Текст книги "Полиция Бога"

Глава 15. Супруга

В очередной раз сотворив незаметное миру чудо с подсказки ангела, я ехал домой в прекрасном настроении. Задание оказалось приятным и красивым. Я должен был одной женщине, к слову, очень милой и приятной в общении, подарить букет ее любимых чайных роз, рассыпаться в комплиментах, посидеть в кафе и, сославшись на необходимость срочных дел, связанных с отъездом, исчезнуть. Ее в скором будущем ждала черная полоса. Вся ее семья, муж и две дочки, семи и двенадцати лет, отпустившие маму и жену в командировку, должна была погибнуть при крушении самолета, отправляясь в теплые края. За этой трагедией стояли столь могущественные силы, что даже ангелу не под силу было предотвратить аварию. Марина, так звали мою новую знакомую, без моего вмешательства, по расчетам ангела, узнав об аварии, просто ночью вышла бы из окна на десятом этаже к своей семье. Но для нее была предназначена другая роль. Она и только она могла в своей лаборатории совершить открытие, маленький шажок на пути избавления человечества от онкологии.

Оставив машину во дворе, все еще с улыбкой, зашел домой, жена сидела за компьютером. На экране монитора мелькали фотомодели в разнообразных нарядах.

– Солнышко мое, привет! – подойдя и обняв сзади, шепнул на ушко. Отстранившись от моего проявления нежных чувств, Яна твердым и надменным тоном, не предвещавшим ничего хорошего, заявила:

– И откуда ты пришел? Ты из меня дуру-то не делай. Мне уже надоели твои постоянные уходы не понятно куда и твои дурацкие отмазки.

– Я был занят по работе. – пытаясь держаться как можно серьезней, ответил я, понимая, что несу полную чушь

– Какая работа? Ты уже забыл, что это такое. У бабы ты был! И не оправдывайся, по тебе видно, шлялся с какой-то там и домой приперся.

В конце фразы она звонко отвесила пощечину. Уклоняться или блокировать ее руку лишило бы меня возможности что-то объяснить, а заодно и пары недель секса. И я принял всю тяжесть ее руки на левую щеку.

– Чего ты взбесилась? Я серьезно говорю. Тот клад – это вроде аванса или подъемных. Я на самом деле работаю на очень мощную контору нелегально.

Давно собирался все ей рассказать, ангел ничего про режим секретности в семье не говорил, даже если бы и говорил, все равно, шило в мешке не утаишь!

– Ты опять за свое? Несешь полный бред. Из меня полную дуру делаешь?

По ее щекам текли слезы, голос дрожал.

– Солнышко! Я тебя люблю! Мне действительно нужно было кое-что сделать и съездить по работе.

Я нежно обнимал и целовал мокрые от слез щеки.

– Какая, к черту, работа!? Ты меня бесишь своим враньем.

Яна попыталась вырваться из моих объятий, но я ее удержал.

– Сладенькая, мне надо было тебе давно рассказать, но это так необычно. Я не знал, как тебе это сказать.

– Что же ты мне так долго собирался рассказать?

Истерика в голосе сменилась на сарказм, и это давало шанс быть услышанным. Она решительно отринула мои объятья и отошла к окну. Внутри у нее все клокотало, она держала себя в руках, готовая сорваться в истерику в любую секунду.

– Я вступил в одну секретную мистическую организацию. Клад – это их. Для них деньги не проблема вообще, но я должен кое-что для них делать, когда скажут.

– Ты себя слышишь? Несешь полную ерунду и меня за дуру считаешь?

– Поэтому я ничего тебе не рассказывал. Я тебя люблю и никуда от тебя не уходил, и тебя никуда не отпущу, – попытался сказать последние слова как веселую шутку.

– Врешь ты все! – высказалась Яна, вытирая слезы и высмаркиваясь.

– Не вру. Но как рассказать тебе, не знаю.

– Как-нибудь расскажи, а я послушаю.

Насколько возможно было корректно, я рассказал о своих взаимоотношениях с ангелом. Яна сидела в кресле и слушала больше из принципа, чем из желания понять.

