Текст книги "Виктор Цой. Последний герой современного мифа"

Немногим позже в ленинградский рок-клуб пришло письмо из киевской милиции, в котором действия музыкантов квалифицировались как незаконная трудовая деятельность. В рок-клубе на подобный сигнал не могли не отреагировать и на некоторое время отстранили группы «Зоопарк» и «КИНО» от выступлений.

Ольга Слободская, секретарь Ленинградского рок-клуба с 1985 года:

«Первый раз я увидела папку с этим делом в 1985 году, когда стала секретарем рок-клуба и разбирала всякие бумажки, сваленные в шкафу без всякого порядка. На папке синим фломастером, почерком Николая Михайлова написано: “Архив. Дело Майка с Киеве”. Я заныкала ее куда-то подальше. На всякий случай.

Примерно в 1988 ЛМДСТ выделил нам наконец отдельную большую комнату и мы со всем нашим барахлом переехали в нее. Но поскольку рок-клуб был организацией, мягко говоря, неформальной, в комнате был, можно сказать, проходной двор. В один прекрасный момент Михайлов попросил меня забрать домой большие неформатные фотографии наших фотографов, которые те делали для архива. Они просто не влезали в обычный советский деревянный шкаф и были в не очень хорошем состоянии. Я ему сказала, что заберу заодно и эту папку, чтобы ее не утащил кто-нибудь. Забрала и благополучно забыла. Вспомнила я о ней в прошлом году, когда собирала материалы для празднования 35-летия рок-клуба. Но поскольку я примерно представляла, какое издание, кто будет делать, я поняла, что эти документы никуда не вписываются. И не стала их никому показывать… И вот время пришло…

Все музыканты Ленинградского рок-клуба до 1988 года были, как тогда говорили, самодеятельностью – то есть считались непрофессиональными. Перед каждым выступлением группа или лидер группы, если он хотел выступить один, должны были прийти в рок-клуб и принести список песен – чтобы утвердить программу. Все песни при этом должны были быть залитованы, то есть разрешены к исполнению. Это первое.

Второе: поскольку музыканты были непрофессиональными, они не могли официально получать за это деньги. То есть каждый квартирник – это риск и для организатора, и для музыканта. Риск быть обвиненным по статье 153 УК РСФСР – частнопредпринимательская деятельность и коммерческое посредничество. Вторая часть этой статьи гласила: «Коммерческое посредничество, осуществляемое частными лицами в виде промысла или в целях обогащения, наказывается лишением свободы на срок до трех лет с конфискацией имущества или ссылкой на срок до трех лет с конфискацией имущества».

Вид промысла в данном случае – понятное дело, организация зрелищных мероприятий. Таким образом, налицо организованная группа – организатор и музыкант. А это еще и отягчающее обстоятельство. Так что можно было серьезно загреметь, если не начать давать грамотные показания.

Не знаю, почему в данном случае ОБХСС не стало докручивать это дело. Может, их обаяли Майк и Витя, может, им неохота было заниматься иногородними, может, были другие причины. Я даже не понимаю, как и почему эти бумаги оказались в рок-клубе. По идее, нам должны были прислать только письмо Леноблсовпрофа с требованием разобраться – но, видимо, произошел просто какой-то украинско-российский бардак.

В рок-клубе наказывали одним способом, но очень неприятным для музыкантов, – на какой-то период их лишали права выступать. К середине 1985 года мы, уже тертые калачи, понимали, как обмануть систему. И, конечно, никто всерьез никого и не хотел наказывать.

Тут важно понимать, что тогда клубов в сегодняшнем понимании этого слова не было. И август, когда мы узнали об этой истории, был мертвым месяцем, ничего не происходило, да и в сентябре по большому счету – тоже. Поэтому, по воспоминаниям куратора от ЛМДСТ Наташи Веселовой, мы лишили права выступления ”КИНО“ и ”Зоопарк“, кажется, на месяц, зная, что никто из них в ближайшее время и не собирался играть. В ноябре ”КИНО“ прекрасно отыграло концерт в рок-клубе вместе с ”Джунглями“ и ”Аквариумом“, а ”Зоопарк“ – там же в декабре вместе с группой ”Кофе“. Об этом есть соответствующая запись в журнале выступлений групп Ленинградского рок-клуба…».

