Текст книги "Цветы пустыни"

Глава 5

Когда Матвей добрался до дома Горолевых, Руслан уже был там. Глава семейства не сдался, он просто хотел поужинать и переодеться. После этого он был всерьез намерен всю ночь посвятить поискам – и следующий день, и столько, сколько надо.

Руслан отнесся к появлению «экстрасенса» с куда меньшим энтузиазмом, чем его жена. Зато он, в отличие от Валентины, похоже, больше не верил, что Денис убежал сам. Он всерьез беспокоился о сыне, но считал, что помочь ему сможет только поисками. Матвей не стал разубеждать его, от Руслана все равно не было толку.

Или, по крайней мере, так думал профайлер – до тех пор, пока Руслан не подошел к нему с вопросом:

– Если вы и правда видите всякое паранормальное, вы мне расскажите, как он этот трюк с ключами провернул?

В вопросе не было никакого смысла, и все же он что-то задел в памяти Матвея. Так бывает, когда на слова отзывается подсознание, а разум не может ухватить нужную мысль, путается, и попытки заставить его вспомнить только сбивают с толку. Матвей знал, что иногда интуиции нужно чуть больше времени и данных, поэтому остался спокоен, он просто продолжил разговор.

– Мой дар так не работает.

– А хоть как-нибудь работает? – язвительно осведомился Руслан, но под ледяным взглядом профайлера мгновенно стушевался. – Простите, нервы…

– Я не в обиде. Что вы имели в виду под «трюком с ключами»?

– Когда исчез Денис, двери были заперты, а не взломаны, даже открытыми не остались… Поэтому полиция и решила, что он сам убежал! Но вот я вас спрашиваю: как же он запер двери, если его связка ключей осталась в ключнице? Как и все остальные!

Это было важно – но Матвей чувствовал, что его подсознание откликнулось на что-то другое. То, что он видел или слышал раньше, когда только прибыл, но теперь благодаря словам Руслана оно обретало иной смысл.

– Русик, ты цепляешься к мелочам! – возмутилась Валентина. – Он, наверно, запасные ключи нашел!

– Я все проверил – все на месте!

– Вы когда-нибудь давали ключи не членам семьи? – спросил Матвей. – Друзьям? Соседям?

– Вот еще не хватало! – отмахнулся Руслан. – Мы же только недавно переехали, еще никого настолько хорошо не знаем… Вы куда?

Матвей его уже не слушал. Он наконец понял, что шептала ему интуиция.

Еще днем он обратил внимание на то, что двери в доме Горолевых очень разные. Та, что на крыльце, – металлическая, новая, с неплохими замками. Задняя дверь – старая и деревянная, замки явно не меняли много лет. Куда дольше, чем Горолевы здесь живут, Матвей убедился в этом, еще раз изучив дверь.

После этого он вернулся в гостиную, ту самую, где заснул Денис, и огляделся по сторонам. Диван располагался как раз напротив окна. Дом Горолевых стоял между двумя другими, однако лишь одни соседи имели возможность увидеть, что мальчик ночует здесь, а не в своей комнате.

И теперь в доме этих соседей, несмотря на не самый поздний час, не горело ни одно окно.

– Кто там живет? – напряженно спросил Матвей.

– Да парень этот… – Валентина на секунду нахмурилась, вспоминая. – Как же его…

– Никита Калиновский?

– Да, точно, он! А откуда вы знаете?

– Я же экстрасенс.

Вот и он – недостающий кусок мозаики. Все наконец стало на свои места, выстроилось в настолько идеальную цепь, что в нее не хотелось даже верить. Так ведь в этом и был подвох, ловушка, в которую уже попались очень многие!

История знает немало преступлений, которые совершались на виду, однако безнаказанными их оставляла вовсе не гениальность людей, совершивших их. Иногда вмешивались обстоятельства, а иногда окружающие не могли поверить, что все действительно настолько просто. Преступник же не остается на свету, он таится в тенях!

