Текст книги "Terra Nova. Строго на юг"

Американец скептически окинул взглядом маленький поселок:

– Клиентов-то не маловато будет?

– Ну… на перспективу же люди работают. Смотри, вот сейчас два судна пришли – нас на десять человек больше сразу стало, если с детьми считать…

Помимо двух семейств из Забайкалья и Ставрополья, у нас решили остаться еще и трое одиночек. Причем, что забавно, двое из них уже практически семья. Нет, я в хорошем смысле – женщины же среди бессемейных тоже есть. Ну вот, познакомились люди за время плавания, приглянулись друг другу, и появилась еще одна ячейка общества.

– А вчера еще одно судно вышло, из Порто-Франко – еще шестьдесят с лишним человек. Несколько у нас останутся. Ну и так далее. Я удивлюсь, если к концу сезона тут не будут человек сто жить как минимум.

Оставленный Глебом на Севере Курганов проявил неожиданную энергичность и временно переехал в Порто-Франко, занимаясь там агитацией и вербовкой вновь прибывших. Алина же осталась в Нью-Рино, решать оргвопросы. Из Нью-Галвестона, кстати, через две недели еще одно судно выходит, там тоже больше полусотни желающих. Такими темпами мы за пару лет буров догоним. Ну, собственно, с учетом разницы демографических потенциалов – немудрено. Жаль, с турками такой фокус не прокатит.

– …как судно называется?

– Э-э… «Файери Кросс», кажется.

Собеседник (и собутыльник, мы же не на сухую сидим) кивнул:

– Ага, знаю такой. К Билокси приписан. Ну, рад за вас, искренне рад.

– Ставки на фрахт сюда упали же, около ста тысяч просят, не то что вы нас ободрали в прошлом году – по четверти миллиона почти, ха-ха.

Шкипер, явно не испытывающий по данному поводу ни малейшего смущения, пожимает плечами:

– В прошлом году мы практически в неизвестность шли. Плата за риск, никуда не денешься. А сейчас здесь уже кафе открылись. Так что… но, кстати, ставки скоро подрастут, я думаю. Не до прошлогодних, конечно, но тысяч на тридцать, а то и пятьдесят – точно. Начинается массовое переселение на Шират-ха-Ям. Там, конечно, за рейс столько не заплатят, но и сходить туда-обратно из Форт-Линкольна можно три раза за то время, пока до вас только дойдешь.

– Шират-ха-Ям – это на Круглом острове новый анклав теперь так называется?

– Ага. «Песнь моря» переводится вроде как.

– Ясно. Слушай, а турки свой как назвали-то?

– Сег… суг… – Уроженец Бостона сосредоточился и медленно, раздельно произнес: – Сегют[57]57
  Сегют – город в Малой Азии, первая столица Османского эмирата, выросшего позднее в Османскую империю.


[Закрыть]. Они, кстати, сильно расстроились, когда увидели, что устье Гискара уже занято. Там планировали обосноваться.

Вот и мы так подумали, что место их привлечет. Потому сейчас на правом берегу Гискара, в нескольких километрах от его впадения в Аустралис, стоит степной хуторок из четырех домов, гордо назвавшийся Тверью. За неделю построили. Пусть единым анклавом Орден нас пока не признает (и это, положа руку на сердце, совершенно справедливо), но отдельное-то поселение есть? Есть. А раз так, земли в радиусе двенадцати миль – наши, и чужим там селиться нельзя, так что речную дорогу на восток нам теперь никто не запечатает. Кстати, раз уж о переименованиях речь зашла – Бордер-Маунтинс больше нет. Ну, на карте в смысле – теперь это Урал. А вот Аустралис и Гискар орденцы переименовывать на своих (они же общеновоземельские) картах отказались – мол, первый назван участниками погибшей экспедиции, память о героях и все такое, а второй – в честь заслуженного капитана-первооткрывателя. Глеб предложил все равно переименовать, вроде как для внутреннего употребления, но большинство, включая меня, проголосовали против. Ни к чему неразбериху устраивать.

Развожу руками:

– Ну тут уж кто успел, тот и съел. Место же они себе все равно нашли.

Обломавшись с устьем Гискара, турки, поднявшись было выше Ростова и осмотрев земли там, все-таки решили сильно не наглеть, вернулись, поднялись по Гискару на двести километров и основали поселение. Возле того самого предполагаемого аналога Курской магнитной аномалии, между прочим. Ну, в общем-то логично – селиться между нашими городками на Аустралисе означало бы открыто нарываться на конфликт, к которому они не готовы (пока). А так – бассейн Гискара займут, еще и на восточном берегу пару поселений организуют, объединят разрозненные территории в единое целое и начнут капать нам на мозги. Ну это как вариант, конечно.

