Текст книги "Куда идет смертная казнь"

Рассмотрев и одобрив закон Джорджии, по которому был осужден Грегг, Верховный Суд США отметил, что этот закон, во-первых, предусматривает десять отягчающих обстоятельств, наличие любого из которых должно быть установлено жюри «за пределами разумного сомнения», прежде чем лицо может быть приговорено к смертной казни; во-вторых, он разрешает давать жюри обязывающую рекомендацию о помиловании, даже если не было установлено ни одного смягчающего обстоятельства; в-третьих, предусматривает автоматическое обжалование приговора, при котором осуществляются проверка доказанности отягчающего обстоятельства и оценка соразмерности данного наказания наказаниям, назначенным по аналогичным делам. Тем самым Верховный Суд США подчеркнул значение строго определенных процессуальных правил вынесения смертного приговора.

Значимость рассматриваемого решения состоит, далее, в том, что Верховный Суд США признал неконституционными те законы штатов, которые либо предоставляли судам при решении вопроса о назначении смертной казни слишком широкое усмотрение, либо, наоборот, предписывали автоматическое вынесение смертного приговора, лишающее суд и жюри всякой свободы выбора. Именно в решении по делу Грегга Верховный Суд США признал «дефектным» и законодательство двух других штатов – Луизианы и Северной Каролины, – которое предусматривало обязательное вынесение смертного приговора лицам, виновным в совершении умышленного убийства первой степени. Так, рассмотрев апелляцию по делу Woodson v. North Carolina, Верховный Суд США в своем «плюралистическом мнении» признал обязательное назначение смертной казни не соответствующим Конституции страны и прямо указал, что характер преступного деяния должен быть обстоятельно проанализирован, что при определении приговора следует учитывать смягчающие обстоятельства и, главное, что смертная казнь является возможным (а не обязательным) видом наказания[166]166
  Woodson v. North Carolina. 428 U.S. 280, 96 S, Ct. 2978, 48L (1976); Schreiber A. States that kill: Discretion and the Death Penalty – A World-wide Perspective // Cornell International Law Journal. 1996. Vol. 29. N 1. P. 294.


[Закрыть].

Корректирование судебной практики штатов по вынесению смертных приговоров Верховный Суд США продолжил и в последующие годы. Особо здесь следует выделить постановление по делу Coker v. Georgia, где смертная казнь была признана наказанием недействительным, исходя из его «несоразмерности» содеянному. Верховный Суд США, отменяя приговор, отметил, что «наказание в виде смертной казни за изнасилование взрослой женщины является явно несоразмерным и чрезмерным…»[167]167
  Coker v. Georgia. 433 U.S. 584, 97 S, Ct. 2861, 53L; Coyne R., Entzeroth L. Capital Punishment and the Judicial Process. Durham, 1994. P. 30, 682.


[Закрыть].

Казалось бы, «реабилитация» смертной казни в указанном выше постановлении Верховного Суда США по делу Грегга должна была бы послужить сигналом для более активного приведения смертных приговоров в исполнение. Тем более, что уже в январе 1977 года в штате Юта был расстрелян Гэри Гилмор (Юта – единственный штат, законодательство которого в качестве способа казни называет расстрел). Именно с этого широко разрекламированного события закончился мораторий на казни, и началась новая страница в истории применения смертной казни в США.

Однако вопреки ожиданиям, решение по делу Грегга вовсе не привело к росту числа казней. Наоборот, разрыв между числом вынесенных смертных приговоров и числом казненных продолжал увеличиваться, а с ним росла и так называемая «очередь смертников». Так, с 1977 по 1982 год в США были казнены 6 осужденных; к концу 1983 года, когда были казнены еще 5 осужденных, «очередь смертников» увеличилась в три раза – с 422 до 1209 осужденных. Более того, в течение первых пяти лет после отмены моратория смертных приговоров в стране, вопреки ожиданиям, из года в год выносилось в полтора-два раза меньше, чем даже в период действия моратория. Если в 1975 году таких приговоров было 298, а в 1976 году – 233, то в 1977 году – 137; в 1978 году – 185; в 1979 году – 152 приговора. Заметный рост числа смертных приговоров начался лишь спустя пять лет после почти десятилетнего моратория на казни.

