Текст книги "Тёща для всех"

В эту же секунду в кабинет Худякова Михаила вошла уборщица, и он, быстро одевшись, вышел из института и направился домой. Тёща приехала, он это знал, потому домой совсем не хотелось.

Утром следующего дня Худяков-старший проснулся ни свет ни заря. По большому счёту, проснулся именно так, как хотел, – ночь уже начала таять, а утро ещё не пришло. В доме было тихо и спокойно. Рядом в спальной на соседней кровати мирно сопела супруга. Худяков повернул голову, глянул на неё пристально и сам себе сказал зачем-то: «Всё! Теперь точно – всё! И мучить её своими требованиями похудеть не буду, и рычать, что неповоротливая стала да в двери не проходит… и вообще!.. Всё! Надо просто для начала научиться уважать друг друга». Худяков поднялся, сел на кровати. Перед ним стоял платяной шкаф. Он представил себе, как они его начнут делить. Стало смешно. А холодильник? Гарнитур? И прочее… Придётся, видно, пилить. Михаил накинул на себя халат и вышел из комнаты. Дверь в зал была открыта и из-за неё раздавался, как и положено, могучий храп тёщи. Раиса Семёновна всегда храпела, сколько он её помнил, это не было признаком возраста, это было признаком её величия и отличия. Худяков ушёл в ванную и привёл себя в порядок. Потом уже по привычке, войдя на кухню, взял пачку сигарет, но что-то передумал и отложил их на подоконник. Достал из холодильника какой-то сок, отхлебнул глоточек. Главное с похмелья – не наделать глупостей.

Светало. Звёзды меркли одна за другой. Небо синело, и в открытую форточку стали врываться звуки проносящихся рядом с микрорайоном тяжёлых грузовиков. Проснулось железнодорожное депо местного значения, и протяжные гудки тепловозов разрывали утреннюю тишину вместе с перестуком колёс товарных составов. Голос диспетчера метался по далёкому депо из конца в конец, ругаясь и призывая кого-то что-то переместить.

Скоро погасли все звёзды на небе, осталась лишь совсем маленькая звёздочка на горизонте. Туда уже подступали первые лучи солнца, а звёздочка не пропадала и не гасла. Приблизившись к форточке, Михаил негромко прочитал утренней звезде четыре строчки:

 
На кудри милой головы
Я шаль зелёную накинул.
Я пред Венерою Невы
Толпу влюблённую раздвинул.
 

Почему он вспомнил сейчас эти строчки Пушкина, Михаил не знал, но через несколько мгновений звезда погасла. А ещё через несколько минут зазолотился весь южный небосвод. Где-то далеко в тундре чирикнула птица, ей ответила другая. Воздух стал прозрачен. «Странно, – подумал Михаил, – это ведь происходит каждый день: торжественно на Земле наступает утро, а мы не видим. Просто не видим. Привыкли».

В таком приподнятом настроении Михаил прожил всё утро. Даже с женой и тёщей, уходя на работу, не переругался. Причём, сказав тёще «доброе утро», в ответ получил лёгкий кивок. В институт Михаил шёл с таким настроением, словно сегодня должно что-то произойти, что-то очень важное, от чего, может быть, в дальнейшем будет зависеть его судьба или счастье. Предчувствие каких-то перемен к лучшему присутствовало у него весь день. Он читал лекции, встретился с приятными женщинами – своими коллегами и студентками, о чём-то переговорил с ними, но ничего необычного не произошло и перемен не случилось. День проходил даже более чем обычно. И чего, спрашивается, ждал? Вечный романтик. После обеда на кафедру позвонили. Звонил сын, и разговор с ним как-то не укладывался в обычные рамки их общения.

– Пап, – спросил он, – как думаешь, какой язык мне изучать вторым – французский или португальский?..

Михаил слегка оторопел. Он знал, что сын хорошо владеет английским, хорошо учится, и потому никогда не лез в его образовательные проблемы, но…

– А ты уже английский выучил?

– Выучил, – ответил тот. – Я сейчас уже над фонетикой буду работать. Говорят, лучше сразу начинать второй учить. Ты как думаешь?

– Есть выбор?

– Есть. Преподаватель английского владеет и французским и португальским. Представляешь?