Ждущей ребенка Марьяне, когда она узнала об аресте Цоя, пришлось приложить немало сил, чтобы не родить до положенного срока. К счастью, все обошлось – Майка и Цоя просто выдворили из Киева. Марьяна же, долгое время сидевшая дома без работы, через знакомых устроилась на пивоваренный завод «Вена», откуда и ушла в декрет…

Инна Николаевна Голубева:

«Она как-то долгое время не работала. И только пошла на работу. Ее одна приятельница, биолог, работала на пивном заводе и устроила ее туда. Марианна была уже на седьмом месяце беременности Сашкой и говорила: ”Я обманула советскую власть, мама. Они мне декретные здесь выплатили“. У нее так было все аккуратно, что никто не обратил никакого внимания».

Леонид Ладыженский, музыкант, устроитель концертов:

«В ”КИНО“ я не играл, играл в других группах: ”Фионит“ – это при 362-й школе, в которой, по легенде, учился Цой, потом ”Облако“, немножко с ”Пеплом“, с Книзелем, потом ”продюсировал“ ”Битте-Дритте“, ”2 Самолета“… А с Цоем в основном пересекались на “Поп-Механиках“, и ляпинской, и курехинской, пару раз в Крупе и ЛДМ на каких-то солянках. Один раз на Треугольнике ночь провели…Помню, как-то с Танюхой Егоровой подарили Цоюшке на ДР картину, где он на алюминиевом огурчике восседает… Танюха, на сегодня классный иконописец, а тогда просто хорошая девчонка, нарисовала на листе ватмана всех «киношников», забавно присевших на огромный огурец, потом поехали поздравлять, потом напились… Деталей не помню, тогда все сайгоновские пьянки были похожи как две капли марцифали и не воспринимались как материал для мемуаров. Помню, что была его днюха, отмечали вроде у Марьяны. Гребень уже тогда был для нас гуру, а остальные…».

26 июля 1985 года у Виктора и Марьяны родился сын – Саша.

Марьяна Цой:

«Очень хорошо помню, как Витя забирал нас из роддома. Шел какой-то отвратительный дождик, было жутко холодно, дул ледяной ветер. А Цой стоял совершенно мокрый, с огромным букетом красных роз. Я таких красивых цветов больше никогда в жизни не видела. Всю дорогу домой он держал сына на руках. Как хрустальную вазу, которую страшно уронить. И вдруг спросил: «Можно я посмотрю?» Откинул покрывало и увидел Сашку – лицо персикового цвета, тонкие волосики и глазки-щелочки. Витька посмотрел на него и гордо заявил: ”Да, никто не скажет, что это не мой ребенок!”»

К сожалению, сегодня некоторые злые языки, типа Алексея Вишни или Андрея Тропилло, позволяют себе усомниться в данном факте, однако подобные голословные утверждения остаются только на совести тех, кто смеет их озвучивать.

Сергей Фирсов:

«Многие утверждают, что на некоторых фото Саша немного похож на Рикошета. Но! В 1984 году, когда зачинали Сашу, группа ”Объект Насмешек“, как мне кажется, еще даже не вступила в рок-клуб и никто не знал, кто такой Александр Аксенов. Впрочем, это можно уточнить у Михайлова. Но дело даже не в этом. С 1984 по 1988-й я входил в ближний круг семьи Цой. Я жил с девушкой по имени Марина Константинова, которая была одной из ближайших подруг Марьяны и была свидетельницей у них с Цоем на свадьбе. Поэтому я, хочешь не хочешь, очень многое знал о их семейных делах. Никаким Рикошетом тогда и не пахло, его просто никто не знал. ”Объект Насмешек“ проходил прослушивание весной 1986 года, и, повторяю, – до этого никто не подозревал о существовании товарища Рикошета. Рикошет появился только после того, как Цой расстался с Марьяной. В то время я часто бывал у Цоев в гостях, еще чаще они у меня. Мы много слушали всякой музыки, справляли совместно дни рождения, всякие праздники, просто влегкую выпивали, ездили за город, загорали, далеко не всегда с музыкантами ”КИНО“. Поверьте, “Рики“ тогда не было в принципе. Он был из другой, панковской тусовки. Тогда они практически не пересекались. Позже – да. Все перемешалось, но не в 1984 году. У Вишни, как и у Тропилло, да и у Бурлаки, не все стыкуется, а порой просто зашкаливает!»

