Текст книги "Его единственная"

Глава 8

– А я не обычный, Юля, – самодовольно усмехнулся Крепс, убирая прядку с ее лба. И даже сам не ожидал, что она дернется от его невинного прикосновения.

– Давай заключим мораторий, – глухо бросила Юлька. – Ты держишь свои руки при себе. Хорошо, Дима?

– А если я против, – хмыкнул он, но, подумав меньше секунды, кивнул. – Слово офицера, мадам.

Крепс чуть отодвинулся от нее и посмотрел жалобно.

– Мы могли бы…

– Расскажи о себе, – неожиданно попросила она. – Что любишь? Чем увлекаешься?

– Охоту люблю, рыбалку, – улыбнулся он, будто мальчишка. – Слушать «Любэ», собак люблю больше, чем кошек. Просто лес люблю. Там я всей душой отдыхаю. А ты?

– Я в походы ходила, Дим. Это такой адреналин. Но молодая была, глупая. Пару раз чуть не погибла. Поэтому с дикой природой стараюсь меньше контактировать. У нас дом на озере Гарда. Летом мы там с Димулькой…

– В Италии, что ли? – поморщился Крепс, про себя понимая один непреложный и устрашающий факт.

«Если Юля увезет сына из России, то ты его никогда и не увидишь! – подумал Блинников. – Пора принимать меры, мать его за ногу! Или из армии увольняйся, или срочно женись и вступай в отцовство».

Второй вариант развития событий показался Крепсу наилучшим. И чтобы как-то повернуть мысли Юльки на ту самую ночь, когда они умудрились зачать Димона, решил сделать комплимент:

– Ты сильно изменилась. Я тебя с трудом узнал. Светлые волосы тебе идут больше. Но до сих пор вспоминаю твои черные лохмы. Качала ими из стороны в сторону. И прыгала… Юлька, ты помнишь, как ты скакала на мне? – спросил он и, слегка дотронувшись, нежно провел пальцем по тонкому носику девушки.

– Как я могу забыть? – изумилась она, отмахиваясь от него, как от надоедливой мухи. – Та ночь подарила мне Димульку. Главную ценность и смысл в жизни. Я себя другим человеком почувствовала, когда его в первый раз на руки взяла.

– То-то я смотрю, ты имидж поменяла. Все хотел спросить, что произошло в твоей жизни? – улыбнулся он и неожиданно заметил, как женщина внезапно изменилась в лице. Будто таблетку проглотила. И веселая непринужденность, только-только установившаяся между ними, испарилась, уступив место горечи и разочарованию. Признаться, Крепс и не понял ничего. Вот минуту назад болтали по душам, а теперь Юлька будто стену возвела.

«Что же случилось, Дима? – хотелось заорать ей. – Ты и случился со своим разможженным в хлам бедром. Может, и нужно было пройти мимо и жить дальше. Но я тогда подумала о тебе и малыше, дорогой. Одним махом решила все проблемы. Мне тогда этот вариант казался самым приемлемым. Ты получил все необходимое лечение, а мой сын ни в чем не нуждался. Не знал, каково ложиться спать голодным. Я согласилась на условия Валерочки. А ему, как известно, всегда нравились худенькие блондинки. Вон, мать до последнего изводила себя тренировками, все пыталась завлечь. Только отчиму больше нравилось свежее мясо, – с отвращением подумала она и внутренне содрогнулась, вспомнив крепкого старика, жадно щупавшего по ночам, забиравшегося под юбку, когда заблагорассудится. – Врагу не пожелаешь», – подавив вздох, поднялась она с постели.

– Ты куда? – изумился Блинников. – Только же болтать начали! Ну, Юль…

– Пойду, – попыталась ровно сказать. – Поздно уже. А на завтрак Димулька сырники попросил. Хочу встать пораньше, – придумала на ходу отговорку. – Да и нет смысла, Дим. Та ночь могла бы быть продолжением классного романа со свадьбой, но следующее утро навсегда развело нас. Ты это сразу понял, а я еще на что-то надеялась. С сыном я тебе позволю общаться, а вот про брак и нашу совместную жизнь даже не думай. Возвращайся к Алене, пожалуйста!

– Юль, – охнул он. – Ну подожди… Давай поговорим…

– Все бесполезно, Дим, – отмахнулась она и бросилась к себе в комнату.

Хотелось закричать. Завыть от отчаяния.

