Текст книги "Двойники Крестного"

Иван внимательно посмотрел Маше в глаза и увидел там жгучий интерес к сумме, которую он назвал в самом начале, и сомнение, что Иван действительно заплатит им эти деньги, не обманет…

– Мне нужно, чтобы он думал, что я все еще в Швейцарии и вы мне в этом поможете… Я в это время буду в Москве и узнаю, удалось ли вам его обмануть… Если вы сумеете продержать его в этом заблуждении пять дней, я перевожу на ваш счет в Лозаннском банке сто тысяч долларов… Гарантия – мое слово! Все!

Маша нервно стучала пальцами по своей коленке, не зная, верить или не верит Ивану… Его слово! Тоже мне!.. Ее смущало то, что Иван сейчас уезжал и у нее не оставалось в руках ничего, что могло бы быть хоть какой-то гарантией, что он не обманет и действительно вышлет деньги, как обещает сейчас…

Лариса дернула ее за руку, что-то замычала и закивала головой – соглашайся, мол, не зли его, дура! Смотри – тоже схлопочешь!

Наконец Маше в голову пришла идея, которая ее более устраивала…

– Я… То есть мы все сделаем, как ты хочешь… – сказала она, волнуясь от того что есть реальная возможность заработать большие для нее деньги и получить свободу от этого лозаннского болота, которое ее затянуло… – Но давай сделаем с деньгами по-другому… У тебя есть счет в здешнем банке?

Иван кивнул. Первое, что он сделал, попав в Лозанну – открыл счет в Лозаннском муниципальном банке на имя Перта Привалова и теперь ни в коем случае не собирался его закрывать… Напротив, хотел положить в банк еще пару сотен долларов…

Имеет ли человек счет в банке Лозанны установить можно, хоть и трудно… Никитинский сыщик обязательно это сделает…

Сумму, лежащую на счету конкретного человека в любом швейцарском банке практически никогда банкиры не сообщают, но Иван не знал возможностей того, кто приехал за ним следить…

Это была игра вслепую и Иван не хотел подставляться даже в таких гипотетических случаях… Поэтому он оставит на своем счету сумму не большую, чтобы было похоже, что он попал сюда временно и деньги в банке держит временно, но и не маленькую, не такую, на которую можно было бы по мнению российского мента просто махнуть рукой, прежде чем покинуть страну…

Да счет у него есть и на этом счету будет сумма порядка двухсот пятидесяти тысяч долларов…

– Тогда очень просто! – заявила Маша – Выпиши мне чек с оплатой через пять дней… Если все будет нормально, через пять дней я смогу снять деньги с твоего счета и уехать отсюда в чертовой бабушке… Если же мы сделаем что-то не так, ты об этом, как ты говоришь, все равно узнаешь… Тогда ты позвонишь из России сюда и отменишь этот платеж… Подходит?

Вместо ответа Иван вынул из кармана чековую книжку и выписал чек на предъявителя на сто тысяч долларов. Дату он поставил на пять дней вперед. он не сомневался, что сегодня же уедет из Лозанны…

Пока он выписывал чек, ему в голову пришла еще одна идея.

Он вновь взялся на чековую книжку и выписал еще три чека на сумы в пределах десяти тысяч… Даты под ними он поставил с интервалом в один, два и четыре дня…

Отдав их Маше вместе с первым выписанным им чеком, он пояснил:

– Будете показывать тому, кто придет спрашивать обо мне, как доказательство, что я а Лозанне. Это будет плата за ваши услуги в постели… И еще – где я живу, вы не знаете, я так и не сказал вам, как вы ни пытались это выспросить…

Иван встал, посмотрел на Машу с Ларисой, устало потянулся и спросил:

– Вопросы есть? Если нет – мне нужен душ и что-нибудь перекусить…

И уже на пороге комнаты он внес еще один штрих в договор с проститутками.

