Текст книги "Поиск любви"

– Естественно, но я все же постараюсь как-нибудь проглотить его.

Элис переполняло желание вылить содержимое банки прямо на голову этому нахалу. Мяса, которое она потратила на приготовление соуса вполне хватило бы ей на целых три ужина. Девушка вздохнула. Визит превратился в сплошное унижение. Попытка смягчить отношения с соседом, кажется, потерпела фиаско.

– Кстати, раз уж вы здесь…

– Да? – оживилась она. Не собирается ли профессор попросить ее о каком-нибудь одолжении?

– Вам случайно не нужно позвонить?

– Позвонить?

– Именно. Если я правильно понял, вы ведь за этим и пришли? – Его голос звучал на редкость любезно.

– С чего вы взяли?

– Вы все время украдкой поглядываете на телефонный аппарат. Я еще вчера заметил, что телефон-автомат на улице изуродован какими-то вандалами. А сегодня вдруг являетесь вы и буквально с обожанием смотрите на меня, после того как в течение всех предыдущих дней шарахались, словно от чумы.

– Ну что ж, я, пожалуй, воспользуюсь телефоном. – Элис решительно сняла трубку. – Знаете, вы весьма непоследовательный человек, – заметила она, набирая номер. – Вы, вероятно, забыли, что сами предложили избегать любых контактов с вами.

– Я не ожидал, что мои слова будут восприняты буквально.

– Зато наверняка подумали, что я буду вешаться вам на шею.

– Или стучать в мою дверь каждые пять минут, вежливо предлагая соус и при этом, явно рассчитывая воспользоваться телефоном, – холодно добавил он.

Одарив Фрэнка полным ненависти взглядом, Элис отвернулась, услышав, что на другом конце провода ответили.

– Валери? – Она постаралась говорить как можно лаконичнее. – Мои завтрашние консультации отменены, поэтому я весь день буду дома. Если хочешь, Можешь заскочить ко мне после лекции. Или тебе удобнее в уик-энд?

Слушая подругу, которая сетовала на то, что выходные у нее полностью заняты, Элис украдкой наблюдала за Фрэнком. Тот взял кастрюлю и, наполнив водой, поставил на плиту, чтобы сварить спагетти, а затем принялся выкладывать соус на сковороду. Вместо того чтобы собрать остатки ложкой, Бартон взял с полки бутылку красного вина и, ловко откупорив ее, налил немного в банку, затем, поболтав, вылил на сковородку. Элис удивленно качнула головой и заставила себя сосредоточиться на разговоре.

– Нет, спасибо, Валери, у меня слишком много дел. Кроме того, мне нужно поработать над книгой, – поспешно добавила она, рассчитывая, что и Бартон услышит. – Да, конечно, в другой раз.

Несмотря на искреннюю привязанность к подруге, бурная светская жизнь, которую та вела, не подходила Элис. В отличие от Валери, она не могла позволить себе плохо учиться, поэтому вынуждена была корпеть над учебниками. Да еще старалась где-нибудь подрабатывать, чтобы хоть немного пополнить скромный бюджет.

– До встречи. Пока. – Она положила трубку. – Спасибо за вашу любезность, мистер Бартон.

Тот даже не удосужился повернуть голову, сосредоточенно помешивая спагетти.

– Конечно, было бы вежливее сказать: «Приходите еще, буду рад вас видеть», но мы оба прекрасно понимаем, что это не правда.

– Мне действительно очень нужно было позвонить, это вопрос жизни и смерти, – стала оправдываться Элис.

– Я уже это понял. Не сомневаюсь, что в вашей жизни будет еще очень много так называемых вопросов жизни и смерти, поэтому, может, нам лучше сразу договориться об удобном для нас обоих времени, когда вы сможете пользоваться моим телефоном?

Элис уже открыла было рот, чтобы возмущенно отвергнуть столь унизительно сформулированное предложение, но здравый смысл взял верх.

– Ну что ж…

– Как насчет шести-семи часов?

Элис всегда вставала чуть свет, когда жила на ферме, но городская жизнь уже начала брать верх над ее привычками.

– Не рановато ли?

Он бросил на нее насмешливый взгляд.