«Ты же любишь его, идиотка! Еще там, на кладбище, влюбилась!»

«Да, люблю, – самой себе ответила Юля. – А если Крепс все узнает? Он такое точно не простит. Всех собак на тебя повесит. Нельзя вам быть вместе. Не вздумай поддаться соблазну, – запретила она себе. – Потом огребешь по полной. И если Блинников вступит в отцовство, то где гарантия, что не заберет у тебя Димульку?»

Подавив плач, рвущийся из груди, Юлька тихо улеглась рядом с сыном. Залюбовалась маленьким мужичком, что, раскинув руки и ноги, мирно сопел и видел удивительные сны. Она осторожно поправила одеяло, откинутое в сторону крепкой ножкой. И, уткнувшись в подушку, расплакалась.

«Все имеет свою цену, – тяжело вздохнула Юлька. – Я заплатила по полной. Зато моему сыну повезло познакомиться с отцом. И Крепс, зараза, хоть и жалуется на больную ногу, но здоров как бык. Даже не комиссовали. А значит, я старалась не зря. Не зря терпела Валерочку эти пять лет. Но мне и в голову не приходило снова вернуться к любимому. Я расплатилась и ничего не должна. Нужно только решить, как жить дальше. Уехать в Прагу или на Гарду? Но Димулька уже привязался к отцу, так что далеко нам от него не уйти. Да и от себя не убежишь. Но зато Димку смогу изредка видеть. Хоть так… – всхлипнула она и, словно маленькая, утерла ладошкой слезы.

– Юль, – послышалось от двери, – ты почему ревешь?

«О господи, только этого не хватало! – всполошилась она и, усевшись на кровати, подслеповато глянула в темноту.

– Да все нормально, тебе показалось, – прошептала, моля бога, чтобы он ушел и не разбудил сына. – Я уже засыпала, – добавила, деланно зевнув.

– По-моему, ты врешь, – пробухтел Крепс, подходя ближе и усаживаясь около кровати на корточки.

– Мама плакала! – сонно воскликнул маленький правдолюбец и тут же полез к матери обниматься. – Мамочка, ты по дедушке Валере скучаешь или за Кляксой?

– Нет, Димулька, я рецепт сырников забыла, вот и расстроилась, – сквозь слезы улыбнулась Юлька.

– До утра еще есть время, – тут же успокоил Димулька. – Ты вспомнишь, мамочка. С яичницей сверху, да? Такие сделаешь?

– Конечно, мой любимый, – прошептала Юлька, утыкаясь в макушку сына. – Только теперь всем нужно поспать. Спокойной ночи, Дим, – повернулась к Блинникову.

И даже в темноте увидела его недовольную ухмылку. Крепс не хотел сдаваться и уходить просто так.

– Не выйдет, – пробурчал он чуть слышно. – Я хочу знать, почему ты ревешь? Я обидел тебя дурацким комплиментом?

– Глупости, – попыталась отмахнуться она.

– Ты же не истеричка, Юль, чтобы рыдать на пустом месте, – нависая, пробурчал Крепс. – Что-то сильно расстроило тебя. Что именно? Ты должна рассказать. Если я вызвался помогать тебе, то, как доктор, обязан знать все.

«Ну конечно, Дмитрий Николаевич, – внутренне вздохнула она. – Сейчас я вам все как на исповеди выложу. Вот только как дальше жить станете?»

– Юль, – просипел он и, погладив ее по руке, строго предупредил. – Я жду.

– Нет, Дим, – вздохнула Юлька. – Просто нервы сдали. Я сейчас успокоюсь…

– Я понял, – кивнул Блинников, поднимаясь с колен и молниеносно принимая решение. Он добродушно посмотрел на сына и предложил. – Так, Димон, ты спишь, а мы с твоей мамой постараемся восстановить рецепт сырников. Иначе завтра ничего не получится.

– А ты тоже любишь сырники с яичницей? – бесхитростно поинтересовался ребенок.

– Обожаю, – заверил сына Крепс, понятия не имея, как можно совместить два совершенно разных блюда. Ну, разве что, если сырники окажутся острыми и с зеленью. Но раздумывать о кулинарии Блинникову хотелось меньше всего.

– Пойдем, – тихо попросил он Юлю. – Хочешь, в холле посидим, хочешь – в кухне.