В дальнейшем Верховный Суд США еще не раз возвращался к проблеме смертной казни и продолжал работу по корректированию и толкованию законодательства, формированию политики и практики применения этой меры наказания и совершенствованию апелляционных процедур, направленных на повышение гарантий обоснованности смертных приговоров. При этом важно иметь в виду «легитимационную» роль Верховного Суда США в формировании юридического каркаса взаимоотношений между федеральной властью и штатами: на протяжении всей истории США судебный конституционный надзор всегда был надежным инструментом государства в упрочении позиций федерального правительства, способствовал централистским тенденциям в развитии американского централизма[168]168
  См.: Власихин В. А. Верховный Суд США: в чем сдвиг вправо // Актуальные проблемы уголовного права. М., 1988. С. 133; Никифоров Б. С. Верховный Суд США // Государственный строй США. М., 1976. С. 279–294.


[Закрыть]. И в этом плане постановления Верховного Суда США, вынесенные по делам, связанным с применением смертной казни, разумеется, не составляют исключения.

К некоторым другим особенностям, а также к тенденциям развития специфической системы законодательства США о смертной казни мы будем специально обращаться при анализе как наиболее актуальных аспектов этой проблемы, так и наиболее острых, узловых проблем правоприменительной деятельности, связанных с социальным неравенством и расовой дискриминацией, с применением смертной казни к несовершеннолетним, душевнобольным и умственно отсталым преступникам, с особенностями функционирования института присяжных заседателей, автоматической проверки смертных приговоров и т. д. При этом здесь, как и в других разделах этой работы, преследуется задача максимального сочетания фактологической насыщенности материала и хронологии развития событий в указанной сфере законодательства и практики его применения.

2.2. Особенности современной практики применения смертной казни

Как и всякая правоприменительная деятельность и как часть ее судебная практика – это повседневная жизнь закона, и потому от ее формирования и направленности во многом зависит социальный эффект закона. В идеале закон и судебную практику его применения можно представить как две абсолютно совпадающие полусферы (абсолютное совпадение при этом не равно «зеркальному»). Но это – только в идеале. В реальной жизни полного совпадения этих двух полусфер достигнуть крайне сложно в принципе, точнее, невозможно по ряду причин. Во-первых, отправление правосудия осуществляется не механически, а людьми, в «человеческом учреждении». Во-вторых, несмотря на то, что всякий закон рассчитан на типичные ситуации (любая норма закона сама по себе абстрактна), в судебной практике он применяется индивидуально – к каждому конкретному случаю, к конкретному субъекту, со всеми специфическими особенностями объективных и субъективных обстоятельств конкретного дела, в том числе характеризующими личность обвиняемого в совершенном деянии. Именно этим объясняются потребность и социальная обусловленность дифференциации ответственности и индивидуализации наказания, от которых, в конечном итоге, зависит и эффективность самого закона, и эффективность практики его применения.

В судебной практике применение закона персонифицируется на двух разных уровнях; во-первых, на уровне конкретного правоприменителя (судьи) – как он субъективно воспринимает дух и букву закона и как соотносит их с обстоятельствами конкретного дела; второй уровень качественно иной – это совокупность субъективных решений различных судей по однородной категории дел, позволяющая судить о восприятии буквы и духа закона на уровне массового правосознания судей, об особенностях формирования судебной практики по данной категории дел в том или ином направлении, о тенденциях в ее развитии и т. д.

Сознавая неизбежность перспективы субъективной интерпретации закона, законодатель изначально предусматривает конституционные и иные правовые и процессуальные гарантии и механизмы его применения (например, апелляционные процедуры) и заблаговременно «закладывает» их в систему кассационных и (или) надзорных институтов государственной власти. На этой основе строится корректирование судебной практики вышестоящими судебными органами, в ходе которой нередко выявляются и устраняются ранее неизвестные дефекты закона. Отсюда понятна значимость анализа судебной практики и исследования парадигм, в которых она развивается.

Поэтому, анализируя масштабы и тенденции применения смертной казни в США, важно иметь в виду ряд существенных особенностей, определяющих и само законодательство, и, главное, судебную практику, складывающуюся в ходе применения этой меры наказания.

