Текст книги "Ковчег Беклемишева. Из личной судебной практики"

Между тем, при более тщательном рассмотрении можно увидеть, что пункт «ж» части 2 статьи 105 УК РФ по убийству Норкина не инкриминирован Фирсову, его действия по этому пункту уголовного закона судом, постановившим приговор, юридически не квалифицированы и по приговору он не осуждался за убийство Норкина по пункту «ж» части 2 статьи 105 УК РФ, сама возможность исключения которого, таким образом, по уголовному делу и судебному приговору – отсутствовала.

Кроме того, давая новую квалификацию действиям Фирсова «по причинению смерти Горчаковой и Горчакову, Кореневой и Анисимову», кассационная инстанция не привела в своём определении содержание квалифицирующего его действия пункта «а» части 2 статьи 105 УК РФ, а именно убийство двух или более лиц, как это сделала по другим пунктам этого уголовного закона и как эти действия Фирсова квалифицировал суд в приговоре. Содержание квалифицирующего признака – убийство двух или более лиц в юридической квалификации действий как Фирсова, так и Густова последовательно указывает, как это установлено судом и приведено в приговоре, на убийство Борисова, Горчаковой и Горчакова, то есть трёх лиц, как на одно продолжаемое сложное поэтапное преступление, связанное в преступной серии с другими сопутствующими преступлениями, составляющими, по сути, целостное преступное мероприятие, но не по признакам организованной группы или банды. Однако с единым умыслом, направленным на убийство именно этих конкретных трёх лиц, препятствовавших Фирсову, Зуеву и Густову в их мошенническом завладении квартирой Горчаковых и единым корыстным мотивом действий каждого из этих трёх соисполнителей этого преступления, заранее договорившихся между собой на совместное совершение убийства трёх лиц, а именно Борисова, Горчаковой и Горчакова группой лиц по предварительному сговору, что и было реализовано этой группой в составе Фирсова, Зуева и Густова по предварительному сговору между собой.

Аналогичная по правовой конструкции ситуация, как это установлено судом, постановившим приговор, сложилась и по убийству Кореневой и Анисимова, то есть двух лиц с единой целью их убийства и завладения квартирой группой лиц по предварительному сговору между собой в составе Фирсова, Зуева, Густова и Фирсова-брата.

При этом в приговоре судом приведены конкретные целенаправленные на убийство каждого из потерпевших действия Фирсова, непосредственно совершившего убийство Борисова и непосредственно участвовавшего в убийстве Горчаковой и Горчакова, а также в убийстве Кореневой и Анисимова совместно с другими лицами: в одном случае с Зуевым и Густовым, а в другом – с Зуевым, Густовым и Фирсовым-братом, соисполнителями, действия которых, также прямо указанные в приговоре, в совокупности с действиями Фирсова привели к смерти потерпевших: в первом случае Борисова, Горчаковой и Горчакова, во втором – Кореневой и Анисимова. Приведённые обстоятельства дела, установленные судом и указанные в приговоре, таким образом, вызывают обоснованные сомнения в необходимости внесённых кассационной инстанцией изменений в квалификацию содеянного как Фирсовым, так и Густовым.

Более того, квалификация действий Фирсова по убийству Горчаковой, Горчакова, Кореневой и Анисимова со ссылкой на часть 3 статьи 33 УК РФ, а действий Густова по убийству Борисова и Горчаковой со ссылкой на часть 5 статьи 33 УК РФ противоречит требованиям части 3 статьи 34 УК РФ в том, что уголовная ответственность организатора, подстрекателя и пособника наступает по статье, предусматривающей наказание за совершённое преступление, со ссылкой на статью 33 УК РФ, за исключением случаев, когда они одновременно являлись соисполнителями преступления. Как установлено судом, рассмотревшим уголовное дело по существу, и указано в приговоре, убийство Борисова, Горчаковой и Горчакова, то есть трёх лиц совершено группой лиц по предварительному сговору в составе Фирсова, Зуева и Густова, явившихся в соответствии с частью 2 статьи 33 УК РФ соисполнителями этого преступления; убийство Кореневой и Анисимова, то есть двух лиц совершено группой лиц по предварительному сговору в составе Фирсова, Зуева, Густова и Фирсова-брата, явившихся в соответствии с частью 2 статьи 33 УК РФ соисполнителями этого преступления. Исполнителем в соответствии с частью 2 статьи 33 УК РФ признается лицо, непосредственно совершившее преступление либо непосредственно участвовавшее в его совершении совместно с другими лицами (соисполнителями), а также лицо, совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных УК РФ.

