Текст книги "Сталкеры миров"

Глава 5

«Всякий, возвышающий сам себя, унизится,

а кто себя унижает, возвысится»

Лк.14,11

Разговора на ходу, конечно, не получилось. Если группа из трех человек еще может идти по лесу, негромко переговариваясь, то для семи это уже нереальная задача. Каждому хотелось все услышать в разговоре, а одновременно лавировать между деревьями, нырять под низкие ветки или отводить их, следить, чтобы не получить удар в лицо веткой от идущего впереди, чтобы не трещал валежник при ходьбе, слушать лес и все пространство вокруг и при этом переговариваться тихо было невозможно. А разговаривать в лесу громко было противно для всей сталкерской натуры, стадию «турист в лесу» они прошли еще зелеными юношами и на своей шкуре убедились в том, что ты должен слушать лес, а не лес тебя. А уже в сталкерской работе неуважительное отношение к лесу, к Зоне часто стоило жизни нарушителю ее неписаных, но железных законов.

Поэтому все полтора часа шли без разговоров, лишь иногда Кум, без обсуждения признанный командиром объединенной группы, отдавал короткие приказы, если на пути попадались ловушки или аномалии. Способности Гамлета и новая «чуйка» Кума давали возможность определять опасность еще за пару-тройку десятков метров до нее, а иногда и раньше. Поэтому преграды просто обходили стороной, иногда Ржавый по знаку командира наносил на карту координаты тех артефактов, за которыми будет неплохо забежать, когда заботы суетные останутся позади.

Солнце клонилось к закату, но небо уже с середины дня приобрело темно-серый оттенок и опытный Кум, поглядывая на него, не давал группе даже кратковременных передышек, а гнал и гнал вперед, к своему последнему перед центром Зоны схрону. Заходящее светило приняла на свою верхушку сизо-синяя туча, что поднималась ему навстречу, и не смогла его удержать – солнце провалилось в нее и утонуло в ее глубинах. И тут же раздался далекий раскат грома, как треск от прорванной солнцем тучи. Амбер, Шансон, Шлинк и Скоробогатов озабоченно посматривали на тучу, на лес и на Кума – перспектива оказаться под грозой в лесу им не нравилась. Но спокойный вид сталкеров вселял надежду, что у команды капитана здесь есть убежище, иначе куда бы они так спешили?

Грозовая туча уверенно расползалась по небу, гром гремел все громче и ближе, и по темно-синей клубящейся массе зазмеились сиреневые молнии. В лесу стало значительно темнее. Полковник не выдержал:

– Гроза идет, может, шалаш какой-нибудь сделаем? – нервно обратился он к Куму. Привык за свою жизнь полковник Скоробогатов к крыше над головой, теплу и безопасности казармы, личного кабинета, своей квартиры, к тому, что подчиненные сделают за него всю тяжелую и грязную работу по устройству его быта. А здесь явно никто не беспокоился о том, чтобы Андрей Васильевич не промок под дождем со всеми вытекающими в прямом и переносном смысле последствиями.

– Не бойся, полковник, – улыбнулся Мордвин. – Спорим, что не успеешь намокнуть!

– Ага, – включился Ржавый, – а ты знаешь, что МоРСкан молнии притягивает? Так что, точно, не успеешь намокнуть!

Шансон захохотал, глядя на испуганное лицо Скоробогатова с круглыми глазами и закушенной губой. Алексей и Шлинк тоже улыбнулись. Командир сказал спокойно:

– Прекращайте юморить. Не надо нам, Андрей Васильевич, никакого шалаша, через метров триста нас ждет сухой и надежный схрон.

Шансон снова засмеялся при виде радостного лица полковника.

Шорох дождя по листьям уже был слышен и первые капли упали на спины и плечи сталкеров, когда они вынырнули из лесной чащи. Перед ними лежал покинутый полуразвалившийся дачный поселок, маленький, домов на десять. В направлении города от него шла небольшая просека с грунтовой дорогой, что уже начала зарастать кустарником и молодыми деревьями.

– О, это, наверное, Красные Хаты? – спросил Алексей.