Расовая дискриминация

Многие исследователи, а также видные деятели политики и юстиции, причем не только противники смертной казни, всегда отмечали расистский характер смертной казни в США, расовое неравенство при применении этого наказания (racial disparity). Они указывали, что национальные меньшинства, в первую очередь чернокожие американцы, в значительно большей мере подвержены риску вынесения смертного приговора, нежели белые граждане США[169]169
  См.: Welch R., Angulo C. Justice on Trial: Racial Disparities in the American Criminal Justice System. LCCR & LCEF, 2000.


[Закрыть]. Еще в 1990 году Бюро общей статистики США представило в Конгресс США доклад под названием «Вынесение судебных приговоров: исследования указывают на наличие дискриминации по расовому признаку». В этом докладе были обобщены результаты 28 детальных исследований, содержащих эмпирические данные о применении смертной казни и подтверждающих наличие «определенной модели, указывающей на дискриминацию по расовому признаку на разных этапах юридической процедуры: на стадии предъявления обвинения, судебного разбирательства и вынесения смертного приговора»[170]170
  См.: Дискриминация по признаку расы и национальной принадлежности. Судебная практика и методология доказывания. М., 2006.


[Закрыть].

Расово-избирательный поход и стереотипы, на которых он покоится, издавна проявлялись во всех звеньях американской системы уголовной юстиции и на всех стадиях уголовного процесса. Это и расово-ориентированный подход, характеризующий деятельность полиции, с которой начинается порочный круг криминализации расовых меньшинств, и расово-предвзятые подходы и решения других, ключевых участников уголовного процесса. Не случайно в 90-х годах и в общественно-политической печати, и в юридической литературе понятие «расовое профилирование» получило широкое распространение.

Особое место здесь принадлежит свободе усмотрения прокуроров. Как уже отмечалось, на решение о назначении наказания в виде смертной казни влияет ряд смягчающих и отягчающих обстоятельств, однако многие из этих обстоятельств, например особая жестокость преступления, являются оценочными и субъективными. Именно прокурор по законам всех штатов принимает решение о том, просить ли суд назначить подсудимому смертную казнь. Судьи и присяжные могут отклонить такую просьбу прокурора, но только он решает, будет ли на суде поставлен такой вопрос.

Свобода прокурорского усмотрения проявляется, кроме того, при решении вопросов о смягчении наказания обвиняемому (при признании им своей вины), а также при вынесении приговора. И хотя вынесение приговора традиционно составляет прерогативу суда, прокуроры все еще обладают большей властью над судьбой обвиняемых, чем когда-либо в современной истории. Как отмечают исследователи, прокурор в силу целого ряда социальных и политических факторов стал вездесущей и доминирующей силой в уголовном правосудии[171]171
  См.: Gershman B. The New Prosecutors // University of Pittsburg Law Review. 1992. N 53. P. 448; Davis A. J. Prosecution and Race. The Power and Privilege of Discretion // Fordham Law Review. 1998. N 13 (67). P. 49–51.


[Закрыть].

Свобода прокурорского усмотрения в США и связанное с ним расовое неравенство проявляются с самого начала процесса – при решении вопроса о возбуждении дела, при определении его подсудности – рассмотрении его в суде штата либо в федеральном суде, а также при выборе меры пресечения (в том числе даже при определении размера залога). Исследование, проведенное в начале 90-х годов в штате Нью-Йорк, например, показало, что представителей меньшинств, обвиняемых в тяжких преступлениях, заключали под стражу в три раза чаще, чем белых граждан, обвиняемых в таких же преступлениях. И хотя по законам почти всех штатов присяжным не полагается знать, находился ли обвиняемый под стражей до суда, часто они могут определить это и с большей вероятностью вынесут обвинительный приговор именно тому, кто уже был взят под стражу. Как видно, расовое неравенство, проявленное на одном этапе правосудия, приводит к его воспроизведению на последующих этапах.

