Текст книги "Двойники Крестного"

Глава девятая.

…Не сразу, но до Герасимов дошло, кому нужна была смерть Гусятникова, самого перспективного из его оперативников…

Внимательно, не по одному разу просчитав все варианты, он пришел к выводу, что Гусятникова убрали свои… Больше некому…

Свои, это значит – Коробов. Мгновенно вспыхнувшую ярость в адрес туповатого, но исполнительного командира «Белой стрелы» Герасимов тотчас подавил мыслью о том, что Коробов никогда не решился бы на такой шаг без приказа. А приказ ему мог отдать только Никитин… Больше никому Коробов не подчинялся…

«Вот так, Гена! – сказал сам себе Герасимов. – Раскусил тебя генерал… Он точно знает, что я хочу занять его место… А что в этом особенного? Самое нормальное желание любого подчиненного… Плох тот заместитель, который не мечтает подсидеть своего начальника, как гласит современная народная мудрость… Да Никитина это, скорее всего, не раздражает и уж вовсе – не пугает… Ему главное – держать ситуацию под контролем. То есть е давать мне создавать свои автономные структуры… А, ведь, я именно это и собирался сделать… Да практически – сделал уже! Вот генерал и дал понять мне – где пока мое место…»

Что-то в этой мысли Герасимову чрезвычайно понравилось… Он крутил ее и так и этак, пока не споткнулся о словечко «пока»…

«Никитин и сам видит именно меня на своем месте! – обрадованно подумал Герасимов. – Меня-то он не тронул! Даже слова не сказал… „Думай, Гена, думай!“ – и больше ни слова! Намекал, старая сволочь! Если не дурак, мол, сам сообразишь, что кроме тебя не на кого рассчитывать в той долбаной службе федеральной безопасности… Так это же просто прекрасно! Когда кругом тебя одни дураки – очень выгодно быть умным человеком… А на Серегу Коробова грех обижаться… Его бог умом обидел… Черт с ним с Гусятниковым. Если рассуждать здраво – он опасная для меня была фигура… Мог со временем конкуренцию составить… А на хрена мне этот геморой? – как говорит Никитин… Убрал его Никитин – ну и правильно сделал… Мне теперь очки набирать нужно в его глазах… Засели мы с этим Иваном и с Крестным в глубокую жопу… Впрочем, с Иваном, кажется, се в порядке… Ну, показал компьютер, что узнали его на улице… Но это мог быть и сбой аппаратуры. Бывает у нас такое? Бывает… И нет повода не доверять сообщениям „Швейцарца“. Он толковый паренек. Зря туфту гнать не будет. Знает, что возвращаться рано или поздно придется и тут я с него за каждое слово попрошу отчитаться…

Герасимов достал последнее сообщение от «Швейцарца». Тот передавал кодированным сигналом, что Иван по-прежнему, в Лозанне…

«Швейцаре»ц понимал, что нужны доказательства и прислал по факсу чек с подписью Петра Привалова, датированный вчерашним числом…

Именно вчера Ивана и видели около Гусятникова… Что же это, если не сбой компьютера?

Гена Герасимов хорошо знал, что никаких сбоев никогда раньше не было и возможность такого рода неполадок существовала только теоретически… Но другого объяснения у него не было…

Еще раз обдумав все возможности, даже самые фантастические, вроде существования у Ивана брата-близнеца, Герасимов послал «Швейцарцу» обстоятельный и подробный запрос об источниках информации, режиме наблюдения объекта, частоте контактов с объектом наблюдения и прочих подробностях профессиональной слежки…

Ответ он мог получить только завтра, значит – еще сутки без информации, по которой он сам уже может сделать собственный вывод о степени объективности данных, сообщаемых «Швейцарцем»…

В глубине души Герасимов все-таки верил компьютеру, хоть и успокаивал себя возможностью неполадок в нем… Двойников Крестного тот же компьютер вычислял мгновенно! Их выявили уже больше тридцати, но самого Крестного среди них не было… Герасимов злился, но придумать ничего путного не мог…