Цой, на плечах которого лежала ответственность за жену и сына Александра, постоянно выступал на квартирных концертах, поскольку семья очень нуждалась в деньгах. Уволившись из кочегарки, он некоторое время сидел без работы, но, поскольку неработающий советский гражданин считался неполноценным, – приходилось как-то выкручиваться и, чтобы избежать принудительного трудоустройства на какую-нибудь фабрику или завод, Цой в компании Сергея Бугаева устраивается матросом-спасателем на лодочную станцию в парке Победы (Московский райсовет, Московский проспект, 129). Спасать людей Виктору, конечно же, не доводилось, поскольку, если верить воспоминаниям Бугаева, ни он, ни Цой на работе так и не появились, предпочтя заниматься своими делами, а полагавшуюся им зарплату отдать работавшему за них некому человеку, который действительно работал и спасал подвыпивших тонущих людей.

Немногим позже Виктор перешел на одну из самых тяжелых своих работ – ночным уборщиком бани № 19, располагавшейся на проспекте Ветеранов, 89/2. Виктору, которого уже тогда многие считали рок-звездой, приходилось ежедневно убираться в банном отделении.

Из воспоминаний Сергея Фирсова:

«Цой тогда работал в бане на проспекте Ветеранов, и работал час в день, но с 10 до 11 вечера. Это его ужасно ломало: когда все тусовки начинались, ему надо было срываться, ехать в баню и брандспойтом обдавать помещения».

Марьяна Цой:

«Я несколько раз ходила ему помогать и могу заверить, что занятие это тошнотворное. К тому же от каждодневных уборок в парилке у Вити стало побаливать сердце».

Инна Николаевна Голубева:

«Вот тоже был случай, когда Витя работал в тресте. Он подходит ко мне, я собираюсь на работу, а он уже раньше должен выскочить. Говорит: ”Инна Николаевна, дайте мне, пожалуйста, 5 копеек на метро“. Я говорю: ”Витя, а на ’Беломор‘ надо?“ Молчит…

Было очень трудно. Работала я одна, старалась за всех, мама ведь. А он так периодически работал… То он выходил, какой-то сторожил склад ящиков, потом топил печку этими же самыми ящиками, которые сторожил. В общем, абсурд. Когда родился Саша, была баня. Мужское отделение. А уже был маленький Сашка, и Марьяна, покормив Сашку, уложив, бежала ему туда помогать, в эту дурацкую баню. Вообще времена были крутые. А все держалось на мне: я работала одна и всех тянула на себе. Про их заработок не было речи. Хотелось только, чтобы хотя бы кто-то где-то когда-то их услышал. Поэтому, когда появилась Джоанна, это перевернуло всех. Они готовы были отдать все, что у них есть. Это потом стали отслюнивать разрешения и прочее, авторские права… Тогда ничего не было, лишь бы где-нибудь издалось – в Америке, в Гваделупе или еще где-нибудь, неважно. Чтобы где-то прозвучало, хоть что-то услышано было, не только на этих самых катушках, которые они друг другу дарили».

23 июля (по другой версии, 16–17 сентября) 1985 года Таллинн посетили ленинградские рокеры: Виктор Цой, Константин Кинчев и прочие. Чуть позже к ним присоединился Юрий Наумов, совершенно случайно оказавшийся на тот момент в Таллинне. Отдельно стоит упомянуть Людмилу «Терри» Колот (Bret Diamond) – будущую родоначальницу русского «панк-симфонизма», джазовую, блюзовую вокалистку, гитаристку, сотрудничавшую с Андреем Пановым, Алексеем Вишней, Святославом Задерием, Сергеем Жариковым и записавшую первую в истории панк-симфонию. Выступления прошли в здании Таллинского ЦБК (целлюлозно-бумажного комбината) имени В. Кингисеппа, в клубе Tselluloos.

Из воспоминаний очевидца:

«Было это, вроде бы, летом 85 года. Концерт проходил в клубе ЦБК (целлюлозо-бумажного комбината). Сейчас там гоп-тусовки проходят, типа драм-н-басс и т. п.

