Текст книги "Terra Nova. Строго на юг"

– …а вот здесь у нас отгрузка готовой продукции.

Мишель, средних лет ливанец и совладелец лесопилки, с гордостью обвел мускулистой лапой небольшой дворик, в котором полдюжины негров в хорошем темпе загружают грузовик досками. Здоровый он. Не грузовик в смысле, он-то как раз маленький, а Мишель. Качок прямо.

– И куда отгружаете в основном? На экспорт или тут, по месту?

Ливанец чуть приуныл:

– Пока по месту. Как война закончилась, народ начал восстанавливаться и строиться, спрос большой. С деньгами, правда, не очень. А на экспорт платят хорошо, но объем небольшой. Корабли-то только второй год как ходят сюда. Но растет потихоньку. В этом году уже вдвое больше на экспорт продали, чем в прошлом, а он же еще не закончился. Северяне берут в основном, на Юге-то своего леса хватает. Вообще, очень хорошо, что порт открыли – вся экономика сразу в рост пошла. До этого тут такое захолустье было, не поверишь…

Ну почему же. Очень даже поверю. Торговля, особенно морская, – важнейшая штука. От нее, если только во власти не совсем уж имбецилы, экономика растет как на дрожжах. Другой вопрос, что в здешних реалиях местные от этого никакой выгоды не получат, все уйдет ливанцам и прочим индусам с китайцами, ну да тут уж ничего не поделаешь.

– …для Дальнего Юга у нас очень удобно будет брать. И лес отличный, и цены хорошие, и загрузить можем. Ближе нас к вам только буры, но у них нормального порта нет, бревна и доски на корабль не загрузишь. А у нас свой причал, с краном, любой корабль может подойти…

Это да, в логистику они вкладываются. Большая часть леса на внутренний рынок тоже уходит водным путем – по реке с неоригинальным названием Конго, уходящей вглубь страны. Собственно, никак иначе его отсюда и не вывезешь, автомобильная дорога заканчивается километрах в тридцати от города. Устье Конго находится чуть южнее города, но места там топкие и болотистые, поэтому город основали здесь, на холмах. Где бриз хоть немного отгоняет совершенно жуткую духоту. Совсем немного, хе-хе – при температуре за сороковник и стопроцентной влажности легкий ветерок ситуацию кардинально не улучшит.

– …с удовольствием предложим вам, как новым и перспективным покупателям, хорошую скидку…

Ага, уже верю. Можно подумать, я раньше с ливанцами дел не имел. Антипатия же не на пустом месте возникла, знаете ли…

Не то чтоб я реально планировал заниматься поставками отсюда пиломатериалов на Дальний Юг, но цель визита я всем интересующимся (в погонах которые в основном) обозначал именно как «осмотреться на предмет торговли», так что приходится соответствовать. Ибо, сдается мне, признаваться в намерении просто сесть на проходящий мимо караван было бы весьма опрометчиво. Явного криминала в этом нет, конечно, но лишние вопросы обеспечены, а лишние вопросы здесь – это деньги, деньги и еще раз деньги. А так все логично – человек собирается в новую колонию и перед этим вентилирует вопрос насчет будущего бизнеса. Сплошная выгода для независимого Конго получается, а уж для Пуэнт-Ружа – в особенности. Да и вообще: вдруг и правда что-то срастется.

Попрощавшись с обнадеженным перспективой новых клиентов Мишелем, возвращаюсь к джипу. Лоран и Ве́роник, водитель и пулеметчик соответственно, встречают благодетеля (в моем скромном лице) радостными улыбками. Как я уже упоминал, аренда полицейского джипа обходится в десять экю в день. Десятка, понятное дело, идет в карман майора Жуппе́, замкомиссара полиции, так что я, в целях поддержания морального духа экипажа, выдаю им аж по два экю в день, отчего все безмерно счастливы. «Им» – это водителю и пулеметчику; Дэни, как лейтенанту, достается целая пятерка. Многовато, конечно, зато он не путается под ногами, когда не надо, и оказывает помощь в общении с местными, когда это требуется. В частности, именно через него я договорился с портовым радистом, дабы тот меня известил о появлении каравана. И с владельцем моторки тоже Дэни помог договориться. Остается надеяться, что меня не планируют обчистить до нитки и отправить на дно где-нибудь подальше от берега. Это, кстати, еще один довод в пользу того, чтобы поактивнее вращаться в местных деловых кругах – чем известнее человек, тем меньше вероятность, что он просто так исчезнет.