– Нашли, да. Ты знаешь, Витали, там столько дичи всякой – просто невероятно. Пампа так и кишит. Я здесь десять лет уже, и побывал от Фриско до Порт-Дели… ну с вами пока не связался… так вот – нигде такого не видел. Говорят, на Севере тоже так было, лет двадцать пять назад, но сейчас…

Это точно: повыбили зверушек. Такие уж мы, люди, сволочные существа – не можем иначе.

– А обратно собираешься?

Дил усмехнулся:

– Хочешь узнать, когда больше турок приплывет?

Киваю:

– Хочу, конечно. А ты бы на моем месте не хотел?

– Да понятно… не могу помочь, у меня уже фрахт подписан, после этого рейса буду до конца сезона «трамваем» работать, на трассе Форт-Линкольн – Круглый остров. Но, судя по тому звиздецу, который творится сейчас в Халифате, с желающими свалить оттуда, как можно дальше, проблем не будет. А что, сложностей с турками ожидаешь?

Вот тут надо осторожно.

– Да как тебе сказать… от них зависит. Ты сам видишь, у нас тут народ мирный, все тихо и спокойно. А вот что у них там в голове… смогут нормальными соседями стать – все будет хорошо. Не смогут… ну, придется объяснять. Ты вот с ними столько времени на борту провел, сам что скажешь? Как они тебе?

Десять лет на Новой Земле отучили американца от политкорректности, поэтому слов он особо не подбирает.

– Честно скажу – наплачетесь вы с ними. Есть и нормальные, конечно, даже больше половины, я думаю. Но есть и такие, с которыми я бы без оружия встречаться не хотел. И таких там много. Я сам в свое время в Заливе побывал[58]58
  В данном случае – участвовал в военных операциях в районе Персидского залива.


[Закрыть], насмотрелся там на ихнюю породу… держите порох сухим, короче, мой тебе неофициальный, но дружеский совет.

– Спасибо…

Мы, собственно, примерно так и планируем.

Русь, среднее течение Аустралиса, Ростов, городская управа

– …забор. А вот здесь, на холме, – пулеметное гнездо. Контролирует подходы с юго-запада и с реки. Но сделано без ума, погасить можно снайперкой.

Невысокий, жилистый и загорелый до черноты мужик тупым концом карандаша продемонстрировал на карте, какой именно сектор контролирует пулемет. Пару секунд подумал, перевернул карандаш и провел две линии. Для наглядности вроде как.

– По идее можно ночью подойти и тихо их снять… – задумчиво сказал Фролов. – Но со всем этим зверьем ночью особо не пошастаешь – сожрут. Надо с воды работать. Ты ж с ними о поставке горючки добазарился? – Он повернулся ко мне.

– Ага.

– Во-о-от… – Блондин удовлетворенно потер руки. – Они к твоему приходу на берегу столпятся, интересно же будет. А тут мы из-за бортов поднимаемся и в упор лупим. Пулемет Миша погасит, он заранее выдвинется, скрытно. Высаживаемся, зачищаем…

– И стройными колоннами идем на виселицу, – заканчиваю я за него фразу. – Сань, Орден стопудово кого-то для разбора пришлет. Ты думаешь, они не смогут определить, откуда стреляли? Как, по-твоему, негры катер аж к Гискару протащат? По саванне, на плечах? А перед этим по горам так же? По суше надо идти, и атаковать оттуда же, как реальная банда бы сделала.

Оба собеседника посмотрели на меня с плохо скрываемым раздражением. Можно подумать, я виноват, что они дальше своего носа не смотрят ни хрена. Хоть я и был, мягко говоря, не в восторге от просьбы Глеба присоединиться к этому «совету в Филях», но теперь вижу – не зря согласился. Эти двое, хоть в военном деле и понимают куда больше меня, всей картинки не видят, им волю дай – таких дел наворочают, устанем разгребать.

Миша Скворцов, один из восьмерых новичков, пришедших к нам именно в качестве «силовиков», задумчиво постучал карандашом по карте. Человек он тертый, успел повоевать и на той стороне ленточки, и на этой, к его мнению даже Саня с уважением прислушивается, несмотря на все свои понты.