– Ага, они и есть, – подтвердил Кум.

– Что за Красные Хаты? – поинтересовался полковник.

– Дачи местных бонз, – ответил Ржавый. – Типа служебные дачи начальников, хозяев города. Правда, бывших начальников бывшие дачи. Сейчас здесь наше жилище.

Капитан быстрым шагом вел свою группу в глубину поселка, стена дождя уже показалась из леса и почти наступала на пятки, лиловые молнии прошивали синие клубы тучи, гром резко трещал почти над головами сталкеров.

Амбер и Шансон удивленно поглядывали на Кума, который провел группу мимо нескольких почти целых дач, направляясь к той, что явно пострадала больше других. И еще вокруг нее рос довольно густой и раскидистый терновник, при взгляде на который хотелось осторожно его обойти. Но Слащенко решительно пошел прямо на эти колючие заросли, нырнул под одну ветку, вторую, третью, передвигаясь замысловатой ломаной и не цепляясь ни за одну из ветвей. Следом, так же ловко, проскользнули Гамлет, Ржавый и Мордвин, остальные с достаточным успехом повторили их маневр. За живой колючей оградой стоял довольно большой двухэтажный дом на высоком бетонном фундаменте. Судя по внешнему виду, дом значительно пострадал от времени или от сталкеров. На первом этаже почти не осталось целых окон, а в стенах зияли несколько небольших дыр. На втором этаже окон сохранилось больше, и крыша была почти целой. За домом стояли два небольших сарая, два ветряка, вращающиеся под порывами грозового ветра и солнечная батарея на высокой опоре, несколько потрепанная, но явно работоспособная.

Стена дождя догнала сталкеров у крыльца дома, но намокнуть они действительно не успели – козырек крыльца, на удивление, оказался целым. Дверь была закрыта на кодовый замок, но Кум открыл его через несколько секунд.

– Прошу, господа, в наш дворец! – он картинно отворил дверь перед всей группой и, подождав пока все войдут, снова закрыл ее на замок. Снаружи, потеряв добычу, бушевала гроза.

Прихожая, вопреки ожиданию Алексея и его охраны, оказалась в совершенно обжитом состоянии. На площади около пятнадцати квадратных метров разместились столик, два кресла, небольшой диванчик, шкаф для верхней одежды; на стенах висели зеркало, книжная полка с десятком книг, картина с морским пейзажем и пара плафонов освещения, что давно отработали свое. Были также две закрытые двери, одна деревянная, другая почти полностью стеклянная. Инженер с сомнением осмотрел комнату – конечно, крыша над головой, но все же не апартаменты для семи человек и большого пса. Капитан заметил его выражение лица, повернулся к своим сталкерам и спросил:

– Ну, шо?

– Ага, – таким же тоном ответил Мордвин.

– Давай, – кивнул Ржавый.

– Так, мужики, – обратился Кум к гостям, – конечно, можно остаться и здесь, но мы вообще-то шли дальше, в свой схрон. Он только наш, мы никого сюда еще не приводили, но, похоже, дальше у нас будет общая работа, так что мы посоветовались и берем вас с собой. Но, если с ним потом будет что-то не так, мы будем знать, с кого спрашивать! Доступно объяснил?

– Вполне, – кивнул Алексей. – Мы тоже не из болтливых, а у господина полковника может и не оказаться шанса делиться воспоминаниями.

– Ну, тогда пошли, – скомандовал Владимир. Он открыл деревянную дверь, и все перешли в большую комнату с двумя целыми окнами, ее пустоту лишь подчеркивал разбитый стол, стоявший у стены. Было видно, что комната когда-то была хорошо оборудована, но от бывшего ее изысканного убранства остались только тонированные панели из ценных пород дерева. Кум подошел к столу, с другой его стороны уже стоял Мордвин, вдвоем они подняли и перенесли стол на несколько шагов в сторону. После этого капитан подошел к панели, перед которой раньше стоял стол, поднял руки и одновременно нажал на два верхних угла всей пластины. Прозвучал тихий щелчок, вся панель подалась в глубину стены, и Кум коротким движением сдвинул ее в сторону. Панель открыла проем двери, а за ней – металлическую лестницу, ведущую вниз. Ее освещали небольшие плафоны, вделанные в стену. Мордвин, не теряя времени, сразу двинулся по лестнице вниз, за ним пошли остальные.

