Текст книги "Альфа Центавра. Второе путешествие на землю"

Глава 19

– Нет.

– Почему?

– Дак, знаете, чай, наверное: сбехгу.

– Куда?

– Сказал же: в Ландон. Я оттуда.

Фрай махнул рукой и выдал этому олуху царя небесного двадцать фунтов стерлингов.

– Больше нельзя.

– Да иди ты отсюда! – толкнула его Кали, и попросила Фрая:

– Тоже, дайте мне, пожалуйста.

– А вам какими? – спросил Фрай, вытирая пот со лба.

– Датскими э-э там что у нас? Кроны? Тогда кронами.

– Берете?

– А Шведские Тройки тоже там? – поинтересовалась леди. – Ну, чтобы и то, так сказать, и другое было вместе.

– Если вы будете вести такие переговоры с каждым Роллс Ройс нам никогда не достанется, – сказал Василий Иванович. Но сам на всякий случай запомнил, как надо вести дела-то.

– Ладно, ладно, ухожу, но мне дайте и на мужа, он генерал, иму, пажалста, двойную порцию, и этими, такими зелеными, как листья в утреннем майском саду.

– Дайте ей майскими жуками! – рявкнул недовольно Пархоменко.

Но она ему только улыбнулась. Фантастика, а нас бы за такие слова обозвали грубым словом:

– Дурак.

Далее, оказывается, что с победителем уходят только те, кто на него ставил!

– А против – значит против. – Вот так-то ребята.

Как говорится:

– Жаль, что мы не знали.

Кали никому не изменяла, но иногда забывала, с кем была намедни, а порой и вчера, хотя ей казалось:

– Нет, нет, она помнит, но! Но не хочет думать о плохом.

– Так разве плохо было? – спросил ее Василий Иванович.

– Прошу прощенья?

– Это я, ты чё, забыла?

– Если бы это был ты, я бы тебя вообще не запомнила. Впрочем, ладно, если ты так беспрецедентно набиваешься, возьми с собой еще Пархоменко.

– Ты меня не помнишь?

– Ты кто?

– Тебя сюда кто пропускал?

– Куда сюда?

– Я хговорю: тебя в Кремль я пропускал?

– У тебя… в том смысле, что ты стоишь во всех местах, я не поняла?

– Где и где? Прости, может это и так, как ты говоришь, а я просто забыл про свой левый канал.

– Ты сказал:

– У меня стоит не только здесь, но и в Кремле.

– Это слишком вольный перевод.

– Почему?

– Потому мы что находимся в Кремле. Или тебя при входе не стучали лбом о Царь Колокол?

– Правда? Я почему-то этого не помню. Нет, помню, конечно, но кажется забыла. Пархоменко – точно!

– Я не…

– Пожалуйста, не забывай, что я прошу тебя уже второй раз:

– Возьми с собой и его.

– Кого?

Коллонтай остановилась, посмотрела влюбленными глазами на Чапаева, и спросила:

– Ты не Ротшильд?

– Нет.

– И не его брат?

– Нет.

– Почему?

– Потому что его брата мы расстреляли намедни, а сам успел сбежать в Америку, не без помощи нашего э-э Американца, – он кивнул на Амер-Нази за судейский столом.

– Я имею в виду со-о-овсем-м друго-о-е. А именно: если ты не Ротшильд, и более того, даже не его брат, то слушай, что я тебе говорю, и забудь о своих мыслях до ночи:

– Ибо вот тогда ты будешь думать, как дотянуть до утра.

Кстати он тебе сколько дал?

– Пятьдесят.

– Давай их сюда.

– На.

– Это что?

– Японские йэны.

– В энах это слишком незначительная сумма, чтобы ты был в нашем деле.

– Хорошо, я сейчас попрошу у него еще.

– Не надо.

– Почему?

– Я тебе точно говорю: отдашь и эти. Оставь их у меня, возможно, удастся, поставить их, как фунты стерлингов, или как зеленые. Я знаю способ. Иди за Васькой.

– Я Васька-то.

– Ну-у, я думаю, не всегда надо называть себя одним и тем же именем, иначе долго не проживешь – грохнут.

– Хорошо, я позову Сашку.

– Зови тогда и Машку.