Многочисленные исследования, проведенные в 80-х и 90-х годах в Джорджии, Индиане, Нью-Йорке, Филадельфии, Мэриленде, Северной Каролине и других штатах, указывают на проявления дискриминации в зависимости от расовой принадлежности жертвы преступления. Если жертва убийцы – представитель белой расы, то у обвиняемого гораздо больше шансов получить смертный приговор, чем в случаях, когда жертва к белой расе не принадлежит. В отчете Главной счетной палаты (U.S. General Accounting Office), который был подготовлен в 1990 году по запросу Сената США, проведен анализ и систематизированы результаты многочисленных научных исследований, посвященных проблеме расовой дискриминации при применении смертной казни. Как оказалось, в 82 % таких исследований основной вывод ученых сводился к тому, что вероятность вынесения смертного приговора значительно выше, когда жертва преступления принадлежит к белой расе. При этом в отчете отмечалось, что такого рода результаты были постоянными, независимо от штата, набора исходных данных, различий в методах сбора и анализа информации и т. д.[172]172
  См.: U.S. General Accounting Office. Death Penalty Sentencing: Research Indicates Pattern of Racial Disparities. Washington D.C., 1990. P. 5.


[Закрыть]

В начале 90-х годов известный борец против смертной казни сенатор Дж. Джексон отмечал, что чернокожих, убивших белого, в США казнят в 19 раз чаще, чем белых, убивших чернокожего. По его данным, во Флориде и Техасе для чернокожего, убившего белого, вероятность смертного приговора, соответственно, в пять и в шесть раз выше, чем для белого, убившего чернокожего. В Северной Каролине чернокожих, содержащихся в «очереди смертников», 47 %, хотя среди населения штата они составляют 23 %; в Миссисипи, соответственно, 63 и 36 %; в Вирджинии – 49 и 19 %; в Иллинойсе – 62 и 25 %; в Огайо – 50 и 10 %, а в Пенсильвании – 61 и 10 %[173]173
  См.: Jackson J. Capital Punishment Is Applied Unfairly // Capital Punishment Current Controversies. San Diego, 2000. P. 63, 66.


[Закрыть].

Исследование, проведенное, например, в Джорджии, показало, что обвиняемым в убийстве белого гражданина смертный приговор выносился в 4,3 раза чаще, чем обвиняемым в убийстве чернокожего.

Ряд других исследований, проведенных в США, позволил сделать другой важный вывод: главным фактором дискриминации при применении смертной казни является расовая принадлежность обвиняемого в сочетании с расовой принадлежностью жертвы. Так, исследование в Джорджии показало, что чернокожих, обвинявшихся в убийстве белых, приговаривали к смертной казни в 22 раза чаще, чем виновных в убийстве своих соплеменников, и в семь раз чаще, чем белых, виновных в убийстве чернокожих. При этом прокуроры штата просили о смертной казни в 70 % случаев, когда жертвой чернокожего убийцы был белый, и лишь в 19 % случаев, когда жертвой белого убийцы был чернокожий[174]174
  См.: Urbina M. J. Capital Punishment and Latino Offenders: Racial and Ethnic Differences in Death Sentences. New York, 2003.


[Закрыть].

Аналогичное исследование практики применения смертной казни, проведенное в Филадельфии с 1983 по 1993 год, показало, что за сходные преступления вероятность получения смертного приговора у чернокожих обвиняемых в четыре раза выше, чем у белых. Практически такие же результаты были получены и при изучении смертных приговоров, вынесенных в штате Нью-Йорк осужденным латиноамериканцам.

В 1994 году в Техасе было опубликовано фундаментальное исследование с не слишком веселым названием – «Веревка, стул и игла», где анализируется практика применения смертной казни в этом штате за предыдущие 70 лет. В нем, в частности, отмечается, что из 99 казненных за изнасилование 88 были чернокожими; они в 10 раз чаще осуждаются к смертной казни, чем белые, и им в 35 раз чаще, чем белым преступникам, назначается смертная казнь; за все эти годы ни один белый преступник не был приговорен к смерти за убийство афроамериканца. Спустя 10 лет анализ статистики казней в том же Техасе показал, что 79 % всех казненных с 1977 по 2002 год совершили тяжкие преступления против белых, но ни одного белого не казнили за убийство чернокожего.

Многочисленные факты, приводимые в различных исследованиях и в документах правозащитных организаций, убедительно доказывают сохранение указанных тенденций в практике применения смертной казни, причем не только в Техасе, но и во многих других штатах страны[175]175
  См.: Gross S., Mauro R. Death Discrimination. Racial Disparities in Capital Sentencing. Boston: Northeastern Univ. Press, 1989.


