Текст книги "Секретный фронт. Воспоминания сотрудника политической разведки Третьего рейха. 1938-1945"

Такое отношение венгерского населения к немцам объяснялось тем, что венгры расценили появление немецких подразделений как свидетельство намерения Германии защитить страну от русских. Советские войска вышли на Восточном фронте уже к Карпатам, и это обстоятельство занимало умы народа более всего остального.

Как и обычно в таких случаях, вместе с войсками появилось и гестапо – и не только в Будапеште, но и других крупных городах. Гестаповцы имели на руках списки лиц, выступавших против союза с Германией, поэтому уже утром 19 марта последовала серия первых арестов. Пока эти аресты не носили массовый характер. Начальник полиции безопасности был весьма удивлен, когда в обеденные часы того же дня ему позвонил Гиммлер и поинтересовался, сколько евреев находятся под стражей у немцев. Чтобы удовлетворить высокое начальство, тому в голову пришла оригинальная идея. По городскому телефонному справочнику он отыскал несколько сот докторов и адвокатов, фамилии которых имели еврейское звучание, и приказал всех их арестовать. Вечером же с гордостью доложил рейсфюреру СС, что более двухсот наиболее известных евреев находятся в его руках.

Регенту не было сообщено о каком-либо нарушении конституции, и он спокойно отправился в свою резиденцию в королевском замке в Будапеште, сопровождаемый личной охраной. Произведенные им затем шаги строго соответствовали положениям конституции.

Первейшей его задачей был поиск нового премьер-министра. Веезенмайер предложил ему в качестве кандидата Белу Имреди, который несколько лет тому назад уже был премьер-министром. Но Веезенмайера ожидала неожиданность, так как Имреди отказался от предложения, сказав, что не подойдет регенту. Тогда сами венгры предложили кандидатуру генерала Доме Сцтойя, который был венгерским послом в Берлине. В немецких правительственных кругах он пользовался определенным уважением, но нисколько не интересовался положением дел в собственной стране. Однако как раз по этой причине он и казался наиболее подходящим лицом для формирования временного кабинета министров. И он действительно довольно быстро сформировал новое правительство, в котором были представлены не имевшиеся реально партии, а отдельные личности, ранее входившие в состав различных кабинетов. Только одно министерство было предназначено для представителя Венгерской национал-социалистской партии, но и туда был назначен специалист. Партия «Перекрещенных стрел» не получила ничего.

Через несколько дней вся операция была закончена без каких-либо эксцессов. Казалось, что ничего не изменилось и страна по-прежнему идет в ногу со своим немецким союзником. Германия же получила передышку. Но удалось ли ей действительно впрячь Венгрию в колесницу войны так, как этого требовали ее цели? Сможет ли она сформировать новую венгерскую армию? На самом деле было уже поздно, да и Веезенмайер не был человеком, способным наверстать упущенное.

Веезенмайер не только не знал Венгрию, но и не пытался как-то восполнить бреши в своих знаниях. К тому же он не мог подобрать себе толковых наставников. Будучи искусным конспиратором, он не был в состоянии решить самые простейшие задачи конструктивного плана. Не смог он мобилизовать и венгерский экономический потенциал для военных целей. Но еще более серьезным провалом в его деятельности оказалась неспособность улучшить отношения с венгерскими вооруженными силами, хотя такие возможности и представлялись. Довольно крупные армейские подразделения и части, которыми командовали молодые офицеры, были готовы продолжать войну, другие, хотя и не слишком дружественно настроенные немцам, хотели приложить все свои усилия для защиты родины. Предложения немцев о защите всего Дунайского бассейна по его естественной протяженности вдоль Карпат воспринимались большинством солдат и офицеров венгерской армии, вне сомнения, с энтузиазмом.

Тем не менее, попытки Веезенмайера заводить разговоры весной 1944 года об оборонительной кампании вдоль Карпатских гор, натыкались на пораженческие настроения. Его же идея направить венгерскую армию для участия в боях в российских степях вообще не воспринималась. Таким образом, имевшиеся возможности были утеряны в ходе подготовительных мероприятий по предотвращению прорыва частей Красной армии к карпатским перевалам.

