Текст книги "Российская история в лицах"

4.5. Деятели церкви

Знаменитый проповедник и государственный деятель родился в 1681 г. в Киеве, в купеческой семье. Образование получил в Киево-Могилянской академии; по окончании курса уехал в Рим, где, чтобы поступить в прославленную тогда иезуитскую коллегию Св. Афанасия, должен был перейти в католицизм. После окончания полного курса в коллегии Феофан хорошо знал богословские и философские труды, разбирался в античной литературе и своими выдающимися дарованиями обратил на себя внимание Папы. Феофан не пожелал остаться в Риме и в 1704 г. возвратился в Киев. Там он снова обратился в православие. В свете этого факта его обучение в Риме выглядит как стажировка ловкого разведчика.

В Киеве Прокопович стал преподавать в академии сначала пиитику, потом риторику, философию и, наконец, богословие. По всем этим предметам он составил руководства, для которых были характерны ясность изложения и отсутствие схоластических приемов. Феофан для школьной сцены написал «трагедо-комедию» «Владимир», которая рассматривалась им как упражнение в пиитике, стихосложении. В этом произведении изображалась победа христианства над язычеством, осмеивались жрецы как поборники суеверия и невежества.

Феофан выступал горячим защитником просвещения и сторонником начавшихся реформ Петра I. Особенно Петру I понравился панегирик, составленный им по случаю Полтавской победы 1709 г. В 1711 г. Прокопович был вызван в царский лагерь во время турецкого похода, а по возвращении оттуда поставлен игуменом Братского монастыря и ректором Киево-Могилянской академии. Он, продолжая свою преподавательскую деятельность, издал ряд популярных рассуждений, диалогов и проповедей по различным богословским вопросам. Все эти сочинения отличаются живым и остроумным изложением и стремлением к критическому анализу. Феофан являлся заклятым противником всего католического в науке и жизни. Он был поклонником новой европейской науки, созданной Бэконом и Декартом; решительно выступал с резким, принципиальным отрицанием всякого авторитета духовенства как учительского сословия, требуя свободного, критического отношения ко всем научным и жизненным вопросам. В основе его концептуального, методологического подхода лежало опровержение теории о первенстве духовной власти над светской. Он не признавал тезиса о первенстве духовенства над всеми прочими общественными классами, что было характерно для папизма, для католического взгляда на мироустройство.

С такими взглядами на значение и положение духовенства в государстве Феофан закономерно стал сторонником сильной светской власти, обосновывал необходимость церковных и государственных реформ. Его взгляды были созвучны замыслам российского императора. Петр I оценил выдающиеся способности и правильное направление мыслей Феофана Прокоповича и в 1716 г. вызвал его в Петербург. Здесь Феофан сначала выступил в качестве проповедника-публициста, разъясняя действия правительства и доказывая необходимость преобразований, а также осмеивая и сатирически обличая ее противников. Из этих проповедей особенно замечательны «Слово о царском путешествии за границу» и «Слово о власти и чести царской» (1718), посвященное доказательству необходимости для России неограниченного самодержавия. Проповедник особенно ополчался на «богословов», полагавших, что власть духовная выше светской. Феофан Прокопович одновременно выступил и как предшественник отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС, и как PR-менеджер своего времени.

В 1718 г. он стал епископом Псковским и главным помощником Петра Великого в делах духовного управления. Через руки Феофана проходят, им составляются или, по крайней мере, редактируются все важнейшие законодательные акты по делам церкви. Он продолжал писать учебники, богословские и политические трактаты; по поручению царя готовил предисловия и толкования к переводам иностранных книг. Ф. Прокопович составил «Духовный регламент» (1720), предисловие к Морскому уставу (1719), «Слово похвальное о флоте российском», краткое руководство для проповедников, «Объявление» о монашестве (1724), трактат о патриаршестве, «Первое учение отрокам», рассуждения о браках с иноверцами, о крещении, о расколе и т. д.

Особое значение имел подробный комментарий Ф. Прокоповича к «Уставу о престолонаследии», известный под заглавием «Правда воли монаршей в определении наследника державы своей». Прокопович обосновывал право монарха на назначение преемника по собственному выбору без оглядки на какие-либо традиции. Следует вспомнить, что в 1719 г. погиб родной сын Петра Алексей, и выбирать наследника престола было в общем-то не из кого. Феофан Прокопович существенно поддержал императора в его тяжелых раздумьях по поводу обычной российской проблемки – о преемнике. Монарх самый мудрый. Как решит, так и будет. Трудно отказать Ф. Прокоповичу в исключительном политическом чутье.

