Текст книги "Тихая вода"

Глава 21

Юнни Альмхульту хотелось блевать.

Кислый привкус по горлу поднялся к верхнему нёбу. Холодный пот выступил на лбу и затылке. Еще секунда – и он свалится. Юнни сглотнул и оперся о дверной косяк, чтобы сохранить равновесие.

Когда в дверь постучался полицейский и спросил, не контактировал ли Юнни с Кики Берггрен, ему с большим трудом удалось совладать с собственным телом. К тому времени Юнни успел немного оправиться, как-никак была половина третьего. С тех пор как мать разбудила его в пятницу, чтобы сообщить, что в «Доме миссии» обнаружена мертвая женщина, Юнни беспрерывно вливал в себя пиво.

Он просто боялся протрезветь. Растянулся на диване в гостиной с гудящей от мыслей головой. Время от времени впадал в забытье, а, проснувшись, глушил отчаяние алкоголем. Он чувствовал запах собственного тела, и от этого Юнни тошнило еще больше.

Теперь причин для волнения прибавилось. Заметил ли полицейский, что Юнни лжет ему в лицо? Парень достал фотографию женщины из паба и спросил, не встречался ли Юнни с ней раньше? И Юнни не выдержал, сказал, что никогда ее не видел. Даже сложил руки на груди, чтобы не было так заметно, что они трясутся. Полицейский поблагодарил Юнни, извинился за беспокойство и пожелал хорошего дня. А Юнни хотелось пожелать ему засунуть этот хороший день куда поглубже.

Он доковылял до гостиной и снова плюхнулся на диван. Потянулся за бутылкой теплого пива на столе.

Что он скажет копу, если тот вернется? Снова будет все отрицать? Или придумает какую-нибудь историю с участием грабителей?

В пабе его, конечно, не выдали. Никто не сказал копам, что Юнни был с той женщиной. А Юнни всего-то немного переборщил. Хотел поговорить с ней, не более того. А потом слетел с катушек, потому что она ничего не понимала, глупая корова. Как могла она умереть? Вот уже в который раз Юнни прокручивал в голове события вчерашнего вечера. Они сидели на диване, когда она начала чудить. Он должен был ее остановить.

Юнни ударил не сильно. Только затем, чтобы привести ее в чувство. Он ведь нормальный человек, не садист какой-нибудь.

Юнни допил и опустил банку на пол, так что она с негромким металлическим грохотом покатилась под диван. Ну что ей стоило сделать, как он сказал, с самого начала?

А теперь вот Юнни вляпался по уши.

Он сглотнул, еще и еще. Здесь оставаться нельзя. Рано или поздно полицейские поймут, что с Юнни имеет смысл поговорить еще раз. Он и не думает брать на себя вину, с какой стати? Кто-кто, а Юнни здесь точно ни при чем. У него и в мыслях не было убивать ее.

Не тратя времени на дальнейшие размышления, Юнни вскочил с дивана. Нужно ехать в город, срочно. Юнни бросил в дорожную сумку пару футболок и джинсов. Ближайший катер отходит около трех. Можно успеть, если поторопиться.

На кухне достал из холодильника молоко, отпил прямо из пакета. Когда ставил обратно, заметил еще две банки пива, которые тоже имело смысл взять с собой. Принял альведон[13]13
  Популярная в Швеции разновидность парацетамола.


[Закрыть], запив оставшимся молоком, и пошел к двери.

Юнни подумал было оставить матери записку, но потом решил, что будет проще связаться с ней по мобильнику. Если, конечно, на это хватит сил.

Юнни быстро спустился к пароходному причалу. Там стояла «Синдерелла», полная туристов, возвращавшихся домой после проведенного на острове выходного дня. Куда ни глянь – рюкзаки и коляски. Юнни подавил импульс перепрыгнуть через трап. «Спокойно, – сказал он себе. – Главное – не привлекать к себе лишнего внимания». Он запыхался от быстрой ходьбы. Глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоиться. Заметив, что на него оглядываются, поднялся на борт и занял место в одном из последних рядов. Надвинул на лоб капюшон куртки и притворился спящим.

Услышав три гудка, означавшие, что катер отходит от причала, почувствовал облегчение во всем теле. Вскоре, правда, Юнни затошнило, и он был вынужден отлучиться в туалет. Немного рвоты попало мимо унитаза, но Юнни было все равно. У него едва хватало сил держаться на ногах, где уж убирать за собой.