[Закрыть]. Так, исследование, проведенное в 2001 году в Университете Северной Каролины, показало, что вероятность смертного приговора за убийство белого в 3,5 раза выше, чем за убийство представителя другой расы, а в самом последнем исследовании – в Калифорнии – отмечается, что вероятность смертного приговора за убийство белого в три раза выше, чем за убийство чернокожего, и в четыре раза выше, чем за убийство латиноамериканца. В ходе исследования в Мэриленде в 2000–2002 годах было изучено около 6 тыс. уголовных дел об убийствах за 1979–1999 год. Выводы ученых однозначно говорят о том, что, наряду с «географическим» фактором, расовая принадлежность преступника играет решающую роль при определении наказания в виде смертной казни[176]176
  См.: An Empirical Analysis of Maryland's Death Sentencing System with Respect to the Influence of Race and Legal Jurisdiction. Final Report. 2002. September. P. 29.


[Закрыть].

Оценивая ситуацию по стране в целом, следует отметить, что чернокожие составляют 34 % всех казненных с 1977 по 2007 год, а белые – 58 % (см. рис. 3).

Рис. 3. Расовый состав осужденных, казненных в США в 1977–2007 гг. 1 – белые; 2 – афроамериканцы; 3 – испаноязычные; 4 – прочие

К концу 2009 года это соотношение чуть изменилось: на долю чернокожих казненных приходится 35 %; на долю белых – 56 %[177]177
  См.: Facts About the Death Penalty. 2009. November 20. P. 1.


[Закрыть].

Красноречивых статистических фактов, характеризующих проблему расовой дискриминации в практике применения и исполнения смертной казни, вообще говоря, больше чем достаточно. Если взять, например, за 100 % число чернокожих и белых, казненных за убийство друг друга с 1977 по 2007 год, то 94 % приходится на долю чернокожих, осужденных за убийство белых людей, и, соответственно, белые, казненные за убийство чернокожих, составляют всего 6 %.

Статистические данные за 2004–2009 годы детализируют, но по сути никак не меняют эту долговременную тенденцию: в указанный период почти 74 % казненных – это виновные в убийстве белых (хотя среди жертв убийств белые, как отмечалось, составляют менее 50 %).

Если принять за 100 % число всех жертв убийств, за совершение которых виновным была назначена смертная казнь, то на долю белых приходится почти 80 %; на долю чернокожих жертв – около 14 % и на долю жертв из числа других меньшинств – 6 % (см. рис. 4), хотя число убитых среди белого населения страны и среди чернокожих практически одинаково[178]178
  См.: Mandery E. Capital Punishment. A Balanced Examination. Massachusetts, 2004. P. 403–104.


[Закрыть].

Рис. 4. Расовая принадлежность жертв убийств 1 – белые; 2 – афроамериканцы; 3 – испаноязычные; 4 – прочие

Чернокожие американцы составляют 42 % среди осужденных к смертной казни (см. рис. 5), содержащихся в «очереди смертников», хотя среди населения страны доля афроамериканцев, как отмечалось, не превышает 12,5 %. При этом в течение последних 15 лет расовый состав осужденных, содержащихся в «очереди смертников», практически не меняется.

Рис. 5. Расовый состав осужденных, содержащихся в «очереди смертников» 1 – белые; 2 – афроамериканцы; 3 – испаноязычные; 4 – прочие

В августе 2001 года Комитет ООН по ликвидации расовой дискриминации в своей резолюции отметил, что, несмотря на Конвенцию о ликвидации всех форм расовой дискриминации, в США при назначении наказания в виде смертной казни до сих пор имеет место «тревожная корреляция между расовыми признаками жертв убийств и преступников»[179]179
  Reiter. 2001. August 14.


[Закрыть].

В конце 2002 года американская Национальная коалиция за отмену смертной казни (NCADP) опубликовала данные, согласно которым вероятность смертного приговора за убийство белого в Северной Каролине в четыре раза выше, чем за убийство чернокожего; в Миссисипи такая вероятность выше в пять раз, а в Мэриленде – в семь раз.