– Я имел в виду шесть-семь часов вечера, милая пастушка. По утрам я и сам люблю понежиться в постели. Элис без труда представила себе сильное, бронзовое от загара тело Фрэнка, распластанное на простынях. Она вдруг осознала, что этот красавец спит буквально в считанных дюймах от нее. Ведь его кровать находится у той же стены, что и ее собственная: иногда, проснувшись ночью, Элис слышала протестующий скрип пружин под тяжестью тела соседа.

– Ну так что, устраивает вас вечернее время?

– Да, конечно. Думаю, что не часто буду надоедать вам, ведь телефон-автомат наверняка скоро починят.

– В любом случае рекомендую пользоваться автоматом только в дневное время. Даже в этой относительно благополучной части города вечерами хулиганят подростки.

– Спасибо за заботу, я вполне в состоянии постоять за себя.

– Не похоже, с виду вы довольно хрупкая.

– Это только с виду, я стараюсь поддерживать хорошую физическую форму. Кроме того, у меня четверо братьев.

– Здесь они вряд ли помогут вам, – хмыкнул Фрэнк.

– Я вовсе не имела в виду, что они приедут защищать меня. Просто благодаря им я научилась как следует драться. Однажды даже чуть не сломала шею старшему брату Теду, а он, между прочим, выше вас. – Элис хвастливо подбоченилась, непроизвольно выпятив грудь.

– Ну и что же вы с ним сделали? Повалили на землю и побили? – Фрэнк вдруг хихикнул.

Элис подозрительно взглянула на него, но не заметила подвоха. Возможно, противный смешок ей лишь почудился.

– Ну, если уж начистоту, – неохотно призналась она, – Тед пытался согнать меня с дерева, тряхнул его, в итоге я на брата и упала. Можете представить, как было больно шестнадцатилетнему парню, если он чуть не разревелся.

– А сколько лет тогда было вам?

– Тринадцать. – Элис, спохватившись, прикусила язык. Она совсем забыла, что, выступая для всех в роли Стеллы, должна быть старше. Впрочем, Бартон вряд ли мог знать, сколько лет настоящей стипендиатке Фонда Маркхэма, но все же рисковать не следовало. Элис понимала, что не выглядит даже на свои двадцать три, не говоря уже о двадцати восьми годах Стеллы.

Фрэнк склонился над стоящей на плите кастрюлей, помешивая ее содержимое деревянной ложкой.

– Вы любите спагетти?

– Да, это дешево, вкусно, питательно. – Девушка подозрительно взглянула на Фрэнка. – К чему этот вопрос?

Сполоснув руки, он принялся вытирать их полотенцем, одновременно всматриваясь в лицо Элис.

– Похоже, вы презираете меня за то, что я человек обеспеченный и независимый. Не этим ли и объясняется ваша враждебность? Смею заверить, большая часть окружающих меня вещей заработана упорным трудом.

– Я работаю не меньше.

– Когда же?

Неужели он и впрямь воображает, что можно прожить на мизерную стипендию? – искренне удивилась Элис.

– Когда вы пишете? – уточнил Фрэнк.

– Я пишу постоянно, – не моргнув глазом, ответила она.

– Да что вы говорите?! В перерывах между занятиями иностранными языками, антропологией и прочими предметами у вас достаточно свободного времени, не так ли?

Сердце Элис сжалось. Должно быть, Бартон поинтересовался ее учебной карточкой. А может, и личным делом? Хорошо, если это лишь простое любопытство, а что, если он решил копнуть глубже?

– Я имею в виду не сами занятия в университете, – продолжал Бартон тоном, каким, вероятно, разговаривал с нерадивыми студентами, – подчеркнуто холодно и с ноткой сарказма. – Я имею в виду ваше творчество, ведь именно в этом и заключается причина вашего пребывания здесь. Насколько мне известно, вы должны подготовить свой первый роман к публикации. Если вы с головой загружаете себя учебой, у вас практически не остается времени для работы над рукописью. И не пытайтесь убедить меня, что вы в состоянии писать роман урывками. Творческая работа требует постоянного и напряженного труда.

– Лучше всего мне работается ночью, – не сдавалась Элис, ненавидя себя за ложь.