Примерно это и произошло в случае Никиты. Одни не рискнули с ним связываться – потому что он малолетка, вырос без матери, у него уважаемый отец… мало ли причин! Вторые убедили себя, что такой молодой человек не способен на убийство. Третьи оказались настроены куда скептичней, однако они пребывали в полной уверенности, что Никиту уже проверили первые и вторые.

Хочешь хорошо спрятать какую-то вещь – прячь на виду. Кто сказал, что этот принцип не работает с людьми?

– Мне необходимо поговорить с ним, – объявил Матвей. – Сейчас же.

– Уже поздновато, – растерялась Валентина. – И его, похоже, нет дома… Он часто где-то гуляет, мы когда Дениса искать начинали, я к нему ходила, он дверь не открыл. Но потом сам пришел, с поисками помог! Может, он и сейчас там?

– Я его с поисковой группой не видел, – возразил насторожившийся Руслан.

– Наверно, лучше завтра с ним поговорить…

Она действительно не понимала, что до завтра ее сын может не дожить – если еще не слишком поздно!

– Мы поговорим сейчас, – отрезал Матвей.

– Так его же нет дома!

– Он дома, поверьте мне.

Матвей первым направился к выходу. Руслан не разделял его уверенности, однако наверняка он уже замечал что-то подозрительное, и после недолгих колебаний зашагал следом. Валентина осталась дома, она наблюдала за мужчинами из окна. Похоже, ей было неловко за них, она не хотела участвовать в возможном скандале.

Теперь, когда все определилось, какие-то минуты не имели значения, однако Матвею казалось, что время вдруг пошло быстрее. Время смеялось над ним – оно ускользало. Песок высыпается быстрее, если чаша часов разбита… В памяти мелькали образы, которых в этом маленьком поселке не было, да и быть не могло. Серо-белые залы с цепями на стене. Сток в полу, забитый темными сгустками. Яма, полная тел, на которые льется цемент…

Образы приносили боль и злость. Матвей понимал, что они вредят ему, однако взять под контроль собственное сознание пока не получалось, не до конца так точно.

Он не стал обходить дворы по тропинкам, перемахнул через забор и скоро оказался на крыльце соседнего дома. Звонка здесь не было, как и у Горолевых, и Матвей постучал. Ответа не последовало, но профайлер и не ожидал, что все будет так просто.

– Похоже, его все-таки нет… – растерянно произнес Руслан, тоже добравшийся до крыльца. – Можно попробовать узнать его телефон у участкового…

Матвей не обратил на него внимания. Руслан пока не имел значения: он не мог ни помочь, ни помешать. Все внимание профайлера было сосредоточено на доме и на двух подростках, которых он надеялся застать внутри.

Он постучал снова, на этот раз позволив себе применить силу. Матвей прекрасно знал, что природа была к нему щедра, а постоянные безжалостные тренировки лишь преумножили ее дары. При этом он старался лишний раз не демонстрировать, насколько на самом деле силен. Во-первых, обычно в этом не было смысла. Во-вторых, он предпочитал, чтобы окружающие его недооценивали, это приносило куда больше пользы.

Но сейчас по-другому было нельзя. Песок ведь утекает…

Дверь содрогнулась под ударами, звук получился настолько громкий, что Руслан невольно отшатнулся. Однако он ничего не сказал и не попытался остановить своего спутника. Похоже, и ему передавалась злость Матвея, подпитываемая его собственными воспоминаниями о нелюдимом соседе.

Профайлер не сомневался, что хозяин дома его услышал. Если Никита и был отвлечен раньше, – понятно, чем! – грохот у двери заставил бы его насторожиться. Но открывать Калиновский не спешил, да и свет не включил. Он наверняка выполз в коридор, затаился, как насекомое, надеется отсидеться… Самое время к нему обратиться.

Матвей не кричал, это было бы лишним, но говорил достаточно громко. Он знал, что у спокойного голоса всегда больше власти.

– Никита, я знаю, что ты внутри. Я видел тебя раньше, а теперь еще и слышал. Либо ты откроешь сам, либо я найду другой способ попасть внутрь.