Как видно, тесная корреляция числа смертных приговоров, осужденных, содержащихся в «очереди смертников», расовой принадлежности жертв и, наконец, числа казненных с расовым фактором является убедительным доказательством расового неравенства при отправлении правосудия, позорящего, как признают сами американцы, всю систему уголовной юстиции не только в глазах нации, но и перед лицом мировой общественности.

Справедливости ради следует отметить, и это подчеркнуто в уже упомянутом отчете Главной счетной палаты, что дискриминация, основанная на расовой принадлежности преступников, не во всех штатах является значимым фактором. В ряде исследований указывалось, в частности, что непропорционально большое число афроамериканцев среди лиц, приговоренных к смертной казни, само по себе не является доказательством расовой дискриминации. Этот довод не раз приводился и в решениях Верховного Суда США по конкретным делам.

Напомним, что, несмотря на некоторые различия между показателями штатов, число приговариваемых к смертной казни афроамериканцев пропорционально общему числу лиц этой расы, совершивших убийства при отягчающих обстоятельствах. И именно убийство белого, человека европеоидной расы, а не собственная расовая принадлежность убийцы, увеличивает вероятность вынесения ему смертного приговора. Это явление не случайное – представители белой расы полностью доминируют во всех звеньях системы уголовного правосудия: и среди судей, и среди обвинителей, и среди присяжных[180]180
  См.: Harries К., Cheatwood D. The Geography of Execution: The Capital Punishment – quagmire in America. Maryland, 1997. P. 71–88.


[Закрыть].

В связи с этим некоторые исследователи (S. R. Gross, R. Mauro, D. Baldus, G. Woodworth и др.) полагают, что именно убийство человека одной расы с теми, кто занят в процессе принятия решения по этой категории дел, а не расовая принадлежность убийцы, вызывает у них наибольшую озабоченность. Доказать обоснованность такого мнения, как и опровергнуть его, почти невозможно – это из области ощущений и основанных на них предположений. На наш взгляд, более достоверным следовало бы признать вывод о том, что эффект расовой принадлежности жертвы убийства обусловлен не столько психологическими ощущениями судей и присяжных, сколько обстоятельством иного, объективного плана, что прямо подтверждается и статистикой смертных приговоров, и статистикой казней.

В самом деле, как только что отмечалось, за последние 30 лет на долю убийц в конфликтах типа «чернокожий – белый» или «белый – чернокожий» приходится лишь 220 осужденных, т. е. почти пятая часть всех казненных. Остальные казнены за убийства, жертвами которых были чаще всего представители той же расы, либо при иных расовых сочетаниях жертв. Это означает, что чернокожие, убившие человека своей расы (а это явление статистически наиболее распространенное), значительно реже приговариваются к смертной казни, чем убившие белого. Если вспомнить, что из указанных 220 казненных за 1977–2005 годы лишь 12 белых, убивших чернокожего, то в сочетании с только что сказанным можно, действительно, заключить, что «жизни жертв, принадлежащих к негроидной расе, в системе уголовного права имеют меньшую ценность, нежели жизни европеоидов»[181]181
  Смит Д. Смертная казнь в Соединенных Штатах // Криминология / Под ред. Дж. Шелли. СПб., 2003. С. 710.


[Закрыть].

В целом ряде исследований было показано, что дискриминация, основанная на расовой принадлежности жертвы, связана со стремлением обвинителей настаивать именно на вынесении смертного приговора[182]182
  См.: Nakell В., Hardy К. The Arbitrariness of the Death Penalty. Philadelphia: Temple Univ. Press, 1987; Paternoster R., Kazyaka A. The Administration of the Death Penalty in South Caroline: Experiences Over the First Few Years // South Carolina Law Review. 1988. Vol. 3.


[Закрыть].

Опубликованные результаты исследования в Джорджии, в ходе которого было изучено 2328 уголовных дел по обвинению в убийстве за период с 1995 по 2004 год, показывают, что обвинение в этих случаях требовало назначения наказания в виде смертной казни в два раза чаще, когда речь шла об убийстве белого (нежели когда жертвой являлся афроамериканец). А когда дело касалось убийства белого в результате вооруженного ограбления, то обвинение требовало смертной казни для виновного в шесть раз чаще[183]183
  См.: A Matter of Life or Death // Atlanta Journal-Constitution. 2007. September 22–25.