– С трудом. В нашем городе – с трудом.

– Могу познакомить, – сказал Владимир, не вдаваясь в подробности, какого пола – мужского или женского – преподаватель. Но отец понял и так.

– Не надо, – отказался он сразу, – я этим умею заниматься сам. Что касается языков – думай. Здесь советовать – только портить. Собрался на бразильский карнавал – учи португальский. Если на фестиваль в Канны – учи французский… Ещё что?

– Мы как-то с тобой говорили, – сбивчиво проговорил он, – помнишь в августе?..

– Не тяни.

– Да у нас у всех уже, у парней… мобильные телефоны, а у меня нет.

– Сколько это стоит?

– Более-менее хороший – не меньше четырёх штук.

– Четыре тысячи телефончик? – удивился отец.

– Это ещё мало.

– Конечно. Тебе, как всегда, срочно?

– Желательно.

– Подходи ко мне на работу к пяти вечера. Попробую найти. Сразу и купим.

Сын счастливым голосом сказал:

– Хорошо!

Положив трубку, Михаил посмотрел задумчиво вниз и подумал: «Вот оно хорошее, чего мы и ждали весь день! Когда тебя потрошат твои дети – это и есть счастье жизни!»

Ирина Худякова в свой обед, а точнее, в «окно» в два урока бежала домой с сумками, в которых были продукты, водка, газеты центральные и ещё всякая-всякая мелочь. Бежала Худякова почти стремглав и одышкой страдала. Со скоростью около шести километров в час. И пробегая с такой немыслимой быстротой по бульвару к своему микрорайону, она вдруг резко тормознула и остановилась как вкопанная. Ирина сама от себя такой расторопности в остановке движения не ожидала. Что её остановило, она тоже сразу не поняла, это было как подсознательно… Быстро просмотрела всё вокруг и увидела на одном доме яркую рекламу в рост человека «Тренажёрный зал „Грация“». «Ага», – сказала Ирина себе и, не торопясь, повернула к входу с красочной вывеской.

Внутри помещения к ней быстро подошёл молодой человек, сам себя отрекомендовал и спросил, чем он может помочь. Ирина поинтересовалась: есть ли здесь женские взрослые группы? Говорила, а сама от стыда, страха и дрожания в членах едва на ногах стояла. Молодой человек очень быстро и чётко объяснил, что у них есть всё – женские группы, врач, тренер… Есть тренер общий, есть тренер личный… Вы что предпочитаете, сколько дней в неделю, в какое время, какая цель занятий?.. Ирина совсем растерялась от такой обходительности и всё рассказала. Молодой человек, прослушав историю и услышав о лишних сорока килограммах, только и молвил:

– Придётся вам постараться, но это можно при хорошей силе воли. Приходите, оформляйтесь. Ждём!

Ирина вышла. Вышла и не торопясь пошла к дому. Голову Ирина впервые за последние десять лет подняла и смотрела не под ноги, а несколько вперёд. Уже завтра она сделает в жизни что-то новое. И это новое она впервые сделает не для своей семьи, а лично для себя! Она в это плохо верила. Это было столь непривычно, что казалось неосуществимым. Дура, надо было уже сегодня вечером идти на первую тренировку. Ну да ладно! Купим себе сегодня спецодежду, или как её там?.. А завтра приступим. И мы ещё посмотрим кто кого! Главное – настроить себя, что это теперь образ жизни, это навсегда, по крайней мере на очень долго.

Вечером Владимир Худяков подошёл к институту своего отца. Долго ждать не пришлось, отец вышел спустя минуту. Он коротко спросил, где это продаётся, и сын повёл его в ближайший пункт продажи и подключения мобильных телефонов. Перед витриной они задержались – выбор был огромен за те деньги, о которых говорил сын: два-три десятка моделей. Покупка и подключение заняли совсем немного времени, и очень скоро счастливый обладатель «мобилы» и его отец уже шли к выходу супермаркета.