Сначала в доме появился свет. Не в одной из комнат, а лишь отблеск в окне, указывающий, что зажглась лампочка в коридоре. Примерно через минуту после этого вспыхнул свет и на крыльце, дверь открылась, и из дома осторожно выглянул Никита Калиновский.

Он не был особенно крупным, ниже Матвея – однако Матвей давно привык к тому, что людей его роста немного. Для профайлера важнее было то, что Никита был больше и явно сильнее пропавшего Дениса, да и Киры Корняговой тоже. Сейчас парень выглядел испуганным, однако это мало что значило. Среди садистов как раз хватает тех, кто боится чуть ли не всего мира – и мстит за свой страх ни в чем не повинным жертвам.

– Вы кто вообще? – тихо спросил он.

Никита не приглашал их в дом, да и сам полностью не выходил. Одной рукой он держался за дверь, другой – за дверной косяк, словно перекрывая путь в прихожую своим телом. Это тоже было важно.

– Я из полиции, меня прислали из Москвы разобраться с похищением Дениса Горолева.

Руслан шумно выдохнул, однако ему хватило ума промолчать.

– Похищением? – изумленно переспросил Никита. – Я думал, Денис убежал! Мне так сказали…

– Почему ты не открывал так долго?

– Я не… В смысле?

– Почему ты не открывал так долго? – холодно повторил Матвей.

Парень продолжал изображать растерянность, однако глаза, направленные на незнакомца, уже стали очень злыми. Никита привык к роли несчастного сиротки – и привык к тому, что все воспринимали его именно так. Нянчились с ним, совершенно позабыв про его истинный возраст. Ни в чем не подозревали.

– Я не слышал! – ответил Никита.

– Как такое можно не услышать? – возмутился Руслан. – Грохот стоял на весь поселок!

– Сначала я мыл посуду, меня отвлек шум воды… Но грохот я ведь услышал!

– И все равно сразу не открыл, – напомнил Матвей.

– Мне нужно было смыть пену и вытереть руки!

Вот и она. Глупая эмоциональная ложь, доказывающая, что он в панике.

Матвей стоял достаточно близко, чтобы разглядеть руки Никиты, опрометчиво оставленные на виду. Руки были не только что вытертыми – идеально воду наспех не сотрешь, отдельные капли останутся. Кожа Никиты вообще осталась грязной, а под ногтями четко просматривались полоски чего-то очень похожего на кровь…

Выжидать и дальше Матвей не мог. Он не был на сто процентов уверен, что прав, но, помня, что на кону, он готов был рискнуть. Он бесцеремонно оттолкнул Никиту в сторону, а когда подросток освободил путь, шагнул в прихожую.

В доме было тихо, чисто и пусто. Пахло бытовой химией. Никита наверняка готовился сказать, что мыл полы – и он действительно мыл. Вот только затертыми выглядели лишь несколько ступенек на лестнице, ведущей наверх. Как будто кто-то полз по ним, оставил кровавый след, который потом нужно было срочно зачистить…

Теперь Матвей позволил себе крикнуть:

– Денис! Ты слышишь меня? Я из полиции!

– Вы что творите?! – возмутился Никита. – Ни из какой вы не из полиции, я тут всю полицию знаю! Убирайтесь немедленно, я отцу сейчас позвоню!

Матвей не обратил на него внимания. Преступник, стабильно выбирающий очень слабых жертв, не бросится на сильного. Никита был бы опасен, только если бы обзавелся огнестрельным оружием, однако до такого он не дошел… пока. Это явно поджидало впереди.

Но прямо сейчас малолетка не имел значения, и Матвей продолжил звать:

– Денис, нам нужно знать, что ты здесь. Иначе мы будем вынуждены уйти, а ты знаешь, что он сделает, испугавшись нас. Я понимаю, что тебе трудно, но подай хоть какой-то знак!

Он замер, напряженный до предела. Никита не ожидал этого, он прекратил болтать, не представляя, что еще сказать. На минуту в доме воцарилась тишина, которую разрушил очередной тирадой Калиновский.