Ход последней фазы войны мог бы быть совершенно иным, если бы венгерские дивизии успели занять позиции и закрепиться на карпатских перевалах. По мнению как немецких, так и венгерских военных специалистов, они могли бы задержать продвижение русских на достаточно длительное время, что позволило бы Германии закончить реорганизацию сил и средств, возникшую в связи с выходом Румынии из войны. За исключением Швейцарских Альп и Пиренеев, в Европе нет другой такой горной цепи, как Карпаты и Трансильванские Альпы, которая представляла бы лучшие естественные условия для обороны. Сопротивление в горах значительно затруднило бы прорыв крупных механизированных сил, сделав это почти нереальным, если бы у русских не было превосходства в воздухе. Коли бы эта возможность была использована надлежащим образом, вполне вероятно, что Венгрия и Австрия не оказались бы оккупированными русскими. Вследствие этого политическая ситуация в Центральной и Восточной Европе сложилась бы ныне совершенно по-другому. В то же время возлагать всю вину лично на Веезенмайера было бы неверно. Ответственность лежит в значительной степени на тех венграх, которые тогда находились у власти и не смогли правильно оценить всю опасность ситуации.

Попытки Хорти достичь взаимопонимания с западными державами конкретных результатов не дали. Скорее всего, венгерским переговорщикам было сказано, что в связи с договоренностью с Москвой Венгрия относилась к российской сфере влияния, и поэтому все предложения о перемирии должны быть в первую очередь направлены именно ей.

Такой ответ потряс антикоммуниста Хорти настолько, что он потерял всю свою былую самоуверенность и стал нерешительным. Летом 1944 года он пришел к окончательному выводу, что у Венгрии нет другой альтернативы, как продолжать вместе с Германией борьбу против коммунизма до самого конца. В то же время он получил информацию, имевшую важное значение. От друзей он узнал, что некоторые немецкие деятели начали вести переговоры с Западом. На самом деле это были лишь неофициальные попытки, но информацию сознательно передали Хорти, для того чтобы убедить его, что договоренность с западными державами может быть достигнута именно потому, что продолжается война с русскими. Наша хитрость заключалась в том, чтобы зародить у Хорти надежду на благополучный исход, но благодаря лишь продолжению борьбы бок о бок с немцами.

Немецкая секретная служба решила обыграть неудачу Хорти в контактировании с Западом. С ее ведома была создана группа венгерских политиков, которая попыталась организовать единый фронт оказания сопротивления русским, чтобы избежать оккупации ими Венгрии. Была даже сформирована военная коалиция, направленная против сдачи без боя коммунистическому врагу. При этом делался вид, будто бы дружеские отношения с национал-социализмом необязательны.

Главнейшей задачей нового правительства была быстрая и эффективная подготовка линии обороны по всей длине Карпатского горного хребта. Для обеспечения выполнения этого плана с немецкой стороной была достигнута договоренность, что в случае высадки англо-американских войск на Адриатическом побережье венгерские войска не будут привлечены для оказания им отпора. Начальник немецкой секретной службы Шелленберг сразу же подтвердил это заверение, так как считал, что в связи с высадкой в Нормандии у союзников сложилось довольно трудное положение, которое не позволит им осуществить дополнительную комбинированную операцию на Адриатике. В то время в Германии было неизвестно, что в связи с возражениями Рузвельта и Сталина Черчилль был вынужден отказаться от своих планов в отношении Юго-Восточной Европы. Шелленбергу удалось добиться поддержки Гиммлера, чтобы провести последнюю реальную мобилизацию Венгрии против Красной армии.

Трудности в этом плане казались не слишком серьезными. Правда, Салаши отказался принять два поста в новом правительстве, которые были предложены его партии. Но это было воспринято другими политиками с удовлетворением, поскольку предложение было не более чем попыткой соблюдения всепартийного принципа. Когда Салаши, подобно Гитлеру в 1933 году, заявил, что войдет в состав правительства только в качестве его главы и что немецкий посол обещал ему должность премьер-министра, его сразу же оттерли в сторону. Новый премьер, граф Михал Телеки, представил свой кабинет Хорти и получил его одобрение. Все, казалось, идет своим путем.

Однако во внимание не было принято отсутствие гармонии в немецкой политике. Я, например, не знал, что Веезенмайер пообещал Салаши сделать его национальным лидером, не потрудившись поставить нас в известность. Тогда я обратился к Гитлеру, объявляя свою позицию по этому вопросу. Моим сильнейшим аргументом было заявление, что судьба Юго-Восточной Европы поставлена на карту, все же остальное должно игнорироваться. Веезенмайер со своей стороны утверждал, что венгры при поддержке нашей секретной службы не скрывают своего дружелюбного отношения к западным державам и поддерживают с ними контакты. Что же касается Михала Телеки, то он вообще получил образование в Англии и являлся явным противником национал-социализма.