Никитин пока не приставал с вопросами о Крестном, но Герасимов чувствовал, что от этих вопросов генерала его отделяют считанные часы…

Из всех возможностей проведения оперативных мероприятий он, как ни ломал себе голову, остановился только на одной…

Судя по рассказам Никитина, Крестный не дурак хорошо покушать, посидеть в ресторане, расслабиться за столом… Выпить тоже – не дурак… Ход, конечно, примитивный, в пору райотделу какому-нибудь, но куда деваться! Придется посадить в каждом ресторане своего человека! Идея, конечно, – класс! Герасимов как представил, в какую это выльется сумму, как прикинул количество ресторанов в Москве, так ему просто дурно стало…

Никитин его не поймет. «Ты по миру меня пустить решил что ли?» – уже слышал Герасимов генеральскую фразу… Ну, по миру – не по миру, но сумма, конечно, набежит кругленькая…

Вторая идея – тоже райотделовского разлива – ежечасно отслеживать трупы в Москве… Герасимов хорошо помнил с каким тупым упрямством Иван говорил о том, что убьет Крестного…

Герасимов вовсе не желал вновь оказаться в хвосте у событий и, если уж Ивану удастся убить Крестного, Герасимов хотел бы узнать об этом в самое короткое время… Никитин, конечно, устроит бурю по этому поводу… Но не все ли ему равно – сам он пристрелит своего старого дружка или это сделает Иван!..

Этой разницы Герасимов уже никак не мог понять и считал это причудой генерала, симптомом того, что ему пора на пенсию…

Утром следующего дня он получил отчет Швейцарца и прочитав его, схватился за голову… Герасимов сразу понял, что Иван переиграл одного из его лучших агентов и тот четыре дня кормил Герасимова дезинформацией, которую ему подсунул Иван с помощью каких-то двух русских блядешек, застрявших в Лозанне…

Мало того, в тот же день поступило сообщении Интерпола, который на основе сведений, сообщенных швейцарской полицией информировал ФСБ о смерти в швейцарском городе Монтрё русского преступника по имени Василь, на которого был объявлен международный розыск… Он оказался застреленным в собственном замке, который он купил на чужое имя… Вместе с ним обнаружили трупы еще семи человек, очевидно – из его охраны…

Замок был пуст, ни одного живого человека в нем не оказалось, равно как и каких-либо ценностей. По сообщению начальника кантональной полиции, в заме постоянно проживало тридцать мужчин и около двадцати женщин… Все они бесследно исчезли…

Швейцарская полиция арестовала также проститутку русского происхождения Марию Тюменеву при попытке снять деньги со счета Василя… На ее квартире арестован также русский шпион, который жил в Лозанне без разрешения властей и был выслан из страны…

«Швейцарец! – мелькнуло в голове у Герасимова. – Вот черт! Ну, пусть только явится сюда! Уволю к едрене фене с волчьим билетом!..»

Глава десятая.

…Когда Иван с Крестным выбрались из театрального ресторана, было далеко за полночь… Ночная Москва и не думала засыпать, особенно в центре. Она продолжала шелестеть шинами проносящихся по Тверской машин, мигать огнями реклам м разговаривать громким возбужденным алкоголем голосом на каждом перекрестке и на каждой лавочке…

«Среди москвичей, наверное, появилась новая порода – ночные жители… – подумал Иван. – Они отсыпаются днем, а в наступлением вечера выходят на улицы, оккупируют открытые кафе и рестораны, а потом долго бродят по Москве и шумят, и мешают таким, как я, занятым людям делать свое тихое, но важное дело…

Единственная проблема, которая стояла теперь перед Иваном – чтобы ему не помешали охранники Крестного. Тот разбирался в профессионалах очень хорошо, и Иван не сомневался, что двое ребят, которые его охраняют, стоят доброй дюжины…

