Текст книги "Обратная сторона. Том 1"

Доктор Дэй лежал в кровати, и вид его напомнил Данинджеру вид умирающего человека. Луиза ахнула и прикрыла рукой рот. «Неужели еще неделю назад я выглядела так же?» – подумала она. Данинджер подошел к кровати и тихо позвал доктора. Тяжелые, изжеванные веки поднялись, обнажив потускневшие глаза.

– Его лихорадит, – скривилась миссис Дэй. – Сомневаюсь, что сейчас он вам сможет сказать что-то дельное.

– С тобой было так же? – спросил Данинджер Луизу.

Она кивнула. Глаза ее были широко открыты. «Он умирает из-за меня!» – вертелись в голове хаотичные мысли.

– Мне нужно позвонить, – принял решение Данинджер. Он вышел на улицу и набрал номер Даяны Кросс. Она ответила не сразу, и Данинджер, слушая гудки, успел прикурить сигарету.

– Мне очень жаль, – сказала Луиза, оставшись с миссис Дэй наедине. Хотела сказать что-то еще, но слов не было. Так же, как не было желания оставаться в этой пропахшей болезнью комнате. – Надеюсь, что с вашим мужем будет все хорошо, – сказала Луиза и вышла из комнаты. Миссис Дэй проводила ее до выхода.

На улице Данинджер разговаривал по телефону, и женщины терпеливо дождались, когда он закончит.

– Доктор Макговерн приедет к вам завтра утром, – сказал Данинджер миссис Дэй.

– Завтра?! – возмущение снова закипело в ней, грозя перерасти в гнев. – Неужели так сложно…

– Ему нужно сделать вакцину, – терпеливо пояснил Данинджер. – Если он приедет сейчас, то все равно не сможет ничего сделать. Лишь дать пару таблеток, которые, я уверен, сможете дать своему мужу и вы. Но время будет потрачено. Вы хотите, чтобы доктор Макговерн потратил свое время на то, чтобы навестить вас, вместо того чтобы заняться созданием вакцины? – он вперил в миссис Дэй вопросительный взгляд. – Думаю, нет, – Данинджер замолчал, но никто не собирался ничего говорить.

В затянувшейся тишине, он снова остро ощутил недостаток присутствия птиц. Луиза неловко переминалась с ноги на ногу, видя перед глазами болезненный образ доктора Дэя.

– Я буду ждать вас утром, – сдалась, наконец, миссис Дэй.

Данинджер и Луиза попрощались с ней и сели в машину. Никто не обратил внимания на громыхнувший двигатель.

– Думаешь, с ним все будет в порядке? – спросила Луиза.

– Не знаю, – Данинджер посмотрел на нее долгим, задумчивым взглядом, включил передачу и выехал на дорогу.

«Теперь к птицам добавился доктор, – думал он, борясь с невольным чувством тревоги. – Что будет дальше?» Данинджер решил, что будет неплохо вернуться в бар, где они ужинали с Луизой.

– Хочу выпить, – сказал он, не отрывая взгляд от дороги. – Нужно собраться с мыслями, иначе голова закипит. Составишь мне компанию?

– Компанию? – Луиза подумала, что выпить сейчас действительно было бы неплохо. – Я не против.

Они просидели в баре до десяти вечера, а после поехали в «А-синтез», чтобы забрать Хэлстона и Даяну. К тому моменту Луиза знала о жизни Данинджера почти все, за исключением его не сложившегося брака с Даяной Кросс и совместной опеки над общим ребенком. Пообещав Даяне, что приедет через четверть часа, Данинджер заказал пару обедов на вынос и прихватил для себя бутылку вина.

Пикетчики, окружившие фабрику, встретили «Шевроле» недовольным взглядом. Данинджер свернул с дороги, объезжая поваленное дерево, проскрежетал днищем о край асфальта и тихо выругался, желая машине скорее развалиться и выйти на пенсию. Луиза сидела рядом и думала, что человек, владеющий «Мерседесом» последней модели, вероятно, может позволить себе такое, но лично ей «Шевроле» нравился. Если бы у нее была такая машина, то это сделало бы ее чуть счастливее. Она посмотрела на Данинджера, собираясь рассказать ему об этом.

– Дешевка, – скривился он. – Я имею в виду машину.

