невероятным. После твоего отъезда Ильза с Эрнстом привезли меня в дом, который они снимали в городе. На следующее утро, проснувшись в полуобморочном состоянии, я услышала, что была без сознания шесть дней после изнасилования в лесу.

– Невозможно!

– Так они мне сказали. У них был доктор Он сказал, что давал мне снотворное, чтобы спасти меня от помешательства, и дни, которые, я полагала, провела с тобой, на самом деле пролежала в постели.

– Но как они могли надеяться, что ты им поверишь?

– Я не верила, но ведь был доктор. А когда я захотела увидеть охотничий домик, он исчез.

– Домик взорвали в день моего отъезда, когда Хильдегарда и Ганс отправились в город за провизией. Думаю, что это был заговор с целью моего убийства. Такие заговоры составлялись и раньше, и всегда их вдохновителем был мой дядя Людвиг. И не впервые мне и членам моей семьи удавалось с трудом избежать смерти. Эрнст явился ко мне и рассказал о взрыве домика и о том, что ты была там в момент взрыва.

– Я отправилась на поиски домика и нашла его сгоревшим, наверно, сразу же после взрыва. Ах, теперь ты видишь, как меня обманули.

– Бедная, бедная Ленхен! Как ты страдала, должно быть. Не только ты, мы страдали. Наверно, временами ты хотела, чтобы нашей встречи в лесу в тот день вообще не было.

– Нет, нет! – сказала я убежденно. – Никогда. Даже в самые мрачные и отчаянные минуты.

Он взял мои руки и поцеловал их. Я продолжила свой рассказ.

– Потом я осталась с Эрнстом и Ильзой, и они заботились обо мне, а когда родился ребенок...

– Ребенок! – воскликнул Максимилиан.

– Да, у нас был ребенок. Она умерла при рождении. Наверно, я никогда не чувствовала себя такой несчастной, как при известии о ее смерти. До этого я думала, после рождения ребенка найти работу в Даменштифте, и мечтала о нашей будущей совместной жизни... – ребенка и моей.

– Итак, у нас был ребенок, – повторил он. – Ох, Ленхен, моя бедная дорогая Ленхен. Ну почему же Ильза и Эрнст поступили таким образом? Зачем? Я должен узнать, что под этим кроется.

– Где они сейчас?

– Эрнст умер. Он был болен, ты знаешь, очень болен. После возвращения в Кларенбок Ильза, я слышал, снова вышла замуж. Но зачем они сказали мне, что ты погибла зачем им это понадобилось? Я найду Ильзу и узнаю от неё правду. Я пошлю за ней в Кларенбок и хочу узнать от нее что кроется за всем этим.

– Должно быть, у нее были причины.

– Мы узнаем это.

Он снова повернулся ко мне, его руки ласково касались моих волос, лица, словно он не верил, что я действительно нахожусь рядом.

Я была так счастлива с ним, что не могла думать ни о чем другом. Главное – мы были вместе.

И я узнала правду о случившемся в Ночь Седьмой луны, ко мне вернулись те шесть дней моей жизни, они принадлежали мне, и меня бессовестно обманули.

Что же толкнуло Эрнста, Ильзу, доктора на этот поступок? Зачем они так откровенно лгали мне, что почти заставили меня усомниться в самой себе, представить события так, как им этого хотелось. Зачем?

Но Максимилиан был со мной, и, как много лет назад, я не могла думать о чем-нибудь другом. И при свете луны, освещавшей башенную комнату, я была счастлива, как никогда прежде, со времени нашего медового месяца.

Раздался легкий стук в дверь, и вошла фрау Грабен с подносом, на котором стояли ярко горевшая свеча, вино и блюдо с ее любимыми фруктовыми пирожными.

Ее глаза сияли от удовольствия.

– Я подумала, что вы, должно быть, голодны и принесла вам пирожные. Ну, молодой господин Молния, – продолжила она. – Теперь-то ты не скажешь, что тебя не любит старая Грабен?

– Я никогда этого не говорил.

Фрау Грабен поставила поднос на стол.

– Ох, мисс Трант, уж я-то знаю, как он искал вас. Он стал на себя не похож. Он был всегда таким веселым и вдруг в одночасье изменился. Здесь замешана женщина, сказала я себе. А потом бедная старушка Хильдегарда мне все рассказала. Мы работали вместе в детской в замке. Она была младшей няней. Для нее весь мир был в мальчиках, и особенно Молнии. И она рассказала мне все – о том, как юная англичанка однажды пришла в охотничий замок, и после этого он переменился. Это была такая романтичная история, и как потом они взорвали этот домик, чтобы представить, что она погибла при этом взрыве.

– Так ты узнала все от Хильдегарды? – закричал Максимилиан. Почему же ты не рассказала мне?

Почему?

– На этом настаивала Хилъдегарда. Она рассказала мне все на смертном одре. И еще она сказала: «Никому не говори об этом, пусть лучше думает, что она умерла. Но если это принесет ему счастье...».

Ты всегда была старой интриганкой, – сказал Максимилиан. – Но как ты посмела скрыть это от меня?

– Ну теперь-то не ругай меня. Я привезла ее к тебе или нет? Я все это спланировала, поехала, нашла ее и разыграла из себя туристку, интересующуюся книжками, и все шло как по маслу. И всю дорогу я представляла, какой сюрприз приготовлю господину Молнии, и как по справедливости этот сюрприз нужно преподнести в Ночь Седьмой луны. Я выпью с вами стаканчик вина, не возражаете?