– Вам будут предлагать деньги, чтобы вы рассказали то, что скрываете… Эти люди знают наверняка, что все всегда что-то скрывают… Можете не рассчитывать на его кошелек… Денег у него мало и все они подотчетные… Этот человек служит в ментовке, а какие у них деньги, знаете сами… Он удавится, но вам не заплатит… Или, скорее всего – вас удавит… Когда Козырев придет – направьте его ко мне! Прямо в душ…

Иван плескался водой в душе и настроение его с каждой минутой улучшалось…

Он верил этим продажным женщинам, которые за деньги готовы на все…

Они сделают все как надо. Никитин будет исправно получать дезинформацию пять дней, а Иван за это время в Москве сумеет разобраться, что к чему…

Вода била в его тело упругими холодными струйками и вызывала в нем давнее ощущение пронзительного холода той горной речки, в которой он лежал после чеченского карцера, когда чудом остался в живых и когда понял, что такое смерть и как нужно строить свои отношения с ней… В реке вода была ледяной, но она смывала с Ивана запах нечистот и наполняла его измученное тело энергией, которая сжималась в нем как пружина, чтобы позже развернуться молниеносно и безжалостно, казня всех, кто встанет на его пути, отдавая их в руки Смерти…

В дверь душа кто-то сначала осторожно поскребся, затем слегка постучал, потом постучал уже громче и, наконец, забарабанил, привлекая внимание Ивана, погрузившегося в свои воспоминания…

Иван вылез из под душа, тело его блестело от капелек воды, которые стекали с него на кафель, делая его мокрым и скользким…

Иван открыл дверь и распахнул ее, предполагая увидеть за ней Козырева, он же сам просил отправить того к себе в душ…

За дверью, действительно, оказался Козырев… Он еле стоял на ногах, но в руке у его был пистолет и нацелен он был прямо Ивану в грудь…

Козырев был слишком пьян, чтобы правильно оценивать ситуацию, иначе бы он выстрелил сразу же, едва Иван показался в двери…

Но капитан промедлил и Иван уже понял, что у него есть несколько секунд…

Козыреву нужно было высказаться… Он чувствовал себя оскорбленным – то ли людьми, то ли жизнью, то ли своей несчастливой судьбой…

Он боялся Ивана и чувствовал себя униженны этим страхом…

Деньги, полученные им по чеку Василя, сыграли с ним нехорошую шутку… Они напился до того, что почувствовал себя сильным и крутым, настоящим капитаном дальнего плавания, морским волком…

Иван раздражал его и тем, что обращался с ним снисходительно, и тем, что бросил ему подачку и тем что у него было много денег, тогда как у самого Козырева их толком и не было никогда…

Решение в пьяную капитанскую голову пришло само – убить Ивана, пока он в душе и без оружия… Забрать его деньги и смотаться из этого осточертевшего Козыреву европейского рая навсегда и подальше… А Машку с Лариской оставить здесь – пусть расхлебывают… Это было бы очень круто, и Козырев себя очень сильно зауважал бы, если бы ему удалось осуществить то, что он задумал…

Иван прочел все это по его лицу, самодовольному и отчаянному…

Он не спешил убивать Козырева, хотя и стоял под прицелом пистолета, который покачивался в пьяной руке капитана дальнего плавания…

Иван точно знал, что сейчас – не умрет…

– Ты! – выговорил, наконец, капитан заплетающимся языком… – Ты, крутой! Ты сунул меня в багажник, как мешок с этим… Нет, с этой… с картошкой! Я человек, а не картошка! Я капитан! Я ходил в Индию и вокруг Африки, и Северным морским путем… А ты мне – «Сколько тебе нужно денег!» Мне много нужно. Мне нужны все деньги, которые у тебя есть… Давай! Молись! Это хорошо, что ты уже помылся, значит, обмывать тебя не надо…

Иван слушал всю эту ахинею и думал только об одном – не помешает ли убийство Козырева Маше и Ларисе выполнить их задание…

«Впрочем, – решил он, – даже лучше, если этот придурок будет лежать у них в холодильнике… Значит оставаться им здесь долго никак будет нельзя… Деньги будут нужны, чтобы надежно скрыться от полиции… Значит, постараются их заработать… Это будет дополнительной гарантией их исполнительности…!»