Однако Матвею этой минуты хватило. Он услышал удар, всего один, но достаточно четкий, чтобы ни в чем не сомневаться. Похоже, по дереву ударили… Скорее всего, по фанерному листу. Звук получился далекий, глухой, настолько тихий, что Руслан и вовсе упустил его.

А вот Матвей нет – и Никита нет. Он бросил полный ненависти взгляд на лестницу и этим окончательно себя выдал.

Матвей поспешил наверх, а хозяин дома кинулся следом. Вряд ли он до конца понимал, зачем, ведь высокого незнакомца он не сумел бы остановить ни при каком раскладе, действие было скорее инстинктивным.

Они достигли нужной комнаты одновременно. Дверь оказалась запертой, и Никита явно считал это преимуществом. А Матвей даже не собирался искать ключ, хлипкую преграду он выбил одним ударом плеча.

Больше искать не пришлось – Денис был здесь. Лежал на чудовищно грязном ковре возле кровати, связанный, хотя это явно не требовалось. Мальчик был изломан, Матвей не брался оценить все его травмы, однако даже те, что он видел, привели его в ужас. Оба плечевых сустава выбиты. На правой руке несколько переломов, на левой сломано запястье. Правая нога слишком сильно изогнута. Левая нога вообще чуть ли не спиралью вывернута, штанина пропитана кровью, там перелом открытый. Лицо очень сильно опухло, налилось красным и фиолетовым, Дениса почти не узнать… Но это все равно он, и он жив!

Для Матвея это не стало оправданием. Он смотрел на избитого мальчишку и не просто видел, он чувствовал. Он знал. Как болят сломанные кости, как сводят с ума разрывающиеся под ударами мышцы. Знал, каково это – быть маленьким и слабым перед существом, которое просто крупнее тебя и сильнее. И это имеет куда большее значением, чем то, что это существо даже не человек, что это жалкое ничтожество…

Он тогда мечтал получил власть, которую дает сильное взрослое тело. Теперь он ее получил.

Одним ударом он отправил Никиту в полет через весь коридор. Пацан упал на пол, прикрывая рукой кровоточащий нос, сжался, даже не пытаясь подняться.

– Это не я… – проскулил он. – Я не хотел… Он сам упал!

– И Кира сама упала? – ровно, почти безжизненно спросил Матвей, нависая над хозяином дома. – И те, что были до нее? И после?

Он был страшным сейчас. Матвей прекрасно знал об этом. Настолько страшным, что Никита взвыл, как попавший в капкан зверь.

– Я не хотел… Не хотел убивать, вы что! Я просто… Мне просто нравилось слушать, как ломаются кости, я только этого хотел!

Он, похоже, не соображал до конца, что говорит. Думал, что это оправдает его, а вызвал лишь очередную волну кроваво-красной ненависти в душе Матвея. Цунами, которому невозможно сопротивляться. Ненависть не к этому малолетке, или не только к нему… Ненависть к тем, кто жил в его памяти, месть всем сразу…

Он не собирался избивать Никиту. Он знал, что одного удара будет достаточно. И знал, что пожалеет об этом ударе, что будет ненавидеть уже себя, что рухнет все, что он так долго строил… Знал – и понимал, что не сможет себя остановить, просто сил не хватит. Он уже слышал, что Руслан нашел сына и помогает ему. Хоть у кого-то все будет хорошо!

Но это же означало, что Руслан уже не вмешается, не остановит, все закончилось… Матвей готов был ударить, дать волю мышцам, дрожавшим от напряжения – когда его запястье вдруг обвила маленькая женская рука.

* * *

У Таисы не было времени разобраться, что здесь произошло. Она только-только добралась до поселка, увидела, что по двору нужного ей дома мечется перепуганная женщина, а дверь соседнего дома распахнута настежь. Таиса услышала крики, побежала на них – и успела вовремя.