– Мне нравится, – настырно повторила Луиза.

Охранник открыл ворота, выпуская на свободу агентов ФБР. Даяна подошла к «Шевроле», увидела Луизу и нахмурилась. В машине пахло спиртным и сигаретами.

– Садись назад, – велел Данинджер Хэлстону. Присутствие Луизы смещало центр захмелевшего сознания от обид и ревности к пониманию и прощению. – Осторожно, только не раздави свой ужин, – сказал он, указывая на бумажный пакет.

– Ты купил еду? – удивилась Даяна.

Данинджер пожал плечами, показывая, что это мелочь. Включив передачу, он развернул «Шевроле». Днище перегруженной машины снова заскрежетало о край асфальта, и Данинджер не без удовольствия отметил, что на этот раз точно должно было что-то отвалиться.

Даяна заглянула в пакет, увидела бутылку вина и сокрушенно покачала головой. Она хотела передать бутылку Данинджеру, но решила не отвлекать его от дороги. Посмотрела на Хэлстона и мысленно поблагодарила за то, что от него никогда ничего похожего ждать не придется. Даяна снова посмотрела на Данинджера. Напоминать о том, что утром нужно будет снова работать, не имеет смысла. Он знает это и без нее. А эта девчонка, Луиза Маккоун… Даяна заставила себя не думать о ней. Приказала себе и попыталась поверить, что приказ достиг цели. Данинджер завернул на стоянку и не без удовольствия отметил, что кафе при отеле работает.

– Как насчет того, чтобы пообщаться еще немного? – спросил он Луизу. Она пожала плечами. – Ну, вот и отлично, – Данинджер обнял ее за талию и повел в кафе.

Глава шестая

Утро. Данинджер проснулся от того, что Луиза зашевелилась во сне. Сумрак отнял у нее пару лет, и теперь она казалась девушкой из группы поддержки, которой в лучшем случае лишь недавно исполнилось восемнадцать. Ей снилось море, и кто-то до боли любимый целовал ее шею. В действительности это была нитка из одеяла, но во сне все было нежно и чувственно.

Данинджер осторожно поднялся с кровати и прошел в душ. Воспоминания возвращались медленно, особенно подробности сна. Там не было ни моря, ни любимого человека. Там не было ничего. Пустота, которая оставила неизгладимый след, когда он впервые соприкоснулся с тайной Форестривера. Отсутствие птиц породило череду событий, которые выстроились во сне таким образом, что забрали, помимо красок, всю жизнь. Помимо птиц, не было там и животных, и людей. Одиночество – вот что принес этот сон.

Данинджер подошел к зеркалу и вгляделся в свои глаза. Включил воду, умылся и снова заглянул в глубину своей души. Душа была серой с голубым ободком вокруг черного зрачка. И снова пустота и одиночество. «Должно быть, так чувствует себя человек, которого похоронили заживо», – подумал Данинджер и тут же удивился противоестественному ходу мыслей. Он определенно должен помочь жителям этого города избавиться от фабрики. Должен не потому, что проникся их радушием, или смог поставить себя на их место, или полюбил девушку, которая лежала сейчас в его постели, и он чувствовал свою ответственность за ее судьбу. Ничего подобного. На его мнение повлияли птицы да еще, может быть, вирус.

Воспоминания о вирусе принесли фрагменты вчерашнего дня о визите к доктору Дэю. Сможет ли его вылечить Макговерн? А если да, то как смог доктор Дэй вылечить Луизу? Неужели вирус добивает своих жертв выборочно? Или же есть какое-то лекарство, о котором еще не знает Макговерн? Но тогда почему Илай Дэй не вылечил себя? Может быть, брат Луизы смог каким-то образом достать вакцину Макговерна? Ведь его друг, кажется, работал на фабрике и тоже получал вакцину.

Данинджер посмотрел на часы, решив, что должен присутствовать в доме доктора Дэя, когда туда приедет Макговерн. Как бы там ни было, но к гостям из Вашингтона жители этого города относились пока лучше, чем к работникам фабрики.