Борьба за поддержку Гитлера достигла своего апогея, как вдруг Румыния была поражена тяжелейшим кризисом и вышла из лагеря стран Оси. В Венгрии в связи с этим сложилась совершенно новая ситуация. Регент снова возвратился к разговорам о мире. После отхода Румынии от немцев 23 марта 1944 года он понял, что война для Германии не только в Юго-Восточной Европе, но и в целом окончится поражением. У него появилась мысль, что единственной альтернативой для Венгрии является установление взаимопонимания с Россией, и как можно быстрее. Хотя он и дал слово поддерживать всепартийное правительство во главе с графом Телеки, Хорти неожиданно сместил его и назначил военное правительство во главе с генералом Лакатосом. В правительство вошли люди, лично преданные регенту. После этого он стал искать контакты с русскими.

Для этого он использовал различные пути. Самую большую надежду регент возлагал на того самого генерала Уйсцассы, который, будучи начальником службы безопасности при премьер-министре Каллаи, вел переговоры с западными державами. Чтобы не допустить его ареста гестапо, Хорти поместил Уйсцассы, полковника Кадара и майора Керна под почетный домашний арест в Надорских казармах. Уйсцассы был несколько ограничен в свободе передвижения, но полного запрета не имел. Под большим секретом он мог покидать территорию казарм. Хорти посоветовал ему установить контакт с венгерским движением Сопротивления, а через него выйти на русских. Идея эта сама по себе была абсурдной, ведь Уйсцассы, как начальник службы безопасности, был злейшим врагом венгерских левых, вызвав их ненависть своими жестокими мерами. Несмотря на это, Уйсцассы добился успеха, и не столько благодаря личным усилиям, сколько помощи своей подруги Катарины Каради.

Брюнетка с бросающимися в глаза формами, полными губами и жгучим темпераментом, женщина эта хотела стать выдающейся кинозвездой, хотя драматического таланта у нее почти не было. Наряду с желанием играть в кинофильмах у нее было и стремление играть ведущую роль в политической жизни. Успехи ее в этой области были, однако, не столь значительными и давались ей с трудом. За несколько лет до этого она была хозяйкой сомнительного будапештского ночного клуба. Когда ее обнаружили молодые армейские офицеры, она приглашалась в различные офицерские клубы. Когда же ее покровителем стал начальник службы безопасности генерал-майор Уйсцассы, она стремительно пошла вверх как киноактриса. А генерал стал ее покорным рабом. Под предлогом, что она якобы была одним из самых ценных агентов службы безопасности, он оборудовал для нее роскошные апартаменты. Генерал попросил ее помочь ему в установлении контакта с венгерским подпольным движением Сопротивления, и она ухитрилась познакомиться с лидером Венгерской коммунистической партии Ласло Райком, которому доверяла Москва.

Коммунистическое движение в Венгрии сложилось довольно своеобразно. После свержения правительства Белы Куна в 1919 году коммунизм перестал быть фактором в венгерской политике. Его лидеры бежали в Советский Союз и оттуда пытались создать нелегальную коммунистическую партию в Венгрии. Однако венгерской секретной полиции удавалось каждый раз ликвидировать создаваемые секции и звенья. Поэтому эмигранты были вынуждены работать либо в Коминтерне, либо на Советский Союз, готовясь лично принять участие во взятии власти в свои руки в благоприятный момент.

Умнейшим из венгерских коммунистических эмигрантов в Советском Союзе был Йено Варга, сын бедных еврейских родителей. Пекарь по профессии, он стал коммерсантом, затем поступил учиться в университет и окончил его. После этого был назначен профессором финансов и экономики в Будапештском коммерческом колледже. Ряд статей по вопросам экономики, опубликованных им, привлекли внимание специалистов. Позже он заинтересовался политикой и вступил в социал-демократическую партию. Когда Бела Кун в 1919 году создал правительство, Варга перешел к коммунистам и занял пост народного комиссара по финансам. Когда же коммунистическое правительство было низложено, он бежал в Австрию, где был интернирован. Затем Варга направился в Москву, где был принят радушно и через некоторое время стал членом советского государственного экономического совета и принял участие в разработке пятилетних планов.

