Текст книги "Национальная идея и адмирал Колчак"

Как видим, в целом кадеты не выражали никакого сочувствия идее «демократизации» режима, пусть и формальной. Это еще один пример, когда они оказались правее самого А. В. Колчака. Вместе с тем, дабы не показывать раскол в своей среде противникам, «Сибирская речь» выражала лояльность правительственному почину и призывала: «На время выборов в Государственное земское совещание все партии от правых до левых обязаны упраздниться».[945]945
  Сибирская речь. 1919. 21 сентября.


[Закрыть]

Более того, даже некоторые деятели левого крыла партии считали саму идею несвоевременной. Так, член всероссийского кадетского ЦК В. А. Виноградов образно заявил: «В лютую зиму не подобает дереву иметь листву».[946]946
  Цит. по: Гинс Г. К. Указ. соч. С. 374.


[Закрыть]

Своеобразную позицию в этом вопросе заняли иркутские кадеты. Считая затею преждевременной, они заявляли: «Мы возражаем против уродования народовластия в виде жалких и дешевых суррогатов», утверждая, что лучше не создавать пока никаких выборных органов парламентского типа, чем урезанное подобие. Указывали они и на технические трудности проведения выборов в обстановке чередовавшихся отступлений и наступлений на фронте. «В лучшем случае, – писали они о совещании, – оно окажется беспомощным, в худшем – явится источником внутренних осложнений». Особой критике иркутские кадеты подвергли в проекте правительства выраженную ставку на крестьянство и казачество, которая «делит население освобожденной от большевиков Сибири на козлищ и овец» и «едва ли способна внести умиротворение в умы». «Не есть ли это, – вопрошали они, – проведение в жизнь того классового обособления, за которым следует классовая борьба?[947]947
  Свободный край. 1919. 19 сентября; 23 сентября.


[Закрыть]»

В целом иркутские кадеты выражали в этом вопросе солидарность с лидерами Омского блока: «Поскольку диктатура стала фактом, выдвинутым самой жизнью в качестве единственного средства борьбы с разъединяющей страну смутой, все наши мысли и стремления должны быть направлены в сторону ее усиления, а не ослабления. Всякий же орган народного представительства… способен именно ослаблять диктатуру, тормозить быстроту и решительность ее действий». Но уж коль скоро он будет созван, полагали они, то надо добиваться, чтобы это был не «суррогат», а демократичные выборы. Поэтому они поддержали проект, выдвинутый помощником управляющего делами Совмина Т. В. Бутовым и предполагавший целиком выборный состав совещания: на 2/3 из делегированных представителей земств, городов и казачества и на 1/3 – выборных от торгово-промышленных союзов, кооперативов и других общественных организаций.[948]948
  Свободный край. 1919. 10 октября. Среди первоначальных проектов, ставших достоянием прессы, был и проект МВД, сужавший круг выборных до представителей уездных и частично волостных земств, городских дум 14 наиболее значительных городов Сибири, войсковых казачьих кругов (по числу их округов), а также беженских групп, и автоматически включавший в состав совещания депутатов бывшей Госдумы всех 4-х созывов (Русь. 1919. 26 сентября).


[Закрыть]

Характерно, что критика законопроекта за привилегии на выборах казакам перед крестьянами и неравенство в правах крупных и малых городов содержалась также в докладной записке Главного управления местного хозяйства МВД «К вопросу о конструкции Государственного земского совещания» от 20 сентября 1919 г.[949]949
  ГА РФ. Ф. р-1700 (Министерство внутренних дел Росийского правительства А. В. Колчака). Оп. 1. Д. 4. Лл. 148–150об.


[Закрыть]

Во многом скепсис кадетских лидеров по отношению к идее Государственного земского совещания был вызван тем, что, по словам одного из разработчиков проекта – министра-кадета Г. К. Гинса, «идея представительного учреждения в Сибири была скомпрометирована Сибирской думой и самарским Комучем. Всех пугала перспектива получить несколько десятков бессодержательных депутатов из партийных кругов, годных только для поднятия рук при голосовании, и несколько лидеров-говорунов, добросовестно выполняющих указания центральных комитетов их партий… 80 % абсентеизма при выборах в городские самоуправления достаточно ясно показали, как устало население от постоянных выборов, как равнодушно оно относилось ко всяким представительствам даже в городах… Наконец, был еще один подводный камень: российский характер власти. Каким путем можно было создать в Сибири представительное учреждение, которое решало бы всероссийские вопросы? А отказаться от них было невозможно».[950]950
  Гинс Г. К. Указ. соч. С. 363.


[Закрыть] Как видим, в целом причины скепсиса сводились к политической незрелости народных масс, продемонстрированной предшествующими событиями революции.

