Текст книги "Психотерапия семьи"

Глава 7. Семейный треугольник: краткая характеристика

1. Прежде чем перейти к главам, посвященным коммуникации, мы должны разобраться в некоторых типах семейного поведения, которые, как может показаться на первый взгляд, противоречат тезису о том, что ребенок нуждается в своих родителях, чтобы иметь функциональные, приносящие удовлетворение отношения, и автоматически станет успешным, если у него такие отношения есть.

1) Записи первых приемов у семейного психотерапевта показывают, что:

❏ Когда муж с женой начинают ссориться, их ребенок-ИП тут же вмешивается и переключает их внимание на себя.

❏ То же самое происходит, когда муж с женой начинают дружелюбно общаться: ИП вмешивается в их разговор и переключает внимание на себя.

2) Многие психологи объясняют такое поведение стремлением ребенка привлечь к себе внимание родителя противоположного пола. Он якобы постоянно хочет разлучить родителей, но при этом удержать их вместе – отчасти потому, что испытывает страх кастрации, а отчасти потому, что ему нужны оба родителя.

2. Я придерживаюсь иной точки зрения. Начнем с того, что я не считаю секс главной движущей силой в жизни человека. По моим наблюдениям, сексуальное влечение служит для повышения самооценки и противостояния всему, что угрожает ей.

1) Два человека с высокой самооценкой, которые открыто действуют в соответствии со своей индивидуальностью, обязательно будут осознавать свою гендерную идентичность, станут успешными и творческими людьми.

2) Но потребность в самоуважении настолько важна, что взрослые супруги будут обходиться без сексуального удовлетворения или не требовать его в жизненно важных для себя отношениях, если это приведет к снижению самооценки. У супружеских пар, которые приходят на консультацию, эта проблема фигурирует довольно часто.

3) Потребность в сексуальном удовлетворении продолжает провоцировать сложности супружеских взаимоотношениях, но, несмотря на все это, они продолжают жить вместе. В таких случаях потребность в защите самооценки превалирует над сексуальной потребностью.

3. Вот как я объясняю поведение ИП в процессе семейной терапии:

1) Когда родители мальчика ссорятся, он боится, что кто-то из них может пострадать.

❏ Он не хочет потерять ни маму, ни папу, так как любит их обоих и нуждается в них.

❏ Он понял: когда он привлекает внимание к себе, родители перестают ссориться.

2) Когда во время приема у семейного психотерапевта родители начинают общаться между собой дружелюбно, перед ребенком возникает иная картина.

❏ Мальчик из дисфункциональной семьи никогда не видел, чтобы его родители общались друг с другом так добродушно. Когда они пытались изобразить семейное благополучие, он знал, что это не так. А теперь, когда они совершили первые шаги к установлению положительных взаимоотношений, он не знает, с чем это сравнить, потому что раньше никогда ничего подобного не видел.

❏ Кроме того, до этого момента его собственные потребности удовлетворялись, только если удовлетворялись родительские. Выходит, если родители мальчика объединились и помирились, они могут о нем забыть – и тогда его бросят. Он никогда не оставался вне супружеских отношений своих родителей, ощущая при этом их поддержку.

❏ Хотя ребенка тяготит нынешнее положение ИП, он не умеет вести себя иначе, потому что, как и его родители, боится перемен. И сам ребенок, и его родители активно стараются перевести внимание психотерапевта именно на ребенка-ИП.

3) Меня неоднократно поражало, с какой готовностью ИП отказывается от роли посредника, как только семейная терапия начинает давать свои плоды. Как только он убеждается в том, что угрозы ссор больше нет и что семейные взаимоотношения улучшатся, ребенок-ИП начинает активно помогать психотерапевту налаживать супружеские отношения своих родителей, при этом стремясь показать им, что он – отдельная личность с собственными потребностями. По сути, ИП часто становится помощником семейного психотерапевта.

4. Но вот в чем вопрос: почему в дисфункциональных семьях мы постоянно видим чрезмерно развитые отношения между отцом и дочерью, матерью и сыном?