– Машку, – повторил Василий Иванович. – Чего-то я такого не помню. Ах, вспомнил, вспомнил – Кувырок. Щас-с! Хотя, как я ее позову, она уже на ринге, и кажется, заканчивается первый раунд.

Кувырок провела Фекле Переднюю Подножку, и сказала:

– Оди тебя отвлекал?

– Ты сама видела, – ответила Фекла, и добавила: – Давай пэрэ.

– Перебросим, в смысле? И знаешь, что? Нет.

Одиссей за судейским столом сказал, подергав Нази за рукав:

– Это из-за меня, надо пэрэ.

– Ты вот также и в Царицыне будешь говорить после расстрела конной атаки:

– А давай снова! – И понятно, получишь логичный ответ:

– Как? Коней уже нет, сам поскачешь в Пэрэ? – сказала Аги с другой стороны стола.

– Или вообще сядь под стол, – ухмыльнулся Амер-Нази и толкнул Аги под локоть.

– Ты чё, я пишу!

– Пэрэ.

– Да? Когда? В общем, считай, что пригласил меня на ночь.

– Только если в стоге сена.

– Где?

– Где-то на подступах к Царицыну.

– Ну, ОК, ОК, я на всё согласна. При условии, что бежать будем вместе.

– Куда?

– В Америку в естественный ход событий, и Фекла предложила перемирие, она спросила:

– Ты за кого, за Зеленых, аль за Белых, Альфовцев?

– А ты?

– Дак, естественно, я же ж из Центральной Альфы.

– Никакой Центральной Альфы не бывает. И знаешь почему?

– Почему?

– Не скажу, потому что я из Альфы Центавры.

– Ты?! Ты Кувырок, там такие звери не водятся.

– Да? А хочешь я тебя прямо сейчас здесь трахну?

– Давай.

Щепка хотела перехватить Захват с куртки на ногу, но Фекла тут же отбросила ее в сторону.

И тут как раз появился с небытия Лёва Задов, судья этого поединка, а в зеленом и белом углах встали секунданты.

– Бокс! – негромко рявкнул он.

– Так чё мы теперь будем, один раунд заниматься бойбой, а другой боксом? – спросила, нехотя поднимаясь Щепка, и добавила:

– Авось еще в футбол сыграем?

– Если бы была ограждающая сетка, то и в футбол сыграли бы, – сказал Фрай, который неожиданно для некоторых опять встал в позу секунданта.

– Ты опять замаскировался? – спросила его со своего места Кали.

– Кто, я? – Фрай показал пальцем, но не на себя, а на секунданта с другой стороны. И неожиданно если не для всех, то для многих, за спиной Феклы встал Дэн, муж, если верить ему, и жених, если верить Щепке.

Когда начали принимать ставки на бокс Кали решила поставить Васькины эны – как она выразилась – как фунты стерлингов, и решила в случае чего уговорить букмекера, принять их:

– Пусть, как фунты.

– Просто фунты, – так и сказала она Оди, которого Амер-Нази назначил принимать ставки, несмотря на то, что из зала неоднократно звучали недовольные выкрики:

– Разве так можно делать? – И более того:

– Так не делается.

Но Оди хотя и понимал, что нельзя разводить коррупцию, что переводится как противоположность высказыванию Джеймса Бонда:

– Смешать, и ни в коем случае не взбалтывать, – как:

– Совмещение приятного с полезным, – он все же решил пойти на это, ибо:

– Кто лучше, если не я? – Правильно.

Но из-за этого вынужден был сдаться под принципиальным взглядом Кали, хотя и решил показать, что отлично разбирается в валюте, и так и спросил без тени сомнения в голосе:

– Небось, хговорю: не доллары?

– Вы очень проницательны, сударь, именно не доллары, а настоящие фунты стерлингов.

– Вот эти? – Оди приподнял и опустил банкноты, сделанные из йен. Они веером рассыпались вокруг, а некоторые даже упали на пол.

– Вы посмотрите на него! – сначала рявкнула, потом возопила Кали, – он относится ко мне, как ко всем, что значит, как к дерьму. А ведь жил со мной, как настоящий муж больше года. Как вы считаете – это правильно? Так можно делать, если человек порядошный?

Оди замахал руками:

– Ты что, я мог этого не помнить.

– Забыв? – крикнул Котовский. И многие его поддержали, некоторые даже разноголосицей смеха.