Остаток пути Юнни просидел в своем углу, опасаясь встречаться взглядом с кем-либо из пассажиров. Хотелось снюса[14]14
  Бездымный табак, сортированный в пакетики для помещения между губой и десной для всасывания никотина; имеет шведское происхождение и на сегодняшний день легально в Европе продается только в этой стране и Норвегии.


[Закрыть], но спуститься в кафетерий и купить его он так и не решился. Время от времени проваливался в сон, беспокойный и неглубокий. Из одного только подсознательного желания улизнуть из этого мира в другой, где не было ни полицейских, ни женщины из паба. Капитан «Синдереллы» уверенной рукой вел судно в сторону Стокгольма.

Когда после узкого Стегесунда, где виллы оптовых торговцев минувшей эпохи достраивались и обновлялись в темпе роста курса акций, вошли в Ваксхольм, часть пассажиров высадилась. От Ваксхольма катер повернул к Лидингё, с короткой остановкой у причального моста в Госхаге, и только потом глазам открылись очертания знакомых кварталов.

С заднего места на кормовой палубе Юнни видел, как они прошли между Юргорденом и Нака-Страндом и наконец причалили возле Страндвегена.

Юнни взял сумку, нащупал в кармане билет, который следовало предъявить у трапа, и быстро сошел на берег.

Только вот куда ему было идти?

Глава 22

Заголовки газет в киоске возле пароходного причала заставили Нору вздрогнуть.

Убийство на сексуальной почве! На Сандхамне найдена мертвая голая женщина!

Она привыкла видеть здесь другое – как красиво загореть или сделать живот плоским к грядущему пляжному сезону. Но в сегодняшних номерах отыскалось место только для рубрики сенсаций. Немного воображения – и мертвая женщина стала жертвой сексуального убийства в летнем раю. Настоящая находка для редактора, которому нечем заполнить летний номер. Нора задумалась, а потом, хоть и стыдилась продавщицы, а все-таки купила обе вечерние газеты.

Она медленно шла домой, держа их под мышкой. Вернувшись, села на скамейку в саду. Сорвала несколько листиков мяты и положила в чашку с чаем. Нора любила этот запах.

Дети играли в соседском дворе. Нора представила себе, как они клянчат у тети Сигне виноградный сок и домашние булочки – рожицы как у виноватых кокер-спаниэлей. Еще Сигне пекла замечательные пирожные «малиновые пещеры», которые очень нравились мальчикам, особенно Адаму. Как ни старалась Нора, у нее никогда не получалась такой вкусной выпечки. «Наверное, для этого нужно родиться до войны», – вздыхала она, читая в очередной раз разочарование в глазах Адама.

– Они у тебя не то чтобы плохие, – утешал маму голубоглазый Адам, – просто не такие хорошие, как у тети Сигне. Но я все равно люблю тебя, мама…

Так горькое признание заканчивалось поцелуем.

Держа в одной руке чашку, Нора другой развернула вечернюю газету. Убийству были посвящены целых два разворота. Одну страницу целиком занимала статья о несчастной горничной, которая нашла тело. Интервью с ней походило на допрос с пристрастием, напористый журналист разве что не клещами вытягивал у женщины жуткие подробности. Голая жертва, как и реакция на нее горничной, описывалась в самых ярких красках. Там же менеджер отеля строила догадки о жизни Кики Берггрен и о том, что она делала на Сандхамне.

На старой фотографии с водительских прав Кики Берггрен, с какой-то старомодной прической, остекленевшими глазами пялится в камеру. Нора спросила себя, почему на водительских правах люди так ужасно выглядят?

Отдельная вставка в рамочке была посвящена росту сексуального насилия в Швеции в последние месяцы, с описанием конкретных случаев. Утверждалось, что полиция не способна обеспечить безопасность женщин. Некий политик авторитетно рассуждал о том, как важно, чтобы женщины всюду чувствовали себя защищенными, особенно летом. То, что было написано о Сандхамне, повергло Нору в изумление на грани шока. Неужели в этом осином гнезде, рассаднике насилия она проводила каждое лето?

Вторая газета сосредоточилась на предстоящей регате и том, что было связано с яхт-клубом. «Королевские торжества на месте убийства» – гласил заголовок. Снимок Его Величества на яхте перед рестораном на воде занимал почти всю страницу. Далее следовала статья о регатах, описанных во всем их королевском блеске, и опять все сводилось к ужасному преступлению.

Парусный клуб числил в своих рядах известных и публичных людей, многие из которых высказались по поводу происшедшего. Все комментарии сводились к заверениям, сожалениям и выражению озабоченности.

Расспрашивали, разумеется, только мужчин.