– Если с воды нельзя, значит, придется высаживаться километров за… двадцать ниже по течению, и по дуге заходить, вот так, – он показал на карте. Ночью идти – не вариант, надо днем. К вечеру подойдем, доразведаем всё, как стемнеет – выдвигаемся на позиции. Народу маловато для такого варианта… – Он вздохнул.

Саня изобразил некий жест левой рукой, ухитрившись одновременно вложить в него согласие с услышанным и огорчение от несправедливости жизни. Актер, что тут скажешь.

– Понятно, что маловато, но больше нельзя – инфа разойдется. Веталь прав, Орден наверняка следаков каких-то пришлет.

Вообще-то я бы с интересом послушал, что Глеб имеет по поводу всего этого сказать. Но наш «фюрер» своим присутствием военный совет не почтил, да и вообще от непосредственного участия в оргработе над «проектом» дистанцировался. «Plausible deniability»[59]59
  Правдоподобное отрицание» (англ.) – способность старших должностных лиц в формальной или неформальной системе подчинения правдоподобно отрицать знание о действиях, совершенных другими (обычно их подчиненными).


[Закрыть], ага. Все-таки иногда английский точнее.

– …десять человек – нормально, хватит. Я когда в егерях был, мы к «чехам» такими группами и ходили, и аулы зачищали под ноль.

Ну а вы как думали, куда местные имаматчики делись с западных территорий, когда Новороссия расширилась за Амазонку, «от моря до моря»? На юг убежали, к своим? Хм… не, ну кто-то и убежал, конечно.

– Негров с собой по саванне тащить не будем, пусть на дэкашке[60]60
  Сленг, от ДК (десантный катер).


[Закрыть] сидят. Когда закончим – дадим сигнал, она подойдет, устроим натюрморт.

– Угу. Заодно и самим обратно пехом тащиться не придется.

– Осторожно только надо, чтобы на дне след от касания корпуса не остался. По нему тоже могут выкупить[61]61
  Понять (сленг).


[Закрыть], он долго очень сохраняется, если дно подходящее.

В общем, вполне деловой разговор идет. Главное, не забыть хорошую поговорку о бумаге и оврагах.

Левый берег Гискара, северо-восточнее турецкого поселения

Пожухлая, выжженная летним солнцем и высушенная постоянными ветрами трава хрустко шелестит под ногами. Размазанные по небу тонкими прозрачными полосками облака ничуть не мешают ослепительному солнцу вытапливать из нас пот, который, впрочем, тут же высыхает на резком ветру.

Раз, раз, раз-два-три; раз, раз, раз-два-три; раз…

Впереди идущий боец внезапно поднял руку, давая тем самым сигнал остановки, и тут же присел в траву. Передаю команду дальше по цепочке и с удовольствием следую его примеру. Особого шухера не видно: наверное, опять носорога, прайд степных львов или стадо рогачей впереди увидели, будем обходить. Оттянув руками лямки рюкзака, вращаю плечами, стараясь размять затекшие мышцы и суставы, ослабить боль. Э-хе-хех… не двадцать лет мне уже, далеко не двадцать. Впрочем, марши по пересеченной местности, да еще и навьюченным как осел, и тогда в перечень моих любимых занятий не входили. Одно утешение – ноги пока что не натер, а то бы вообще звиздец был. Что, всё – продолжаем движение? Черт. Я бы еще минут пять посидел.

Мы идем от места высадки уже четыре с половиной часа, обходя Сегют по широкой дуге. Дело постепенно движется к вечеру, так что шансы наткнуться на случайных турецких охотников невелики. Да и зачем бы им отходить так далеко от лагеря – дичи здесь полно, только успевай уворачиваться. Вот насчет сторожевых постов – другой вопрос. Но после долгого обсуждения решено, что вероятность их здесь нахождения невелика. Ну так далеко в смысле – возле са́мого-то поселения наверняка есть, днем, во всяком случае. А выставлять посты в совершенно безлюдной, зато кишащей хищниками и прочим опасным зверьем саванне за пятнадцать километров от поселка – это надо быть реальным параноиком, в плохом (медицинском, то есть) смысле. В любом случае у нас есть головной дозор из трех человек, и старшим там идет Миша, который, сдается мне, любого супостата заметит первым. Ну или, по крайней мере, не даст себя бесшумно снять, это уж наверняка.