– Ух, ты! – восхитился Алексей. – И кто же придумал эту норку?

– Один мой друг, архитектор, – ответил Кум, ставя панель на место. – А ему это заказал самый трусливый из правителей города – знал, что живет на пороховой бочке, вот и решил подстраховаться бункером. После выселения все это добро было заброшено, а друг мне рассказал и все показал, нам оно точно нужнее. Хозяину все равно не понадобится еще лет сто! Ну, мы эту дачку и оборудовали на свой лад – заборчик терновый посадили, внешний вид скорректировали. И ничего, отдыхаем здесь иногда.

Между тем все вслед за Мордвином спускались по винтовой лестнице вниз.

– И какая здесь глубина? – поинтересовался Шансон.

– Три этажа, – ответил Кум. – На минус первом находятся кухня, гостиная и санузел, на минус втором – две спальни, кабинет и тренажерный зал, на минус третьем – все техническое обеспечение, запасной генератор, кладовая и оранжерея. Ветряки от компании «Украинская Альтернативная Энергетика» и солнечная батарея питают энергией весь дом. В сараях – выходы вентиляции, артезианская скважина и другая техническая лабуда.

– А чего же этот умник до лифта не додумался? – недовольно проворчал Шансон, под тяжестью которого вздрагивали ступеньки.

– «Обижаешь, начальника», – улыбнулся Кум, – додумался! Есть технический лифт, только он в другом месте, там второй вход. А этот ход ближе и для тонуса полезнее!

Винтовая лестница, наконец, закончилась и сталкеры оказались перед бронированной дверью, с замком которой Кум также легко нашел общий язык. За дверью оказалась площадка, с которой лестница шла ниже, и еще одна дверь. Кум ее открыл, в тот же миг сверху вспыхнули четыре светильника и озарили довольно приличных размеров помещение. Комната нынешними жителями была превращена в небольшое общежитие, где стояли несколько раскладных кресел, диванчиков, стол с табуретками под ним, шкаф, ретро буфет с посудой, холодильник и даже топчан для Гамлета, на который тот с видимым удовольствием сразу вскочил и начал там чесаться и вылизываться.

– На кухню два добровольца! – объявил командир. Ржавый повернулся к Шлинку и кивнул ему.

Через полтора часа вся группа, поужинав приготовленной горячей пищей, помывшись в настоящем душе, блаженствовала, развалившись на диванах и креслах.

– Интересно, гроза еще идет? – спросил Амбер, колдуя со своим серебристым прибором.

– А мы сейчас посмотрим, – отозвался Мордвин, – чего проще?

Он встал с дивана и подошел к картине на стене. Нарисованный тропический остров с пляжем и пальмами уверял, что мир теплый и беззаботный. Бывший хозяин дома явно был неравнодушен к морской теме. Марина оказалась дверцей, за которой открылся экран с панелью управления. Мордвин пробежался пальцами по нужным клавишам, экран засветился, и на нем появилось изображение дома с территорией вокруг – камера слежения была установлена где-то вверху, скорее всего, на опоре с солнечной батареей. Дом тонул в синих мокрых сумерках; гроза, видимо, пошла дальше, но было видно и слышно, что идет дождь, изредка сверкали далекие молнии и доносились долгие раскаты грома. Картинка на экране еще раз подчеркнула сталкерам тепло и уют их убежища.

– Так, продолжаем разговор! – нарушил Кум тишину медитативного созерцания дождя на экране. – Мы здесь не на курорте, у нас работа, если кто забыл! Иванович, выключи пока шо.

Мордвин выключил камеру с монитором и вернул марину на место.

– Итак, – продолжил капитан, – мы остановились в прошлый раз на воливцах, на полковнике и параллельных мирах. Начнем с полковника – куда и почему он испарялся?