Да еще их пистолеты, которые они получили при выходе из ресторана…

Иван остался безоружным, это, без сомнения, отметил и Крестный, и охранники, и это наверняка усыпило их бдительность и несколько расслабило… Ничто не говорило о том, что было на уме у Ивана сегодняшней ночью…

Иван предложил Крестному пройтись пешком, и тот согласился, потому что выпитый им сегодня ром поднял в нем такой жар, что он готов был раздеться догола, чтобы его обдувал легкий ночной ветерок… Но Крестный успел снять только пиджак, когда он начал расстегивать рубашку, Иван остановил его и сказал, что не хотел бы, чтобы они привлекали к себе повышенное внимание со стороны милиции. Это был бы слишком щедрый подарок Никитину… Крестный тот час же с Иваном согласился…

– Слушай, а куда мы идем? – спросил Крестный, когда Они миновали театр Ермоловой и шли уже мимо «Интуриста» к манежной площади…

– К тебе! – ответил уверенным тоном Иван.

– Как, ко мне? – спросил Крестный. – Разве ты знаешь, где я сейчас живу?

– Нет! – ответил Иван столь же уверенно. – Достаточно того, что это знаешь ты! Верно?

– Верно… – удовлетворено ответил Крестный на последний вопрос, уже забыв о предыдущем… – Этого совершенно достаточно…

Они пересекли Манежную площадь и спустились в Александровский сад… Когда проходили мимо вечного огня у Неизвестного солдата, Крестный дернул Ивана за руку, остановил, и сказал многозначительно:

– Я еще жив, Ваня! Понимаешь? Жив! А они уже памятник мне поставили… Ведь это же я – неизвестный солдат. Я пропал без вести в Афганистане, когда мы брали дворец Амина… С тех тор Никитин меня и потерял… И я теперь для него – неизвестный солдат… А я еще жив, Ваня! Ты веришь, что я еще жив?

Несмотря на то, что Крестный нес явную чепуху и производил полное впечатление пьяного человека, Иван знал, как хорошо он умеет притворяться и, главное, любит это делать… Иван не верил, что Крестный настолько пьян, как пытается изобразить. И тотчас убедился в том, что прав в своих подозрениях…

– Пока ты еще жив, Крестный, – сказал Иван оглянувшись назад… – Но если тебя будут так охранять, как это делают сейчас твои мальчики, ты не долго протянешь… Любому мало-мальски умелому киллеру ничего не стоило уже раз двадцать снять тебя, Крестный! Поверь мне, уж я-то знаю, что говорю…

Лицо Крестного мгновенно изменилось. Пьяная пелена упала с глаз, и взгляд стал жестким и четким… Он отошел чуть назад совершенно твердой походкой, хотя еще секунду назад пьяно качался и сделал уверенный повелительный знак правой рукой…

Из-за деревьев показалась фигура охранника. Он приблизился к Крестному и склонил голову…

Крестный что-то сказал коротко и энергично… Затем повернулся к охраннику спиной и тут же опять превратился в пьяного…

– Все, Ваня! – сказал Крестный, подойдя к Ивану. – Больше они нас беспокоить не будут! Извини, ради бога… Самому за них стыдно…

– Ладно, не расстраивайся, – сказал Иван, начиная подъем к Боровицкой площади… – Лучше, Крестный, скажи мне…

Крестный напрягся, ожидая каверзного вопроса, но Иван легко его переиграл и поставил в тупик следующей своей фразой:

– У тебя ром дома есть?

– Есть… – растерянно ответил Крестный.

– Гаванский? – уточнил Иван.

– Гаванский… – подтвердил Крестный.

Тогда пошли! – сказал Иван. – Научишь меня пить гаванский ром, как тебя когда-то учил Рауль Кастро… Чтобы я мог когда-нибудь сказать:»Меня учил пить ром сам Крестный, который учился у Рауля Кастро…» А впрочем не стоит добавлять про этого кубинца… Я буду говорить только так: «Меня учил пить ром сам Крестный!»

