Текст книги "Принц из серебра и золота"

14

София

Их глаза сверкали, как у хищных кошек. В своей жизни я встречала только одну неукротимую кулатру в дикой природе, но знала, что даже дрессированные животные могут вырываться. В этот момент я подумала о родителях Элиа. Их смерть заставила нас, стэндлеров, понять, что хищникам не место на сцене.

Животные не убивали от голода. Они убивали от злости на то, что мы заперли их и подчинили.

С другой стороны, неприрученное животное оторвало бы конечности и поедало тела неделями.

Такими же были глаза металлических солдат, когда они смотрели на меня и пытались изучить. Я была добычей, которую они разорвут. Которую они будут делить до тех пор, пока от меня ничего не останется.

– Элиа! – возмущенно крикнула я, когда металлическая рука бросила его к моим ногам.

Его кости издали оглушительный звук, от которого я вздрогнула. Этот звук эхом отразился в моем черепе и неизбежно заставил меня содрогнуться. Я хотела подхватить его, протянула к нему руки, но Хэймиш безжалостно отдернул меня. Элиа посмотрел на меня снизу вверх, его глаза были затуманенные и слегка остекленевшие. Он умоляюще покачал головой.

– Молчи.

– Этот и старуха солгали! Что с ними делать? – Солдат посмотрел на Хэймиша, и тот жутко ухмыльнулся мне.

– Ни слова! – призывали меня глаза Элиа. – Молчи.

Я закусила губу так сильно, что почувствовала вкус крови, просочившейся мне в рот. Мне нельзя было плакать. Не сейчас. Стэндлер не показывал, что его ранили. Мы не плакали перед нашими врагами.

Ими они сейчас и были. Медные жители были нашими врагами.

– Лжецам отрежут языки, – с особой жестокостью ответил Хэймиш и встретился с моим пылающим взглядом.

Нет!

Я не могла больше сдерживать себя.

– Тогда мне первой!

Нет!

Подбородок Элиа беспокойно дернулся.

Я бросила на него извиняющийся взгляд. Его плечи опустились. Кровь продолжала капать на его пухлые губы, на белую рубашку. Он был похож на цветущий мак в лесах Смаракты, где паслись наши животные.

Хэймиш пренебрежительно посмеялся над моим внезапным признанием.

– Продолжай, Саманта.

– Меня зовут не Саманта, – я замолчала, чтобы перевести дух. – Я София Рей Линн. Последняя наследница своего народа.

– Что ж, тогда начнем с тебя.

Я тяжело сглотнула от такого поворота событий, но пыталась сохранить непроницаемое лицо и выдержать взгляд серебряных глаз.

Я прокляла его. Прокляла их всех.

– Если нас сейчас обвинят, я хочу заявить о своем праве на несогласие! – прошипела я. Я знала, что в некоторых королевствах Алькурнии приговор может быть вынесен путем переговоров. В конце концов, я даже не знала, что мы сделали. Они поступили ужасно еще до того, как раскрылась ложь Зан Захрай. Они просто избили наших мужчин. Из-за меня… Почему?

Я украла пару монет. Ничего такого, за что стоило наказывать целый народ. Невольно посмотрела на Самса, сжимающего от боли голову. Он пришел в сознание, что принесло мне облегчение.

– Король обрадуется, – засмеялся Хэймиш, указывая подбородком на Элиа и Зан Захрай. – Возьмите их с собой. Возможно, он и для них найдет применение.

Мне стало плохо. Желчь смешалась с бульканьем, которое я с трудом подавила кашлем.

– Король? – робко переспросила я.

– Король, – подтвердил Хэймиш, по-волчьи ухмыляясь и хватая меня за запястье. С металлическим щелчком надел на меня наручники, защелка которых впилась в мою кожу. Было больно, даже если боль в груди была еще более мучительной.

Глаза Элиа буравили меня. Я так много могла прочитать в них. Страх, отчаяние и необузданную ярость.

Нет…

И я позволила прочитать ему мои истории, что мне было жаль. Да, бесконечно жаль. Мои глаза загорелись, словно огненные шары, когда один из металлических солдат потянул Элиа за ногу и надел на него наручники. Последнего наследника семьи Леан нельзя выставлять таким образом. Не тогда, когда его народ должен молча на это смотреть. Он поднял подбородок и терпеливо вынес это.

Наручники щелкнули. Потекла кровь.

Зан Захрай была следующей, кого заковали. Теперь все три наследника были бессильны.

