Текст книги "Проданное ничто (сборник)"

Мерседес

В мире грабителей, насильников, убийц и прочего нелегитивного жулья самыми уважаемыми и квалифицированными считаются карманники. Они, как правило, и составляют девяносто девять процентов «воров в законе».

В мире финансистов, политиков и прочего легитивного жулья самыми хитрыми и беспощадными считаются кидалы (Кидалы – вид энергичных людей, зарабатывающих на жизнь путем эксплуатации доверия другого вида энергичных людей).

Мы с моим напарником Константином тоже считаем себя кидалами. Но кидалами высочайшей квалификации.

Мы кидаем кидал.

У кидал много своих специфических правил в этой жуткой игре, но у нас с напарником есть одно особенное правило – мы никогда не кидаем простых людей, честным трудом зарабатывающих себе на жизнь. У этих бедняг и без нас много проблем и несчастий.

Хотя проблемы есть и у нас.

Например, в нашей профессии самое трудное – это найти напарника.

Напарника, который бы тебя самого не кинул.

Но если уж нашел такого, то это на всю жизнь.

«Таким» и стал для меня Константин.

Он родился прирожденным кидалой. Это было у него наследственное. Еще в младенческом возрасте его кинули мама и папа.

Кинутого с соской во рту, его подобрали сердобольные люди и определили в дом малютки.

Потом у Константина был долгий путь среди добрых и не совсем добрых, но совершенно чужих ему людей.

Я познакомился с ним случайно, когда слегка придавил его бампером своего очередного БМВ.

Константин мыл заднее стекло джипа, остановившегося у светофора на перекрестке. Не то джип дернулся назад, не то я дернулся вперед, но этим маневром мы слегка припечатали Константина между машинами.

Джип уехал, а я остался.

Пришлось мне подобрать незадачливого мойщика автомобильных стекол. Правда, сначала мне показалось, что поднял просто пустую куртку, настолько он был легок. Ан нет, смотрю – голова торчит грязная и лохматая.

Повез к себе в гостиницу. Засунул его в ванную с горячей водой. Отмыл. Накормил.

Мне как раз нужен был напарник. Разница в возрасте у нас всего шесть лет. Хотя по паспорту Константину было уже двадцать, выглядел он всего на пятнадцать.

После того, как я его отмыл, откормил и приодел, объяснил суть моей профессии и предложил партнерство. Он тут же согласился, потому что мои принципы этого необычного бизнеса полностью соответствовали его жизненному кредо.

После этого мы уже вдвоем провели ряд успешных операций с «киданием» страховых компаний.

Но удача не всегда сопутствует кидалам нашего уровня. Иногда и мы терпим поражения.

Вот и на этот раз, после одной не совсем удачно спланированной комбинации, мы остались почти без средств к существованию в чужом городе.

Надо было срочно восстанавливать потерянный капитал.

Но сначала решили подкрепиться. Зашли в пивной бар, где Константин тут же продал администрации бара патент на оригинальную добавку к пиву, от которой, по его уверению, пиво не утоляет жажду, а наоборот, развивает, и посетители пьют его в огромных количествах до изнеможения. При этом он демонстративно сыпанул в пивную кружку крошки от привокзальной булки из карманов своего потертого кожаного пиджака.

Я же предложил хозяевам бара новый вид вилок, только вчера утвержденных Минздравом специально для сосисок к пиву, вилка эта со сломанным посредине зубцем была мной добыта все на том же вокзале, где и булочка, крошки от которой Константин сыпал в пивную кружку.

Оба наших предложения имели огромный интерес у хозяев бара, и нам тут же предложили самим продемонстрировать наши новинки.

Что и было сделано. Причем с удовольствием.

После демонстрации, отдыхая, сытые и слегка захмелевшие мы проехали два круга по городу на трамвайчике, и у нас созрел очередной гениальный план, как получить тридцать тысяч долларов за работу в сорок пять минут. Это, конечно, не так много, но для восстановления первоначального положительного сальдо хватит.

На подготовку этого дела у нас ушли ровно сутки.

С утра, когда все уже было готово, я поехал на автомобильный рынок искать автомобильных кидал, а Константин в это время уже был там и тщательно готовил наш быстрый отход.

На кидал местного авторынка я наткнулся быстро. Не наткнуться на них было просто невозможно. Держатся они группками по три-пять человек. Все здоровые, со стрижкой под ежик, в кожаных куртках и в золотых цепях. Как правило, при них находится «подсадная утка» интеллигентного вида, на которую либо была оформлена, либо будет оформляться машина в зависимости от того, кого «кидают»: продавца или покупателя.