Данинджер вытер лицо предлагаемым отелем полотенцем и вышел на улицу. Осеннее утро было на редкость тихим и теплым. Ковер из опавших листьев резал глаза сочностью своих красок. «Скоро начнутся дожди, и от этого очарования не останется и следа», – решил Данинджер. Он посмотрел на дверь соседнего номера. Как бы там ни было, но, кажется, он проснулся сегодня раньше, чем Хэлстон и бывшая жена.

Автомат с эспрессо стоял между номерами 4 и 5. Данинджер вернулся в свой номер, достал из карманов мелочь и прошлепал босиком по деревянным доскам, взяв себе чашку кофе. Пластиковый стакан обжигал пальцы, но в этом была какая-то незримая часть окружающего его очарования. Свежий воздух, желтые листья, тишина. Где еще он сможет выйти утром из номера, не обращая внимания на то, что на нем надето?!

Данинджер достал из пачки сигарету, смахнул с деревянных ступеней желтые листья и сел, вглядываясь в распускающийся бутон неба. Спать не хотелось, и кофе был нужен лишь для того, чтобы сильнее проникнуться этим местом. Данинджер сделал глоток. Быстрорастворимый порошок, сливки, сахар. Он закурил. Вспомнил Луизу и невольно сравнил ее с бывшей женой. Один из его друзей в Вашингтоне сказал ему как-то, что все женщины одинаковы. Данинджер тогда подумал о Даяне и решил, что друг ошибается.

Она отличалась от всех, что были у Данинджера. Запах, голос, взгляд, объятия. Все было каким-то особенным. Другие, возможно, и были похожи, но только не Даяна. И дело было вовсе не в том, что он провел с ней больше времени, чем со всеми другими, вместе взятыми. Не в том, что у них был общий ребенок. Наверное, он все еще любил ее, а друг, который уверял, что все женщины одинаковы, никогда не знал, что это такое. Мысль об этом не пришлась Данинджеру по душе, но и противиться ей он не стал. Если кривая размышлений завела его в эти дебри, то пусть будет так. Любовь так любовь. Лучше уж знать об этом, чем заглядывать через забор в поисках этого чувства.

Данинджер обернулся и снова посмотрел на дверь с номером 9. Воображение дорисовало детали. Хэлстон и Даяна лежат в кровати. Теплое одеяло скрывает их тела. Волосы Даяны рассыпаны на подушке. Лица Хэлстона не видно – Данинджеру нет до него дела. Он даже не ревнует. Странно, но он никогда не испытывал ничего подобного. Причем тут Хэлстон? Разве что для приличия нужно держаться с ним чуть холоднее, чем с другими. Он просто незнакомец, чужак. Не Хэлстон заставил их с Даяной расстаться. Они сами приняли это решение.

Данинджер улыбнулся, поражаясь, как сильно влияет обстановка на ход мыслей. В Вашингтоне он редко задумывался о Даяне и их разрыве, а здесь это приходит в голову чуть ли не каждый час. Неудивительно, что жители Форестривер, да и вообще всех маленьких городков, отличаются от жителей мегаполисов. Им некуда бежать, нет ощущения, что ты лишь крупица, капля в безбрежном океане. Они могут позволить себе утром выйти на крыльцо и выкурить сигарету, предавшись воспоминаниям. Они знают друг друга в лицо, их город четко ограничен в сознании, а не уходит за бесконечный горизонт, поэтому они любят его больше, ведь они могут представить его, могут нарисовать каждую улицу, а подобное знание всегда накладывает некую ответственность. Чем ближе мы узнаем что-то, тем роднее оно нам становится.

Данинджер вспомнил свою квартиру в кондоминиуме. Футбольное поле ухожено, и он влюблен в него. Он будет заботиться о нем и защищать. Если кто-то этажом выше решит устроить потоп, то он подаст на него в суд, заставит выплатить ущерб, а лучше – еще и съехать. Так же и жители Форестривер. Только их собственность не ограничивается маленьким домом и белым забором. Она распространяется дальше, на весь город. И «А-синтез» в данном случае и есть этот беспечный сосед, с которого нужно взыскать ущерб, а лучше – избавиться, чтобы не повторилось случившееся.

Данинджер затянулся сигаретой, услышал странный звук, разрезавший тишину осеннего утра, нахмурился. Звук показался ему настолько знакомым, что от этого стал еще более нереальным. Птица. Жирный, потрепанный голубь. Тяжело взмахивая крыльями, он пролетел рядом с Данинджером, поднял ворох опавших листьев и неуклюже приземлился на порог номера с цифрой 12. Острый клюв ударил обтертые ногами доски, подбирая крошки картофеля фри.

