Текст книги "Слотеры. Песнь крови"

Глава XXVI
Барон крови

«Приходите вовремя и один», – потребовал от меня Алистер Кроуфорд, барон крови.

К себе, однако, он аналогичных требований не предъявил.

Для начала барон явился не вовремя, несколько раньше намеченного, а потому успел занять стратегически выгодное место – позади небольшой масляной лампы, освещавшей патио при кофейне «У сантагийца». Для разговора с ним я должен был выйти в круг света, тогда как Кроуфорд оставался сокрытым в тени, что давало ему тактическое преимущество. Кроме того, тыл вампира прикрывала стена дома, я же оставался открытым со всех сторон.

Оценить ситуацию было несложно, поскольку днем я сам потрудился наведаться к месту встречи и внимательно изучить обстановку. На случай возможных осложнений.

А еще Алистер Кроуфорд пришел не один, но сам-друг. Темный силуэт его спутника застыл на границе желтушного пятна света, отвоеванного лампой у темноты. Во мраке он казался плоским контуром, вырезанным из куска черной бумаги. Высокая – почти с меня ростом – фигура отличалась длинными руками и странной, непередаваемо неестественной осанкой. В первое мгновение мне даже показалось, будто Кроуфорд приволок на встречу какого-то демона в качестве телохранителя. И только приблизившись, я понял, что именно в спутнике барона было не так.

Носферату, сопровождавшего Кроуфорда, отличало сложение молотобойца – широченная грудная клетка и мощный плечевой пояс. Расправь он плечи и выпяти грудь – мог бы поспорить статью даже со мной. Вместо этого «молотобоец» отчаянно сутулился. Казалось, будто он пытается завернуться в собственные плечи, как летучая мышь заворачивается в крылья.

Подойдя еще ближе, я смог разглядеть и лицо телохранителя Кроуфорда. Короткая стрижка, скошенный лоб и по-звериному выдвинутая вперед нижняя челюсть… Мы не пересекались прежде, но я сразу опознал столь примечательную личность, так как прежде слышал о ней немало. И все больше плохое.

Сутулого «молотобойца» звали Ирвин Коу, и с недавних пор он служил ликвидатором Квартала Склепов. Сиречь вампиром, которого отправляли наказывать и усмирять других носферату. Работенка та еще, ведь неумерших трудно напугать болью или увечьем. В конце концов, они даже со смертью знакомы накоротке. Однако Коу вполне справлялся.

На его поясе по каждому бедру свисали орудия ремесла: скрученные в бараньи рога бичи – длиннющие кожаные плети, усаженные металлическими бляшками-лезвиями. Искусство бичевания не так просто, как кажется. Неопытному человеку легче отстегать себя, чем зацепить цель, стоящую напротив. Но, овладев кнутом в должной степени, мастер сможет продемонстрировать настоящие чудеса ловкости. Например, сбить огоньки со свечей с расстояния шесть-семь шагов, не задев воска. Или поднять в воздух брошенную на землю монетку. Или вырвать человеку глаз, не повредив глазницу… Даже простой удар бича, направленный опытной рукой, просекает плоть до костей не хуже абордажной сабли. А Коу, говорят, не просто хорош со своими плетками, а прямо-таки демонически хорош. И управляется он с обеими зараз, отчего и заслужил свое прозвище – Два Кнута.

Я такое до сих пор видел только единожды.

– Кровь мессии! Вам следует надавать оплеух своему портному, мессир Сет, – вместо приветствия заявил барон чистым, приятным тенором. – Что за чудовищные пуговицы он вам попришивал? Да такими можно зарядить целый рибодикэн и остановить роту вражеской пехоты!

Выпад по поводу костюма я проигнорировал, но фамильярное обращение по имени, пусть и с приставкой «мессир», мне не понравилось. Как и намерение барона изображать великосветского нобиля, снизошедшего до неприятной беседы.

– Мы будем соблюдать полный ритуал, барон? Давайте поговорим еще и о погоде, прежде чем перейдем к делу…

– Осенняя погода в Уре всегда отвратительна, что о ней говорить? Другое дело атмосфера самого нашего города. Я положительно не узнаю Блистательный и Проклятый ночью. Знаете ли, мессир Сет, проехал его почти из конца в конец и не увидел на улицах никого за исключением нескольких Псов правосудия. Тишина и благодать.

Алистер Кроуфорд сделал несколько шагов вперед и тоже оказался на границе света и тьмы – живое… в смысле мертвое воплощение легенды о вампирах как об утонченных созданиях и коварных совратителях. Прекрасно сложенный и грациозный, тонкий в талии и широкий в плечах, с плавными движениями танцора и осанкой родовитого аристократа.

Ему насчитывалось никак не менее пяти веков, но смерть и переход застали его в теле двадцатипятилетнего молодого человека. Таковым он и останется до конца дней своих. Чистое и ясное лицо, гладкая кожа, точеные черты, мужественный подбородок. Вид портили только губы, излишне чувственные для мужчины. Неподобающе пухлые и яркие, они выделялись на бледном лице барона точно пара пиявок, насосавшихся крови.

Я давно приметил: по губам вампира можно судить о том, насколько удачно он охотится. Правила обитания в гетто запрещали охоту, но Алистер Кроуфорд определенно не голодал.

– Думаю, Магистрату стоит распустить всю городскую стражу и взять на службу одного Ренегата, – продолжал барон крови, улыбаясь. – Он без сомнения преуспел в наведении порядка на этих улицах больше, чем его светлость лорд Дортмунд.

Слова вампира были эхом моих мыслей, но я не позволил себе улыбнуться.

– Вам виднее, мессир Алистер…

– Лорд Кроуфорд! – рявкнул, не двигаясь с места, Ирвин Коу. – Соблюдай приличия, Выродок.

– Полноте, Коу, – несколько обеспокоенно проговорил Кроуфорд, внимательно следя за моей реакцией.

– Вам виднее, мессир Алистер, – повторил я, игнорируя его цепного пса. – В конце концов, не кто иной, как вы приложили руку к сотворению этого чудовища.

Улыбка не покинула полных губ барона крови. Напротив, она стала еще шире и дружелюбнее.

– Это серьезное обвинение, мессир Сет, – сказал Кроуфорд тоном, каким обычно небрежно отклоняют незаслуженный комплимент. – Надеюсь, вы обременили себя соответствующими доказательствами…

Неудивительно, что барон так хорошо владеет собой: он прекрасно знает, в каком направлении будет складываться наш разговор. Заранее настроился на беседу и теперь пытается удерживать за собой инициативу, выставляя меня в роли просителя.

Я хмыкнул, принимая правила игры. Снял перчатки, поднес к лицу озябшие руки и подышал на них, отогревая пальцы. Затем натянул их обратно, пару раз сжал и разжал кулаки, пошевелил пальцами, проверяя подвижность. Все эти манипуляции осуществлялись нарочито медленно и обстоятельно.

Коу мрачно переступил с ноги на ногу, косясь одним глазом на меня, другим на своего господина. Кроуфорд не выдержал и моргнул, проявляя нетерпение. Лишь дождавшись этого проявления нервозности, я заговорил – подчеркнуто скучным и размеренным голосом:

– Посмотрите на меня, мессир Алистер. Я похож на королевского прокурора или дознавателя Второго Департамента?

Уголки губ Кроуфорда, по-прежнему растянутые в улыбке, дрогнули, но я не дал ему вставить реплику и ответил на собственный вопрос:

– Нет, мессир Алистер, непохож. Я Сет Ублюдок Слотер, специалист, которого нанимают, когда дело становится хуже плохого. Когда мертвецы начинают толкать клиентов в спину. Моя работа грязная, но делаю я ее чисто. Делаю, не заморачиваясь законами и принципами – за исключением своих собственных. Я устанавливаю факты и действую сообразно обстоятельствам. Я сам себе следствие, я суд и я же вершитель приговора.

Вот теперь улыбка Кроуфорда поблекла. Она не то чтобы пропала, но уменьшилась в объемах и стала какой-то задумчивой.

Я продолжал:

– Мне не требуется доказательств, когда я знаю, что прав. И сейчас я прав. Исходите из этого постулата, барон, и мы оба сэкономим время, нервы… а может, и кое-что еще.

– Милорд, это возмутительная наглость, – зашипел Ирвин Коу, разворачивая свои сутулые плечи, точно хищная птица крылья; его длинные тонкие пальцы уже оплели рукояти бичей. – Позвольте мне…

– Помолчи, Коу, – без гнева и раздражения приказал барон. – И впредь подавай голос, только когда будет позволено.

Физиономию ликвидатора перекосила гримаса бессильной ярости, но он не посмел ослушаться хозяина. Опустил голову и отступил в темноту.

– У вас впечатляющая манера вести диалог, мессир Слотер, – усмирив своего пса, посетовал Алистер Кроуфорд. – Я прибыл сюда, чтобы объясниться с вами по поводу неких обстоятельств, связанных с безумным носферату, терроризирующим город. А вы с ходу обвинили меня в причастности к его преступлениям. Более того, вы недвусмысленно предлагаете мне даже не протестовать против столь внушительных обвинений. Я, право, смущен.

– Не только смущены, но и напуганы. Ибо знаете, что я прав. Будь вы непричастны – не стояли бы сейчас здесь.

– Моя отзывчивость выходит мне боком, – делано вздохнул носферату.

– Боком выходит ваша алчность, Алистер. Скажите, неужели золото доставляет вам столько же удовольствия, сколько свежая кровь?

Алистер Кроуфорд, барон крови, наконец сбросил улыбчивую маску и рассмеялся – коротко и злобно:

– Золото – кровь мира. Уж и не помню, кому из мыслителей или философов прошлого принадлежат эти замечательные слова.

– Они принадлежат барону Сутвику ад’Румелю. И он не был ни мыслителем, ни философом. Он был всего лишь скупердяем и жмотом, равных которому Ур не видел со дня своего основания… И кстати, у него осталось много достойных идейных наследников. К примеру, я знаю, как удовлетворяли свою тягу к золоту вы.

– Золото, – с нескрываемым презрением бросил Кроуфорд. – Презренный металл, подчинивший себе расу смертных. Само по себе золото – ничто. Но возможности, которые оно позволяет приобрести, потребности, которые помогает утолить, – все!

– У вас недешевые потребности, Алистер?

– Извольте прибавлять к моему имени «мессир». Я все– таки барон крови. Проявляйте уважение или пропадите пропадом со своими вопросами и разоблачениями!

– У вас недешевые потребности… мессир Алистер?

– Что вы знаете о потребностях и их цене, чтобы говорить об этом в подобном тоне? – Алистер Кроуфорд скривился. – Вы Слотер. Выродок, как называют вас смертные. А Выродки славятся тем, что не платят, если считают выставленный счет слишком обременительным. Они просто берут потребное и уходят, в то время как смертные предпочитают закрывать на это глаза. Так им выходит дешевле.

– Мне плевать, что вы думаете о таких, как я, мессир Алистер. Я здесь не для лекций на тему добра и зла. Я здесь из-за того же, из-за чего и вы. Из-за золота, которое мне заплатят за оторванную голову Ренегата. Посему соизвольте помочь… ну скажем, как один любитель презренного металла другому.

– Но я, правда, не знаю, где искать этого безумца, – помявшись, произнес барон крови. – Клянусь! Знал бы – уже отправил бы к нему Коу. Поверьте, Слотер, я сам готов заплатить любую сумму за голову Ренегата, отделенную от тела максимально болезненным способом. Негодяй убивает моих киндредов!

– И вам будет не жалко свое пугало? – Я не удержался, чтобы не поддеть ликвидатора. – Ренегат отослал бы его обратно по кусочкам. Он уже далеко не тот вампир, каким вы знали его прежде.

Палач гетто дернулся, свирепо вращая налившимися кровью глазами, но не издал ни звука. Напускная вежливость на мгновение оставила Алистера Кроуфорда. Черты лица его исказились, потеряв привлекательность, а расслабленную позу сменила настороженная грация плотоядного зверя.

– Чего именно вы хотите от меня, Слотер? Я действительно не знаю, где искать ублюдка!

– Не произносите моего имени всуе, барон, – негромко заметил я. – Где искать Ренегата, я соображу сам. От вас я хочу узнать иное: как он появился? Точнее, откуда взялся, прежде чем вы приняли его под свое крылышко?

Кроуфорд напряженно захрустел суставами пальцев.

– Боюсь, и на этот вопрос я не сумею ответить. Понятия не имею, откуда он взялся… такой.

– Убежден, что сможете, – заверил я. – Просто я не буду спрашивать в лоб. В конце концов, именно вы привели некоего чистого, лишенного Скрижалей вампира к Эймару Гамону, алхимику из Аптечного переулка. Где-то же он должен был попасться вам на глаза?

– Где-то? Ха! – вскинул голову барон. – Где-то в гетто! Он ошивался в Квартале Склепов более трех месяцев. Все, кому надо, об этом знали. Знал Некромейстер, знали его ищейки, знали прочие бароны. Более того, старик проявлял к новичку повышенное внимание. Настолько повышенное, что даже приставил приглядывать за ним свою принцессу, Шепот Ночи. Я бы сказал, Алан испытывал прямо-таки нездоровый интерес к нашему тощему другу…

– До того как этот носферату стал Ренегатом, он носил имя. Как оно звучало?

– Итон. – Чувственные губы Кроуфорда извергли имя точно плевок. – Итон Мак-Кини. Все делали вид, будто он нелегальный вампир из Тарна. Только он такой же тарниец, как я наложница анчинского императора… Клянусь клыками, мессир Сет, я понятия не имею, откуда он взялся.

Я задумчиво побарабанил пальцами по рукояти шпаги.

Не кто иной, как Шепот Ночи явилась ко мне от имени Некромейстера Алана с заказом на голову Ренегата. Если Кроуфорд не врет, получается, что внимание и интерес могущественного повелителя Квартала Склепов быстро обернулись ненавистью и жаждой смерти.

Откуда такая перемена?

Откуда такое внимание изначально?

– Закон обязывает Некромейстера немедленно ставить Магистрат в известность о каждом вампире, не прошедшем легализацию. Почему Алан не сделал этого?

Алистер Кроуфорд фыркнул:

– Задайте этот вопрос самому старику, если духа хватит. Лично я понятия не имею, какого рожна нам всем было велено возиться с Итоном, или как там его зовут по-настоящему. А ведь возились! Точно с наследным принцем! Кормили, обеспечивали безопасность, укрывали от инспекторов, проверяющих Квартал…

– И что? Никто не посмел задать вопрос: почему? Я знаю про силу страха, но зависть – сила неменьшая. Неужто никто из отмеченных Скрижалями вампиров не возмутился: «Почему я должен давать приют «серебряным Джонам», а он нет?»

Жаргон носферату в устах не вампира заставил барона крови поморщиться.

– Дурачкам, что знали о существовании Мак-Кини, скармливали байку, будто в крови этого безродного пришельца наш великий и ужасный Некромейстер лично учуял некие изменения, позволяющие нейтрализовать пагубное воздействие Скрижалей на наши тела. И что старик не отправляет его на легализацию, поскольку намерен самым тщательным образом изучить кровь Итона до того, как ее осквернит серебро. Многие верили. Находились даже такие, кто смотрел на него как на мессию, наконец явившегося в наш полуночный мир. Тьфу!

– Многие, но не вы.

– Я же сказал, то была версия для дурачков. А я не дурак и никогда им не был. Итон Мак-Кини действительно чем-то сумел увлечь старика. Но чем именно – этого я так и не сумел выяснить. И никто не сумел. Тем не менее его укрывали, оберегали и кормили, ибо так было велено. Приказы Некромейстера не обсуждаются, ведь в конечном счете в каждом из нас есть капля его крови…

Я почувствовал влагу на щеке и машинально вытер ее отворотом перчатки. С черного неба начали падать тяжелые, мокрые снежные хлопья. Днем такой снег уже шел, быстро превратив улицы в слякотные, грязные тропы. К ночи мороз прихватил было грязь, сковав ее льдом и изморозью, и вот опять начинается.

Мерзкая осенняя погода.

– Если его столь тщательно опекали, каким же образом вы сумели втянуть Мак-Кини в свои дела с некрой?

Я впервые напрямую озвучил преступление Алистера Кроуфорда вслух, но вампир, погрузившись в воспоминания и обиды, не отреагировал. Только плечами пожал:

– Все проходит со временем. Интерес старика к Мак-Кини тоже стал проходить. Чего бы Алан ни ожидал от Итона, он этого не получил. Зато кое-что получил я.

– Свою золотую жилу, – кивнул я. – Вернее, его золотые жилы.

На мгновение бледное лицо вампира ухитрилось потемнеть от гнева.

– Не приписывайте мне пороки смертных, Слотер. Все золото, заработанное на некре, я тратил не на свои утехи, но на благо Квартала Склепов. В противном случае старик быстро свернул бы мою лавочку. От его взгляда мало что укрывается. Я подкупал чиновников, от которых зависят поставки нашей пищи. Я платил офицерам стражи, чтобы они усилили меры по обеспечению безопасности моих родичей во время дневного сна. Я нанимал бретеров и головорезов – затыкать рты уличным ораторам и проповедникам, смело чихвостящим мое племя среди бела дня и трусливо отсиживающимся по соборам ночами. Я раздавал взятки пэрам его величества, дабы они блокировали антивампирские билли и законы, вносимые в Палату ненавидящими нас смертными. Я даже носил деньги в Колдовской Ковен Ура, вкладывая их в дорогостоящие магические исследования: лишь бы мудрые головы поскорее освободились для решения проблемы с несовершенными Скрижалями. Это оформлялось как благотворительные пожертвования от неизвестных…

Алистер Кроуфорд пристально посмотрел мне в глаза, и я понял, что он не лжет.

– Вот они – те возможности и потребности, покупаемые за презренный металл, о которых я говорил раньше. А тощему мерзавцу все одно следовало отрабатывать свое содержание. Он катался как сыр в масле, лакал чужую кровь и не приносил никакой пользы.

– Каким образом Патрик Варра стал вашим партнером?

Вампир помедлил, раздумывая, отвечать или нет, а затем, видимо, махнул мысленно рукой. Что толку таиться? Душистые Ручки все одно мертв…

– Мы давно водили знакомство. Квартал Склепов всегда нуждается в деньгах и не имеет возможности зарабатывать их честно из-за многочисленных законов, ограничивающих права и карьерные перспективы носферату. Что ж, закон позволял смертным плевать на меня, а я плевал на него. Я и мои киндреды оказывали гильдии Ночных ангелов кое-какие услуги. К примеру, брали на хранение крупные партии разной дряни: «мозгоед», орогоз, гаш-порошок… – барон Кроуфорд мерзковато ухмыльнулся. – Ни один даже самый ретивый страж в своем уме не полезет искать улики в темные подвалы и склепы гетто.

– Но торговать некрой оказалось неизмеримо выгоднее.

– Выгоднее? – Алистер Кроуфорд негромко рассмеялся. – Вы подобрали абсолютно неподходящее слово. Некра, изготовлявшаяся из чистой крови Итона Мак-Кини, была просто восхитительна, по отзывам смертных клиентов. Торговля вампирским елеем проливалась золотым дождем в мои карманы и бальзамом на душу. Ах, мессир Сет, какая чудесная ирония заключена в самой ситуации! Люди сосали кровь вампиров, расставаясь с тем, что смертная раса ценит зачастую превыше жизни. С золотом! А оно уходило на создание дополнительных условий для выживания таких, как я… Какое-то время все шло просто прекрасно.

– Пока постоянные кровопускания не спровоцировали у вашего донора Кровавую лихорадку. И тогда лжетарниец Итон Мак-Кини исчез, уступив место Ренегату – безумному кровожору, который убил двух ваших киндредов и бежал из Квартала Склепов, – подытожил я. – Вы стали отцом чудовища.

Коу издал неопределенный звук. Барон крови смерил его испепеляющим взглядом.

– Это вы… правильно сообразили, – помолчав, признался он. – Я тоже думаю, что виной всему стала Кровавая лихорадка. Голод сожрал мозги Мак-Кини, явив миру Ренегата. Мы требовали от него слишком многого. Я допустил непростительный недосмотр.

Я удовлетворенно кивнул.

– Дальше вы ждали, что со дня на день Ренегата разыщут и прикончат как бешеного пса, не задаваясь вопросами, откуда он такой появился. Тогда ваше участие во всей этой истории осталось бы тайной, известной лишь единицам. И Квартал (та его часть, что посвящена в историю с вампирским «мессией») ждал того же. Некромейстер и его присные надеялись, что с уничтожением Ренегата правда об укрывательстве нелегального вампира не вылезет наружу.

– Было бы славно, – вздохнул барон.

– Но монстр, сотворенный вами, казался неуловимым и неуязвимым. Он умело путал следы и прятался, оставляя после себя все новые и новые трупы. В связи с этим внимание к Кварталу Склепов и тайным делишкам его обитателей начало нарастать. Тогда Некромейстер Алан принял радикальное решение – привлечь к охоте на беглого вампира-отступника специалиста. Меня.

– Верно. Сказать по правде, мессир Сет, поначалу я даже обрадовался. Будучи наслышан о вашей репутации, я рассчитывал, что легендарный Ублюдок Слотер быстро выследит нашего беглеца и без разговоров вколотит ему кол в сердце. Но вместо этого вы зачем-то принялись копаться в подробностях.

– Не люблю скелетов в шкафах, – снизошел я до пояснений. – Постоянно норовят схватить тебя за шею в самый неподходящий момент.

– А потом вы еще побывали у Витара Дортмунда. Вот тогда-то я по-настоящему встревожился.

– И начали действовать сами. Перво-наперво вы убрали Патрика Варру, по прозвищу Душистые Ручки…

– Этот идиот сам виноват. – Кроуфорд не стал темнить и отпираться. – Он запаниковал. Сначала все боялся, что за ним придет переродившийся Мак-Кини. А когда узнал, что заказ на убийство нашего донора доверили вам, вовсе потерял голову от страха. Варра предложил передать все сведения, способные привести к поимке Ренегата, Псам правосудия в обмен на прощение наших грешков и их защиту. Или же разобраться потихоньку с вами… Но я не верил, что Второй Департамент закроет глаза на изготовление и продажу некры даже ради поимки Ренегата. И тем более не собирался устраивать маленькую войну с Древней кровью, убивая вас. Как видите, у меня просто не оставалось выбора. Я был вынужден отправить к нему Коу.

Вампирский ликвидатор оскалился, и я понял, что он не был киндредом Кроуфорда. Стало понятно и почему Патрику Варре всего лишь сломали шею, а не высосали досуха, маскируя убийство под нападение Ренегата. Укус Коу ни за что не удалось бы выдать за укус сумасшедшего кровожора, несмотря на всю жестокость последнего, – пасть ликвидатора была набита зубами гуще, чем спина дикобраза иглами.

Ирвин Коу происходил из особой, крайне редкой ныне, ветви носферату. Их называли потрошителями. В отличие от обычных вампиров, потрошители не отличались манерами: кровь они предпочитали не сосать из небольших проколов на шеях жертв, но лакать из страшных открытых ран. Своими зубами родичи Коу буквально выстригали из человеческой плоти куски мяса, разрывая мышцы и связки.

Многие вампиры оставляли свои жертвы обескровленными и обессиленными, но живыми. После нападения потрошителей выживших не оставалось. Нет ничего удивительного, что смертные с особым рвением охотились на этот подвид носферату и добились практически полного его уничтожения.

Коу – своего рода осколок эпохи. Реликт.

– Покончив с Варрой, вы спалили лавку Эймара Гамона вместе со всем ее содержимым и хозяином в придачу…

Кроуфорд странно посмотрел на меня, но я не позволил себя перебить.

– Таким образом, все нити, ведущие к вам, оказались обрубленными. Правда, я не верю, что вы и со мной пытались разобраться, подослав иберрийского наемника, до бровей накачанного некрой.

– О? – На лице барона отразилось удивление, которое показалось мне почти искренним. – Наемника? Не знаю, о чем вы толкуете, но рассуждаете верно. Зачем мне посылать кого-то, кто может привлечь внимание к моим же секретам? В разгар охоты на беглого нелегального носферату направить к вам человека с вампирским елеем в крови? Глупость! Верный способ намекнуть на связь одного с другим…

Алистер Кроуфорд на мгновение задумался, наморщив чистый высокий лоб, а затем со смешком выдал:

– Калешти. А ведь и хитрый же сукин сын! Все смекнул… После смерти Варры Калешти оставался последним из смертных, кто знал о моем участии в производстве и торговле некрой. Негодяй испугался за свою шкуру и решил прикрыться от меня самим Сетом Слотером. Да так, чтобы никто ничего не понял. Вот откуда наемник с некрой. Ручаться готов! А ведь до сих пор я думал, будто вы сами вышли на Кхандира в ходе своего расследования и тот просто поспешил меня сдать. Но прохвост оказался хитрее. Он своими руками навел вас на себя же! – Барон Квартала Склепов уважительно покачал головой.

Я был вынужден согласиться – такая версия звучала убедительно. Появление иберрийца в моих апартаментах было совершенно нелепым и неуместным. Его организовали с одной-единственной целью – дать мне жирный и обстоятельный намек на связь Ренегата и некры… на тот случай, если сам вдруг не соображу.

– Да, мессир Калешти хорош. Умен и изворотлив, не отнять… Что ж, когда все закончится, я, возможно, отниму у него кое-что другое.

На лице вампира появилось кровожадно-мечтательное выражение.

Мне не понравилось, что барон Кроуфорд потихоньку перехватывает инициативу в разговоре, и потому, подпустив в голос насмешку, я сделал выпад:

– Не понимаю вашего возмущения. Разве вы не разыграли ту же карту, подослав ко мне трех носферату, ряженных обычными бретерами? Ничуть не более оригинальным способом вы в свою очередь попытались направить меня против гильдии Ночных ангелов. Все было обставлено так, чтобы я решил, будто Калешти не только спалил лавку Гамона, но еще и попытался организовать засаду на пепелище на меня самого. Тоже ведь логично выходит: в интересах Ночных ангелов избавиться от человека, прознавшего, что они промышляют некрой…

– Постойте, Слотер. Что значит, «казалось, будто Калешти спалил лавку»? – нахмурил брови Кроуфорд. – Он действительно спалил ее! Я здесь ни при чем.

– Когда я упомянул о смерти Гамона как о деле ваших рук, вы не стали отпираться. – Теперь уже нахмурился и я.

– Скорее, не обратил внимания! – нервно отозвался барон крови. – Меня, знаете ли, слишком увлекла ваша нелепая история с наемником, который, накачавшись некрой, отправился резать Сета Слотера. Но готов поклясться чем угодно: я не сжигал лавку магистра Гамона и не убивал его. Не то чтобы не хотел… не успел. Когда мне донесли, что лавка сгорела, я был уверен – это дело рук Калешти, заметающего следы. Потому и решил организовать свой маскарад, чтобы развернуть вас обратно – к нему же.

Барабаня пальцами по рукояти шпаги, я постарался припомнить выражение бородавчатого лица главаря Ночных ангелов, когда тот отправлял меня в Аптечный переулок, заранее зная, что очередной след уже слизнули языки пламени. Знать-то знал, но приложил ли к этому руку?

– Я просто хотел выиграть немного времени, – продолжал меж тем Кроуфорд. – Думал, кто его знает, может, пока вы будете заняты войной с гильдией, Ренегат наконец и попадется. Тогда всякая надобность в вашем расследовании отпадет сама собой. А нет, так, глядишь, война, развернувшаяся между преступным миром Ура и Слотерами, отвлечет всеобщее внимание от вампирских дел. Стоило рискнуть.

Мог ли за убийством Гамона стоять Ренегат?

Стоп, хватит гадать. Для выводов еще недостаточно материала. Надо вернуться туда, откуда все началось, – к появлению Итона Мак-Кини в Квартале Склепов. Откуда он взялся? Ответ на этот вопрос должен пересекаться со странным интересом к таинственному вампиру, исходящим от самого Некромейстера Алана.

Какова природа этого интереса? Чем он вызван? Отчего вдруг пропал? Почему Ночной Шепот, придя нанимать меня, и словом не обмолвилась о том, кем был Ренегат до приступа Кровавой лихорадки? Ведь знала же!

Я чувствовал, что наконец нахожусь рядом с ответом. Последняя встреча с тощим кровососом на многое открыла глаза. Оставалось только связать концы нескольких историй, чтобы получился узел, стягивающий вместе все действующие лица этой загадки. Нужен последний кирпичик в основание целого здания догадок и предположений.

– Я оправдал ваши надежды относительно этого раута? – вклинился в мои размышления Кроуфорд, небрежным щелчком сбивая снежинку с плеча.

Я опомнился и вынырнул из омута вопросов и предположений. Кажется, до этого барон пару минут простоял молча, созерцая мою задумчивую физиономию.

– Э-э… да. По большей части.

– И насколько сильно я помог вам продвинуться, лорд Слотер?

– Не могу этого сказать. С одной стороны, вы сообщили мне не так много нового. С другой – подтвердили часть моих теорий, связанных с происхождением Ренегата. Мне кажется, теперь я знаю если не все, то основную канву этого сюжета.

– Поделитесь?

Я рассмеялся, отмечая про себя, что к барону крови быстро возвращается как уверенность, так и прежняя развязно-вальяжная манера держаться.

Алистер Кроуфорд успокоился.

В ходе нашего обмена репликами не только я, но и он сумел вызнать для себя кое-что полезное. Вампир убедился, что прямых улик, указывающих на его причастность к делам с некрой, нет. Не осталось ни живых свидетелей, ни доказательств. Только мои умозаключения и догадки, подтвердить которые, кроме него и Кхандира Калешти, некому.

Себе Кроуфорд не враг, а представить Пальца Ночных ангелов кающимся в Палатах правосудия нам обоим было затруднительно.

Все складывается просто отлично.

Варра мертв. Гамон мертв. Ренегат скоро будет мертв. Сам Кроуфорд в принципе тоже мертв, но, в отличие от упомянутой троицы, сие не помешает ему сегодня днем спать спокойно в пронумерованном Магистратом гробу.

Не дождавшись ответа на свой вопрос, барон вздохнул и театрально развел руками.

– По крайней мере, вы не сможете сказать, будто я не пытался удовлетворить ваше любопытство. Теперь хотелось бы попросить об ответной услуге.

Я насмешливо приподнял бровь.

– О, – произнес Кроуфорд, окончательно возвращая себе нахальство и велеречивость. – По вашей богатой мимике я заключаю, что нет смысла особо распространяться о составляющих моей просьбы.

– Ваши делишки с некрой.

– «Делишки с некрой», – слегка улыбнувшись, повторил барон крови. – Вы мне положительно нравитесь, мессир Сет. В вас есть размах. Назвать предприятие, приносившее за иной вечер до десяти тысяч золотых, делишками! Это… широкий жест.

– Полагаю, всех вырученных средств будет недостаточно, чтобы замять проблему, если о вашем предприятии узнает Второй Департамент.

По лицу Кроуфорда словно прошел невидимый резец, неуловимо подправивший каждую черточку. Привлекательность и молодость исчезли, я увидел перед собой ощерившуюся морду крысиного волка и невольно напрягся. Даже крыса способна больно цапнуть, если загнать ее в угол.

Ирвин Коу тоже почувствовал перемену атмосферы и беспокойно повел плечами-крыльями. Металлические бляшки его бичей негромко звякнули, напоминая о себе.

В следующее мгновение барон крови с легкостью вернул себе непринужденный вид. Картинным жестом он поднес руку ко лбу и воскликнул:

– Ах! Право, я так бестактен сегодня ночью. Как мог я, рассуждая о прибылях от дел минувших, забыть вечную мудрость, каковая гласит: «Молчание – золото!». Думаю, вы согласитесь – эту формулу вывел уже не упомянутый вами барон Румель, но человек неизмеримо более мудрый. Я счел бы ее совершенной, если бы не один-единственный недостаток – всегда возникают сложности с определением количества этого самого эквивалента молчания. К счастью, здесь собрались люди, знающие цену и слову и делу. В дружеском диспуте или даже философском споре мы вполне могли бы отыскать ответ на вопрос относительно…