Я не могла этого допустить.

– Отпусти их. Вам нужна я… Они ничего не сделали, – быстро произнесла я. Хэймиш с притворным сочувствием вытянул губы, а затем разразился громким хохотом.

– Король Платос с радостью принимал вас, бездомных шавок. Однако король Люциус видит в вас то, что видим все мы, – сплюнул он прямо передо мной. Этот жест ясно дал понять, что думает о нас новый король. Горло сжалось.

– Но мы их семья! – жалобно произнесла я, посмотрев на свой народ, который собрался у входа на мост. Я видела, как Яна и Ама слегка заметно покачали головами. Они не могли понять. Как не могла понять и я. Что я сделала? Почему король Люциус хочет кого-то вроде меня? Я всего лишь танцовщица. Я размахивала юбкой и бубном и время от времени пользовалась своим очарованием. Я была не более чем мелкой воришкой.

Я ничего не сделала. Ничего кроме того, что украла три монеты у пьяного мужчины. Три монеты, которые он спокойно мог и потерять.

Взгляд Яны не отрывался от меня. Несмотря на слезы, которые я видела в ее янтарных глазах, она молча дала мне понять, что все будет хорошо. Ложь, чтобы приободрить меня: потому что кто еще мог руководить нашим народом, если мы потеряем языки. Я никогда не училась читать или писать. Без своего голоса я была бесполезной. Как танцовщица без ног.

Я сильно сжала зубы.

– Мы последние наследники!

– А мне плевать! – ответил Хэймиш. – Идем! Наш король не должен долго ждать!

Путь по стальному мосту в Медный город никогда не ощущался как дорога к своей собственной могиле.

Хэймиш крепко держал меня за плечо, когда мы проходили через ворота Медного города. Никогда бы не подумала, что золотой блеск города однажды напугает меня.

Невольно я подумала о золотых глазах Этана.

Они околдовали меня. Я задалась вопросом, была ли его вина в том, что меня заковали в цепи.

Золото, серебро и бронза.

Наши шаги эхом отдавались от стен, словно мы шли по огромному зданию.

– Что с нами будет? – мой голос дрожал. Ответом было призрачное эхо металлических ботинок по красному кирпичу.

Элиа шел передо мной. Его мышцы напряжены до предела, а голова направлена четко вперед. В его движениях было столько грации. Я знала, что он убил бы одного солдата за другим, если бы у него был с собой нож. Я уставилась на его закованные руки, которые он разминал у себя за спиной, словно желая ощутить в них острые клинки.

Я также сцепила пальцы, направив молитву в небо. Если призраки прошлого существовали, они должны были защитить Элиа и Зан Захрай.

Никогда бы себе не простила, если с их голов упал бы хоть один волос.

Никогда.

Мы петляли по переулкам, которые еще ни разу не видела, и я уловила, как тихо задрожало мое маленькое вороватое сердце. Все эти годы я думала, что знаю этот город как свои пять пальцев. Но я ошиблась.

Это злило и задевало мою гордость. О чем я думала?

Я была дурочкой, раз считала, что когда-либо знала его.

Туман сопровождал нас, как молчаливые металлические солдаты короля, которые снова и снова сворачивали по переулкам, похожие на коридоры запутанного лабиринта.

Ни одного медного жителя не было видно. Как будто туман заглушил всю жизнь, которая пряталась внутри этих сооружений. Осталось лишь тиканье часов, даже если я могла слышать его только фоном. Шаги солдат были гораздо громче.

В какой-то момент мы остановились перед стеклянной стеной. В ней я увидела свое собственное отражение, хотя то, что находилось за ней, было скрыто густым туманом. Мой макияж размазался и темными ручейками стекал по щекам.

Я ужасно выглядела. С наполненными страхом глазами и скованными за спиной руками. А затем я заметила длинные царапины от Зан Захрай, тянущиеся вдоль моего плеча.

Я выглядела сломленной и маленькой.

Прямой противоположностью Элиа и Зан Захрай. Пусть их и заковали, в них все еще было что-то королевское, что-то возвышенное – что-то, чего у меня не было и никогда не будет.

Что бы на это сказал отец? Он разочаровался бы в своей дочери, которая находилась в ужасе от своей участи. Как разочаровалась в себе я.