Нора сидела с развернутой на столе газетой и размышляла о возможной связи смерти Кики Берггрен и ее кузена. Кому понадобилось убивать этих двоих и почему именно на Сандхамне?

Она вспомнила о рыболовных сетях, о которых говорил Томас, и о бирке с инициалами «Г. А.»

Нора поднялась, пошла на кухню и взяла телефонный справочник острова Сандхамн. Он был выпущен по инициативе общества «Друзья Сандхамна» и распространялся исключительно между его членами. Нора просмотрела тех, чьи фамилии начинались на «А», – всего около тридцати человек, – и отметила всех с именами на «Г». Потом прошлась по фамилиям на «Г», которых оказалось значительно меньше, и именам, начинавшимся на «А».

Спустя некоторое время Нора составила список абонентов, у которых хотя бы один инициал был «Г» или «А». Всего в нем было пятьдесят четыре человека.

Нора взглянула на список. Многих из него она знала, по крайней мере в лицо. Сандхамн ведь совсем небольшой остров. Нора решила передать список Томасу при первой возможности. Наверняка он даже не подозревает, что имеется отдельный телефонный каталог для Сандхамна.

Погруженная в размышления, Нора не услышала, как с пробежки вернулся Хенрик. Она увидела его не раньше, чем он сел на скамейку напротив нее.

– Что за чушь ты читаешь? – спросил Хенрик.

Нора оторвала глаза от газеты.

– Я не смогла пройти мимо этого… все так ужасно, – Нора подняла страницу так, чтобы Хенрик мог видеть. – Как будто не про наш остров написано.

Хенрик наклонился вперед и прищурился. Потом покачал головой, скорчил гримасу. Он сильно вспотел под футболкой, и волосы тоже были мокрые. Хенрик промакнул лоб полотенцем, которое висело у него на шее. Потом снял футболку и повесил на белый штакетник.

– Я только что пробегал мимо «Дома миссии». Там все оцеплено сине-белой полицейской лентой. Теперь у всех руки связаны, никакого туристического сезона. С другой стороны, так ли это плохо, если народ будет ездить отдыхать на какой-нибудь другой остров? – Хенрик иронически подмигнул Норе. – Как бы ты поступила на их месте?

Хенрик пролистал газету. Присвистнул, просмотрев откровения членов парусного клуба, с которыми был знаком.

– Там полно газетчиков, – продолжал он. – И камеры куда ни глянь. Настоящий рай для тех, кто мечтает засветиться по телевизору.

Хенрик поднялся из-за стола и повернулся идти принимать душ. Нора его окликнула. Она весь день думала о звонке из банка и том, как поднимет эту тему в разговоре с мужем. Она хотела услышать мнение Хенрика на этот счет и втайне надеялась, что он за нее порадуется.

– Подожди…

Нора пересказала свою беседу с директором по персоналу.

– Звучит заманчиво, – заключила она. – Подумать только, я буду работать в Мальмё. И условия самые выгодные.

Лицо Хенрика отразило непонимание. Полотенце все еще висело у него на шее, со лба крупными каплями стекал пот.

– Но мы не можем переехать в Мальмё, – вырвалось у него. – Ведь я работаю здесь.

Нора улыбнулась.

– Ты сможешь работать и в Мальмё, в районе Эресунда много больниц. А для меня это редкий шанс.

– Мы живем здесь, – возмутился Хенрик. – Ты ведь не станешь срывать всю семью с насиженного места?

Нора приблизилась к двери. Хенрик наморщил лоб, как делал это, когда его что-нибудь раздражало.

– Мы еще поговорим об этом, а сейчас мне нужно в душ. Гонки начнутся завтра, поэтому сегодня нам с командой надо успеть кое-что обсудить.

Нора замолчала. Она была ошарашена. Только что ее оттолкнули, ей заткнули рот. Она надеялась, что Хенрик по крайней мере сядет и выслушает ее. А он вместо этого ушел по своим делам.

Они долго жили в Висбю, потому что этого требовала его работа. Тогда речи не было ни о чем другом, кроме как о поиске решения, которое устраивало бы обоих. И вот теперь, когда Норе предложили место, о котором она могла разве мечтать, Хенрик отказывается даже обсуждать с ней этот вопрос.

Это несправедливо.

Глава 23

Подростковая пара прячется за спасательной шлюпкой на средней палубе. Мальчик запустил руку под белую майку девочки. Девочка гладит мальчика по спине обеими руками. Оба хихикают, прыскают, увлеченные только друг другом.