По существу же проект Государственного земского совещания был порожден стремлением мобилизовать общество на поддержку правительства и расширить его социальную базу за счет «левых». В немалой степени это было связано с разочарованием в деятельности Омского национального блока и его отделений, численность которых к осени 1919 г. стала повсеместно редеть. Отчасти это удалось: так, Забайкальское областное земство приветствовало грамоту о созыве совещания как «первый шаг к утверждению государства на началах народоправства, законности и гарантии гражданских свобод».[951]951
  Сибирская речь. 1919. 25 сентября.


[Закрыть] Не случайно само издание этой грамоты было обставлено правительством с необычайной торжественностью: духовенство читало и комментировало ее прихожанам в храмах.[952]952
  ГА РФ. Ф. р-176. Оп. 1. Д. 25. Лл. 1–2об.


[Закрыть] В воззвании Временного высшего церковного управления к пастве от 1 октября 1919 г. с призывом избрать «воистину лучших по разуму и по совести» и к «единению народа с властью» большевики именовались «богохульниками, убийцами и предателями Родины», Верховный правитель адмирал Колчак – «вождем нашего народа», а выборы – «делом великим, делом святым».[953]953
  Там же. Лл. 12–13об.


[Закрыть]

Но выборы в Государственное земское совещание проводились уже в декабре 1919 г., после случившейся на фронте катастрофы, при бойкоте со стороны левых партий, и собраться это совещание так и не успело.

Серьезное практическое значение имел и вопрос о местном самоуправлении. Кадеты, позицию которых определял п. 8 тактической резолюции III Восточной конференции партии, выступали за временное назначение органов местного самоуправления в местностях, освобождаемых от большевиков, до организации перевыборов (т. е. недопущение созыва тех, которые были избраны в 1917 г.) и за предоставление правительственной администрации права их роспуска и назначения новых выборов. С другой стороны, п. 9 резолюции оговаривал усиление ответственности за произвол на местах как гражданских, так и военных начальников.[954]954
  Отчет о III Восточной конференции Партии народной свободы // Сибирская речь. 1919. 28 мая; Свободный край. 1919. 29 мая.


[Закрыть] Против решения о временном назначении местных представительных органов до перевыборов опять же выступали иркутские кадеты;[955]955
  Отчет о III Восточной конференции Партии народной свободы // Свободный край. 1919. 4 июня.


[Закрыть] в отношении досрочного роспуска и назначения новых выборов они в крайнем случае соглашались предоставить такое право правительству, но никак не местным исполнительным властям.

«Свободный край» в цикле статей «Проблемы земства» усматривал корень проблем новых демократических земств в непрофессионализме: они, писала газета, в той же степени имитируют свою деятельность, «как статисты на подмостках театра изображают народ». Детально разбиралась несостоятельность ряда их действий: «В Сибири до последнего времени плательщиками являлись главным образом старожильческие общества, переселенческие же участки не только ничего не платили, но еще и получали от казны всякого рода пособия» (по реформе Столыпина). Введенный рядом земств прогрессивный подоходный налог, продолжала газета, – «дело не только мудреное, но и трудно осуществимое на практике, прежде всего потому, что учесть бюджет крестьянского хозяйства весьма трудно, и в такой же мере трудно определить его чистую доходность». На практике это превратилось в обложение хозинвентаря и скота, не всегда поддающихся точному учету. Вместо этого, констатировал автор статьи, куда проще обложить землю, с разбивкой на категории по назначению (таежная, огородная, луговая и т. д.) и на ландшафтные пояса по урожайности (черноземная, нечерноземная и т. д.), и с учетом близости крупных городов и железных дорог, определяющей выгодность сбыта сельхозпродукции. В заключение газета предлагала сократить численно разросшийся и малоэффективный земский аппарат путем замены постоянных губернских земств периодическими съездами членов уездных земств.[956]956
  Проблемы земства // Свободный край. 1919. 5 апреля; 6 апреля.


[Закрыть] Предложение не было принято.

Непрофессионализм послереволюционных земских и городских учреждений и засилье в них социалистических партий, определявших оппозиционное лицо представительной демократии на местах, побудили кадетов выступить за пересмотр избирательного закона 1917 г. Для разработки проекта земской реформы в декабре 1918 г. Восточный отдел ЦК партии сформировал комиссию в составе Коробова, Иванова, Григорьева, Космоловского, Годнева и Корсакова,[957]957
  Сибирская речь. 1919. 4 января.