Другим одаренным человеком среди венгерских эмигрантов был Эрноэ Героэ, проживший в Москве более двадцати лет и возвратившийся на родину в форме советского полковника вместе с передовыми частями Красной армии. Он стал министром торговли и связи, а позднее министром финансов, показав высокие способности в обеих областях.

Когда дело дошло до назначения в Венгрии партийного лидера, Москва остановила свой выбор на Матиасе Ракоши, который работал венгерским советником в Коминтерне. Ракоши – настоящая его фамилия Рот, но он сменил ее, чтобы скрыть свое еврейское происхождение, – был лидером венгерских коммунистов в период диктаторского правления Белы Куна и лично потребовал казни целого ряда «реакционных» политиков. В 1924 году он был приговорен к смертной казни, но этот приговор затем был заменен на пожизненное заключение. В тюрьме он провел шестнадцать лет и только в 1940 году был обменен на несколько исторических штандартов, которые были в 1849 году захвачены русским экспедиционным корпусом царя у венгерских повстанцев. Ракоши тут же выехал в Москву, где и остался. В отличие от Белы Куна, ставшего жертвой антитроцкистской политики, Ракоши всегда разделял точку зрения кремлевских правителей. Хотя Сталин и поддерживал его, он все же не мог окончательно преодолеть своего недоверия к Ракоши и приказал установить за ним плотное наблюдение. Эту задачу выполняла Наташа – женщина, которую называли его женой, она пользовалась полным доверием Сталина. Наташа сделалась буквально тенью Ракоши, который не мог сделать и шага без нее.

Среди других членов коммунистической секции Коминтерна следует отметить Михала Фрукаша, который стал военным министром в 1948 году, и Золтана Ваза, он же Вайнбергер, первого коммунистического главы города Будапешта. Оба не были значительными фигурами и постепенно потеряли даже то влияние, которым ранее располагали. Московская группа полностью поддерживалась Кремлем, оставаясь у власти значительно дольше своих товарищей коммунистов, которые безвыездно находились в стране.

Наиболее важной личностью среди венгерских коммунистов был, несомненно, Ласло Райк, выходец из семьи среднего класса, проживавшей в Трансильвании, в районе Сцеклер, в изолированной мадьярской колонии. Образование он получил в Эотвосском колледже, по окончании которого стал учителем в средней классической школе. За свои крайне левые взгляды из школы он был довольно скоро изгнан. Тогда Райк отправился в Испанию, где принял участие в гражданской войне в составе бригады Ракоши. После победы Франко[78]78
  Франко Баамонде Франсиско (1892–1975) – испанский военный и государственный деятель, генерал. В 1936 г. возглавил мятеж против испанского республиканского правительства. Был вождем испанской фаланги, а в 1937–1975 гг. – каудильо (главой государства). В 1947 г. объявил Испанию королевством, но установление королевской власти откладывал вплоть до своего ухода из политики (а реально – до собственной смерти).


[Закрыть] уехал в Москву. В 1944 году был направлен в Будапешт, чтобы возглавить подпольное движение Сопротивления. У Райка было шесть братьев, и все они принимали активное участие в политике, являясь членами партии «Перекрещенных стрел». Один из них, Андреас, стал даже помощником министра теневого кабинета Салаши. Только благодаря ему Ласло вновь быстро обрел свободу, когда был арестован секретной полицией в конце 1944 года. Этот факт вызвал возмущение московской группы, в которой даже высказывалось обвинение, что он, мол, шпион, оплачиваемый венграми. С тех пор его отношения с ними становились все более натянутыми. После войны он был освобожден от должности министра внутренних дел и назначен министром иностранных дел, задача которого состояла только в том, чтобы проводить политику под диктовку Москвы. Весной 1949 года он попал в лапы своих врагов. Обвиненный в «титоизме» и шпионаже в пользу западных держав, был признан виновным на сфабрикованном процессе, приговорен к смерти и казнен.

Вне всякого сомнения, Райк был истинным лидером подпольного движения Сопротивления в Венгрии. Против нас он работал с большим умением и мужеством. Если Ракоши и вся московская группа смогли действовать лишь под прикрытием частей Красной армии, то Райк, даже не задумываясь, дерзко организовывал различные мероприятия прямо под носом венгерской секретной полиции. Дело в том, что только немногие венгры обладали опытом партизанской борьбы, Райк же работал успешно и смело, умея направить действия разрозненных групп в пригородах Будапешта, где жили бедняки, и крупных промышленных центрах.