Это все-таки произошло. То, чего боялся Гарик и во что не хотел верить Форсов. Таисе хватило одного взгляда на лицо Матвея, чтобы понять это. Она еще никогда не видела спокойного, как скала, профайлера таким! То, что он испытывал, превосходило любой гнев. Это было нечто первобытное, звериное… То, от чего Таисе хотелось держаться подальше.

Она прекрасно знала: Матвей сейчас себя не контролирует. Останавливать его было все равно что бросаться под бронепоезд! Да и зачем? Подбегая к нему, она успела бросить взгляд в спальню, видела, что малолетний ублюдок сделал с пропавшим мальчиком. Она понимала, почему Матвей готов так поступить, и все равно не могла этого допустить.

Не ради преступника, ради самого Матвея. Таиса не могла сказать, что знает его так уж хорошо, но в одном она не усомнилась ни на миг: он не тот человек, который простит себе казнь беспомощного человека.

Вот только сам он поймет это позже. Пока ей нужно было остановить его… как-то. Таиса рванулась вперед, сначала перехватила Матвея за запястье, сдерживая удар, а потом уверенно стала между мужчиной и скулившим на полу выродком.

Она знала, что Матвей намного сильнее. Если бы он захотел, он бы легко смел ее со своего пути. Чтобы все прекратилось, она не имела права стоять тут и по-бабьи голосить «Матвейка, миленький, не надо!». Ей нужно было взывать к его разуму, разбудить в нем то, что обычно сдерживало вот это непонятное, хищное, опасное в нем…

– Матвей, послушай меня, – твердо произнесла она, глядя собеседнику в глаза. – Ты должен его отпустить. Все закончилось!

Одну руку она положила Матвею на грудь, словно не пуская вперед – жест был символический, но пока работал. Другой рукой Таиса мягко коснулась лица собеседника, призывая смотреть только на нее, не на преступника.

– Он уйдет безнаказанным, – процедил сквозь сжатые зубы Матвей. – Ты хоть понимаешь это?

– Не уйдет с такими уликами!

– Он несовершеннолетний, подержат месяц в спецшколе и выпустят!

– Мне девятнадцать, – вякнул откуда-то из-за спины убийца.

– Заткнись, – бросила ему, не поворачиваясь, Таиса и снова обратилась к Матвею: – Ты слышал? Ему девятнадцать. Сядет как взрослый.

– Доказать удастся не все!

– Докажут все, что нужно. Матвей, я не знаю всех деталей, но знаю, что у него уважаемый папочка. Он на это надеется, а ты этого боишься. Но Форсов ведь тоже не без связей! Я уверена, он сделает все, что нужно. Я вижу, почему тебе хочется прибить его, как бешеную собаку. Но так нельзя, понимаешь? Нам с тобой нельзя. Мы другое делать должны.

Матвей не ответил ей – но он с ней больше не спорил. Таиса почувствовала, как уходит напряжение из его мышц: он заставил себя расслабиться, он больше не готовился к драке.

Однако и мгновенно стать прежним он не мог. Так и не сказав ни слова, Матвей развернулся и быстрым шагом направился прочь. Он не смотрел ни на потеки крови в коридоре, ни на то, что происходило сейчас в спальне.

Идти за ним Таисе было нельзя, и она прекрасно об этом знала. Она чувствовала, что ему лучше побыть одному, перезагрузиться, подавить в себе все, что почти вырвалось на свободу. Ей бы тоже не помешала пауза – до Таисы лишь теперь дошло, что она дрожит от напряжения, а на коже выступила испарина.

Однако сейчас не лучшее время для отдыха, ничего еще не закончилось. Ей нужно было проследить, чтобы паршивцу и правда не помог влиятельный папочка, поэтому Таиса собиралась остаться здесь до конца. К счастью, пока она сдерживала Матвея, Руслан успел вызвать полицию и «Скорую», так что долго ждать не пришлось.

От Форсова Таиса уже знала основные моменты, связанные с этой историей. Теперь же, общаясь с окружающими и разглядывая этот странный дом, она смогла восстановить общую картину – возможно, с погрешностями, но они были не так уж существенны.