– По-моему, ты подсел на какую-то дурь, – подытожила она мой рассказ.

– Ничего другого я от тебя и не ожидал. Но я должен буду иногда уезжать и выполнять задания.

– Между прочим, денег не так много, как тебе кажется, и о работе неплохо бы подумать.

Она резко развернулась и гордой походкой пошла к себе, напоследок хлопнув дверью и закрыв защелку. Деньги действительно таяли. Грандиозная сумма ушла на покупку коттеджа и городской квартиры, обновление автопарка и апгрейд всего этого. Гламурная жизнь, пока не надоела, тоже стоила немалых средств. Одному, даже в компании телевизора и компа, оказалось скучно и уныло. Пожиратели времени на этот раз казались пошлыми, однообразными и неинтересным. Стены давили. Прихватив Джека Дениелса, я отправился в беседку. Устроившись в гамаке, при свете заката наблюдал за маневрами колонны муравьев под потолком беседки. Винные пары постепенно затормаживали мысли, пока окончательно не остановили.

Глава 16. Примирение

Сознание включилось от колокольного набата. В другом состоянии я бы подскочил с выпученными глазами. Сейчас смог только перевернуться на спину и приоткрыть один глаз. Сообразив, что звон в моей голове, я оценил как всегда незамысловатый юмор свое напарника.

– Иди в задницу, если она у тебя вообще есть! – мысленно ответил я на его побудку и закрыл глаз. Попытка снова уйти в нирвану была сломана визгом милицейских сирен. Вся эта вакханалия творилась исключительно в моей голове.

– Вставай, алкаш!

– Я тебе внятно сказал? Иди в задницу. У меня отпуск! С последующим увольнением!!

Ощутив на своей щеке нежное прикосновение и поцелуй, я вскочил, протирая глаза от похмельной дремы. Это точно была не иллюзия ангела, а реальность. Реальность, которой не могло быть в принципе, учитывая крутой характер супруги, вчерашнюю размолвку и мое состояние. Посторонних в доме не было. Ну, или не должно было быть, по крайней мере способных на такие действия. Набат и сирены в голове стихли. Передо мной стояла Яна. Свежая и довольная.

– С добрым утром, дорогой. Умывайся и подходи завтракать. Я тебя жду. – Она удалилась, оставив после себя ореол нежности и доброты.

– Это сейчас что было? – сказал я в голос, обращаясь к ангелу.

– Небольшая корректировка мыслеобразов, легкое перенаправление потока подсознания.

– Ты влез ей в мозги?! Если ты еще раз это сделаешь, на меня можешь не рассчитывать. Будь ты реален, я бы набил тебе рожу.

– Предпочитаешь отравить свои семейные отношения подозрениями и недоверием и развестись?

– Мы в своей семье разберемся самостоятельно. И я не допущу, чтобы Яне промывали мозги.

– Твои вчерашние попытки разобраться были восхитительны. Без моего вмешательства тебя бы уже ждала прощальная записка, визитка ее адвоката. И наивная надежда примирения на период развода. Приводи себя в порядок! Ромео Отеллович, блин! Потом съездишь в одно место, познакомишься с агентом обеспечения. Тебя ставят на довольствие, боец!

Пытаясь воспринять свалившуюся информацию, побрел в душ. Освежающие струи воды смывали сон. Сознание прояснялось.

За завтраком Яна была мила и приветлива.

– Дорогой, я понимаю, что все это в действительности не случайность. Не хочешь говорить, что у вас там, в лесу, случилось, не говори. Только, пожалуйста, будь осторожен. Может, лучше как-то вернуться к прежней жизни? Конечно, мы жили не так круто, но у нас не было секретов и было больше доверия и понимания.

– Солнышко! – на всякий случай начал я как можно ласковее. – Я тебя люблю и не говорил про свои дела, чтобы ты не беспокоилась. Я, даже если захочу, не смогу тебе объяснить многие вещи. Главное, что у нас все будет хорошо, потому что мы любим друг друга, и это главное.

Мы поцеловались так, как бывает после ссоры, разжигающей забытые в рутине страсти. Говорят, от любви до ненависти один шаг. Замечу, что обратно тоже недалеко. Нужно только уметь и решиться его сделать.