Народу в магазине было немало, но всё же Михаил увидел её ещё издали. Она шла неторопливо вдоль многочисленных прилавков, не задерживаясь ни у одного. Обычно так ходят женщины, которым в магазине ничего особенно не надо, но время у них есть и они его разумно расходуют. Метров за пять она случайно увидела его в толпе, потом вроде увидела сына рядом, потом опять глянула на него… на лице отразилось лёгкое замешательство и здесь… она как-то загадочно ему улыбнулась. Она почти улыбнулась. Потому как такую улыбку, что называется одними глазами, мог заметить только он. Они шли навстречу друг другу, и Михаил не знал, что делать. Он первый раз не знал, что ему делать. Ах, если бы рядом не было сына! Ах, если бы он хоть на секунду поотстал… Здесь они почти столкнулись, и Владимир, как очнувшись, вдруг сказал женщине:

– Здрасте!

Она ответила и так мило, чуть заметно кивнула, словно уже знала Михаила. Глаза её ещё больше заискрились, и уголки губ дрогнули в улыбке.

– А это, – замялся Владимир, – это наша… преподаватель английского, Светлана Анатольевна, а это мой отец… Михаил Иванович, я вам говорил как-то.

На этом Владимир умолк. Михаил пожал протянутую руку и сказал:

– Очень приятно, сын вами хвастался.

Светлана Анатольевна ответила:

– Вот как? Чем же? Ах, английский!..

– Нет, нет, – прервал Михаил, – он говорил, что вы владеете португальским. Это в диковинку в наших краях.

– Ой, что вы! – не могла стать серьёзной она и всё улыбалась и улыбалась Худякову. – Это сильно преувеличено. Самостоятельное изучение не может быть качественным и уж тем более профессиональным.

– И всё же, – поддержал Михаил непонятно кого, потом зачем-то сказал: – Вот купили ему мобильный телефон. Сегодня это предмет первой необходимости..

– Да, да, – ответила она, – и показатель большей самостоятельности. Я себе тоже приобрела ещё год назад, а звонить оказалось некому, – и как-то глянула на Худякова из уголков глаз и снизу.

Михаил даже несколько оторопел – барышня с ним играла, и играла ловко. Он едва вслух не сказал «ого!». А от сына тут же донеслось:

– Пап, я посмотрю пока там музыку?

– Конечно, – сказал Михаил. – Вас зовут Светлана Анатольевна?

– Вы это для формальности или забыли уже? – очень по-доброму улыбнулась она ему – совсем уже открыто и располагающе.

– Да нет, – тут же оправдался Михаил, – просто сын не очень внятно произнёс, вечно слова проглатывает. Не поймёшь, на каком языке они изъясняются.

– К вашему сыну это не относится. У него с артикуляцией и произношением всё в порядке.

– Вам виднее, – уклонился Худяков.

– Вы преподаёте русскую словесность? – поинтересовалась Светлана Анатольевна, – мы с вами коллеги?

– Похоже. Странно, что мы не встречались раньше.

Светлана Анатольевна бросила на него взгляд, слегка голову склонив, потом быстро перевела глаза в пол и произнесла что-то такое – ага, угу. Потом опять глаза её метнулись к нему, и она спросила:

– Это хорошо или плохо?

– Сейчас хорошо, – нашёлся Михаил, – а было плохо.

Игривый, мягкий взгляд коллеги Истоминой погладил Худякова ещё раз. Михаил смотрел ей в глаза, и ему казалось, что его то ли оценивают, то ли сравнивают. Но понять ничего толком не мог. Это его несколько нервировало, возникало чувство дискомфорта. В присутствии женщин это было впервые. Он явно столкнулся с человеком, равным себе. Похоже, здесь простыми комплиментами и хорошо уложенной в предложения словесной требухой не обойдёшься. Они стояли в центре людского водоворота, их обходили стороной, но никто им своего неудовольствия не высказал. Михаил деликатно предложил отойти в сторону, взял Истомину галантно под руку и продолжил:

– Кстати, сын у меня сегодня просил совета по поводу португальского языка… Вы сами как?.. Говорили с ним об этом?..

– Ничего существенного. Он должен сам выбрать, – ответила она.

Михаилу показалось, что разговор заходит в тупик, а Владимир может уже насмотреться своей «музыки» и вернуться.

– А может, вы… дадите мне свой телефон? – предложил он более чем осторожно. – Если что, я бы мог с вами проконсультироваться? Дети сегодня, знаете… и этот португальский… для меня это…

– Конечно, конечно, – тут же ответила она, – я вам дам любую консультацию. Я лично всё же советую ему заняться французским… – Истомина быстро писала номер телефона на крошечном листочке, – вот возьмите. Здесь всё – рабочий, мобильный… Звоните, если надо. Вот Владимир идёт. До свидания!