Вместе с тем, такой формулировки, как «лишь создавал условия, способствующие совершению убийства Борисова и Горчаковой», послужившей основанием для переквалификации действий Густова на пособничество в убийстве Борисова и Горчаковой, – уголовный закон, в частности, часть 5 статьи 33 УК РФ, – не содержит. Таким образом, действия Густова не могли быть квалифицированы со ссылкой на часть 5 статьи 33 УК РФ, тем самым пункт «ж» части 2 статьи 105 УК РФ не подлежал исключению из приговора только по этому основанию, не предусмотренному уголовным законом, в связи с чем исключение пункта «ж» части 2 статьи 105 УК РФ «из осуждения» Фирсова по убийству Борисова в группе лиц по предварительному сговору с Зуевым и Густовым, мягко говоря, не вызвано необходимостью.

Что касается отмены приговора в части решения по гражданскому иску Норкиной, то имущественный спор суд не рассматривал и решение по имущественному спору не выносил, поскольку потерпевшая Норкина никаких требований о возмещении имущественного вреда по делу не предъявляла. Между тем, иски о компенсации морального вреда в денежном выражении предъявляются в порядке гражданского судопроизводства. Такое право суд своим решением признал за Норкиной в соответствии с требованиями статьи 309 УПК РФ. Однако кассационная судебная инстанция по собственной инициативе отказала в удовлетворении иска, не рассматривая его по существу, лишив потерпевшую Норкину права на компенсацию морального вреда, что не вытекает из положений статьи 42 УПК РФ, устанавливающих такое право потерпевшей. А именно, в соответствии с частью 4 статьи 42 УПК РФ по иску потерпевшего о возмещении в денежном выражении причинённого ему морального вреда размер возмещения определяется судом при рассмотрении уголовного дела или в порядке гражданского судопроизводства. В соответствии с частью 8 статьи 42 УПК РФ по уголовным делам о преступлениях, последствием которых явилась смерть лица, права потерпевшего, предусмотренные статьей 42 УПК РФ, переходят к одному из его близких родственников и (или) близких лиц, а при их отсутствии или невозможности их участия в уголовном судопроизводстве – к одному из родственников. По мнению суда, рассмотревшего уголовное дело по существу, права убитого Норкина перешли к потерпевшей Норкиной и были признаны таковыми в установленном законом порядке, последовательно как органами следствия, так и судом. Права потерпевшей были реализованы Норкиной лично на следствии и в суде, в том числе и как гражданского истца. В суд кассационной инстанции Норкина не явилась, своего представителя не имела, каких-либо заявлений не подавала. В таком случае в соответствии с частью 3 статьи 250 УПК РФ суд при неявке гражданского истца или его представителя вправе оставить гражданский иск без рассмотрения. В этом случае за гражданским истцом сохраняется право предъявить иск в порядке гражданского судопроизводства.

Итак, снижение Фирсову и Густову наказания по эпизодам без достаточных к тому оснований, на взгляд автора, при реальном сохранении вида и размера окончательного наказания, назначенного по приговору суда, а также лишение Норкиной права на удовлетворение гражданского иска, – произведено по праву, искажая право или вне права?

Может быть, судье не стоило копать глубже следственных органов, проводить эксгумации в вечной мерзлоте и 14 экспертиз, а оставить туманную версию предварительного следствия, по которой убитыми могли быть предположительно Лена, предположительно Саша и неизвестное лицо из бывшей советской республики?

Однако эта задача с тремя неизвестными только по одному эпизоду, как и в отношении других вероятных потерпевших, судьёй решена в пользу правосудия. Преступная деятельность «чёрных риэлторов» достоверно и добросовестно раскрыта общественности судебным приговором на 84 страницах ясным и понятным языком с указанием конкретных личностей и обстоятельств их насильственной смерти, виновные в которой понесли справедливое наказание, оставленное в итоге без изменения.