– Мне действительно нужно опять ненадолго съездить. Больше ничего сказать не могу. «Потому, как и сам понятия не имею», – подумал я. – Любимая, поверь, это нужно по моей новой работе.

– Ну да, ну да… Ты где-то врешь, я где-то верю.

– Я не вру!

– Надеюсь. К ужину приедешь?

– Надеюсь, – передразнил я комичным голосом.

– Иди уже! – Яна усмехнулась, допивая апельсиновый сок, поморщилась то ли от сока, то ли гримасничая.

Глава 17. Старый знакомый

Самочувствие было не очень. Вечером я все же перебрал изрядно. Не помог ни калорийный завтрак, ни апельсиновый фреш. Ехать никуда не хотелось, но ангел не принимал возражений.

– От меня разит перегаром на версту, а пилить за город, через стационарный пост. У меня же права отметут.

– Алкаш! Пить не умеешь! Как нянька за тобой сопли подтираю! Скоро и в постели без меня не справишься! Быстро! Вперед и без разговоров. Если что, прикрою твою грязную задницу в очередной раз. Засранец!

В этот день я был самым дисциплинированным водителем. Держался основного потока, ехал в почти забытом первом ряду вместе с недоучками, автобусами, грузовиками и тракторами. Пост на выезде из города неотвратимо приближался. Сержант жарился на солнце уже несколько минут. Ни одной машины. Только асфальт с подрагивающим над ним раскаленным воздухом и тишина. Меня он заприметил издали. В предвкушении повода зайти в кондиционированное помещение поста поигрывал полосатой палочкой.

– Попал! Буду ходить пешком по твоей милости.

– Спокойно! Работают профессионалы! Открой передние окна и держись уверенно. У тебя болит живот.

– Не прокатит.

– Не писайте зигзагом, молодой человек, – съерничал ангел одесским говором.

– Добрый день. Ваши документы?

– Добрый. Сержант, живот болит, не могу, до дому добираюсь еле-еле.

Протянул через открытое окно документы. Сержант чуть отпрянул, поморщившись, пытаясь дышать в сторону.

– Однако! – только и смог он произнести, гнусавя и морща нос.

Отойдя на несколько шагов, сержант просматривал документы. Я догадался, что отмочил ангел, и пытался ему подыграть.

– Что-то не так?

Я открыл дверь и нарочито неуклюже стал выбираться из машины.

– Не нужно, вам, наверно, сложно, с документами все в порядке, счастливого пути, – произнес он скороговоркой, протягивая документы на вытянутой руке и отвернувшись в сторону. Отъехав от поста, я прибавил скорости.

– И что ты ему сделал.

– От тебя несло коктейлем дуриана, какашками скунса и секрецией хорька. Чтобы скрыть перегар, я ему такой флер внушил, он чуть не блеванул.

– Ты не оригинален.

– Зато эффективно. И не достоин ты больших мудрствований.

– Спасибо за откровенность.

– Да не жалко!

Дорога казалась очень знакомой. Адрес тоже. Он отзывался приветом из прошлой жизни, но никак не всплывала картинка. Последний поворот, вот это забор, эти ворота. Не может быть! Когда-то я регулярно посещал этот дом, с пользой для своего кармана и к радости хозяина. Подъехав к воротам, остановился. Сигналить не было необходимости. Монстр делал свою работу безукоризненно четко, без сбоев и ошибок. Вот и хозяин. Сам вышел встретить старого знакомого.

– Здорово, Кузьмич! Давно не виделись! Как сам, как дела?

– А! Какой человек! Ты мне помогал, я тебе помогу. Слыхал, ушел ты из фирмы, что то случилось? Деньгами помочь?

– Случилось! Ой, случи-и-илось! Много чего случилось, долго рассказывать.

– Ай, слушай, извини, занят очень, позже приедешь, занят. Человека жду. Большого человека оттуда. – Последнюю фразу Кузьмич произнес почти шепотом, указывая большим пальцем вверх.

– Да ладно! С каких пор ты перед москвичами прогнулся?

– Ай, шайтан! Тебе говорю, большой, важный человек оттуда.