И сразу растворилась в толпе людей. Сын всплыл тут же. Где-то сбоку его голос сказал:

– Красивая женщина.

– Что? – сфальцетил отец.

– И человек замечательный, – добавил Владимир.

– Тебе-то откуда знать?

– Институт. Мы там все рядом. Пойдём?

Михаил был настолько взволнован, что никак не мог сконцентрироваться: понравился он Светлане Анатольевне или нет? Если понравился?.. Здесь отчего-то в сознании всплыл утренний рассвет. Тающие сумерки. Восход. И утренняя звезда. Далёкая. Яркая. И прекрасная.

После своего поражения в семье Худяковых, после своего позорного бегства в ванную вместе с дочерью Раиса Семёновна ещё долго не могла успокоиться и бушевала пробудившимся вулканом. Даже когда этот «потаскун» уснул, тёща ещё долго не могла прийти в себя. Рюмки стала наливать себе до краёв и боевой клич «хоп» звучал мощным басом несколько громче прежнего. Прошедший день Раиса Семёновна обозначила для себя как «поражение третьего сентября». А любое поражение требует реванша! Проснувшись, она так и сказала себе: «В бой, Рая, в бой!» Когда Михаил ушёл, она быстро припрятала швабру подальше под диван, порыскала по квартире, нашла старую кочергу, спросила у Ирины:

– Кочерга-то вам здесь зачем? Истопники нечастные!

Ирина крикнула ей из ванной, что осталась при переезде родителей Михаила со старой квартиры в эту. Так и затерялась в вещах.

– Лучше бы у них сыночек где-нибудь в вещах затерялся да не нашёлся! – прогремел тут же бас Раисы Семёновны.

Но кочергу она тоже спрятала под диван. Когда все ушли из дома, Раиса Семёновна обследовала всю оставшуюся площадь в квартире, даже под кровати детей заглянула, но ничего особенного не нашла. Предметов для осуществления каких-либо насильственных действий больше не осталось. Тогда Раиса Семёновна стала вырабатывать план дальнейших боевых действий. И даже не один, а сразу несколько. К примеру, когда он придёт с работы, она ему в строгой форме скажет: «Что это вы припозднились, сударь?» Он ей ответит: «А твоё какое дело?» Тогда она скажет: «Хам!..» Подойдёт и залепит ему затрещину. По морде. А если он ответит: «Извините, пожалуйста, больше не повторится», – тогда она скажет: «Планировать надо лучше, милейший!» А затрещину… даст ему в другой раз. Раиса Семёновна прошла в коридор, осмотрелась в прихожей. Можно здесь размахнуться? Примерилась. Можно. Тогда зятя надо встречать именно здесь.

Скоро на обед пришла дочь. Дочь принесла водочки и газеты. Раиса Семёновна отметила, что дочь была излишне возбуждена, можно даже сказать – болезненно возбуждена. Может, от мужа заразилась нервами?.. Всякую дрянь здесь можно подхватить.

Вечером у Раисы Семёновны не сработал ни один из приготовленных планов. Внучка пришла первой. Пришла и заперлась в комнате. Что она там, спрашивается, делает одна? Или бабушка ей не компания? Раиса Семёновна не стала проводить с ней беседу и дождалась с работы Ирины. В присутствии дочери Раиса Семёновна почувствовала себя более уверенно и решила начинать экзекуцию всей семьи с самого её младшего члена. Для начала она прошла в кухню, налила себя чаю, бросила туда дольку лимона, посмотрела на Ирину возле кухонной раковины и, уходя, бросила:

– Возле умывальника двигайся равномерно, девочка моя. Береги дыхание и ритмический рисунок походки… – И уже из коридора: – А то скоро начнёшь ходить как жирная утка – кряк-кряк…

В зале Раиса Семёновна устроилась поудобнее на диване, подложив себе под поясницу подушечку, и, держа в руках чашку чая, громко воззвала:

– Оксана, деточка! Выйди к бабушке на минуточку!..