Иван с Крестным шли уже по Большому Каменному мосту и редкие машины проносились мимо них с мгновенным ревом…

– Да, не стоит говорить про этого кубинца… Тем более, что он только ром пить оказался горазд… В остальном – так себе, ни то, ни се… Посредственность… Помню, пошли тогда в бордель мы с ним, сняли четверых баб на двоих… Ну, чтобы оторваться на полную катушку, значит… Это, кстати, еще до двадцать шестого июня было, когда его братец восстание поднял… Мы, кстати, с Никитиным чуть министрами у него не стали… Уговаривал… Назовем тебя, говорит он Никитину, Алехандро, будешь у меня контрразведкой командовать… Наши как узнали про это, чуть не выгнали нас с Никитиным из органов… А мы-то здесь при чем? Фидель сам предложил… Мы же отказывались… Так и стал у его контрразведкой Рауль командовать, братец его…

– А что же в борделе-то? – напомнил Крестному Иван, не желая, чтобы Крестный возвращался из воспоминаний в сегодняшний день… – Как же этот Рауль в борделе-то лопухнулся?

– Да выдохся на первой! – воскликнул Крестный. – Так прямо на ней и заснул… Пришлось мне с тремя разбираться, деньги-то уже вперед заплачены были…

– А ты с бабами силен был, Крестный., – сказал Иван не столько спрашивая, сколько утверждая. – Силен, верно?

– Что было, то было, Ваня, – подтвердил Крестный. – До баб охочь я был, пока молодой… Да я и сейчас не против попробовать… Правда, один уже не справлюсь, пожалуй… А вдвоем с тобой, например, – за милую душу… Что мы с тобой вдвоем – бабу не трахнем? А Ваня?

– Это называется – садиться на хвост! – укоризненно сказал Иван.

– А ты меня хвостистом не обзывай! – возмутился Крестный. – Не хочешь? Не надо! Трахай своих баб один… Я и сам справлюсь, если захочу…

– Так в том и проблема, Крестный, – засмеялся Иван. – Захотеть-то не удается!

– Да хрен с ними, с бабами! – воскликнул Крестный. – Что нам, поговорить больше не о чем? Вот, например, Никитин…

И Крестный вновь принялся рассказывать Ивану про Никитина, Хотя Иван не слушал его уже давно и разговор поддерживал формально, готовясь выполнить то, что должен был выполнить сегодняшней ночью… Избавиться, наконец, от надоедливого кошмара по имени – Крестный…

Они с Крестным прошли уже треть моста. Ни за ними, ни навстречу никто не шел… Да и какой идиот мог ходить пешком по ночной Москве, рискуя быть ограбленным, а то и убитым? Разве только Иван, которого убить было бы очень трудно, даже если бы на него напали с оружием…

Иван огляделся по сторонам. Охранники Крестного, которые получили от него приказ держаться поодаль и не маячить в прямой видимости, вынуждены были ждать на краю моста, чтобы не выходить на открытое пространство… Этого Ивану и нужно было…

Оружия у него по-прежнему не было, А Смерть Крестного была уже настолько близка что Иван чувствовал ее дыхание, напоминавшее ему смрадный воздух того сарая, в котором они жил в Чечне…

Иван мог бы убить Крестного и голыми руками, труда это не составило бы.6 но охранники открыли бы огонь, а спрятаться на мосту особенно негде…

Но у Ивана был свой план…

Они прошли уже очень много пешком, и Крестный всю дорогу что-то бубнил о Никитине и о том, что его нужно убить во чтобы то ни стало.

«Ну что ты нудишь со своим Никитиным, – Иван начал даже раздражаться на болтовню Крестного,. – Конечно же, я его убью… Но сначала – я убью тебя…»

Крестный словно услышал эти мысли Ивана. Иван даже засомневался – не сказал ли он последнюю фразу вслух?..