Большой палец указывал уже выше головы, прямиком в небо. Заглядывая через меня, Кузьмич оглядывал пустую улицу. В этот момент, видимо, его ангел-хранитель сообщил ему, кто я теперь. Кузьмич медленно осмотрел меня.

– Ты!? – В его голосе сквозили страх и подобострастие. – Ты мне сразу показался не таким простым. Но чтобы ты! Был… – Кузьмич, недоговорив, замолчал, отвернулся, не решаясь произнести, жестом пригласил пройти в дом.

– Да все нормально. Работа как работа, не хуже многих.

– Ты меня, брат, за дурака не держи. Я не знаю, кто ты и зачем меня так долго пас. Я жив, значит, вам еще нужен.

– Да не трясись как лист осиновый. Круче нас только горы, выше нас только небо.

– Для вас небо – пыль дорог, а горы – мусор, – произнес он себе под нос.

– Да ну?

Мы прошли в гостиную. Кузьмич суетился, как услужливый официант, жаждущий чаевых.

– Гость дорогой, отдохни, поешь, все сейчас принесу.

Устроившись на шикарном диване, наслаждался первосортной дыней и чудным виноградом. Маленький сервировочный столик ломился от первосортных восточных вкусностей. Возглавлял все это великолепие сувенирный бочонок марочного коньяка. Для моего похмельного состояния это был бальзам. Кузьмич подошел, услужливо кивнул, встал рядом.

– Кушай, кушай, гость дорогой.

– Кузьмич, я так не могу! Ты же хозяин, садись и не суетись, пожалуйста.

– Это тебе. – Кузьмич протянул серебристую карточку сбербанка.

– На карте сто тысяч, можешь снять все, завтра на ней будет опять столько же. Бери по сотке или сколько нужно, хоть каждый день.

– Прикольно! Вот это я понимаю, зарплатная карточка! Полтора миллиона за пару недель.

Кузьмич лукаво улыбнулся.

– И без всяких вычетов и налогов, – заметил он, поднимая рюмку.

– За это стоит выпить.

Приятное тепло прокатилось от рта вниз, сосредоточившись под солнечным сплетением, расходясь по всему телу. Холодная сладость винограда оттеняла древесно-мускатное послевкусие выдержанного коньяка.

– С родины родственники передали. Двадцать лет выдержки!

– Достойно!

– У нас в ауле традиция, когда первый мальчик рождается, его отец открывает бочку, которую его отец, дед новорожденного, ставил на его приход в этот мир. И посылает всем родственникам, радость великая – продолжатель рода родился. И сам бочку коньяка на выдержку ставит. На рождение внука. Этот коньяк только для дорогих гостей.

– Ну, все! Я так пить не смогу. Коньяк, конечно, знатный, но пить фамильную ценность, это уж слишком. Я же тебе не сват, не брат. В ваших традициях ноль. А ты меня уже чуть не в родственники записал.

– Вижу, у них ты совсем недавно.

Коньяк делал свое дело. Кузьмич расслаблялся, лицо чуть порозовело, настороженная серьезность и осторожность медленно сменялись довольством. Начала проявляться еле заметная улыбка.

– Эта карточка полагается не кому попало, а большим людям. Тебя увидел, глазам не поверил, не спрашиваю о делах, Кесарю кесарево, одно точно скажу, избранный ты, для большого дела предназначен.

– Кузьмич, мы не первый день друг друга знаем.

За беседой, я и не заметил, когда язык стал неповоротливым, а мысли, медленными и тягучими, как малиновый сироп. Кузьмич, удобно растекшись в кресле, продолжил.

– Я в эту тему вляпался, сам не понял, как, да и ты тут тоже недавно, видать, но поболее моего знаешь. В мозги они влазят, знают все, как по телевизору смотрят. То ли джинны, то ли привидения, не разберу. Но деньги на карте совершенно реальные. И не малые. Это же какие дела надо воротить, при этом чтобы все шито-крыто.

– Хе!

Кузьмич с заговорщическим видом смаковал фрукты.