– А пусть он сам об этом расскажет! – предложил Амбер, пробегая пальцами по клавишам своего прибора.

– Да я не знаю, что произошло, – пожал плечами Скоробогатов. – Когда вы начали что-то там рассказывать, мне стало скучно, я никогда разными ненормальностями не интересовался. Решил вздремнуть под ваше бормотание, и только стал отключаться – почувствовал: лечу или плыву куда-то. Открываю глаза – а вас нет, и поляны той нет, а я лежу на берегу лесного озера, кусты вокруг такие странные, листья длинные-длинные и с фиолетовым оттенком. Цветы вокруг разноцветные растут. Птицы поют не по-нашему. И холодно мне, и чем дальше, тем больше! Так страшно стало, что подумал: наверное, умер во сне, и это вокруг тот свет! Тут как током меня шибануло, чувствую – по всему телу как судороги пошли. В глазах потемнело, потом прояснилось – и вас снова вижу, только холодно очень и есть дико хочется. И все, дальше вы знаете. Я и сам хотел бы узнать, что это было со мной.

– Да, – кивнул Алексей, – вот на это обратите внимание: он стал засыпать, то есть вышел на грань между сном и реальностью. Это похоже на состояние медитации, когда у человека меняется основная частота канала связи с миром. В таком состоянии гораздо легче контактировать с иным миром – начинаешь воспринимать те потоки энергии, что ранее проходили мимо сознания. Тем более, мы уже недалеко от центра Зоны, пространство здесь уже изменено, поэтому и переход выполнить легче.

– Так это он, значит, в другой мир почесал, – подытожил Мордвин. – Ладно, это понятно, а чего он весь инеем покрылся? Там что – холодно было? Так, говорит же, цветы там разные и кусты стояли…

– Судя по словам полковника, – продолжил инженер, – там тоже плюсовая температура. Но переход между мирами обычно сопровождается выделением или поглощением энергии. Полковнику повезло – у него был вариант с поглощением, поэтому температура воздуха вокруг него упала до инея и поэтому же он так проголодался. Было бы хуже, если бы процесс пошел с выделением энергии! Слышали о случаях самовозгорания людей? Редко, но бывает – человек за несколько минут сгорает до горстки пепла. В обычных условиях для такого результата нужна температура выше 1700 градусов и несколько часов горения. Причем жертвами становятся чаще мужчины и пожилые люди, наверное, потому, что они более склонны к размышлениям или иным способам отключения от реальности, могут самопроизвольно выпасть из обычного состояния и случайно совершить прыжок, как наш полковник сегодня.

– Не сходится! – возразил Ржавый. – Судя по твоему объяснению, йоги должны пачками гореть или замерзать, а что-то о таком никто не слышал. Они же там постоянно сидят в позе лотоса и медитируют!

– Конечно, не слышал, – улыбнулся Амбер, – потому что они не случайные перебежчики, которых унесло волной к чужому берегу, как спящего на матрасе курортника. Йоги – обученные матросы, они знают, как правильно плавать в море, используем такую аналогию. Вы знаете, что в некоторых йоговских школах после их окончания учащиеся сдают экзамены за пройденный курс, как обычные студенты? Да только экзамены у них такие, что «мама, не горюй!» Например, надо, сидя на льду где-нибудь в горах, на морозе и без одежды, высушить на теле мокрую простыню, которым тебя обертывают! И не одну! Чем больше таких простыней ты высушишь за ночь, тем лучше сдал экзамен, тем выше твоя квалификация! Нормальный человек, не обученный, загнется уже на первой! А они высушивают! А как? Вот здесь и нужен тот «внутренний огонь», которым они умеют управлять. Ясно теперь, почему йоги не горят и не замерзают? Так что сходится, сходится! – улыбнулся Алексей.

– А почему это полковник вдруг стал таким просветленным, что дошел до медитации? Поумнел, что ли, по причине приближения старости? – подколол Мордвин.

– Да нет, – задумчиво ответил Алексей. – Думаю, это работа его жучка в голове, или, вернее, его хозяев. Решили лишить нас радости общения с ним. А теперь не получится, теперь мы господина полковника никуда не отпустим.