Ну и вообще – не люблю я без дела сидеть.

Конго, провинция Кванга-Ориенталь, Пуэнт-Руж, прибрежные воды к северо-востоку от города

Черт!

Острый нос моторки врезался в набежавший бурун, и водопад брызг мгновенно промочил меня до нитки. Старый, угловатый и весьма потрепанный жизнью лодочник с простым конголезским именем М’Ме радостно ощерился, обнажив коричневые пеньки зубов, и что-то прошамкал на… э-э… хрен его знает чём. Не на французском, точно. Но смысл, в общем, очевиден: «Это тебе не по асфальту бродить, макрель ты сухопутная». – Ладно, не сахарный, не растаю. Тем более температура воды явно за тридцать, а воздуха – за сорок. Рюкзак и винтовка в полиэтилен укутаны, ничего с ними не случится. Если только нас никто не сожрет, вместе с лодкой. Тут такое бывает, как я слышал.

Суда каравана уже видны прямо по курсу. Один, два, три… одиннадцать, за тремя тянутся на буксире суденышки поменьше, все верно. Какой из них танкер, что-то не пойму, а вот скотовозы видны сразу, по здоровенным клетям на палубе. Летом они возят крупных рогатых скотов (или скотин?) из Техаса и Конфедерации в Халифат, зимой обычно стоят на приколе, а тут, понимаешь, мы подвернулись. Интересно, как там животинки? Я, между прочим, не просто так интересуюсь – сам десяток овец купил. Ну а что? Нефть нефтью, а эти пускай по окрестностям бегают, плодятся понемногу. Надо только следить, чтобы не сожрал никто, а то там это мигом.

Английского М’Ме не знает совсем, да и французский, кажется, не сильно лучше меня, так что просто тычу пальцем во второе судно спереди. С Глебом мы уже по радио пообщались, еще с утра, когда ко мне в гостиницу прибежал посыльный от портового радиста. «Штаб» колонии идет на «Бремене», вот туда-то мне и надо. «Подальше от начальства, поближе к кухне» – это, конечно, принцип хороший, но не всегда.

Караван все ближе, уже видны любопытные физиономии на палубах. Ну понятно: морское путешествие – дело нудное по большей части, особенно для пассажиров, а тут хоть какое-то развлечение.

М’Ме лихо разворачивает нашу посудину и уравнивает скорости, умело парируя корпусом толчки волн. Борт судна возвышается в нескольких метрах, над ним маячат лица экипажа… ага, вон и знакомая борода показалась. Хм, а как, собственно, я наверх попаду? Веревочный трап спустят? С рюкзаком и винтовкой как-то не слишком удобно будет по нему карабкаться…

Впрочем, мои сомнения быстро разрешились. Над бортом показалась стрела грузового крана, и вниз пошла сетчатая «люлька». Наверное, для настоящего моряка это было бы унизительно, мол, он же не мешок, но я-то не моряк, так что мне пофиг. Сетка опускается в лодку, поворачиваюсь к М’Ме и отдаю ему вторую половину условленного гонорара – десять экю. По местным меркам – отличные деньги, он за год столько зарабатывает, наверное. Старый негр довольно щерится, вгоняя меня в непроизвольную дрожь (как же хорошо, что у нас дантист с собой есть!). Закидываю в сетку рюкзак, беру винтовку и залезаю вместе с ней сам. Подъем… блин, некомфортно-то как от бурлящей внизу воды… все, палуба.

– Я уж думал, без тебя придется идти. – Глеб выступает вперед, протягивая ручищу.

– Ага, размечтался. Таки не дождетесь.

8

Экватор, территориальные воды Конго, борт дизель-электрохода «Бремен»

Морская вода, теплая и соленая, оказалась на вкус не такой уж и противной, как я себе представлял. Не пиво, конечно, но от одной кружки не помру. Все, допил! С трудом удерживаюсь от того, чтобы поморщиться.

Собравшаяся на палубе толпа отметила мой подвиг бурными аплодисментами и переключила внимание на следующую жертву, а я, пользуясь резко понизившимся интересом к своей персоне, с благодарностью выхватил из рук Игоря стопку водки.