– В таком случае вам следует больше отдыхать днем. – Проницательные глаза Фрэнка буквально сверлили ее. – Кстати, а в какое конкретно время по ночам вы работаете? Я ложусь очень поздно и что-то не слышал, чтобы вы печатали.

– Мне нравится писать от руки, – поспешно проговорила Элис.

– О, вы, вероятно, не столько пишете, сколько редактируете, – задумчиво заметил Фрэнк.

– Я еще полностью не вошла в привычный ритм работы.

– Не вошли? Но ведь прошло уже несколько недель с тех пор, как вы здесь. Насколько мне известно, писатели не могут долго не работать, в противном случае они просто теряют кураж. Вы определили себе какие-нибудь сроки? Или у вас сейчас творческая пауза?

– Нечто в этом роде. Я переживаю период адаптации.

– Худшее, что можно придумать в этой ситуации, – нагружать себя чем-то другим, отвлекающим от основного дела.

Да, следовало бы сразу понять, что сочувствие Бартона будет подкреплено подобной логикой.

– Спасибо за совет, но, я думаю, все как-нибудь наладится, – ответила Элис, пряча глаза и в душе надеясь, что Стелла строчит сейчас свой роман как сумасшедшая и не подведет.

– В переводе на нормальный язык это означает, что вы собираетесь и дальше игнорировать свои проблемы в надежде, что со временем они разрешатся сами собой. – В профессорском тоне сквозило неодобрение.

– По крайней мере, одну из проблем, – многозначительно заметила она. – Кажется, у всех преподавателей одно и то же профессиональное заболевание – они буквально умирают от желания поучать всех подряд. Но я была уверена, что ваша специализация – политология, а не литература.

– В основе любой политики лежит поведение людей, весь комплекс отношений, которые они создают для подкрепления своих убеждений. В конечном счете, это и позволяет получить власть над другими. С этой точки зрения, ловко уйдя от ответа на мой вопрос, вы поступили, как политик. Итак, вы презираете меня за то, что я живу в роскошно, на ваш взгляд, обставленной квартире?

– Нет, за то, что вы собой представляете, – без обиняков выложила девушка, радуясь возможности уйти от разговора о своем «творчестве».

– И что же, по-вашему, я собой представляю?

– Вы, несомненно, умны, сильны, абсолютно независимы и безгранично самоуверенны. – Она с удовольствием перечислила бы и другие раздражающие ее качества мистера Бартона, но почему-то воздержалась.

В глазах Фрэнка мелькнули лукавые искорки.

– По-моему, вы забыли добавить «красивы», – улыбнулся он.

– Ничего я не забыла, просто так не считаю, – буркнула Элис.

– Тогда почему вы пожирали меня глазами, увидев полуобнаженным?

Девушка почувствовала, что краснеет. Конечно, глупо спорить и все отрицать. Собравшись с духом, она храбро выпалила:

– Ну и что? У вас действительно красивая фигура. А я, как вы выразились, «пожирала вас глазами» вовсе не потому. Я просто растерялась… – Она осмелела еще больше:

– Фигура-то божественная, а лицо… Вы постоянно хмуритесь, и к сорока годам оно будет испещрено морщинами…

– Что ж, спасибо. По крайней мере, красивое тело куда лучше, чем смазливая мордашка, – съехидничал Фрэнк.

– Видимо, поэтому вы и не женаты? – Элис поймала себя на мысли, что ей доставляет удовольствие говорить колкости этому непонятному для нее человеку. – Вы живете один, потому что боитесь, как бы хорошенькое женское личико не отвлекло вас от самосозерцания.

– Это что, обвинение в нарциссизме? А может, в совсем уж порочном «изме»? – Фрэнк расхохотался, наблюдая за тем, как краска смущения заливает щеки девушки. Его смех, как, впрочем, и голос, звучал неожиданно мягко. И как бы Элис ни хотела, но была вынуждена признать, что Фрэнк Бартон чертовски привлекателен.

– Нет, милая, вы не правы, говоря о моей полной независимости, – посерьезнел профессор. – К сожалению, есть обстоятельства, которые выше меня. Кстати, я был женат.

