Текст книги "По законам ненависти"

Эпилог
Сергей Комов. Прощай, Югославия!

Сергей проснулся оттого, что в двери заскрежетал замок, но так и остался лежать на нарах, прикрывшись тонким одеялом. Дверь открылась, и в камеру вошёл охранник. Если бы он принёс еду, то не стал бы открывать дверь, а лишь постучался в неё, потом приоткрыл бы маленькое окошко, похожее на амбразуру, и поставил на приступок лепёшку, кружку с водой и миску с чечевичной кашей, приготовленной, наверное, из стратегических запасов, хранившихся на складе не один десяток лет. Так он поступил вчера вечером. Ужин Комов съел с удовольствием.

Заходить в камеру к арестанту было опасно: вдруг он набросится на охранника, отберёт у него ключи и бросится бежать из камеры? Но охранник в камеру зашёл. Значит, что-то изменилось…

– Ты не умер тут? – добродушно спросил охранник.

– Нет, – сказал Комов, вытаскивая ноги из-под одеяла и ставя их на кроссовки, что лежали под кроватью.

Сергей не помнил, когда ему надоело изучать «настенную живопись», и он лёг спать. Не выспался, во рту чувствовался неприятный привкус, волосы стояли дыбом, и их нечем было причесать, а голова была тяжёлой, потому что воздух в камере плохо проветривался.

– Вставай, вставай! – поторопил Сергея охранник.

– Зачем это? – спросил Комов.

– К следователю.

– Опять?

Хорошо ещё, что его не допрашивают по конвейерному методу, когда следователи сменяют друг друга каждые четыре часа, а задержанному не дают ни минуты отдыха и сна. Через пару суток такого допроса подпишешь не только, что ты американский шпион, но и то, что прилетел с Марса и главной твоей целью является подготовка места высадки для инопланетного Флота вторжения.

Сергей надел кроссовки и вышел из камеры. Ему представилось несколько отличных возможностей напасть на охранника, но тот задержанного совсем не опасался. Закрывая камеру, даже повернулся к нему вполоборота. Комов, ожидая, когда же охранник справится наконец с замком, размышлял, что ничего не стоит пихнуть этого раззяву ногой, тот ударится головой о железную дверь и может даже сознания лишится…

Да и когда Сергей шёл, сложив руки за спиной и чуть наклонив вперед голову, как это делают арестанты, которых ведут на допрос в фильмах, охранник отставал от него едва ли на половину шага. Несерьёзный он какой-то. А может, детективов не читает, фильмов не смотрит, поэтому и не знает, на что способны доведённые до ручки арестованные?

– Что же ты, братушка, не сказал мне, что ты герой? – буквально с порога огорошил Комова следователь.

– Я? Какой я герой? – не понял Сергей.

– А как же! Разве не ты показывал всему миру правду о том, что у нас происходит? Мне твой приятель всё рассказал.

– Приятель?

– Ты какой-то заторможенный. Всё хорошо? Спал спокойно?

Комов подумал, что ему представился отличный повод продемонстрировать, насколько хорошо он освоил сербскую ненормативную лексику, он даже в рот воздуха побольше набрал, чтобы выдать все эти «ebote picku mate» и прочие крылатые фразы, но решил воздержаться. Сказал:

– Спал я плохо.

– Прости, не курорт тут у нас. Догадываешься, с кем дело иметь приходится?

– Со шпионами? – съязвил Сергей.

– А вот это государственная тайна, – сделав таинственное лицо, произнёс следователь. – Так о чём я? Ах да! Твой приятель Радко с утра скандал устроил. Он, оказывается, стал выяснять, куда ты делся, когда от нас ушёл и почему ночью в гостинице не появился. Очень он обрадовался, что ночь ты у нас провел и что с тобой ничего не случилось.

Комов кивал, а когда в монологе следователя возникло маленькое оконце, ввернул:

– А что с продлением моей визы?

– Всё улажено! – воскликнул следователь.