Траектория движения нашей цепочки понемногу смещается вправо, хотя по идее уже пора бы потихоньку принимать в другую сторону, к Гискару. И темп что-то вырос, перейдя с отметки «походный шаг» на «быстрый». Только давайте без бега как-нибудь обойдемся, а, мужики? Только забега мне сейчас не хватает для полного счастья.

Плоский и широкий холм слева постепенно смещается с «десяти часов» на «девять», а потом и на «восемь». Его, что ли, обходим? Ну вообще-то правильно – идущий по склону человек на фоне неба заметен, как таракан на тарелке. Но спешить-то так зачем? Холм вроде как никуда не движется, стоит себе на месте.

Разгадка приходит несколько минут спустя, когда вдали, на раскинувшейся за холмом равнине, появляется шевелящаяся коричневая полоса. Можно, конечно, достать бинокль и посмотреть, но лень – я и так знаю, что это. Сезонная миграция. Стада рогачей, уходивших весной на юг, возвращаются обратно. Мы сегодня одно такое уже обходили, и еще с борта «Разбоя» парочку видели. А? Ну, разумеется, Глеб назвал, как и «Ушкуй» с «Геноцидом». Шутник, блин. Я предлагал «Арьяварта»[62]62
  «Обитель ариев» из древней санскритской литературы.


[Закрыть], но никому не понравилось. Темные люди, что тут скажешь.

Так вот – здешние рогачи хоть и поменьше северных, но взрослые самцы весят за три тонны, а то и под четыре. Самки почти вдвое меньше, но тоже «внушают». Главное же их отличие от северных собратьев – эти сбиваются в какие-то совершенно бескрайние стада, по нескольку сотен голов в каждом, и каждое стадо движется не само по себе, а в какой-то сложной структуре. Не знаю, возможно, это у них только на время миграции, но попадаться на пути такого стада нам не хочется совершенно. Особенно с учетом того, что у них сейчас еще и брачный период начинается, так что самцам тестостерон бьет в мозг со страшной силой. А потом они с той же силой бьют по всему, что недостаточно проворно убегает.

Через пятнадцать минут вновь поступает команда на остановку. Облегченно падаю пятой точкой на траву. Устал. Пару секунд подумав, прикладываюсь к фляжке и делаю глоток воды. Особого толка от нее не будет, конечно, мигом выйдет с потом, но очень уж захотелось. Что, уже встаем? Млять. Сократить дистанцию, перейти на бег? Три раза «млять»! Что творится-то?!

Через минуту, постепенно втягиваясь в новый темп, получаю ответ и на этот вопрос – справа, из-за полоски высоких кустов, сминая их на ходу и втаптывая в сухую землю, появляется еще одно стадо рогачей. Миша хочет нас между ними провести, что ли, пока они не соединились? Ну ладно, пробежимся. Надеюсь, не слишком долго.

Левый берег Гискара, восточнее турецкого поселения

Э-э-фуф! Э-э-фуф!

Наша давно уже сбившаяся в кучу цепочка останавливается, и я немедленно сгибаюсь, уперевшись руками в колени, судорожно втягивая воздух и с трудом одолевая приступ тошноты. Блин, как же мне хреново-то, а… впрочем, судя по задыхающимся хрипам вокруг, остальным если и легче, то ненамного.

Последние полтора часа мы потратили в бесплодных попытках проскочить между стадами рогачей. Бросок, короткий «отдых» быстрым шагом, еще бросок… Чуть не сдох. Ну да еще не вечер, и чертовы зверюги вокруг пока только прибывают в количестве.

Немного отдышавшись, прислушиваюсь к разговору. Саня и Миша крутят головами на триста шестьдесят градусов, пытаясь найти выход. Фролову, кстати, еще хуже, чем мне, приходится, с его-то ногой. Лицо искажено от боли, но темп держит, молодец.

Миша пересохшими губами машинально имитирует сплевывание.

– Не, Сань, не проскочим! Смотри, они сходятся уже!

Он показывает рукой на два стада в четырех сотнях метров слева, постепенно сближающихся друг с другом. Самцы, возбужденные видом соперников, с гневным ревом поднимают к небу четырехрогие головы.

Саня, в очередной раз поморщившись от боли в ноге, неохотно кивает:

– Ладно. Что предлагаешь?

Скворцов разворачивается в другую сторону и тычет пальцем в направлении не слишком высокого, но крутого, с обрывистыми склонами холма, до которого метров шестьсот.