В комнате Оксаны послышался шум отодвигаемого стула, дверь распахнулась, и внучка вопросительно-молча уставилась на бабушку.

– Деточка, – пригласила её Раиса Семёновна, – присядь рядом, милочка. Бабушка хочет задать тебе пару вопросов.

Оксана присела рядом на диван. На Оксане был лёгкий топик, под ним обнажённый животик, а дальше тугие, обтягивающие бёдра штаны. Раиса Семёновна смерила глазами внучку, её гардероб, потом высказала своё мнение, начав с заботливого вопроса:

– Деточка, у тебя, наверное, мёрзнет пупок? Это вредно для здоровья.

– Так тепло же в квартире? – удивилась Оксана.

– В квартире не может быть тепло. Квартира ваша находится в тундре, за полярным кругом! И потом – эти брючки явно тебе малы!.. Сними их, я отдам маме, мама распорет и сделает тебе вставки…

– Ба-абушка, это модно так.

– Не морочь мне голову. Мне лучше знать, что сейчас модно. Посмотри, как они тебе врезаются в ножки… прямо в эту… А?

– Что? – округлила глаза Оксана.

– То! – поучительно пояснила бабушка. – Больно ведь твоей пунечке?

И Раиса Семёновна кивнула ей куда-то в область замка на штанах. Оксана посмотрела туда же и машинально руками чуть стянула штаны вниз.

– Вот видишь! – сказала на это Раиса Семёновна. – Брючки надо носить попросторнее. И потом. Что ты там делаешь в комнате совершенно одна? На кровати! Говори быстро и че-естно! Не молчи!

– Я за столом сидела, – оправдалась Оксана обычным полувзрослым капризным голосом, – я читала.

– Точно? – подозрительно спросила бабушка. – А я слышала как скрипела кровать.

– Какая кровать? – возмущалась Оксана. – Кровать в другой стороне.

– И что же ты читала? – недоверчиво и пренебрежительно спросила та, – «Плейбой»?

– Я читала Куваева «Тройной полярный сюжет».

– Это ещё что за чертовщина такая? Какой сюжет?

– Это мне папа дал. Про нашу Чукотку.

– Какой ещё папа? – чуть ли не возмутилась Раиса Семёновна. – Какая ещё Чукотка? Ты рехнулась, а папа твой старый извращенец! Давать ребенку всякую непотребность. А Чукотка совсем не наша, деточка. Чукотка – американская земля, которую наши цари бездарно продали за побрякушки! Запомни и не неси всякий вздор! Стыдно за тебя. И читать тебе надо про это… про Чебурашку, к примеру. Кстати, о Чебурашках, у тебя уже появился в жизни предмет физического обожания?

– Какой предмет? – повернулась к ней Оксана.

– Я имею в виду мущинку! – игриво пояснила бабушка.

– Мущинку? – переспросила Оксана.

– Мущинку со всеми его причиндалами! – подробнее пояснила бабушка.

– Мужчину, что ли? – уже улыбалась иронично Оксана.

– Ка-анечно! – Раиса Семёновна достигла апогея в своём радостном возбуждении произнося это слово. – Мущинку с такой ма-аленькой пипиской!

– Бабушка! – конфузливо улыбнулась Оксана и по-ребячьи отвернулась.

– Твоя бабушка, – наставительно сказала та, – узнала своего первого мущинку уже в твои годы. Тебе сколько годиков? Всё равно пора!

– Мама! – показалась в дверях Ирина. – Ну я же просила…

– А что мама? – удивилась Раиса Семёновна, – Можно подумать, у неё до сих пор никого нет? Ха! Закрыв глаза, девственность не спасёшь! Да, впрочем, она в этом и не нуждается. Ты посмотри, как она одета – это для кого? Для тебя? Или, может, для меня? Это всё для тех, кто носит пиписку!

– Мама! – вновь воскликнула Ирина. – Оксана, иди к себе!

– И запомни! – вслед внучке крикнула бабушка. – Всегда носи в сумочке, в портфеле маленький запасной презервативчик! Слышишь меня?..

Дверь закрылась, и там раздался негромкий взрыв девчачьего веселья. Стоя в дверях зала, Ирина тяжело вздохнула и пошла обратно в кухню.