[Закрыть].

Осознанно или нет, расизм, так или иначе, захватывает не только представителей обвинения, но и других деятелей уголовной юстиции, особенно если они белые. Это наиболее ощутимо, поскольку сами кадры юстиции, в первую очередь кадры обвинения, как уже отмечалось, также формируются по расовому признаку.

В плане расовой дискриминации не менее показательна и практика вынесения смертных приговоров федеральными судами. С 1988 по 1994 год 75 % осужденных в соответствии с Актом 1988 года о контроле за оборотом наркотических и психотропных веществ (21.U.S.С. 848) принадлежали к белой расе, но из тех, для кого прокуратура потребовала смертной казни, белые составляли лишь 11 %, а чернокожие – 37 %. После изучения практики применения этого закона подкомитет Конгресса США констатировал наличие «определенной степени расовой предвзятости при применении смертной казни федеральными судами, превосходящей даже ту, что имела место до дела Фурмэна»[184]184
  Welch R., Angulo C. Justice on Trial; Racial Disparities in the American Criminal Justice System. 2000. P. 21.


[Закрыть].

В соответствии с федеральным законодательством до начала производства по делам, наказуемым смертной казнью, необходимо получить соответствующее разрешение Генерального прокурора. Таким образом, применение этой меры наказания федеральным судом изначально предполагает прокурорское усмотрение самого высокого уровня. Этот акт решения прокурора сам по себе, по мнению исследователей, таит реальную опасность институционального и общественного давления, которое может быть обусловлено мотивами расовой неприязни. Кроме того, практика свидетельствует, что зачастую прокуроры используют право усмотрения таким образом, что их решения оказывают непропорциональное воздействие на представителей разных рас, даже если их отношение к конкретному делу в расовом плане было нейтральным.

В любом случае в сочетании с тактикой и методами полиции решения прокуроров способствуют криминализации расы и расово-предвзятому восприятию преступности, и этот порочный круг оказывает разрушительное воздействие на сообщества меньшинств по всей стране.

Проявления расовой дискриминации особенно ощутимы в судебной практике штатов по назначению наказания в виде смертной казни. С середины 80-х годов, когда широкое распространение в США получили федеральные законы и законы штатов об обязательных размерах минимального наказания, а также навязанные судам руководящие правила назначения наказания, судьи практически лишились права по своему усмотрению осуществлять контроль над дискреционными полномочиями прокуроров. Такие законы лишают судей возможности принимать самостоятельные решения о назначении наказания, лишают их возможности влиять на исход дела за счет судейского усмотрения. Тем не менее именно суды в большей степени несут ответственность за несправедливость, от которой страдают представители меньшинств в системе уголовной юстиции. В условиях расового дисбаланса, порожденного тактикой полиции, прокуроров и несправедливыми законами, суды обычно отказываются рассматривать или исправлять факты расового неравенства в системе правосудия и осложняют задачу судебного оспаривания такого рода решений.

Во второй половине 80-х годов Верховный Суд США вернулся к проблеме расовой дискриминации, поднятой еще в деле Фурмэна. Этот процесс достиг своего апогея ровно через 15 лет, когда в 1987 году Верховный Суд США вынес решение по делу McCleskey v. Kemp, где речь шла о расовом дисбалансе при назначении смертных приговоров (это дело можно считать примером нежелания судов исследовать подоплеку использования свободы усмотрения иными субъектами уголовного процесса).

Приговоренный к смерти в штате Джорджия осужденный при рассмотрении его жалобы представил взятые из научного исследования статистические доказательства того, что у обвиняемого в убийстве белого гораздо больше шансов получить смертный приговор, чем у обвиняемого в убийстве чернокожего. Если бы в этом деле жертвой был чернокожий, а не белый, то, судя по данным этого исследования, при прочих равных условиях существовала 59 %-ная вероятность того, что он получил бы иной приговор, нежели смертная казнь[185]185
  McCleskey v. Kemp, 481 U.S. 279; См.: Mello M. Against the Death Penalty. The Relentless Dissents of Justices Brennan and Marshall. Boston, 1996.P. 32–35; Ross M. The Death Penalty Is Applied Unfairly to Blacks // The Death Penalty Opposing Viewpoints. San Diego, 1997. P. 152–153.