С 1720 г. Феофан был архиепископом Новгородским и вскоре затем сделался первенствующим членом Священного синода. Следует вспомнить, что патриарх Адриан, десятый за первый период патриаршества в России, умер еще в 1700 г. Петр Алексеевич очень не хотел назначать нового патриарха. Интеллектуальная поддержка со стороны Феофана позволила Петру I ликвидировать патриаршество и завершить огосударствление Православной церкви.

Мощное давление со стороны императора повлияло на формирование в Русской православной церкви своеобразной ситуации. Влиятельные представители великорусской церковной партии и старшие иерархи из киевских ученых, руководителем которых был Стефан Яворский, в своих воззрениях на отношения светской власти к духовной, а также и в некоторых богословских вопросах фактически склонялись к католическому учению. Феофан же стоял на точке зрения, близкой к убеждениям протестантских богословов, среди которых он имел немало друзей и почитателей. Любимец императора обладал ясным логическим умом и язвительным остроумием. Он выступал во всеоружии огромной эрудиции и в качестве полемиста был очень опасным противником. Его теорию так называемого «просвещенного деспотизма» всецело разделял государь. При Петре I Феофан чувствовал себя вполне защищенным от многочисленных врагов.

После смерти Петра Великого обстоятельства изменились. Староцерковная партия подняла голову. На Феофана обрушивались удар за ударом. Ему пришлось выдержать ожесточенную и опасную борьбу, отражая обвинения уже не столько богословского, сколько политического характера. Она могла бы кончиться для него неблагополучно, если бы ему не удалось искусно воспользоваться обстоятельствами вступления на престол императрицы Анны Ивановны и стать во главе партии «среднего чина людей», которые разрушили замыслы «верховников» подачей государыне известной челобитной о восстановлении самодержавия. Феофан вновь приобрел прочное положение при дворе и в Синоде и обрушился на своих старых врагов, полемику с которыми на этот раз повел уже не столько в литературе, сколько в застенках тайной канцелярии.

В новой исторической обстановке официальный проповедник-публицист постепенно превращался из прогрессивного деятеля в последовательного консерватора. Он оставался в своем амплуа блестящего панегириста, но уже стал оправдывать существующий порядок даже и в тех случаях, когда он противоречил его собственному идеалу. Впрочем, и в эту тяжелую для него пору Феофан все-таки оставался человеком, высоко ценившим и, по возможности, отстаивавшим науку и просвещение. В лучших своих произведениях он представлял критически-обличительное направление, в рамках возможного выступал против невежества, ханжества и суеверия, а также показной псевдоучености. Его идеалом был просвещенный человек в просвещенном государстве. Феофан сатирически изображал современную ему русскую жизнь. Его, может быть с некоторым преувеличением, можно назвать первым русским сатириком, первым представителем того направления, к которому впоследствии примкнули лучшие литературные силы. Влияние Прокоповича обнаруживается в сатирах Кантемира, в которых можно найти идеи, образы из проповедей петровского публициста. Труды Феофана Прокоповича досконально изучал В. Н. Татищев. Умер певец неограниченного самодержавия в России Феофан Прокопович 8 сентября 1736 г. Но дело его живет. Риторика Феофана явно слышится в пафосных выступлениях некоторых современных российских идеологов и политиков.

Ксения Петербургская была юродивой. Расцвет русского юродства пришелся на время Московского царства, а Ксения жила уже в просвещенном XVIII в.

Св. Блаженная Ксения Петербургская.

«Юродивыми не всегда становятся по собственной воле, сознательно идя на этот высокий духовный подвиг. Бывает так, что внезапно нагрянувшая беда, потрясение в одночасье ломают жизнь, меняют судьбу. Потеря любимого человека, в котором был заключен весь смысл существования, заставляет скорбящее любящее сердце искать истинного утешения. И тогда удаляется человек от мира земного, от его зыбкого, призрачного счастья и открываются ему новые, неведомые раньше горизонты безбрежного духовного мира, и становится он ближе к Богу…»[80]80
  Небесные покровители Санкт-Петербурга / Сост. О. С. Надпородская. СПб.: Нева, М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003. С. 84.


[Закрыть]

Реальность и жизненность данного утверждения подтверждает, например, судьба россиянина Виталия Калоева, потерявшего жену и детей в авиакатастрофе.