– Ладно, – вздохнув, поднялась с постели Юлька, прекрасно понимая, что он не отцепится. Попыталась на ходу сообразить, как увести разговор в сторону. Сосредоточиться на мелочах и упустить главное.

«Он не простит, – в который раз напомнила она самой себе. – Вон как уверен, что Кирсанов бы для него бабло достал в любом случае. Но время тогда работало против тебя, мой дорогой. Успел бы Кирсанов и сколько бы собрал? К чему теперь гадать, если жизнь свернула на другую дорожку?»

– Рассказывай, – приказал Крепс, как только Юлька уселась на диван в гостиной.

– Я боюсь, – призналась она. – Сашка нас вычислит.

– Каким образом? – поморщился Блинников. – Телефоном ты не пользуешься, да и тут, кажется, глушилка стоит. Но если хочешь, можем переехать. У меня мать неподалеку живет. Сто километров на юг.

– А там что? Защищенный редут? – отмахнулась Юля. – Нет, Дима, нужно возвращаться в Москву. Или нельзя мне туда? Я не знаю, как быть, вот и паникую, – всхлипнула она. – Ты же не сможешь защищать нас вечно…

– Смогу, – хрипло заявил он, в один момент очутившись рядом. Обхватил ее за плечи, привлек к себе. – Забудь ты про Алену и своего мужа. Разберемся как-нибудь. На кону безопасность нашего сына, – рыкнул глухо и поцеловал.

– А как же карма? – вздохнула Юлька. – Я не хочу разбивать чье-то счастье. Ты же любишь Алену.

– Не знаю, – пожал плечами Крепс. – Иногда кажется, что очень люблю, а иногда – нет. Мне удобно с ней. Она легкая на подъем, покладистая. Вкусно готовит… А я как-то и не задумывался раньше. Мне важно, чтобы дома кто-то встречал, обустраивал быт.

– А мне важна любовь, – тихо заметила Юля. – Это главное, что есть в жизни. Та самая волшебная субстанция, без которой гибнет все живое. Только любовь, Дим… Без нее никак.

– Ну, за этим точно не ко мне, – поморщился он. – Такое, конечно, бывает. Вон, как у Кирсановых, но больше мне подобные случаи неизвестны. Родители женились по залету. Живут до сих пор вместе и все время собачатся. Сестра с мужем развелась через год после свадьбы… Может, ты знаешь примеры?

– Кирсановы, – пожала плечами Юля. – Мне раньше казалось, что мои родители – идеальная пара. Но папа погиб, когда мне семь лет исполнилось, и мама почти сразу вышла замуж за Яныча. Никакого горя или тоски. Даже года не прошло.

– А как он погиб? – зацепился за нейтральную тему Крепс. Глянул участливо и, легко коснувшись губами виска, вдохнул ее запах. – Мне нравится, как ты пахнешь, – прошептал довольно.

– Отец работал наладчиком на заводе. Мама – в школе учителем. Никто не знает, что произошло. Но папу нашли в гараже. Он задохнулся. Подсоединил шланг к выхлопной трубе и вывел его в салон автомобиля. Потом просто уснул. После смены немудрено. Никто до сих пор не знает, что случилось. Мама в шоке была. Но недолго. Чтобы нас прокормить, бросила работу в школе и пошла секретарем в какую-то фирму. А Яныч туда по делам приехал. Увидел маму, ну и обалдел. Они очень быстро поженились. И мы из рабочего поселка переехали сначала в областной центр, потом в Моральск. А когда мне семнадцать исполнилось, – добавила она со вздохом, – я в Москву удрала.

Крепсу показалось, что у нее дрогнул голос, но особенно не придал значения. Самоубийство отца, вероломство матери.

«Наверное, до сих пор переживает», – подумал он и воскликнул требовательно. – Давай поженимся, Юль. Ну, где ты эту любовь искать собираешься?

Она посмотрела на него, будто впервые видела, и внезапно подумала, что за прошедшие пять лет забыла о любви. Нет, не той, что до гроба, а обычной, плотской. Ночами напролет. Когда засыпаешь в объятиях любовника и через пару часов хочешь еще. Вырвала из души все воспоминания о бессонных ночах и жарких поцелуях. Запретила себе думать о Димке и вспоминать, как это – таять в его объятиях, есть голяком оливье и запивать шампанским, смеяться дурацким шуткам и целоваться взасос.