Ее каштановые волосы коротко острижены по последней моде, но морской ветер растрепал прическу. Лицо загорелое, все еще красное после дискотеки.

– Тихо, Робин, – шепчет она парню в волосы. – А вдруг кто-нибудь придет?

Как видно, выпитое за вечер розовое вино дает о себе знать. Девочку слегка шатает, и слова ее невнятны. Но мальчику все равно. Он занят изучением ее груди и ничего не слышит. Целует ее в ключицу, а потом покрывает поцелуями всю область от ключицы до плеча. Девочка вырывается из его объятий и бежит к перилам.

– Успокойся, говорю, – повторяет она. – У нас впереди целый вечер. Смотри, какой вид…

И снова от него уворачивается.

– Сандхамн, – девочка презрительно фыркает. – Там живет мой одноклассник. Я заезжала к нему в прошлом году, и это было худшее лето в моей жизни. На дискотеку чуть ли не по спецпропускам пускают, представляешь? И все равно там полно народу моложе двадцати, что за идиотизм?

Мальчику совсем не интересна ее болтовня, но девочка продолжает, вглядываясь в очертания берега:

– Все думаю, можно ли увидеть отсюда дом Эббы? Он так красиво стоит на берегу, почти у самой воды. Вот где бы поселиться на все лето.

Но мальчик снова привлекает ее к себе. Его руки осторожно поглаживают кожу возле ее пупка, не прикрытого короткой майкой, и продвигаются вверх, к упруго-соблазнительным грудям.

В тот момент, когда его губы касаются ее лица, она видит тело, падающее в воду с левого борта, но ничего не слышит за гулом мотора. Крик достигает ушей девочки лишь спустя некоторое время.

– Робин, – шепчет она, – ты видел? Кто-то упал за борт.

Глаза девочки выпучены, в них блестят слезы.

– Я видела, как человек упал в воду. Мы должны сказать об этом кому-нибудь.

Во взгляде мальчика сомнение:

– Сказать кому? Ты ничего не выдумываешь? Уверена, что это человек?

Девочка в отчаянии.

– Мы должны кому-нибудь сказать об этом, – повторяет она. – Все равно кому. Они должны остановить паром и вытащить его.

И хватает мальчика за руку.

– Скорее.

Он и не собирается никуда идти. На лице мальчика написано недоверие. Он привлекает девочку к себе, ищет ртом ее губы.

– Пусти…

– Ты все нафантазировала. Конечно же, там ничего не было.

Но девочка вырывается.

– Робин, а что если его столкнули? Подумай только, мы – свидетели убийства.

Он делает вид, что ничего не слышит.

– Это была птица… В любом случае, сейчас уже поздно.

Его руки все нетерпеливее ласкают ее горячую кожу. Он прижимается к ней животом, внизу все пульсирует.

– Давай же, расслабься.

Девочка сопротивляется еще несколько секунд, а потом обмякает, подставляя ему губы. И мысль об упавшем за борт человеке постепенно затухает.

Глава 24

Понедельник, третья неделя

Паром из города должен был прибыть в одиннадцать, но опаздывал уже на несколько минут. На причале собрались люди в летних шортах и тонких футболках. Некоторые с сумками-тележками для багажа.

– Когда приедут бабушка с дедушкой? – в третий раз спросил Симон.

– Как только причалит катер, дружок.

– Я хочу мороженого, – Адам с надеждой посмотрел на киоск, возле которого выстроилась длинная очередь, но Нора решительно покачала головой:

– Не сейчас. Мы скоро будем обедать вместе с бабушкой и дедушкой. Вы перебьете аппетит этим мороженым.

– Мы быстро все съедим, честное слово… ну, мама…

Симон не замедлил присоединиться:

– И я хочу! Ну, мамочка, пожалуйста…

Мальчик сделал умоляющие глаза и сложил перед грудью руки.

Напрасно Нора вглядывалась в даль – «Синдереллы» было не видать. Она опаздывала не так часто, но всегда заметно. И Нора сдалась. Так или иначе, пройдет немало времени, прежде чем пассажиры сойдут на берег.

– Ну хорошо. Только по самому маленькому рожку, ладно?

Она строго посмотрела на мальчиков, достала бумажник и выдала Адаму, как старшему, пятьдесят крон одной купюрой.

– Оно не дороже пятнадцати крон. Я подожду вас здесь.

Нора опустилась на скамейку под расписанием и огляделась.

В гавани царило оживление. В машину с логотипом ресторана на воде грузили продукты, прибывшие утренним катером. Известный сандхамнский ремесленник проехал на грузовом мопеде с досками и прочими материалами.

Перед «Вестербергс Ливс» продавали овощи и фрукты. Тугие, спелые томаты бок о бок с дынями и нектаринами напоминали о рынках Южной Франции. Пожилая дама возле пирамиды картофельных ящиков уверенной рукой выбирала самые лучшие картофелины. Она тщательно изучала каждую и даже просматривала на свет, прежде чем опустить в свою сумку. Девушка за кассовым аппаратом закатила глаза, но это не смутило старушку.

Маленькая девочка в ожидании, когда мама сделает покупку, с тоской во взгляде разглядывала картонные коробки с малиной и клубникой. «Что за идиллия, – подумала Нора. – Кто поверит, что на этом острове совсем недавно убили человека?»

Между тем причалила «Синдерелла», и мальчики подошли к Норе одновременно с Харальдом и Моникой Линде. Свекровь Норы была сама элегантность – в белых шортах, гармонирующих с ними по цвету эспадрильях на танкетке и белой соломенной шляпе с широкими полями. Как будто выехала поужинать на Ривьеру, а не навестить внуков в шхерах. За ней шел свекор Норы с сумкой в руке.

При виде Норы Моника Линде натянуто улыбнулась и тут же перевела внимание на мальчиков.

– Дорогие мои, – воскликнула она так громко, что все вокруг обернулись. – Бабушкины любимчики, мои золотые крошки…

Потом отступила на шаг, критически глядя на рожки мороженого:

– А это что у вас такое? Разве мы не будем сейчас обедать? Вы же перебьете аппетит. Неужели это мама разрешила вам мороженое?

Нора подавила тяжкий вздох и подошла к гостям поздороваться.

Моника Линде расцеловала ее в обе щеки на французский манер, и Нора спросила себя, чем хуже обыкновенные шведские объятия? Потом приветствовала свекра и предложила взять у него сумку.

Дома ждал обед, состоящий из маринованного лосося и свежего картофеля. На десерт был миндальный торт из магазина. Норе не хотелось все утро стоять у плиты ради гостей, которые сами себя пригласили, тем более что это было бы бесполезно. В любом случае свекровь пустится в воспоминания обо всех обедах, в которых принимала участие при разных посольствах. И которые, несмотря на огромное количество гостей, были приготовлены Моникой собственноручно.

В качестве отвлекающего маневра Нора пригласила в гости тетю Сигне, но даже для нее Моника Линде стала непосильным испытанием. Обычно мягкий взгляд исполнился ледяным холодом, потому что добрая Сигне не знала ничего хуже заносчивости. Хотя и прекрасно понимала, зачем ее позвали, Норе не потребовалось ничего объяснять.

Моника Линде взглянула на невестку с любопытством и заговорщически взяла ее под локоть.

– Ну а теперь я хочу знать все об этом ужасном убийстве. Что происходит на этом острове, в самом деле? За все те годы, которые я провела на Сандхамне, здесь никто не обидел и мухи. Это, конечно, сделал кто-то из чужих. Их ведь уже нашли, не так ли?

Нора успела привыкнуть к тому, что ее свекровь заранее все знает, и давно уже перестала обращать на это внимание. Вместо этого постаралась терпеливо объяснить, что об этом убийстве ей известно не больше того, что написано в газетах. Которые и сама Моника читала, вникая в малейшие детали.

Но свекровь Норы так быстро не сдавалась.

– Как же твой красавчик-полицейский, Торбан? – спросила она. – Он, конечно, давно в курсе всего…

– Томас, – поправила Нора.

Не обращая на это ни малейшего внимания, Моника Линде продолжала:

– Он должен быть в курсе. Наверняка за этим стоит целая шайка, ведь так? Вы запираете двери на ночь?

Она озабоченно оглянулась на Симона и Адама, как ни в чем не бывало доедавших мороженое. На футболке Адама уже красовались большие шоколадные пятна.

Нора подавила раздражение. А всего-то нужно было по возвращении домой переодеть мальчиков.

– Насколько разумно жить здесь с ними, пока полиция не раскроет это преступление? – спросила Моника Линде. – В первую очередь ты должна думать о безопасности детей, Нора.

Не дожидаясь ответа, старушка поправила шляпу и пустилась в воспоминания о краже со взломом в доме ее хороших друзей в Бостаде, которую полиция так и не смогла раскрыть. Смысл этого монолога оставался не вполне ясен, но от Норы всего-то требовалось время от времени кивать. Не такая уж большая цена за то, чтобы избежать полемики со свекровью.