– Так, и шо мы знаем об этих хозяевах? Кто и шо о них слышал? – осмотрел группу Кум.

– Перед тем, как мы с вами так тепло встретились, – заговорил Шансон, – мы шли по следу группы основцев и нам сообщили, что их послали встретить и забрать живую посылку для хозяев. Причем состояние посылки было не важным, главное, чтобы голова ее была цела. И курьеров им приказано было убрать, чтобы не болтали лишнего.

– Вот суки! – вскипел Мордвин. – Так вот почему та пятерка так нагло перла по лесу – хозяева они, видите ли, здесь! Вот и поделом им, дохозяйничались! И значит, Кум был прав – они шли по сигналу жучка. Слышь, полкан, – ехидно обратился он к Скоробогатову, – ты, оказывается, всего лишь «посылка»! А ты размечтался о здоровье! Спорим, что если бы тебя убили или тяжело ранили, они б тебя нести не стали, а просто бы голову с жучком отрезали и все! Быть слугой у хозяев – дело хлопотное и неблагодарное, так что делай выводы!

– Андрей Васильевич, – повернулся к полковнику Владимир, – давайте, рассказывайте, что Вы знаете о своих хозяевах. Видите, как они Вас ценят!

Ошеломленный услышанным Скоробогатов имел настолько подавленный вид, что сталкерам стало даже жаль его, как человека с разбитыми надеждами. В конце концов, он хотел понятного человеческого счастья – поправить здоровье, а не мирового господства или кучу «бабок». Все ожидающе смотрели на него. Вздохнув, полковник начал говорить:

– Я уже несколько лет являюсь членом клана «Воля». По роду службы у меня много связей во всех сферах, где действует криминал, а это, согласитесь, значит – везде. Информация ко мне приходила отовсюду обо всем, поэтому о всех новостях Зоны и о добыче сталкеров я всегда знал. Это как раз и надо было руководству «Воли». Меня взяли туда в информационный отдел. А с полтора года назад стали до меня доходить слухи о каком-то срочно сооруженном в Зоне блокцентре. И его даже не построили, а просто собрали из уже готовых привезенных блоков. Охрана туда никого не пускала. Говорили, что это новая лаборатория ученых по исследованию Зоны. Блокцентр получил название «Основа», мол, это выполнение основного долга ученых по дезактивации Зоны.

Но через некоторое время ко мне домой пришел человечек. Поговорил о том, о сем и начал намекать, что я могу стать внештатным сотрудником одной очень важной организации с большими возможностями. Как я понял, дело касалось политики, а с политикой я никогда особо не связывался. Поэтому, чтобы закончить разговор, сказал, что подумаю – надеялся, что он отстанет. Месяца два меня никто не трогал, я уже и забыл о том человечке. И вдруг он появился снова, такой веселый, улыбающийся и сказал, что у него есть хорошие новости для меня. Мол, он знает о моих проблемах со здоровьем, но ученые из «Основы» добились огромных успехов. Они научились восстанавливать поврежденные органы. Вроде даже возвращают тело в то состояние, что было до болезни. Сейчас, мол, проходят испытания этого метода. На это пойдет года два, но если я хочу, то могу войти в эксперимент сейчас. Причем все те, кто пробовал на себе этот метод, уже вылечились. Просто по закону надо проверить результаты лечения через некоторое время, вот и надо для этого хотя бы два года. Тут я уже задумался. Врачи меня лечили, но толку было мало, а жить-то хочется. Подумал я и попросился на консультацию в блокцентр.

– А Вы не спросили, с чего это вдруг «Основа» так забеспокоилась о Вас, и чем платить будете? – поинтересовался Кум.

– Спросил, – продолжил полковник. – Конечно, спросил. Так он ответил, что администрация «Основы» давно за мной наблюдает и ей нужны такие деловые и умные люди. Мол, все равно мне скоро на пенсию со своей работы идти. А в «Основе» я могу быть принятым на работу с хорошей зарплатой. Короче, согласился я.