[Закрыть] и обратился к премьеру П. В. Вологодскому с предложением временно ограничить избирательное право по опыту неподготовленной и бесхозяйственной работы земско-городских учреждений 1917–1918 гг. Кадеты отстаивали необходимость «вверить муниципальное дело зрелым политически и опытным в общественных делах» представителям общества. Суть их предложения сводилась к восстановлению имущественного ценза для избирателей в городах, ценза грамотности для избираемых, повышению возрастного ценза с 21 до 25 лет и ценза оседлости – с 1 до 3 лет. Эти ограничения кадеты считали тем более важными, что вводимые мажоритарные выборы (взамен пропорциональных) в условиях всеобщего избирательного права для «незрелых и негосударственных элементов» могли привести опять же к победе эсеров.[958]958
  Сибирская речь. 1918. 29 декабря. См. также: Мельгунов С. П. Указ. соч. Кн. 2. С. 226–227; Гинс Г. К. Указ. соч. С. 293.


[Закрыть]

Предложения кадетов нашли отклик в правительстве. Первым шагом в этом направлении стало изменение накануне нового, 1919 года правила выборов земских гласных. Отныне гласные уездных земств избирались не напрямую, а волостными земствами, т. е. отчасти возрождался дореволюционный принцип ступенчатых выборов.[959]959
  Временные правила об отсрочке и производстве выборов в органы земского самоуправления, 20 декабря 1918 г. // Правительственный вестник. 1919. 21 января; Законодательная деятельность Российского правительства адмирала А. В. Колчака. Вып. 2. С. 15–16.


[Закрыть] Были введены ограничения и при выборах гласных городских дум.[960]960
  ГА РФ. Ф. р-176. Оп. 4. Д. 18. Л. 11.


[Закрыть]

Показательно резко отрицательное отношение белых к идее Сибземгора – возрождения в Сибири некогда мощного Всероссийского союза земств и городов. Решение создать Сибземгор было принято на съезде сибирских земств и городов в Томске 2–11 сентября 1918 г., председателем Главного комитета этой организации был избран эсер Н. В. Ульянов.[961]961
  ГА ТО. Ф. р-1362 (Управляющий Томской губернией). Оп. 1. Д. 457. Л. 24.


[Закрыть] Но устав Сибземгора не был утвержден правительством, в связи с чем, в частности, в Томске окружной суд отменил (по протесту управляющего губернией) постановление местной городской думы о вступлении в него.[962]962
  Там же.


[Закрыть] Тем временем демократическое крыло земских и городских органов самоуправления возлагало большие надежды на созыв Сибземгора, периодически подымая вопрос о нем (так, в полосу начавшихся военных неудач лета 1919 г. Тобольская губернская земская управа 2 августа вновь обратилась к правительству с призывом созвать Сибземгор[963]963
  ГА РФ. Ф. р-195. Оп. 1. Д. 43. Лл. 12об–13.


[Закрыть]).

Кадеты противопоставили этой идее проект однородных союзов земств и городов для практических и хозяйственных целей, исключающих политику. В докладной записке правительству В. Н. Пепеляев (в то время – уже министр внутренних дел и член Совета Верховного правителя) в июне 1919 г. писал, что земско-городские союзы призваны заниматься «деловой» культурной и хозяйственной работой, ее практической координацией по конкретным направлениям и «должны быть далеки от политики», которая составляет прерогативу правительства. Поэтому, полагал министр-кадет, «каждый союз должен преследовать какую-либо одну определенную цель»: либо здравоохранение, либо социальное страхование, либо школьное образование, либо санитарный надзор и т. п. Лишь в порядке исключения, с разрешения МВД в каждом конкретном случае Пепеляев допускал создание разнопрофильных объединений, если это оправдывается конкретной практической целью. При этом министру внутренних дел предоставлялось право отменять постановления союзов, противоречащие их уставу либо выходящие за рамки их компетенции, и отстранять от должности их руководителей, «если такого рода постановления или распоряжения будут иметь последствия, вредные для общественного спокойствия», а «в случаях особо важных закрыть союз».[964]964
  ГА ИО. Ф. р-45 (Иркутская губернская земская управа). Оп. 1. Д. 213. Л. 43–43об. См. также: Окрест Колчака. С. 89.


[Закрыть] Со своей стороны, союзы получали право обжаловать подобные действия министра в Сенате. На идее Сибземгора как организации с собственным политическим лицом (подобно дореволюционному Земгору, в котором руководящую роль играли как раз кадеты) ставился крест.

Пепеляева активно поддержал кадет-центрист, управляющий делами Совмина Г. К. Гинс, внесший свои дополнения в предложения по ограничению деятельности земских союзов: так, он предлагал запретить объединяться в союзы волостным земствам смежных уездов. Но министр юстиции Г. Г. Тельберг (тоже кадет), от которого во многом зависело утверждение законопроекта, счел дополнения Гинса излишними, и они не прошли.[965]965
  ГА ИО. Ф. р-45. Оп. 1. Д. 213. Л. 44–44об.