Для Никиты Калиновского все и правда началось со смерти матери. Машина слетела с дороги, перевернулась несколько раз, застыла на крыше, колесами вверх. Люди внутри выжили, но от этого, как ни странно, стало только хуже.

Никита почти не пострадал в аварии, он остался в сознании и был вынужден наблюдать, как медленно и мучительно умирала его мать. Женщине перебило грудь и гортань, говорить она не могла, даже дышала с хрипом. Однако сознание сохранила и она, маленький мальчик навсегда запомнил полные ужаса глаза на окровавленном лице.

После такого ему нужна была помощь. И не какие-нибудь разговоры по душам, а очень серьезная помощь, лучше – с помещением в больницу. Вот только никто в маленьком поселке даже не задумался об этом. Никите залечили травмы тела, сошлись на том, что детская психика пластична, и позволили ему жить дальше. Как будто чудовищное горе, с которым справился бы не каждый взрослый, можно залечить подаренной конфеткой и ничего не значащими словами!

Другой ребенок, может, и выдержал бы – или сломался бы иначе. Но Никита, вероятнее всего, был предрасположен к определенным психическим расстройствам, которые смерть матери просто запустила. Произошедшее снилось ему, с каждым разом дополняясь кровавыми подробностями, которых на самом деле не было. Сначала он еще жаловался на кошмары взрослым. Бабушка его утешала, а вот папа ругался. Тогда Никита жаловаться перестал.

Но кошмар не собирался его отпускать, и когда мальчик однажды увидел в лесу умирающую птицу, он не смог пройти мимо. Он так и не понял, что с ней случилось – то ли хищник порвал, а потом упустил, то ли машина сбила, то ли банально врезалась в дерево. Ему было все равно. Никита смотрел на окровавленное создание, которое с трудом делало каждый вдох, и возвращался в день, который давно закончился.

Тогда у него не было никакой власти над происходящим. Он мог только плакать и звать маму. Теперь же он решал, когда все закончится и как. Поэтому он без лишних сомнений свернул птице шею.

Звук ломающихся костей привел его в восторг, которого Никита никогда раньше не чувствовал. Он понял, что хочет пройти через это снова – почувствовать руками живую плоть, услышать звук, осознать власть…

Он начал бродить вдоль дороги в поисках сбитых животных. Найти их не составило труда, на лесных участках шоссе таких «сокровищ» хватает. Однако Никита с сожалением обнаружил, что ломать кости мертвому существу – совсем не то же самое, что живому.

Когда Таиса слушала это, ей хотелось выть от бессилия. Вот тогда! Тогда еще можно было все остановить! Если бы хоть кто-то это заметил… Бывают расстройства, которые развиваются молниеносно. Однако в случае Никиты деградация шла долгие годы, прежде чем он стал по-настоящему опасен. Почему никто ничего не заметил? Впрочем, задать этот вопрос ей было некому.

Никита сопротивлялся собственным желаниям, сколько мог, а потом в поселке начали пропадать собаки и кошки, иногда – другие домашние животные, опрометчиво оставленные во дворе. От этого Никите становилось легче, ночные кошмары оставили его в покое, так что останавливаться он не собирался. Трупы своих жертв он прятал в лесу, особо не таился, но и животных почти никогда не искали, в поселке о них мало кто беспокоился. Все списали на обнаглевших лис и волков.

Нельзя сказать, что Никита намеренно перешел с животных на людей. Он об этом не задумывался, пока его страсть была удовлетворена. Да и свободного времени у него было не так много: он давно понял, что избежать лишних проблем можно, лишь оставаясь на хорошем счету. Поэтому он отлично учился, держал дом в порядке, помогал соседям чистить дорожки от снега зимой и стричь газон летом.

Он был хорошим мальчиком, о котором точно никто не вспомнит, если случится беда.

Его первой жертвой стала Кира Корнягова. Тут все произошло случайно, он не готовился, но, как и в случае с его матерью, это был тот самый маленький камешек, который сдвигает смертоносную лавину. На сей раз сорваться Никите было даже проще, болезнь подтачивала его много лет, ему должно было стать хуже – и стало.