Мать-старушка, больная и бедная, неделю добиралась до суда на поездах через несколько стран с одной целью: найти сына, в поисках которого она обращалась в телепередачу «Жди меня». Борисова привезла с собой фотокарточки сына и выдала их суду в судебном заседании с согласия сторон для сравнительного исследования. При фотосовмещении черепа от сожжённого в костре трупа и прижизненной фотографии Борисова получен положительный результат. С той же целью в судебном заседании с согласия сторон она выдала свои биологические образцы. Чтобы установить личности предположительно Лены и Саши, пришлось эксгумировать останки, обнаруженные и изъятые с мест убийств, указанных Зуевым и Густовым, а также останки вероятной матери с целью получения образцов для исследования ДНК. Полученные результаты позволили суду идентифицировать личности потерпевших с целью установления обстоятельств их убийства, мошенничества и других преступлений, совершение которых явилось основанием уголовной ответственности братьев Фирсовых, Густова, Борка и Дулиной.

Исследуемая проблема основания уголовной ответственности рассматривается в двух аспектах – философском и юридическом. Философский аспект проблемы заключается в решении вопроса, почему человек должен нести ответственность за свои поступки. Юридическая наука исходит из того, что социальным основанием для возложения на человека ответственности за общественно значимое поведение служит свобода воли, понимаемая как наличие возможности свободно выбирать способ поведения. Лицо отвечает перед обществом, государством и другими людьми за свои поступки именно потому, что у него имелась возможность выбирать линию поведения с учётом требований закона, интересов других лиц, общества и государства, однако он такой возможностью пренебрёг и избрал способ поведения, противоречащий правам и законным интересам других субъектов общественных отношений и поэтому запрещённый законом. Если человек не располагал свободой выбора поведения, и оно было обусловлено, например, воздействием непреодолимой силы или непреодолимого физического принуждения, то его действия не имеют уголовно-правового значения и не могут влечь уголовной ответственности. Юридический аспект проблемы основания уголовно-правовой ответственности означает выяснение вопроса за что, то есть, за какое именно поведение может наступить ответственность[28]28
  Практикум по уголовному праву России / Под ред. проф. Ф. Р. Сундурова, М. В. Талан, И. А. Тарханова. – М.: Статут, 2014. С. 68.


[Закрыть]. В соответствии со статьей 8 УК РФ основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного УК РФ. Таким образом, философским основанием как нравственной, так и уголовной ответственности выступает свобода воли человека, а его законопослушность вытекает из свободы совести, гарантированной Конституцией РФ (статья 28), как выражение нравственных обязанностей, самоконтроля и самосознания личности. Такое толкование свободы совести приводит к пониманию национальной идеи. Тем более, в России признаётся идеологическое многообразие, и никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Эти принципы исключают принуждение каждого в реализации свободы совести каждого и одновременно обязывают государство следовать им в отношении каждого. В этом дуализме государство и личность пересекаются на идеалах закона и совести.

Обратим внимание на приведённую выше мысль о том, что современный национальный опыт уголовного правосудия в своем развитии предполагает выполнение основных стратегических взаимосвязанных и влияющих на всё общество задач осуществления государственного контроля над преступностью и обеспечения в соответствии с положениями статьи 18 Конституции РФ прав и свобод человека и гражданина, которые определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления. Правосудие в России осуществляется только судом, перед которым все равны. И только суд уполномочен в установленном законом порядке реализовать цели и задачи правосудия, заключающиеся в оправдании невиновного и осуждении виновного в преступлении, в чём и обнародуется гласный и открытый контроль над преступностью.

Таким образом, предусмотренные Конституцией РФ принципы правосудия основаны на идеалах закона и совести как столпов твёрдого государственного строя. В свою очередь, идеалы закона и совести как концепция Основного Закона Российской Федерации, – это не только принципы уголовного правосудия, не только основа твёрдого государственного строя, учитывающего традиционные для России религиозные представления о мире и человеке в нём, но и национальная идея в более узком смысле, соответствующая уровню национального самосознания. Диалектика развития которого по существу повторяет диалектику развития самосознания индивида, когда индивид, что значит неделимый (лат.), в поиске самого себя обретает свою личность, что является доминирующей потребностью человека и относится к его мировоззрению. Становится понятным, почему стремление к реализации идеалов закона и совести в современном национальном опыте уголовного правосудия сконцентрировано на примерах из практики отдельно взятого судьи, под председательством которого народным, военным и областным судами вынесены вступившие в законную силу приговоры в отношении 676 человек, причём, в отношении 55 человек – оправдательные. В таком, ещё более узком смысле раскрывается способ сочетания законных интересов и конституционных принципов в универсальном опыте независимого, несменяемого и неприкосновенного правоприменителя.