Оди разозлился и рявкнул:

– Я просто хотел культурно обойтись с дамой, но теперь вижу, не получится, поэтому выражаюсь фигурально:

– Не было ничего!

– Точно?

– Да.

– Нет, точно, точно?

– Абсолютно.

– Не клянись, как говорится, – сказал Колчак, который наблюдал за свой Щепкой, стоя у ринга со стороны сцены. Как бойцу, глубоко травмированному многими событиями этого дня, ему было разрешено это, несмотря на то, что этот парень не занимал должностей среди электората сцены. Вопрос: кто был их водителем того лондонского такси, в котором они ехали? Так вот Фрай, как местный Копьетрясов ответил на этот вопрос по-шекспировски:

– Дак, Сцена, естественно.

И тут же эта сакраментальная истина подтвердилась:

– Я – Коллонтай, – сказала, слегка смутившись леди.

– Рипит ит, плииз, – вежливо ответил Оди.

– Не понимает, – Кали покрутила у виска, и потом погрозила этом же пальцем залу:

– Мол, подождите аплодировать, я сама скажу, когда надо будет визжать и плакать.

Этеньшен:

– Я – Калипсо.

Зал затих, а Одиссей вспомнил всё. Даже сам не думал, что так бывает. И начал отсчитывать ей фишки за йэны, как за фунты, и более того, стерлингов. Хотел, правда, возразить, когда она подсунула ему и свои доллары, как фунты, но зал как раз по ее сигналу:

– Несколько Па из Кордебалета, – завизжал и некоторые даже действительно заплакали:

– Отдал всё, что она попросила, и даже более того, положил подвернувшийся под руку Бриллиант Сириус.

Откуда он был здесь? Дело в том, что Амер-Нази не в силах терпеть того простого факта, что на службе у этого непонятного Фрая, не мог нигде применить своих интерактивных, или как он говорил просто:

– Предпринимательских способностей, – решил немного ослабить это напряжение, или говоря по-современному:

– Чуть-чуть слить бензин с роллс-ройса, – попросил – ну, это просто так называется – Леньку Пантелеева:

– Нахра… точнее, просто:

– Набрать немного денех на сдачу.

И вот, как оказалось, даже искать не надо:

– Сам явился – не запылился.

– Всё в наших руках, – сказал, вытерев пот со лба Оди. А Кали уточнила:

– В наших руках счастье. – И отвалили в зал, как Алек Болдуин в лапах с Ким Бессинджер, у которой была полная сумма бабла, хотя и не так много:

– Так, миллиона два-три, да и то не в фунтах.

И по этому поводу Кали выразилась:

– Я сама, как фунт.

Некоторые не поняли, но многим, как и нам ясно:

– А настоящий ли это Сириус?

Кали уже хотела спуститься в зал, как ее окликнул Фрай:

– Ты на кого поставила?

– Много будешь знать, эт-та, в Канта превратишься, – ответила находчивая девушка. И Вилли только почесал левой рукой затылок. Что означало:

– Несмотря на то, что она, скорее всего инопланетянка с Альфы – достояна восхищения, большого доверия и высокого государственного поста.

Но добродушный читатель знает:

– Существует две Кали, как и две Щепки, которые сами-то по себе были здесь, но по каким-то причинам стали воплощением выдающихся особей с Альфы Центавра Га-Ли и Ан-Ны.

– Кто еще хочет сделать ставки? – спросил Оди.

– Да суди уж, ладно, – сказала с ринга Щепка, а то я точно грохну кого-то пока ты не наберешь чемодан денег.

– Ты хочешь, чтобы я еще набрал?

– Ну, ты че, не понял? Да, хочу, но повторяю: достаточно и этого.

– И да, дорогие зрители, знаете, чего я больше всего люблю, – обратилась она теперь к залу.

– Что?

– Как?

Раздались голоса.

– Хочу, чтобы страшный сон, который имел место этой ночью, воплотился в жизнь.

Многие обрадовались, но один парень спросил, а это был, как назло Пархоменко:

– А какой смысл?

– Так вот именно, милый мой, в этом и есть иво единственный смысл. – И действительно, Василий Розанов именно это понял перед тем, как начать записывать свои страшные сны о России и ее Вере.

Далее, продолжение боя Щепки и Феклы.

Не было запрета делать Захваты, но делать их было нельзя. На руки были надеты настоящие, большие как груши, боксерские перчатки.