Они с Кирой действительно часто ссорились, как и говорили одноклассники. Вот только одноклассники не обращали внимания на то, что инициатором всегда была Кира. Ей, похоже, хотелось любым способом привлечь внимание парня, который вырос более чем привлекательным. Кира не только провоцировала его в школе, она якобы случайно пересекалась с ним в поселке, а однажды пошла за ним в лес.

Ничего страшного Кира там не увидела, да и Никита просто так бы не напал. Это была бы обычная прогулка, если бы они не пошли к карьеру. Там Кира действительно случайно сорвалась и полетела вниз. Но она не погибла – она была далека от этого! Девочка просто сломала ногу, расплакалась, попросила Никиту вызвать «Скорую», ведь свой телефон она при падении потеряла. Вот только ответа Кира не получила и все никак не могла понять, почему Никита не говорит с ней, почему так странно смотрит на проступившую под кожей сломанную кость.

В этот миг он принял решение. Может, он вообще не понимал, что обратной дороги не будет, а может, ему было все равно. Ему просто показалось, что звук, с которым ломаются кости человека, намного прекрасней, чем звук ломающихся костей животного.

Он убедил Киру, что в карьер врачи будут добираться слишком долго, лучше он сам отнесет ее к поселку. Девочка согласилась, он наложил на перелом шину, чтобы жертва верила в его желание помочь до последнего. Правда, по пути Кира все равно потеряла сознание от боли, но это лишь облегчило задачу Никите. Он принес ее к себе и, как он выразился, изучал несколько дней. Он прекрасно знал, что времени до визита отца у него хватит… Кира умерла даже раньше.

Он бросил ее в карьере и затаился. Он боялся наказания, боялся потерять образ «хорошего мальчика», который создавал столько лет. Когда с ним пришел поговорить участковый, он едва не сорвался… Но все закончилось хорошо. По крайней мере, для Никиты. Он убедился, что никто его всерьез не подозревает, да и смерть Киры по-настоящему не расследуют.

Значит, можно было продолжать.

В убийстве пропавшей туристки Никита не сознался, но Таиса по глазам видела – это он. И получить от него показания будет не так уж сложно, если за дело возьмется талантливый психолог, парень еще не достиг того уровня психопатии, когда внешнее воздействие уже не работает. Профайлер же в это лезть не собиралась, куда важнее ей было знать, что произошло с Денисом – потому что именно из-за Дениса его чуть не убил Матвей… и потому что Денис остался жив. В это было до сих пор тяжело поверить.

За ним Никита наблюдал некоторое время – это было удобно, дома-то стояли по соседству! Он понимал, что похищение того, кто живет в доме напротив, будет слишком большой наглостью. Но собственные демоны давно мучили его, ему хотелось услышать тот самый звук… Таиса прекрасно знала: серийные убийцы обычно поднимают планку и никогда ее добровольно не опускают.

Все решилось, когда Денис остался ночевать на первом этаже, вдали от родителей. Никита подумал, что это его лучший шанс. У него ведь и правда были ключи, оставленные прежними владельцами дома – целая связка, от всех дверей! Та семья много путешествовала и считала, что это отличная подстраховка: оставить доступ к дому хорошему мальчику из уважаемой семьи.

Горолевы, купив этот дом, сменили главную дверь. Черный ход, ведущий на задний двор, показался им не таким уж важным. А Никита, проверив замки, убедился, что его ключи все еще подходят.

Он дождался трех часов ночи, когда в доме обычно крепко спят, и отправился к Горолевым. Зашел в гостиную и просто забрал Дениса. Мальчик поначалу даже не проснулся толком, он явно сквозь сон подумал, что это отец решил извиниться и отнести его в кровать.

Уже возле дома Калиновских, в прохладе ночи, он сообразил, что что-то не так. Денис проснулся, попытался вывернуться, однако не смог даже крикнуть. Никита, который на сей раз готовился к похищению, придушил его приемом, подсмотренным в интернете. Денис серьезно не пострадал – тогда. Он просто потерял сознание, и это обеспечило Никите нужное время.