[Закрыть]

Восточный отдел ЦК кадетов выступил солидарно со своими министрами против созыва Сибземгора. «Сибирская речь» считала эту затею несвоевременной, создающей «подпорки для вредителей русского дела»[966]966
  Сибирская речь. 1919. 29 марта.


[Закрыть] – эсеров, сохранявших преобладание во многих послереволюционных земско-городских учреждениях. Газета напоминала, что в обстановке смуты череда бесконечных выборов не только ничего не дала, но и разочаровала народные массы в самой идее демократии. При этом, как вспоминал позже Г. К. Гинс, «почти все земства занимались исключительно политикой, будучи органами все той же злосчастной партии эсеров, сумевшей в революционной обстановке 1917 года благодаря нелепостям избирательного закона засесть в губернских земских управах».[967]967
  Гинс Г. К. Указ. соч. С. 237.


[Закрыть]

Изменение отношения кадетов к Земгору представляется одним из наиболее знаменательных проявлений их эволюции. Логика событий, связанных с крушением российской демократии и накалом Гражданской войны, привела их от безоговорочной поддержки этого представительного органа к фактическому отрицанию. Такое отношение разделялось правительством А. В. Колчака и дало повод отдельным историкам с либерально-демократических позиций упрекать его в том, что он затянул с разработкой земского законодательства.[968]968
  Зимина В. Д. Белое дело взбунтовавшейся России… С. 204–205.


[Закрыть] В итоге 8 августа 1919 г. Совет министров утвердил законопроект Пепеляева.[969]969
  Мальцева Т. В. Сибирское земство и колчаковщина // Вопросы социалистического строительства в Сибири. Томск, 1983. С. 136.


[Закрыть]

Изменение подхода к практическим вопросам государственного строительства было неразрывно связано с анализом причин произошедшей в России катастрофы. В поисках духовной точки опоры белые идеологи ставили в вину русской интеллигенции прежний космополитический и строго демократический курс, до революции разделявшийся самими кадетами. У кадетов хватило честности и мужества не снимать с себя ответственности за это. Ставя «точки над i», один из ведущих кадетских идеологов при Колчаке профессор Н. В. Устрялов в статье «Большевики и мы» прямо и открыто провозглашал новым знаменем интеллигенции курс «Вех», в свое время яростно ошельмованный его партией. Большинство кадетов в вопросах общей политики перешло на позиции, ранее свойственные октябристам и небольшой, наиболее правой части кадетов во главе с П. Б. Струве (именно по причине осуждения со стороны тогдашнего кадетского ЦК отколовшейся от партии). Теперь же Устрялов почти дословно повторял «веховские» обличения в адрес интеллигенции: «Длительная невозможность практической деятельности в сфере общественно-политической воспитала в широких интеллигентских кругах одностороннюю «теоретичность», близорукую влюбленность в программы и отвлеченные идеалы… Поверхностный, банальный и устаревший позитивизм в качестве основы общественного миросозерцания, дешевая религия прогресса в стиле Конта и Фейербаха» довлели над дореволюционной интеллигенцией, а в радикальных ее кругах привели к увлечению социализмом. «Поколениями воспитанные в ненависти к власти, мы приучились отождествлять правительство с государством и Родиной», – объяснял Устрялов корни интеллигентского нигилизма. Итогом, по его словам, стало попустительство «антигосударственным элементам», когда интеллигенция своим безволием и приверженностью к «чистой демократии» сама расчистила дорогу к власти большевикам. В заключение Устрялов писал: «Окончательная победа над большевизмом – в окончательном преодолении русской интеллигенцией ее прошлого…, в отказе от прежней системы идей, чувств и действий… Русская интеллигенция должна сказать большевизму: – Я тебя породила, я тебя и убью».[970]970
  Устрялов Н. В. Большевики и мы // Сибирская речь. 1919. 12 апреля.


[Закрыть]

Характерна в статье Устрялова и оценка конкретных событий и лиц 1917 г. Рассматривая Корниловское выступление как мужественную попытку спасения государства от гибели, автор обвинял интеллигенцию в том, что она проявила дряблость, позволив «презренным Керенскому и Некрасову» погубить дело Корнилова. Знаменательно, что «презренным» именовался бывший признанный лидер сибирских кадетов Н. В. Некрасов, оставшийся на последовательно демократических позициях и поэтому отошедший от партии.

Продолжая разговор о «народопоклонстве» и об ответственности интеллектуальной элиты, «Сибирская речь» указывала, что прежнее расхожее суждение о «грехе интеллигенции перед народом» должно быть заменено выводом о «грехе интеллигенции перед Родиной».[971]971
  Сибирская речь. 1919. 10 августа.