– Только на руки? – спросила для проформы Щепка перед гонгом.

– Естественно, – ответил Лева Задов. Конечно, он не думал, что можно делать Захваты ногами, ибо как:

– На них же ж нет пальцев. – Имеется в виду длинных, длинных, как у ручишек. Щепка и сама не сразу поняла, что это возможно. Только после того, как Фекла провела ей два прямых в голову, и один хук.

– Сейчас чего ты хочешь больше всего? – спросила она.

– Даже не пойму, – только и смогла ответить Ще.

– Может Апперкот хочешь?

– Хорошо, пусть будет Апер, – ответила Ще, – мне все равно.

– Все равно? Почему?

– Не достанешь.

– Что? Кто? Я не достану? – И Фекла поднырнув под руку Щепки сделала вперед два шага. Апперкот вот он прямо на подбородке, точнее прямо Под ним, где и рука в огромной с голову Сократа, перчатке.

– Теперь я двигаю рычаг Архимеда, и ты летишь домой белым лебедем, – сказала Фекла, но не успела даже пояснить, где находится дом Щепки, хотя и так было ясно, что:

– На Счастливой Альфе Центавра.

Глава 20

– И она не успела даже слова сказать, – спел Котовский, и от ужаса схватился за свою бритую голову. Он поставил на Феклу по одной, как говорят, простой причине: по весу. В Фекле было кило девяносто, а в Щепке – неизвестно. Где-то от сорока пяти, начиная. И не в большую сторону, если считать в прогрессии. Хотя, скорее всего, это шутка, ибо такая совсем уж маленькая телка для любви практически непригодна. Даже у Лолиты, как сказал Набоков, пальцы были длинные, как у настоящей обезьяны. А здесь надо считать, что их совсем не было. Поэтому.

Поэтому у Щепки хватило длины ног, чтобы обвить толстую, как у профессиональной проститутки лапу Феклы. Имеется в виду, ногу, но в щиколотке. И многим показалось, что она даже подвесили Феклу за эту ногу, как коровью тушу. Или лучше, как кита. Да нет, и это зрелище не для развлечения, пусть будет просто:

– Как бетонную плиту на строительстве новой большой, большой ямы для силоса. – Более того, эту плиту никак в этот день не могли поставить точно, и поднимали несколько раз, прежде чем попали туда, куда надо.

А это Куда Надо оказалось на Фрае. Да вот так Фекла сорвалась с крюка и полетела прямо на своего секунданта Дэна.

Лева Задов был спокоен, он сказал:

– Это было чё-то не то, надо Пэрэ.

– Како пэрэ, – заржал Пархоменко из зала, – она больше не встанет.

– Встанет, – сказал судья Лева Задов, – потому что так быстро нельзя делать, я ничего не понял. Но видя, что Фекла не встает, констатировал:

– Ну, если не встает, сами поставим, – и потащил Феклу за ее шикарную ногу.

– Та не, бесполезно, – Котовский даже махнул рукой, – пропало все, что досталось по счастливой случайности. – Так же думал и Василий Иванович, ибо был уверен, что Кали поставила на плотную Феклу. Как говорится:

– Да все так думали.

Но у Лёвы ничего не получилось. Он обратился к Щепке:

– Ладно, твой смертельный удар будет засчитан, если ты проведешь его еще раз, специально для средств массовой информации. Кстати, на самом деле:

– У нас нет фотографа?

– Тут нужна ускоренная съемка, – крикнула со своего судейского места учительница Агафья, и добавила: – Я изучала.

– Ты бы еще сказала:

– Я учила, – крикнул какой-то новый парень в зале, но его никто не узнал, только Аги ответила ему лично:

– Я щас кому-то мозги вправлю.

Но Лева, как судья на ринге, решил прервать эту неуместную дискуссию:

– Ладно, ладно, я и так запомню.

И вот тогда Фекла полетела в противоположном направлении, где Фрай задумчиво пел про себя какую-то Аппассионату. Ну, и легла на него, как обвалившаяся колонна древнего Амфитеатра. И потому что он, естественно:

– Уже не шевелился.

Лева даже скрестил руки над его головой:

– Умер, Максимушка? – спросил из зала Махно.

– Да, – сказал автоматически Лева, – умер Максим, ну и… впрочем, мы найдем ему замену.