– Надо на холм лезть! Склоны крутые, они не заберутся. Переждем там, пока стада пройдут!

Кстати, о стадах – непосредственно между нами и холмом их нет, но вот по сторонам – в наличии. Более того, позади вожделенного холма – тоже. Так что если мы рассчитываем туда добраться, надо бы поспешить вообще-то. Нет, понятно, что десять вооруженных мужиков при необходимости отобьются от любого стада, но совсем уж лохами турок считать не следует – на наших планах внезапной атаки после такой баталии можно будет поставить крест.

Саня чертыхнулся, оглянулся на уже почти закрывшийся проход к реке и чертыхнулся еще раз.

– А если они неделю так идти будут?!

Миша помотал головой:

– Другого выхода нет! Думай быстрее!

– Ладно! – Фролов оглянулся на остальную группу. – Всем внимание! Бежим к тому холму и залезаем наверх! Бежим быстро, не растягиваемся! Вперед!

Ноги словно налиты свинцом, сердце пытается выскочить из груди, в боку и в легких колет так, словно туда по спице воткнули. Проклятый холм словно застыл на месте, ни в какую не желая приближаться.

Быки, охраняющие стада справа и слева, что-то ревут в нашу сторону и начинают двигаться навстречу друг другу, постепенно сужая проход. К счастью, особой спешки они при этом не проявляют.

Остатки недотоптаной рогачами полосы высокого, густого кустарника справа заканчиваются… и из-за кустов внезапно показывается с десяток мужиков в «степном» камуфляже, сломя голову несущихся параллельно нам и, кажется, к той же цели. Обе группы, разделенные двадцатью метрами поросшего сухой травой пространства, резко останавливаются, наводя друг на друга оружие. Млять, сейчас бойня будет!

Не похожи на турок! Рослые, здоровенные, со светлыми бородами… мозг еще додумывает, а ноги уже делают три шага вперед, и руки поднимаются вверх, демонстрируя пустые ладони.

– Moenie skiet nie! Moenie skiet nie! Ons is nie Turke nie![63]63
  «Не стреляйте! Не стреляйте! Мы не турки!» (африкаанс)


[Закрыть]

Один из неизвестных, вроде как постарше возрастом, делает полшага вперед, на лице смесь ошарашенности и злости:

– Wie de fok is julle?![64]64
  «Вы, мля, кто такие?!» (африкаанс)


[Закрыть]

– Russe! Ons is Russe![65]65
  «Русские! Мы русские!» (африкаанс)


[Закрыть]

Бур (как я допетрил вовремя, а?!) замер в секундной нерешительности.

– Basta met jou strontpraatjies, man, hulle gaan ons nou plattrap! – ору ему. – Laat ons waai! Na die heuvel daar![66]66
  «Хорош тупить, нас тут ща растопчут на хрен! Побежали, на холме поговорим!» (африкаанс)


[Закрыть]

Мужик, наконец, решился:

– Orraait. Ons gaan daar praat. Moenie so skree nie, jy maak die horingdraers senuweeagtig.[67]67
  «Ладно. Там поговорим. Не ори так, ты рогачей нервируешь» (африкаанс).


[Закрыть]

Оглядываюсь назад. Черт, а слонопотамы-то уже совсем близко. И, кажется, настроение у них испортилось.

Командир буров уже что-то скомандовал своим (что именно, я не разобрал), и те, настороженно косясь на нас, двинулись дальше.

– Это, мля, кто? – поинтересовался Миша. Саня согнулся в три погибели и с искаженным страданием лицом растирает больную ногу, ему явно сейчас «ни до чего». Остальные наши пытаются одним глазом держать в поле зрения удаляющихся чужаков, другим – следить за приближающимися рогачами.

– Буры. Побежали, а то растопчут нас тут на фиг сейчас.

Миша, секунду поколебавшись, кивает:

– Так, все вперед! Чуть-чуть осталось! Чужих без внимания не оставлять! Бегом-бегом-бегом!..

Медленно набираем разбег. Блин, до чего же мне хреново-то, а… ладно, двести метров осталось, добежали почти.

Скворцов, к забегам с полной выкладкой явно подготовленный куда лучше меня, на бегу перестраивается поближе. Блин, даже лицо ко мне повернул и при этом еще и под ноги умудряется смотреть. Монстр какой-то, я вот еле на ногах держусь…

– Какого хрена они тут делают?