1) Разве это не доказывает то, что каждый ребенок берет на себя роль родителя? Что он не только настроен на это, но и преуспевает в этом направлении? И что когда ребенок решает, что успешно справился с задачей, у него начинают проявляться симптомы проблем с ментальным здоровьем?

2) Такие симптомы могут, до некоторой степени, объясняться эдиповым конфликтом. Но вот какой вопрос я хочу задать: откуда взялся этот конфликт?

5. Я полагаю, что эдипов комплекс превращается в «эдипов конфликт» лишь в тех случаях, когда человек не может верно интерпретировать взаимоотношения представителя своего пола с представителем другого пола. Произойдет это или нет, зависит от того, насколько ясно, четко и конкретно родители объяснят, в чем состоит их непохожесть и уникальность.

1) У детей с рождения есть способность без стеснения выражать собственную сексуальность.

2) Но малыши приходят в мир, где существуют строгие запреты на некоторые проявления сексуальности и соответствующие действия. Важнейшее такое табу – запрет на инцест, призванный защитить ребенка и ограничить взрослые разнополые отношения.

3) Когда дети явно выражают свои чувства по отношению к родителю противоположного пола, им объясняют, что существует запрет на инцест и их действия неприемлемы, что порождает в детях чувства вины и страха, которые могут негативно сказаться на их самооценке.

6. Но вина и страх сами по себе не приводят к разрушительным последствиям эдипова комплекса.

1) Детям из функциональных семей четко и ясно объясняют, что ни один из родителей не может быть подходящим объектом для все более интенсивного влечения ребенка.

2) При этом ребенок будет бунтовать против таких ограничений – в той же степени, в какой он конфликтует с любыми запретами, накладываемыми на его безграничные желания.

3) Само по себе половое влечение ребенка не осуждаются. Ему объясняют, что в подобных переживаниях и ощущениях нет ничего дурного, просто выражать их нужно не в семье, а за ее пределами.

7. Табу на инцест приводит к конфликтам, лишь когда оба родителя ведут себя непоследовательно и один из них провоцирует ребенка рискнуть нарушить этот запрет.

1) В дисфункциональных семьях родитель противоположного с ребенком пола открыто провоцирует у него инцестуозные чувства, предъявляя к нему соответствующие ожидания и требования.

2) Родитель одного с ребенком пола не вмешивается во взаимоотношения ребенка с родителем противоположного пола, но при этом унижает ребенка и всячески его игнорирует, вселяя в того чувство вины и заставляя его еще сильнее тянуться к другому родителю.

3) Само по себе табу на инцест не порождает в ребенке серьезный конфликт. Именно непоследовательность родителей в отношении этого запрета стимулирует половое влечение ребенка и усиливает его чувство вины.

8. Как я уже упоминала, в любом коммуникативном треугольнике каждый из участников опасается стать «изгоем».

1) На мой взгляд, не существует отношений между тремя людьми. Есть лишь переменные отношения между двумя людьми, где третий участник играет роль наблюдателя.

2) В семейном треугольнике жена опасается, что муж будет уделять ей меньше внимания, а муж – что жена будет меньше им интересоваться, а ребенок (когда у него начинаются осознанные взаимоотношения с отцом), что он не будет в центре родительского внимания.

3) К двухлетнему возрасту ребенок уже понимает, что отец отсутствует дома весь день, а вечером возвращается и требует, чтобы жена уделяла ему внимание.

❏ И мальчики, и девочки одновременно и ждут и боятся прихода отца. Теперь им нужно понять, где их место во взаимоотношениях с этими двумя значимыми людьми.

❏ Ребенок пытается разрешить эту проблему, либо бегая от одного родителя к другому, либо заставляя их объединиться и сконцентрироваться на нем.

9. В функциональном семейном треугольнике муж с женой уверены в своих взаимоотношениях и потому могут легко уверить ребенка в том, что он не останется третьим лишним.