Фуф! Хорошо…

Теперь я бывалый морской волк, пересекавший экватор, хе-хе. Чем, между прочим, на Новой Земле может похвастаться далеко не каждый моряк. Во всяком случае, среди десяти человек экипажа «Бремена» таковых не нашлось. Ну оно и понятно – крайней южной точкой коммерческого судоходства является расположенный на сотню километров выше экватора Пуэнт-Руж, да и он объемом трафика не поражает, прямо скажем. Южнее же ходят либо исследователи Ордена, либо, раз в пару месяцев, орденский же переселенческий транспорт в Фолькстаат.

Глеб, осушивший свою кружку первым из пассажиров, присоединился к нашей маленькой компании, за ним и Саня Фролов. С сегодняшнего утра, когда я поднялся на борт, времени поговорить толком и не было, все готовились к празднику.

– Че, живой?

– Ага. Ты же первым пил, если что – первым и это… того.

– Ну да, ну да… что там у тебя за фигня в Нью-Рино случилась? Ко мне и там полиция приходила, о тебе спрашивала, и в Порт-Дели тобой интересовались…

Мысленно ставлю себе жирный-жирный плюс и глажу по голове. Экий я молодец, а?! Все правильно рассчитал и оставил всех с носом. Так, а вот в Нью-Галвестоне, выходит, ментов не подключали… значит, вальнуть планировали, скорее всего.

– Да в Рино с блатными сцепился в кабаке, с этого все и началось. «Читинские»; не знаю, слышал ты про таких…

Рассказываю малость отредактированную версию происшедших событий, не обремененную излишними деталями, типа Марата Феликсовича и его коллег. Глеб с Игорем о забайкальских отморозках не слышали, а вот Саня подтвердил – да, есть такие, и репутация у них весьма неприятная, даже для Нью-Рино.

– …вот, ну и там уже тусовался, вас ждал. Заодно, кстати, с местными насчет леса перетер – если что, можно будет брать.

Глеб пригладил бороду:

– Ясно… ну, бывает, да. В Нью-Рино особенно. На Юге они тебя не достанут, думаю.

Да вот я тоже на это надеюсь. Хотя, конечно, по сторонам поглядывать все равно нужно. Лучше быть живым параноиком, чем неживым… э-э… непараноиком. Коряво как-то получилось, согласен, но мысль-то понятна?

– А как у вас с этими двумя прошло? Ну, «агитаторы» которые?

Саня подключился к разговору:

– Да без проблем вообще. Эти клоуны попробовали дернуться, так я одному перемкнул в голову, живо успокоились. Собрали манатки и свалили на хрен.

Ишь, резвый какой… ну-ну.

Игорь с хмурым видом потеребил леер:

– Не факт, что их только двое было. У меня пара надежных людей среди рабочих есть, с кем в экспедиции ходил. Говорят, есть там один мутный тип, разговоры ведет… всякие.

– «Всякие» – это какие?

– Ну… всякие. Ничего такого, до чего мы могли бы докопаться и ссадить его в Порт-Дели. За жизнь в основном, но все с таким подтекстом, что надо рабочим людям держаться вместе и бороться за свои права типа. Каждая отдельная фраза вроде как и ничего, я сам чуть ли не готов подписаться, но все вместе получается… нехорошо.

– И где этот «борец за справедливость»? Кстати, вы под рабочих-то решили отдельный борт не выделять, я смотрю; раскидали по всем?

Глеб кивнул:

– Да, решили – так лучше будет. Больше сотни одиноких вооруженных мужиков на одном корабле – нездоровая среда, всякая хрень им в голову может взбрести. Треть тут, на «Бремене», вроде как под нашим присмотром, а остальных равномерно по кораблям распределили. И этот урод тоже здесь.

– Так а что ж его в Порт-Дели не высадили-то? Не нравится нам и не нравится: вполне достаточная причина. Деньги на билет до Нью-Галвестона в зубы – и пинком под зад.

Все трое тяжело вздохнули, после чего Игорь выразил общую мысль:

– Да мы-то так и предлагали, но остальные не согласились. Типа плохо повлияет на моральный климат, народ начнет нас самодурами считать, потом может боком выйти.