Как только армия солдат остановилась позади нас, Хэймиш приложил руку к стеклянной стене. Это наверняка специальное место, ключевой механизм, чтобы пройти через, казалось бы, непроницаемую стену. Стекло с протяжным скрежетом отодвинулось в сторону. Сильно толкнув, он заставил меня нырнуть в туман, который лишил зрения. Теперь стало ясно, почему за все эти годы я ни разу не видела замок.

Стало невероятно холодно.

С каждым шагом, который мы делали в этом тумане, становилось все холоднее. Это напомнило мне о ледяном тумане во Фриоле. Там, где мне пришлось оставить своего отца. Невольно я вспомнила об огне, который мы разожгли после того, как его тело стало таким же холодным, как и земля под нашими ногами. Огонь высушил слезы на моей коже, когда мужчины положили его тело в костер. Он превратился в пепел, который разносился ветром, пока не осталось ничего, кроме дерева, угля и брызг искр Чанти в честь семьи Рей.

– Осторожно, ступеньки! – прогремел голос, идущего впереди нас. Зан Захрай спотыкалась и гремела старыми костями, которые заставляли ее падать на колени. Путь по бесконечной пустоши, пустынному зною и песчаным тропам дался ей с трудом. Ее ноги все еще были синими, а сморщенные расширенные вены тянулись до самых бедер.

Мне стало больно от ее жалобного вида, когда солдаты, смеясь, потянули ее за платок и потащили вверх по лестнице. Так мы не относились даже к животным.

Обычно я хорошо говорила. Была остра на язык, как и мой отец. Он художник слова. Всегда знал, что сказать. Но в этот момент я не могла подобрать нужных фраз…

Поэтому молча наблюдала, как медленно расступался туман и перед нами предстали огромные ворота. Вероятно, это и был вход в замок. Ворота, оснащенные шестеренками, которые двигались как по волшебству, когда мы остановились перед ними. Звук был оглушительным.

За воротами стояла беспросветная тьма.

Как только мы переступили порог, они с громким скрипом вновь закрылись.

Хэймиш крепко схватил меня за плечо и толкнул в неизвестность. Я почувствовала его запах. Он был резким, напоминающим мне зверобой, который Зан Захрай кидала в костер, когда ночи становились холодными.

– Забери ее с собой, – сказал он, когда другая маленькая рука схватила меня. В темноте я не могла увидеть, кому она принадлежала. Она ощущалась мягче, что порождало больше вопросов.

– Наш король не должен видеть ее такой. Остальных отвести в темницу! – крикнул он из-за моего плеча. Два солдата грубо потащили за собой Элиа и Зан Захрай.

– Нет! – закричала я, когда бестелесная маленькая рука потянула меня, но ее прикосновения были при этом осторожными. Я не могла оставить их одних. Не здесь.

– Если продолжишь сопротивляться, мы отрежем им языки здесь и сейчас. Поняла? Скоро увидимся…

Он толкнул меня. Я плакала внутри, не издавая ни звука, слепо шла по темноте, пока не увидела в конце коридора горящие свечи. Впереди меня шла хрупкая женщина. Свет свечи озарил ее очертания. Ее формы напомнили мне картины Амы. Красные и желтые линии. Тонкие ткани обвивали ее маленькую фигуру. Она не повернулась ко мне, когда свернула в следующий коридор и пошла дальше. Ни разу не обернулась на издаваемые мною сдавленные звуки.

В следующем коридоре горело больше факелов. Они освещали висящие на стенах портреты предков королевской семьи, которые тянулись вверх так высоко, что не было видно потолка. Если бы я вновь обрела голос, он отозвался бы от них бесконечным эхом.

На высоких стенах висели длинные гобелены, похожие на реки крови, стекающие на зеркальный пол. Прямо перед тем, как мы свернули в следующий коридор, я заглянула в глаза человека, который смотрел на меня из золотой рамы. Его светлые глаза были едва различимы в мерцающем свете, но все же я ощутила в них грусть. Темные волосы собраны на затылке. Губы сжаты в одну линию, а на его коленях – Медный город в виде золотого шара, который он держал в руках. Ниспадающие ткани отбрасывали тени на его туловище и ноги.

Но то, что бросилось в глаза напоследок, заставило меня сразу же содрогнуться от ужаса. Его корона была сделана из чистого золота. Она возвышалась над его головой, как притаившийся хищник, который вот-вот набросится на меня.

Она излучала все то, чего у меня не было: богатство, силу, холодную красоту.

Под взглядом этих глаз я чувствовала себя маленькой и уязвимой.