На этом же концерте в тот же день выступал Цой. Вроде бы еще были ”АУ“ со Свином. С аппаратом возникли какие-то проблемы, поэтому планировавшаяся электрическая программа не состоялась ни у кого. Выиграл, по словам очевидцев, только Цой».

Юрий Наумов, музыкант:

«Вообще, совместно я с Цоем не играл, только с Майком и Кинчевым. Но вот в Таллинне в 1985 году вместе выступали. Он выступал, его вполне тепло принимали. Насколько я помню, он спел ”Это не любовь“. Во время исполнения чувствовалась ирония в подаче…».

Марк Шлямович, устроитель концертов, продюсер:

«Я там был. Во-первых, Наумова тогда не было в природе. Юра приехал в Таллинн случайно с подругой и каким-то, похожим на волчонка, маленьким адъютантом. И поселился на несколько недель у меня в общаге. Днем спал, ночью пел песни для меня и соседей. В Tselluloos была еще Терри – такая панкушка… Интересная. Полный андерграунд. Тогда входила в тусовку Кинчева. Они там все были обаятельны. Помню – и Витя, и Костя по очереди вышли со своими двенадцатиструнными гитарами, красивая акустика была, но все вокруг…

Не стоит внимания это событие, поверьте. Все было организовано так, что именно тогда я решил, что сам все организую, чтобы все увидели, что это замечательное искусство. И выполнил это».

Андрей Кузнецов, журналист:

«Это был один из первых такого типа прорывов на таллиннский берег. Выступали, кроме Цоя, – Кинчев (по-моему, в одиночку), ”Терри“ (такая полубрутальная питерская дама под настоящим именем Людмила Колот, она такого имени очень не любила) и еще какие-то люди. Был 1985 год. Расположение – бывшая Целлюлозная фабрика, то есть место темное, неухоженное, недавно покинутое работниками.

Что помню? Кинчев пинал мониторную колонку (зачем?), ваш покорный слуга записывал действо на магнитофон “ВЕСНА“ через микрофон (что круто), Цой пел ”Транквилизатор“, ”Восьмиклассницу“ и так далее по репертуару того времени, опять же, один, просто под гитару. В отличие от других музыкальных своих компаньонов, звук у него по тем временам был нормальный – слова определялись. Харизма уже катила. Без электричества зал был на ушах. К слову, пьяных не было. По крайней мере, я был трезв. Короче, никакого шабаша не присутствовало, хотя и назвать сие обычным концертом язык не поворачивается. Все-таки о ту пору на моей памяти были спокойные выступления ”Аквариума“ (в Таллиннском политехническом институте), ”Машины Времени“ и т. д. (1976–1985). Кто организовывал сам концерт, я не помню, возможно, Петр Целуйко или Марк Шлямович…

”Алиса“ просила за действо 600 рублей, а, к примеру, Цой – 200. Но поскольку денег не было, а было это связано с тем, что приглашали одного Юрия Наумова, то выходила коллизия. Цой постоянно каждые 15 минут бегал и спрашивал у организатора 15 рублей…».

Чуть позже Виктор Цой с Юрием Каспаряном выступают на закрытии выставки художников-митьков в Усть-Ижоре (пос. Металлострой). Сохранившаяся фотосессия Виктора Немтинова воссоздает атмосферу того безудержного митьковского праздника и веселья…

Виктор Цой:

«Тельняшку не ношу. Хотя с митьками нахожусь в хороших отношениях…».

Виктор Немтинов, фотограф:

Я хорошо помню Цоя. У меня с памятью благополучно. Правда, с Виктором я встречался только во время съемок некоторых концертов и фильма «Рок» и не был с ним знаком достаточно близко. С ним очень Виктор Тихомиров дружил. Он замечательный литератор, и, собственно, много фотографий было сделано мной в мастерской этого прекрасного художника…

Наталья Тихомирова-Савельева:

«Пришел однажды вот этот мой юный папа с такой же юной мамой в гости. Пришел в новом свитере, который очень ему был мил. Глядь – а в кухне сидит еще один гость. Парень в точно таком же свитере. ”Виктор!“ – протягивает папа руку парню. ”Виктор!“ – тот ему в ответ. Так эти Вити стали когда-то друзьями».

