Текст книги "Петр Первый"

Владимир сначала разложил костер в пещере, и только потом ответил:

– Ай доунт ноу.

– Что это значит? – спросила Анна Монс, и добавила: – Впрочем, всё равно тебе спасибо, что всё-таки ответил.

– Хватит играть с нами в тайны Роттердамского двора и прилегающих к нему территорий неразбавленного диалектическими разговорами секса, – сказал Александр, – говори хотя бы то, что знаешь. Это конкурирующая организация?

– Да, кажется.

– Хватит притворяться, – сказала Анна, – мы тебя взяли с собой только для этого.

– Для чего, чтобы принести в жертву?

– Не говорите глупостей.

– Никаких глупостей, они хотят с нами сделать именно это.

– Да? – удивился Алекс, – я думал, что хотят просто так грохнуть.

– И да, – сказала Анна Монс, – отсюда выход есть?

– Нет.

– Да не может быть! – воскликнул Алекс, – зачем тогда ты сюда нас привел?

– Это случайность.

– Не говори глупостей.

– Ничего другого не могу придумать.

– Ты не думай, ты говори правду и только правду, – убедительно посоветовала Анна Монс.

– Я думал, мы здесь жить будем, – ответил Владимир.

– Все вместе, что ли? – без удивления спросила Анна Монс.

– Пока да.

– Вы серьезно?! – даже рассердился Александр.

– Вы предпочитаете, чтобы они нас съели?

– Не говорите глупостей, обезьяны не едят людей.

– Я имею в виду не этих, – Владимир показал большим пальцем в невидимый невооруженным взглядом потолок, – а совершенно другое общество.

Обезьяны плясали наверху, как будто жена привела друзей и подруг, но не стала мешать мужу – писателю и ученому, а сразу провела их на второй этаж, имея в виду, что и:

– Мне когда-то развлекаться надо!

Ибо муж-то точно занимается удовольствием, если читает и пишет с таким неутолимым желанием, больше похожим на секс, как будто его здесь и так мало.

– Им нас заказали, – сказала Анна.

– Почему?

– И знаете почему? Они совершенно не интересуются нами, а только сторожат.

– Точно! – догадался Александр. – Только, что должно случиться не понимаю.

– Думаю, думаю, поднимется из-под земли Медуза Горгона и будет нас сверлить глазами три дня и три ночи, чтобы насладиться так насладиться:

– Сполна.

– Она не живет под землей, а только в море или летает, как летучая мышь.

– Здесь вполне могут быть летучие мыши, – сказал Алекс, и осмотрелся.

Он осветил факелом стены, но до потолка свет не достал.

– Встань на камень, – сказала Анна.

– Он низкий.

– За ним я вижу еще один.

– Ты видишь? Я стою рядом и не вижу, а ты видишь, как?

– Ты его затенил факелом.

Александр поднялся выше, но потолка все рано не было.

– Больше нет камней, – сказал Алекс.

– Если там есть место, ты можешь встать мне на спину, – сказал Владимир.

– Глупость, это не поможет.

– Почему?

– Мне кажется, здесь надо гораздо выше встать, чтобы увидеть потолок, – сказал Алекс. И добавил: – Если он вообще есть.

– Над нами пляшут и воют обезьяны, значит что-то должно быть, что нас разделяет, – сказала Анна Монс.

И только когда закатное солнце заглянуло в пещеру они увидели потолок, украшенный картинами, но он был так высоко, что Анна сказала:

– Он выше, чем мы спускались.

– В каком смысле? – не понял Алекс.

– Она имеет в виду, что обезьяны должны быть ниже потолка, – сказал Владимир.

– Да?

– Да.

– Значит, они стояли на холме.

– Там был холм?

– Я не знаю.

– Зачем же ты притворялся, что был засланным стукачом? – спросила Анна Монс.

– Для убедительности, – ответил Владимир.

– Я не понимаю, как они не устают так долго двигаться и извиваться? – спросил Владимир. И сам же ответил:

– Они получают сексуальное наслаждение.

Алекс и Анна Монс очень удивились, но кто-то из них успел догадаться раньше:

– Они знают, что потолок этой пещеры расписан картинами древности.

– Нет, не совсем так, – сказал Владимир, – они их видят.

– Это вполне возможно, – сказала Монс, – потому что я сама их вижу.

– Доказать сможешь? – спросил Владимир.

– Зачем ты ее спрашиваешь, если сам всё заранее знаешь.

– Нет, я таким даром не обладаю. А на слово никому не верю.

– Да врет она всё.

– Вот когда закатный луч доберется до потолка, вы увидите то, что я вам сейчас скажу.

– А именно?

– Это обезьяны и быки.

– Банально. Больше ничего?

– Есть еще кто-то одушевленный, сейчас увижу: толи лев, толи тигр.

– Между ними есть разница?

– Точно не знаю, но всё равно хочется знать точно, с кем вы будете иметь дело.

– А ты?

– Я не могу вмешиваться.

Кое-что оказалось проще, чем ожидалось руководителем экспедиции Петра Анной Монс. Она даже предъявила Александру верительную грамоту, где – правда по-датски —было написано, что она первый, кто пойдет реципиентом к лесным жителям.

– Там есть приписка, – сказал Владимир, заглянув через плечо Алекса, который читал, предъявленную леди Монс грамоту.

– Это вас не касается, – ответила она.

– Мы вместе на опасном задании, – и должны знать друг о друге всё, – сказал Алекс, посмотрев, правда, при этом не на Монс, а на Владимира.

И тут они заметили наверху шуршание. И скоро в зону видимости попала скользящая по канату обезьяна.

– Невероятно, – воскликнула Анна.

– Почему она одна? – спросил Алекс. – Это переговорщик?

– Как он прошел сюда не знаю, но это не переговорщик, – сказал Владимир. И добавил: – Он ползет, чтобы нас вывести отсюда.

Но обезьяна поползла опять наверх, когда до земли оставалось совсем немного, метров десять, наверное. Или, как не скоро посчитал Алекс:

– Сколько-то саженей.

– Где она? – спросила Анна.

– Скрылась между слонов и обезьян.

– Там не было слонов.

– Да?

– Да.

И со стороны входа ворвались практически обыкновенные люди с мечами и кинжалами, которые они почему-то носили за спиной.

– Едва успели прорваться к вам, – рявкнул первый, у которой прямо на лбу было написано:

– Веселый Роджер.

– Это прямо на лбу у тя нацарапано? – спросила Анна Монс, внимательно присматриваясь к надписи.

– Здесь все пишут, – сказал Веселый Роджеру.

– Почему, только научились?

– Иначе мы все будем одинаковые, – логично ответил Веселый Роджер.

– Это может иметь и другую цель, – сказала Анна.

– Вы считаете, что мы можем – хотим вас обмануть?

– Нет, и знаете почему? И так ясно, что ничего кроме обмана нас не ждет.

Он пожал плечами, и предложил пройти к выходу.

У края пещеры все остановились.

– Вы предлагаете нам прыгать? – спросил Алекс.

– Я не уверена, что внизу есть река, – сказала Анна.

– Сейчас прилетит Змей Горыныч, и полетим с богом, – сказал Владимир.

И что удивительно – многие поверили. Однако начали подниматься по канату, который был привязан метров на двенадцать дальше края пещеры. Некоторые не поняли, и закричали, как будто перед жертвоприношением, которого не ожидали, так-то обычно все замыкаются в самих себе, не в силах признать то, что может случиться.

Обезьяны не предприняли никаких мер, и все благополучно поднялись наверх. Все, кроме Анны Монс, которая плохо пристегнулась и вывалилась из пенькового кресла, как заброшенная старая кукла. Никто не видел этого падения, но всё равно удивились, особенно Веселый Роджер, который констатировал:

– Этого не может быть, потому что не может быть никогда.

– Неужели она решила зайти с тыла? – удивился Владимир.

Но Алекс не поверил. Он почти непрерывно думал о том, кто этот Веселый Роджер? И тот его понял:

– Я – Алена Арзамас-кая.

– Зачем женский псевдоним мужчине? Ибо в обратное я не поверю: вы слишком здоровая.

– Как бык?

– Именно, именно. И более того, Елена Арзамас-кая давно погибла в огне сруба инквизиции.

Тем не менее, после пира ночью он к ней пробрался в неохраняемый сарай, и задумался, присев за стол с запиской:

– Если найдешь, кое-что будет.

Он разорвал лист, похожий на капустный на три части – четвертая не получилась и написал на каждом из них три своих возможных желания, как-то:

– Трахнуть ее, если действительно это Алена Арзамас-кая.

– Не в коем случае не брать ее в плен, и, если это она, также ничего не менять.

– Тогда Петр может спросить при возвращении:

– Зачем была нужна эта экспедиция? Не только же затем, чтобы потрахаться с Неизвестным.

– Дак я скажу, что и это немало, если иметь в виду, что мы все равно не собирались воевать с ними.

Ибо:

– Кто хочет жить в лесу – пусть так и будет.

Или Петр мне наврал, и хочет устроить войну на местном уровне? А мне ничего не сказал.

Глава 10

Алекс пошел по лесу, не боясь заблудиться, ибо логично рассудил:

– Всё равно найдут. – И под одним деревом, наконец, услышал своё третье заветное желание.

Он остановился, и волосы поднялись дыбом от услышанного. Ибо он ничего не понял, но язык был шведский.

– Шведы у нас с тылу?! – Этого не может быть.

Неужели эта Алена может говорить по-шведски? Даже трудно предположить, кто бы это мог быть.

Это была Анна Монс, упавшая в реку, и уже успевшая вовремя прийти сюда на встречу с Карлом Двенадцатым.

Александр сел под деревом утомленный ужасной догадкой:

– Война со Швецией уже началась, и началась она с тыла.

Так бывает? Неужели в этом было моё третье желание? Почему? Только в одном варианте:

– Я и должен повести отсюда войска на Москву. А с другой стороны, куда еще?

И оказалось всё правильно, эти двое спустились с дерева, на котором была площадка для уединения, угостили чаем с малиновым вареньем, и спросили:

– Ты понял свою задачу?

– Нет, – ответил Александр. – Впрочем, так-то да, но не понимаю, зачем нам идти на Москву?

– И никаких мыслей? – спросил тот, кто хотел изобразить из себя Карла 12, а скорее всего, он им и был.

– Ну-у, вы хотите, напасть не только на Москву, а вообще, на Россию.

– Кто мы?

– Шведско-Амстердамское королевство.

– Зачем?

– Ну-у, до этого я еще не додумался. Впрочем, если не считать того, что, – Александр попросил долить ему Итальянского Вермута в пустой хрустальный стакан, на который он посмотрел с сомнением, что в нем что-то было до того, как попало немного зеленого вина, – в хрустале кое-что было, но увидел я это только после того, как в него добавили вина.

– И это?

– Необходимо обезопасить себя, – он кивнул на Анну Монс и Неизвестного в виде Веселого Роджера, – от жажды Софьи сделать из России неприступную крепость со своим уставом.

– Так-то бы, да, но зачем? – спросил Роджер.

Примечание:

– В данном случае, имеется в виду, видимо, что Веселый Роджер – это большой, высокого роста человек.

Как был тот, кто им первый встретился и представился:

– Я и есть Веселый Роджер. – Но!

Но этот оказался по первому предположению Карлом 12-м.

– Крепость может атаковать, – ответил Александр.

– Вы знаете примеры из истории? – спросила Анна Монс.

– Да, конечно, – сказал беспечно Алекс, – это Троя, которая хотела завоевать весь мир с помощью Аполлона.

– Мне, кажется, это неудачный пример, – сказал Веселый Роджер.

– Почему?

– И знаете почему? Она погибла.

– Так я поэтому и спрашиваю, почему вы считаете, что нападение на Россию, остановит ее в агрессивном уединении?

– Или вы думаете, что и Троя не погибла? – встряла Анна.

– Я бы хотел пока оставить этот вопрос открытым.

– Да?

– Да. Но поясню: для любой крепости наступает день, когда она нападет.

– Согласна. Хотя и непонятно почему.

– Потому что однажды ужаснется окружившему ее абсолютно неизвестному чуждому миру, и нападет с отчаянием смертника. И я думаю, это время наступило, – неожиданно для самого, пожалуй, – сказал Александр.

– И значит, поэтому мы должны принять иё в семью благородных и цивилизованных народов, правильно я вас поняла? – спросила Анна.

– Вы не думаете, что это невозможно? – спросил огромный Карл.

– Почему, я не понял? – спросил Александр, и заодно попросил добавить зелени в уже пустой стакан.

– Я просто спросил ваше мнение.

– Честно? Я не знаю. Но попытаться можно, ибо, думаю, горше слез о войне, будут слезы о конце света.

Некоторые были шокированы, но все промолчали.

– Хорошо, – наконец сказал Карл Двенадцатый, – начинайте атаку.

– Да вы что?! – очень удивился Алекс такому безграничному доверию к своей душе.

– А какие ваши контраргументы? – спросила Анна.

– Дак, Петр не согласится.

– В каком смысле? Не захочет воевать против Европы?

– Он не поверит, что на него уже напали.

– Почему?

– Одна дура ему нагадала, что нападут, да, кто-то на кого-то, но при этом он будет первым.

– Да не может этого быть! Что это за дура?

– Дак эта, как иё, Анна Монс.

– Я ничего такого не говорила.

– Напрасно вы выдаете себя за нее, – Алекс опять протянул лапу с хрусталем по направлению к Карлу, который только что налил себе, а ему – ничего.

– Давайте считать так, – сказал Карл, – если Петр не поверит, что напали швецы, амстердамцы, роттердамцы и другие цивилизованные народы, то сообщи ему на ухо – когда поедешь в гости – что:

– А не думаешь ли ты, мил человек, или как ты по аналогии его называешь, мин хер-ц, что это инопланетяне, долго и давно планируемые некоторыми приближенными из клана твоей родной, практически, сестры Софьи, наконец-то долетели до Земли, и, видимо, решили забрать её себе?

– Знак вопроса надо?

– Нет, перепиши все без оного. Ибо дело уже свершилось, они здеся. И после этого атакуешь Измайловский полк.

– Такого полка пока ишшо нет, – рявкнул Алекс, почти не запутавшийся в происходящем.

– Да?

– Значит разведка ошиблась, – констатировала Анна, – но с другой стороны можно предположить: нет, дак будет.

Петра, который должен быть Первым – должен первым не напасть на аборигенов, а первым согласиться на их существование в государственном масштабе и, значит, согласиться на настоящую войну с ними, – разбудила девушка, а он даже не спросил:

– Почему не Алексашка?

– Так-то бы да, – сказала Софья на семейном совете, – но где ваши доказательства, милейший брат? Был сон, что ли, страшный?

– Можно считать и так, – ответил Петр, и потрепал свои кудри, а также потер и лоб.

– Хорошо, если есть доказательства его реальности, – я поручу Роме Дановскому его проверить.

– Он не будет тебя слушать.

– Почему?

– Рома подчиняется только мне.

– Это верно, тебе, когда нет меня.

– Почему?

– И знаешь почему? Все подчиняются мне!

– Да? Я не знал.

– Что значит, не знал? Вы посмотрите на него, иво величество не знамши!

– Что ты орешь, что ты орешь? Я слышу, когда ты говоришь даже шепотом.

– Вы посмотрите на него, он слышит, когда я говорю даже, когда он не слышит.

Так-то бы да, всё хорошо, но они встречались всегда только вдвоем, а разговаривали так, как при всех. Точнее, наоборот.

Так они проговорили весь завтрак – обед, а потом вышли во двор к своим лошадям. И тут Петр, во всем соглашавшийся почти с Софьей, что она права, несмотря на то, что он не согласен, сказал:

– Вот, познакомьтесь, – он показал на ожидавшую во дворе леди деревенского склада ума и сердца, – она рассказала мне, что во сне я кричал про войну, которая уже началась против нас.

– О, господи-и! – вздохнула Софья, даже не рассмотрев, как следует девушку, и укатила в своей черной с золотом карете. Но дома она получила известие, что на её Измайловский полк напали лесные жители – разбойники.

– Ты кто вообще? – спросила она парня в прихожей, когда сбрасывала верхнее платье, так как носила всегда два. Второе было кольчугой последнего образца: красивое, но не облегченное.

– Не тяжелее меня самой, – говорила она иногда на это недоверие к её силе.

– Я бин Владимир.

– Какой еще Владимир?

– Мы вместе спали этой ночью.

– Напрасно думаешь, что с тобой одним. Впрочем, да, вспомнила я тя, немец, ты прирожденный шпион, если трахаешь всех принцесс.

– Та не, только тебя.

– Не ври, не ври, со мной одной ты бы так не навострился двигаться в постели и даже вне её.

Владимир, наконец, сообщил, что на Измайловский полк напали.

– У меня есть полк? – только и спросила Софья и легла спать. Она думала, что напали на стрельцов Федора Шакловитого, и не особо расстроилась: знала:

– Стрельцы-то всегда победят любых неопытных лиходеев.

Далее, выясняется, что напали инопланетяне. Но никто не мог понять:

– Обезьяны или Обратные, Другие, – так как видели намедни и тех и других в мрачном состоянии.

Софья проснулась раньше времени и спросила – сказала:

– Сядь пока там в ногах и расскажи, сукин сын, обстановку в моих лесах.

– Я не сукин сын, я другой, – сказал Владимир.

– Не ври, не ври Другие – это Ино.

– Я пока что не понял правды о их реальном сусе.

– Что значит: сусе? Сосу по Ино, что ли?

– Ни то и ни другое.

– Владимир, отвечай, пожалуйста, вразумительно, или ты изображаешь передо мной Их язык, только наполовину нам здесь на Земле понятный?

– Я так понял, они считают, что это не они, а мы так не только разговариваем, но и мыслим логически. И кстати, Сусе – это тоже самое, что и применяемое про амстердамцев слово:

– Существование, – но произнесенное после пятичасового секса, и доказывает только:

– Я очень, очень устал, а ты?

– Хорошо, давай проверим, проведи мне – до ланча – эксперимент, который доведет меня до этого благородного амстердамско-роттердамского слова:

– Сусествование.

– Дак, я только из леса – утомился.

– Не ври, не ври – ты железный.

– Я железный?! Я наоборот, мягкий, как медведь.

– Вот и продемонстрируй эту жесткую мягкость в натуре.

– В натуре?

– Ты, чё, там в лесу разговаривать разучился?

– Дак да, ибо пытался понять, кто из лесных аборигенов Ино, а кто просто так, погулять вышел, читобы под их именем шантажировать.

– Кого?

– Может быть, Петра.

– Какого еще Петра – Метра Два – он намедни уезжает в Амстердам строить новый корабль.

– И знаешь, что я думаю, это такой же обман, как всё остальное, – сказал Владимир, и лег, наконец, под неё.

На втором часу она попросила продолжить рассказ – докладум.

– Петр будет строить корабль не в Дании, с её игорными домами и приличными, никому не отказывающими девушками, а на Волге в городе Вороне.

– Кстати я тут пропустила вопрос: они берут бесплатно?

– Что, деньги на строительство кораблей?

– Деньги, да, но непонятно, берут ли их в Амстердаме за Это Дело?

– Если честно, то редко.

– Почему?

– Становится настолько хорошо и радостно каждому, что забывают, кто кому должен платить, и так расходятся.

– С улыбкой на устах?

– Наоборот, мрачно-задумчивые.

– Думают: несмотря ни на что надо спросить свои тридцать три марки? Думают: как же это я, без денег и трахнул её?

– Наоборот, рад до серьезности.

– Чему?

– Хорошо было, а платить не надо.

– Напрасно ты мне намекаешь, что я тебе все равно ничего не дам в награду.

– Так надо было и дать давно.

– Я сделала тебя стольником.

– Я и забыл.

– Что значит, забыл?

– Грамота ненастоящая.

– Ты думаешь, я настоящая? Тут намедни приходила гадалка, так грит, я не справлюсь с Петром.

– Для противодействия этой идее, – сказал Владимир, – есть другая мечта. – И рассказал Теорию Завоевания, которую, как он понял, хотят применить инопланетяне.

– Значит, ты веришь, что они есть?

– Да, я их видел.

– Сказки, я не верю. Чем они от нас отличаются? Они, как обезьяны?

– Обезьяны – это как раз Спец-нас Алёны Арзамасской.

– Точно, я там был, – добавил после оргазма.

– Кто из них лучше, те или те? – спросила Софья, не вставая с широченной кровати, а только перевернувшись на другую сторону. Он хотел сказать, что отличаются так же, как ее перед и ее зад, но передумал, так как сам еще точно не знал кардинальной между ними разницы, а только спросил пока:

– Можно, я встану, и налью нам обоим по бокалу новомодного зеленого итальянского вермута?

– Нет, хватит.

– Почему?

– Нас могут увидеть вместе.

– Мы и так всегда вместе. – Она хотела ответить:

– Ты у меня не один такой хороший, ибо многие хотят участия.

– Так я тогда пойду, что ли? – неожиданно для самого себя сказал Владимир, поняв:

– Леди еще не сообщила ему неприятного известия, о своём, своей множественности.

Она не обратила внимания на его удивление, ибо подумала:

– Так любит, так любит, что прямо князем хочет быть – стать.

Владимир удивился еще раз уже во дворе, садясь на Орлика, своего любимого коня.

Он хотя и сказал, что думает на одних, и считает других Ино, но всё равно сомневался. По его мнению, Ино должны обладать:

– Сов-всем-м другим разумом.

Но в чем и в чем, пока не ясно.

– Должна быть существовать ситуация, которую Ино не поймут и переведут для своего разума, автоматом.

Как автоматом? Также, как кто-то, желая превзойти англичан в танцующей блохе – подкует её. Спрашивается:

– Зачем?

Только с одним смыслом:

– Нам по барабану ваши заморочки, ибо мы их все равно не поймем, и лучше сделаем по-своему:

– Пусть думают, что мы поставили яйцо, как Македонский и Цезарь вместе взятые:

– Сначала сломали, а потом съели вместе с кожурой, чтобы не было доказательств нашей правоты.

И всё же решил пробиваться к Другим, обычным людям. И тут было непонятно:

– Толи обезьяны их окружили, или наоборот, они сами так придумали, чтобы к ним в гости было прийти можно, но с большим трудом.

Но обезьяны его схватили и потащили, как древнего пленника: привязали к местному бамбуку – березе напополам с осиной – за руки и за ноги, жопой вниз, лицом в зеленое с цветами небо, в связи чем Владимир только и думал:

– На чем здесь растут цветы. – И никогда бы не догадался, если бы главная леди – обезьяна не рассказала ему, разложив перед собой ножи и вилки, пока под ним разводили костер:

– Чтобы было красивее. – А он прокряхтел – ответил:

– Я не верю ни одному вашему слову.

Примечание:

Гл. 7 – встреча Владимира с Еленой Арзамасской, как со служанкой Натальи Кирилловны. – Так думал Владимир, что это:

– Служанка.

– Ответишь еще раз, – сказала Елена Арзамасская, – когда тя на стол ко мне положат.

– Так кровати нет, что ли?

– Нет, мы размножаемся на ветках.

– Как-как?

– Почкованием.

– Мне так нельзя?

– Размножиться и выйти из огня? Нет, впрочем, попробуй.

И Владимир удился, что его, действительно, перетащили на стол.

– Чему вы радуетесь? – спросила лесная нимфа.

– Вы не будете есть меня сырой?

– Сырой? Ты рыба? Ты рыба – точно! – И она уколола вилкой с тремя зубцами в ляжку.

– Оставьте меня, пожалуйста, живым Царевна-Лягушка, я вам место покажу, где можно пройти в лагерь Ино.

– Врешь, чай? И да: если скажешь, что:

– Я никогда не вру, – точно съем, как куропатку и тетерева вместе взятых.

– Без соли и лука?

– Нет, без соли и лука я ничего не ем. Хотя и не знаю, что это такое.

– Я думаю, наоборот, кроме соли и лука, ты ничего не пробовала.

– Так ты меня знаешь, сукин сын?

– Кто тебя не знает.

– Да, никто не знает.

– Ты Елена Арзамасская.

– Не угадал! – и она опять кольнула его вилкой в живот.

– Почему не угадал-то?

– Ты не знаешь пароля.

– Знал бы, если бы он был.

– Я тебе сказала, балда, что пароль есть.

– Да? Тогда знаю я его.

– Ну, хорошо, – она устало положила огромную вилку на стол рядом с головой пленного, – можешь говорить.

– Не могу.

– Почему?

– Руки, ноги, всё, практически связано в немую зону.

– Хорошо, развяжите его наполовину, – сказала она.

Но рядом никого не было.

– Хорошо, развяжись тогда сам.

– Серьезно?

– Что? Что здесь больше никого нет? Не думай, что я тебя боюсь, – она опять взяла вилку, и так ударила ей в стол, что острые зубья вошли в него наполовину.

– Ну хорошо, хорошо, я понял, понял, ты хочешь трахнуть меня, но стесняешься сделать это по-человечески, поэтому.

– Поэтому?

– Поэтому я согласен: можешь изнасиловать.

– Нет, нет, нет, мы так не договаривались, это ты должен вырваться из пут, как герой, поймать меня убегающей со страху, и только тогда трахнуть.

Впрочем, я передумала: я буду защищаться.

– Хорошо.

– Нет, и это я передумала: ты будешь бежать, как загнанный олень. Да, я буду охотиться на тебя с луком и стрелами.

– Может быть, я на тебя?

– Ты думаешь это веселей?

– Ты никогда не пробовала?

– Нет, надо попробовать. – И она развязала его и побежала в лес большими прыжками, раздвигая кусты орешника.

– Стоило ли так долго разговаривать, если всё равно надо бежать? – только и подумала она, и продолжала бежать и бежать, не стремясь встретиться с мыслями и другими образами.

И добилась успеха. Она попала туда, где местность была совсем незнакомой, как будто вернулась из долгой экспедиции в Амстердам, и на те:

– Опять в Россию! – Как будто были еще какие-то варианты. Но если честно:

– Верилось, но не в то, что Россия уже и тоже изменилась, а верилось в то, что она такой лесной и не была никогда.

Вернулась, как в детство, как в воспоминания.

Ее окружили не обычные люди, как ожидалось, и не свои обезьяны, которые могли увязаться за ней незаметно, а куклы совершенно разного вида, но не матрешки и ваньки-встаньки с топорами, а с замысловатыми погремушками, излучающими, как ей показалось очень отрицательную энергию.

И она подумала:

– Попала-таки туда, куда хотела.

А Владимир потерял её след.

– Доигрались, – сказал он, но кричать побоялся.

Далее: Ино имеют идею о бессмертии:

– Смерть не обязательна.

Она проснулась и сразу спросила:

– Я не ужинала?

Молчание.

– Что-то есть хочется.

– Что изволите?

– Пару хомо сапиенсов у вас нет в клетке?

– К сожалению, но вынужден вас разочаровать: мы не едим людей.

– Почему?

– Много канители. Пока разделают, пока пожарят.

– Целиком не пробовали?

Степан поперхнулся. У него еще были сомнения, но теперь ясно: точно, она.

– Говорили, что вас нельзя поймать, как Елену Арзамасскую.

– Да?

– Да.

– Вы здесь откуда взялись?

– Вы меня знаете?

– Естественно. Вы егерь Дуни Тонкопряхи, законной жены Петра, мечтающего стать Первым.

– Егерь, вы ничего не перепутали?

– Ну, не знаю, как точно у вас там, – она кивнула на небо, – называются эти, – она согнула руку в локте, а другой хлопнула по предплечью.

Степан хмыкнул, но решил, что именно так и должны разговаривать инопланетяне.

Она скоро поняла это его личное мнение о ней, и приняв две пресноватые лепешки с сыром, грибами и, кажется, помидорами, не прожевав до конца еще, выдала:

– Я, в общем-то думала, это вы инопланетяне.

– Честно?

– Я бы ответила, тебе, Степа, по-человечески, что видела вас еще до ареста, и вы были похожи на кукол с игрушками, именно в том виде, в котором Ино предстают перед людьми.

– Надо же! – удивился Степан, – а я тебя даже голой никогда не видел.

– Не ври, не ври, что у тебя есть телки, кроме Дуни Тонкопряхи.

– Почему?

– И знаешь почему? Ты и так поставил на неё всю свою оставшуюся жизнь, поэтому понял, что любишь теперь только ее.

– Если я это знаю, ты знаешь, то выходит мы не Ино.

– Я нет – ты да, просто ты так прикидываешься, что сам забываешь, кто ты, чтобы запутать таких, как я, простых лудэй.

Степан потряс головой, и сказал, что, похоже, она права, и это не только ужасно, но и:

– Опасно.

– Я пошутила, – решила она еще проверить свою догадку, что Ино копируют тех, кто у них бывал.

– Нет, точно, – сказал Степан, – знаешь, почему?

– Да?

Но Степан замахал руками, и приказал увести Попавшуюся, как он назвал ее:

– Для разложения на составные части.

Будем копировать, она достойна.

– Почему? – поинтересовался кто-то.

– Ума палата, врет, как сивый мерин. – И ушел, предварительно раздевшись. Она подумала:

– Купаться, – нет, он превратился в куклу с мечом за спиной, и начал, как говорится: ничего не делать, а только фехтовать этим мечом, как будто готовился вступить в отряд крестоносцев.

– Наверное, контакты замкнуло, – подумала она, и хотела бежать, как две ели неподалеку шагнули со своих пеньков, и предложили пройти.

– Куда?! – чуть не ужаснулась она.

– Туда, – сказал один. А вторая добавила:

– Не переделку.

Елена Арзамасская решила, что они копируют всех, кто попадает в их колючие лапы.

– Вот только непонятно, что происходит с донорами? – сказала она.

– Вот ду ю сей?

– Простите, вы кто, он или она? – спросила Е. Арзамас.

– А разница? – спросила – ответила она, если я правильно запомнила, – подумала Елена.

– Неужели мне это только кажется, и я сама с собой разговариваю?

И поняла, что уже теряет контроль над собой.

Алена Арзамас почувствовала какую-то опасность, и полетела. Как бабочка.

– Тут одно из двух или это сон, но что-то он через чур реальный, или Ино превратили меня в бабочку.

Но зачем?