Его слова о зависимости прозвучали интригующе. Интересно, что он имел в виду? Может, интимные отношения для него всего лишь утомительная физиологическая обязанность? Почувствовал это и развелся? Она с трудом подавила любопытство.

– А знаете, я вряд ли справлюсь со всем этим один, – указал Фрэнк на уже почти готовый ужин.

– Приглашаете составить вам компанию? – растерялась Элис.

– Сдается мне, что именно этого вы и хотели, не так ли? – сухо заметил он. – Когда я обнаружил, что здесь более чем достаточно даже для двоих…

– Не правда, я вовсе не собиралась напрашиваться на ужин, – перебила Элис, разозлившись, что он превратно истолковал ее визит. – По моему мнению, у крупного мужчины должен быть соответствующий аппетит. У меня нет привычки прибегать к хитростям, чтобы привлечь к себе внимание.

– Вы что же, отказываетесь от приглашения?

Похоже, Бартон лишь дразнит ее. Пока Элис лихорадочно подыскивала достойный ответ, из ее квартиры отчетливо донесся громкий детский плач. Резко повернув голову, Фрэнк внимательно прислушался. Девушка напряглась словно струна.

– О, уже поздно. – Она посмотрела на часы и заторопилась. – Спасибо, что позволили воспользоваться телефоном. Мне нужно бежать, мой собственный ужин, наверное, давно сгорел на плите. – С этими словами Элис попятилась к двери.

– Что это было?

– Что именно? – В этот момент снова послышался плач. – Ой, кажется, я забыла выключить радио, какая досада! – Элис изобразила виноватую улыбку, но в ту же секунду плач превратился в требовательный вопль. Только не теперь, Ник, взмолилась про себя девушка, продолжая с вымученной улыбкой пятиться к двери.

– Это не радио и даже не то, что вы выдаете за музыку, – резко проговорил Фрэнк, наступая на Элис. – Кажется, это больше похоже на…

– Да, вы совершенно правы, видимо, это кот. – Элис постаралась придать своему голосу уверенность. – Я не раз видела котов на складе внизу, – едва выдохнула она, нащупывая за спиной дверную ручку в то самое время, как вопль превратился во всхлипывания. – Должно быть, складские рабочие подкармливают их остатками обеда. Они поднимаются сюда по пожарной лестнице, я имею в виду котов, а не мужчин. Конечно, ведь я оставила окно открытым. Мне кажется, у вас подгорает ужин. Проверьте, а я…

Фрэнк не дал ей договорить и одним прыжком очутился возле нее, преградив дорогу.

– Если это кот, я готов съесть собственную шляпу. – Решительно отстранив девушку, Фрэнк направился в ее квартиру.

Через несколько секунд он с видом обвинителя навис над Элис, бережно прижимающей ребенка к груди.

– Значит, это все же не кот?

– Да, это ребенок. Его зовут Николас Годвин, и он живет со мной. Не смотрите так, испугаете малыша!

Как ни странно, но при виде незнакомца Ник тут же успокоился и теперь с интересом разглядывал Фрэнка.

Элис взглянула на суровое замкнутое лицо мужчины и едва не разрыдалась. Она прекрасно понимала, что он не уйдет, пока не получит ответа на все свои вопросы. Необходимо было срочно что-то придумать.

4

– Как вы могли оставить грудного ребенка одного в квартире? – с нескрываемым возмущением воскликнул Фрэнк. Элис внутренне напряглась, готовая к отпору. Значит, он все-таки решил начать с легких вопросов.

– Я не думала, что задержусь у вас. Когда я уходила, малыш спал, он обычно не просыпается в это время.

– Откуда он взялся?

– Не знаете, откуда берутся дети? Аист принес.

– Вы хотите сказать, что это ваш ребенок, что вы – его мать? Как, черт побери, это могло случиться?

На мгновение Элис заколебалась: может, рассказать этому настырному типу все как есть и тем самым положить конец дальнейшим расспросам, но, вспомнив мольбы сестры, промолчала. Она твердо обещала ей, что возьмет на себя все заботы о Нике, пока Стелла закончит книгу или, по крайней мере, до истечения срока выплаты стипендии, то есть на год. Один год – не слишком большой срок, особенно если учесть, что благодаря всему этому осуществлялась заветная мечта попасть в один из престижных университетов страны!