[Закрыть]. Такая статистика вызвала серьезные сомнения в том, что в штате Джорджия смертная казнь применяется с соблюдением принципов справедливости и расовой нейтральности, как того требует Конституция США. С этим делом противники смертной казни не без оснований связывали большие надежды. Оно, действительно, явилось «последней организованной атакой, которую противники высшей меры смогли противопоставить практике применения смертной казни в США»[186]186
  Смит Д. Смертная казнь в Соединенных Штатах Америки // Криминология / Под ред. Дж. Ф. Шелли. СПб., 2003. С. 711.


[Закрыть].

Пятью голосами против четырех Верховный Суд США, оставив смертный приговор в силе, постановил, что хотя статистика заставляет усомниться в справедливости назначения смертной казни в штате Джорджия в целом, приведенные данные не указывают на то, что конкретно в деле Макклески смертный приговор был вынесен несправедливо. Чтобы смертный приговор можно было на законных основаниях отменить, Макклески, по мнению Верховного Суда, должен был бы продемонстрировать, что при вынесении приговора по его делу судьи руководствовались расовым предубеждением, а этого он продемонстрировать не смог.

Отвечая на заявление Макклески о том, что смертный приговор был вынесен произвольно, а потому является «жестоким и исключительным видом наказания», Верховный Суд постановил, что, хотя этот смертный приговор, действительно, мог быть произвольным, степень этой произвольности следует считать «конституционно приемлемой», учитывая традиционно признаваемую прокурорскую свободу усмотрения просить назначения подсудимому высшей меры наказания и судейские дискреционные полномочия, связанные с назначением наказания.

Постановление по этому делу, отмечала пресса, «по всей видимости, является единственно важным решением, которое когда-либо было принято Верховным Судом по вопросу о связи между расовой принадлежностью и преступлением», поскольку в нем явно проявилось нежелание суда принимать во внимание статистические данные, свидетельствующие о расовой несправедливости в уголовном процессе[187]187
  Cole D. Race, Life and Death // Washington Post. 2000. January 11. P. 137.


[Закрыть].

Требование, чтобы подсудимый продемонстрировал расовую предвзятость в своем конкретном случае, практически невыполнимо. Подняв планку так высоко, Верховный Суд США фактически объявил, что системные проявления расовой предвзятости не являются нарушением Конституции. Верховный Суд откровенно выразил озабоченность тем, что отмена приговора на основании представленных обвиняемым аргументов открыла бы дверь для опротестования приговоров на основании разного рода диспропорций в системе уголовной юстиции США. Но именно это и вызывает озабоченность противников смертной казни, ибо, по их убеждению, вся система уголовного преследования и судопроизводства пронизана расовым неравенством. Во всяком случае, в особом мнении член Верховного Суда США Уильям Бреннан по поводу этого решения записал: «Создается впечатление, что суд боится переборщить со справедливостью»[188]188
  Baldus D. C, Woodworth G. Race Discrimination and the Death Penalty: An Empirical and Legal Overview // America's Experiment with Capital Punishment. Durham, 1998. P. 393.


[Закрыть].

Аргументация Верховного Суда в деле Макклески и его «страх перед чрезмерной справедливостью» были переняты и иными судами при рассмотрении дел, в которых действия правоохранительных органов оспаривались на основании неравенства по признаку расовой принадлежности. Так, Верховный суд штата Джорджия, отменив норму об обязательном назначении наказания в виде пожизненного лишения свободы при повторном преступлении из-за того, что она непропорционально часто применялась в отношении чернокожих, две недели спустя восстановил эту норму на основании ходатайства с подписями всех 46 окружных прокуроров штата. Прокуроры утверждали, что решение суда об отмене указанной нормы подорвет всю уголовную систему штата. Тем самым они молчаливо признали факт расовой необъективности при вынесении обвинений и приговоров в штате Джорджия. При принятии решения о восстановлении ранее отмененной нормы Верховный суд штата основывался почти исключительно на решении по делу Макклески.