[Закрыть]

С другой стороны, отмечался ее отрыв от народа, отсутствие взаимопонимания между ними. Видный колчаковский министр-кадет Г. К. Гинс в своих мемуарах писал: «Если бы русская интеллигенция не была так оторвана от народа…, большевизм можно было бы парализовать. Самоуправления земские и городские были всегда цензовыми и по составу, и по духу. Новые демократические, послереволюционные не успели привиться. К тому же они были наполнены теми же чуждыми народу интеллигентами, только из левых партий… и Октябрьская революция безжалостно и бесследно смела все земства, не вызвав никакого сожаления в крестьянстве».[972]972
  Гинс Г. К. Указ. соч. С. 37.


[Закрыть]

Много говорилось и о том, что важной идейной предпосылкой большевизма с его материалистическим культом была слабость духовных начал в среде интеллигенции, ее «фанатичное, религиозное преклонение перед материальной культурой и материальным прогрессом».[973]973
  Сибирская речь. 1919. 12 марта.


[Закрыть] С этим логично связывалась свойственная российской интеллигенции психологическая неустойчивость в борьбе. «Характерной чертой русского интеллигента, – писал «Свободный край», – всегда была крайность настроений. Мы не знаем середины: или впадаем в самый мрачный пессимизм, или пребываем в телячьем восторге. К длительному, ровному напряжению, к упорному и настойчивому проведению своей линии мы всего менее склонны. Мы или опускаем беспомощно руки, или бестолково размахиваем ими в воздухе».[974]974
  Свободный край. 1919. 20 июня.


[Закрыть]

Квинтэссенцией этих рассуждений стал прямо сформулированный «Сибирской речью» тезис о коллективной ответственности интеллигенции за тот оборот, который приняла русская революция.[975]975
  Сибирская речь. 1919. 27 февраля.


[Закрыть]

Итоги идейной эволюции, пройденной кадетами за два года революции, подводил все тот же Н. В. Устрялов: «Великими разочарованиями заплатила партия за предметные политические уроки, преподанные ей, как и всей русской интеллигенции, жизнью». Именно это, писал профессор, заставило кадетов пересмотреть свои лозунги и тактику, «искать новых вех и новых путей». И подчеркивал, что, при неизменности конечных целей и основ программы партии, кардинально изменился «стиль партийного мышления». «Наступили сумерки многих прежних кумиров. Дух старой «интеллигентщины» со всеми его типичными признаками отлетел… Выйдя из состояния хронической оппозиции, партия… сумела окончательно преодолеть все элементы невольного доктринерства и отвлеченного теоретизирования».[976]976
  Сибирская речь. 1919. 1 июня.


[Закрыть] В этом вопросе кадеты извлекли должные уроки из событий 1917 г.

Среди других попыток проанализировать причины успеха большевизма можно отметить доклад полковника Генерального штаба Ковалевского (инициалы в документе не указаны)[977]977
  По всей видимости, это бывший подполковник 1-го уланского Петроградского полка императорской армии Б. Н. Ковалевский-Русский (Ганин А. В. Корпус офицеров Генерального Штаба в годы Гражданской войны 1917–1922 гг. Справочные материалы. М., 2009. С. 245, 493). Как следует из документа, в июле 1917 г. он участвовал в подавлении первого большевистского восстания в Петрограде, в дни Октября находился при Ставке генерала Н. Н. Духонина, в 1918 г. был мобилизован в Красную армию начальником штаба дивизии на Восточный фронт и весной 1919 г. перешел на сторону белых. Как знаток «Совдепии» был прикомандирован к Управлению делами Верховного правителя и Совета министров.


[Закрыть] главноуправляющему делами Верховного правителя и Совета министров Г. Г. Тельбергу от 6 июля 1919 г. Если у кадетских идеологов преобладал анализ собственных ошибок и негативной роли интеллигенции в подготовке революции, то здесь указывалось преимущественно на экономические причины (в сочетании с психологией народа), которые автор видел в «неисчислимых жертвах, принесенных нищей экономически Россией в мировую войну… Экономически слабая страна, пожертвовав на пользу других все, оставшись без хлеба, призвав 21 300 000 работников под знамена, терпя ряд неудач от бездарности правителей в течение более чем 3-летней мировой борьбы, оставленная на произвол судьбы своими союзниками, которых не раз спасала, когда это было им необходимо, – сделалась большевистской… «Большевизм», как учение… проявляется в темных массах народных явлением как раз обратного порядка, чем проповедуется теорией: разнузданным разрушительным эгоизмом, заботой только о себе, так как стимул «выгодности», заставлявший ранее работать и на пользу других – отсутствует; товарообмен – замирает, купить-обменять свой продукт труда не на что… Желание «урвать» и только лично для себя и возможно больше, поедание и уничтожение накопленного ранее (и другими), так как работать и создавать – нет смысла: оно было бы неминуемо уничтожено другими… Все теории, все намерения и обещания большевиков при применении их к жизни вызывают явления обратного порядка, – так: обещают мир – получается бесконечная война, сулят хлеб – появляется ужасный голод, хотят дать богатство, а на поверку оказывается всеобщая нищета» (подчеркнутые места выделены автором документа).