«А почему бы и нет, – вдруг ошпарила шальная мысль. – Сам бог велел оттянуться после Валерочки и его изощренных ласк. Вышибить клин клином и спокойно идти дальше. И Дима настаивает», – подумала она и несмело провела ладонью по обтянутой футболкой груди, дотронулась слегка до щеки, ощутив под подушечками пальцев почти незаметную щетину.

– Да я побрился сегодня, – вздохнул Крепс, собирая в кулак терпение и стараясь не вспугнуть чуть оттаявшую Юльку. Ее руки снова прошлись по его плечам и совершенно внезапно обвились вокруг крепкой Димкиной шеи. Он даже опешил на секунду, а затем, заглянув ей в лицо, тихо усмехнулся и, подняв мать своего сына будто пушинку, понес в свою комнату.

– Юлька, – стаскивая с нее майку, пробормотал восхищенно. – А я не забыл, какая ты красивая. Вспоминал о тебе…

– Да ну, – охнула она, наблюдая, как в сторону летят треники и футболка. – Ни за что не поверю… Ты еще по дороге в Никифоровку выкинул меня из головы, – фыркнула она, привлекая к себе Крепса и бесшабашно подумала, что какое ей дело до Алены, ждущей любовника с секретного задания. Зачем строить из себя недотрогу, когда хочется оказаться в объятиях Димы Блинникова и под выверенными и глубокими ударами его тела навсегда забыть о Валерии Петровиче Яныче? Его вкрадчивом голосе и любимых позах. Никогда не вспоминать, как его руки жадно ощупывали каждый миллиметр ее тела, как губы терзали рот. Постараться вытравить из памяти другие подробности.

– Дима-а, – прошептала она, обхватывая его талию ногами. – Дима-а!

И, почувствовав себя наполненной, смело бросилась в любовную схватку.

– Я всегда знал, что ты сумасшедшая, – довольно фыркнул он, падая рядом. – У меня такой ночи давно не было…

Юльке хотелось спросить про Алену, какова она в постели. Но следовало остановиться. Придержать язык за зубами.

«Крепс может тоже поинтересоваться моими любовниками и вряд ли поверит, что за все пять лет у меня никого не было. А если заподозрит что, начнет копать, – предупредила она саму себя и, как только Блинников довольно раскинулся по кровати, встала.

– Полежи, Юлька, – пробасил он. – Мне что-то мало…

– Завтра, – подмигнула она. – Пойду к сыну.

Как только за вероломной любовницей захлопнулась дверь, Блинников закрыл глаза, стараясь уснуть. «Получилось», – пела душа.

«Нужно жениться, – решил Крепс. – С такой женой точно скука не грозит».

Где-то в голове тренькнул слабый звоночек. Какое-то несоответствие или нестыковка, но Дима Блинников, разгоряченный близостью, просто отмахнулся от навязчивых мыслей.

«Алене я ничего не обещал. И если бы действительно хотел жениться, давно бы сыграли свадьбу. Тогда бы и мамаша оказалась бессильна. Значит, сам не хотел. Вот только когда Алена предложила сходить в ЗАГС, не подумал отказаться. И если выбирать между Аленой и Юлей, то лучше жениться на матери своего сына. С Аленой предстоит тяжелый разговор. Рвать всегда тяжело, но придется. Но и другого пути нет. Я просто обязан удержать Юльку рядом. Предпринять все возможное и невозможное, но мой сын должен знать, кто его отец. А ради этого все средства хороши. Никуда ты не денешься, Юлька! Летом поженимся. Всех на свадьбу позовем», – подумал он, засыпая.

А утром проснувшись, услышал звонкий голос Юли. Она звала сына есть сырники и громко спрашивала, вымыл ли он руки.

– Ура-а, – на весь дом кричал Димон. – Сырники с яичницей! Наконец-то!

Подскочив как по команде, Крепс, не в силах справиться с любопытством, вышел в кухню и обалдел. На белом фарфоровом блюде, стоявшем посреди стола, уже красовались румяными боками сырники. Вот только на каждом из них сверху лежала яичница с одиночным оранжевым глазком.

– Как же я люблю их, – радостно поделился Димулька, деловито усаживаясь за стол и наблюдая, как мать аккуратно кладет ему в тарелку две штуки.

– Дим, ты будешь? – обратилась она к любовнику, глянула на него шалым взглядом и сразу забыла, что хотела.