– Какого черта? – Данинджер не отрываясь смотрел на голубя. Птица подняла голову, посмотрела на него, оценивая опасность, и снова вернулась к прерванной трапезе.

Сигарета, зажатая в руке Данинджера, истлела и обожгла ему пальцы. Он поморщился и спешно отбросил ее в желтые листья. Тот факт, что он видит здесь живую птицу, которая доедает за кем-то крошки, показался настолько нереальным, что на мгновение происходящее показалось ему сном. Этого не может быть. Птицы убили друг друга! Здесь. В этом городе. Данинджер поднялся на ноги. Что же ему делать? Попытаться поймать голубя? Позвать Луизу? Разбудить Даяну и Хэлстона, чтобы они после не сочли его сумасшедшим?

Голубь снова поднял голову. Черные глазки-бусинки изучали Данинджера. «Сейчас он улетит, – подумал Данинджер. – Исчезнет, спрячется, оставив ему сомнения и воспоминания». Вытянув вперед руку, Данинджер защелкал языком, пытаясь задержать голубя, привлечь его внимание, напоминая со стороны ребенка-переростка, страдающего олигофренией.

«Ну и пусть. Лишь бы поймать эту чертову птицу, которой здесь быть не должно», – думал он, приближаясь к голубю. Ведь если он не сможет его поймать, то будет выглядеть дураком, рассказывая о том, что видел. Даяна и Хэлстон ни за что не поверят ему. Жители города решат, что он придумал этот ход, чтобы снять ответственность с фабрики, оправдать ее в их глазах. И молчать он не сможет. Даже если попытается, то от этого станет лишь хуже. Поэтому он просто обязан поймать эту птицу.

Данинджер осторожно сделал еще один шаг вперед. Голубь не двигался. Он затаился. Ждал, взъерошив загривок. Не хватало лишь классического воркования. Осенний ветер пробежал вдоль отеля, подняв опавшие листья. «Сейчас точно улетит!» – решил Данинджер. Но голубь не улетел. Он позволил незнакомцу приблизиться так, что между ними остался один шаг.

Данинджер замер, позволяя голубю привыкнуть к подобному положению дел. Серо-голубые глаза встретились с темными глазками-бусинами птицы. Какое-то странное возбуждение придало Данинджеру терпения. Так, наверное, кошка, караулит мышь – сидит у ее норки и ждет, смакуя возбуждение от охоты. Но вот мышь появляется. Сначала ее нос, затем голова с прижатыми ушами. Теперь встает вопрос о том, что делать дальше. Наброситься на мышь или продолжить выманивать?

Данинджер осторожно наклонился к голубю. Протянул руку, сокращая расстояние. Снова пару раз щелкнул языком. Подался вперед и обхватил голубя большим и указательным пальцами. Птица тревожно заворковала. Очнулась и попыталась вырваться.

– Ну тише. Тише, – Данинджер укрыл голубя левой рукой, не позволяя расправить крылья. Птица билась, словно только сейчас поняла, что случилось. – Тише, – Данинджер начал осторожно поглаживать ее. Он поднялся на ноги и вернулся в свой номер. – Луиза! Луиза, посмотри, кого я поймал! – голос его звучал по-детски задорно и возбужденно. Луиза вздрогнула, открыла глаза и сонно прищурилась.

– Что? Что ты делаешь? – пробормотала она, чувствуя, как руки сна тянут ее обратно в свое царство.

Увидев голубя в руках Данинджера, она даже подумала, что ей еще снится сон. Странный и нереальный. Должно быть, они сейчас лежат в теплой кровати, прижавшись друг к другу, а это не более чем игра воображения.

– Я поймал его на крыльце, – сказал Данинджер, приближаясь к кровати. Почему-то его полуобнаженный вид и птица в руках показались Луизе чем-то зловещим и пугающим. Если это был сон, то она не хотела его видеть. Неважно, о чем он. Главное, чтобы это видение ушло. – Смотри! – Данинджер встал коленями на край кровати. В черных глазах-бусинках птицы отразилась вечность – так, по крайней мере, показалось Луизе. Она вскрикнула и вжалась в спинку кровати.