– Ты, Ваня, – сказал Крестный, – единственный человек, которого я боюсь… Потому, что ты не такой, как все! Потому, что ты можешь меня убить…

Крестный остановился на мосту и посмотрел назад, где за углом прятались его охранники… Но, не увидя их, он махнул рукой и пошел дальше – на самое высокое место моста, на середине…

– Никитин меня никогда не сможет убить! – заявил Крестный.

«В этом ты прав, – подумал Иван. – потому что тебя убью я. И убью уже скоро. Очень скоро!»

– Я тебя люблю, Ваня! – сказал вдруг Крестный. – Знаю, что и ты меня любишь… Знаю. Не надо ничего говорить. Я все и так знаю… Но это самое страшное, Ваня, что мы друг друга любим… Это значит, один из нас обязательно предаст другого…

«Чувствует, собака, свою смерть – подумал Иван. – Как собака чует…»

– Я тебя не предавал, Крестный, – сказал он вслух, – и не собираюсь предавать никогда…

– Это с какого конца смотреть… – философски изрек Крестный. – Вот ты с твоей Надькой был, а я страдал в это время. Потому, что ты меня тогда предал… Ты был моим, Ваня, понимаешь, моим… И предал! Ушел к ней! Это и есть предательство, хотя тебе оно, возможно, и не кажется предательством…

– Я никогда уже ни к кому не уйду, Крестный… Я останусь с тобой до конца твоей жизни…

«Ты даже представить себе не можешь, Крестный – подумал Иван. – Как я сейчас правдив! До конца твоих дней я останусь с тобой, можешь в этом не сомневаться… Все три минуты, которое тебе осталось жить! Ну, Еще шаг… Еще пару шагов… Ну, что же ты остановился?! Еще один твой шаг, Крестный, и – пора!

– Нет, Ваня! – пробормотал Крестный. – Ты меня когда-нибудь снова предашь… Опять найдешь себе какую-нибудь бабу и появится у тебя человек, который будет тебе ближе всех на свете…

– Ну, что ты, Крестный! – сказал Иван. – У меня никогда не было человека ближе тебя! И теперь уже никогда не будет! Я никогда теперь не сумею предать тебя, даже если захочу!..

Иван чуть присел, обхватил Крестного за бедра и, перевалившись вместе с ним через мостовое ограждение, полетел вниз, в воду…

Падение длилось, как показалось Ивану, целую вечность. Он слышал вопли Крестного, но они радовали его жаждущее мести сердце, как сладостная музыка, как бальзам, льющийся на кровоточащие раны из ласковых рук Смерти… Крестный жил свои последние мгновения. Это Иван знал наверняка и это его радовало…

Удара о воду он почти не почувствовал… Он чувствовал только руки Крестного, судорожно цепляющиеся за его одежду, за руки и волосы… Иван подождал, когда их тела погрузятся на полную глубину, которая возможна при падении с моста двадцатиметровой высоты, и только после этого его руки сомкнулись на горле у Крестного. Тот начал судорожно дергать руками и ногами и раскрывать рот, словно хотел что-то крикнуть… Но под водой Ивану не было ничего слышно, только пузыри воздуха вырывались из разодранного страхом рта Крестного…

«Он убил Надю! – сверлила его мозг одна единственная мысль. – Он убил мою Надежду! Он должен умереть! Сейчас! Если он не умрет сейчас, потом я никогда не смогу его убить!»

Эта мысль придавала крепости пальцам Ивана, и они сжимались все сильнее. Он чувствовал, как под его пальцами ломается трахея, как они пронзают горло ненавистного ему Крестного и погружаются в это горло, как следом за ними в горло проникает вода и заполняет легкие человека, горло которого он сжимает своими руками…

Крестный заметно ослаб и перестал цепляться руками за Ивана. Его руки бессильно повисли и два тела соединяли теперь только руки Ивана, сжимающие горло Крестного… Наконец он разжал руки… Иван почувствовал, как тело Крестного продолжило движение вниз, ко дну, и, отчаянно заработав руками и ногами, рванулся вверх, потому что воздуха в его легких уже не оставалось…

Иван выскочил из воды, как торпеда и шлепнувшись на спину, долго лежал, покачиваясь на воде и вглядываясь в ночное небо…

«Я его убил! – сверлила мозг одна мысль. – Я его убил! Я убил Крестного! Я свободен! теперь я могу жить, как я хочу! Теперь я буду жить так, как я хочу! Мне не нужно никому мстить, мне не нужно выполнять ничьи заказы, не нужно ни на кого работать! Не нужно никого Я свободен!.. Свободен, наконец!»