Скажи она сейчас, что Ник всего лишь ее племянник, у Фрэнка наверняка возникнут вопросы о матери малыша, и тогда можно окончательно запутаться во лжи. Руководство фонда не знало, что Стелла стала матерью после того, как отправила на конкурс первые три главы романа. Возможно, это обстоятельство вообще никак не отразилось бы на получении права на стипендию, но, тем не менее, рисковать было нельзя.

– К вашему сведению, дети просто так не появляются на свет, – с сарказмом заявила она. – По-моему, взрослый мужчина мог бы это знать.

– Я спрашиваю, откуда у вас малыш, и вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.

Удовольствие, которое Элис испытывала, разжигая мужское любопытство, вытесняло чувство вины за ложь.

– Ник родился на острове Южный, – начала она.

– А кто за ним присматривает в ваше отсутствие? – грубо прервал ее Фрэнк.

– Одна симпатичная старушка, я познакомилась с ней в церкви. Ник живет со мной с тех самых пор, как я въехала в эту квартиру. Просто вы никогда его не слышали и не видели.

Густые черные брови Фрэнка взметнулись вверх. Казалось, он переваривает новость, перебирая в уме предыдущие случайные встречи с соседкой.

– Да, вы действительно сделали все, чтобы я не заметил его присутствия, – согласился он.

– Ник от природы очень спокойный мальчик, – попыталась улыбнуться Элис, но Фрэнк вдруг схватил ее за левую руку. Это было так неожиданно, что девушка даже ахнула, но в следующее мгновение резко дернулась, поняв, что он ищет несуществующее кольцо. А не найдя, приклеит ей ярлык легкомысленной и неразборчивой в связях особы. Племянник снова расхныкался, и, чтобы успокоить его, Элис перешла в гостиную, нашептывая Нику на ухо ласковые слова. Она не хотела в присутствии постороннего укладывать мальчика спать и возиться с пеленками.

– Значит, вы все это время прятали малыша? – тоном прокурора спросил Фрэнк, следуя за ней. – Не слишком ли это старомодно? В наши дни вряд ли кто-то станет стыдиться незаконнорожденного ребенка.

– А я и не стыжусь.

– Почему же вы стараетесь скрыть факт его существования? О Боже! Кажется, я понял. Представители фонда не в курсе, что у вас есть сын, я прав? – не дожидаясь ответа, воскликнул Фрэнк. Элис почувствовала себя загнанной в угол. – Ведь я прав? – настаивал он. Она уже не сомневалась, что инквизитор будет пытать ее до тех пор, пока не получит ответ.

– Да, правы. – Она так крепко прижала Ника к груди, что тот захныкал.

– Осторожно, вы же его задушите! Окрик окончательно вывел Элис из равновесия. Чего доброго, ее еще обвинят в плохом обращении с ребенком!

– Не учите меня, как держать моего… – Она осеклась на полуслове, а затем с чувством чмокнула мальчика в макушку.

– Сына, – подсказал Фрэнк, внимательно изучая лицо малыша в надежде отыскать сходство с Элис. – Между прочим, ребенок ни капельки не похож на вас, – подытожил он.

Девушка смутилась. Дома все считали, что Ник унаследовал от Стеллы овал лица и нос Годвинов, но только не светлые волосы и бурный темперамент.

– Вероятно, малыш похож на отца?

– Д-да, думаю, да. Я точно не знаю, – едва слышно призналась Элис. В личной жизни Стелла всегда была чрезмерно скрытной. Даже о беременности сообщила лишь, когда это и так стало очевидным.

– Так вы даже не помните, как выглядит отец ребенка? – От Фрэнка не ускользнула ее неуверенность. – Вы вообще-то знаете его?

Элис стало ужасно обидно за сестру.

– Конечно. Он был моряком.

– Был? Вы хотите сказать, что его уже нет в живых?

– Просто теперь… теперь его нет рядом со мной. Он уплыл на своем корабле. – Она махнула рукой куда-то в сторону Тихого океана.

