Текст книги "Пилюли от хандры"

Пилюли от хандры

И в тот мартовский день унылый мелкий дождь тоже моросил с самой ночи. А утром он к тому же пару раз перерастал хотя и в короткий, но промозглый ливень. Мрачное небо спустилось едва ли не до самой земли, огромные фиолетовые клубы туч цеплялись своими брюхами за кроны высоких деревьев. Ветер, пугающе завывая, одновременно задувал со всех сторон, зонтик сначала отчаянно вырывался из рук, а затем вовсе вывернулся в другую сторону и сломался.

Если про российскую Колыму грустно шутят, что там двенадцать месяцев зима, а остальное лето, то в Ирландии господствует почти вечная осень, она составляет 364 дня в году. А лето на Изумрудном острове очень короткое, но и его никто из жителей никогда не помнит, все почему – то полагают, что именно в этот день находились на работе.

Хандра погодная многократно усиливает хандру иммигрантскую. Хандра или другими словами меланхолия – это когда затяжная бессонница изматывает мозг и выедает душу, когда кусок не лезет в глотку в течение всего дня и только дорогущие сигареты курятся одна за другой. Когда настроение беспричинно паршивое, сердце шалит, а мысли бесконечно и хаотично роятся в голове. Когда хочется от всего мира надежно спрятаться, забиться в самый дальний угол дома или скрыться спальной комнате под самым толстым одеялом. Когда алкоголь не помогает от тоски, а лишь значительно усугубляет ее. Когда ты еще не мертв, но уже, кажется, и не жив…

Чего собственно не хватает русскому человеку вдали от Родины даже если он хохол по крови? Чего ему собственно не хватает в благополучной и сытой стране, в которую мечтают попасть и в ней остаться тысячи и тысячи иммигрантов со всего света? Кудрявых белоствольных берез вдоль разбитых российских дорог? Задушевных застолий с друзьями на тесной кухне малогабаритной квартиры? Острых ощущений в узкой и грязной подворотне в три часа после полуночи? Или соответствующего высшему образованию и квалификации социального статуса на чужбине, где ты нет никто и звать тебя никак?

Глеб шел по мокрому асфальту, раскачивая в правой руке сломанный зонтик. Он шел по главной улице Кавана, городка, расположенного на севере Ирландии и думал об одном из курьезов иммигранта:

«Ирландия – маленькая гостеприимная страна, которую все, и ирландцы, и иммигранты любовно именуют Изумрудным островом.

Пока ты дома…

Открываешь домашний холодильник, а там шведская водка, чешское пиво, украинское сало, баварские сосиски, латышские шпроты, польские конфеты, марокканские апельсины, финский сервелат, литовские соленые огурцы. Куришь американское «Мальборо». Все привычно свое, все как в России…

Выходишь из дома…

В магазинах, ресторанах и пабах шведская водка, чешское пиво, украинское сало, баварские сосиски, латышские шпроты, польские конфеты, марокканские апельсины, финский сервелат, литовские соленые огурцы. Все вокруг курят американское «Мальборо». И все привычно не свое, все как в Ирландии…»

Сверху сыпал мелкий дождь, Глеб рассеянно смотрел под ноги и, наверное, глубоко задумавшись, не замечал редких прохожих и сказочной красоты невысоких разноцветных домов в два, три этажа, будто игрушечных, которые тянулись по обе стороны узкой улицы. От сырости ломили коленные суставы, после бессонной ночи болела голова. Миновав супермаркет, Глеб свернул направо и на углу заметил аптеку. Раньше на этом месте располагалось то ли маленькое кафе то ли крошечный магазин, хотя он мог и вполне и путать…

– Здравствуйте, – негромко сказал Глеб аптекарю, пожилому мужчине с ярко выраженной ирландской внешностью. Аптекарь был невысокого роста, белокож, рыжеволос, светлые глаза его смотрели с умиротворением, как у человека, пребывающего в полной гармонии с самим собой, – вы могли бы мне помочь?

– Да, конечно, – ирландец уловил акцент и с интересом посмотрел на Глеба, – что вы хотите?

– У меня болят ноги и голова. Это, я полагаю, от сырой ирландской погоды. Очень дождливо сегодня, не так ли?

Аптекарь едва заметно усмехнулся и, медленно проговаривая слова, произнес:

– Да, в Ирландии особый климат. И не для любого иммигранта он подходит. Вы ведь иммигрант?

– Да, я родился и прожил в России сорок восемь лет. А здесь недавно.

– Я вас хорошо понимаю, – аптекарь погрустнел, – потому, что мы – ирландцы – нация иммигрантов. Мы не всегда жили так хорошо, как сейчас. Были трудные, голодные годы. Особенно страшен был картофельный голод с 1845 по 1849 год. Миллионы ирландцев тогда покинули Изумрудный остров. Они бежали в Великобританию, в Соединенные Штаты Америки, в Канаду и другие страны. Многие умерли по дороге, почти никто не вернулся на родину. Мы уезжали всегда. И сейчас в Америке ирландцев живет в десять раз больше, чем в самой Ирландии.

– Я знаю об этом.

Аптекарь на мгновение задумался, а потом печально произнес:

– Я тоже был иммигрантом, почти сорок лет прожил в Америке. Но так и не смог стать американцем, вернулся домой. Поэтому я вас очень хорошо понимаю ваши проблемы.

– Спасибо.

– У вас меланхолия. Это очень серьезная болезнь. Но у меня есть замечательное лекарство от нее. Хотите?

– Дорогое лекарство?

– Нет, оно стоит всего два евро. Будете брать?

– Да, конечно.

– Подождите пару минут.

Аптекарь отошел от прилавка и скрылся за белой дверью какого – то очевидно складского помещения. Глеб внимательно огляделся. Светлый потолок, бежевые стены, несколько стеклянных стеллажей с медицинскими препаратами в симпатичных разноцветных упаковках, едва уловимый запах лекарств, ничего необычного, удивительного.

Ирландец вернулся с желтенькой коробочкой размером чуть больше спичечной и протянул ее Глебу.

– Здесь всего три таблетки. Используйте их рационально, только когда ваша меланхолия будет совсем уж невыносима.

– Большое спасибо.

Глеб расплатился с ирландцем и вышел из аптеки.

Дождь продолжал хлестать по спине холодными каплями. Ветер также не утихал, обдувая со всех сторон.

«Если австриец переселится в Германию или канадец в США, то никакой меланхолии от иммиграции они испытывать не будут. Тот же язык, та же культура, схожий менталитет», – думал Глеб, возвращаясь, домой. «Дети и молодые люди тоже быстро привыкают к резким изменениям в жизни. Труднее всего в иммиграции смириться с потерей статуса… Особенно для писателя».

Дома Глеб выпил первую таблетку, поднялся по лестнице на второй этаж в спальную комнату, лег на кровать и провалился в странный сон…

Знойное лето 1973 года, центральная усадьба совхоза «Целинный», небольшая заасфальтированная площадь перед главной совхозной конторой, двухэтажного здания из белого кирпича, двенадцать окон которого смотрят на площадь. Четыре часа после полудня, но солнце печет как сумасшедшее. Глебу девять лет. А его однокласснику Вовке Усатову уже почти десять. Они давно с другими мелкими мальчишками крутятся возле мотоцикла, стоящего у бетонного телеграфного столба. Мотоцикл отличный, трофейный, называется «Харлей». У него широченные колеса, сверкающий на солнце бензобак, большое удобное сиденье и мощный руль. Другого такого зашибательского мотоцикла за пятьсот верст в округе не сыскать!

– Классный моцак! – говорит Олег Таранкин, колупая грязным указательным пальцем синюю краску рамы мотоцикла.

– Это Геннадия Петровича, – заявляет Вовка Усатов, – агронома с третьего отделения. Он его с войны привез!

– Откуда знаешь?

– Да он сам отцу моему рассказывал. И показывал, как на нем ездить. Я рядом был, все видел. Правда, отец мой свалился с трофея. Но они пьяные были, пасху отмечали.

– Вот бы покататься! – воскликнул Сережка Токин. – Но мы еще маленькие.

– Это вы маленькие! Сопляки еще! А мы с Глебом уже большие! Да, Глеб?

– А то! Мы уже три раза на ферме на лошади без седла катались!

– Ну что, Глебка, угоним трофейный «Харлей»? – азартно подмигнул Вовка. – Или ты боишься?

– А если Геннадий Петрович сейчас появится?

– Не появится! У них там, в конторе партсобрание. Это еще часа на два. А потом они водку еще до ночи пить будут. Так что времени у нас навалом!

– А откуда ты это знаешь?

– Так мой же отец там же сейчас, в конторе. Он же главный энергетик, без него ни одна партийная пьянка в конторе не обходится!

– Поехали! – радостно воскликнул Глеб. – Заводи трофей!

Вовка с Глебом с трудом столкнули тяжеленный мотоцикл с подножки. Стартонули они удачно, Вовка Усатов был опытным велосипедистом. Мотор у «Харлея» весело заурчал, трофей плавно покатил по тополиной аллее, соединяющей площадь возле конторы с памятником Победы. Вовка прибавил газ, встречный ветер приятно обдувал седоков. От радости хотелось кричать «ура» и петь патриотические песни.

Но в этот самый момент как на грех по бетонной дорожке, пересекающей тополиную аллею, с работы домой на своем мопеде «Рига – 4» возвращался слегка поддатый дядя Леша Гончаров. Вовку с Глебом он боковым зрением заметил издалека и потому у самой аллеи притормозил, рассчитывая их пропустить. Но… Бывает в жизни… Короче говоря, руль у Вовки как – то закрутился влево. И он точной наводкой направил тяжелый «Харлей» на «Ригу», которая мало чем отличалась от велосипеда с моторчиком. Таран по своей силе был сокрушительным.

– Мать вашу …, черти окаянные! – заорал дядя Леша, поднимаясь с бетонки.

От этого истошного крика Глеб очнулся. Он был мокр от пота будто тушканчик, которого только что вылили из норки. Спустился вниз, выпил крепкого кофе, меланхолия отступила. На следующий день ближе к вечеру Глеб принял вторую таблетку. И вновь оказался в прострации.

Поздняя осень 1981 года. Глеб студент первого курса университета. По инициативе все ведающего деканата он назначен редактором «Комсомольского прожектора». Накануне ночью не спали всей редакцией и в красном уголке общежития с огромным энтузиазмом делали первый номер. Сергей Орлов написал большую статью о субботнике, строго выдержанную в строгих идеологических рамках. Ольга Никифорова подготовила репортаж о факультетских легкоатлетических соревнованиях, пером и тушью сделала все заголовки. Наташа Чупрынина нарисовала рисунки и карикатуры на студентов, прогуливавших занятия. А сатирические стихи в виде загадок к карикатурам придумал Глеб. Этот номер «Комсомольского прожектора», выполненный в единственном экземпляре на листе ватмана, получился красочным, умным и веселым.

Утром Глеб пораньше вышел из общежития. Под мышкой он с гордостью нес свое первое газетное детище. За полчаса до начала первой пары «Комсомольский прожектор» уже висел возле деканата рядом с расписанием занятий. Вскоре появились первые студенты и преподаватели. Лист ватмана обступили, началось бурное обсуждение номера. «Народ» прибывал и устремлялся к деканату. То и дело раздавались смешки и откровенный хохот. Глеб стоял в сторонке и с удовольствием наблюдал происходящее. Особое удовольствие вызывали карикатуры и стихотворные подписи к ним.

 
Она не в химии сильна,
Как думает о ней страна!
Не знает свойств металлов
………………. Алла.
Зато на дискотеке, братцы,
За нею не угнаться!
 
 
Не разбудить его с утра
Хоть поливай водой с ведра!
На первую пару он не ходок,
Поставлены пропуски им на поток.
Любитель поспать и любитель застолий —
Это конечно …………….. Толя.
 
 
Глеб и на себя написал сатирические строчки.
 
 
Большой он спорщик, спору нет!
На все имеет свой ответ.
Но разве можно препираться
С профессорами, братцы?!
Пора ему спускаться с неба.
А умник сей зовется ……
 

– Смотрите, это же про Алку Мирошникову со второго курса! – радостно закричал кто – то из студентов.

– А это про Толика Невольникова!

Преподаватели тоже улыбались и подхихикивали.

И вдруг, откуда не возьмись в коридоре показалась пожилая женщина с хмурым острым лицом, одетая в старенькое черное пальто и такую же старенькую серую пуховую шаль. В руке у нее была авоська, из которой торчали хвосты замороженного минтая. Она подошла к стенду, на котором висел «Комсомольский прожектор». Студенты расступились и подпустили ее ближе к ватману. Сразу же наступила какая – то гнетущая тишина. Через пару мгновений, оторвавшись от чтения, женщина резко развернулась. Лицо ее исказилось крайней злобой.

– Над кем смеетесь? – закричала она. – Над Толей моим смеетесь?! А я его одна без мужа растила! Кто у вас тут главный?

– Я. – Глеб выдвинулся вперед. – Что вам не нравится?

Женщина замахнулась на Глеба авоськой:

– Не смей смеяться над моим сыном! Я член партии с 1950 года! Над собой смейся, сатирик!

– Да я и над собой смеюсь тоже.

Студенты загудели в поддержку Глеба.

– Так, – отрезала взбешенная женщина, – где у вас тут партком?!

Но секретарь парткома профессор Бондаренко уже приближался к деканату…

Глеб очнулся и вновь долго соображал, где он находится. Видение было столь явным и реалистичным, что по телу пронеслись мурашки. Но меланхолия отступила и на этот раз. Третью таблетку Глеб принял на следующий вечер.

Цветущая весна 1999 года. За окном студии муниципального телевидения с головокружительным запахом цветет сирень. Глеб с телеоператором пьют кофе за монтажным столом. Вдруг открывается дверь, в дверном проеме появляется лохматая голова шефа, директора телеканала и с плохой дикцией произносит:

– Владимирыч, минут через десять зайди ко мне в кабинет.

Голова исчезает, дверь закрывается.

Ровно через десять минут Глеб появляется в кабинете у шефа.

– Владимирыч, мне сегодня звонили из районной администрации, просили срочно сделать телевизионное интервью с начальником вневедомственной охраны. Ты бери редакционную машину, оператора и дуй к ним. Снимите на одну камеру. Только созвонись предварительно с начальником. Ну, сам знаешь.

– А на какую тему разговор вести, Евгений Викторович?

– Не знаю, на месте определишься. О чем… об их работе.

– Так это же рекламные дела! Они собираются платить?

Шеф из лица скорчил такую недовольную рожу, будто к нему теща должна была приехать из заграничного Харькова в гости месяца на три.

Глеб приехал к начальнику вневедомственной охраны, когда у него уже формально закончился рабочий день. Молодой, но уже с большими залысинами майор совсем недавно получил это назначение и был весьма даже доволен собой, новыми погонами, просторным служебным кабинетом. Он пригласил Глеба за стол, предложил кофе. Оператор принялся устанавливать свет.

– О чем будем беседовать, Александр Николаевич? – спросил майора Глеб.

– Вневедомственная охрана – структурное подразделение МВД России, предоставляющее услуги по охране объектов всех форм собственности, а также квартир и других мест хранения личного имущества граждан, с сохранением должностных функций милиции. 3 марта 1920 года в РСФСР для охраны промышленных объектов, запасов продукции и сырья были созданы подразделения промышленной милиции. 6 февраля 1924 года было принято Постановление СНК РСФСР о создании ведомственной милиции и утверждено соответствующее Положение. Вневедомственная охрана создавалась для охраны имущества государственных предприятий и учреждений, а также частных организаций, имеющих государственное значение и для охраны правопорядка в пределах территории, занимаемых этими объектами. Ведомственная милиция создавалась на договорных началах с администрацией народнохозяйственных объектов, которые она охраняла, и содержалась за их счёт, – будто по писанному, будто читая по телевизионному суфлеру произнес Александр Николаевич. Он явно тщательно подготовился к интервью.

– Отлично! – обрадовался Глеб. – Будем писать. Ты готов, Николай?

– Да, – ответил оператор.

– Значит так, товарищ майор, как только на камере зажжется красная лампочка, я начинаю наше интервью. Вы готовы?

– Так точно!

Красная лампочка зажглась.

– Добрый вечер, уважаемые телезрители. В эфире телепередача «Актуальный микрофон» и ее ведущий Глеб Шальнов. Сегодня мы находимся в гостях в кабинете у начальника вневедомственной охраны, майора милиции Прохорова. Александр Николаевич, расскажите о вашей службе, специфике работы, ее значимости для предприятий, учреждений и жителей нашего города.

– Вневедомственная охрана это структурное подразделение… подразделение структуры, которое структурно относится… Черт побери! – майор густо покраснел и замолчал.

Николай выключил камеру.

– Ничего страшного, – улыбнулся Глеб, – очень многие боятся камеры. Давайте попытаемся еще раз.

– Да, давайте попытаемся.

Вновь загорелась красная лампочка.

– Добрый вечер, уважаемые телезрители. В эфире телепередача «Актуальный микрофон» и ее ведущий Глеб Шальнов. Сегодня мы находимся в гостях в кабинете у начальника вневедомственной охраны, майора милиции Прохорова.

Но Глеб еще не закончил свою речь, как прежде времени вступил в разговор майор:

– Вневедомственная охрана это структурное подразделение… короче говоря – менты, которые структурно относятся… Черт побери!

– Да вы успокойтесь, Александр Николаевич, расслабьтесь. Давайте – ка еще дублик пропишем!

– Давайте.

Красная лампочка вновь вспыхнула…

Но и этот дубль не получился. Майор сильно разволновался. Он, то краснел, то бледнел лицом, ладони его рук обильно вспотели, в глазах просматривался катастрофический страх.

– Не могу – у, – застонал майор, охватив голову руками.

– Успокойтесь и попробуем еще раз.

Прохоров умоляюще посмотрел на Шальнова. И умоляюще произнес:

– А давайте выпьем для храбрости. У меня здесь в кабинете есть четыре бутылки армянского коньяка, лимон, шоколад. Можно?

– Ну, выпейте чуть – чуть, – разрешил Глеб.

– Я один не могу, у меня язва, – признался майор, – давайте втроем.

Они выпили грамм по сто каждый.

Загорелась красная лампочка.

– Добрый вечер, уважаемые телезрители. В эфире телепередача «Актуальный микрофон» и ее ведущий Глеб Шальнов. Сегодня мы находимся в гостях в кабинете у начальника вневедомственной охраны, майора милиции Прохорова. Александр Николаевич, расскажите о вашей службе, специфике работы, ее значимости для предприятий, учреждений и жителей нашего города, – произнес Глеб свои слова.

Прохоров молчал, глядя на камеру, как кролик на удава.

– Жители нашего города, Александр Николаевич, очень интересуются работой вневедомственной охраны, – взялся Глеб спасать ситуацию, – может быть вы любезно согласитесь ответить на мои вопросы?

Но майор молчал и с испуганным выражением лица пялился в камеру.

Выпили еще по сто грамм.

Вновь заработала камера, и вновь дубль был загублен. На майора было страшно смотреть. Казалось, он даже исхудал за какой – то час. Выпили еще.

– Добрый вечер, уважаемые телезрители. В эфире телепередача «Актуальный микрофон» и ее ведущий Глеб Шальнов, – Глеб и дальше четко, без единой запинки произнес свои слова.

– Вневедомственная охрана – структурное подразделение МВД России, предоставляющее услуги по охране объектов всех форм собственности, а также квартир и других мест хранения личного имущества граждан, с сохранением должностных функций милиции, – заговорил майор вслед как по писанному, как по телесуфлеру. И произнес всю речь от начала до конца без единого сучка и задоринки.

– Стоп! Стоп! – закричал оператор. – Я камеру забыл включить!

Это был настоящий шок уже для Глеба. Решили сделать перерывчик и еще раз снять стресс. Выпили по сто пятьдесят.

– Николай, готов? – спросил Глеб оператора.

– Го – го – тов.

– Майор готов?

– Та – ак точ – но! Го – о – тов!

– Пишем!

Глеб проснулся среди ночи. И до утра блукал по комнатам первого этажа. Заснуть он не мог. Дождь барабанил во все окна, коленки и голова вновь взялись болеть. Таблетки от хандры закончились.

«Странно, очень странно», – думал Глеб: «Когда человек молод, когда он, так сказать, еще только едет на ярмарку, он черпает силы из своих планов на будущее, из надежд и иллюзий, он живет перспективой. Когда человек стар, когда он, так сказать, уже едет с ярмарки, часто воспоминания из прошлого согревают его душу, дают силы жить и бороться с хандрой. Получается, что я уже стар и живу прошлым».

Глеб шел по главной улице Кавана. На дождь он не обращал внимания. Миновав супермаркет, Шальнов свернул направо… На углу, где в прошлый раз была аптека, располагалось маленькое кафе. Глеб опешил. Это вновь была какая – то мистика. Он внимательно огляделся вокруг. Нет, он не мог ошибиться. Но аптека исчезла.

«А, может быть, мне все это померещилось?» – подумал Глеб.

Он еще пару часов бродил по городу, заходил в другие аптеки. Но нигде пилюлей от хандры ему не предложили. Никто даже не знал о существовании такого лекарства… Да и есть ли оно на самом деле?

Губа – не дура

Да, высшее образование, профессиональные навыки, похоже, нынче снова в большой цене. Или почудилось?

Одна могущественная столичная корпорация решилась обзавестись филиалом в неприметном городишке районного подчинения. И в этой связи в местной газете было размещено следующее объявление:

«Внимание, кастинг! Открытое Акционерное Общество „Самолет“ объявляет конкурс на замещение вакантной должности регионального представителя фирмы. Требования для кандидатов: мужчина не старше 35 лет, высшее юридическое или экономическое образование, стаж работы по специальности не менее пяти лет, знание иностранных языков и основ компьютерного программирования, наличие организаторских способностей, деловых качеств и коммуникабельности. Также необходим личный автомобиль и отсутствие вредных привычек. Заработная плата высокая».

Федор Лукич, пенсионер со стажем, но еще крепкий телом и здравый умом старик сидел на завалинке возле своего дома. Он хриплым прокуренным голосом читал своему подслеповатому соседу Терентию Семеновичу районную газету, и они активно обсуждали последние новости.

– Да, – вздохнул Федор Лукич, – как думаешь, хоть один мужик в нашей слободе найдется, как в газете просят?

– Чтоб со знанием иностранных языков?

– Да нет, чтоб без вредных привычек.

– Это как, Лукич?

– Да вот и я толком не знаю – как.

В назначенное время, прихватив с собой свернутую в трубочку газету, отправился Федор Лукич на кастинг. Нет, не на работу устраиваться. Очень ему желалось поглазеть на мужика без вредных привычек. Ведь это, как не крути, а чудо!

В условленном месте у входа в офис собралось человек пятьдесят, не меньше. Собрались люди от лет шестнадцати до стариков, едва ворочавших ногами. Были и те, кто в костюмах, и те, кто отродясь их не носил, кому была привычней рабочая одежда. Человек восемь приехали на стареньких легковушках, пару моложавых дедков прикатили на велосипедах, остальные добирались на своих двоих. Помимо щуплых представителей сильного пола Федор Лукич заприметил и двух женщин мощного телосложения, хотя по объявлению требовался исключительно мужчина.

– Привет, дядя! – кто – то довольно грубо из – за спины шлепнул Федора Лукича по плечу.

Федор Лукич обернулся. Рядом стоял и широко улыбался щербатым ртом его племянник Петька.

– А ты чего тут делаешь, обормот? – удивился Федор Лукич.

– На собеседование пришел. А ты?

– А я посмотреть на тех, кто на собеседование пришел.

– А чего на нас смотреть? – удивился Петька.

– Ну как же, тут в объявлении сказано, – Федор Лукич потряс газетой, – нужен человек без вредных привычек! Только вот мне непонятно чего ты тут крутишься? Ты у нас по какой части специалист? По экономической или юридической?

– Конечно по юридической, дядя! У меня же три ходки на зону! Ты что забыл?

– И языки иностранные знаешь?

– А как же: родной, блатной, матерный и птичий!

– Ну, ну! У тебя большие шансы, племяш!

– Да ладно, дядя, понты все это газетное объявление!

– Как понты?

– Да так! Ты думаешь, кто им нужен? Академик? Министр? Топ – менеджер?

– А кто им нужен?

– Старший грузчик на оптовую базу! – зло усмехнулся Петька.

– Как грузчик?!

– Старший грузчик, почти заведующий складом! А высшее образование, знание иностранных языков и компьютеров, свой автомобиль – это, – Петька сплюнул, – это другими словами им просто грузчик непьющий нужен. А накрутили в газете, расписали… Думают, если человек всю жизнь учился, то он лишнюю рюмку мимо рта пронесет! Губа – не дура!

– Зарплату то хоть приличную обещают?

– Да какая там зарплата! – Петька махнул худощавой рукой. – Курам на смех!

Федор Лукич покурил с племянником и пошел домой. Он понял, поглазеть на человека без вредных привычек ему на кастинге не светит. Ну не клюет он на мизерную зарплату!