Блин, у него даже одышки почти нет. Ну есть, конечно, но по сравнению со мной – как будто человек не спеша по бульвару прогуливается. Отвечаю, выплевывая слова между вдохами:

– Думаю!.. тоже!.. турок!.. валить!..

Ну а что еще? Явно не на рогачей пришли охотиться за две с лишним тысячи километров от дома. Может, конечно, хотели нам какую-то диверсию учинить, но для этого двенадцать человек (я на бегу посчитал) маловато все-таки.

Миша, двигаясь все в том же плавно-размеренном, однако быстром темпе, удовлетворенно кивнул:

– Хорошо! Договоримся – вместе турок точно разделаем.

Ага. Вот только…

– У них!.. негров!.. нет!.. с собой!.. Посматривай!..

Миша хотел было переспросить, но понял, что я имею в виду, и мрачно кивнул. В самом деле, если буры не планируют свалить нападение на негров, то на кого? Кандидатов не так чтоб очень уж много, однако.

Наконец-то мы добежали! Буры уже на середине склона, так что мы с разбегу заскакиваем на пару метров вверх и, помогая себе руками, карабкаемся вслед за ними.

Через несколько секунд снизу доносится разочарованное всхрапывание рогачей. А вот хрен вам: кто не успел, тот опоздал.

Забравшись, наконец, на верх, обнаруживаем буров уже рассредоточившимися по окрестностям (ну насколько уж площадь вершины холма позволяет, она тут метров тридцать на пятьдесят, не больше) и с оружием в руках. На нас, правда, не направлено, и на том спасибо.

Чуть отдышавшись, нахожу глазами их старшего. Ага, вот он, мрачно посматривает на нас… э-э… нет, конкретно на меня, одновременно что-то обсуждая с одним из своих… е-мое, вот так встреча! Это же Малой! Ну тот самый, Петер Виль… э-э… Вильехофен, как-то так. Тот, кто начал сражение за кейптаунский аэропорт. Его тогда довольно прилично зацепило огнем со «Спуки», я к нему в госпиталь еще пару раз заходил, а потом он уехал в Фолькстаат, уже когда началась вся эта история с отравившимся печеньками суданцем. Надо же, как тесен мир.

Быстро обдумываю, к добру это или к худу. Пожалуй, к добру – отношения с Петером у меня сложились хорошие, так что, скорее всего, чтобы он сейчас своему командиру ни говорил – это снижает шанс начала стрельбы. А стрельбы очень не хочется – пусть у нас, в отличие от буров, есть бронежилеты и каски, от автоматной очереди с десяти метров они защитят примерно никак. Да и стрелять эти ребята умеют, тут никаких сомнений. Буры вообще прекрасные воины, даже слово «коммандос», означающее сейчас элитных, отлично подготовленных бойцов, пришло из африкаанса, в котором раньше обозначало простых бурских ополченцев. Англичане во время Второй англо-бурской войны с ними столкнулись и малость ошалели, мягко говоря. Кстати, «не прикуривать ночью троим от одной спички»[68]68
  «Первый английский солдат закуривает – бур замечает противника. Закуривает второй – бур прицеливается. Третий – бур стреляет».


[Закрыть] – пошло с той же войны. В общем, если сейчас начать стрельбу, сомневаюсь, что кто-то выживет, с обеих сторон.

Командир буров жестом приказывает Петеру замолчать и идет в мою сторону, Петер следует за ним. Ко мне, в свою очередь, подтягиваются Миша и чертыхающийся сквозь зубы Фролов.

Бур сразу переходит на английский: видимо, Петер ему рассказал, что мои знания африкаанса фразой «не стреляй» и скромным набором ругательств практически исчерпываются.

– У нас не было времени представиться. Меня зовут Магнус. Вы старший? – смотрит на меня. Я отрицательно качаю головой и киваю на Саню. Тот, никак не отражая на лице, насколько ему сейчас хреново, представляется:

– Алекс.

Саня как-то попредставительнее выглядит, чем командир буров. И дело не только в «киношной» морде лица. С первого взгляда видно, что у него даже обувь с одеждой лучше и новее, я уж не говорю об экипировке. Африканер вообще на бомжа какого-то похож, честно говоря – стоптанные берцы, потертый, выцветший на солнце камуфляж, широкополая соломенная панама, клочковатая борода… да и габаритами особо похвастаться не может, в отличие от большей части своих подчиненных. Но, как я уже говорил, обманываться внешним видом тут не надо, чревато, знаете ли.