И вызвались на его место сразу и Махно, и новый гость этого Вертограда.

Но тут Фрай вылез из-под приятной во всех отношениях Феклы и спросил риторически:

– Кто умер?

Нашлось несколько таких, кто зааплодировал. А другие кричали:

– Молодец! Так и надо.

– А чего, собственно надо? – спросил не только Одиссей, но и сидящий рядом с ним Амер-Нази. И добавил:

– Так бы и я смог.

– И тут получается одно из двух, – посчитала приличным поставить точку Агафья.

– Я… да я учила. Но учила, друзья мои, других плавать по морям книг, и океанам других сочинений, изложений и диктантов.

– Чему? – крикнул кто-то.

– Я сама скажу всё, что нужно, не перебивайте.

– А именно?

– Прошу вас, заткнитесь. Я учила, что одно из двух, или:

– Дайте мне рычаг, и я поменяю местами Землю с Альфой Центаврой, – это Архимед.

– Или этот, как его, – она щелкнула пальцами и слегла шлепнула по загривку Нази, которых хотел ее прервать неуместным замечанием, – я сама знаю, это был Джим Кэрри…

– Кто?!

– Ни-че-го не говори мне под руку, сукин сын, – рявкнул Аги, но когда поняла, что это полез опять Амер-Нази, подержала его осторожно двумя пальцами за могучий нос, и добавила: – Приятно?

– Похоже на нюхательный табак.

– Всегда будешь получать его, если будешь давать мне сказать хоть слово.

И наконец закончила:

– Это был Леонардо ДиКаприо.

Он сказал:

– Дайте мне роль Дурака, и я получу еще одного Оскара.

И действительно, друзья мои, разве можно заставлять такого человека, как Лео играть только роли неудачных любовников, ибо либо он, либо она умирают так и не дожив до счастья. Более того, почти всегда умирает он. Можно сказать, что даже:

– Всегда.

Я заканчиваю:

– Может ему это и надо зачем-то, может так договорился с режиссером, но нам-то это абсолютно по барабану, мы хотим…

Чего как вы думаете?

– Ну, чтобы трахался, наверное, в конце хотя бы от души, – сказал – кто бы думали? – Оди.

– Дурак ты, Одиссей, – спокойно ответила Аги, – ибо мы хотим только одного. А именно, чтобы нас:

– Лю-би-ли-и.

– Я бы на твоем месте сказал обратное. А именно, чтобы:

– Мы любили.

– Так это тоже ж самое, – улыбнулась Агафья этому парню, ибо это был Махно, которого она несмотря ни на какие препятствия судьбы продолжала иногда ждать по вечерам:

– Придет, или нет?

Уже начали выдавать деньги по списку как ни странно Колчака, который принимал ставки на победу Щепки, ибо многие не только просто про него забыли, что он с Альфы Центавра, но никто не помнил, что он является личным представителем, в том смысле, что мужем – или будущим мужем, что почти одно и тоже – этого сексуально-озабоченного Кувырка:

– Как Фекла очухалась и самостоятельно доползла до своего Белого Угла – ее секундантом был – если кто не забыл – был Дэн, а лежала она на секунданте Щепки Фрае. И действительно, как было предсказано уже:

– Лежать она осталась не на Фрае, а на Дэне.

По команде Кали почти ползала начало скандировать:

– Ольга! Ольга! Ольга!

Немногие, но некоторые поняли:

– Во-первых, что это за Ольга, а:

– Во-вторых, стало ясно, всем окончательно, что Дэн – секундант Феклы – это муж Кали, а она все ставки приняла, значит, на эту Феклу. Так-то это непросто сообразить, но постепенно – имеется в виду, в течении боя – оно само собой становилось ясно, как божий день.

И Феклу отпоили, можно даже сказать:

– Откормили, так как сама Кали принесла ей баранью ногу с большим количеством чеснока и других запахоподобных специй, так, что бараниной – если она кому не нравится:

– Вообще не пахло.

– Я хочу торт сказала Фекла.

– А какая разница? – ответила Кали, и добавила: – Правда, Дэн?

– Мы знакомы? – для смеха спросил он.

– Несмотря на его вызывающий тон, я не буду уходить от сути дела, – сказала Кали, и логично продолжила:

– Она все равно ничем мясным не пахнет.