– И это все, что вам о нем известно? Ну, хорошо, он моряк. А как его зовут? Надеюсь, хоть это вам известно?

Девушка почувствовала, что становится пунцовой от вспыхнувшей в ней ненависти к Бартону и идиотизму ситуации. В представлении Фрэнка она – распоследняя уличная девка, а это просто смешно, потому что весь ее сексуальный опыт ограничивался поцелуями на последнем ряду кинотеатра. Да и было это до того, как с матерью случилось несчастье. А потом на подобные радости, которые сверстники Элис воспринимали как сами собой разумеющиеся, уже не хватало времени.

– Его зовут Виктор, он француз. – Это было все, что она знала о возлюбленном сестры. – Послушайте, Фрэнк… – Элис изо всех сил старалась перевести разговор на более безопасную тему.

– Теперь понятно, почему вы изучаете французский. Это связано с отцом Ника?

– Конечно, нет. – На этот раз она ничуть не покривила душой. – Меня всегда интересовали романские языки.

– Да, теперь ваш интерес тем более объясним, – перебил ее Фрэнк, многозначительно переведя взгляд на малыша, начавшего беспокойно ерзать на руках.

– У него режется еще один зубик, – объяснила Элис. – Обычно Ник ведет себя безукоризненно. Я вам уже говорила, что он почти никогда не плачет.

– Хм, дайте-ка мне потрогать карапуза. Склонившись над ребенком, Фрэнк нежно провел пальцем по щечке мальчика, после чего засунул его в крохотный ротик, обследуя воспаленные десны.

Обхватив запястье Фрэнка своими ручками, малыш тут же с энтузиазмом попытался обслюнявить незнакомый палец.

– Ну-ну, потише, молодой бычок… Хм, действительно, новый зуб уже практически прорезался. -

С этими словами Фрэнк вытащил палец и вытер его о джинсы, при этом явно не испытывая брезгливости, которую Элис замечала за мужчинами, общающимися с маленькими детьми. Тем не менее, она не собиралась показывать, что эта сцена растрогала ее.

– Большое спасибо, доктор Спок. – В ее голосе прозвучали саркастические нотки.

– Знаете, а я ведь действительно доктор. – Сосед явно забавлялся, наблюдая за реакцией Элис.

Она, со своей стороны, не собиралась посвящать Бартона в то, что не поленилась сходить в библиотеку и ознакомиться с его биографией, опубликованной в специальном справочнике о преподавателях университета.

– Не сомневаюсь, что вы разбираетесь в детях так же хорошо, как и в кулинарии. – Элис перехватила ребенка поудобнее. – Кстати, а свои-то у вас есть?

– Моя жена не могла иметь детей, – с грустью заметил Фрэнк.

– Извините.

Так вот, наверное, почему он больше не женится. Следующий вопрос уже был готов сорваться с ее языка, но жесткий взгляд ученого мужа предупредил о неуместности дальнейшего развития этой темы. Элис подумала, как, должно быть, тяжело не иметь собственного ребенка, да еще в зрелом возрасте, и в душе ее мгновенно вспыхнуло сострадание.

– У меня где-то есть мазь, которую врачи рекомендуют втирать в десны, – пробормотала она.

– Давайте я подержу малыша, пока вы ее ищете. – Он протянул руки, чтобы взять барахтающийся живой комочек, и Элис непроизвольно попятилась.

– Я сама.

– Я уже понял, что вы предпочитаете полную самостоятельность. Что само по себе весьма похвально, но все же не стоит впадать в крайности. Дайте-ка мне молодого человека.

Руки Фрэнка действовали столь же уверенно, сколь твердо звучал голос. Непродолжительная борьба за малыша закончилась неожиданно: почувствовав случайное прикосновение мужских ладоней к своей груди, Элис поспешно выпустила ребенка, надеясь, что предательская реакция ее тела осталась незамеченной. Но не тут-то было: уже держа Ника на руках, Фрэнк откровенно уставился на ее грудь. Хотя вырез белой блузки и был глубоким, он все же не открывал эту часть тела. Кроме того, второй линией обороны служил бюстгальтер. Но, как выяснилось, прожигающий взгляд Фрэнка вызывал ту же реакцию, что и легкое прикосновение рук: грудь напряглась, а набухшие соски теперь отчетливо обозначились под тканью. Это было незнакомое и в то же время чудесное ощущение. В памяти девушки вдруг отчетливо всплыло обнаженное тело, слегка прикрытое полотенцем.