Через несколько дней, в выходной, заехала за мной машина с тем человечком – его Романом звали – и мы поехали. Выехали за город, а там, на площадке за автозаправкой, стоит маленький вертолет. Я таких и не видел раньше – кабина, как у авто, место для пилота и трех пассажиров. Пересели мы в него с тем Романом, пилот завел двигатель – и мы полетели. Классный был полет, как в кино! Примерно через полчаса, а может, чуть больше – я не на часы смотрел, а в окно – мы снизились и сели на площадку. Там стояли еще 3 таких вертолета и два больших, видимо, грузовых. Мы с Романом снова сели в машину и через пару минут были уже перед высокими воротами в трехметровой металлической ограде. Роман позвонил со своего телефона и ворота откатились в сторону. За воротами нас встретил охранник в форме основовца. Во дворе стоял трехэтажный дом, к подъезду которого мы и подкатили.

– Короче, Склифосовский! – перебил полковника Мордвин. – Ты дело говори, а не рассказывай нам роман о Романе. Мы с такими подробностями до утра тебя слушать будем!

– Действительно, Андрей Васильевич, – отозвался Кум, – давайте по сути дела.

Несколько смутившись, полковник замолчал на несколько секунд, затем продолжил:

– Привел меня Роман к их начальнику, тот назвался врачом Павловым. Может, правда Павлов, а может, Иванов какой или Петров – документов он мне не показывал. Начал мне этот Павлов рассказывать о том, как они здесь соединяют физику с медициной. Показал кучу фотографий и видеороликов о чудесах исцеления по их новому методу. Вот об этом методе и говорил ваш товарищ, – Скоробогатов кивнул на Шлинка, – он называется «голографическая медицина». Только в чем там научная суть, я не запомнил, мне это было все равно.

– Тогда давайте я пару слов об этом скажу, – подал голос Шлинк. – Я, как-никак, физик по образованию, с 80-го года работал на обслуживании антенн загоризонтной РЛС «Дуга-1», это объект Чернобыль-2. До 87-го года там был, до самой ее консервации. Пришлось своими руками демонтировать то, с чем работал, и отправлять в Комсомольск-на-Амуре. Обидно было и жалко – такой радиоцентр дальней связи был! Стоил семь миллиардов советских рубликов, между прочим, а это вдвое дороже всей Чернобыльской АЭС! Оборудование было такого качества, что наши антенны ловили второй кругосветный сигнал своего радара. Сигнал накручивал два оборота вокруг земного шарика, а наши антенны его все равно ловили! Был там в прошлом году. Мачты стоят, вибраторы и тросы, только состарились, заржавели немного, но стоят, брошенные, как сироты. Эх-х-х … – он с досадой махнул рукой.

– Ладно, Шлинк, – примирительно сказал Амбер. – Мы знаем, что это для тебя больная тема, но что ж теперь – это все в прошлом. Давай рассказывай о «голографической медицине».

– Ладно, о медицине, так о медицине, – кивнул Шлинк. – Значит, я раньше остановился на Кирлиан-эффекте. Эффект открыл один белорус, но никого это явление не заинтересовало. Затем его переоткрыл Тесла, а широко известным он стал после опытов супругов Кирлиан в середине ХХ века. Суть эффекта в том, что если фотографировать объект в электрическом поле высокой частоты, то вокруг объекта фиксируется свечение – коронный разряд. Причем вид этого разряда, или ауры, как его еще называют, зависит от очень многих параметров, вплоть до настроения объекта, если он живой. А потом было открыто еще более интересное явление – Кирлиан сделали фотографию листка с оторванным краем, но на фото листок был целым, только оторванная часть светилась не так ярко. Но вот сами посмотрите! – Шлинк достал телефон и нашел в нем нужное фото. – Это одна из моих любимых фотографий.

– А вот еще одна, с половинками яблок, – Шлинк показал другую фотографию. – Одна половинка – от здорового, только что разрезанного яблока, а вторая – от надкушенного и уже лежалого. Видите, какая большая разница между этими половинками?