Виктор Тихомиров, художник:

«Наша тесная митьковская мастерская считалась шикарным местом. Виктор Цой часто заходил к нам. Сидел часами, подбирал на гитаре мелодии, набрасывал на обрывках слова… Они, конечно, не сохранились. Мы не понимали тогда, кто такой Цой, какая его ждет слава. Он был просто хороший парень, добрый знакомый. У нас он встречался с друзьями, было дело, даже отмечал свой день рождения. Однажды так сидел-сидел, и я подумал: ”Что зря время терять?” Взял да и написал два портрета Виктора с натуры. А он в ответ набросал карандашом мой портрет…».

Дмитрий Шагин, художник:

«Витя – часть митьковской легенды, для меня это очевидно. Мы дружили, он пел на наших выставках и квартирниках, выставлял вместе с нами свои картины. Помню их прекрасно: такие забавные человекороботы квадратненькие. А еще он – один из героев митьковского эпоса. Есть знаменитая история о том, как Дмитрий Шагин сдавал бутылки Виктора Цоя и Бориса Гребенщикова… Много раз Цоя рисовал Витя Тихомиров, есть прекрасные рисунки Саши Флоренского, где Цой поет, а митьки ему подпевают, перекрикивая. И у меня есть полотно ”Цой в Сайгоне“. ”Сайгон“ – кафе, где мы кофе пили.

Мой сменщик по котельной, его кличка Родион, до котельной работал в сторожах с Майком Науменко и Гребенщиковым. В 1981-м я услышал магнитофонные записи Бориса, попросил Родиона, он меня с ним познакомил, и мы пришли к Борису на улицу Софьи Перовской. А Гребенщиков дружил с Цоем, очень его продвигал и всем про него рассказывал.

Первой цоевской песней, которую я услышал, была ”Мои друзья идут по жизни маршем, и остановки только у пивных ларьков“. Мне это легло на душу, я тоже любил пивные ларьки. Вообще, все это одна компания: ”Аквариум“, митьки, художники, музыканты. И Цой в ней не очень выделялся на самом деле. Он был тогда совсем не героический. Очень молчаливый, застенчивый. Это потом он стал таким крутым мэном, с ног до головы в черном. А тогда носил длинные волосы и цветастые наряды, хипповые.

В сентябре 1985-го митьки впервые заявили о себе, состоялась наша первая официальная выставка. Это было у черта на куличках, Усть-Ижора, Дом ученых ”Металлострой“. Дальние выселки, неподалеку тюрьма какая-то. Закрывалось все это мероприятие акустическим концертом Цоя и его гитариста Каспаряна. А тогда уже был горбачевский сухой закон, указ вышел в марте, за полгода до этого. Нельзя было открыто выпивать и трудно было уже купить. Мы с Цоем пошли в сортир, заперлись вдвоем в кабинке, стали выпивать портвейн и разговаривать по душам. Ничего картинка, да? Цой и Шагин стоят в сортире! И Витя говорит: ”Митя, как бы мне устроиться в котельную?” А к тому времени у меня был стаж работы в котельных лет десять. То есть уже ветеран. Спрашиваю: ”Кем ты сейчас работаешь?” – ”В бане уборщиком, из шланга полить, прибрать, все такое“. Странная работа. Я говорю: ”Вообще-то надо учиться, потому что котельная на газу, она более привилегированная, но туда просто так не возьмут, надо курсы заканчивать кочегарские. Попробуй найти угольную котельную, там можно устроиться и без корочек“. Спустя какое-то время Цой действительно нашел котельную ”Камчатка“ и стал работать…».

12 октября 1985 года, на открытие нового сезона, Ленинградский рок-клуб посетила примадонна – Алла Пугачева.

Вот что писал по этому поводу журнал «Рокси» № 10 1985 года:

«12 октября, рок-клуб, открытие сезона. В зале – Михаил Боярский, Алла Пугачева – почти инкогнито, очевидно ищущая молодые таланты. На сцене и вокруг нее – ленинградское телевидение и кинохроника, привлеченная, наверное, выдающимися успехами рок-клубовских ансамблей, а вовсе не присутствием известной певицы. Все горды, сплошные шушукания, разговоры – «Наконец-то заметили! Теперь что-то будет!”. Сразу скажем о результатах: примерно три минуты концерта показали в программе ленинградских новостей в этот же вечер, в начале первого ночи (не правда ли, самое удобное время?), а Ляпина, по слухам, пригласили в ”Рецитал“…».