Иван не успел еще додумать до конца, а его правая рука уже коротким движением выхватила пистолет из рук капитана Козырева…

– Э-э! – забормотал тот, обращаясь, кажется не к Ивану, а к пистолету. – Ты куда? Стой!

Это были последние слова, которые он произнес в своей жизни, оборвавшейся в следующее мгновение… Иван дернул его на себя, капитан сделал шаг вперед, его ноги поскользнулись на мокром полу, и он упал всем весом грузного пьяного тела…

Иван лишь чуть подправил траекторию его падения, и голова Козырева с глухим стуком врезалась в острый угол ванной…

Капитан обмяк и свалился на пол, застыв в самой неестественной позе посреди душа…

Не одеваясь, Иван вышел из душа и увидел, что Маша с Ларисой лежат на широкой кровати, пытаясь неловкими движениями освободиться от широкой ленты скотча, которой были обмотаны их тела…

Увидев Ивана, они что-то замычали сначала, но быстро успокоились, поняв, что Козыреву не удалось справиться с Иваном и сейчас они будут освобождены…

В глазах Маши Иван увидел неприкрытое восхищение… Наверное он был воплощением ее представлений, об идеале Мужчины!

Иван заметил ее взгляд, устремленный на его член, усмехнулся, но не испытал ни малейшего желания… Едва он освободил ей руки, как она коснулась его члена пальцами и закатив тонкую кожу, начала осторожно поглаживать самое чувствительное место…

Иван не обращал внимания на нее, освобождая от скотча Ларису…

Но и Лариса принялась перебирать пальцами его яйца, а пока Маша стаскивала с себя платье и трусы, Лариса тихо коснулась губами его члена и начала потихоньку втягивать, его в рот, слегка облизывая языком…

«Говорить она не может, – подумал Иван, – а это получается у нее неплохо… Профессионалка…»

Он вдруг порадовался, что не убил ее, когда она в него стреляла… Ивану стало интересно, сумеют ли эти две женщины его возбудить…

Он не противился их действиям, но и сам ничего не предпринимал…

Ивану было приятно то, что делает Лариса… Маша, уже обнаженная, подошла к подруге сзади и начала ее не торопясь раздевать…

Она делала это по-мужски уверенно. Освободив от бюстгальтера ее груди, вполне приличные, хотя, конечно, и не первой свежести, Маша сгребла их в свои ладони и крепко сжала…

Лариса издала стон и язык ее заработал интенсивней, делая Ивану еще приятнее…

Но завестись он все же не мог, где-то глубоко-глубоко, под памятью, шевелилось воспоминание о теле Нади, лаская которое он забывал все на свете. Забывал, как его зовут, кто он, кто с ним в постели, он чувствовал тогда в руках только женскую плоть и нетерпеливо мял ее в руках, словно желая придать ей новую форму…

От воспоминания о Наде его член чуть не опал и только теперь он сообразил, что испытывает возбуждение. Он уже хотел этих женщин, причем именно обеих сразу, смутно сожалея о том, что у него не два члена… Тогда бы можно было трахать одновременно двух…

Иван положил свои ладони на руки Маши сверху. Они сделали несколько движений вместе с руками Ивана, лаская ларисины груди и машины ладони тихо выскользнули из под рук Ивана, оставив ему мягкие, поразительно гладкие груди с напрягшимися увеличившимися сосками… Иван мял эти груди и чувствовал, как его член во рту у Ларисы становится все тверже…

Маша тем временем стягивала с Ларисы трусы, открывая глазам Ивана упругую крутую попку с притягивающей взгляд ложбинкой между ягодиц… Ивану тут же захотелось помять эту попку руками и повернуть в свою сторону… Не успел он это понять, как перед ним оказался зад Маши, которая уже стояла раком и подрагивала ногами от нетерпения. Ее зал слегка покачивался от рефлекторных движений, которые она не могла сдерживать…

Иван положил ладонь на лицо Ларисы и вытащил свой член из ее рта… Он успел заметить сожаление на ее лице, мелькнувшее в тот момент, когда ее губы последний раз облизали головку его члена…