Я, в красном галстуке от Версачи и в зеленых сапогах из крокодиловой кожи, стал крутиться возле «мерседесов». Через полчаса на меня клюнули. Ко мне подошла «подсадная утка» и спросила:

– Вам нужен «мерседес»?

– Да нет, – ответил я гражданину интеллигентного вида. – Просто я получил в наследство от скоропостижно скончавшегося дяди новенький «шестисотый» и вот прикидываю, сколько за него можно сорвать.

Гражданин тут же исчез. Но минут через пять снова появился и уже с предложением:

– А можно посмотреть на ваш «мерседес»?

– Кому посмотреть? – спросил я его.

– Мне.

– Кому? – переспросил я его.

– Мне.

Я дал ему десять долларов и сказал:

– Иди поешь.

Товарищ взял доллары и исчез. Вместо него подошел один из кидал, на котором было больше всех цепей и «болтов» («Болт» – золотой перстень-печатка больших размеров).

– У тебя что ли шестисотик есть? – выдал мне сквозь золотой рот вновь подошедший.

Я как бы оценивающе окинул взглядом спрашивающего, заглянул ему в золотую пасть и ответил:

– У меня много чего есть.

– Может, сторгуемся? А то я тут прошелся, и нечего подходящего нет. А мне одному депутату Госдумы в подарок «мерс» шестисотый надо подогнать. Выручай, брат.

Владелец цепей и «болтов» широко и расположительно заулыбался. Я почесал затылок.

– Ты знаешь, я и не собирался так скоро продавать свое наследство. Но ты назвал меня братом, а это ко многому обязывает.

Кидала обрадовался до невозможности. Ему, очевидно, показалось, что он уже подцепил «лоха»[1]1
  Лох – бестолковый гражданин.


[Закрыть].

– Я тебе тут же налом все до копейки, брат.

– Налом?

– Налом.

– Все до копейки?

– Век свободы не видать, брат!

Я оглянулся.

Вокруг меня уже сгрудилась куча таких же лысых «братьев» с цепями и «болтами». Они утвердительно кивали, как бы хором говоря: «Выручай, век свободы не видать, брат».

– Да?

– Да, да, – и на самом деле хором подтвердили друзья потенциального покупателя.

Отразив на своем лице муки выбора между «выручить или не выручить новоявленных «братьев», я махнул рукой:

– Ладно, ради дружбы. Сколько даешь?

– Какого он года?

– Да он еще младенец, ему и двух лет нет. Дядя его получил вместо премии от султана Брунея за новейшие разработки в разведении морских ежей в водопадах Сахары. Да вы, наверное, слышали, об этом года три назад все газеты Лондона писали.

– Конечно, конечно. Слышали, – опять дружно закивали окружавшие меня кидалы.

– И сколько ты за этого «малыша» просишь? – ласково спросил покупатель.

– Ну, – как будто задумался я. – С учетом того, что его подарил моему дяде сам султан Брунея, где-то около сотни тысяч баксов (Баксы – доллары США).

– Послушай, брат, – снисходительно похлопал кастетом по моей голове кидала, – я хочу купить «мерседес», а не подарок султана Брунея.

Лица его коллег в этот момент стали не столь симпатичными, как минуту назад, и этим как бы подтвердили твердое намерение купить просто «мерседес», а не подарок султана.

– А! – воскликнул я, как будто только что понял, что продаю. – Так бы и сказали. Тогда ровно половину от того, что вы уже слышали.

– Идет, – сказал приобретатель «мерседесов». – Даю тридцать налом.

И, посмотрев на меня, как на назойливую муху, добавил:

– И все.

Я задумался. Но чей-то сильный пинок под зад вывел меня из состояния мысленного пересчета тридцати тысяч баксов.

– Согласен, – почесав зад, сказал я. – Я продам вам дядин автомобиль за тридцать тысяч долларов США.

Мы ударили по рукам. Точнее, я ударил по «болтам».

– Где документы и наш «мерседес»? – услышал я вокруг себя.

– Где ему быть? Машина на стоянке, а документы в машине.

– Поехали! – радостно загалдели мои жаждущие покупатели.

– Поехали, – радостно ответил я им.

И когда они, почти бегом, быстрее меня бросились к своим машинам, я их остановил:

– Одну минуточку, друзья, а деньги-то у вас есть?

– Что?

– Деньги у вас есть?

– Деньги?

– Да, деньги, которые я должен получить налом.

– Мы что, не вызываем доверия? – тряхнули цепями «братья».