Магнус (если предположить, что это его реальное имя) указывает рукой в сторону:

– Предлагаю обсудить все вдвоем. Не возражаете?

– О’кей… – Саня с непонятным выражением лица оглядывается на меня, отворачивается и, заметно прихрамывая, идет вслед за африканером. Вообще, конечно, я бы предпочел при разговоре присутствовать. А еще лучше – самому его провести, при всей моей нелюбви к ответственности за других. Не то чтоб я считал Фролова совсем уж идиотом, но… общую картину он видит далеко не всегда, скажем так. Ладно, раз уж решили, что он группой командует, ничего не поделаешь.

Поворачиваюсь к старому знакомому:

– Петер, рад встрече. Вот уж, честно говоря, кого никак не ожидал тут увидеть…

Молодой африканер широко улыбается:

– Я тоже очень рад вас видеть, сэр! И тоже не ожидал вас встретить в этой глуши.

– Как жизнь в Претории?

Понятно, что жизнь в Претории мне любопытна, конечно, но не в такой степени, как причины появления здесь бурского отряда. Однако на прямой вопрос Петер, при всем его ко мне уважении, ответит вряд ли, так что пойдем обходным путем.

– Очень хорошо, сэр! Только я живу не в Претории, а…

Из короткого рассказа выяснилось, что Петер завел себе ферму где-то на холмистой равнине центрального Фолькстаата, между Драконовыми горами и побережьем, дал ей милое и простое название Вууру́йтзихт[69]69
  От африкаанс. vooruitzicht – перспективы, шанс.


[Закрыть] и разводит потихоньку скот, а также экспериментирует с рисом и фасолью. Женой пока не обзавелся, и перспективы в этом плане не слишком радужны, ибо в Фолькстаате, как и в любой молодой колонии, мужчин заметно больше, чем представительниц прекрасного пола. Впрочем, буры над этим работают, пытаются вывозить из Старого мира в первую очередь женщин.

– Да, у нас такая же история. Прибывают либо семейные, либо мужчины. У нас вот предыдущая партия – сорок три мужика и всего девять женщин. Это с учетом того, что женщинам мы проезд оплачиваем. Сейчас вот судно из Порто-Франко идет: если не считать семейных, то получается, на двадцать пять мужчин – семь женщин. Так можно и до старости в холостяках проходить… а чего вы турок-то мочить пошли?

– Ну а зачем нам тут мусу… – Парень замолчал на полуслове и с упреком посмотрел на меня.

– Да ладно тебе, Петер, не грузись. Мы ведь тоже не на рогачей поохотиться сюда приперлись. Вот увидишь, повоюем с тобой вместе еще раз. Просто я немного удивился, что вы так быстро перешли к действиям – все-таки от вас далековато.

Думаю, не меньше двух тысяч километров, это если от самых юго-западных рубежей бурских владений брать. И, что-то мне подсказывает, они это расстояние не пешком прошли. Помимо очевидной нездравости мероприятия (сожрут на фиг!), – просто не успели бы. Вывод? Где-то к северо-востоку отсюда стоит пара-тройка рейдовых внедорожников, на которых они и прикатили. Либо, как вариант, лошади, но менее вероятно. А ближе подъезжать не стали, чтобы следов не оставить. Тоже опасаются орденского расследования.

Пока я размышлял, Петер, в силу молодости, решил, что скрывать истинную цель их прихода и правда глупо.

– В Фольксрааде[70]70
  Фольксраад (африкаанс. Volksraad) – парламент («народный совет») в независимых республиках, образованных африканерами в Южной Африке в результате «Великого трека» 1835–1845 гг.


[Закрыть] как узнали, что мусульмане сюда переселяются, на уши встали…

– Они и нашему появлению не сильно обрадовались, думаю? Ха-ха.

Бур чуть смущенно кивнул:

– Ну… да. Но все-таки на этот раз совсем другое было. Вы – одно дело, изначально было понятно, что весь Дальний Юг нашим не будет, нас просто нет столько, чтобы его занять, даже если со Старым миром считать…

Вообще, спорный момент, конечно, – перевези сюда одномоментно все три с половиной миллиона африканеров из-за ленточки, получится вполне себе сверхдержава, всю Новую Землю поставят в позу пьющего оленя. Другой вопрос, что никто этого не позволит сделать, разумеется.

– …турки – совсем другое дело. Они, кстати, южнее нас берег разведывали, когда сюда плыли. Наши… э-э… пастухи видели.

Ага, пастухи; конечно.