Сохранился небольшой отрывок видеозаписи, позднее вошедший в фильм про Пугачеву – «Жди и помни меня»: взъерошенная АБ целенаправленно что-то «навяливает» сидящим вокруг музыкантам (она возбуждена, ведь у нее период увлечения рок-музыкой). А сидящий с краю Цой демонстративно и раздраженно отворачивается, всем своим видом как бы показывая свое отношение ко всему происходящему: «…достала»…

Николай Михайлов:

«Примерно в тот же период произошла одна забавная история. Алла Пугачева начала творчески заигрывать с рок-музыкантами. Ей очень нравился рок-клуб, она приглашала нас на свой концерт, вела себя неформально, долго о чем-то разговаривала с Курёхиным. В итоге она выдала мне все свои секретные телефоны. Я даже и не думал по ним звонить, но тут у нас почти провалился очередной фестиваль. Наш аппаратчик куда-то сгинул со всей нашей техникой. А во Дворец молодежи как раз поступил отличный немецкий аппарат. Я попытался выпросить его у директора дворца, но он мне отказал. Тогда я Пугачевой и позвонил. Через 20 минут меня вызывает директор и говорит: ”Николай Дмитриевич, ну нельзя же так все-таки. Аппарат возьмите, но так нельзя“. Что она ему сказала, я не знаю. Алла Борисовна же в таких случаях в выражениях не стеснялась. Но аппарат она нам выбила…».

В ноябре произошли изменения в составе группы. 22 ноября 1985 года «КИНО» дало концерт в зале рок-клуба, и это был первый концерт с новым бас-гитаристом. Из группы ушел Александр Титов.

Причина была проста: почти распавшийся к тому времени «Аквариум» усилиями Гребенщикова вновь собрался старым составом и на студии Тропилло начал работу над альбомом «Дети декабря». После выступления 26 сентября во Дворце молодежи «Аквариум» обрел былую славу и, как следствие, – плотный гастрольный график. Александр просто не смог больше разрываться между двумя группами и уведомил об этом Цоя.

Александр Титов:

«Как сейчас помню: позвонила Марьяша, и я сказал ей, что честнее всего для меня сейчас признаться в своей невозможности играть в ”КИНО“. Поставленный перед жестким выбором, я выбрал ”Аквариум“. ”КИНО“ – это все же другое поколение, а те проблемы, которые я для себя ставил, у них немного по-другому решались. Хотя бы на уровне текста… Если поставить рядом две эти группы, то они одинаковы для меня по ценности, но имеет значение смысл текстов. Для меня ближе был текст Гребенщикова».

Джоанна Стингрей:

«Я познакомилась с Титовым через Бориса. Поэтому я всегда идентифицировала его как члена ”Аквариума“, а не ”КИНО“…».

Поскольку Александр не мог подвести группу перед фестивалем рок-клуба, он подыскал себе замену, предложив Цою в качестве бас-гитариста Игоря Тихомирова из «Джунглей». Его кандидатура устроила всех.

Юрий Каспарян:

«Я затрудняюсь назвать точную дату прихода Игоря. Помню, это было связано с фестивалем ЛРК. Перед ним он уже всю программу знал. Он появился тогда, когда мы записывали ”Неизвестные песни“…».

Георгий Гурьянов:

Подходит Титов и говорит: ”Витя, ты знаешь, я буду играть в ”Аквариуме“, а в ”КИНО“ не буду играть». Витя покраснел и говорит: ”Хорошо“, – повернулся так на 45 градусов, подошел к Игорю Тихомирову: ”Игорь, поиграешь у нас в группе?” Игорь: ”Да, поиграю“».

Юрий Каспарян:

«У нас был одолженный у ”Аквариума“ бас-гитарист. И в какой-то момент возник конфликт интересов».