– Вызываете, конечно. Но бывает, что покупатели забывают деньги, и сделка тогда переносится на неопределенное время.

– Да брось. Ты же видишь, что мы – честные люди.

Я посмотрел на их лица и подумал: «Бедная честность». А они теребили меня и от возбуждения тряслись, как с похмелья.

– Поехали. Поехали. Ты нам «мерседес», мы тебе доллары.

– Да?

– Конечно, – их глаза смотрели на меня, как, очевидно, смотрит голодный банкир на глупого богатого клиента у дверей своего банка.

– Хорошо, – решил я и сделал шаг.

Они тут же развернулись и рысью бросились к своим джипам.

– Нет, – остановил я их. – А вдруг ваши доллары фальшивые?

– Фальшивые? Ты сказал фальшивые?

Куртки их захрустели.

– Нет, я этого не утверждаю. Но просто сейчас очень много фальшивых долларов «гонят» из Чечни. Мне Самому недавно в Париже сдали сдачу фальшивой стодолларовой купюрой, когда я покупал щипчики для удаления волос из носа. Ваши доллары случайно не из Парижа?

– Нет, нет! – дружно стали заверять они.

– Наши доллары из Америки.

С этими словами они показали мне три пачки зеленых банкнот.

Я сделал вид, что удовлетворен их заверениями и, сняв солнцезащитные очки, заметил:

– Да, сразу видно, что эти бумажки зеленые.

– Ну что, поехали? – нетерпеливо подталкивая меня к своим джипам, заторопили мои «коллеги» по бизнесу.

– Стойте! – вдруг ударил я себя по лбу ладонью. – Ребята, мы же не в Париже.

– И что? – тупо уставились они на меня.

– Как «что»? У нас же в стране запрещены наличные расчеты в валюте.

– И что? – они еще тупее посмотрели на меня.

– А то, что я законы уважаю и валютой у вас деньги не приму.

– Как не примешь?

– Так, не приму.

– А мы тебе и давать их не собирались, – ляпнул кто-то самый «честный» из них.

– Правильно, – подметил я, – расчет будем вести только рублями. Поэтому вам надо поменять доллары на рубли.

– Как поменять?

– Просто. Взять доллары и поменять на рубли.

– Где поменять? – не поняли они.

– Да где угодно. Хоть вон в том обменном пункте.

И я, оглянувшись, показал на небольшую будочку, стоявшую у забора авторынка, на которой было красочно написано: «Обмен валюты – Международный Швейцарский банк», а ниже для убедительности: «ЧЕНЧ».

Они посмотрели на меня, потом на «ЧЕНЧ».

– Нет, ребята, если хотите, чтобы сделка состоялась, приму только рублями. Вы мне рублики – я вам шестисотый дядин «мерседес», успокой, Господи, его душу.

Тогда, поняв, что я уперся, кидалы собрались в кружок.

Посовещались.

Очевидно, решив, что такого идиота, который меняет доллары на рубли, будет совсем уж легко кинуть, кидалы плотной толпой двинулись к обменному пункту валюты.

Там они сдали в затемненное окошечко тридцать тысяч долларов и стали ждать, когда кассир закончит пересчет трех пачек.

А из-за окошечка слышалось: «Сто двадцать семь, сто двадцать восемь, сто двадцать девять» и так далее.

Так прошло минут пять.

Кидалы стали уже постукивать в закрытое окошечко, но их нетерпение успокаивал монотонный пересчет: «Двести тридцать четыре, двести тридцать пять, двести тридцать шесть».

– Сейчас, сейчас. Пересчитают, и поедем, – весело кричали они мне от киоска.

Наконец стучать в окно, решетку и дверь обменного пункта они стали все настойчивее.

Я, улучив момент, когда все увлеклась попыткой проникнуть в пункт обмена, спокойно завернул за угол и сел в такси, где меня уже ждал мой напарник Константин с тридцатью тысячами долларов США.

Когда мы выруливали с авторынка на трассу, было видно, как взбесившиеся кидалы разламывали фанерный «пункт обмена» на части, а вместе с ним и магнитофон, который так и продолжал считать: «Двести восемьдесят восемь, двести восемьдесят девять…» И уже под самый занавес мы увидели, как они то открывали, то закрывали неожиданно возникшую дверь в заборе рынка прямо из задней стенки обменного пункта.

Меценаты – люди особенные

Меценатство меценатству рознь.

Вот, например, в ноябре меценат Шишкин подарил не-меценату Пышкину автомобиль.

Хорошо.

А в декабре уже меценат Пышкин подарил не-меценату уже Шишкину автомобиль.

Тоже хорошо.