– Я такое не ем, – хмыкнул он, оглядывая сковородки, стоящие на широкой профессиональной плите. – А яичницы не осталось больше?

– Ее никто и не жарил, – со своего места во главе стола улыбнулась Таисия Викторовна. – Юлечка такой десерт придумала, – вздохнула она. – Пальчики оближешь. Я уже съела один. Сейчас Витя позвонит, ему расскажу. Он любит всякие новшества… А что, Юленька, поделишься рецептом?

– Конечно, – радостно кивнула она.

За четыре дня жизни у Таисии Дима Блинников уже точно знал, что Витя – это старухин сын. Он женат на француженке и недавно открыл еще один ресторан в Париже. Но это сейчас мало интересовало. Крепс задумчиво глянул на странное блюдо и, только подойдя ближе, заметил, что принял за глазунью плотный белый крем, лежащий островком на поверхности выпечки, и половинку консервированного абрикоса.

– Завтрак с сюрпризом, – покосился он на стоявшую рядом Юлю и украдкой, чтобы никто не заметил, погладил ее по бедру, обтянутому черными тренировочными леггинсами. Ноги в черном трикотаже казались еще длиннее, а серая до середины бедра майка с косым краем эффектно подчеркивала стройную фигуру.

«Она подходит мне идеально», – подумал Крепс, с интересом наблюдая за сыном, разделывающим вилкой очередной сырник. Теперь после проведенной ночи Блинников точно знал, что скажет Алене, предпочитавшей только миссионерскую позу.

– А ты с нами пойдешь смотреть уточек, Дима? – с полным ртом поинтересовался сын. – Мы собираемся сразу после завтрака.

– Конечно, – кивнул Крепс. – Заодно зайдем в аптеку за обезболивающим.

Глава 9

Стоя на берегу, Юля напряженно наблюдала, как сын вместе с Димой прошел по мосткам и со всего размаху кинул в речку кусок булки, оставшейся после завтрака. Залюбовалась широкой спиной Крепса, усевшегося рядом на корточки. Крепкие руки полковника Блинникова несильно, но надежно держали расшалившегося ребенка. Димулька восторженно смотрел на подплывших со всех сторон уток и восхищенно кричал, оборачиваясь к матери:

– Мама, ты видишь, сколько их тут! И все голодные!

– Конечно, Димулька, – через силу улыбнулась Юля, против воли пожирая глазами суровый профиль Крепса. Мечтала снова оказаться в его объятиях и в который раз останавливала себя.

«Не мечтай, милая. Этот мужик не для тебя. Алена, мать ее за ногу!» – скривилась Юлька, хотя прекрасно знала, что не в сожительнице Блинникова проблема. Можно и ее отодвинуть… Вот только толку все равно не будет. «Как узнает наш чистенький полковничек… – задумалась Юлька и тут же одернула саму себя. – Даже коню понятно, что рядом не задержится. Вернется к своей Алене. Можно и не начинать, чтобы потом не расстраиваться, не выть в подушку в ночи и не слушать очередные гадости от Блинникова».

А в том, что они последуют, она уже не сомневалась. Даже сегодня, пока шли через двор к реке, намекнул, что пора рассказать ребенку, кто его настоящий отец. И это наутро после перепихона! Юлька почувствовала в тот момент, как у нее оборвалось все внутри. Любовная горячка, терзавшая ее до завтрака, сразу сошла на нет, уступив место холодной ярости. Лишь только сынок со своими утками смог немного улучшить настроение. Она всмотрелась в голые ветки кустарников, глянула на пожухлый прошлогодний камыш, примостившийся неподалеку от основательного мостика, больше похожего на причал. Подняла голову к солнцу, ловя его первые теплые лучики, и засмотрелась на синее небо, широкое и раздольное, какого не увидишь в задымленном мегаполисе.

Оба Димы с удовольствием кидали крошки уткам, о чем-то серьезно переговариваясь между собой.

«А вдруг он скажет?» – забилась в голове ужасная мысль. И Юлька, не чуя ног, кинулась к сыну и его отцу. Глянула настороженно на маленького, затем на большого мужчину.

«Показалось», – вздохнула облегченно и, попросив у сына кусочек булки, тоже кинула в воду. И ойкнула, когда горбушка попала утке по голове.

– Снайпер, – хохотнул Блинников. – С одного удара утку прибила.

– Она жива, – пробормотала Юлька, кивнув на выплывшую птицу.