– Не надо трагедий! – крикнула ей мягким баском мама. – Не надо! Всем по жизни хочется удовольствия, в таком возрасте – так и подавно! Вспомните себя, господа-родители! Себя вспомните!.. Вовремя не надетый презервативчик решил за тебя всё в жизни!.. Ты стала заложницей похоти одного мерзавца… и ты была ещё несовершеннолетняя…. я помню!

– Мама! – Ирина быстро вернулась в зал. Подойдя к столу, перегнулась через него к матери и тихо, шипящим голосом напомнила: – В отличие от тебя, мама, я потеряла свою девственность в семнадцать лет, а не в пятнадцать, как ты!..

– Вот и дура! – разумно пробасила Раиса Семёновна, совершенно не понизив голоса. – Мало того что ты потеряла два года жизни, так ещё так изголодалась, что забрюхатела от первого попавшегося щелкопёра! А была бы умная, так наслаждалась бы жизнью, а не стряпнёй и стиркой! – Она указала перстом на дверь. – Потому иди и готовь ужин, несчастная!!

– Актриса!

– Не хами матери, – беззлобно ответила та.

Ужин накрыли опять в зале. Ужинали вместе, втроём. Никого не ждали. После шести пришли отец и Владимир. Раиса Семёновна за рюмочкой и закусочкой совсем не успела приготовиться к приходу зятя и забыла все свои вопросы с затрещинами, что готовила Михаилу. Опоздав, она всё же вышла в прихожую, по пути пытаясь вспомнить свой монолог: «Что-то вы припозднились, сударь? Почему сударь, – мелькнуло в голове, – какой он сударь?..» Здесь она увидела двух сударей и спросила:

– Что, уже вдвоём стали шлюхаться по вечерам?

Отец и сын как-то вежливо и весело с ней поздоровались и прошли каждый к себе переодеваться. Раиса Семёновна осталась одна в прихожей.

Такая вежливость тоже была некоторым завуалированным хамством, и тёща решила продолжить в зале, а пока надо было успеть подготовиться к их появлению… Потому, сидя за столом, она больше думала, чем ела, и когда мужчины появились, Раиса Семёновна всё ещё пребывала в состоянии большого внутреннего размышления. Её не очень здоровый аппетит тут же заметил зять.

– Вам нездоровится? – спросил он уж слишком просто и честно.

– С чего вы взяли? – выпрямилась и так прямая, как жердь, Раиса Семёновна.

– Не едите ничего.

– Мы за стол садимся вовремя. Наелись уже. И потом, не все же в нашей семье жрут, как хомяки на зиму или крупнорогатая скотина в брачный период. Вы вон как активно налегаете на белки и углеводы; похоже, уже где-то потеряли массу калорий? Могу себе представить, как это всё выглядело!

– Мы с папой ходили в магазин, – пояснил спокойно и выдержанно Владимир, – папа купил мне сотовый телефон.

Стало тихо. Потом тёща догадалась.

– Уже детей покупаем на всякие побрякушки?

– У нас в группе у всех уже есть «мобилы», – ещё раз пояснил Владимир, – только у меня не было.

– И хорошо! – тут же сказала бабушка. – Не надо стремиться быть похожим на всех! Надо хранить в себе свою индивидуальность! У всех есть, а у тебя нет! И уже отличаешься от общей, серой массы! Вон твоя сестра ходит, как все, с голым пузом, разве это хорошо? – Здесь бабушка чуть подалась вперёд к Владимиру через стол и спросила: – Вот скажи: зачем тебе этот телефон в кармане?

– Связь, – пожал он плечами, – удобно. Информация.

– Связь, – констатировала бабушка, как диагноз, – ясно!

– А мне «мобилу», связь? – тут же раздался жалобный голос Оксаны.

– А тебе для связи, деточка, осталось только раздеться! – сказала ей бабушка и сразу же в сердцах налила себе водки. – Хоп!..

– Па-ап! – не отставала Оксана плачущим голосом.

– Потерпи до шестнадцатилетия, – согласился отец, – у нас с деньгами…

– Па-ап…

– Меньше надо на шлюшек тратить, останутся деньги и на детей! – закусывала тёща..

– Па-а-ап… – не отставала Оксана.

– Хорошо, к Новому году, – согласился Михаил.