1) Мать не препятствует взаимоотношениям ребенка с отцом.

2) Отец не запрещает ребенку общаться с матерью.

3) Но оба ясно дают ему понять, что он никогда не будет общаться с ними, как они друг с другом.

10. В треугольнике дисфункциональной семьи супруги не уверены в своих отношениях друг с другом.

1) Каждый ощущает себя изгоем по отношению к другим. (На самом деле один из принципов, которым руководствуются все члены этой семьи, таков: ресурсов ограниченное количество. Кому достанется то, что есть?) И муж и жена хотят, чтобы ребенок дал им то, чего им не хватает во взаимоотношениях друг с другом.

❏ Поскольку каждый из супругов недоволен партнером и постоянно вступает с ним в перепалки, оба хотят, чтобы ребенок был на их стороне, а значит, был настроен против другого родителя.

❏ Мать, которая пытается превратить сына в своего союзника и эрзац-супруга, переманивает его на свою сторону, предлагая дополнительные поощрения (то же самое делает и отец по отношению к дочери).

❏ Мальчик, будучи представителем определенного пола, сможет по-своему ответить взаимностью на привязанность матери. Поначалу у него не возникнет чувства вины из-за этого: поведение его матери будет напоминать обычное поощрение: «Я ей нравлюсь».

❏ Отец реагирует на близость матери и сына неодобрением, пренебрежением и отстранением. Мальчик приходит к выводу: «Я не нравлюсь отцу».

❏ Когда сын заметит, что мать пренебрежительно отзывается о муже и при этом поощряет его, это будет для него знаком: «Мама любит меня больше, чем папу».

❏ Мальчик любит и маму и папу, он нуждается в обоих, и материнская любовь провоцирует в нем психологический конфликт: «Из-за того, что меня любит мама, я теряю любовь папы».

2) На самом деле ужасы, связанные с инцестом, оказываются простыми реакциями на конкретную обстановку в семье.

❏ Мать действительно демонстрирует ревность по отношению к Джонни, когда, как ей кажется, тот поддерживает отца.

❏ Отец ревнует мать к Джонни, когда та пытается относиться к нему как к эрзац-супругу и союзнику.

❏ Но оба родителя позволяют Джонни думать, что он необходим для их супружеских отношений. Когда же он пытается не вставать на чью-либо сторону или избежать использования своей фигуры в конфликте родителей, они оба все равно продолжают вовлекать его в эту войну.

❏ Что касается страхов Джонни по поводу кастрации, то у него есть веские основания опасаться потерять свой пенис. Поскольку у женщин его нет, и он действительно выглядит так, будто его кто-то может оторвать (и чаще всего он получает именно такие угрозы, открытые или завуалированные, от одного или обоих родителей).

11. Хочу также добавить, что, даже если со стороны может показаться, будто сын более близок как союзник со своей матерью (а дочь более близка с отцом), такой союз иллюзорен.

1) Такие отношения могут быть истолкованы матерью и отцом как поддержка, но сына в этой ситуации никто не поддерживает.

2) Дети не могут безропотно принять сторону одного из родителей.

3) Ребенок нуждается в отношениях, наполненных принятием, с каждым из родителей. Именно так родители поддерживают и поощряют навыки и способности ребенка, а также признают его как представителя определенного пола.

4) Также важен пример, который подают родители. Матери вовсе не обязательно соблазнять своего сына, чтобы он ощутил свою состоятельность как мужчина. Она косвенно поощряет его мужественность, проявляя свою женственность в отношениях с мужем, демонстрируя свою любовь и поддержку. Сына мать поддерживает и дает ему понять, что одобряет его сексуальность и что в будущем он найдет себе спутницу, с которой у него будут сексуальные взаимоотношения.

12. Поскольку и муж и жена в дисфункциональной семье опасаются остаться «за бортом», ребенок, по сути, теряет одного из родителей, если только он ему не удастся наладить отношения с обоими, стараясь удержаться где-то посередине.