Книга 2
Презумпция невиновности и судейское усмотрение

Предисловие неюриста

Справедливость – одно из важнейших требований гражданина по отношению к власти. Главный институт власти, обеспечивающий справедливость это суд. Сегодня в России ведутся бесконечные дискуссии о степени независимости суда, поскольку создается впечатление (и для этого есть основания!), что исполнительная власть, которой нужен суд послушный, пытается всячески выкручивать руки власти судебной, чтобы сделать её по-советски управляемой. Здесь следует упомянуть и целый ряд инициатив, ущемляющих независимый статус судей (возраст отставки, широкие основания для дисциплинарной ответственности, механизмы для усиления послушания председателей судов). Судью стало легко уволить с должности даже за критику верховной судебной власти.

Одновременно все более «нормальным» стало выглядеть «телефонное право», когда решение судье диктовалось высокостатусным чиновником. Ко всему сегодняшний суд изъязвлен коррупцией.

Особенно печально действенное давление следствия на суд, поскольку эффективность следствия оценивается долей выигранных в суде дел. Отсюда проблема неравенства сторон в судебном процессе, когда представитель власти для судьи важнее гражданина. Эта ситуация логично попадает на уже подготовленную почву. Правосознание судьи до сих пор воспитывается на позитивистской концепции, что суд – как винтик государственной машины – обязан «карать». В то же время концепция естественного права, лежащая в основе правосудия во многих современных государствах, видит судью как независимого арбитра в конфликте государства и гражданина.

Как итог, в российском уголовном процессе абсолютно доминирует тотально обвинительный уклон. Доля оправдательных приговоров из года в год не превышает одного процента (в современной Европе примерно 15 %, а в царской России около 30 %!).

И вот перед нами размышления о судейской практике человека, который за свою многолетнюю деятельность в статусе судьи вынес оправдательных приговоров на два порядка (!) больше, нежели судья среднестатистический. Эта цифра вполне сравнима со среднеевропейской.

Презумпция невиновности – один из основополагающих принципов уголовного судопроизводства – нередко остается лишь формальной и малозначимой в правоприменительной практике. Однако для тех судей, которые высоко ценят свою репутацию и ориентированы на беспристрастность, установление (не)виновности часто упирается в проблему неустранимых противоречий, когда субъективность собственного решения становится предметом глубокой рефлексии (не хочу употреблять труднодефинированное понятие «совесть»). И здесь на первый план выступает широко дискутируемая функция судейского усмотрения, которая в публичности оценивается как чуть ли не «судебный произвол», а на практике должна рассматриваться как важнейшая гарантия независимости судьи.

Разумеется, каждый судья зависим от своего собственного биографического капитала, от истории его социализации (как воспитывали, как и чему учили), от его профессионального, да и вообще жизненного опыта. Он должен понимать, что неосознанно ангажирован всем этим опытом. И в этом самая трудная часть размышлений над принятием решения, поскольку судья постоянно должен рефлектировать по поводу того, а почему, собственно, он об этом думает так или иначе. Как социолог, я полагаю, что «истины» не существует, есть лишь интерпретация фактов. И потому в полном смысле слова «объективность» невозможна. Но к ней надо стремиться! И последнее важно для автора этой книги.

Когда я конструирую образ Владимира Арсентьева по его искренним текстам, то в нашем погрязшем в цинизме обществе вспоминаю образ православного священника из стихотворения Бориса Слуцкого:

 
Ну пил бы водку, жрал курей и уток,
Построил дачу и купил бы ЗИЛ, —
Так нет: святой районный, кроме шуток
Он пастырем себя вообразил.
 
 
И вот стоит он, тощ и бескорыстен,
И громом льётся из худой груди
На прихожан поток забытых истин,
Таких, как «не убий», «не укради».
 
 
Мы пальцами показывать не будем,
Но многие ли помнят в наши дни:
Кто проповедь прочесть желает людям
Тот жрать не должен слаще, чем они…
 

Таким «святым районным» мне видится автор, призывающий к гуманизму, верящий в справедливость и всей своей профессиональной карьерой подтвердивший, что можно оставаться независимым и принципиальным судьей в условиях постоянной угрозы такой независимости от судебной бюрократии, от ее подчиненности исполнительной власти.