Далее автор поясняет тезис об опасности большевизма для всего цивилизованного мира: «Ожидание Лениным мировой революции есть логически правильный вывод: учение большевизма имеет страшную заразительность для масс всех народов, вследствие первоначальной заманчивости… Оно прививается народам вследствие неисчислимых жертв мировой войны, порождаясь общим одичанием… Главные наши богатства естественные: земля и леса – их не съешь и не разрушишь. Богатства других мировых держав в ином и поддаются полному уничтожению, и вместе с ними будет неминуемо уничтожена и вся современная мировая культура… В помощи нам заинтересован своим собственным существованием весь мир – нужно обратить на это всеобщее внимание».

Отдельно в докладе отмечаются слабое знакомство сибирского населения с большевизмом, ошибки белых и сильные стороны большевиков: «Население Сибири испробовало (до ее занятия белыми – В. Х.) только первоначальную заманчивость и сладость большевизма, а не вкусило горьких его плодов… Неудачные приказы «белых» о «красных» офицерах (имеются в виду суровые кары красным военспецам, не сумевшим или не успевшим перейти на сторону белых, подозрительность даже по отношению к тем, кто сумел перейти, ошибочность чего позднее признавали сами Колчак и Деникин – В. Х.), безвыходность их положения, как и всего населения Совдепии, в главном хлебном вопросе, восстановление власти и дарование внешнего почета «красным» офицерам большевиками – все это было началом перелома «военного счастья», а за ним следуют успехи «красных» войск… Сила большевиков, ничтожного % от 100-миллионного населения Совдепии, в их сплоченности, в железной партийной дисциплине, в их «дееспособности»: проведение в жизнь решенного всегда по телеграфу (т. е. без канцелярской волокиты – В. Х.); решения их отвечают условиям данного момента; они не стесняются никакими средствами («иезуитизм»); вырабатываются эти решения и диктуются всем одним лицом: гениальным Лениным и переливаются в жизнь талантливым Троцким, «декорируются» (или, вернее, было так, теперь умер) – председателем ЦИК Свердловым, так что никакой власти Советов – нет, есть только декорум ее…, а по существу единоличная деспотия».[978]978
  ГА РФ. Ф. р-176. Оп. 12. Д. 10. Лл. 20–27. Весь текст (с некоторыми сокращениями) см. в Приложении X.


[Закрыть]

Хотя приведенный доклад и грешит отдельными натяжками (например, относительно абсолютного «бескорыстия» целей России в мировой войне – как известно, среди них были завоевание проливов в Средиземное море, Константинополя и Галиции), – но в целом представляет интересную попытку анализа причин успехов противника. Замкнутый круг в другом: основная надежда возлагалась на помощь союзников…

Что касается партии кадетов как политической опоры Колчака, то пересмотр идейных установок не мог не привести их к изменению отношения к церкви, отходу от традиционного атеизма (первые симптомы этого процесса отмечались в предыдущей части). Как известно, на контролируемой войсками А. В. Колчака территории было создано Временное высшее церковное управление в Омске (аналогичное было на Юге при А. И. Деникине) во главе с омским архиепископом Сильвестром (позднее убитым большевиками и канонизированным как священномученик); в правительстве была учреждена должность главноуправляющего по делам вероисповеданий, которую занимал старый октябрист, томский профессор церковного права П. А. Прокошев.[979]979
  Положение о Главном управлении по делам вероисповеданий, 27 декабря 1918 г. // Правительственный вестник. 1919. 18 января; Законодательная деятельность Российского правительства адмирала А. В. Колчака. Вып. 1. С. 141–143.


[Закрыть] Была воссоздана традиционная для русской армии иерархия военного духовенства. Главным священником армии и флота (аналог дореволюционного протопресвитера) был назначен протоиерей Касаткин, 31 октября 1919 г. (незадолго до падения Омска) замененный на епископа армии и флота, которым стал епископ чебоксарский Борис.[980]980
  ГА РФ. Ф. р-176. Оп. 4. Д. 2. Л. 420.


[Закрыть]

В целом отношение кадетов к церкви оставалось достаточно осторожным. Официальная позиция партии была выражена в п. 15 «тактической» резолюции III Восточной конференции, гласившем о поддержке православной церкви как «хранительницы исторического бытия духовного лица России» при соблюдении свободы совести.[981]981
  Отчет о III Восточной конференции Партии народной свободы // Сибирская речь. 1919. 28 мая; Свободный край. 1919. 29 мая.