1) Сын в конечном итоге отдаляется от отца.

2) А дочь отдаляется от матери.

13. Ребенок, который стал ИП в дисфункциональной семье, испытывает гораздо больше сложностей, чем инцестуозные желания и кастрационные страхи.

1) На его плечи ложится бремя веры в то, что он действительно удерживает своих родителей вместе. Он понимает, что может сохранить целостность супружеских отношений, сосредоточив внимание матери и отца на себе.

❏ Это происходит естественным образом, по мере того как он мечется от желания одного родителя реализовать в сыне себя к желанию другого.

❏ Это также происходит, когда ребенок пытается добиться признания себя как личности с собственными потребностями, и эти попытки воспринимаются как бунтарское поведение нелюбящего сына.

❏ Поскольку он не может угодить ни родителям, ни себе, его поведение становится все более противоречивым и сумасбродным.

❏ Подобное скверное, непривычное, безумное или патологическое поведение приводит к тому, что родители объединяются в напряженном внимании к своему ребенку.

2) Но от подобного объединения взаимоотношения между родителями не очень улучшаются, и это не помогает встроить ИП в треугольник семейных взаимоотношений. Его продолжает мучить невыносимая мысль, что он здесь – третий лишний (в функциональной семье его быстро в этом разубедят).

❏ ИП не избавляет родителей от боли – он может лишь переключить внимание на себя.

❏ Изначально он и не был включен во взаимоотношения супругов, представляющие собой закрытую систему как с физиологической, так и с психологической точки зрения. Ребенок еще не знает того, что знают взрослые, не может делать то, что делают они. Ему не позволено относиться к родителям так, как они относятся друг к другу. Он не может находиться с ними на равных ни как представитель своего пола, ни как-либо еще.

❏ Даже наблюдая за взаимоотношениями взрослых со стороны, ИП, в силу своей неопытности или неспособности к рассуждению, не в состоянии понять, почему страдают его родители, и как бы он ни пытался облегчить эти страдания, любые его усилия окажутся неуместными и будут неэффективными. (Например, взрослые могут по-разному сигнализировать о том, что испытывают боль. Отец может вымещать эти негативные чувства, изводя супругу. В итоге мать плачет, и ребенку кажется, что в семье она страдает больше, чем отец. Как он может полностью осознать, что оба родителя причиняют друг другу страдания и мучаются сами, если смотрит и на мать и на отца сквозь призму детской непосредственности?)

3) Хотя ИП не может облегчить эти страдания, родители позволяют ему думать, что ему это по силам и что он – необходимая составляющая супружеских отношений. Таким образом, ребенок страдает от еще одного тягостного заблуждения: что он всемогущ.

❏ Почему оба родителя возлагают на него такие большие надежды, если он не настолько важен?

❏ Почему они оба просят его встать на свою сторону, если он не равен им?

❏ Почему и мать и отец рассчитывали на то, что он поднимет их самооценку и обеспечит семье положительную репутацию в обществе, если он не всемогущ?

❏ Почему родители должны полагаться на него, чтобы сохранить свои супружеские отношения, если он не является частью этих отношений?

❏ К кому еще можно обращаться с подобными запросами? Только к всемогущему и всевидящему Властелину.

4) Получается, что ИП, по сути, обязан жить вместо его родителей. Его собственные потребности игнорируются, и он так и не нашел способа добиться их удовлетворения.

❏ Поэтому ребенок мечется между ощущениями всемогущества и беспомощности, величия и самоуничижения.

❏ У него слабо развита способность к прогнозированию в межличностных отношениях.

❏ Поскольку его потребности остаются неудовлетворенными, он не доверяет окружающим, но патологически зависим от их мнения.

Часть вторая. Теория коммуникации

Глава 8. Коммуникация: процесс предоставления и получения информации

1. Что такое «коммуникация»? Разве изучение того, как люди общаются, не равносильно изучению того, как они ходят по комнате? Не игнорируем ли мы в этом случае более глубокие процессы, которыми должна заниматься психиатрия?