Его размышления, иллюстрированные яркими примерами из собственной практики, стоит прочесть не только юристам, не только тем, кто отправляет в места лишения свободы невиновных, доля которых, по некоторым источникам, достигает одной пятой в общем числе заключенных. Для меня, достаточно скептически относящегося к поиску справедливости в сегодняшнем российском суде, представленная книга поддерживает мой оптимизм по поводу судейских практик недалекого, надеюсь, будущего, когда общественные условия в стране изменятся.

Виктор Воронков

Директор Центра независимых

социологических исследований (Санкт-Петербург)

Введение

Реализация конституционного принципа правосудия в сочетании с принципами уголовного права и процесса обеспечивает строгость уголовного судопроизводства. Требование безупречности, в том числе достоверности и надёжности уголовного судопроизводства вытекает из обязанности государства признавать, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина, что является высшей ценностью (статья 2 Конституции[29]29
  Конституция Российской Федерации была принята 12 декабря 1993 года по результатам всенародного голосования, проведённого в соответствии с Указом Президента России от 15 октября 1993 года № 1633 «О проведении всенародного голосования по проекту Конституции Российской Федерации».


[Закрыть] РФ). В этом смысле автором понимается презумпция невиновности как юридическая формула, выведенная законодателем из неотчуждаемых прав и свобод человека, принадлежащих каждому от рождения. Презумпция невиновности содержит нравственный смысл, жизненно важный для гражданина, нуждающегося в государственной защите от возможного уголовного преследования. Судейское усмотрение, основанное на совести судьи и ориентированное на презумпцию невиновности как закон, позволяет обнаружить в доказательствах такие обстоятельства, которые однозначно свидетельствуют о невиновности или виновности обвиняемого в совершении преступления. Это законный, обоснованный и справедливый способ практического осуществления уголовного правосудия или – путь познания истины.

Презумпция невиновности как идея направляет добросовестные усилия следователя и судьи к достижению истины по уголовному делу, каждого из них в отдельности и в соответствующей его полномочиям стадии движения уголовного дела. Установленный законом порядок уголовного судопроизводства на всём протяжении уголовного преследования сопряжён с реализацией принципов уголовного права и процесса, стержневым из которых, по мнению автора, является презумпция невиновности. Этот универсальный принцип прямого действия основан на Конституции Российской Федерации и общепризнанных принципах и нормах международного права. На тех же основаниях действуют уголовный (часть 2 статьи 1 УК[30]30
  Уголовный кодекс Российской Федерации (УК РФ) от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ, вступил в силу с 1 января 1997 года – основной и единственный источник уголовного права, единственный нормативный акт, устанавливающий преступность и наказуемость деяний на территории Российской Федерации.


[Закрыть] РФ) и уголовно-процессуальный (часть 3 статьи 1 УПК[31]31
  Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (УПК РФ) от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ, вступил в силу с 1 июля 2002 года – основной источник уголовно-процессуального права, устанавливающий и регулирующий порядок уголовного судопроизводства на территории Российской Федерации.


[Закрыть] РФ) законы Российской Федерации.

Правосудие в Российской Федерации осуществляется только судом и представляет собой вид государственной деятельности, направленной на рассмотрение и разрешение различных социальных конфликтов, связанных с действительным или предполагаемым нарушением норм права и строится на принципах, отражающих сущность и задачи демократического правового государства.

В соответствии с принципом состязательности, стороны обвинения и защиты равноправны перед судом (часть 4 статьи 15 УПК РФ). Обвиняемый, а также его защитник или защитники как консультанты по правовым вопросам, в случае своего несогласия, противостоят государственному обвинению. В этом случае сторона защиты прибегает к собиранию доказательств и оспариванию уже собранных органами уголовного преследования доказательств, на основании которых обвиняемый привлечен к уголовной ответственности. Однако представить оправдывающие доказательства далеко не всегда представляется возможным. Тогда сторона защиты обращается к государству в лице уполномоченных органов и должностных лиц, обязанных обеспечить защиту прав и свобод человека и гражданина, то есть к дознавателю, следователю, прокурору и в суд.