– Нет! Я не хочу! – собственный голос развеял обрывки сна.

«Это реальность! Реальность!» – Луиза очнулась, почувствовав, как вползающий в незакрытую дверь утренний озноб ласкает ее выбившуюся из-под одеяла грудь.

– Господи, Уэл! – она попыталась подтянуть одеяло к шее, чтобы прикрыть наготу.

– Извини. Я не хотел тебя напугать, – примирительно улыбнулся он. Голубь в его руках заворковал.

– Этого не может быть! – прошептала Луиза. Внутри что-то вспыхнуло, залив щеки румянцем. – Это же… Это… Что это, черт возьми?! – Луиза подалась вперед, чтобы лучше рассмотреть голубя.

Его воркование стало более громким. Глазки-бусинки начали бешено вращаться. Когти вцепились Данинджеру в палец. Крылья напряглись, готовые либо освободиться, либо переломать свои полые кости.

– Господи! – воскликнул Данинджер, поразившись силе пойманной птицы. Он ослабил хватку, боясь, что если не сделать этого, то голубь точно сломает себе крылья.

Луиза опасливо отпрянула назад. Страх появился откуда-то снизу, пронзил живот, поднялся по груди и заполнил сознание.

– Убери его! – взвизгнула она.

– Да все нормально, – Данинджер попытался улыбнуться ей. – Он просто напуган. Просто… – он немного ослабил хватку. Голубь извернулся и клюнул его в палец. Еще раз и еще.

– Выпусти его, Уэл! – закричала Луиза. – Выпусти сейчас же!

– Не кричи, ты его пугаешь! – цыкнул на нее Данинджер, морщась от боли, которую причиняли пальцам удары клюва. Неожиданно голубь сменил тактику и, обхватив клювом указательный палец Данинджера, попытался его перекусить. И снова Данинджер удивился его силе. – Черт! – выкрикнул он.

Палец обожгла нестерпимая боль. Кожа лопнула. Потекла кровь. Глаза голубя стали вращаться сильнее. Данинджер попытался освободить палец. Ничего – хватка стала еще сильнее. Казалось, еще немного – и затрещит ломающаяся кость.

– Выброси его! Выброси! Выброси! – визжала Луиза, напуганная еще больше видом крови, которая тонкой струйкой стекала на белые простыни.

Лицо Данинджера покраснело. Боль от пальца распространилась по всей руке – острая, нестерпимая. Разжав левую руку, он попытался отпустить голубя, надеясь, что, почувствовав свободу, тот отпустит его, но голубь, словно обезумевший хищник, почуявший кровь, продолжал сжимать попавший ему в клюв палец.

– Черт! – зарычал Данинджер не то от боли, не то от гнева, не то от недоумения, как такая крохотная птица смогла создать подобный хаос.

– Отпусти! – закричала Луиза голубю, подалась вперед и, схватив его, потянула на себя.

Теперь закричал Данинджер. Острые грани птичьего клюва достигли кости. Кровь уже не стекала, она брызгала в разные стороны из разорванных вен. Тонкая струйка ударила Луизе в лицо, окрасив в пурпурно-красный цвет. Теплая и свежая. Луиза взвизгнула, спешно сплюнула ту часть крови, которая попала в рот. От металлического вкуса желудок сжался. Стараясь не обращать на это внимания, Луиза еще раз попыталась оторвать голубя от пальца своего любовника. Данинджер спешно подался вперед, желая избежать нового приступа боли.

– Подожди! Подожди, черт возьми! – заорал он на Луизу. Схватил свободной рукой голубя и что есть силы сжал его шею.

Полые кости затрещали. Глазки-бусинки закатились. Хватка ослабла. Данинджер высвободил израненный палец и швырнул голубя через всю комнату. Он ударился в дверь с глухим звуком и упал на пол. Дернулся несколько раз, взмахивая изломанными крыльями, и затих.

– Это все? – заикаясь, спросила Луиза. – Он… Он умер?

– Надеюсь, – Данинджер посмотрел на кровоточащий палец.