На мгновение их взгляды встретились, и легкая судорога пробежала по телу Элис. Видимо, это и есть сексуальное влечение, подумала она. Открытие поразило ее. Интересно, ощущал ли Фрэнк Бартон нечто подобное, когда она рассматривала его?

– Мне нужно срочно найти мазь. – Элис бросилась в ванную комнату. Возьми себя в руки, глядя на свое отражение, заклинала она. Ее лицо предательски пылало. – Да, теперь Фрэнк определенно решит, что ты не только легкомысленная, но и легко доступная, – сказала она вслух.

– Уж не прячете ли вы здесь еще кого-нибудь? – Элис едва не подпрыгнула от неожиданности при звуке насмешливого голоса, раздавшегося за дверью.

– Да нет, просто я иногда разговариваю сама с собой, – ответила она, прижимая к раскрасневшимся щекам мокрое полотенце и надеясь с помощью этой нехитрой процедуры привести себя в порядок. Однако все попытки были сведены на нет при виде Фрэнка и Ника. Только сейчас Элис заметила, как похожи эти двое, несмотря на разницу в возрасте и на то, что не состоят в родстве.

– И часто вы это делаете?

– Разговариваю сама с собой? Всегда. Веду весьма интересные беседы. – Она переключила внимание на малыша:

– Ну давай, мой дорогой. Теперь тебе будет лучше. – Она втерла мазь в десны ребенка.

– Знаете, если кто-нибудь случайно услышит ваши разговоры, у него может сложиться превратное впечатление о вашей нравственности, – сухо заметил Фрэнк.

Элис потребовалось несколько секунд на то, чтобы понять, на что он намекает.

– Сомневаюсь, что подобное возможно. Какое же может быть превратное впечатление, если единственный находящийся здесь мужчина – вы. В конце концов, вам ведь уже почти сорок, – не преминула поддеть Элис, вспомнив, как болезненно реагировал профессор, когда она однажды прошлась относительно его возраста.

– Если мне память не изменяет, вы и сами не слишком молоды, несмотря на чистые, словно роса, глаза и наивное личико, – мгновенно парировал он. – Многие считают, что молодость не может соперничать с жизненным опытом.

– Возможно, но что касается меня, то я всегда предпочитала мужчин помоложе, – заметила Элис, решив, что если уж начала грешить против истины, то можно врать напропалую. Ей не терпелось выхватить Ника из сильных рук Фрэнка, и она раздумывала, как это лучше сделать, избежав ненужных волнующих прикосновений.

– Вам нравятся мужчины галльского типа? – вдруг озадачил он ее вопросом.

– Простите, какого типа?

– Ну, похожие на отца вашего ребенка.

– Конечно, – весело тряхнула головой Элис, поддаваясь необъяснимому желанию шокировать стоящего перед ней университетского профессора. – Да, отец Ника молод и красив! Правда, не столь искушен в жизни, как некоторые ученые мужи, зато полон юношеской страсти и пыла.

Последовала короткая пауза. В темных глазах Фрэнка загорелись опасные огоньки.

Ого, не переусердствовала ли я? – подумала Элис.

– Так, значит, молодой человек был не очень опытен в любви? В таком случае, вы, вероятно, не преминули воспользоваться его неискушенностью? Совратили беднягу, прежде чем он понял, что происходит.

Уже само по себе это предположение было комичным. С трудом подавляя смех, Элис слегка улыбнулась, отчего на левой щеке появилась ямочка, а карие, с голубыми крапинками глаза под похожими на крылья птицы бровями озорно заблестели.

– Ну что вы, мне совсем необязательно соблазнять мужчин, они сами находят меня. – Девушка тряхнула головой, и ее роскошные волосы рассыпались по плечам. Она даже расхохоталась, зная, насколько далеко от истины ее заявление.

– То есть стоит вам только свистнуть, и мужчины принимаются плясать под вашу дудку?