Среди членов тайной оппозиции, о которых мне было хорошо известно, могу отметить еще несколько человек, которые впоследствии играли видную роль в политической жизни страны. Это – оба премьер-министра, Ференц Наги и его преемник Лайош Данниес, представитель партии мелких сельскохозяйственных производителей. Бела Ковач – генеральный секретарь этой же партии – был позже арестован русскими. Децсо Зулиок и Иштван Баранкович – основатели партий свободы и католиков соответственно. Петер Вереш был организатором национально-крестьянской партии. Его коллегой и генеральным секретарем партии был Имре Ковач, который затем покинул страну. Историк Гиула Сцекфу стал венгерским послом в Москве. Граф Геза Телеки, университетский профессор, был назначен на должность министра.

Следует, однако, сказать, что все они не имели тесных связей с движением Сопротивления. Когда Будапешт был оккупирован Красной армией, русские, исходя из тактических соображений, в первое время не стали слишком ясно выдвигать коммунистов на передний план, обратившись к интеллектуалам, придерживавшимся левых взглядов или симпатизировавшим левым, а также к профессиональным политикам. Эти люди назначались на самые высокие должности. Но как только коммунисты оказались, как говорится, в седле, оппортунистические элементы были «выброшены» за ненадобностью.

Глава 12
БОРЬБА ЗА КАРПАТЫ

Как мы уже говорили, Уйсцассы удалось наладить контакт с лидером коммунистов Л ас л о Райком, который был затем тайно приглашен на аудиенцию к регенту. Встреча их результата, однако, не дала. Различные оппозиционные венгерские группы не были достаточно сильны, чтобы на них можно было опереться.

Единственной организованной силой в стране, с помощью которой Хорти мог осуществить свой план, была армия. Поэтому он решил привлечь на свою сторону командующих 1-й и 2-й венгерскими армиями генералов Миклоша Далноки и Вереша Далноки. План Хорти заключался в выступлении коменданта Будапешта генерал-майора Бакея против немецкого гарнизона, с тем чтобы заставить его покинуть город. Оба генерала должны были двинуть свои войска одновременно с комендантскими частями с северо-востока и юго-востока, атакуя немцев с двух сторон.

Бакей и Миклош Далноки готовы были действовать, но у Вереша Далноки оставались сомнения. У него не было никаких иллюзий в отношении намерений русских разрушить старую Венгрию, в то же время он понимал опасность нависшей катастрофы по типу румынской. В связи с этим он придерживался плана реоккупации территории, расположенной в Карпатских горах, отошедшей к Румынии по второму венскому арбитражному решению, и организации обороны горных проходов против наступающих советских войск. Его соображения носили отчасти стратегический и отчасти националистический характер. Как бы то ни было, концепция этого плана вполне устраивала Германию.

Боязнь обвинений в пораженчестве не дала немецкому командованию возможности включить в свои стратегические соображения крушение Румынии. Когда из румынской столицы стали поступать противоречивые, будоражащие донесения, сразу же сказался фатальный недостаток «фюрерского принципа». Вместо того чтобы немедленно разрешить венграм занять румынские территории в Трансильвании и поддержать их всеми имевшимися в наличии силами, немецкая миссия проявила нерешительность и запросила указаний из ставки фюрера. Как обычно, первые донесения о ситуации в Румынии, пришедшие в ставку фюрера, были окрашены в оптимистические тона и не давали представления о реальном положении дел. Прошло несколько очень важных дней, пока не была установлена правда. Если бы Гитлер и дал санкцию на оккупацию венграми Трансильвании, было бы уже поздно. Ускоренным маршем русские достигли к тому времени Железных ворот, открывавших выход на Венгерскую равнину, и без всякого сопротивления оказались у самой гряды Карпатских гор, перекрывавших дорогу в Центральную Европу. Войска генерала Вереша Далноки, плохо вооруженные, но сражавшиеся отважно, вышли к Тимишоару и Араду, однако дальше пробиться не смогли и отступили, ведя кровопролитные бои с превосходящими силами противника. Борьба за Карпаты была ими проиграна.