Конституция Российской Федерации (часть 1 статьи 45) гарантирует государственную защиту прав, включающих в себя принципы законности, справедливости, равенства людей перед законом и судом, которые соотносятся с правовой культурой и означают законопослушание как правомерное поведение. Производное от таких правовых категорий положение, по мнению автора, составляет презумпцию невиновности, которая занимает особое место среди принципов уголовного судопроизводства.

Для реализации презумпции невиновности в уголовном судопроизводстве требуется судейское усмотрение, существующее там, где есть выбор, основанный на опыте. Возможность и необходимость судейского усмотрения в реализации презумпции невиновности строятся на мировоззрении и опыте автора, правоохранительная и правоприменительная деятельность которого успешно протекала в конце ХХ – начале ХХI веках в различных по конституционному строю государствах (СССР и Российская Федерация). В результате краткого аналитического обзора и исследования своего опыта автор раскрывает со своей точки зрения жизненно важную проблему человека, попавшего в сферу действия уголовного закона. При этом старается показать, что попавший в беду человек не утрачивает, а сохраняет свой правовой статус, реализация принципов которого призвана наполнять и поддерживать его уголовно-процессуальные права и законные интересы. По мнению автора, только при таком положении представляется возможным и необходимым отыскать истину в любом уголовном деле. Этот профессиональный взгляд нашел свое полное подтверждение в течение 25 лет кропотливого и тщательного исследования 800 (616 на 850 лиц рассмотренных в общем порядке и более 180 расследованных) уголовных дел в отношении более тысячи человек, находившихся в его юрисдикции.

Досточтимый судья Аарон Барак выделил несколько причин отсутствия знаний о таком таинственном феномене, как судейское усмотрение, среди которых первым является факт, что большинство судей не объясняют, как они применяют усмотрение, а у не судей часто нет информации о способах применения судьями усмотрения. Во-вторых, некоторые доктрины пренебрегают судейским усмотрением, другие, в-третьих, – не признают судейского творчества[32]32
  Барак Аарон. Судейское усмотрение. Перевод с английского. – М.: Издательство НОРМА, 1999. С. 9.


[Закрыть].

Накопленный автором опыт (более 20 лет осуществления правосудия в народном, военном и областном судах) своего личного судейского усмотрения, ориентированного на презумпцию невиновности, позволяет по результатам настоящего исследования раскрыть тайну уголовного правосудия.

Истина остается неизменной вне зависимости от текучих обстоятельств нашей повседневной жизни, поэтому её поиск в суде осуществляется непосредственно и устно, а также гласно, то есть открыто и публично. Принцип государственной защиты в определении уголовно-процессуальным законом назначения уголовного судопроизводства является ключом к пониманию цели уголовного правосудия, заключающейся в выявлении как виновных в совершении преступления для их наказания, так и невиновных для их оправдания.

Через совесть людей, собравшихся в суде в поисках правды, исполняется закон под председательством судьи, который руководит судебным заседанием, принимает все предусмотренные уголовно-процессуальным законом меры по обеспечению состязательности и равноправия сторон.

Проблема реализации в уголовном правосудии универсального принципа презумпции невиновности, являющегося законом, в следственной и судебной практике отдельно взятого судьи, как объект исследования, рассматривается в способе её разрешения путём судейского усмотрения, как феномена в уголовном правосудии, составляющего предмет исследования.

С целью определения взаимосвязи и взаимозависимости презумпции невиновности и судейского усмотрения как юридических и нравственных условиях осуществления правосудия, выдвинута гипотеза, заключающаяся в том, что уголовное правосудие осуществляется в реализации презумпции невиновности путем деятельности, вызывающей мышление, зависимое от закона и совести, познающее реальность и приводящее к истине посредством судейского усмотрения.

Для достижения поставленной цели сформированы задачи, определяющие основные этапы исследования в рассмотрении презумпции невиновности в системе прав человека в условиях его уголовного преследования. При этом предполагается исследовать возможное сочетание презумпции невиновности с уголовно-правовыми принципами законности, равенства граждан перед законом, вины, справедливости и гуманизма. Намечается раскрыть, насколько это возможно, закономерность реализации презумпции невиновности в осуществлении правосудия посредством судейского усмотрения, исходя из следственной и судебной практики автора. В процессе чего постараться выявить юридический и нравственный смысл презумпции невиновности, объясняющий взаимосвязь и взаимозависимость этого универсального принципа с судейским усмотрением в деятельности судьи по осуществлению уголовного правосудия.