Или, например, банкир Жмотиков про-меценатствовал пятью кальсонами дом престарелых, который содержался на средства городской казны.

Ему медаль дали.

Конечно, за счет городской же казны.

Правда, чтобы деньги на медаль выделить, казну эту очень долго искали в банке мецената Жмотикова.

Казенные деньги в банке Жмотикова нашли, но хватило их только на медаль, и не более того.

Нормально.

Вот, например, нормальный меценат, строитель Канализайцин, пообещал всю канализацию превратить в сплошную ароматизацию.

Ему грамоту дали.

Он проароматизировал канализацию в коттеджи, на строительство которых получил, кстати, от города выгодный подряд, а грамоту, сняв со стены, отправил в ту же канализацию.

Неплохо.

Еще пример: неплохо помог меценат Добряков всем больным сахарным буртулетом. Из чисто меценатских побуждений Добряков представил местному муниципалитету удивительную программу, как всего за несколько сотен тысяч долларов США превратить всех больных сахарным буртулетом в больных сахарным турбулетом. А если не хватит денег, он, мол, своих добавит.

В муниципалитете ахнули и деньги выдали.

Меценат Добряков деньги взял и начал превращать больных буртулетом в больных турбулетом.

До сих пор, говорят, превращает.

Только у него, слышно, муниципальные деньги все кончились, и он сейчас меценатствует на свои.

Последние отдает.

И ведь не жалко!

На то они и меценаты, люди особенные.

Меценатные…

Мир идиотов

Говорят, что идиоты сами себя считают, абсолютно здоровыми людьми, а вот здоровых людей они, идиоты, считают полными идиотами.

Вы в это не верите?

Я тоже не верил, пока в поисках правосторонних шурупов не стал просматривать телевизионную рекламу по каналам своего телевизора, подаренного мне моими студентами ко всемирному дню психиатра.

Я даже и не подозревал, что мир идиотов, который ранее существовал только в нашей психиатрической клинике, существует всюду. Не за высоким забором с колючей проволокой и строгими охранниками, а совсем рядом, в святая святых – у каждого из нас дома.

Просто нажал кнопку телевизора, и перед тобой целый мир идиотов.

Я от этого даже немного растерялся.

В телевизоре люди из мира идиотов рекламируют товары, которые не нужны, бесполезны и даже вредны для всего человечества, но они при этом думают, что те другие, которые сидят перед телевизором, смотрят рекламу и покупают их товары, еще большие идиоты, чем они сами.

И они, наверное, частично правы. Потому что рекламируемые ими товары может купить только идиот.

«Ха, ха, ха, – в начале смеялся я. – Какие же они идиоты там, в телевизорах, если думают, что мы, нормальные люди, купимся на их идиотские рекламные штучки».

– Маша! – крикнул я. – Посмотри, что нам втирают идиоты с экрана.

Подошла моя жена.

На экране в это время какой-то невероятно толстый человек (толстый до того, что невозможно понять, где его больше: в высоту или в ширину) достает из кармана маленький пузырек и капает из него себе в рот три капли. При этом голос за кадром повторяет: «Сейчас вы видите самое эффективное средство для похудения. Я вешу двести килограммов, а после того, как я закапаю себе в рот эту чудодейственную жидкость, на ваших глазах похудею с двухсот до пятидесяти килограммов».

И точно, он прямо на наших глазах опал, посвежел, потончал и превратился в семнадцатилетнего юношу.

– Ха, ха, ха, какой идиотизм, – засмеялся я, но неожиданно замолчал, увидев, как моя необъятная супруга что-то записывает на своей пухленькой ручке.

– Дура! – закричал я. – Разве ты не понимаешь, что это просто телевизионный трюк?

А она в ответ:

– А я верю! Потому что «это» показывают по телевизору.

«И правда, задумался я. – Раз показывают по телевизору, то наверняка большинство людей принимают эти идиотские рекламные трюки на веру. Многие думают, что те, кто рекламируют товар, заботятся о них, телезрителях, об их здоровье, благосостоянии и удобстве».

И это было бы действительно так, если бы этот товар рекламировали нормальные люди, а не люди из мира идиотов.

А идиот он и-есть идиот, он думает совсем о другом, у него мозги по-другому устроены.

О чем может думать идиот, рекламируя товар для людей, которых считает идиотами?

Не успел я об этом как следует подумать и развить эту мысль в ту форму, в которой она будет понятна и моей жене, как стали рекламировать новые безопасные бритвы «пшик».

Идиот с рекламного ролика показывает безопасную бритву размером с ладонь с двадцатью лезвиями одновременно.