Опьяняющее чувство переполняло Ивана, качающегося на воде… Он вдруг почувствовал, как что-то слегка толкает его в поясницу… Мгновенно отпрянув, он нырнул и, когда снова показался над водой, увидел прямо перед своим лицом злобную ухмылку Крестного. Иван не сразу понял, что ему улыбается труп… Он едва удержался, чтобы не вцепиться снова в горло мертвеца…

Но Крестный, улыбнувшись напоследок Ивану, повернулся на бок и, до половины погрузив в воду лицо с вытаращенными неестественно глазами, застыл на воде с этой странной позе…

Иван выплюнул воду, попавшую в рот, и короткими сильными стежками поплыл к берегу… Труп Крестного, слегка покачиваясь, исчез в тени под мостом…

Иван вылез на холодный гранит набережной и, поеживаясь, долго смотрел на то место, где последний раз видел Крестного. Уже мертвого. Сейчас там не было ничего, лишь слабый ветерок слегка шевелил воду и нагонял легкие волны, которые с тихим шорохом бились о гранит набережной..

«Прощай, сволочь… – подумал Иван. – Ты был последним близким мне человеком… Теперь я остался один! И это именно тог, чего я хотел! Человек должен жить один, чтобы не страдать потом от потери тех, кого он считал своими близкими. И если он их действительно любит, он должен сам их убить! Как я сегодня убил тебя, Крестный! Прости! Ты умер счастливым… У тебя остался я, который тебя никогда не забудет…»

Иван выпрямился и закричал в черное московское небо, словно оно могло его услышать:

– Я тебя никогда не забуду! Я всегда буду помнить тебя, Крестный!..

Никогда еще не получал он от Смерти такого подарка, как сегодня!

Иван чувствовал близость Смерти, проводником которой он только что стал. Она словно размышляла над судьбой Ивана, брать ли его с собой сейчас, прямо здесь, на набережной…, или подождать и выбрать более подходящее место. Иван понимал, что его смерть близка, как эта черная в безлунную ночь вода, что шелестит у его ног. Под черной поверхностью была неизвестная и манящая его бездна, в которой можно было тонуть бесконечно, не достигая дна и погружаясь все глубже и глубже…

Чем дольше смотрел Иван на черную воду, в которой несколько минут назад исчез Крестный, тем сильнее ему хотелось сделать шаг вперед и скрыться под ее поверхностью, чтобы никогда уже не возвращаться… У него было такое чувство, что все зависит не от него, а от того, какое решение примет сейчас Смерть…

Он стоял в метре от воды и напряженно прислушивался к себе.

Но Смерть, видно, решила, что награждать Ивана собой еще не время… Она помедлила еще мгновение и исчезла, растворилась в ночи…

Вода перестала быть черной… Она приобрела легкий сероватый оттенок, как и небо над неторопливой Москвой-рекой…

Иван ясно видел теперь, что река, лениво текущая у его ног, имеет дно и никакой бездны под слоем воды нет. Там вязкое илистое дно, заваленное всяким размокшим и перегнившим хламом…

«Самое подходящее место для Крестного…» – подумал Иван и вспомнил о Никитине, которого он все же опередил, только что задушив под водой Крестного… С этого момента охота ФСБ за Крестным прекращена. Прекратил ее Иван, и теперь начинается охота на него…

Он повернулся спиной к воде и пошел по Москве прямо, не думая, куда он идет и зачем…

Иван уже не помнил, что еще секунду назад он думал о своей смерти…