Георгий Гурьянов:

«Короче говоря, перед Александром встал выбор: или ”КИНО“, или ”Аквариум“. Да он никогда нашим не был. Он вернулся в группу ”Аквариум“. И все. Его Гребенщиков дал, а потом забрал в тот момент, когда почувствовал, что пахнет паленым, что группа ”КИНО“ его обошла, стала круче. Титов совершенно не вписывался в ”КИНО“, и это видно даже по фотографиям. У меня часто спрашивают – а это кто такой? Он же совершенно из другой компании. Конечно, он не вписывался. Он старше, хотя мы общались и в гости приходили друг к другу, но… Пока мы работали вместе, Виктор его уважал и прислушивался к нему. А потом перестал уважать…».

Юрий Каспарян:

«В альбоме ”Это не любовь“ мне нравится, как звучит бас-гитара. Очень хорошо звучит. Мы писали две недели или три этот альбом, а потом приходит Саша Титов после вечеринок, после гастролей ”Аквариума“, и за один день прописывает бас на всей пластинке. Это без вопросов, я поэтому и говорю, что Сашка просто супер… Просто он был не из нашей компании».

Джоанна Стингрей:

«И Юрий, и Густав – потрясающие бас-гитаристы: оба великолепно чувствуют музыкальный ритм и размер. Также игру обоих отличает зажигательность («groove»). Я думаю, «КИНО» было и будет наиболее известно благодаря трем музыкантам из его первоначального состава: Виктору, Юрию и Густаву».

Александр Титов:

«У меня был период, когда после гибели Витьки я стал думать, что вот тогда, в 1986 году, когда я ушел из группы, у меня был выбор. Я мог бы уйти из ”Аквариума“ и играть в ”КИНО“. Выбрал ”Аквариум“. ”Аквариум“ был моего поколения, а Витька был на 5 лет младше, и музыканты ”КИНО“ немножко младше меня. И, в общем-то, ”Аквариум“ был больше моей тусовкой, хотя я все равно ассоциировал себя с группой ”КИНО“. И когда Витька погиб, я очень много думал: что бы было, если бы я тогда не ушел.

Какие-то вещи могли бы сложиться по-другому. Мы ведь были не просто друзьями, а мы были близкими друзьями. Марьяна, покойная жена Витьки, – вообще моя подруга детства. Мы с 6 лет вместе с ней на даче жили. И когда я стал играть с Витькой, это было не просто то, что он пригласил какого-то басиста. Мы одна семья, понимаете? Поэтому для меня этот выбор был ужасно болезненным, я знаю, он тоже болезненно это воспринял, когда понял, что я вынужден уйти. И не было ни одного из музыкантов этой группы, кто бы равнодушно к этому отнесся.

И мне жить с этими демонами, с энергиями этого разрыва всю жизнь предстоит. Так вот, я думаю: что если бы я не ушел тогда? Я не пытаюсь придать себе большей значимости, но я думаю, что каждый человек, близкий, в определенном жизненном пространстве создает достаточное количество энергии, чтобы изменить ход событий, понимаете? Поэтому все могло бы быть иначе. Эффект бабочки».

В декабре 1985 года группа «КИНО» при помощи Джоанны Стингрей снимает два клипа – «Видели ночь» и «Фильмы».

Джоанна Стингрей:

«Мы здорово повеселились на съемках клипов ”Ночь“ и других… Юрий был на работе, так что не снимался, но Виктор, Густав и другие зажигали… Они никогда не делали видео раньше, и это было новое и интересное для них дело. Я им объяснила, что я снимала много разного и что нужно отпустить все и будет весело. Я думаю, что они иногда сомневались в том, что они делали, многое было слишком тупо, но в конце концов им понравилось. В качестве примера: когда Виктор играл на гитаре на дереве, он думал, что это будет выглядеть слишком глупо, а может, и не очень, но в конце концов эта сцена стала одной из лучших частей видео. Я не помню, как холодно было на улице съемок, но я всегда снимала с помощью естественного света, если это было возможно. Делать съемки в студии Тимура было странно, зная, что рядом КГБ, ”Белый дом“ – здание было прямо за окном»…

8 декабря «КИНО» на пару с группой «Присутствие» отыгрывает концерт в ДК им. Володарского, а 20-го, в рамках предновогодней программы рок-клуба, совместно с группой «Кофе», которую активно продвигает Алексей Вишня, группа выступает в ДК «Невский».