– Ага. А когда этот дятел людей взбаламутит, и они нас, с нашими «правами пайщиков», на три буквы пошлют, тогда боком не выйдет?

– Не по адресу наезжаешь. Я это понимаю и Глеб с Саней тоже. Но остальные не согласны. Так что пока будем за ним приглядывать. Надеюсь, даст повод, тогда ссадим его у буров.

Даст он вам повод, размечтались. Когда даст, тогда поздно будет. Начнется кипение разума возмущенного, а там и «до основанья» недалеко. Ладно, будем посмотреть.

На подходе к проливу Папуа, борт дизель-электрохода «Бремен»

– Ну вы даете…

Глеб недоуменно нахмурился:

– А что не так? Хороший флаг, красивый. И правильные вещи символизирует.

Задумчиво смотрю на красное полотнище с белым коловратом. Красиво-то оно красиво, базару нет, но головой-то тоже думать надо иногда. Бородач тем временем развивает мысль:

– …фишка в том, что красный цвет для нас работает. Большевики же не зря его выбрали.

– Да уж, офигительно сработало, ничего не скажешь…

Глеб с раздражением отмахнулся:

– Блин, да никто бы им не дал семидесяти лет у власти. Но продержались же! В том числе потому, что с символами умели работать! Понимаешь, есть вещи, которые работают, и есть, которые нет. Вот первые надо брать и использовать, а вторые надо пинком и на мусорку.

Как маленький, е-мое. Вроде ж мир повидал, пожил среди разных людей, а все туда же…

– Глеб, а как ты думаешь, у Ордена какие ассоциации возникнут от такого флага? Особенно с учетом их последних кадровых сдвигов? И вообще, у всех на Севере?

Лицо здоровяка приняло знакомое упрямое выражение:

– Ничего, побухтят и привыкнут. А правильный флаг останется.

Э-хе-хех… и хоть кол на голове теши. Чувствую, это он всех остальных на голосовании и убедил такой вариант поддержать.

– Они не просто «побухтят», они будут по-другому относиться. А мы сейчас уязвимы по максимуму. И на хрена самим себе на пустом месте создавать проблемы? Нельзя было «триколор» или «имперку» утвердить? Потом, как окрепнем, поменяли бы.

Лицо Глеба приняло страдальческое выражение. Мол, ну что ж ты глупый-то такой, очевидных вещей не понимаешь… Впрочем, и у меня самого сейчас такое же, наверное.

– Да лабуда это всё, что «триколор», что «имперка». Ты пойми – правильные символы – это очень важно! Тут с самого начала нужно делать не «как придется», а как нужно. И дальше уже намного легче все пойдет…

– Ага. Офигенно легче оно пойдет, когда Орден нам весной пару-тройку тысяч каких-нибудь тамилов или вьетнамцев отправит. Так, на всякий случай, чтоб мы тут в Четвертый рейх не заигрались.

– Не отправит…

– Это они тебе письменно пообещали и заверили у нотариуса или как? Блин, ну нравится тебе так красный цвет – не вопрос, но хоть без коловрата-то можно было обойтись? Сделали бы на красном фоне синюю полоску посередине, типа Аустралис символизирует, звездочек каких-нибудь налепили… тринадцать, по числу пайщиков, ага. И нормально. А коловрат, если уж совсем приспичило, на городской флаг Новгорода можно присобачить.

Глава нашей будущей колонии помотал головой:

– Решение принято, переигрывать поздно. Менять флаг, еще даже не доплыв до места, будет глупо. Да и ни к чему, я считаю.

Э-хе-хех… а хрен с вами. Не говорите потом, что я не предупреждал. Довольно сухо попрощавшись с Глебом, выхожу на палубу, остыть. В переносном смысле, разумеется, – мы же недавно экватор прошли, на палубе жуткая парилка.

То крепнущий, то стихающий ветер особого облегчения не приносит. Хорошо, по крайней мере, что солнце не сильно печет. Его, собственно, почти и не видно в плотной дымке, повисшей над морем; так, размытое светлое пятно на сером фоне.

На палубе почти никого, все сидят внутри, под кондиционерами. Ну а я кондеры не люблю, так что тут постою. Уловив краем глаза движение, оборачиваюсь. Ага, кто-то из экипажа, по форменным шортам и майке видно. «Бремен» приписан к Нойехафену, экипаж соответственно немецкий, и определенный орднунг поддерживается. Без фанатизма, впрочем, – постираться бы мужику явно не помешало, как и всему судну – провести большую приборку.