– Мамочка, – весело затараторил сын и из рук Крепса перебежал к матери. А потом и вовсе выскочил на берег.

– Мама, я мороженое хочу! – заявил он. – Пойдем в магазин!

– Там и аптека где-то поблизости, – пробурчал Крепс, поднимаясь на ноги. Подал руку Юльке. На минуту задержал ее ладонь в своей. Украдкой, чтобы не видел сын, поцеловал пальцы, и когда она отдернула руку, смущенно поинтересовался:

– Что случилось, Юль?

– Не знаю, – честно ответила она. – У нас нет будущего…

– Нет, значит, будет, – фыркнул он и, подхватив ее за талию, словно бревно, потащил к берегу. Юлька подавила вскрик, не желая испугать сына. А когда под хохот Димульки Крепс поставил ее на грязный песок, отряхнулась сердито.

– Я не отступлюсь, Юль, – предупредил он тихо. – Тем более, после сегодняшней ночи. Нам хорошо вместе, не спорь. И ребенку с нами двумя тоже радостно, – добавил хрипло. – Я пока молчу, но калечить наши жизни тебе не позволю.

«Ах, скажите, пожалуйста! – хотелось закричать ей. – А что ты сделал пять лет назад? Меня прогнал, посчитав недостойной даже простого разговора, а сам как дурак под пули кинулся. Просили тебя, – сжала зубы Юлия. – Твое место рядом с генералом. А тот с женой в больницу поехал, – вспомнила она Санькин рассказ, как Кирсановы бежали от погони, Саньку ранили, а генерал всех победил. Почти в одиночку. Только потом его бойцы подтянулись. Ему еще вместо отставки орден дали, – вздохнула Юлька. – Тебя, Крепс, тоже наградили и орденом, и званием внеочередным, но лучше б мозги выдали, честное слово!»

– Перестань кукситься, – улыбнулся он, стараясь ее развеселить. – Мы теперь вместе. Я, ты и Димон. Приедем в Москву, распишемся.

– Сначала развестись надо, – хмыкнула она и неожиданно подумала, что, наверное, у Димы Блинникова такой вот характер. Если женщина не нужна, то можно и пренебречь прощальной беседой. Просто поставить перед фактом и уйти.

«Сначала меня прогнал, как собаку шелудивую, – вздохнула она, стараясь не расплакаться. – Теперь вот Алену ждет та же судьба. Но и вместе нам не быть. Никогда. Кратковременные отношения… А как выплывет правда наружу, так уйдет Дима Блинников, и даже не обернется. Скажет лишь, что я не заслужила его доверия, или похожую лабуду. Поднимет гордо голову и отчалит к новому берегу».

– Давай на лошади прокатимся? – предложил Димка и махнул в сторону дедка, ведущего под уздцы гнедого коня, оседланного по всем правилам. – Наверное, тут недалеко можно в прокат взять?

– Как хочешь, – пожала плечами Юлька, уверенная, что дед откажет. Но тот, напротив, согласился.

– А умеешь, добрый человек? – хмыкнул, пряча в карман косарик.

– А что тут уметь, – рассмеялся Димка и, запрыгнув в седло, заявил: – Что ты там стоишь, Димон?

Сын заныл, заскулил.

– Мама, я тоже хочу!

Юле пришлось подсадить Димульку и передать в сильные руки отца.

– Давай и ты к нам, – скомандовал ей Крепс.

– Болливар не выдержит двоих, – усмехнулась она и пошла рядом вместе с дедом.

– А вы где гостите, дочка? – полюбопытствовал старик.

– У Таисии Викторовны, – махнула Юлька в сторону видневшейся самой высокой крыши.

– А-а, французы наши, – хохотнул дед. – Хорошие они люди. Витя в прошлом году с детьми приезжал, так Тайка, старшая его дочка, моего Мустанга вылечила. И даже денег не взяла. Говорит, практика для меня, дедушка Михей. Тут наши богатеи решили все проходы к реке закрыть, так Витька из Парижа на них наорал. Адвокат его быстренько всех на место поставил. Где ж это видано? Всю жизнь у речки живем, рыбалкой промышляем, а тут такая напасть. А еще…

Юлька, улыбаясь, слушала деда и зачарованно смотрела, как ее любимый мужчина в один миг превратился в настоящего всадника. Прирожденный воин, слившийся с конем в единое целое. Димулька радостно взвизгнул, когда Крепс умелой рукой заставил коня перейти на высокий шаг.