Связав жертву, он оставил Дениса в своей комнате и поспешил к дому Горолевых. Там Никита забрал ветровку и ботинки мальчика, чтобы подтолкнуть родителей к мысли о добровольном побеге. Хотел забрать и смартфон, но вовремя спохватился. В сериалах показывали, что такие устройства можно отслеживать, а этого Никите совсем не хотелось. Он запер дверь и вернулся к себе.

С этого момента и начался личный ад Дениса. Нет, первые-то минуты были не такими плохими… Никита казался совершенно нормальным. Обычным. Улыбающимся и дружелюбным. Он развязал Дениса, успокоил, объяснил, что это всего лишь розыгрыш – ребята из школы решили пошутить! Они даже посмеялись вместе и успели обсудить компьютерную игру.

А потом Никита сломал ему ногу. Прямо посреди разговора, с прежней улыбкой, ни о чем не предупреждая. Это произошло настолько быстро, что Денис даже не понял в первые секунды, что вообще случилось. Ну а потом пришла боль – и игра в дружеские посиделки закончилась. Слушая об этом, Таиса отметила, что Никита явно наловчился ломать человеческие кости, Кира Корнягова никак не могла быть его единственной жертвой. Профайлеру оставалось лишь надеяться, что тот, кто будет проводить допрос, тоже это поймет.

Никита вел себя так и дальше: то пытался сойти за друга, то творил жуткие вещи. Перемены его настроения пугали Дениса так же сильно, как боль. Сопротивляться похищенный мальчик не мог: он изначально был намного слабее своего мучителя, а потом получил такие травмы, которые и взрослого бы сделали беспомощным.

Другой бы на его месте уже сломался, умолял о пощаде, звал маму… Денис же каким-то чудом сохранил здравомыслие. Он понял, что Никита его не отпустит. И родители, которые были так близко, не спасут, раз до сих пор не спасли. Его выживание зависело только от него самого.

Никита не оставался рядом с ним постоянно. Если бы он так долго не выходил из дома, это было бы подозрительно, так что он то и дело присоединялся к поискам. Перед каждой вылазкой он доводил жертву до потери сознания и оставлял в спальне. Он видел, что травмы Дениса уже настолько серьезны, что никуда пленник не денется.

Однако он серьезно недооценил свою жертву. В очередной раз очнувшись в одиночестве, Денис решил использовать этот шанс. Он заставил свое истерзанное тело двигаться, идти с переломанными ногами не мог, но полз. Плакал – и полз. Терял сознание от боли, просыпался – и снова полз. Отвоевывал свою жизнь по миллиметру.

Сложнее всего было спуститься по лестнице, но он все равно справился, оставив за собой чудовищный кровавый след. Денису нужно было добраться до телефона или выползти во двор. Он видел, что за окном пылает солнцем летний день, окровавленного подростка обязательно заметят, все закончится…

Не сложилось. Никита вернулся раньше, чем Денис дотянулся до телефона. Пленник ожидал скандала, криков, упреков, однако мучитель остался спокоен, как могила… От этого стало только страшнее.

Он отнес плачущего Дениса обратно на второй этаж, вымыл лестницу, а потом в качестве наказания сломал пленнику еще несколько костей. Денису казалось, что уж теперь-то все кончено. Он сделал невозможное – и не получил никакой награды! Он больше не мог шевелиться. Ему только и оставалось, что ждать смерти.

И вот тогда его нашел Матвей. Страдания Дениса все-таки не были напрасными: профайлер быстро заметил замытые пятна на лестнице. И кровь под ногтями Никиты тоже заметил. Он позвал Дениса, он дал ему еще одну возможность…

Которой Денис не мог воспользоваться. Никак. Он лежал на окровавленном ковре, пытался заставить себя двинуться, однако переломанное тело больше ему не подчинялось. Хотелось плакать, а не получалось: сломанный нос жутко болел, внутри все забилось кровью, глаза скрылись под отекшими веками.