Делать особо нечего, так что решаю его немного порасспросить, на предмет что да как. Моряк косится на подходящего пассажира (в моем лице) без особого энтузиазма, но и спасаться бегством не пытается. Видимо, праздные любопытствующие его пока что не так сильно достали. Ну, еще и трети плавания не прошло, наверстаем, хе-хе.

– Здорово!

– Здорово… – Мужик меланхолично кивает, выпуская клуб табачного дыма. Типичная немецкая физиономия, узкая и словно вырубленная топором, голубые глаза сонно прищурены на фоне обгоревшей до красноты кожи.

– Не подскажешь, пролив когда будем проходить?

– Так уже и проходим. – Он кивает на дымку, сгущающуюся в паре сотен метров от борта до совершенно непроницаемой взглядом консистенции.

– Блин… островов, значит, не увидим?

Немец мотает головой:

– Не-а. Да даже если бы не дымка, мы близко-то подходить бы все равно не стали. Здесь опасные воды и почти не изученные. Так что, кроме зеленой полоски на горизонте, ничего бы ты не увидел.

– Ясно…

Ну да и хрен с ними в общем-то. Успею еще на проплывающие мимо берега насмотреться.

– Да и вообще… – немец пожал плечами, – хреновая у этих островов репутация.

– А что так?

– Говорят, людоеды там живут.

– Данунах?

– Ага.

По безразличному лицу собеседника непонятно, травит ли он морские байки, или говорит серьезно.

– И кого они там едят? Сюда же никто почти не ходит.

Очередное пожатие плечами:

– Друг друга, наверное. Да и пытались к ним торговцы ходить, там камешки на островах есть, говорят. Но потом перестали, уж больно народец поганый живет.

Камни, говоришь? Интересно… но вот почему я об этом не слышал раньше? Про «диких старателей» на Эльдорадо слышал, а вот про острова людоедов как-то нет. С другой стороны, из дагомейцев с конголезцами моряки, как из дерьма пуля, да и всякой чертовщины они боятся. Плыть к островам людоедов – явно не про них. Так что если кто и ходит, то с Севера, скорее всего.

– Алмазы?

Немец покачал головой:

– Не… драгоценные всякие. Я в этом особо не разбираюсь, не знаю, какие именно. Изумруды, наверное, или рубины.

Еще интереснее. Изумруды на Эльдорадо добывают, это точно, да и в верховьях Замбези они есть. Но за такие камни, думаю, всех людоедов быстро на чучела́ пустили бы, тут народ политкорректностью не сильно озабочен. Так что камушки на островах Папуа (именно так они на карте и подписаны, а вовсе не «людоедские»), может, и водятся, но явно какие-то не слишком ценные.

– Хм… а что за народец-то?

Моряк вздохнул:

– Да я откуда знаю? Каких-то гребаных дикарей Орден сюда поселил, за каким-то хреном. Мне не докладывали. Кто говорит, что папуасы, кто – тва[41]41
  Тва – пигмеи, коренной народ Центральной Африки. Наряду с бушменами Южной Африки являются древнейшими народами Земли.


[Закрыть] какие-то, кто – амазонские индейцы. А может, все вместе, там остров-то не один: три больших и десяток маленьких. Но реально злобные. У меня кореш туда ходил, на «торговце» – у них двоих часовых прямо с палубы украли и сожрали потом. И никто ничего не услышал.

Что-то все это чем дальше, тем больше на морскую байку похоже…

– А как узнали, что сожрали их?

Моряк резким щелчком отправил окурок за борт, проводив его глазами.

– А нашли потом место, где их ели. Яма, в ней кострище. Кишки валяются, кости погрызенные. Голов нет, эти их с собой унесли. А потом стрелять начали, и уж не до поисков стало.

Не, блин, он меня точно разыгрывает.

– Из чего стрелять-то? Луки? Духовые трубки?

Немец посмотрел на меня, как на полного кретина:

– Какие, на хрен, духовые трубки? Из калашей, ясное дело.

Хм…

– Получается, кто-то с ними все-таки торгует? Иначе откуда бы у них калаши взялись?