Иван положил руки на ягодицы Маши и почувствовал, как она замерла и еще немного раздвинула ноги, показывая, чего она ждет от него…

Он хотел того же.. Головка его члена нащупала ее половые губы и протиснулась сквозь них, сразу попав в приятно ласкающее теплотой и влажностью пространство…

Иван не спешил. Он делал движения медленно и размеренно, каждый раз прижимая к себе машины ягодицы так, что чувствовал как его яйца упираются в ее половые губы… Лариса погладила Машу по спине и ягодицам, провела пальцем по члену Ивана, который в этот момент вылазил наружу из машиного влагалища, и сунула палец в рот…

Затем она встала рядом тоже раком и призывно зашевелила ягодицами… Иван положил ей ладонь между ягодиц, нащупал отверстие и засунул в него палец. Лариса свела ноги вместе и сжала его палец у себя внутри, а затем начала тихо покачиваться вперед и назад, издавая негромкие сладострастные стоны…

Иван хотел и ту и другую сразу. Когда его член был в Маше, он сожалел, что рядом еще одно влагалище пустует без его члена, Он вытаскивал член из Маши и вводил его в Ларису… Она начинала сжимать его и Ивану не нужно было даже двигаться, Лариса все делала сама, сжимая и расслабляя ноги…

Иван разглаживал пальцами губы между ягодицами у Маши и вводил палец туда, откуда только что вылез его член… И ему вновь хотелось в Машу…

Он вынимал член из Ларисы и вонзал его в Машу… Он стал делать это все чаще, пока не перешел на ритм, при котором менял женщин на своем члене после каждого движения… Он чувствовал себя просто самцом, который овладел двумя самками и больше ему сейчас ничего не нужно было…

В глазах у него вспыхнул ослепительный свет и он перестал понимать, что делает, только бы подлить это мгновение, во время которого из его вырывался поток энергии, и пружина, которая сжалась еще в Чечне, распрямлялась и сбрасывала с себя напряжение…

Он очнулся и увидел себя сжимающим зад Маши, член его торчал а ней и все еще подрагивал от каких-то внутренних толчков…

Иван оттолкнул Машу и упал на кровать полностью обессиленный…

– Всегда так! – донесся до него обиженный голос Ларисы, у которой прорезался дар слова, хотя говорила она по прежнему с трудом… – Кончают всегда в Машку! А мне приходится самой до кондиции доходить… Но все равно – классно было…

Маша молчала тоже упав на кровать рядом с Иваном и сунув руку между ног сильно жала ее ногами… Бедра ее постепенно успокоились и перестали подрагивать…

Она вдруг вскочила и молча побежала в ванную. Иван усмехнулся, вспомнив о Козыреве…

Он вспомнил еще, почему-то, Василя с его болезненным пристрастием к камушкам во влагалище и ему стало противно от самого себя…

Иван резко поднялся и увидел стоящую на пороге Машу с расширенными от ужаса глазами…

– Там… – сказала она, запинаясь. – Там Козырев… Лежит…

– Я бы удивилась, если бы он стоял, – ответила Лариса, он же пьяный в жопу!

– Он… Он мертвый – выдавила из себя Маша…

– Я же сказал, что он будет наказан, если не привезет мне билеты, – сказал Иван и вдруг рассмеялся. – Судя по тому, что он хотел убить меня, билет он мне не купил… Значит, правильно я его наказал.

Иван отстранил с дороги Машу, прошел в душ и перешагивая через труп Козырева, оделся…

Когда он вернулся в комнату, и Маша и Лариса обе были уже в халатах и тихо сидели, прижавшись друг к другу на кровати…

– Как мы теперь получим свои деньги? – спросила Маша резко. – С этим трупом в квартире… Полиция заебет теперь! Эпиналь убийство не прикроет, хоть по три раза на день пизду ему подставляй!