Вот тут следует особо отметить один факт. Именно на этом концерте в составе «КИНО» появляется второй гитарист – Юрий Лебедев.

По словам Андрея Бурлаки, тогдашнего редактора журнала «РИО», Цой, активно на тот момент стремившийся добиться как можно большей свободы собственного передвижения по сцене, хотел получить более плотное гитарное звучание. Однако несмотря на то, что звучание группы стало плотнее, Юрий Лебедев не задержался в составе «КИНО» надолго…

В свободное время музыканты «КИНО» наслаждались вечеринками в галерее «АССА». Галерея Тимура Новикова располагалась в расселенной квартире на Шпалерной улице. На тот момент «АССА» была самым модным местом в городе. В галерее тусовались художники-музыканты Ленинграда: Гребенщиков, Цой, Бугаев, Гурьянов, Курёхин и прочие, которые увлекались не только музыкой, но и живописью. В галерее, помимо выставок картин, часто проходили вечеринки и концерты.

Владимир Рекшан:

«Иногда я встречал Цоя на Невском. Точнее сказать – Цоя и его жену Марьяну. Виктор шел расслабленный, а Марьяна каждый раз ему что-то говорила с заговорщицким видом… Возле ”Сайгона“ помню Каспаряна, Гурьянова, художника Тимура Новикова, неизвестных мне девушек. Подходил Цой, весь в черном, компания смеялась и удалялась…».

Алексей Вишня:

«Власти в середине восьмидесятых уже не шибко свирепствовали. Музыканты свободно курсировали по Невскому проспекту, встречались во дворе рок-клуба на улице Рубинштейна, тусовались, разливая под столом, на легендарной точке ”ЧК“ (название происходило от вывески ”Чай – Кофе“). Главным отправным местом наших приключений было кафе ”Сайгон“ на углу Литейного и Невского. Кофе там стоил всего двадцать две копейки. Внутри толклись все-все-все: от продавцов западного винила до музыкантов и ”сочувствующей“ публики. Хорошая пластинка могла стоить до шестидесяти рублей – при средней зарплате инженера в сто двадцать.

В ”Сайгоне“ собирались взрослые бородатые мужики, совсем юные туда не совались. Тайком подливали в кофе коньяк, спорили об искусстве, курили травку, употребляли кое-что покрепче. Гребенщиков ежедневно приходил в ”Сайгон“ завтракать, и ”Аквариум“ там встречался, перед тем как двинуть на очередной концерт…».

Джоанна Стингрей:

«Однажды мы не могли найти такси, стояли на улице, и я уже чуть не плакала от холода. И Виктор был таким милым, он сказал: ”Давай разговаривать и представлять, что мы на пляже, сидим в теплой воде“. И мы начали играть в игру и рассказывать друг другу о том, в каком теплом месте мы бы сейчас хотели быть. В этот момент мы как раз закончили с Виктором песню Yemen – мы были на улице, ждали такси, обнимали друг друга из-за этого холода, но это был хороший момент, ведь мы написали песню Yemen. Yemen – это моя единственная песня в стиле регги, ведь она звучит, будто ты где-то на Ямайке, где тепло, время течёт медленно и всё наполнено счастьем, и я не думаю, что эта песня появилась бы, если бы мы не застряли на улице в этом холоде…».

Мучительно рождавшийся альбом «Ночь» появится на свет лишь в январе 1986 года. И впоследствии этой студийной работе суждено будет стать яблоком раздора между группой «КИНО» и фирмой грамзаписи «Мелодия».

Из интервью Виктора Цоя:

– А каковы твои личные отношения с «Мелодией»?

– Еще хуже, чем с телевидением, потому что они – пираты. Выпускают пластинки группы «КИНО» без всякого согласования с нами, то есть в связи с выпуском пластинки («Ночь») никаких дел с нами не имели вообще. Я в одной газете прочитал, что выходит наш альбом. Я не знаю, почему в нашей стране государственная фирма может выпускать пластинки без разрешения и без всякого ведома автора, оформлять, как они хотят, писать что угодно. Я совершенно не понимаю, как все это возможно.