Оксана пискнула радостно и сразу успокоилась. Здесь уже Ирина стала жевать как-то очень трудолюбиво и старательно. Получилось излишне громко и вызывающе. Раиса Семёновна заметила это первая. Посмотрела на свою дочь и как успокоила её:

– Что ж, Иринушка, хоть так… хоть телефончик пусть папа купит, хоть раз в году что-то сделает для детей своих. Володенька, – тут ласково сказала она, повернувшись всем корпусом к внуку, – а расскажи мне, дружок, что ты нынче днём изучал в своём институте?

– Да многое, – протянул тот неопределённо, совершенно не желая вступать в разговор.

– Вот и расскажи мне это многое, – настаивала бабушка, – какие такие науки ты там учишь? Трудно поверить, что твой папашка мог устроить ребёнка в приличное заведение. Тем более если институт платный! У нас бесплатно-то учить не могут, а уж… В платных, наверное, все знания за три рубля купить можно?.. Что мы молчим? Колет правда-матка?

В своё время, год назад, Владимир и в самом деле поступил в Институт управления и бизнеса только потому, что не хотел учиться под присмотром отца. Михаил это одобрил, хотя ему совсем нетрудно было пристроить сына у себя в институте и даже у себя на кафедре. Теперь он платил каждый семестр приличные для них деньги за его обучение, но никто никогда об этом не вспоминал в семье. Может, потому что учился Владимир на «отлично»? А это в конце концов было главное.

– Володенька, – не отставала бабушка, – я вся во внимании.

– А что рассказывать? – вновь неопределённо молвил тот и посмотрел на мать.

Ирина уткнулась глазами в свою тарелку.

– Какой предмет ты изучал сегодня? Как он называется?

– Сегодня я изучал грамматику и арифметику, – сказал Владимир, и Оксана тут же хихикнула.

Бабушка пропустила смешок мимо и попросила:

– Вот и расскажи мне про эту арифметику. Чему учит сия наука?

– Арифметика, – выдал определение тот, – есть наука о натуральных числах и рациональных дробях, а также действий над ними. Владение понятием натурального числа и умение производить действия с числами необходимы для практической и культурной деятельности человека.

– Вот! – взлетел перст бабушки вверх. – Вот!! Вашему отцу, дети, оказывается в жизни очень не хватает арифметики! Бескультурие полное! А мы-то здесь мучаемся, как привить культуру человеку, а он, оказывается, не учил в детстве арифметику! Позор! Иринушка, налей-ка мне водочки. Совсем я расстроилась от бескультурного общения в вашей семье. Дети, слышали такое выражение – эмоционально-депрессивный шок? Это как раз то, что я каждый день испытываю в этом доме. Надеюсь, ждать осталось недолго. А водка очень полезна при таких стрессах. Особенно в моём возрасте. Спасибо, Иринушка! Хоп!.. – Бабушка поморщилась, но тут же договорила: – Шок, дети, это когда живёшь и думаешь, что хорошо живёшь, а тут вдруг узнаёшь, что вовсе ты и не живёшь, а просто ешь да гадишь!.. Вот по такому фекальному случаю у тебя и шок!..

Здесь она оглядела всех за столом, поочерёдно уделив каждому немного внимания, потом спросила:

– Как аппетит?

Этим вечером Светлана Анатольевна Истомина вернулась домой в прекрасном расположении духа. Всю дорогу она мило сама себе улыбалась. Улыбалась, похоже, столь открыто, что один из встречных мужчин, прилично одетый да с аккуратной бородкой, подумал, что улыбка относится к нему. Он тут же попытался завязать знакомство, но Истомина быстро и безболезненно объяснила ему, что он ошибся. На том флирт и закончился. Дома Светлана Анатольевна была вынуждена отметить, что хоть это и не входило в её планы, но познакомил их всё-таки Худяков-младший. Это вновь заставило её улыбнуться. Как в воду смотрела. А Худяков-старший очень даже ничего. Сироп была права. Конечно, совсем не хочется иметь в жизни ещё одного бабника, но кто его знает, как там в жизни повернётся. Интересно, когда он позвонит? Может, сегодня? Хорошо, если бы он и в самом деле позвонил сегодня…

Светлана Анатольевна поставила разогреваться чайник и занялась ужином. Что-то вспомнив, побежала в комнату, достала из сумочки мобильный телефон, положила его на столик у кровати. Вернулась в кухню, заварила себе чай, две секунды смотрела в стол и вновь ушла в комнату. Принесла оттуда телефон, положила его рядом и негромко пробурчала ему: «Давай работай, нечего здесь молчать». Трубка гипнозу не поддалась.