Воцарившаяся тишина показалась противоестественной. Разбуженная криками Даяна вскочила с кровати и теперь бежала по деревянному крыльцу к номеру Данинджера. Из одежды на ней была только ночная рубашка, едва доходящая до колен. В правой руке был зажат укороченный вариант кольта. Волосы, растрепанные за ночь, развевались, придавая ей вид фурии. Сердце бешено билось в груди. За спиной шлепали босые ноги Хэлстона. У открытой двери в номер Данинджера Даяна остановилась, пропуская Хэлстона. Он заглянул в зияющий темнотой проем. Его тело создало тень, заставив Данинджера оторвать взгляд от изучения своего указательного пальца.

– Что случилось? – спросил Хэлстон, проходя в номер.

Вид крови заставлял его хмуриться. Белые простыни окрашены красными брызгами. Обнаженная девушка на кровати с испачканным кровью лицом. Струйка крови медленно сползает между ее полными грудями.

– Вы что, подрались? – задал новый вопрос Хэлстон.

За его спиной появилась Даяна. Она скользнула взглядом по бледному лицу бывшего мужа, мельком глянула на Луизу и снова сосредоточилась на бывшем муже.

– Что случилось, Уэл? – голос ее прозвучал твердо и отрезвляюще.

Данинджер тряхнул головой. Вид собственной крови начал вызывать тошноту. Он зажал здоровой рукой указательный палец чуть выше раны.

– Ты что, так кричал, потому что порезался? – скривилась Даяна, чувствуя себя полной дурой.

Сонная, испуганная, едва успевшая проснуться, она бежала сюда, чтобы спасти его, а он сидит на кровати с девкой, залитой кровью, и жалуется, что порезался?! Господи! Если бы только сейчас нашлись нужные слова, чтобы сказать ему об этом! Сказать так, чтобы он понял их смысл правильно.

– Птица, – буркнул Данинджер, поднимаясь на ноги. Он вспомнил, что видел в ванной аптечку. Что-то неприятное заполнило желудок. Даяна здесь. Даяна пришла, чтобы спасти его, а что сделал он? – Чертов голубь! – не сдержался Данинджер, пытаясь отыскать в лице птицы виновника всего, что случилось. – Чертов голубь лежит справа от тебя.

Он открыл ящик над раковиной и достал аптечку, разорвал зубами упаковку бинта и попытался перевязать рану. Даяна повернула голову и посмотрела на изуродованную птицу. «Нет, он не порезался. Его клюнул голубь!» – гневно подумала она. Птица у ее ног дернулась, перевернулась на спину, взмахнула пару раз сломанными крыльями и снова затихла.

– Откуда он здесь взялся? – спросил Хэлстон не то Данинджера, не то Даяну, не то девушку на кровати.

– Я поймал его, – крикнул из ванной Данинджер.

– Поймал? Где? – Хэлстон вопросительно уставился на Луизу.

– Я не знаю, – она покачала головой, вспомнила, что неодета, и как-то отрешенно прикрылась одеялом.

– Он сидел возле двери в соседний номер! – крикнул Данинджер.

Затянул на повязке узел, помогая себе зубами, включил воду, намочил край полотенца и попытался оттереть от своего тела кровь. Свою кровь. Мысль об этом вызвала новый приступ тошноты. Кровь отлила от лица. Перед глазами зарябили черные снежинки.

Данинджер покинул ванную и, не обращая ни на кого внимания, вышел на улицу. Свежий осенний воздух пьянил. Данинджер сел на деревянные ступени и выбил из пачки «Данхила» сигарету. Покрутил в руках, сунул в рот, закурил. Шум в голове начал стихать.

– Уэл? – Даяна стояла за его спиной, бездумно разглядывая крохотные рыжие веснушки на его широких плечах. – Уэл, с тобой все в порядке?

Как-то раз, когда они еще жили вместе, Данинджер порезался кухонным ножом, пытаясь им закрутить разболтавшуюся ножку стула. Сталь скользнула по левой ладони, оставив глубокий рубец. Плоть разошлась, открывая взгляду обнажившиеся жилы. Данинджер зажал правой рукой левую кисть и не двигаясь смотрел на полученную рану, полость которой медленно начинала заполнять кровь. Ничего страшного в этом не было, но Данинджер бледнел на глазах, утрачивая связь с реальностью. На какое-то мгновение Даяне даже показалось, что он, возможно, просто задумался о чем-то касающемся работы – какой-нибудь эффектный ход, призванный произвести впечатление на присяжных. Но Данинджер ни о чем не думал. Не мог думать. Ноги его подогнулись, и если бы Даяна не успела подвинуть ему стул, то он бы, наверное, упал.