И Фекла поддалась на уговоры:

– Съела всё.

А бой-то вон он уже должен был начаться. И удивительное дело, она забыла, чем надо заниматься:

– Бойбой или боксом?

А Щепка подсказала, показав удар с солнечное сплетение, чем очень образовала Феклу, она даже улыбнулась, как Шварценеггер, когда понял, что наконец:

– Вспомнил Всё, – и приготовилась дать Щепке просто на-просто в лоб. Так это сверху, как делает машина для забивания свай копёр.

– Вы говорили: в лоб?

– А потом в лоб, левой снизу, чтобы сначала сваю поставить, а потом и спать уложить.

– Айлл би бэк, – сказала, точнее, только и успела сказать Фекла. Но тут как раз и вернулась. Только в обратную сторону. А именно:

– Щепка бросила ее, а не Фекла ударила – это раз, и два: в обратную сторону. С места на место. Уложила ее не в сторону ринга, а прямо на Дэна, стоящего, как секундант Феклы тут же. Он даже, взяв иронический тон, спасибо не успел сказать.

И значит, как и было напророчено, бой закончился падением Феклы на Дэна. И таким образом, Кали проиграла не только все выданные ей лично деньги, не только деньги вкладчиков, но Бриллиант Сириус. Его она поставила против десяти тысяч фунтов, вложенных в это дело… вложенных в это дело неизвестно кем.

– Ведь эти деньги нам бы очень пригодились в нашествии на Царицын, – сказала она со слезами на глазах, склонившись над бездвижным телом Дэна.

В зале начали ломать стулья и кресла, галерку даже хотели обрушить, к счастью оказалось, что ее нет.

– Друзья мои, – сказал Фрай, – не надо ничего ломать! Просто уберите лишнее, а рядом поставьте столы. Будем праздновать победу. И лично первый запел:

– Едем мы, друзья! в дальние края. Станем штурмовать Царицын:

– И ты и я.

Дело в том, что сначала не только Амер-Нази, но даже Одиссей начали доказывать, что победу одержала Фекла, а она за Зеленых, и значится она и выбирает, что ей нужен Царицын. Но быстро поняли, что доказать победу Феклы не удастся, ибо основывалась она только на том, что Щепка проводила запрещенные наукой приемы. И отказались. В том смысле, что согласились, но с кем, и с чем пока не все поняли. Но Фрай прояснил ситуэйшэн:

– На том основании, что Коллонтай и Щепка-Артистка являются потомственными революционерами и революционерками, то и зачислятся они без конкурса в ряды Зеленых, а в скором будущем Красных защитников большого города Царицына, как Члены Правительства. – И добавил:

– Особенно Коллонтай. – Оно и понятно, ибо Щепка была только исполнителем, а Кали собирала взносы, и, следовательно, легко могла доказать, что денег у нее стало больше всех, плюс Бриллиант Сириус, про который еще никто не доказал, что он ненастоящий.

– Единственное, что она должна сделать – это расстаться с мечтой стать генеральшей Дэн, – сказал Фрай. – Да и то, возможно, он согласится возглавить нашу армию на юге. Тогда вообще можете даже не жениться, и не выходить замуж, а жить просто так, по любви.

– А я выбираю Штурм Трои, – наконец вставила свое слово Щепка, у которой голова немного кружилась от успеха и от того, что ее долго качали, на что брякнула:

– Лучше бы кто-нибудь трахнул, ибо:

– Я это заслужила.

Тут начали спорить, кто она:

– С Альфы, али мэсная? – хотели даже опять устроить дуэль на Кольтах и Маузерах.

– С какой стати?

– Хочу знать: берет ли ее пуля? – сказал незнакомец, который поставил десять тысяч, как многие думали:

– На ее победу, ибо они же ж закадычные подруги! – сказал Дэн.

По старинной привычке думали, что если Кали собирала ставки, то все, естественно, за себя, а значит и за победу своей подруги Щепки-Купер.

Не надо путать с Фени, с Фенимором Купером, несмотря на то, что он тоже был писателем. И именно этим противоречием воспользовался незнакомец, поставивший десять тысяч.

– Я поставил против, – высказался он.

Некоторые, даже Многие просто на-просто не поняли:

– И что теперь?