Ксения Григорьевна Петрова родилась около 1731 или 1732 г. Она вышла замуж за Андрея Петрова, певчего придворной капеллы, имевшего довольно высокий чин полковника. Семейное счастье продолжалось недолго ввиду скоропостижной кончины Андрея Федоровича. Верующие люди отмечают, что он ушел в мир иной без исповеди и причастия, что считалось плохим обстоятельством: душа покойного обрекалась на вечные муки.

Вдовой Ксения осталась в 26 лет. Во время похорон она надела на себя штаны, кафтан, камзол и картуз покойного мужа, просила называть себя Андреем Федоровичем. Ксения, ставшая Андреем, похоронила… саму себя. Когда она начала раздавать свое имущество нищим, родственники попытались воспрепятствовать этому, с их точки зрения, безумству. Начальство же покойного Андрея Федоровича нашло Ксению абсолютно здоровой и правомочной распоряжаться своим имуществом. Дом Ксения подарила хорошей знакомой Параскеве Антоновой с условием пускать жить бедных людей даром. По некоторым данным, несколько лет Ксения находилась в Алексеевской женской обители близ Арзамаса.

Все последующие годы петербуржцы могли видеть Ксению в основном на Петроградской стороне. Летом и зимой она была одета в лохмотья. Кормилась и ночевала неизвестно где. Жизнь Ксении проходила на глазах у людей. Постепенно недоумение, испуг, непонимание стали сменяться уважением, почтительностью и благоговением.

С жизнью Ксении Петербургской связано множество историй, которые для верующих являются безусловными фактами, а неверующими могут быть поставлены под сомнение. Считалось, что после ласки Андрея Федоровича (то есть Ксении) дети выздоравливали, становились веселее и счастливее. Торговцы и извозчики, которым Ксения оказывала внимание (брала пирожок, немного каталась на коляске), весь день хорошо зарабатывали. Некоторых торговцев Ксения упрекала в обвешивании, обмане посетителей; им приходилось закрываться. Лишь однажды Ксения страшно разгневалась на беспризорных мальчишек, которые над ней издевались и бросали в нее камнями. Полиция выяснила, что ночи Ксения проводит за городом в поле, в молитвах.

Самым известным подвигом юродивой стало тайное участие в строительстве храма на Смоленском кладбище. Она по ночам тайно поднимала на высокие леса целые горы кирпича.

Странно, но время смерти блаженной Ксении точно неизвестно, определяется периодом между 1803 и 1806 г. Ее похоронили на Смоленском кладбище возле храма, который она помогала строить.

Со временем на пожертвования была построена небольшая часовня, которую в 1902 г. сменила новая часовня в русском стиле, построенная по проекту А. А. Всеславина. Часовня пережила советское время. В 1985 г. ее возвратили общине Смоленской церкви. В 1987 г. часовня была освящена, а в 1988 г., в дни празднования тысячелетия Крещения Руси, блаженная Ксения была причислена к лику святых.

Верующие убеждены в том, что обращение к Ксении помогает в решении самых разных проблем.[81]81
  Блаженная Ксения Петербургская и Смоленский храм / Сост. Л. С. Яковлева. СПб., 2003 и др. издания.


[Закрыть] Эти свидетельства еще в XIX в. стал собирать и публиковать священник Смоленского кладбища Стефан Опатович. Люди считают, что именно Ксения помогла им найти работу, спасла от несправедливого суда, исцелила от пьянства, помогла определить детей в вуз, устроила личную жизнь одиноких, принесла мир и покой в семьи. Особым уважением Ксения пользуется у женщин, которые просят ее о детях, об избавлении от бесплодия, о любви.

4.6. Творцы русской культуры

Петр I совсем не увлекался поэзией и в этом его никто не упрекает. Но мало кто сделал столько для развития русской культуры, сколько успел Петр Великий. Слово «культура» во времена петровских реформ было еще не в ходу, но не только Петру было очевидно, что металл, хорошие ткани, порох и многие другие, сугубо материальные вещи России нужны не меньше, чем стихи и живопись.

Начало роду Демидовых положил Демид Антуфьев, который с 1672 г. был кузнецом при Тульском оружейном заводе. В 1696 г. тульский кузнец Никита Демидович Антуфьев, более известный под фамилией Демидов (1656—1725), построил под Тулой «вододействующий» чугуноплавильный завод. По указу Петра I, которому после Нарвской «конфузии» позарез нужны были пушки вместо потерянных, Никите Демидову передали казенный Невьянский завод на Урале. Понравились Петру и образцы ружей, искусно изготовленные мастерами Н. Д. Антуфьева. Царь назначил русского промышленника поставщиком оружия во время Северной войны. Поставляемые Никитой Антуфьевым ружья были значительно дешевле заграничных, но одинакового с ними качества. Поэтому Петр в 1701 г. приказал отмежевать в собственность толковому мастеру лежавшие около Тулы стрелецкие земли. Для добычи угля ему дали участок в Щегловской засеке. В 1702 г. Никита получил Верхотурские железные заводы, устроенные на реке Невье еще при Алексее Михайловиче, с обязательством уплатить казне за устройство заводов железом в течение 5 лет и с правом покупать для заводов крепостных людей. В грамоте от того же года Никита Антуфьев поименован Демидовым вместо прежнего прозвища Антуфьев, доставшегося от отца. В 1703 г. Петр приказал приписать к заводам Демидова две волости в Верхотурском уезде. С 1716 по 1725 г. Демидов построил четыре новых завода на Урале и один на реке Оке. Демидов был одним из главных помощников Петра при основании Петербурга, жертвуя на обустройство любимого царева детища деньги, железо и т. д. Демидов перевез на новые места мастеров из Тулы и Москвы. Сам Никита Демидов постоянно скупал земли и крепостных крестьян. Он положил начало богатству своего рода, получил дворянское звание, а его дело продолжили сыновья.

Сын любимца Петра Великого Акинфий Никитич (1678—1745) с 1702 г. управлял Невьянскими заводами. Для сбыта железных изделий с заводов он восстановил судоходный путь по Чусовой, открытый еще Ермаком и потом забытый, проложил дороги между заводами и основал несколько поселений по глухим местам вплоть до Колывани. А. Н. Демидов построил 9 новых заводов и открыл знаменитые алтайские серебряные рудники, поступившие в ведение казны. Он принимал действия для разработки асбеста, или горного льна; вместе с отцом расширял добычу и обработку малахита и магнита. Его предложение платить казне всю подушную подать, если ему уступят все солеварни и разрешат повысить продажные цены на соль, было отвергнуто, несмотря на посредничество Бирона, делавшего у него громадные денежные займы. Акинфий Демидов (1678—1745) к концу жизни имел 25 заводов на Урале, Алтае и в центре страны. Это были чугунолитейные, железоделательные и медные заводы. На Акинфия Демидова работали 38 тысяч крепостных крестьян мужского пола.

Сыновья Акинфия Демидова продолжали строить новые предприятия. На протяжении XVIII в. семья горнозаводчиков и землевладельцев построила 55 заводов, в том числе 40 на Урале. Уже в середине XVIII в. предприятия Демидовых производили свыше 40% чугуна в России. Со временем появились и другие предприниматели в этой сфере, но и к началу XX в. Демидовым принадлежало свыше 500 тысяч десятин земли и 11 предприятий.

Старший сын Акинфия Прокофий (1710—1786) прославился своими чудачествами. Так, в 1778 г. он устроил в Петербурге народный праздник, который вследствие громадного количества выпитого вина был причиной смерти 500 человек. Однажды он скупил в Петербурге всю пеньку, чтобы проучить англичан, заставивших его во время пребывания в Англии заплатить непомерную цену за нужные ему товары. В результате суда и раздела имущества П. А. Демидов получил четыре завода, которые потом продал купцу Яковлеву, до 10 тысяч душ крестьян, более 10 сел и деревень, несколько домов и пр. Прокофий Демидов значительные средства направлял на благотворительные цели. На пожертвованные им 1 107 000 рублей основан Московский воспитательный дом. Им же учреждено Санкт-Петербургское коммерческое училище, на которое он выделил 250 тысяч рублей (1772). Когда в правление Екатрины II стали открываться народные училища и главные народные училища, Прокофий Демидов пожертвовал на них 100 тысяч руб. С его именем связывается также учреждение ссудной казны.

Брат Прокофия Никита Акинфиевич (1724—1789) отличался любовью к наукам и покровительствовал ученым и художникам. Он издал «Журнал путешествия в чужие края» (1766), состоял в переписке с Вольтером. В 1779 г. Никита Акинфиевич Демидов учредил при Академии художеств премию-медаль «за успехи в механике».

Внук А. Д. Демидова и сын Н. А. Демидова Николай Никитич(1773—1828)начал службу адъютантом при князе Потемкине во время второй турецкой войны. Он построил за свой счет фрегат на Черном море. В 1807 г. H. H. Демидов пожертвовал дом в пользу Гатчинского сиротского института. В 1812 г. выставил на свои средства целый полк солдат («Демидовский»). В 1813 г. подарил Московскому университету богатейшее собрание редкостей и в том же году возвел в Петербурге четыре чугунных моста.

Н. Н. Демидов с 1815 г. почти постоянно жил во Флоренции, где был русским посланником. Тем не менее он не прекращал заботиться о своих заводах, принимал меры к улучшению фабричной промышленности в России; развел в Крыму виноградные, тутовые и оливковые деревья. В 1819 г. он пожертвовал на нужды инвалидов 100 тысяч рублей, в 1824 г. по случаю наводнения в Петербурге от его имени беднейшим жителям было выдано 50 тысяч рублей H. H. Демидов составил во Флоренции богатейшую картинную галерею. За основанные им во Флоренции детский приют и школу благодарные флорентийцы поставили ему памятник.

Павел Григорьевич (1738—1821), внук Никиты Демидовича, образование получил в Геттингенском университете и Фрейбергской академии. Много путешествовал по Западной Европе. «За обширные познания в натуральной истории и минералогии» Екатерина II пожаловала его в советники Берг-коллегии. Он находился в переписке с Линнеем, Бюффоном и другими заграничными учеными. Составил замечательную естественнонаучную коллекцию, которую вместе с библиотекой и капиталом в 100 тысяч рублей подарил Московскому университету.

В 1802 г. был издан манифест об учреждении министерств, заключавший в себе призыв к пожертвованиям на дело образования в России. П. Г. Демидов откликнулся одним из первых. В 1803 г. на пожертвованные им средства (3578 душ крестьян и 120 тысяч рублей) было основано «Демидовское высшее наук училище» (позже Демидовский юридический лицей). В 1805 г. он пожертвовал для университетов, которые предполагалось открыть в Киеве и Тобольске, по 50 тысяч рублей. Тобольский капитал к 1880-м гг. возрос до 150 тысяч рублей и пошел на учреждение Томского университета, в актовом зале которого был помещен портрет П. Г. Демидова. В 1806 г. он отдал Московскому университету свой минц-кабинет, состоявший из нескольких тысяч монет и медалей. В Ярославле ему поставлен памятник.

Павел Николаевич, старший сын Николая Никитича, егермейстер (1798—1841), несколько лет служил губернатором в Курске и прослыл благотворителем края. Во время холеры 1831 г. построил в Курске четыре больницы. Он известен как учредитель так называемых Демидовских наград, на которые жертвовал при жизни и завещал выдавать в течение 25 лет со времени его смерти по 20 тысяч рублей ассигнациями или 5714 рублей серебром ежегодно. Демидовские премии высоко ценились среди ученых.

Среди русских предпринимателей и купцов, поднимавшихся из низов благодаря своему уму, напору, организаторским способностям до больших хозяйственных достижений, большое распространение имело так называемое «чинобесие». Бывшие кузнецы, мелкие торговцы, государственные и владельческие крестьяне стремились стать дворянами, породниться со знатными фамилиями… и сменить род деятельности, который требовал огромных усилий.

Демидовы в XIX в. перешли в состав придворной знати. Николай Демидов (1773—1828) был посланником во Франции, а его сын Анатолий Демидов (1812—1870) женился на племяннице Наполеона I и купил титул князя Сан-Донато. Большую часть своей жизни он прожил в Европе, лишь изредка приезжая в Россию. В числе его добрых дел – основание «Демидовского дома призрения трудящихся» в Санкт-Петербурге, на что им было дано более 500 тысяч рублей, а также основание «Николаевской детской больницы», на которую он пожертвовал вместе с братом Павлом Николаевичем 200 тысяч рублей.

Павел Павлович (1839—1885), сын Павла Николаевича, окончил курс в юридическом факультете Санкт-Петербургского университета, служил в посольствах парижском и венском, был советником губернского правления в Каменец-Подольске, с 1871 по 1876 г. – киевским городским головой. Во время русско-турецкой войны 1877—1878 гг. был чрезвычайным уполномоченным Санкт-Петербургского общества «Красного креста». На его средства издавалась одно время в Санкт-Петербурге газета «Россия». В 1883 г. он написал брошюру «Еврейский вопрос в России». Унаследовал от бездетного дяди, Анатолия Николаевича, титул князя Сан-Донато, утвержденный за ним царем в 1872 г.

Демидовы в первой половине XVIII в. многое сделали для закладки фундамента отечественного военно-промышленного комплекса. Они жестоко эксплуатировали своих рабочих, давали взятки чиновникам. Но в отечественную историю вошли прежде всего как создатели российской металлургической промышленности, которая по своим показателям во второй половине XVIII в. ничем не уступала английской металлургии.