[Закрыть] Признавая ее морально-воспитательное значение, выступая за сохранение закона Божьего в школах и за тесный союз с духовенством в антибольшевистской борьбе, они вместе с тем не спешили полностью принимать традиционные консервативные установки православия. Один из лидеров иркутских кадетов Н. Н. Горчаков, в ответ на упрек в адрес партии в «безрелигиозности», возразил: «Разве религия – партийное дело?»[982]982
  Цит. по: Свободный край. 1919. 25 мая.


[Закрыть]

Вместе с тем, в публикациях этого времени кадеты отводили религии не только духовно-нравственное значение, но и роль связующего звена между интеллигенцией и народом. Называя революцию «страшным судом над интеллигентщиной», вынудившим ее обратить взоры к «царству Духа, а не Материи», «Сибирская речь» заявляла: «Интеллигенция должна понять это, если она не желает быть выброшенной за борт истории, как ненужный груз. Несомненно, что нельзя творить русскую национальную жизнь без участия самого народа. И самый простой путь для того, чтобы перебросить мост от интеллигента к крестьянину, лежит через религию (выделено мной – В. Х.)».[983]983
  Сибирская речь. 1919. 22 марта.


[Закрыть]

Довольно прозрачно пропагандировали кадеты и ту функцию церкви, которую еще Вольтер назвал «уздой для народа»: «Церковь – фактор, организующий дух народа, делающий народ дисциплинированным, лишенным свойств зверя».[984]984
  Сибирская речь. 1919. 7 мая.


[Закрыть] И эту организующую роль церкви и религии они, как правило, были склонны расценивать значительно выше, чем нравственную.

Не признав советского декрета об отделении церкви от государства, правительство А. В. Колчака отпускало на содержание Высшего временного церковного управления деньги из государственного казначейства. В школах по-прежнему преподавался Закон Божий – правда, идя навстречу требованиям свободы совести, правительство разрешило освобождать от его изучения по заявлениям родителей учеников (а с 16 лет – по желанию самих учеников). В борьбу же партий церковь старалась не вмешиваться, официально провозгласив устами архиерейского собора в Томске в декабре 1918 г. внепартийность приходских советов.

Белые идеологи тоже выступали против прямого, непосредственного участия церкви в политике. Поводом к обсуждению вопроса послужила деятельность епископа уфимского Андрея, вопреки мнению Временного высшего церковного управления выступавшего за организацию «народной православно-приходской партии» и активное внедрение церкви во все сферы общественной жизни с целью повышения влияния на народ. Такую позицию раскритиковала «Сибирская речь»: «Христианство прежде всего имеет дело с индивидуальной человеческой душой, – писала она. – Вопросы экономики и политики как таковые (выделено мной – В. Х.) не должны и не могут интересовать церковь. Они приобретают для нее значение лишь как факторы производные… Для государства область экономики и политики самое ценное и важное, для церкви – это лишь случайный элемент, с которым ей приходится только частично соприкасаться». Отвергая ссылки владыки Андрея на раннее христианство, где экономическая деятельность церковных общин играла существенную (но опять же второстепенную) роль, центральная газета восточных кадетов возражала, что в тех общинах были представлены люди, спаянные общими духовными ценностями, тогда как уфимские приходы вовлекали в свое предпринимательство всех желающих, «опускаясь в область чисто материальную, далекую и даже противоположную всякой духовности». «Здесь уже несомненная подмена хлеба духовного хлебом насущным», – заключала газета.[985]985
  Сибирская речь. 1919. 22 мая.


[Закрыть] Позиция кадетов совпала с мнением колчаковского правительства и его Высшего временного церковного управления во главе с архиепископом омским Сильвестром.

Надежды белых на помощь церкви и религии усиливаются в критический переломный период июля—октября 1919 г., когда армия Колчака понесла серьезные поражения, но при этом фронт еще сохранял относительную прочность. Все чаще звучало мнение, что влияние церкви может оказаться важнее, чем даже помощь Антанты, поскольку способно обеспечить духовное возрождение народа, его возврат к «корням». Еще резче, чем раньше, бичевались традиционный интеллигентский атеизм и «академическое» западничество. «Интеллигентский охлос, – писал омский кадетский публицист А. Русов, – не чувствует сердцем истока воды живой… В то время как крестьянин русский и даже мусульманин поднимает знамя веры, один – святой крест, другой – полумесяц, интеллигенция предпочитает щеголять в гнилых, рваных одеждах «культуры и права»… Народ рассматривается ею сквозь старый хлам книжных доктринерских понятий… И когда крест в его мозолистой руке одолеет всю нечисть и нежить, когда история наденет на него венец победы и воскреснет Святая Русь, интеллигент пойдет в хвосте за победителем».[986]986
  Сибирская речь. 1919. 27 сентября.