Эта неудача устранила последние сомнения Хорти, и он решил капитулировать перед русскими. В качестве парламентария регент избрал начальника жандармерии генерал-майора Ласло Фараго. Само собой разумеется, подготовка к капитуляции и предстоявшие ей переговоры держались в тайне от немцев. Выдворение немецкого гарнизона из Будапешта должно было состояться позже. С этой точки зрения выбор в качестве парламентария Фараго было мудрым решением Хорти, так как тот слыл большим германофилом и заклятым врагом коммунизма. Поэтому о трюке с русскими с его стороны никто никогда бы и не подумал. С 1936-го по 1940 год он был венгерским военным атташе в Москве, а по возвращении домой написал резко критическую статью о Сталине лично и о советской системе в целом. Для ведения переговоров о капитуляции Хорти направил Фараго в Москву через Анкару. Регент полагал, что, будучи лично знакомым с рядом членов советского правительства, он сможет легче выполнить свою задачу. Каковыми были результаты миссии Фараго, точно неизвестно. Скорее всего, это было решение о безоговорочной капитуляции.

Немецкая секретная служба, зная в деталях о намерениях Хорти, была, несомненно, в состоянии предпринять необходимые контрмеры. К тому же в заговор было вовлечено совсем не много людей, каждый из которых был нам известен. Но как обычно, разгорелись споры о том, какой из методов избрать лучше.

Несмотря на серьезность военного положения, вносилось предложение о смене в Венгрии существующего режима в целях установления порядка и законности, которые уже не соблюдались. Говорилось и о необходимости немедленного ареста таких главарей, как Бакей, Харди, Миклош Далноки и Вереш Далноки, а также об ограничении свободы действий Хорти при оставлении ему личной свободы.

В этот период времени произошло несколько событий, оказавших свое влияние на общую ситуацию. Хорти, как уже отмечалось, стремился сделать должность регента наследственной, назначив старшего своего сына Иштвана заместителем регента. Но тот разбился, вылетев на самолете за линию фронта после молодежной пирушки. (Официально было сообщено, что он погиб в бою, и были распространены легенды о его героической смерти.) Вначале Хорти хотел было задействовать своего внука, сына Иштвана, но потом учел его юный возраст (нужно было еще несколько лет ждать до совершеннолетия) и решил остановиться на своем втором сыне, Миклоше.

Однако он, будучи человеком не слишком умным да к тому же слабого здоровья, менее всего подходил на роль главы государства. Из-за малопривлекательных инцидентов ему приходилось временами покидать страну, где, кроме постоянных посетителей ночных клубов, завсегдатаем которых он был, он не нажил друзей. Но, несмотря на всю свою безответственность и отсутствие каких-либо талантов, у молодого Хорти были большие политические амбиции. Он полагал, что разрыв с Германией в соответствии с известным ему стремлением отца предоставит ему шансы на успех. У него были уже определенные контакты с движением Сопротивления и целый ряд встреч с Райком.

Более того, он решил действовать самостоятельно и направил своего эмиссара в штаб советского маршала Толбухина. (В действительности посланник туда не добрался.) Предусмотрительный Миклош заранее, через Австрию, перевел значительные суммы иностранной валюты в швейцарские банки. И вот Уйсцассы сообщил ему, что один из агентов венгерской секретной службы по имени Марта, проживающий в Гиекениесе, имеет связь с Тито. Для молодого Хорти это прозвучало многообещающе. Если ему удастся достичь договоренности с Тито о будущих взаимоотношениях Венгрии и Югославии, Тито обязательно использует свою близость к Сталину, чтобы замолвить тому о нем, Хорти, доброе слово. Через своего друга и коллегу Феликса Борнемисца, директора портовой компании на Дунае, он уже установил первоначальный контакт с Тито, выйдя с предложением об отказе Венгрии от всех требований в отношении сербского Баната и островов Мура и Башки. Таким образом, предложение Уйсцассы закрепило бы эти договоренности. Однако молодому Хорти было неизвестно, что доверенное лицо того – тот самый Марта – сотрудничал с немцами и сообщал им обо всем, что знал.

Наша секретная служба решила подсунуть сыну Хорти двух своих сотрудников в качестве «представителей Тито» и предложила Гитлеру арестовать молодого человека, предъявив ему факт ведения сомнительных переговоров с «югославской делегацией».