Он выдвинул один из ящиков стола, достал оттуда паспорт Сергея и кошелёк с его деньгами. Достал пачку денег, отделил от неё купюру с изображением президента Франклина и помахал ею в воздухе.

– Вот эту бумажку я оставлю себе за продление визы. Думаю, что это справедливо, ведь любой консульский отдел за свои услуги собирает плату. Ты не против?

– Нет, – сказал Комов.

– Вот и хорошо, тогда бери свои вещи, паспорт, деньги. Посмотри только, всё ли на месте.

– Кажется всё, – Сергей почти и не смотрел на своё имущество, заметил только что и «шпионскую» карту тоже вернули.

– Желаю тебе удачи, ну а если какие трудности возникнут, то заходи. Всегда поможем! – расплылся в хитрой улыбке следователь.

Едва Комов оказался на улице, как к нему подскочил Радко, стал обнимать, что-то выспрашивать.

– Спасибо тебе, – сказал Сергей. – Без тебя мне, наверное, пришлось бы просидеть в камере подольше. Как ты узнал, что меня задержали?

– Потом расскажу, – махнул рукой Радко. – Следователь долго не хотел тебя отпускать, денег просил.

– Он сто долларов забрал.

– Знаю… – поморщился серб. – Я всё стыдил его, говорил, что нельзя забирать деньги у такого человека, как ты, но он ни в какую.

– Ладно, переживу как-нибудь, мог ведь всё присвоить.

Комов открыл паспорт, выясняя, насколько ему продлили визу. Он, конечно, не надеялся, что её сделают бессрочной, в лучшем случае – опять на месяц, этого было бы достаточно, даже недели ему на этот раз хватило бы, но, к удивлению своему, Сергей увидел, что визу продлили всего лишь на три дня. Теперь стало понятно, отчего следователь так хитро улыбался на прощание.

«Вот жучара! В следующий раз, если я приду к нему визу продлевать, он опять возьмет сто долларов, а продлит её лишь на три дня. Вот только кассовых чеков следователь не даёт, и продление получается за мой счёт, а оно мне надо? – подумал Сергей. – Я что, миллионер? И вообще чего я здесь ещё не видел? Я хочу домой!»

Он был готов уже каждый день приезжать в аэропорт, выходить на взлётно-посадочную полосу и ждать, как верная собака, чей хозяин улетел в дальние края, когда же наконец приземлится первый самолёт из Москвы.

Вероятно, кто-то услышал его мольбы. Когда Комов в тот же день позвонил в представительство «Аэрофлота», милый женский голос ответил:

– Самолёт прилетит завтра днём.

– Я хочу забронировать билет на обратный рейс. Места есть ещё?

За то мгновение, что служащая сверялась с данными компьютера, сердце Сергея несколько раз ушло в пятки и вернулось на своё место. Он так боялся получить отрицательный ответ! Комов всё равно не смирился бы с неудачей, отправился в представительство, стал бы головной болью всех тамошних сотрудников, но билет добыл.

– Есть, – наконец услышал он.

– Тогда забронируйте билет на имя Сергея Комова, – облегчённо сказал он, потом повернулся к Радко, который всё время стоял рядом и делал вид, что не слушает, о чём идёт разговор. – Я завтра улетаю.

– Я уже понял… – печально сказал серб.

Провожать Сергея в аэропорт поехала целая делегация на нескольких разнокалиберных автомобилях. Людей было так много, что впору было заказывать автобус. Присутствовали чуть ли не все родственники Радко (причём их было гораздо больше, чем во время крестин его сына), Милош, сотрудники порностудии, включая актрис, которые решили в честь отъезда русского «братушки» отложить до вечера все съёмки. Приехали и Богомил с Живко. Жаль, что они не захватили с собой съёмочной аппаратуры, а то смогли бы запечатлеть весь процесс для потомков. В общем, людей собралось столько, что было даже странно, что сюда не пожаловал кто-нибудь из югославского правительства, а то и сам Слободан Милошевич.

Сотрудники аэропорта, пассажиры авиарейса, прилетевшего из Москвы, и те, кто готовился отправиться самолётом в российскую столицу, недоумевали, поглядывая на шумную компанию. На их лицах был немой вопрос: кто этот парень, одетый в мятые джинсы и несвежую майку, почему вокруг него такая суета, и даже для того, чтобы сумку его нести, находится сразу несколько добровольцев?

Провожающие пели, по рукам ходили бутылки сливовицы и ракии, причём никто, даже девушки, не наливали напитки в стаканы, а пили прямо из горлышка, обжигая губы этой «огненной водой». Расплескиваясь, она текла по подбородкам, и её утирали ладонями, размазывая по лицу.

– Если поцеловать какую-нибудь из девушек в губы, то опьянеешь, причём не только из-за её внешности, а потому, что помада впитала в себя слишком много ракии! – шутил Милош.

Сергей был немного смущён подобным вниманием к своей персоне. Он не ожидал такого, думал, что всё пройдёт скромно-обыденно, как обычно: Радко довезёт его до аэропорта, на прощание они пожмут друг другу руки, обменяются дежурными фразами, он зарегистрирует свой билет, получит посадочный талон, пройдёт таможню, сядет в кресло самолёта и…

Сотрудникам аэропорта очень нравилось это веселье. Оно отражало то настроение, которое было и у них в душе. Аэропорт наконец-то открылся, он опять принимает самолёты, и символично, что вот так – весело, всем народом – в Москву провожают никому не известного русского. Комова готовы были пропустить через таможенный пост чуть ли не без очереди, совершенно не досматривая, точно он – ВИП-персона.

Порнозвёзды целовали его в губы, обнимали, висли на шее, родственники Радко изо всех сил хлопали по плечам, обнимали, крепко прижимая Сергея к груди. Комову казалось, что он чувствует, как от этих объятий трещат его рёбра.

Радко взял у него видеокамеру и снимал всё происходящее. Съемки в аэропорту запрещены, кассету могли отобрать, но полицейские делали вид, что ничего особенного не происходит. Сегодня этой шумной компании позволялось всё.

– Мы всегда тебе рады будем, – говорил ему Радко и брал Сергея крупным планом – только лицо на весь экран.

Потом его отодвинул в сторону отец, крепко обнял Комова и расцеловал в губы, обдавая парами ракии.

– Обязательно приезжай к нам! – сказал он. – Ты теперь член нашей семьи. Мы будем тебя ждать.

– Я постараюсь, – смущаясь, пообещал Сергей.

– Пиши, обязательно пиши, ну, хотя бы раз в неделю, – слышалось со всех сторон.

Комову сделалось грустно. Ему очень не хотелось расставаться с этими добрыми и бескорыстными людьми, но ведь если и задержат из-за него самолёт, так ведь ненадолго, на какие-нибудь полчаса, а затем всё равно придётся прощаться.

– Я напишу! – обещал он. – Я постараюсь приехать!

Девушка, что проверяла билеты и выдавала посадочные талоны, долго изучала первую страницу паспорта Сергея, ту, где есть фотография и написаны имя, фамилия, год рождения. Она явно пыталась извлечь из глубин своей памяти хоть какие-то сведения об этом человеке. Если его так провожают, он должен быть очень известен. Но стюардесса так ничего и не вспомнила.

– Рада приветствовать вас на нашем рейсе, – лучезарно улыбнулась она, отдавая Комову паспорт и посадочный талон.

– Спасибо, – сказал Сергей.

Усевшись в кресло, которое оказалось возле иллюминатора, он посмотрел на здание аэровокзала. На миг показалось, что друзья, провожавшие его, сейчас выйдут из здания и будут стоять рядышком со взлётно-посадочной полосой, распевая песни, до тех пор, пока самолёт, уносящий Комова на Родину, не исчезнет в небесах…

Подчиняясь распоряжениям стюардессы, Сергей покорно пристегнулся ремнями безопасности, после чего откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

Спустя четыре часа, которые пронеслись как одно мгновение, открыл он их оттого, что самолёт содрогнулся – его колёса коснулись бетонной полосы аэропорта «Шереметьево-2»…