[Закрыть] Кадет В. Н. Пепеляев на посту министра внутренних дел и члена Совета Верховного правителя содействовал организации военных добровольческих дружин Святого Креста, создававшихся в эти месяцы под религиозными лозунгами по инициативе генерала М. К. Дитерихса и профессора Д. В. Болдырева (в его дневнике сохранилась запись: «Раньше некоторые министры советовали мне не связывать своего имени с этими «черносотенцами» и их движением. Я же предпочитаю связывать»[987]987
  Дневник В. Н. Пепеляева // Окрест Колчака. С. 104; ГА НО. Ф. д-158. Оп. 1. Д. 2. Л. 115.


[Закрыть]). Но практические результаты этой деятельности были невелики: сформированные «дружины Святого Креста» и мусульманские «отряды Зеленого Знамени» в сумме составили всего одну регулярную дивизию (любопытно, что в числе лиц, призывавших к формированию дружин «крестоносцев», был и такой относительно левый либерал, еще в феврале 1919 г. вышедший из правительства и отошедший от активной политики, как профессор Н. Я. Новомбергский[988]988
  Сибирская жизнь. 1919. 14 сентября.


[Закрыть]).

В общей связи с вопросами духовно-нравственного воспитания находилась и организация народного просвещения, в которой было покончено с демократическим экспериментом. Ранее Временное Сибирское правительство упразднило местные органы правительственного надзора за школами, предоставив их всецело в ведение педсоветов и земско-городских самоуправлений, что привело к расстройству системы образования. При Колчаке при поддержке министров-кадетов Г. К. Гинса и В. В. Сапожникова попечительские органы правительственного надзора были восстановлены; одним из инициаторов этого был видный деятель сибирской буржуазии Н. Д. Буяновский (впрочем, их полномочия ограничивались совещательным голосом в советах вузов[989]989
  ГА РФ. Ф. р-190. Оп. 1. Д. 88. Лл. 211об, 213об.


[Закрыть]). Вопреки советской пропаганде, невзирая на факты настаивавшей на «реакционности» культурно-просветительной работы колчаковского правительства,[990]990
  Соскин В. Л. Сибирь, революция, наука. Новосибирск, 1989. С. 61–75.


[Закрыть] как раз эта отрасль его деятельности была достаточно плодотворной, во многом благодаря возглавлявшему Министерство народного просвещения кадету В. В. Сапожникову. Современными историками приведен ряд фактов развития сети школ для нацменьшинств и даже педагогических курсов для подготовки преподавателей в них.[991]991
  Подробнее см.: Рынков В. М. Социальная политика антибольшевистских режимов на востоке России… С. 362–397.


[Закрыть] Сюда же можно добавить содействие правительства и лично А. В. Колчака развитию науки и высшего образования, в т. ч. Томского и Иркутского университетов, Омского сельхозинститута, основание Института исследования Сибири, организацию научной экспедиции в устье Оби и т. п.[992]992
  ГА РФ. Ф. р-176. Оп. 4. Д. 17. Л. 39; Постановление Совета министров об отпуске кредита министру народного просвещения на 40 тыс. руб. на организацию съезда по учреждению Института исследования Сибири, 13 декабря 1918 г. // Правительственный вестник. 1919. 12 января; Законодательная деятельность Российского правительства адмирала А. В. Колчака. Вып. 1. С. 109–110; Постановление Совета министров об отпуске Министерству народного просвещения на расходы по внешкольному образованию 600 тыс. руб., 16 декабря 1918 г. // Правительственный вестник. 1919. 12 января; Законодательная деятельность Российского правительства адмирала А. В. Колчака. Вып. 1. С. 113; Постановление Совета министров об учреждении Дирекции маяков и лоции Северного морского пути и отдельного Обь-Енисейского гидрографического отряда, 24 декабря 1918 г. // Правительственный вестник. 1919. 26 января; Законодательная деятельность Российского правительства адмирала А. В. Колчака. Вып. 2. С. 77–78; Приветствие Верховного правителя адмирала А. В. Колчака съезду по организации Института исследования Сибири // Труды съезда по организации Института исследования Сибири. Ч. 5. С. 1.


[Закрыть] Пожалуй, можно согласиться с тем, что колчаковское правительство, в отличие от большевиков, тратило в тяжелое военное время излишне много на культуру и образование в ущерб агитационно-пропагандистской работе,[993]993
  Рынков В. М. Социальная политика антибольшевистских режимов на востоке России… С. 413–414.


[Закрыть] имевшей исключительное значение в условиях Гражданской войны.