– Забирай штуку, парень, – заявил дедок, стоило Крепсу слезть с лошади. – Я думал, вы из этих… ну, из отеля, – махнул он рукой к видневшемуся вдалеке шлагбауму. А вы, оказывается, Витины гости. Со своих грех брать…

– Так это на корм для лошадки, – улыбнулся Дима Блинников.

– А тебе, малыш, понравилось с папой кататься? – поинтересовался у Димульки старик.

– Это не мой папа, – тут же выдал ребенок. – Мой папа Саша. А дедушка Валера…

– Дима, – предупредила сына Юлька, прекрасно понимая, какой рассказ сейчас последует.

– А мы в магазин идем за мороженым, – заявил, ничуть не смутившись, Димулька. – Мы правильно идем, дедушка?

– Конечно, внучек, – улыбнулся старик. – Завтра вместе с бабушкой Таей приходи к нам за творожком и молоком, я тебе маленьких крольчат покажу. Это зайчишки такие…

– Ух, ты ж! – восхищенно протянул Димулька, поправил шапку с бумбоном и снова поделился впечатлениями. – Нас на вокзале встречал медведь. С дудочкой, представляете? Дима говорит, что он в берлогу уехал…

– Конечно, – недоуменно почесал репу старик. – Оно так и бывает… – пробубнил задумчиво.

– А мы еще на лошадке покатаемся? – полюбопытствовал Димулька. – Дима, мне понравилось…

Старик внимательно посмотрел на Крепса, перевел цепкий взгляд на Юльку, и ей показалось, что в этот момент он обо всем догадался. Без помощи одного болтливого мальчика.

«И немудрено, – вздохнула Юлька, заходя в магазин. – Они так похожи между собой, отец и сын. Нужно будет сказать Димульке, пока кто-нибудь из доброхотов не собщил. Но не сейчас… не сейчас…»

– А где тут аптека? – поинтересовался у улыбчивой продавщицы Крепс.

– Да вон, через мостик перейти, – махнула она рукой. – С той стороны затона.

– Спасибо, – коротко кивнул Блинников, и Юлька заметила резкую перемену его настроения. Насупленные брови, мрачный взгляд.

«Потерпи, Димочка, – попросила Юля любовника. – Еще не время!»

И даже не смогла сформулировать, когда же настанет тот самый день, когда у нее хватит духу признаться сыну.

Переход по мостику занял вместо одной минуты все десять. Из-за ажурного поручня Димулька смотрел на воду, потом прыгал по ладно сколоченному настилу и совершенно никуда не собирался.

«Может, оставить их здесь на минуту, – подумал было Крепс, решив быстро смотаться в аптеку и вернуться обратно. Он сердился на Юльку, на словоохотливого деда, наверняка обо всем догадавшегося.

«Страсти какие-то сериальные!» – поморщился он, оглядываясь по сторонам, и краем глаза зацепил БМВ с московскими номерами.

– Юля, осторожно, – пробурчал негромко и кивком указал на машину, сворачивающую в узкий проулок.

– Ерунда, Дим, – отмахнулась она. – Таисия говорит, что в здешний отель даже из Москвы приезжают. И ты нас так спрятал отлично, вряд ли кто найдет.

– Наверное, ты права. Тут найти нелегко! С хозяйкой дома или с ее сыном мы никак не связаны. Телефонами не пользуемся. Лишний раз со двора не выходим… Долго такое благолепие не продлится. Но нам для передышки хватит.

– А знаешь, – проговорила Юлька, облокотившись на поручень. – Мне не хочется ни о чем думать, ничего предпринимать. У меня такое впервые, Дима. Я всегда знаю, что хочу, и уверена в каждом последующем шаге, а тут даже понятия не имею.

– Трусишь, – усмехнулся он, обнимая ее за плечи и притягивая к себе. Покосился краем глаза на сына, размахивающего палкой, и быстро поцеловал Юльку. – Это чтобы лучше думалось, – улыбнулся самой обворожительной улыбкой. – Я-то подожду, Юль, – буркнул, отстраняясь, – но времени у нас осталось катастрофически мало.

– Давай хотя бы сначала разберемся. Ты с Аленой, а я с Янычем, – пробормотала она и, взяв сына за руку, пошла на другой берег. Крепс догнал ее и снова притянул к себе.