1) Само по себе общение – это чаще всего невербальное или вербальное поведение в социуме. Поэтому «коммуникация» может обозначать «взаимодействие» или «сделку». «Коммуникацией» также считаются все символы и знаки, которые люди используют для передачи и получения информации.

2) В этом смысле коммуникативные техники, которыми пользуются люди, можно рассматривать как важные составляющие из межличностного взаимодействия.

3) Изучение коммуникации в качестве вспомогательного средства терапии может помочь преодолеть разрыв между предположениями и наблюдениями, а также зафиксировать связь между паттернами коммуникации и симптоматическим поведением[7]7
  Джексон, Рискин и я продемонстрировали это несколько лет назад, когда проанализировали пятиминутный отрывок записи семейного разговора, который нам прислал доктор Лайман Уинн, не указывая при этом никакой личной информации пациентов (40).


[Закрыть].

2. Чтобы получить от других необходимую информацию, человек должен выражать свои мысли и намерения четко и ясно. Без общения мы как вид просто не смогли бы выжить.

1) Нам необходимо изучать окружающий мир. Мы учимся различать разные объекты и соотносить себя с ними, узнавая, как их обозначать, и с помощью слов и накопленного опыта делать выводы о том, чего от них ожидать.

2) Нам важно узнавать о других людях и определять характер их взаимоотношений.

❏ Например, какое поведение можно назвать социально приемлемым?

❏ Какое поведение вызовет одобрение, а какое – критику со стороны окружающих?

❏ Почему окружающие реагируют на что-то именно так, а не иначе? Что у них на уме? Каковы их намерения по отношению к нам? Что они нам о себе рассказывают?

❏ Как нас воспринимают окружающие? Как они оценивают и реагируют на нас?

3) Эту жизненно важную информацию мы получаем двумя способами:

❏ просим дать нам информацию вербально;

❏ а также наблюдаем за невербальным поведением.

3. Чтобы передать информацию кому-то, человек должен донести ее четко и ясно. Мы должны донести до окружающих, что происходит у нас внутри.

1) Чему мы научились или что, как нам кажется, мы знаем.

2) Чего мы ожидаем от других.

3) Как мы интерпретируем действия других людей.

4) Какое поведение нам нравится, а какое нет.

5) Каковы наши намерения.

6) Какими нам кажутся другие люди.

4. В этой главе мы разберем сложности, которые возникают в обычной вербальной коммуникации.

1) У одного и того же слова могут быть разные значения – денотаты.

❏ Например, если Б спрашивает: «Из какого ты класса?», становится не совсем понятно, интересует его класс в школе или принадлежность к определенному социальному классу.

❏ В США есть выражение Let's table that motion, которое переводится как «Обсудим это позже». В буквальном смысле оно означает, что мы хотим отложить этот разговор. Но в Англии та же самая фраза может обозначать: «Давайте все же это обсудим»[8]8
  Здесь имеется в виду различие между американским и британским английским. В последнем to table a motion означает «выносить предложение на рассмотрение», в американском же, напротив, отложить это предложение в долгий ящик. – Примеч. ред.


[Закрыть].

2) Кроме того, у одного и того же слова могут быть разные оттенки значения, так называемые коннотации.

❏ Например, «мать» – это женщина, которая вынашивает и/ или воспитывает ребенка (денотация). Но «мать» может быть теплой, принимающей, заботливой женщиной или холодной, требовательной, неотзывчивой (коннотация).

❏ Когда Б говорит «мать», какую коннотацию несет для него это слово?

3) Проблема усугубляется и тем, что слова – это абстракции, символы, которые обозначают конкретные предметы и объекты (референты).

❏ Символ – не то же самое, что «вещь», «идея» или «наблюдение», которые он обозначает (хотя мы часто думаем, будто символы – это буквально то, что они символизируют). Очень часто считается, что символ и его значение это одно и то же.