– Нет, я учу их насвистывать нужную мне мелодию.

Фрэнк не отрывал взгляда от ее волос.

– Если я правильно понял, вы действительно дьявольски искушенная женщина? – В его голосе прозвучали настораживающие нотки.

Элис подумала, что не стала бы возражать, если бы этот красавец, принявший ее за женщину-вамп, не приставал бы с досужими разговорами, а предложил ознакомиться со своей двуспальной кроватью.

– Вы не ошиблись, так что лучше держитесь от меня подальше, – произнесла она с артистическим придыханием, вспомнив сцены из старых фильмов-мелодрам, которые обожала смотреть ее мать, когда была прикована к постели. Девушка кокетливо захлопала ресницами. – А то я подумаю, что и вам не терпится получить урок музыки.

Фрэнк даже глазом не моргнул.

– Думаю, у нас с вами настолько разные музыкальные привязанности, что это может стать непреодолимым препятствием для подобных уроков, – вежливо пробормотал он. – Если мне все же захочется развлечься, то я теперь знаю, куда идти.

– Развлечься? – Его слова на самом деле содержат подтекст или это лишь плод моего воображения? – подумала Элис. – Между прочим, я вас не приглашала, а предупреждение сделала чисто по-дружески.

– Весьма любезно с вашей стороны, к тому же вы считаете, что я далеко не молод. Сомневаюсь, что окажусь так же привлекателен для вас, как находящийся у меня на руках юный девственник.

Элис едва не поддалась соблазну возразить, но здравый смысл подсказывал, что не стоит продолжать обмен двусмысленностями, который становился все опаснее.

– Позвольте мне взять ребенка, – как можно спокойнее попросила она.

– Зачем? По-моему, ему удобно.

Нику действительно было хорошо. Казалось, эта парочка просто создана друг для друга. Малыш с интересом разглядывал незнакомца, посасывая палец.

– Он голоден, пора его кормить.

– А чем вы его кормите?

– Я… Я кормлю его грудью, – выпалила Элис и пришла в ужас от своих слов. Она исподтишка взглянула на Фрэнка, чувствуя, что краснеет. Казалось, он тоже смутился, уставившись на ее грудь.

– Я вижу, – буркнул он.

Элис слишком растерялась, чтобы осмелиться уточнить, что именно он видит.

– Но по-моему, дети в его возрасте уже обходятся без материнского молока.

– Ему только семь месяцев. Многие женщины кормят детей грудью до года и даже больше. – Эти сведения Элис почерпнула из книг. Фрэнк покачал головой.

– Да, но у малыша уже есть зубы, он может причинить вам боль.

О Боже, кажется, доктор Бартон способен на искреннее сочувствие. Чего доброго, еще потребует разрешения осмотреть мою грудь! – с отчаянием подумала Элис.

– К вашему сведению, малыши не кусают материнскую грудь. – Она с трудом сдерживалась. – Это инстинкт, понимаете? Ну а теперь, почему бы вам?..

– Но он все же цапнул меня за палец. – Настойчивость Бартона в выяснении деликатного вопроса была просто возмутительной.

– Конечно, ведь палец все же отличается от… от… – Элис не договорила. Разговор становился весьма щекотливым. – Послушайте, если вы действительно так заинтересовались этим вопросом, почему бы вам не отправиться в библиотеку? У меня слишком много дел, чтобы объяснять вам что к чему.

– Ах, у вас много дел? – Он виновато улыбнулся. – Ну что ж, поскольку я не могу предложить вам никакой конкретной помощи…

Он с готовностью протянул ребенка. Элис приняла малыша, почувствовав, что на этот раз руки Фрэнка, коснувшись ее груди, задержались несколько дольше и не случайно – в этом она не сомневалась. А когда он вдобавок еще и довольно откровенно глянул за вырез блузки, сомнения рассеялись. Так и хотелось залепить пощечину этому самодовольному самцу, но подобная реакция скорее свойственна переполненной возмущением девственнице, а не женщине-вамп.

– Не смею вас больше задерживать, – притворно-мягко сказала она. – Надеюсь, ваш ужин еще не превратился в угольки.