– Даже не думай, что сможешь меня бортануть, – рыкнул он глухо. – Я не позволю.

– Не дави, – ухнула она, отстраняясь.

Блинников поморщился, но промолчал. Открыл дверь в аптеку, пропуская вперед сына и его мать. А зайдя следом, наткнулся на замершую на входе Юльку и ошалелый взгляд Коли Будкина, стоявшего около небольшой витрины.

– Бежим, – только и успел прорычать Крепс, подхватывая на руки Димона и волоча за собой любовницу. Перебежал через мостик и внезапно услышал над головой свист, который ни с чем не спутаешь. Инстинктивно закрыл Юльку и ребенка. А вытолкнув их с открытой поверхности, быстро спрятал за угол магазинчика.

– Что там, сынок? – серьезно осведомился дед Михей, внезапно появившись со своим Мустангом.

– Стреляют, бать, – признался Блинников и предупредил строго. – Не высовывайся пока.

– По вашу душу орлы заявились? – прищурился Михей.

– Ну да, – кивнул Крепс. – Виктор Николаевич нам тут укрытие предоставил.

– Бери моего коня, Дима, – резко бросил дед. – И скачи быстро. Пока эти недоумки объедут на своей тачке, вы уже к Таисии вернетесь. А там крепость, а не дом…

– Спасибо, старик, – кивнул Димка, но отказываться не стал. Быстро вскочил в седло и потянул за собой Юльке. Забрал у деда Михея сына.

– Всем держаться, – приказал строго и, заметив выезжающий из-за поворота БМВ, ударил коня пятками.

* * *

– Что-то я не пойму. Вы прикалываетесь, что ли? – недобро глянув на службу безопасности, поморщился Сашка Яныч. – На вокзале вам медведь помешал, а теперь лошадь. Даже представить себе не могу, чтобы моя жена подошла к животному, а тем более села на него.

– Мы когда были в Карловых Варах, – манерно заметила Люся, – так Юленька наотрез отказалась кататься в карете. Заявила, что от лошадок воняет. Валера ее даже просил, но она ответила, что подождет нас на бульваре.

– Вот и я о том же. В жизни не поверю, что Юленька у нас скачет. А Димка где был? Или он тоже скакал? – хмыкнул Сашка и протянул заунывно. – Мы красные кавалеристы, и про нас… Коля, – недовольно покосился на главного безопасника, – хватит мне мозги порошить. Ты можешь себе представить, какие силы я задействовал, чтобы прослушать телефон генеральши? Ты хоть понимаешь, что случится, если этот факт выплывет? Вам уже разжевали и в рот положили! А вы опять упустили Юлю, – раздраженно скривился он и, подскочив с кресла, забегал по комнате. – Что теперь, Коля? Что? Зачем ты приперся сюда? И где теперь искать моих жену и сына?

– Они до сих пор там сидят, – пробухтел Будкин. – Мне Витек с Маратом докладывают. Никто из ворот не выезжал. Дача принадлежит местному ресторатору. Я, конечно, вернусь, Александр Валерьевич. И возглавлю штурм. Просто не хотелось по телефону обсуждать детали. Дело тонкое. Она там не одна, Валерьич, – заметил угрюмо и нехотя достал из папки несколько снимков. – Похоже, любовник это ее. По улицам ходят в обнимку.

– Кто это? – Яныч, мельком глянув на фотографии, резко передвинул их к Люсе.

– Откуда я знаю? – пожала та плечами. – По выправке – мент или военный…

– Пробей через полицейских, – велел Сашка молчавшему до сих пор Никите. – Пусть распознают, кто тут страху не ведает… Я его в порошок сотру или раздавлю, как гниду. Драть мою жену и отделаться легким испугом, не выйдет, – просипел он и, подойдя к окну, задумчиво уставился на Москву-реку. – А этот мужик, хозяин дачи, точно обычный бизнесмен? – осклабился Яныч. – Нужно ворваться в дом. Прихватить наших голубков на горячем. И за развратное поведение мне придется отсудить у Юленьки сына.

– Ты не посмеешь, – охнула Людмила. – Даже не заикайся о ребенке!

– А что мне делать, Люся? Что?! Расскажи! – заорал фальцетом Сашка. – Мне она нужна здесь! Понимаешь? А ее где-то с любовником, конями и медведями носит!