Всё время за ужином, под пристальными взглядами жены и тёщи, что жаждали реванша, Худяков только и старался не дать им повода для нового скандала. Главным для Михаила был даже не сам мир в семье, а хотя бы хрупкая стабильность. Прожить бы на этой стабильности то время, когда тёща будет у них гостить, а уж потом договориться с Ириной о разводе.

Чтоб не реагировать ни на какие словесные всплески со стороны тёщи и своей жены, Михаил стал вспоминать знакомство с Истоминой в магазине. Он анализировал всю их встречу: как Светлана Анатольевна реагировала на его слова, вопросы, как не торопилась уйти, явно давая понять, что ей это общение приятно и симпатично. И как в конце разговора сразу согласилась дать ему свои телефоны. Надо полагать, если бы не очень хотелось, то и телефон, приличия ради, она бы написала только служебный.

– Я вижу, наш попрыгунчик занят какими-то очень важными думами, – разрушил милую картину воспоминаний густой басок тёщи, – простите, мы вам здесь не мешаем? Может, нам выйти?..

– Нет, – ответил он коротко и без вызова, – просто задумался.

– А-а! – завыла тёща. – Я так и знала! Я так и знала!.. Ирина! Несча-астная! Ты посмотри, он даже когда жуёт!.. Когда жуёт, то и тогда сам с другой бабой! Тьфу!.. Хоп!

Пустая рюмка хлопнула по столу, и Раиса Семёновна зашарила ложкой в салате, который отчего-то многие называют «оливье».

– Я всего лишь подсчитывал, за сколько месяцев смогу отдать долг за телефон без ущерба для семейного бюджета, – симпатично соврал он, – и потом, надо же подумать о деньгах на телефон Ксюше?..

– Да, да, – тут же поддержала отца дочь, – правильно, папа, надо подумать!

– Что ж, – обличительно донеслось от тёщи, – если деньги на телефон Ксюше важнее, нежели мир и согласие в семье, то давайте обсуждать телефонные вопросы. А вообще-то, Михаил, я считаю, что такое поведение не совсем честное. Дети – существа доверчивые, им дай конфетку, они и готовы тут же руки лизать!..

– Мама! – даже подскочила на своём стуле Ирина.

Дети переглянулись. Раиса Семёновна не смутилась, наоборот даже, поправилась на могучем седалище и договорила поучительно:

– А что я такого сказала? Неразумие детей доказано исторически. Что им сейчас нужно, кроме игрушек и секса? Правильно, Ксюшенька? Что б ты выбрала – мущинку с автомобилем и Средиземное море или папу с мамой и тундру вашу замудоханную?

– Ма-ама! – уставшим голосом попросила Ирина.

– Вот видишь, девочка моя, Оксаночка молчит, потому что мальчик с автомобилем сейчас важнее! Эти бессловесные тва…

– Мама! – крикнула дочь.

– Хорошо, хорошо… – Тёща тут же налила себе водки, сделала «хоп!». – Оксана и Володенька к ним не относятся. Это я в общем.

– Я наелась, – сказала Оксана.

– Начинается! – воскликнула бабушка. – Как на охоту, так собак кормить! Ты тоже наелся? – И повернулась к Владимиру.

Тот сказал: «Да», поднялся вместе с сестрой, и они, ни слова больше не сказав, вышли из зала.

– Кстати, Мишенька, я заметила, – продолжила тёща, – когда вас за столом нет, дети никогда не торопятся уйти отсюда! Всё только при вас! Хлебом их не корми – дай улизнуть подальше!

– Оставим детей в покое, – произнесла нервным и нетерпимым голосом Ирина, – ты вчера что-то заикался о разводе, Миша? Давайте об этом поговорим. Мы тебя слушаем.

Раиса Семёновна промолчала. Это означало, что она полностью согласна с дочерью.