– Помолчи! – сказал ей Иван. – Ничего страшного не произошло… Ты сейчас пойдешь за билетом до Москвы на ближайший рейс, а мы с Ларисой займемся падалью… В конце концов, потерпите его соседство несколько дней, а потом исчезнете отсюда и спрячетесь надежно… Вам все равно придется скрываться от полиции, раз уж вы со мной связались… Не расстраивайтесь, так интереснее жить. Бывает даже очень весело…

Пока Маша ездила на такси в аэропорт, Иван выгрузил все из большой морозилки, стоящей в кухне, и, засунув туда труп Козырева, включил ее на полную мощность… Козырева нельзя было назвать худеньким, Но все равно, за сутки его труп должен был надежно заморозиться… А после этого его можно хранить хоть полгода – не пропадет и не испортится… Минус восемнадцать в морозильной камере – вполне подходящие условия для этого…

Маша вернулась через час и вручила Ивану билет на рейс до Праги, где нужно будет пересесть на самолет российской авиакомпании до Москвы… Посадка начиналась через полчаса и нужно было торопиться.

Иван еще раз проинструктировал женщин, как себя вести с российским шпиком, пожелал им удачи и отправился в Аэропорт. Через полтора часа он уже летел над Германией, а еще через восемь часов выходил из самолета в аэропорту Шереметьево. В Москве его никто не ждал…

Кроме Крестного, которого нужно было отыскать и убить…

Глава седьмая.

…Проследив, как Иван сел на поезд «Москва-Будапешт» и отправив с ним своего лучшего оперативника, Герасимов принялся за составление плана поимки Крестного и через три часа уже доложил Никитину общую идею.

В основе идеи Герасимова лежал интерес Крестного к Ивану и наоборот, – Ивана к Крестному. Точнее – стремление обоих убить друг друга… На этом Герасимов и решил теперь сыграть.

Сам того не зная, он предложил использовать любимый прием самого Ивана – подставить самого себя, чтобы выманить противника из его логова… Вместо Ивана используем кого-нибудь из наших, предлагал Герасимов генералу, загримируем так, что мама родная не отличит поддельного Ивана от настоящего…

Если Крестный использует двойников, почему бы и нам не воспользоваться этим приемом, рассуждал Герасимов? Псевдо-Иван будет маячить там, где появляются двойники Крестного.

Зная любопытство Крестного и склонность к бессмысленному авантюризму, можно быть уверенным, что иногда он осторожно проверяет, как там поживают его подсадные… Тем более, что Крестному это знать просто необходимо, чтобы точно установить момент, когда Иван начнет охоту за ним… Как только кто-то из двойников будет убит, Крестный поймет, что Иван начал отстрел и сообразит, что тот рано или поздно сумеет перестрелять их всех, будь их хоть сотня, хоть две… Он же сам столько времени работал с Иваном и давал тому самые сложные задания…

Уехать из Москвы Крестный тоже не может… Ему нужны деньги, а добыть их он может только в Москве, где у него есть огромные налаженные связи с банкирами и людьми из Правительства…

Без денег, причем, больших денег, Крестный никуда не поедет… Значит, у него остается только один выход – самому убрать Ивана…

Как он это сделает – вопрос совершенно другой… Вероятнее всего, Крестный сам стрелять в Ивана не будет, зная скорость реакции того на неожиданное нападение и способность отвечать противнику практически одновременно – выстрелом на выстрел…

Скорее всего, Крестный применит уже опробованный им на Наде способ – взорвет Ивана, воспользовавшись какой-нибудь его ошибкой…

Задача, тем самым, сводится к тому, чтобы не спускать глаз с нашего подсадного и регистрировать все его контакты – как явные, так и пассивные, – случайных прохожих, скучающих пенсионеров, домохозяек, школьников и тому подобный народ…

– Ты не перегрелся случайно, Гена? Наверное, близко к лампочке сидел, когда план составлял?.. – спросил Никитин саркастически. – Где мы столько оперативников найдем, чтобы держать все это под контролем… Угробим, в результате, хорошего работника, взорвет его Крестный, а мы – опять в дерьме по уши… Так, что ли? Ты хоть сам понимаешь, какую херню ты мне предлагаешь?

Герасимов приложил все свое красноречие, чтобы убедить генерала, что особо многочисленной наружки эта операция не потребует.

Достаточно всегда иметь под рукой оперативный отряд идентификации личности и тут же отметать всех контактеров, если, конечно, они не оказываются тем, на кого идет охота…

В конце концов Никитин, скрепя сердце, согласился, внутренне не веря в успех операции, придуманной Герасимовым…

Но сам он ничего другого предложить не мог, поэтому и согласился…

Когда ему привели капитана Гусятникова, загримированного под Ивана, Никитин даже оторопел на мгновение, – до того полным было сходство…

Он заставил псевдо-Ивана говорить и удивился, что и голос похож на голос Марьева абсолютно, даже интонации те же…

Герасимов сиял и повторял, что Гусятников – самый способный в его отделе сотрудник…

Никитин утвердил его на роль Ивана, но про себя не забыл отметить эту оговорку Герасимова – «…из моего отдела…»

Это могло означать только одно – что Герасимов создает у себя втихаря группу, дублирующую действия оперативного отдела, которым руководил Серега Коробов. Зачем это понадобилось руководителю аналитиков, гадать долго не приходилось…

Власти Гена хочет, на его никитинское, генеральское место метит.

Вернее не метит еще, но исподволь готовится… Никитин, собственно говоря, ничего против и не имел. Он всегда видел на своем месте только Герасимов и никого другого, но не раньше, чем сам надумает уйти, не раньше… Поэтому амбиции Герасимова нужно было держать под постоянным и бдительным контролем…

Генерал задал единственный вопрос, который прозвучал очень логично в связи с предстоящей операцией: как этот самый капитан Гусятников владеет оружием? Он не поленился пройти вместе с Герасимовым и Гусятниковым в стрелковый тир и лично пронаблюдать, как загримированный под Ивана капитан положил cемь пуль из десяти в десятку, две в девятку и только одну – в семерку… Никитин был очень доволен таким результатом…

Но через пять минут после ухода Герасимова с его артистом вызвал Коробова, и отдал тому приказ, о котором знали только два человека – тот, который его отдал и тот, кому он был адресован…

Отряд «Белая стрела», которым командовал Колобов, предназначен был не только для тайного отстрела авторитетов преступного мира, но и для других, гораздо более тайных операций…

По крайней мере теперь Никитин был уверен, что в результате поимки Крестного, капитан Гусятников трагически погибнет. Причем независимо от того, будет ли взят сам Крестный.

Оперативники, конечно, оперативниками, это еще куда ни шло…

Но боевики под командованием умного, расчетливого, амбициозного и тщеславного Генки Герасимова Никитину у себя под боком не нужны…

«Да, Гена! – подумал Никитин. – рановато тебе на мое место, рановато… Ошибки делаешь, которые не прощают… Зря ты насчет своего отдела ляпанул, зря… Сыроват ты еще всей нашей службой руководить… Пооботрись сначала, научись не только за других думать, но и за себя самого… Вот тогда и посмотрим…»

…Неделю уже двойник Ивана бродил, в буквальном смысле по Москве, переезжая с места на место, где жили или работали двойники Крестного… Их адреса и фамилии Герасимов легко установил по книге выполнения работ в рекламном агентстве, которое приняло у Крестного заказ на изготовление двойников…

На компьютере, установленном в «BMW» и следовавшим за Гусятниковым по пятам, проверили около двух тысяч человек, в поле зрения которых он попал. Ни один из них не оказался Крестным…

Никитин саркастически хмыкал, слушая ежедневные отчеты Герасимова и размышлял о том, не пора ли подтвердить свой приказ Коробову…

И вдруг Герасимов прибежал к Никитину весь какой-то посеревший и растерянный. Он долго что-то бормотал, чем вывел генерала из себя и заставил на него наорать… Когда же Никитин попытался выяснить, что же все-таки произошло, Герасимов выдавил из себя, что компьютер выдал совершенно идиотский ответ…

Один из пассивных контактеров Гусятникова, загримированного под Ивана, оказался, если судить по показаниям компьютера… самим Иваном! Герасимов не знал в чем сомневаться – в показаниях компьютера или в сообщениях из Швейцарии…

Никитин откинулся на спинку кресла и захохотал… Герасимов стоял перед ни, не понимая, что так развеселило его начальника…

– Ловко он нас, а, Гена? – сказал он, наконец, отсмеявшись…

– Да не может это быть Иван, он, по моим данным, сейчас в Лозанне, разыскивает Крестного, которого в Швейцарии нет и быть не могло… Мой человек сообщает, что вчера Иван направился из Монтрё в Невшатель, где есть небольшая русская колония эмигрантов, в надежде отыскать Крестного там… Его просто не может быть в Москве, потому что он – в Швейцарии…

– Уволь этого придурка, которого ты послал за Иваном, – жестко сказал Никитин, которого раздражал промах своего заместителя, на которого он возлагал немало надежд, – потому, что Иван обставил его, как мальчика. Он теперь, наверняка, здесь. И мало того, наверняка он зол на нас с тобой, поскольку мы его обманули с Швейцарией и заставили потерять несколько дней… А теперь он еще и догадался, что мы используем его двойника, чтобы выманить Крестного из его норы… Это тоже Ивана отнюдь не расположит в нашу с тобой пользу…

Никитин хмуро посмотрел на Герасимова и продолжил растолковывать ему, как на его взгляд выглядит теперь ситуация…

– Потеряли мы, считай, союзника… Придется его ликвидировать, как только он появится в поле зрения… И помни, Герасимов, это очень опасный противник. Твой Гусятников, несмотря на то, что он стреляет не хуже Ивана, младенец по сравнению с ним… На счету у Ивана столько трупов, сколько у твоего Гусятникова волос на голове… Он смерть как кокаин нюхает, она его возбуждает и энергию дает… Ликвидировать его только с помощью снайперов и стрелять только наверняка…

Никитин говорил серьезно, поскольку хорошо представлял, с каким противником им теперь придется иметь дело. С очень серьезным противником… Генерал очень хотел, чтобы Герасимов тоже всегда реально представлял положение вещей и не успокаивал себя рассуждениями о всесильности системы, в которой работает и безнадежности положения волка-одиночки, которым, по сути дела, был Иван. Волк многих может загрызть, пока его удастся подстеречь и пристрелить… Охота на волка – опасная охота…

– Он не должен знать, что мы его хотим убрать… – продолжал генерал. – Иначе он и нам войну объявит… А зачем нам этот геморой, сам посуди… Мне ни самому помирать не охота. Н ни тебя хоронить раньше времени… А с Иваном такие шутки плохи… Вспомни, как мы Белоглазова охраняли, когда он вылетел из премьер-министров и метил в Президенты… Его Иван тогда ухлопал… Так что – на охрану особенно-то не надейся… Ивана надо бить первыми и бить неожиданно… Первый выстрел должен быть наш, потому что Иван – не промахивается…

Нагнав страху на своего заместителя, у которого уже кругом голова шла от необходимости вести охоту уже за двумя преступниками, в смерти которых генерал Никитин был заинтересован лично, Никитин минут десять поразмышлял. Потом он нажал кнопку и вызвал к себе секретаршу, приказав ей срочно найти Коробова с связаться с ним, генералом Никитиным, по телефону…

Коробов позвонил еще минут через пять… Никитин переключил телефон на свой кабинет и принялся выговаривать Коробову за то, что под самым носом у ФСБ готовится покушение на их оперативного работника, который выполняет сложное и ответственное поручение, а он, Коробов, начальник оперативного отдела, не имеет об этом никакой информации и не принимает никаких мер! Коробов, надеется Никитин, поймет все правильно и предпримет все возможное, чтобы обеспечить безопасность капитана Гусятникова…

Еще через пять минут в район, где сегодня ошивался Гусятников, выехали два бойца из «Белой стрелы» во главе с самим Коробовым…

Еще через тридцать минут капитан Гусятников был застрелен автоматной очередью из проезжающего мимо джипа с темными стеклами.

Джип с места происшествия скрылся. «BMW» аналитического отдела попыталась было его преследовать, но вынуждена была остановиться – еще одной очередью неизвестные нападавшие расстреляли передние колеса машины… Через минуту оперативное задание на розыск и задержание темно серого джипа «Черокки» было доведено до всех московских постов ГИБДД, но тот словно под землю провалился… Было задержано тридцать шесть джипов этой марки похожего цвета, но их водители убедительно доказывали свое алиби. Да и оружия ни у одного обнаружено не было… Джип с нападавшими исчез, словно и не существовал вовсе…

Попытка установить владельца машины по номерному знаку ни к чему не привела – в архиве ГИБДД такой номер зарегистрирован не был…

Еще через двадцать минут Коробов уже стоял перед генералом с рапортом, в котором по подсказке самого генерала было изложено, что с порученным ему заданием он не справился, готов нести наказание, ну и прочая мура, которую пишут в подобных случаях… Генерал, хоть и хмурился, но был доволен…

Для вида он поворчал по поводу беспомощности оперативной службы, о ее очевидной слабости и принял неожиданное для Коробова решение: чтобы поднять боевой дух тех оперативных сотрудников, которые участвовали в охране капитана Гусятникова и компенсировать моральный ущерб, понесенный ими в столкновении с преступниками, отправить их в двухнедельные отпуска и выдать отпускные в размере двух месячных окладов…

Коробов похлопал глазами, ничего не понял, но двое бойцов из «Белой стрелы» в тот же день выехали из Москвы в южном направлении…

Сам Коробов решил не выполнять последнюю часть генеральского распоряжения и остался руководить отрядом. Он ненавидел отпуска…

На Герасимова просто жалко было смотреть… На Гусятникова он полагал немалые надежды и готовил ему место Коробова, когда сам, разумеется, займет место Никитина, генеральское место…

Герасимов не мог понять одного – зачем Ивану было убивать своего двойника?

Если, конечно, это был Иван…

Если это был Крестный, – то как же ему удалось вычислить подставного Ивана, самому оставаясь необнаруженным.... Если это ни тот, ни другой, – то кто же это, в конце концов!? Гусятников мог мешать Крестному, если тот принимал его за Ивана…

Гусятников мог мешать Ивану, – в том случае, если у Ивана окончательно поехала крыша и, разозленный бестолковой командировкой в Швейцарию, которую ему подвинтило ФСБ, он столь раздраженно прореагировал на попытку воспользоваться его именем и образом…

«Но это же ему на руку играло, – недоумевал Герасимов. – Прикрываясь своим двойником, он мог спокойно охотиться за Крестным, оставаясь в тени и от него, и от нас… Позиция – лучше не придумаешь!»

Что там случилось в Швейцарии, он тоже понять не мог!.. Оттуда продолжали поступать подтверждения, что Иван продолжает поиски Крестного, переезжает из города в город и вроде бы даже напал на след, что вообще уже ни в какие ворота не лезло!

Швейцарию придумал сам Герасимов и никакого Крестного в ней быть принципиально не могло… Иначе Генке Герасимову пора лечиться…

Генерал Никитин вовсе не выглядел расстроенным и это тоже сбивало с толку…

Операция практически провалилась – и Крестный, и Иван гуляли то ли по Москве, то ли по Лозанне, но Герасимов не мог уже точно сказать – где именно, сам уже начал сомневаться…

А генерал усмехался, слушая сбивчивый доклад Герасимова об убийстве Гусятникова и перебивал его странными вопросами:

– Что теперь делать-то будем, Гена? – спрашивал Никитин и как-то иронично смотрел ему в глаза. – Проиграл ты вчистую. Отыгрываться теперь надо. А как? Думай, Гена, Думай!..

Герасимов, не понимающий иронии генерала, хмурился и чесал в затылке – где же он допустил ошибку?.. И еще – очень уж обидно было потерять такого помощника, как Гусятников…