– Точно! – радостно воскликнул полковник. – Павлов эти фотки тоже мне показывал!

– Видите, какая разница между относительно здоровым и больным организмом? – постучал пальцем по фото Шлинк. – Излучение все скажет. И возникает идея – излучением здорового органа воздействовать на больной, то есть провести своего рода настройку больного органа на здоровый. Эта настройка идет на клеточном уровне. Через некоторое время орган, а затем и весь организм, значительно улучшает свое состояние, вплоть до полного выздоровления. Вспомните, как по отдельному кусочку голографической пластинки можно воспроизвести полное изображение, которое было записано на ней. Вот вам и голографическая медицина! Конечно, это очень упрощенная суть такого метода, более точные объяснения можете прочитать в работах специалистов – ученых и врачей.

– А теперь представьте, что кто-то обладает такой технологией монопольно, – сказал Кум. Сколько на Земле больных? Сколько из них желают вылечиться за любые деньги? Причем вылечиться не с помощью химических или радиоактивных препаратов, которые одно лечат, а другое калечат. Какие возможности у монополиста для обогащения!

Шлинк кивнул и продолжил:

– А еще вспомните об опытах ученого Гаряева Петра Петровича, который создавал видоизмененные организмы, с несвойственными им ранее особенностями. Ранее генетики думали, что молекулы ДНК работают как матрица, на которую записывается генетический код. По нему в нужный момент начинает формироваться организм, то есть все процессы там происходят на уровне вещества. А с точки зрения квантовой генетики движущей силой ДНК является не вещество, а энергия, то есть надо говорить о полевой сущности процессов!

– Эй, доцент, будь проще – и люди за тобой потянутся! – покачал головой Мордвин.

– Хорошо, – кивнул Шлинк. – Возьмем грампластинку. Это материальный предмет с определенными параметрами – формой, массой, размерами и тому подобное. Ее можно применить к чему-то практическому: нарисовать на ней картину или превратить в кашпо для растения. Так мы используем ее вещественную сущность. А можно поставить ее на проигрыватель и послушать записанную там музыку. Тогда мы получим гораздо больший эффект – настроение, образ мыслей и желаний и, возможно, даже поступки. В таком случае мы видим ее энергетически-информационную природу. Так работает и ДНК, излучая энергетически-информационное поле. Когда в него попадает что-то живое, оно реагирует на вмешательство. Таким образом Гаряев начал лечить сначала растения, затем животных и людей, даже тех, кого врачи отнесли к безнадежным.

– Значит, «Основа» обладает такими технологиями, которые они получили с той стороны! А теперь хотят это присвоить и стать монополистами фабрики здоровья! Спорим, что деньги после этого к ним потекут рекой, как Амазонка, Нил и Гольфстрим вместе взятые! – Мордвин вскочил с кресла, сделал пару широких шагов к холодильнику, достал из него пакет апельсинового сока, из буфета стаканы и налил сока тем, кто согласно ему кивнул.

– А где деньги, там и власть, – задумчиво почесал затылок Ржавый. – И я не удивлюсь, если окажется, что они мечтают подмять под себя мировых олигархов. Тогда они могут стать правителями Земли, ведь и Рокфеллеры, и Гейтсы тоже хотят быть здоровыми и жить долго!

– Теперь понятно, в чем смысл операции «Посылка», – прищурился Кум. – Что бы я делал на месте «Основы», получив такие технологии с той стороны? А что они с той стороны – это ясно, потому что такое не сделает группка ученых за пару лет. Это работа огромная, для нее нужна куча лабораторий и профильные заводы для изготовления оборудования. Так вот, что нужно, чтобы полученные с той стороны чудеса науки и техники не разошлись по всей Земле, а остались в одних руках и приносили колоссальные доходы только монополисту?

– Разрушить коридор между мирами! – воскликнул Мордвин.

– Правильно, – кивнул Слащенко. – Вот для этого и идет на четвёртый энергоблок наш полковник! Идет, чтобы взорвать Монолит.

– Я?! – удивленно воскликнул Скоробогатов. – Да у меня и взрывчатки нет!