Тихий голос внутри напомнил мне, кто я такая.

Я – София Рей Линн.

Наследница своего народа. Наследница ветра, красных платков и искусства. Последняя из своих предков. Та, кто должна продолжить традиции, подобно тому, как ветер оживлял голоса призраков.

Но король Люциус затмил все, чем я была. Даже если это всего лишь его портрет. Он обладал этим окаменевшим взглядом, который захватил меня, от которого волосы на моем затылке встали дыбом.

Его глаза дали мне понять, что мой народ проиграл, что он не проявит милосердия.

Женщина чуть сильнее потянула меня за руку, тем самым возвращая к реальности.

Вскоре мы остановились перед золотой дверью. Она выглядела такой прекрасной. Такой драгоценной. Сопровождающая кивнула мне и положила руку на ручку двери. У меня перехватило дыхание при мысли, что за ней меня ждет темница. Камера пыток. Комната, где мне причинят боль.

– Нет, – запротестовала я и вырвалась из ее хватки. Ее взгляд был предупреждающим, и я не осмелилась пошевелиться еще раз.

– Я не хочу туда… Что… что ожидает меня за ней? – Она нацепила непроницаемую маску. Не ответив на вопрос, открыла дверь в мою камеру.

Мое сердце пропустило удар, когда я со сжатыми губами пошла навстречу своему наказанию.

15

София

Он прислонился к роскошной кровати и смотрел на меня, пожирая своими глазами. Как он так быстро дошел?

Если он будет наказывать меня, это будет медленно и жестоко.

Я знала это. В эту секунду я осознала, что буду страдать.

– София, – произнес Хэймиш с похотливой ухмылкой, указав на кровать позади себя, словно это было приглашение. Моя сопровождающая с сокрушительным грохотом закрыла за нами дверь. Это было похоже на подтверждение моих беспрерывно кружащих мыслей вокруг вопроса: будет ли он?..

Я вздрогнула и задрожала всем телом, пока холодный пот стекал по моей спине.

– Составишь мне компанию, прежде чем мы представим тебя королю. Как тебе идея? Мы бы хорошо поняли друг друга.

Моя сопровождающая прошипела что-то в ответ и потянула меня вглубь комнаты.

– Игнорируй его, – прочитала я в ее светлых глазах и на ватных ногах последовала за ней к комоду, где лежали полотенца и сложенная одежда.

– Не будьте такими строптивыми, дамы. Я тоже не хочу мешать вам, хотя это наверняка могло бы быть интересным. Я не прочь немного понаблюдать за вами в ванной, – сказал он, подошел к нам и медленно провел пальцем по одному из полотенец. Не отрывая при этом от меня взгляд. Ему, видимо, нравилось, что он заставлял меня проглотить язык, и злило, что я не могла помешать ему. Что я просто смотрела на него, застывшая, и ждала, когда он наконец выдаст мне наказание.

– В любом случае, – надменно продолжил он, – мне нужно еще выполнить кое-какие поручения до того, как ты откроешь сегодняшний бал.

– Я просто должна открыть бал? – мой голос звучал так, словно находился очень далеко отсюда. Я ожидала чего угодно, кроме этого. Наказание было почти прекрасным. Я станцую и после смогу вернуться к своей семье. Во мне загорелась новая надежда, которая потухла в следующие секунды, когда Хэймиш продолжил:

– Не просто бал. – Его руки переместились с полотенец на лежащий рядом сверток. Со своего места я увидела, что это было нижнее белье. Он пачкал его своими прикосновениями, и я искренне надеялась, что эти грязные пальцы больше никогда не прикоснутся ко мне.

Инстинктивно я отклонилась назад, наткнувшись на свою сопровождающую, которая протискивалась вперед со скрещенными на груди руками. Казалось, она совершенно не боялась его. Я позавидовала ей.

– Ты так мило пытаешься защитить эту девчонку, хотя тебе не следует вмешиваться в мои дела. Ты ведь говоришь со страшим по званию. Ох, это было так бестактно с моей стороны… Я постоянно забываю, что ты не можешь говорить, – усмехнулся Хэймиш, взял из вазы с фруктами яблоко и подошел к круглому зеркалу, перед которым стоял столик.

Он осмотрел свои короткие волосы, провел пальцем по множеству медалей на груди, словно хотел еще раз подчеркнуть, что он старше по званию. Я покосилась на свою сопровождающую, которая сжала руки в кулаки. Она выглядела так, словно готова наброситься на него. Как бы мне хотелось, чтобы она сделала это.