– Ты представляешь, какие деньги ежесекундно крутятся со счета на счет в мире. Бесконечные конвертации, отчисления, перечисления. Так вот! Они контролируют всю банковскую систему! При каждом изменении суммы и перечислении один цент, или рубль, юань, иена, да что угодно, скрытно перетекает на подставные счета. Потом аккумулируются, и вот миллионные состояния из воздуха.

– Красиво!

– Думаю, это самое безобидное из того, что в их силах. Я боюсь! Когда эти демоны говорят со мной, я чувствую, как мне сверлят мозг. Они не сделали мне ничего плохого, несколько раз помогали, сообщая такое, что невозможно узнать.

– О да! Это их конек.

– Как-то раз я пожаловался на конкуренцию в бизнесе, и что! Всех! Ты понимаешь? Всех! – Голос срывался и дрожал. – Ладно его, сволочь изрядная был, но троих детей, жену, служанку, садовника. Все сгорели в доме, не пытаясь даже открыть незапертую дверь и выйти, в тот же вечер. Громкое дело! Искали все, менты и бандиты. Но ничего никто не нашел. Вот еще пример, бандиты решили прижать меня, так, на всякий случай. – Кузьмич снова замолчал, переживая воспоминания. Плеснул коньяку и выпил залпом. – Мне тогда крепко досталось. В тот день, когда быки и их бригадир вышли от меня, уже к вечеру все как один лежали в реанимации инфекционной, умирая от сибирской язвы в страшных муках. Бандиты землю рыли полгода. Правда, меня за два квартала обходили. И снова. Ни-че-го!

– Бандиты отстали?

– Не просто отстали, пытались подкатить, подарки, приглашения на гулянки разные. Со временем все успокоилось, но не забылось. А вот еще расскажу, знаешь, как в бизнесе, не украдешь – не проживешь. Меня один москвич кинул на два лимона. Крепко я тогда на него осерчал. А через неделю он на меня все имущество переписывает и фирму. И головой вниз в брусчатку с двадцатого этажа, вот как вышел от нотариуса – и в окно. Свидетелей полно, его пальцем никто не тронул.

– И что тебе не нравится? Хорошая крыша, тебя же не напрягают.

– Пока! А если что не так? От меня и мокрого места не останется.

– Не нарывайся и все будет ровно! Еще по одной и хватит. Кстати, ночую я у тебя.

– Это пожалуйста.

– Сейчас, только жене позвоню, чтобы не беспокоилась.

– Давно пора! Она уже полчаса как беспокоится и думает всякую всячину.

Голос ангела в моей голове звучал издевательским тоном.

– Ты уже здесь?

– Надо же за тобой присматривать.

В телефоне прозвучало несколько гудков, и Яна взяла трубку.

– Алло.

– Солнышко, можешь меня поздравить. Мне дали зарплатную карточку с зарплатой.

– Хочешь сказать, что ты и правда работаешь?

Ее голос смягчился, нотки тревожности и недоверия растворились.

– Представляешь, я встретил своего старого знакомого, он тут как бы завхоз. Он мне карточку и выдал, мы к нему заехали, посидеть, поговорить.

– Водки попить, девок снять? – Жесткие нотки снова зазвенели.

– Не буду врать, выпили немного, от такого коньяка и ты бы не отказалась.

Кузьмич, слушая разговор, замахал рукой, приглашая к столу.

– Между прочим, мы и тебя приглашаем. Приезжай!

– А ведь и приеду! – нарочито нахально заявила Яна.

– Жду с нетерпением, адрес такой и такой.

Не замечая ее интонации, я изображал само восточное гостеприимство. Это так приятно, приглашать в гости не к себе. Яна подъехала к вечеру. После приветствий, дождя комплиментов и дежурных тостов, сопровождаемых рюмочкой ароматного жгучего напитка, у всей компании появилось непреодолимое желание уйти в нирвану, что и произошло. Я уснул тут же, на диванчике. Кузьмич удалился в неизвестном направлении, Яна оккупировала гостевую спальню.