Этот внезапный ступор оказался настолько заразным, что Даяна простояла несколько минут, не в силах заставить свой мозг работать. Никогда прежде она бы не подумала, что Данинджер может испугаться своей крови. Данинджер, который при необходимости смог бы принять ее роды. Неважно, умел он это делать или нет. Главным было то, что Даяна не сомневалась, что он сделает все, что сможет. Экстренные ситуации придавали ему уверенности и заставляли принимать срочные решения, которые зачастую оказывались верными.

Как-то раз они вместе стали свидетелями аварии, и Данинджер, оставив свою беременную жену в «Кадиллаке» у обочины, метался между искореженными машинами, оказывая первую помощь. В старом «БМВ» находилась зажатая железом семья, и он, пытаясь освободить их детей, порезался о рваную металлическую крышу. Рана оказалась глубокой, и кровь залила весь его пиджак. Странно, но в тот день он даже не заметил этого, словно ситуация была выше того, чтобы замечать такую мелочь. Мальчик с открытым переломом обеих ног голосил так сильно, что закладывало уши, а Данинджер, выдернув из своих брюк ремень, накладывал ему жгут на левую ногу, где, скорее всего, была разорвана артерия. Выбравшись из «Кадиллака», Даяна, придерживая руками восьмимесячный живот, пересекла дорогу и занялась мальчиком. Данинджер наградил ее недовольным взглядом и понял без слов, что остановить ее не сможет. Тогда в этом взгляде было все, что объединяло их. Они были словно одним целым. Вспотевшие под раскаленным солнцем, залитые кровью мальчика, которая хлестала как из-под крана. Данинджер оставил Даяну с ребенком и поспешил обратно к «БМВ», чтобы освободить его родителей.

В тот день ему наложили на порезанное предплечье шесть швов. Он сидел в машине неотложки голый по пояс и торопил медсестру с ее работой, говоря, что другим пострадавшим ее помощь куда нужнее, чем ему. Даяна смотрела на него и спрашивала себя, почему же этого самоотверженного человека не взяли в ФБР? А потом появился тот странный порез на ладони, и сомнения Даяны развеялись, как утренний туман. Без стимула и необходимости действовать Данинджер превращался в плаксивого мальчишку, которого пугает вид собственной крови. Сейчас происходило нечто подобное.

Даяна смотрела на бывшего мужа и понимала, что не может ни жалеть его, ни презирать его слабость. Если бы сейчас нужно было спасать мир или хотя бы одного-двух человек, то он бы не заметил пореза на пальце, не заметил, если бы у него и вовсе оторвали палец, а так он был слаб и подавлен. Сидел на ступенях и нервно курил, пытаясь не потерять сознание.

– Рана глубокая? – спросила Даяна, стараясь не выдать в голосе пренебрежение к мужчине и материнскую заботу к ребенку.

– Не знаю, – Данинджер недовольно поморщился, выпустил к небу струю синего дыма.

– Может, отвезти тебя в больницу?

– В больницу? – он недовольно хмыкнул и покачал головой. – Возьми лучше того голубя и сделай вскрытие. Это ведь ненормально, что он единственный в этом городе. Верно?

– Верно, – Даяна развернулась, намереваясь уйти.

– Только не прикасайся к нему голыми руками, – напутствовал Данинджер. – Кто знает, какая зараза свела их с ума, – он снова жадно затянулся сигаретой.

Даяна кивнула, не заботясь о том, что Данинджер этого не увидит. Хэлстон вышел из номера и вопросительно посмотрел на нее, спрашивая без слов, действительно ли нужно брать мертвого голубя. Даяна снова кивнула. Каким бы ни был Данинджер, а в неспособности здраво мыслить его невозможно обвинить.

– Пойдем в наш номер, – сказала она Хэлстону. – Там у меня есть пара полиэтиленовых пакетов и перчатки.

Даяна прошла мимо открытой двери, за которой спешно одевалась Луиза Маккоун. Девушка была молодой и сочной. Что ж, кажется, у Данинджера сохранился хороший вкус. Подобная мысль не понравилась Даяне.