– Можешь радоваться, что король Люциус так милостив, что послал тебе меня, София. Другие солдаты не были бы такими дружелюбными. Просто говорю, что ты можешь быть чуть более благодарной. И ты определенно не пожалеешь.

– Я не заинтересована в том, чтобы быть каким-либо образом благодарной или дружелюбной, пока мне не скажут, почему я здесь. Потому что должна танцевать?

Хэймиш скучающе выпятил подбородок и провел рукой по волосам.

– Ты правда не знаешь, почему ты здесь? Я думал, что уже сказал тебе. Хотя мог и забыть. Был занят устранением дрянных стэндлеров. Прости. Обычно я очень щепетильно отношусь к своим обязанностям. – Он сознательно провоцировал меня, но я не позволяла его словам задеть меня, хотя образы сами по себе проносились в моем сознании: кровь на красном мосту, сломленные Элиа и Зан Захрай, закованные в наручники.

Но почему?

Мое сердце колотилось, словно в любой момент собиралось выпрыгнуть из груди.

– Ты откроешь бал по случаю дня рождения короля Люциуса. Ты будешь танцевать для него, совершенно верно. Но не только сегодня. Ты будешь танцевать для него столько, сколько он захочет, даже если это займет целую вечность.

Я встретила его взгляд в зеркале и увидела себя застывшей в нем. Мысленно повторила его слова, пытаясь осознать, и недоверчиво покачала головой.

– Этого не может быть, – прошептала я и посмотрела на свою сопровождающую, которая уже нетерпеливо разглядывала меня. Хэймиш кивнул и быстрым шагом вновь подошел ко мне так, что я почти почувствовала его запах.

«Слишком близко», – все кричало во мне, и я снова отпрянула, наткнувшись на стоящий позади комод.

– Ты будешь танцевать, хочешь того или нет.

– А что, если не хочу? – Я прикусила губу, потому что опять сказала, не подумав. Поздно. Хэймиш схватил меня и притянул так близко к себе, что я ощутила его дыхание на своих щеках. Прижала руку к его груди, но не смогла отодвинуть его. Он слишком силен.

– Ты будешь танцевать! – прогремел он. – Если ты этого не сделаешь, пострадает твой народ. Особенно старуха и метатель ножей. Особенно они. Подумай об этом, София. Я буду их мучить. Поверь мне. Буду мучить их так долго, что они будут умолять меня покончить с ними. – Он не отпускал меня, пока моя сопровождающая с шипением не оттолкнула его. Он ни разу не потерял этой злорадной ухмылки, пока я оказалась полностью разбита внутри.

Я заставляла себя не плакать, но чувствовала, как черты моего лица перестают мне подчиняться. Хрупкая женщина вытолкнула Хэймиша из комнаты. Какой бы хрупкой она не казалась, это выглядело почти гротескно. Он мог бы просто раздавить ее, как и меня.

– Ты сделаешь то, что от тебя требуется, – прокричал он, перед тем как она резко захлопнула дверь. – Иначе, поверь мне… я с удовольствием причиню тебе боль. А пока… наслаждайся временем, проведенным здесь, во дворце, красавица!

Только когда он вышел из комнаты, я медленно начала осознавать… Я должна танцевать для короля. Если я этого не сделаю, пострадает мой народ. Пострадает Элиа. Зан Захрай. Так какой у меня был выбор? Я знала, что могла спасти их – должна спасти, – даже если буду вынуждена танцевать, пока ноги не сотрутся в кровь.

Вскоре ко мне подошла женщина и нерешительно взяла мои скованные руки в свои. Предостерегающе посмотрев на меня, она подняла маленький ключ и открыла наручники. Тем не менее я знала: это был скорее дружеский жест, чем то, что она отпустила меня. Я не буду свободна до тех пор, пока не узнаю, что с моей семьей все в порядке.

Ее взгляд блуждал по моей обнаженной коже, словно она хотела найти мои секреты. Злость и стыд распаляли меня, но она, казалось, не замечала этого, или же ее это не беспокоило. Она, вероятно, делала это чаще, так же обыденно, как и снимала с меня одежду, словно я была куклой в ее руках.

Женщина посадила меня в серебряную ванну и отмыла жесткой щеткой. Как будто можно смыть краску стэндлера. Я никогда не мылась в теплой воде. Это было странно. Жар, пена и свежий аромат, который я знала только по цветочным лугам, жгли мою кожу, пока от нее ничего не осталось. Она натерла меня маслами, которые ударили мне в нос и обожгли глаза. При этом ее пальцы прекрасно знали, что делают. С такими ловкими пальцами она точно могла бы украсть много хороших вещей.

Я задавалась вопросом, кем она была? Что пряталось за ее мягкими чертами, льдисто-голубыми глазами, высокими скулами и тонкими губами? Почему она не разговаривала… и был ли Хэймиш прав в том, что она попросту не могла? Неужели она лишилась языка? Неужели король наказал ее?

Ее взгляды становились напряженнее. Громче, чем каждое слово Хэймиша, которые еще звучали у меня в голове.

Я должна танцевать для короля.

Если я этого не сделаю, с моей семьей произойдет что-то ужасное.

Я произносила слова в своей голове до тех пор, пока они не вернулись вместе с другими мыслями.

«Как эхо», – подумала я. Эхо, которое никогда не стихнет. Закончив, женщина завернула меня в полотенца, которых до этого касался Хэймиш. Я тут же почувствовала себя грязной, и мне захотелось мыться до тех пор, пока на мне не останется ничего от его ауры. Она заметила мой дискомфорт и позаботилась о новом нижнем белье, которое, к счастью, мне разрешили надеть самой.

Мокрые пряди все еще свисали на лоб, пока сопровождающая затягивала меня в корсет. Тюрьма, которая становилась все теснее. Шнур за шнуром. Каждый с яростным рывком лишал меня воздуха.

– Что за? – с трудом произнесла я и сжала руки в кулаки.

На мне было белое платье, перевязанное вокруг талии золотой лентой. Юбка волнами обвивалась вокруг моих ног.

Если я покружусь, она расцветет. Женщина разгладила складку на юбке, подергала тут и там, потом потянула меня на стул, что стоял перед зеркалом.

Стол был заставлен бутылками, хрустальными бокалами и вазами. Из-за давления корсета мне было особенно трудно сидеть так, чтобы ребра не впивались в легкие.

– Когда мы закончим? – прошептала я, не ожидая ответа, как вдруг она приложила пальцы к тонким губам.

– Молчи.

Я поняла это, не услышав от нее ни слова, и печально проглотила свое горе, грозившее перерезать мне горло.

Что случилось с Элиа? А с Зан Захрай? Осуществит ли Хэймиш свою угрозу, если я не сделаю так, как он хотел?

Она расчесала мои волосы и закрепила их на затылке. Чаще всего я оставляла волосы распущенными или же заплетала их в косу, которая лежала на моей груди. Сегодня они затянуты в пучок. Я наблюдала за ее руками в зеркале и удивлялась их мастерству.

Она припудрила шею, покрывая длинные царапины, оставленные ногтями Зан Захрай на моей коже. Они выглядели почти как произведение искусства, ложились на мои плечи, словно голые ветви, чтобы защитить меня. Сверкающий порошок заставлял их сверкать, как гнездо сороки. Я заставила себя не обращать внимание на обжигающие слезы, что скапливались под моими веками.

Когда она закончила, ее пальцы порхали вдоль руки, пока не нашли мои запястья. Слегка сжав их, она повела меня к двери.

– Ступай.

– Уже нужно идти? – Она не ответила.

Я как будто стояла рядом с собой. Наблюдала со стороны, как шагаю по залу в платье принцессы и выхожу в темный коридор. Там нас встретили стражники с застывшими лицами, наполовину скрытыми серебряными масками. Они были похожи на выпуклые зеркала. Я видела в них свои печальные глаза.

– Иди, – сказали мне руки Безымянной, когда та передала меня одному из стражников, который протянул мне руку в перчатке. Я боязливо искала ее глаза, которые смотрели на меня ледяным взглядом. Неподвижные, почти безжизненные.

– Следи за тем, что делаешь.

Все, что я сделаю, они прочувствуют на себе. Все, кого я люблю.

Рука охранника ощущалась, как еще одни оковы, из которых невозможно выскользнуть. Наши шаги эхом отдавались по коридору.

Где-то здесь должны находиться Элиа и Зан Захрай.

Где-то здесь, запертые в темнице из серебра, золота и меди.

Все, что бы я не сделала, они почувствуют.

И вспомнила, как Хэймиш жаждал этого. Я поклялась себе, что не дам ему шанса. Груз на моих плечах не мог стать еще больше.