Глава 18. Розыгрыш

То, что меня «поставили на довольствие», супругу немного успокоило. По крайней мере, я перестал казаться ей бездельником, транжирой и бабником. Тем не менее принять истинное положение вещей отказывалась. Яна принимала как данность мои неожиданные, даже для меня самого, исчезновения. Однако червь сомнений точил ее днем и ночью. И ее терпения хватило чуть дольше, чем на две недели. Она продумала «коварный план». Как-то субботним днем к нам пожаловал солидного вида пожилой мужчина, и после краткого знакомства, я даже не запомнил его навороченного отчества, не то Людвигович, не то Зигмундович, и уже хотел было уйти продолжать развлекаться Х-боксом, он меня окрикнул:

– Не могли бы мы с вами поговорить?

– Это вы мне?

– Ваша супруга пригласила меня для диагностики ваших навязчивых галлюцинаций.

Я огляделся в комнате, ища взглядом виновницу этого спектакля, но Яна как будто испарилась, наверняка подглядывала в притвор двери за происходящим.

– Мы только поговорим.

Спеша предотвратить нежелательные разборки, собеседник взял меня за руку и усадил на диван.

– Давайте поговорим, это даже интересно.

У меня вдруг раздражение от недоверия и интриг за спиной переросло в желание развлечься. Умник явно не понимал, с кем связался.

– Как вы общаетесь со своим невидимым другом?

Умник был доволен. Он чувствовал себя «на коне», уже прикидывал, на сколько раскрутить этих «богатеньких буратино». Лицо то и дело расплывалось в лживой слащавой улыбке. Я даже не пытался скрывать симптоматику, опустив при этом детали выполнения заданий. И наслаждался игрой в поддавки. Скоро однообразная беседа начала утомлять. Умник, напротив, только размялся и готов был перейти к какому-то «сеансу».

– Это чучело тебе еще не надоело? Плюнь ему в рожу и пошли его в задницу!

Ангел, как всегда, не утруждал себя манерами и корректностями.

– Я хочу разыграть этого умника, подыграй.

– Игра!! Обожаю!

– Я вас внимательно выслушал, – обратился я к умнику. – Очень может быть, что я действительно болен.

Ангел хихикнул.

– Мой друг только что подошел и предлагает вам пари.

Умник насторожился.

– Эта галлюцинация. Вы должны игнорировать ее.

– Я сейчас его галлюцинацией сделаю! – прорычал ангел.

– Не дергайся, сначала я поиграю, потом ты.

Я высыпал в стеклянную тарелку пару пакетиков эмендэмс, перемешал, отвернувшись, зачерпнул горсть.

– Мой друг скажет мне, сколько и какого цвета конфет я взял, а мы проверим. Если я ошибусь, готов отдаться в ваши руки, если совпадет, я отдам вас в его распоряжение.

Умник задумался, прикидывая, в чем может быть подвох, не усмотрев никаких возможностей обмана, считая меня психом, согласился.

– Три желтые две красные и одна зеленая, высыпать? У вас еще есть шанс отказаться?

– Высыпайте, сейчас вы сами убедитесь в своем состоянии.

– Ну-ну!

Я медленно, по одному разжал пальцы, конфеты со стуком поочередно упали на стол.

– Этого не может быть. – Лицо умника посерело и осунулось. Через мгновение он взял себя в руки. – Это наверняка фокус, вы приготовили конфеты заранее.

– Да ладно. Тогда вы пробуйте, я даже отвернусь.

Я отвернулся и демонстративно закрыл глаза ладонями.

– Я готов.

В голосе умника слышались визгливые нотки страха и неуверенности.

– Эй! Да он мухлюет! – возмутился ангел.

– В кулаке правой руки пусто, а в левой руке под столом две красные и две желтые конфеты.

– Положите обе руки на стол, мой друг говорит, вы усложнили задачу, тем интересней.

Умник медленно положил оба кулака на стол. Уголки его рта подергивались, изображая то гримасу улыбки, то скорби.

– В правой руке пусто, в левой – две красные и две желтые.

Не успел я договорить, умник резко хлопнул левой ладонью об стол, прикрывая конфеты, рука дрожала.

– Смелее, ведь пациент здесь я, – спокойным и вкрадчивым голосом произнес я, пытаясь его успокоить.