❏ Кроме того, слова находятся на разных уровнях абстракции. У нас есть слова о предметах, об отношениях между предметами, о внутренних состояниях, слова о других словах, а также о словах, которые обозначают слова.

❏ Чем более абстрактным является слово, тем менее понятен его смысл.

❏ Наконец, существует множество аспектов человеческого опыта, которые невозможно передать с помощью слов.

5. Этот элементарный аспект общения, «значении слов», в коммуникации имеет принципиальное значение, поскольку при обмене информацией часто возникает путаница – просто потому, что А вкладывает в слово один смысл, а Б воспринимает его совершенно иначе.

1) Отличный пример подобной ситуации, когда А говорит: «Я совсем немного опоздал», а Б ему отвечает: «Нет, не опоздал!»

2) Поскольку сами по себе значения слов не всегда понятны, важно, чтобы люди объясняли, что именно хотят сказать, и просили других делать то же самое, если их что-то озадачило или сбило с толку.

6. Слова – это инструменты, с помощью которых люди передают и получают информацию. Если человек не понимает, что сами по себе слова – это лишь абстракции, он будет склонен к излишним обобщениям, что непременно приведет к возникновению ложных предположений[9]9
  Спасибо Уильяму Пембертону за статью на эту тему: Non-Directive Reorientation in Counseling («Недирективная переориентация в консультировании») (52).


[Закрыть]:

1) Он будет утверждать, что в каком-то конкретном случае проявляется общая закономерность. Будет выражать свои мысли неконкретно, особенно в отношении того, что, где и когда происходит, а также о ком идет речь.

❏ Такой человек может использовать понятие кто следующим образом:

«Все люди такие».

«Никто меня не любит».

«Все женщины…»

«Все мужчины…»

❏ Такой человек может рассуждать о последствиях так:

«Ничего не выйдет».

«Здесь все подстроено».

❏ Он может строить обобщения по поводу того, где что-то произойдет:

«Куда бы я ни пошел, получается вот что».

«Нигде не будет по-другому».

❏ Он может строить обобщения по поводу того, когда что-то произойдет:

«Никогда не будет по-другому».

«Вечно со мной так происходит».

2) Он будет считать, что другие разделяют его чувства, мысли и восприятие происходящего:

«Как тебе вообще может нравиться рыба!»

«Почему ты не сделал этого как следует?»

«Конечно, он бы этого не хотел!»

3) Он будет считать свое восприятие и оценку происходящего абсолютно правильными:

«Да, я уже знаю об этом».

4) Он будет утверждать, что то, чему он дал оценку, не имеет шанса измениться:

«Такой уж она человек».

«Я всегда был таким».

«Так устроена жизнь».

5) В своем анализе ситуации и ее восприятии такой человек исходит из того, что есть лишь две возможные альтернативы. Его мышление абсолютно черно-белое:

«Она или любит меня, или нет».

«Это или окончательно его сломит, или сделает сильнее».

«Ты или со мной, или против меня».

6) Он утверждает, что люди или предметы именно такие, какими он их себе представляет:

«Это безобразная картина».

«Он эгоист».

«Она агрессивная».

7) Он уверен, что ему понятен ход мыслей другого человека. Он придерживается концепции «хрустального шара» и говорит за других людей:

«Я знаю, о чем ты думаешь».

«Я знаю, что она на самом деле имеет в виду».

«Я скажу тебе, что она тогда чувствовала».

«Вот через что ей пришлось пройти».

8) Кроме того, такой человек считает, что другие люди могут прочесть его мысли. Он уверен, что у окружающих тоже есть хрустальный шар для угадывания чужих намерений, и позволяет другим людям говорить от своего имени:

«Она знает, о чем я думаю».

«Ты знаешь, что я Действительно имею в виду».

«Он расскажет тебе, чего я натерпелся».

7. Если получатель подобных сообщений так же дисфункционален, как и тот, кто пытается их донести, он либо согласится с услышанным, либо возразит.

1) Если он согласится, то четкой коммуникации не произойдет, поскольку он не может быть уверен, с чем именно он согласен. Он может сказать:

«Да, эта картина действительно безобразная».

«Она и правда эгоистка».

«Да, она действительно чувствовала то-то и то-то».

«Да, женщины действительно такие».

«Именно так и нужно поступать».

2) Если дисфункциональный собеседник не согласен, он все равно не будет уверен, с чем именно. Но тот факт, что он не согласен, может побудить либо его, либо вторую сторону диалога уточнить, что именно имелось в виду. Человек может сказать:

«Эта картина не безобразная. Она красивая».

«Она не эгоистка. Она очень великодушная».

«Нет, она этого не чувствовала. Она испытывала другие эмоции…». «Нет, женщины не такие. Они…».

«Нет, так ничего не выйдет. Вот так нужно делать».

8. Если получатель в этом обмене мнениями является функциональным коммуникатором, он не будет ни соглашаться с утверждением, ни опровергать его. Сначала он попытается прояснить, что именно собеседник имел в виду:

«Что ты имел в виду, когда сказал, что картина безобразная?»

«Почему ты считаешь ее эгоисткой?»

«Откуда ты знаешь, о чем я думаю? Ты же не я».

«Что значит „все такие“? Твоя жена, твой начальник или кто?» «Все женщины вообще такие или только те, с которыми ты знаком?»

«Что значит „ничего не получится“? Что конкретно не получится?»

«Где именно с тобой случалось подобное? Дома? На работе?» «Почему тебя удивляет, что я люблю рыбу? Ты не любишь, но это не значит, что и я тоже».

«Что ты имеешь в виду, когда говоришь „сделать как надо“? Сделать это по-твоему или как?»

9. Как только говорящему станут задавать уточняющие вопросы вроде этих, как он отреагирует?

1) Если он функциональный коммуникатор, он может сказать: «Давай я попробую объяснить иначе».

«Может быть, я приведу несколько примеров?»

«На этот счет у меня сложилось определенное мнение. Я считаю, что…».

«Я слишком обобщаю, да? Сейчас постараюсь выразить свою мысль конкретнее».

«Такое у меня сложилось впечатление. Может быть, ты с этим не согласен. Хочу услышать твое мнение на этот счет».

2) Если говорящий дисфункциональный собеседник, он может отреагировать на просьбы объяснить или конкретизировать свои слова по-разному. Но при этом он постарается нарушить обратную связь со второй стороной диалога:

❏ Может открыто отказаться что-то объяснять:

«Ты отлично знаешь, что я имел в виду».

«Я и так все ясно сказал».

«Ты же все слышал».

❏ Или же просто повторит то, что говорил ранее:

«Я же сказал, что все женщины…».

❏ Он может усилить эффект от сказанного, не меняя смысл: «Женщины не только Х, они еще и У».

«Эта картина настолько ужасная, что меня от нее тошнит».

❏ Может наброситься с обвинениями на того, кто решил что-то уточнить:

«Что ты прицепился?»

«Ты что, слов не понимаешь?»

«Чего ты задираешься?»

❏ Такой человек может и вовсе уклониться от ответа на эти вопросы (на с. 99–100 мы подробнее разберемся с этим пунктом).

10. Если отправитель функционально отвечает на просьбы разъяснить и уточнить, то получатель его сообщения лучше понимает, о чем идет речь. Тогда говорящий может ответить:

«Так вот что ты имел в виду! Я тебя не так понял».

«У нас разные взгляды на эту ситуацию. Можем разобраться, почему».

«Не могу разделить твои переживания. Со мной, похоже, такого не случалось».

«Да, был у меня похожий случай, но я пришел к немного другим выводам. Вот что я решил.»

«Может быть, мы используем не совсем подходящие слова. Вот что я имею в виду, когда говорю о.»

11. Если говорящий с самого начала постарается донести информацию более конкретно, то у обмена мнениями будет гораздо меньше шансов сойти на нет. Можно, например, сказать:

«Многие люди, по крайней мере некоторые мои знакомые, такие».