– …здесь, потом еще на побережье колонию создадут, перевезут сюда из Халифата тысяч двадцать своих, и тогда…

Ну вот, я всегда говорил, что не только у дураков мысли сходятся. Один в один наш прогноз дальнейшего развития событий: если не выжечь эту язву прямо сейчас, пока не поздно.

– …неофициально, конечно. Но я Магнуса давно знаю, он еще с моим отцом дружил. Поэтому, когда он стал набирать добровольцев…

Нет, ну надо же, а… прямо как в зеркале. Кому «за державу обидно», те берут автомат и идут делать дело, а господа что из бурского Фольксраада, что из нашего совета пайщиков (ах, простите, его же тут переименовали недавно – Совет основателей теперь, с большой буквы, да-да) вроде как не в курсе и уж, естественно, никаким боком не причастны, если вдруг что-то пойдет не так и история выплывет на свет.

– …вот такие дела, сэр.

А хороший он парень все же. На таких земля держится.

– Понятно, Петер. Ладно, смотри – командиры наши возвращаются и, судя по лицам, до чего-то договорились. Так что, как я и сказал, – еще повоюем.

И правда – Саня, на ходу доставая из-под разгрузки карту, жестом позвал меня и Скворцова к здоровенному плоскому булыжнику, на котором Магнус и еще один бур постарше уже расстелили свою карту. Значит, будем планировать совместные действия, что радует.

Задержавшись на секунду, окидываю взглядом саванну внизу. Кажется, рогачей стало поменьше. В зоне видимости только два стада… нет, четыре, но те совсем уж на горизонте. Плохо только, что все они идут как раз туда, куда надо и нам – к реке. Как-то не очень хотелось бы рядом с ними оказаться, если вдруг такого удобного холмика рядом не будет.

– Веталь, ну че ты, идешь?

Да иду, иду. Я же вроде как комиссар, приглядывающий за военспецом, куда ж вы без меня.

Левый берег Гискара, территория турецкой колонии, окрестности Сегюта

Порыв юго-западного ветра вновь принес волну тяжелой, удушливой вони. Похоже, сегодня с утра рогачи и здесь показывались, к своему собственному несчастью. Турки, которым, в отличие от нас, о тишине заботиться не надо, наглядно продемонстрировали грузным слонопотамам превосходство огнестрельного оружия над живым весом. В паре сотен метров от нас лежит не меньше дюжины огромных туш, среди которых бродят ошалевшие от невиданного изобилия хищники и падальщики. Даже не дерутся особо, лишь периодически счастливо порыкивают и повизгивают. Честно говоря, особого удовольствия такое соседство не доставляет, ну да тут уж никуда не денешься. Пока что никто из пирующих любопытства к нам не проявляет, и на том спасибо. Опять же – шумовой фон создают, что нам на руку.

Сухая, уже остывшая после дневного пекла земля превосходно передает вибрацию – я чувствую чье-то приближение еще до того, как из-за полоски кустов выскальзывает темная фигура. Кольт с глушителем чуть приподнимается, но тут же ложится обратно на бедро – я узнаю Фролова. Командир нашей маленькой группы, пробежавшись вдоль цепочки бойцов, плавно опускается на землю рядом со мной.

– Пять минут. Готов?

– Угу.

Говорить приходится еле слышным шепотом – пусть от нас до ближайших турок метров двести, но ветер – к ним, да и вообще звук в ночной степи распространяется неплохо.

План действий выработан на дневном совете с бурами. Собственно, он является развитием нашего (да и бурского) первоначального, с поправкой на вдвое увеличившееся число участников. Что-то оригинальное тут придумать сложно, да особо и незачем – чем проще план, тем больше вероятность, что он сработает.

Столица будущей турецкой империи расположена на левом берегу Гискара, текущего в этих местах с северо-востока на юго-запад. Поселок прикрывают два холма – один расположен у берега, в двухстах метрах ниже по течению, второй – на востоке, до него чуть подальше. На холмах оборудованы наблюдательные пункты, они же пулеметные гнезда с парой M2 в каждом. Сам поселок представляет собой огороженный забором из рабицы прямоугольник размерами где-то сто пятьдесят на двести метров, внутри которого размещено все: палатки, склады, загоны для животных и прочее. Ну и пара деревянных строений – мечеть и, видимо, поселковая управа. Не «внушает», в общем. У нас Ладога с ее тремя десятками жителей и то куда солиднее выглядит.