– Да хрен их знает. Может, кто-то и торгует.

Беседа морячку явно надоела, так что он попрощался коротким кивком и свалил куда-то внутрь, в кондиционированную прохладу. А я остался на палубе, всматриваясь в клубящуюся вокруг дымку и представляя себе крадущиеся сквозь нее лодки, полные маленьких, татуированных с ног до головы смуглых человечков с подпиленными зубами и калашами в руках.

Территориальные воды Фолькстаата, близ Претории, борт дизель-электрохода «Бремен»

Жаль, далековато от берега, километра два где-то. Даже в бинокль не особо разглядишь. Ну в мой, по крайней мере. Он же полевой, а не морской, максимальное увеличение – шесть раз. Ну ладно, зато очень компактный.

А ничего так Претория выглядит, весьма даже симпатично. Аккуратные белые домики за линией прибоя, посреди зеленой саванны, белая же церквушка, а вдали, из-за горизонта, встают серо-синие громады Драконовых гор. Домиков, правда, что-то очень уж немного, всего с полсотни. Учитывая, что перед нами столица анклава, занимающего больше тысячи километров побережья… хотя не будем забывать – население у Фолькстаата невелико, мягко говоря. Три или четыре тысячи человек вроде как. Точно никто не знает, да никому это особо и не интересно, если честно. Для жителей Севера бурский анклав – это что-то типа Чили или Новой Зеландии для европейцев конца XIX века. Где-то оно есть, судя по картам, но практический выхлоп от этого факта равен нулю.

Катер буров, лихо прыгая на крутых волнах, подошел к борту «Бремена» метров на пять. За открыто расположенным штурвалом, то и дело заливаемым потоками брызг, торчит весьма колоритная личность – громадный, двухметрового роста мужик с внушительной, соломенного цвета бородой и в широкополой соломенной же шляпе. Явно домотканые рубаха и штаны, широкий кожаный ремень с тяжелой пряжкой и, для завершения картины, два револьвера на поясе и хаудах[42]42
  Хаудах – короткоствольное крупнокалиберное оружие под охотничий патрон.


[Закрыть], рукоять которого выглядывает у бура из-за плеча. Смотришь на него и начинаешь даже немножко сочувствовать англичанам, которые с такими ребятами в свое время воевали в Южной Африке. Шутка, хе-хе. Нет у меня к англичанам сочувствия.

А вот интересно все-таки: зачем ему хаудах в море? Причем у двух помощников – молодых, лет по пятнадцать, но тоже очень крупных пацанов – в наличии такие же монструозные стволы. Похоже, местная литоральная фауна кротостью нрава не отличается.

Стрела грузового крана вынесла за борт плотно упакованный в пластик груз, молодые буры ловко подхватили на лету мешок с долгожданными медикаментами (что-то им там срочно понадобилось, и груз, получив согласие Глеба выступить в роли почтальона, самолетом перекинули из Кейптауна в Порт-Дели), ломкими басками прокричали что-то благодарственное, и катер отошел от борта «Бремена». Старший бур все это время упорно делал вид, что никакого судна рядом вообще нет, и он просто вышел на морскую прогулку. Ну я же говорил, буры – они такие… на своей волне во всех смыслах.

Перевожу взгляд на группу опершихся на леер зевак. Если конкретнее – на ничем особо не примечательного шатена лет тридцати с копейками. Сергей Андреев его зовут, разнорабочий из Нью-Рино. По крайней мере, так он представился при зачислении в будущие колонисты, и, скорее всего, это даже правда. Ну в части ФИО как минимум, ID-то у него проверяли. А вот кем он еще является – вопрос. Будь на то моя воля, я бы с этим «вопросом» не разбирался, а отправил его к бурам, вслед за мешком с лекарствами. Но мужик не дурак, видимо, засек наличие интереса к себе, и градус «проповедей» резко понизил, так что решение о его высадке так и не было принято. Имхо – это ошибка, которая нам еще аукнется, ну да черт с ним. Не думаю, что он в одиночку сможет организовать серьезные неприятности. Да и в любом случае у меня в Ладоге его не будет, так что пусть у пайщиков в более теплых краях голова болит.

Вообще, если немножко удариться в паранойю, он вполне может представлять не братьев Ичасо по неразуму, а сослуживцев Марата Феликсовича. Глупо было бы думать, что попыткой вербовки меня их интерес к нашему предприятию и ограничится. Э-хе-хех. «И нет нам по-ко-я…»

Южнее мыса Каап-Крюгер, борт дизель-электрохода «Бремен»

Интересно, как резко меняется природа. Чуть больше трех часов прошло, как мы миновали крохотную, всего три дома, бурскую деревушку на мысе Каап-Крюгер, где проходит южная граница Фолькстаата. Отрог Драконовых гор там спускается прямо в море, образуя красивейший, покрытый буйной зеленью утес. Молодцы африканеры, хорошую землю себе отхватили.

Так вот, я отвлекся – всего полсотни километров к югу, а от цветущей саванны остались лишь узкие и все более редкие полоски зелени вдоль сбегающих с далеких гор ручьев. Да и сами горы из серо-сине-зеленых постепенно становятся желто-серо-коричневыми. И температура воздуха заметно упала. Еще не холодно: сейчас, в летний полдень, солнце прогревает воздух градусов до двадцати пяти; но я-то помню, что утром термометр переваливал за тридцатник.

Все дело в холодном течении, идущем с юга. У Каап-Крюгера оно поворачивает на восток, вдаль от берега, так что земли выше мыса наслаждаются теплом и дождями, а ниже – прохладой и сухостью. Ну или страдают от них, это уж как посмотреть. А что это там…

Навожу бинокль на проплывающий в километре берег. Ага, буры уже и сюда добрались. По степи медленно бредет стадо овец голов в… э-э… сто пятьдесят или двести, наверное. Или больше. Вокруг стада бегает с полдюжины громадных кудлатых псин, а чуть позади степенно шагают две лошади с седоками в широкополых шляпах. Седоки, кстати, нас принципиально игнорируют, что смотрится довольно глупо, имхо. Ну не может двум пастухам в безлюдной степи быть неинтересен проплывающий мимо караван из более чем десятка судов. Особенно с учетом того, что здесь вообще далеко не каждый год кто-то появляется в море. Своеобразные нам достались соседи, ничего не скажешь. Впрочем, «соседи» довольно условные. Судя по картам Ордена, еще часов через восемь начнется уже реальная пустыня, и закончится она только за тысячу километров до устья Аустралиса. Которое, кстати, правильнее было бы называть дельтой вообще-то. Через пустыню без крайней на то необходимости никто не полезет, так что ни нас, ни Фолькстаат соседство особо напрягать не должно. Хотя черт их разберет, этих буров, что у них на уме. Может, они уже весь Дальний Юг своей собственностью считали, а тут мы появились. Ну, жизнь полна огорчений, что тут скажешь.

Конечно, пустыня – это на берегу, а вот что там за горами… По расчетам климатологов-любителей, вроде как получаются саванна и редколесье, плавно переходящие в степи, но это все теория. Беспилотники с орденских кораблей так далеко не дотягивались. Буры, уверен, знают, не могли они не обследовать окрестные земли, но делиться своими знаниями не спешат, и тут их можно понять. Исследуешь вот так, откроешь новые территории, все расскажешь, а тут невесть кто набежит и поселится на готовеньком. Типа нас, хе-хе.

Посмотрев направо, нахожу взглядом «Кейп-Код» – грузопассажирский теплоход вроде нашего «Бремена», но с портом приписки Форт-Рейган. На нем идет все мое барахло, а также нефтеперегонный мини-завод, плюс семьи, планирующие поселиться в Ладоге, и все их имущество. Ну не все – скот плывет отдельно, но остальная часть. А, чуть не забыл – рабочие мои тоже там. По идее, конечно, стоило бы туда перейти, познакомиться с народом пообстоятельнее… нет, мы в Порто-Франко уже общались, разумеется, но так, мельком…

Не, сегодня лень, завтра перейду. Да и мутит меня от качки, хоть и не очень сильно. Не хочется никуда переться.