Рука приподнялась и медленно начала двигаться. Конфеты появлялись с безысходной неотвратимостью.

– Кажется, вы проиграли пари?

Умник молча перебирал и перебирал по одной четыре конфеты, пристально рассматривал.

– Такого просто не может быть, – повторял он себе под нос.

– Договор есть договор, поверьте, скучно вам не будет. И берегите нервы.

Умник не придал моим словам значения и мотнул головой, тут же спохватившись, переспросил:

– Что?

– Я покажу этому чучелу, что такое настоящие глюки. – Голос ангела передавал его предвкушение удовольствия. – Приглашаю тебя посмотреть.

В этот момент умник рассматривал желтую конфету. Смайлик на конфете подмигнул. Умник моргнул от неожиданности и зажмурился, протерев глаза. Смайлик зевнул, показав треугольные акульи зубы, подморгнул еще раз, вытянул тоненькие ручки и ножки. Умник наблюдал за происходящим, выпучив глаза. Конфеты на столе тоже обрели конечности и кружились в хороводе, напевая писклявыми голосами: «Мы вкусные конфетки, все хотят нас съесть!» Конфеты в тарелке забурлили и выбрались «толпой» на стол и присоединились к общему веселью. Конфета в руках высвободилась из пальцев и, стоя самостоятельно на руке умника на своих тоненьких ножках, дирижировала общим хором. Окончив фразу, дирижер резко опустил ручки, хор замолк.

– Ты много съел конфет? – спросил дирижер, театрально жестикулируя.

– Да.

Произнес умник, еле ворочая языком и вращая глазами.

– Так воздастся!

Дирижер оскалился, пилой мелких зубов впился в руку умника, моментально поднырнул под кожу. Из раны полилась бурая, почти черная кровь. Конфета, бугром вздыбив кожу, быстро двигалась по руке, уворачиваясь от ударов кулака. Умник разорвал рукав рубахи, колотя кулаком себя по левой руке, пытался хоть как то прибить агрессора. Тем временем конфеты со стола единой волной обрушились, расплескавшись по всему телу. Конфеты быстро прыгали по всему телу, проникая в складки одежды, или просто впивались под кожу. Умник, воя от боли, вертелся волчком, раздирая на себе одежду, пытаясь скинуть с себя маленьких тварей, но они были чертовски проворны. Кровь из ран брызгала во все стороны. Умник рвал уже не одежду, а собственную кожу и раскидывал окровавленные ошметки. Он уже не мог орать, а хрипел. Наконец истерзанное тело перестало слушаться и безвольно рухнуло в лужу крови в изломанной позе.

Умник открыл глаза. Он лежал на полу, рядом стоял сервировочный столик с двумя чайными парами, надкусанными пирожными и стеклянной тарелочкой, полной цветных конфет. Увидев конфеты, умник со всей силы кулаком долбанул по левой руке и вскрикнул от боли.

– Спокойно! Это всего лишь галлюцинация, не правда ли, увлекательно?

Умник внимательно оглядел руки, затем все тело. Никаких повреждений. Неожиданно он встал на четвереньки и, насколько мог быстро, побежал к двери.

– Всего хорошего, надеюсь, не увидимся! – крикнул я вслед.

Перед дверью он уже поднялся на ноги и, чуть не сбив Яну, подошедшую на его крик, побежал к входу не разбирая дороги.

– Что это было?

Яна, ошеломленная, присев на кресло осматривала комнату.

– Ты его ударил?

– Да боже упаси! Я же не гопник какой. Мы мирно беседовали, и ему что-то показалось, привиделось.

После небольшой паузы я добавил:

– Наверное.

– Что ты ему наговорил?

Я встал по стойке смирно и как на присяге торжественно произнес6

– Правду. Только правду и ничего кроме правды!

– Знаю я тебя и твои штучки.

– Он просто оказался не готов к осознанию. Вот и ты мне не веришь, но тебя я люблю!

Обняв жену, я подхватил ее на руки, покружив на месте, понес в спальню.

Яна обняла меня за шею, поцеловала в щеку.

– Я тебя тоже. Очень, очень! – шепнула она на ухо тихо и ласково.