В результате этой комбинации регент будет поставлен перед выбором: либо назначить подобранного немцами генерала в качестве главы правительства с предоставлением ему всех необходимых полномочий, либо немецкое правительство объявит публично по радио и в прессе об интригах его сына с Тито, в результате чего Хорти потеряет надежду на сохранение доминирующей позиции в венгерских делах. У нас не было сомнений, что Хорти будет вынужден выбрать первое.

Гитлер же решил пойти на компромисс. Он согласился на то, чтобы поинтриговать с молодым Хорти и произвести аресты венгерских главарей, но отклонил предложение о смещении существующего режима. Вместо этого он поддержал мнение Веезенмайера о снятии Хорти с должности регента и передаче всей полноты власти лидеру партии «Перекрещенных стрел». Чтобы эти драматические события не вызвали волнений, он возложил командование операцией на подполковника СС Отто Скорцени, известного как освободитель Муссолини. А поскольку ни он, ни Риббентроп уже не доверяли Веезенмайеру и его способностям, политическая сторона дела была поручена послу Рану, который продемонстрировал свою дипломатическую изворотливость, будучи представителем рейха при новом фашистском правительстве Муссолини в Республике Сало.

В решающий момент – в октябре 1944 года – Ран прибыл в Будапешт.

Исполнение первой части видоизмененного плана протекало как по маслу. Утром 10 октября Бакей, друг молодого Хорти, был арестован гестапо, когда, выйдя из своей автомашины, направился в гостиницу «Ритц». Над городом стоял плотный туман, так что инцидент остался незамеченным. Бакей просто-напросто исчез, и его друзья не знали, что с ним произошло. Арест ключевой фигуры обеспечил успех проведения всего плана. Хорти перенес срок акции по выдворению немецкого гарнизона из города и провозглашение капитуляции на 20 октября, о чем оповестил русских.

Чуть позже генерал Харди, командующий Дунайской флотилией, был арестован прямо в постели, что не представило никаких трудностей. Генерал же Миклош Далноки ареста избежал, так как находился в расположении своих подразделений. Он отказался признать свое смещение с поста командующего армией, но 15 октября, когда убедился, что с арестом Бакея и Харди заговор обречен на провал, перешел вместе со своим штабом к русским. Вереш Далноки, не последовавший его примеру, был арестован прямо в штабе своей армии.

Акция против молодого Хорти была назначена на 13 октября, но ее пришлось перенести на более поздний срок в связи с неким инцидентом, носившим довольно комический характер. На встрече молодого Хорти и Борнемисцы с двумя немецкими агентами, изображавшими посланцев Тито, вдруг совершенно неожиданно появился сам регент. Оба эсэсовских офицера, изображавших «титоистов», оказались в сложном положении, ведь по плану в конце их встречи все они должны были быть арестованы. Небезынтересно, что регент просил «югославов» передать Тито, что никогда не был нацистом, а теперь в пожилом возрасте никто не может ожидать, что он может стать коммунистом. «Титоисты» совсем растерялись, поскольку Хорти говорил с ними на мягком австрийском диалекте, которым всегда предпочитал пользоваться. Встреча эта закончилась в дружественной атмосфере, и регент уехал в хорошем настроении.

Молодой же Хорти, сопровождая «югославов» до дверей дома, заметил стоявшего напротив человека, показавшегося ему подозрительным. Это был комиссар гестапо Отто Клагес, отвечавший за проведение операции «Маус»[79]79
  Операция «Маус» (мышь) названа уменьшительно по имени сына регента Венгрии Хорти и преследовала цель его похищения, чтобы заставить отца отказаться от идеи заключения перемирия с Советским Союзом и выхода из войны по примеру Румынии. Миклош (Мики) Хорти был похищен молодчиками Скорцени, вывезен в Германию и помещен в один из концлагерей. В результате Венгрия продолжила войну на стороне Германии до конца.


[Закрыть]. Эта непредвиденная встреча чуть было не сорвала всю операцию. На следующую встречу, которая была назначена на 15 октября в помещении конторы Борнемисцы на набережной Дуная, молодой Хорти прибыл в сопровождении взвода охраны из состава отцовской гвардии, которых расположил во всех соседних помещениях и на крышах прилегавших зданий. Двое продолжили свою игру, но немцам пришлось вызвать на поддержку людей Скорцени. Арест произошел почти без сопротивления, а стрельба началась, лишь когда автомашина с арестованными стала удаляться с места происшествия. В завязавшейся перестрелке были убиты Клагес и два венгерских солдата.