– Сделаешь это сам, хорошо? – спросила Даяна, подождав, пока Хэлстон не оденется.

– Конечно, – он наклонился и поцеловал ее в лоб. Его теплые губы и запах успокоили бушующие чувства. – У тебя все хорошо? – спросил он, осторожно прикасаясь к ее животу.

Даяна кивнула. Все ли у нее хорошо? Конечно, у нее все хорошо! Да она и не чувствует этого ребенка! Даже не успела привыкнуть, что снова беременна! Что-то необъяснимое поднялось откуда-то из глубин сознания, навеяв воспоминания о том, как она вынашивала свою первую дочь. Заботился ли о ней тогда Данинджер? Любил ли ее так же, как сейчас Хэлстон? Даяна вспомнила Луизу Маккоун и недовольно фыркнула. «Любил ли Данинджер вообще хоть кого-то в своей жизни кроме себя?» – подумала она и начала одеваться.

Когда Хэлстон вошел в номер Данинджера, Луиза уже была одета. Кремовый пуловер и шерстяная юбка накинули ей пару лет, но смогли скрыть застывший в глазах страх. Мокрое полотенце, которым она вытерла попавшую на нее кровь любовника, лежало на кровати.

Луиза вышла из номера, стараясь держаться как можно дальше от мертвого голубя, который, как ей казалось, мог ожить в любое мгновение. Данинджер сидел на ступенях, прикуривая очередную сигарету.

– Как ты? – спросила Луиза, садясь рядом. Она поборола желание обнять его и прижаться к его плечу. Странно, но случай с голубем сблизил их лучше, чем проведенная в одной кровати ночь. – Дашь сигарету?

– Не думал, что ты куришь, – Данинджер улыбнулся синими губами на бледном лице.

– Лишь иногда, – Луиза взяла прикуренную сигарету, затянулась.

Данинджер замерз и начал дрожать. Луиза вернулась в номер, взяла со стула его пиджак. Нацепив на руки белые латексные перчатки, Хэлстон неуклюже запихивал мертвого голубя в пакет.

– Вам помочь? – предложила ему Луиза. Он поднял на нее глаза, покачал головой. Луиза вышла из номера, подошла к Данинджеру и накинула пиджак ему на плечи. – Вот. Так будет лучше, – сказала она, снова садясь рядом, но на этот раз чуть ближе, чем прежде.

Данинджер отрешенно кивнул. За спиной послышались шаги Хэлстона.

– Нужно отвезти Тони Макговерна к доктору Дэю, – напомнил ему Данинджер.

– Я знаю, – Хэлстон на мгновение остановился. – Поедешь с нами или останешься здесь?

– Поеду с вами, – Данинджер повернул голову и посмотрел на Луизу. – Нужно только сначала будет завезти ее домой.

– Дойду пешком, – сказала девушка и безрадостно улыбнулась. – Это же не Вашингтон, – она посмотрела на Хэлстона, пытаясь понять, согласен ли он с ней. Хэлстон кивнул.

– Тогда одевайся, – сказал он Данинджеру, направляясь в свой номер. – У нас мало времени.

– Я знаю, – Данинджер поднялся на ноги. Перед лицом Луизы промелькнул его указательный палец. Белые бинты окрасились в красный цвет. Кровь медленно капала на старые доски под его ногами.

– Уверен, что тебе не нужно в больницу? – спросила Луиза.

– Уверен, – Данинджер вошел в свой номер, но дверь закрывать не стал.

Повернув голову, Луиза наблюдала, как он одевается. Короткие, четкие, уверенные движения. Она подумала, что кроме белых зубов, наверное, еще ценит в мужчинах подобную уверенность и решительность. Они знают, что им нужно. Знают, что хотят делать, а что нет. Не тратят время на мелочи, не размениваются. Даже в кровати. Луиза поднялась на ноги, подошла к Данинджеру и предложила ему помочь завязать галстук.

Во время учебы она жила с парнем, который просто не представлял себя без галстука, не мог чувствовать себя свободным, если на его шее не красовался идеально завязанный узел. Теперь Луиза умела делать это так, что в пору было записывать на видео и продавать в качестве пособия по правильному завязыванию галстуков.