«Такое со мной часто случается, особенно на работе».

«Мне трудно понять, как это кому-то может понравиться рыба. Может быть, потому что я ее терпеть не могу».

«Этот способ помог мне в свое время. Возможно, тебе он тоже поможет».

«Я и не ожидал, что он этого захочет. Я бы не захотел».

«Я бы назвал ее эгоисткой, но, возможно, с другими людьми она ведет себя иначе. А как она обращается с тобой?»

«Я считаю, что женщины такие. Ты со мной согласен?»

«Я послушал то, что ты сказал, и у меня сложилось впечатление, что ты хотел поступить так. Я правильно тебя понял?»

12. Итак, человек, способный на функциональную коммуникацию, может:

1) Твердо заявить о своей позиции.

2) При этом уточнить и конкретизировать сказанное.

3) Поинтересоваться мнением собеседника касательно сказанного.

4) Выслушать, что тот скажет ему в ответ.

13. Если вербальная коммуникация достаточно ясная, то основная задача и говорящего, и слушающего – постараться, чтобы эта коммуникация такой и оставалась.

1) Если пояснять и конкретизировать, то обобщений будет меньше.

❏ Тогда оба собеседника будут выражать мысли четко и аргументировать свои утверждения.

❏ Каждая из сторон диалога сможет соотнести свою «реальность» с «реальностью» другого человека.

2) Кроме того, это поможет отделить воспринимающего от объекта восприятия.

❏ Человек больше не будет приписывать собственные желания, мысли и оценки другим людям.

❏ Каждый из собеседников будет реже высказываться от лица другого.

14. Конечно, никто из нас не общается идеально и при этом полностью задействует свои интеллектуальные способности.

1) Все мы обобщаем, когда разговариваем друг с другом.

2) Всякий, кто попытается уточнить и конкретизировать услышанное, будет казаться собеседнику, который редко этим занимается, таким же дисфункциональным, как и он сам. Собеседник и вовсе может засомневаться в том, есть ли тут вообще с кем разговаривать.

3) Если говорящий будет постоянно уточнять у собеседника, как тот его понял, то застрянет в уточнениях, так и не сумев выразить собственную мысль.

4) А слушатель, который постоянно будет переспрашивать и требовать уточнений, покажется собеседнику невоспитанным, назойливым и негативно настроенным.

15. Злоупотреблять обобщениями опасно, но они позволяют быстрее донести нужную информацию.

1) Они помогают обобщить наш опыт.

2) С их помощью можно говорить о множестве разных явлений одновременно.

3) Они освобождают нас от необходимости заново оценивать каждое отдельное событие.

4) Сама по себе теория складывается из обобщений. Это незаменимая составляющая любой научной отрасли.

16. А вот человек, который общается дисфункционально, ведет себя так, как будто не осознает, что пользуется обобщениями или основывает свои суждения лишь на предположениях.

1) Он редко уточняет, в каком значении он или кто-то другой использует определенное слово.

2) Он оперирует сверхобобщениями.

3) Коммуникативные техники, которые он использует, лишь сильнее путают собеседника, и если говорящий уже потерял нить своего повествования, то едва ли сможет к ней вернуться.

17. Кроме того, дисфункциональные люди часто выражают противоречивые идеи.

1) Они не договаривают фразы, считая, что собеседник сможет сам их продолжить:

«Он не очень… ну, ты понимаешь».

«Как ты понимаешь. ну, это очевидно».

2) Они небрежно используют местоимения (подобные коммуникативные проблемы постоянно проявляются в семейной психотерапии).

Ж: Мы ушли, а они расстроились.

П: Минуточку. Кто и куда пошел? Кто расстроился?

Ж: Ну, мы с Гарри пошли к его матери в гости, понимаете? К ней домой. Дети хотели пойти с нами, а мы с Гарри решили отправиться туда без них. Но когда мы уходили, дети расплакались.