Услышав детские крики и визг, поворачиваюсь налево. На баке компания детворы лет восьми-двенадцати играет в… э-э… кажется, правильно это называется «салочки». Хотя в бытность мою в их возрасте у нас это называлось «в сифу». Молодежь чуть постарше с важными, преисполненными осознания собственной взрослости лицами обсуждает что-то в стороне, презрительно поглядывая на расшалившихся «детей». Те же, кто к игре не допущен по причине малолетства, толпятся у лееров, завистливо комментируя происходящее. Чувствую, как из-под душевной чешуи пробивается что-то теплое и даже, не сочтите за размазню, нежное. Наши же дети, русские. Будущее нашего народа. Осталось дать им возможность такими же русскими и вырасти. Ну с этим мы справимся, я думаю.

Северо-восточнее дельты Аустралиса, борт дизель-электрохода «Кейп-Код»

– Не жарко что-то ни фига.

Дима несколько театрально поежился и застегнул ветровку под самое горло.

– Да ладно! Тебе-то после Ухты курорт должен быть, не?

Бывший житель Коми ухмыльнулся во всю ширину небритой морды лица.

– Курорт – это когда работать не надо, я его себе в любом климате могу устроить. Главное, чтоб не часто, а то сопьюсь на фиг. Но, блин, реально прохладно что-то, хоть вшивник поддевай.

Не поспоришь. Дело даже не столько в температуре воздуха, тут как-никак начало лета, да и солнышко пригревает, градусов пятнадцать будет. Но вот ветер… сильный, постоянный, не прекращающийся ни на секунду юго-западный ветер пронизывает одежду насквозь и выдувает из нее любое тепло. Ну, вернее, обычную одежду пронизывает – я вот не поскупился, еще в Нью-Рино взял три комплекта разной одежки от «Норроны[43]43
  Norrоna – известный норвежский производитель одежды для экстремальных видов спорта, туризма и охоты.


[Закрыть]». Влетело в копеечку, конечно, импорт же, зато сейчас стою на палубе во вроде как легкой курточке и штанах, и хоть бы хны.

– Не передумал в Ладоге оставаться?

Дима помотал головой:

– Не-а. Земли много, народу мало, от начальства далеко, рыбалка, охота… на фига мне те юга сдались?

– Ростов и Новгород – это не юга будут, а севера. Мы ж в другом полушарии. Юга – это у нас.

– А… ну да. Но ты понял.

Киваю. Понял, что ж тут не понять-то. Хочется человеку простора вокруг, и чтоб никто не докучал. Не вопрос, я только «за». И жена у него, Оля, вполне адекватная, как и двое сыновей-подростков. По крайней мере, кто-то в поселке будет не вызывающий особой настороженности. А то, блин, набралось клоунов, хоть первый в Южном полушарии цирк открывай.

Во-первых, Макс с Лилей, она же Лиана. Надеюсь, она при прохождении Ворот такое имечко взяла, а иначе выходит, что это у нее наследственное. Не, так-то они приятные ребята, несмотря на то что из Питера. Лиля еще и красавица, хотя килограммов пять-семь ей набрать бы не помешало, но… Перебор у них по части оригинальности. Вы не подумайте, я насчет религии не заморачиваюсь, да и вообще атеист, собственно говоря. Более того, придерживаюсь теории, что единственные религии, придуманные белыми людьми, – это буддизм и индуизм, а вовсе не… ну вы поняли. Но, как бы там ни было, это все дела минувших тысячелетий, а вот к тем, кто всерьез увлекается «духовными поисками» в наши дни, я отношусь с некоторой… настороженностью, скажем так. Максим же и Лиля – кришнаиты, причем не свежеобращенные, а уже лет пять как. Опять-таки я вовсе не собираюсь их заранее объявлять сумасшедшими, но… черт их знает, чего от них ожидать. У нас вот в четырнадцатом году был один ихний. Мужик как мужик, ну со своими тараканами, но у кого их нет? Спортивный и стрелял хорошо, в разведчики его определили. Воевал нормально, пока как-то раз с выхода не принес обычный такой пластиковый кулек, а в нем три отрезанных головы. Хорошо хоть, что не гражданских, а каких-то невезучих чуваков из двадцать пятой бригады, но как-то после этого желающих вместе с ним в разведку ходить резко убавилось. Я лично тоже не пошел бы, ну его на фиг. Короче, настороженность к этой молодой паре у меня имеет место быть. Опять же не понимаю, какого черта они забыли в холодной и безлюдной степи, а их доводы ясности не добавляют и сводятся к «захотелось». А что еще им потом «захочется»? Вот то-то…