Этот бедолага в порыве безмерной радости заявил, что теперь ему не надо тратить много времени на бритье, так как в станке сразу двадцать лезвий, и чтобы быть идеально выбритым, достаточно только приложить «пшик» к щеке и слегка двинуть вверх-вниз, и щека чистая.

После этих слов идиот с рекламного ролика приступил к демонстрации: улыбаясь так, будто он только что выиграл миллиард в спорт-лото, приложил станок к якобы небритой щеке, одним легким движением сдирает щетину и радостно начинает плясать, поворачивая к зрителям то бритую щеку, то небритую щеку.

Потрогал я себя по уже обросшей к вечеру щеке и подумал: «Чего только эти придурки не придумают. И ведь найдется наверняка идиот, который купит такую бритву. Пусть он ее потом выбросит, но все же купит, чем опять докажет этим людям из мира идиотов, что и среди зрителей; полно идиотов». И не успел я сказать об этом вслух окружавшей меня и телевизор моей семье – стали рекламировать питьевую воду.

Да, да, не удивляйтесь. С экрана предлагали нам, идиотам, сидящим у, телевизоров, покупать воду по цене столетнего французского коньяка. Рекламируют какую-то «Акву-макву» и говорят, что эту воду пили еще динозавры, так как она взята из ледников Антарктиды.

Боже мой, каким же надо быть идиотом, чтобы не знать, что все динозавры вымерли еще задолго до ледникового периода. И теперь нам предлагают воду из ледников, которую якобы пили динозавры.

И опять подошедшая ко мне жена сказала:

– Очень интересно попробовать, что же пили эти динозавры. Раз динозавры жили сто пятьдесят миллионов лет, так может и мы от этой воды проживем столько же.

«Боже мой, с кем я живу», – подумал я, но поостерегся сказать об этом вслух.

В это время толпа людей на экране затеяли драку из-за пластинки жевательной резинки. Один, перебивший всех, схватил жвачку и стал ее так нажевывать, будто бы хотел перекрошить себе все зубы. Скулы его ходили взад-вперед, вверх-вниз в каком-то безумном экстазе, точь-в-точь как Петя-дурачок у меня в больнице, когда начинает жевать клизму, отнятую у соседа по палате.

А затем дядя в белом халате начинает стучать по чьим-то зубам столярным молотком и говорить утвердительным тоном, что зубы стали как титановые из-за постоянного жевания жевательной резинки.

Какой идиотизм. Нам докторам давно известно, что жвачка, в силу своей тягучести и прилипчивости, просто расшатывает зубы в деснах. Посмотрите, весь мир, где постоянно жуют эту жвачку, давно ходит с пластмассовыми зубами. Не рты, а сплошная синтетика. Да, для пластмассовых зубов жвачка – полезная вещь, но никак не для живых, природных.

Им, этим идиотам из их мира идиотов, очень важно, чтобы идиот, сидящий у экрана, был полным идиотом, похожим на них. Чтобы он, напившись минеральной стапятидесятимиллионнолетней динозавровой воды, ничего не смог бы есть, а только бы жевал, шамкая беззубым ртом. Идиоты, как правило, все беззубые. Не зря к, старости у человека, когда он теряет разум, выпадают зубы.

Но окончательно меня развеселила реклама народного фонда.

Приходишь к дяде или тете, сидящим в каком-то киоске, отдаешь свои денежки и идешь на рыбалку или в кино. Ты отдыхаешь, а эти добрые дяди и тети пашут, не покладая рук, зарабатывая тебе деньги. А ты погулял, порыбачил, а потом приходишь и получаешь миллион. Радостный, кричишь ура и едешь отдыхать на Канары.

После этого я выключил телевизор. Оглядел свою семью. У всех моих горели глаза, и они уже были готовы выложить свои кровные три рубля для поездки на Канары.

«Да, – подумал я. – Там, за экраном, – это не идиоты, это люди, которые считают идиотами нас, сидящих перед телевизорами. Но все-таки человек, пытающийся другого человека сделать идиотом, сам в конечном итоге станет идиотом. И настанет время, когда из телевизоров будут вещать люди-идиоты и у телевизоров будут сидеть люди-идиоты. И два мира сольются, и возникнет единый мир – мир идиотов. Хотя в моей семье, мне кажется, это время уже настало или, по крайней мере, очень быстро приближается. Если, конечно, я однажды с идиотским криком не накинусь на телевизор и в припадке белой горячки не выкину его с балкона вниз или выкинусь сам на головы других идиотов, весело и радостно гуляющих по цветущим улицам нашего замечательного города».