– Я выбираю город, – сказал он, и показал свои фишки на десять тысяч, как оказалось, даже не долларов, а фунтов стерлингов. Сумма, даже в международном масштабе слишком большая, чтобы можно было ее Пэрэ. Переиграть, имеется в виду.

Все было уже решено, значит, в обратную сторону, когда – опять по знаку Фрая – Аги и довела до сведения уже севших за столы, что:

– Царицын выбирает! Си-ри-у-у-с-с-с.

За шампанским, произведенным в Белого Мишку с помощью водки начались бесконечные споры:

– Чей Бриллиант Сириус? – Выяснили по обратной цепочке, что приказ на реквизицию отдавал Амер-Нази, и отдавал Леньке Пантелееву, Оди – по ошибке – отдал его Коллонтай, а выиграл… а выиграл… кто же иво всё-таки выиграл? – Вот в чем вопрос?

Можно бы считать логичным, что его выиграл Незнаю, незнакомец, поставивший десятку, но то было бы правильно, если бы он поставил Против, но они выиграли вместе. Это сказал Василий. Но Кали по привычке ему возразила:

– Как всегда ты сказал обратное тому, что является истиной, ибо он как раз поставил против Щепки, а на Феклу.

– Если ты поставил на Феклу, то ты проиграл, и тебе ничего вообще не положено, – сказал Амер-Нази, у которого уже немного крыша ехала от затянувшейся дискуссии.

– Нет, нет, нет, – наконец сказал своё слово Фрай, всем чего-то да будет.

И так как победившая Щепка выбрала штурм, то проигравший Незнаю, автоматически оказался обладателем Сириуса, а с ним и Трои, как многие уже называли Царицын.

Люди начали сдвигать столы по системе Сириус и Антисириус.

– Кто за Незнаю сюда – направо, если смотреть с галерки, которой почему-то нет, а те кто за сексуальную Щепку, тот тоже направо, но смотреть надо уже с места действия, где был решающий бой – со:

– Сцены.

Они уже напились и танцевали вообще с кем попало, когда опять влез со своей речью Василий Иванович.

– Рано радуетесь!

– Ну, че тебе, все мало? – мягко упрекнула его Кали, с которой он вертел танго. Вертел – если кто не знает – значит, наклонялся в стороны на угол близкий к 90. Как минимум 45, а в среднем 60. Как на физзарядке:

– Раз, раз! – Раз, два, три! Раз, раз! Раз, два, три, четыре.

– Пять, – сказала Кали, – тя, чё, успокоить?

– Да, тем более, ты обещала.

– Ну, не сейчас же.

– Хочу сейчас. Или скажу всё, что думаю.

– Пожалуйста, скажи.

И Василий сказал то, от чего у многих, нет, даже, практически, у всех кровь застыла в жилах. А именно:

– У меня все ходы записаны. – Музыка сама по себе выключилась, некоторые – но их было немного – попадали там же, где их застал глас будущего комдива, в середине танца.

Другие упали под стол уже на месте после стакана Белого Медведя – сто на сто самогон с шипучкой, ибо водка и шампанское уже закончились.

– Да, он прав, – констатировал Фрай, – посмотрите в своих тугаментах, на кого вы ставили, за тем и пойдете, повесив головы, ибо… ибо вряд ли кто угадал то, чего больше всего хотел. Хотя найдутся и такие, кто скажет:

– За счастье посчитаю наставить Рога этому Царицыну, сражаясь в штурмовой дивизии Одиссея. – Точнее, не Рога, а самого Быка в виде древней Лошади.

И чтобы замять впечатление от непопадания с первого выстрела в слово КОНЬ, предложил:

– Сдавать Мандаты.

Но его не послушали, решили, лучше сами с утра пораньше разобраться, что у них все-таки написано в тугаментах.

И действительно, многие были в печали, и не от того, что вчера много выпили, а утром не дали похмелиться, а потому, что попали с бала прямо на корабль, но главное, что не тот, о котором так долго мечтали.

Сама Щепка, например, высказалась беспрецедентно:

– Это не мой театр. – Почему?

А все очень просто:

– Дэн, как он говорит теперь: поставил по ошибке не на ту, а именно на Феклу, этого, как его? Оказалось, что Одиссея, который теперь по пьянке на балу проболтался, что был на Альфе Центавре, и там его звали:

– Вра, – а еще точнее, ибо уже по земному:

– Черный барон Врангель.