– А она Вам и не нужна, – Кум склонил голову к плечу и покосился на полковника. – С Вас достаточно вашего МоРСкана. Тем более, что Вы не один такой, сами говорили, что вас таких еще пятеро идут по Зоне к одной точке.

– Да МоРСкан – это всего лишь мобильный радио-сканер, а никакая не взрывчатка! Вот придумали! – возмутился Скоробогатов.

– А что же он сканирует, твой сканер? – ехидно прищурился Мордвин.

– Не знаю, – растерялся полковник. – Мне сказали, что ведет наблюдение за окружающей средой!

– Правильно, ведет, – согласился Кум. – А для чего? То-то же – полуправда уже есть ложь.

– Сканировать среду можно и со спутника, – мрачно пробурчал Ржавый. – А вот разрушить Монолит и коридор так, чтобы никто не обратил внимания на подготовку этого и не помешал – такое устроить надо хитро!

– Да принцип понятен, – подал голос Амбер. – Это аналогично строению атомной бомбы. Есть определенная критическая масса вещества. Для урана-235, например, это шар размером 9 см и массой 47,8кг. Если этот шар разделить на несколько кусков и держать их отдельно друг от друга – угрозы атомного взрыва нет. Но если их соединить в одно целое – получим мощный бу-бух и вырастет атомный грибочек с температурой до 100 миллионов градусов. Кстати, на поверхности Солнца всего 6 тысяч градусов! Очевидно, здесь имеем что-то подобное – 6 носителей с «посылками» идут по Зоне, не привлекая к себе особого внимания. Каждый несет свой кусочек будущей адской машины, который еще и сканирует пространство вокруг себя —далеко ли другие кусочки? А когда они все соберутся у Монолита – образуется критическая масса и, пожалуй, интереснейший бу-бух, о котором будет больно вспоминать, если будет кому.

– А я?! – выдохнул полковник. – Я тоже взорвусь?!

– Могу тебя утешить тем, что ты будешь в числе немногих, кто первым будет наблюдать интересный физический опыт! – фыркнул Мордвин.

– Но я не хочу взрываться! – выдавил из себя полковник, так как ему от ужаса перехватило дыхание.

– А надо! – заявил Птица Говорун с веселыми чертиками в глазах. – На тебя твой коллектив возлагает большие надежды! Тебе доверили, тебя послали, а ты теперь не хочешь! Несолидно! Тем более, спорим, что твою премию за этот поход уже поделили между собой твои начальники!

Бледный полковник переводил взгляд с одного сталкера на другого, с надеждой заглядывал им в глаза, ища спасения. Владимиру стало невыразимо жаль этого недалекого, слабого человечка.

– Замолчи, Серега, – нахмурился он, – сейчас не самое удачное время для шуток. Но в одном ты прав – надо идти!

Он обвел взглядом удивленные и обеспокоенные лица товарищей и твердо повторил:

– Надо идти! Конечно, – продолжил капитан, – не для того, чтобы там взрываться вместе с Андреем Васильевичем. А для того, чтобы всех шестерых «посылок» собрать вместе, но не дать им разрушить Монолит и коридор между мирами. И для этого мы имеем некоторые возможности!

Капитан опустил руку в один из многих карманов жилета, который в походах практически никогда не снимал, достал телефон, набрал нужный номер и включил громкую связь.

– Алло, Вовчик! – донесся из мобильного женский голос.

– Привет, Ольця! – ответил Кум. Сталкеры удивленно переглянулись. Их строгий командир, оказывается, еще и «Вовчик»! Так вот, получается, почему он время от времени исчезает в лесу! Им говорит, что пошел в разведку, а на самом деле – чтобы поговорить по телефону с неизвестной им Ольгой! Сталкеры почувствовали себя почти обиженными – у командира есть какая-то тайна, женщина, о которой он им никогда не говорил. Они считали, что уже давно у них нет никаких секретов друг от друга, но, оказывается, ошибались! И сталкеры жаждали объяснений! Кум, как бы не замечая реакции своих друзей, продолжил разговор: