Текст книги "Национальная идея и адмирал Колчак"

Под руководством министра юстиции кадета Г. Г. Тельберга заметно укрепилась судебная система. В своей основе она была унаследована от старой России, где была наиболее демократическим институтом государства. Был возрожден Правительствующий Сенат в составе «временных присутствий»[994]994
  Положение об открытии в г. Омске временных присутствий первого и кассационного департаментов Правительствующего Сената, 24 декабря 1918 г. // Правительственный вестник. 1919. 3 января; Законодательная деятельность Российского правительства адмирала А. В. Колчака. Вып. 1. С. 88–91.


[Закрыть] (до взятия Москвы), суды, для которых подбирались квалифицированные юристы. После торжественного открытия Сената 29 января 1919 г., освященного омским архиепископом Сильвестром, Колчак и его министры принесли присягу на верность государству и законам.[995]995
  Сибирская жизнь. 1919. 1 февраля.


[Закрыть]

При Колчаке даже расширилась сфера действия демократических судебных учреждений: постановлением Совета министров в январе 1919 г. суды присяжных впервые были распространены на Восточную Сибирь и Дальний Восток.[996]996
  Постановление Совета министров о введении учреждений суда присяжных заседателей в губерниях Енисейской и Иркутской, областях Забайкальской, Якутской, Амурской, Приморской и Сахалинской и в полосе отчуждения КВЖД, 10 января 1919 г. // Правительственный вестник. 1919. 30 января; Законодательная деятельность Российского правительства адмирала А. В. Колчака. Вып. 2. С. 100–103.


[Закрыть] При этом, в соответствии с законом Временного правительства от 25 сентября 1917 г., для присяжных отменялся имущественный ценз (сохранялся лишь ценз грамотности).[997]997
  ГА РФ. Ф. р-176. Оп. 14. Д. 245. Л. 42об.


[Закрыть] Ранее как адвокатура, так и разделение суда и предварительного следствия распространялись только на суды общих инстанций, не затрагивая низшие – мировые и волостные суды; теперь должность следователя вводилась и для мировых судов, а адвокаты допускались во все суды, включая волостные.[998]998
  Там же. Лл. 47об, 51.


[Закрыть]

Было разработано положение о судебном устройстве в «киргизских» (казахских) областях. Для них по российскому образцу создавались выборные волостные и уездные суды (аналогичные мировым судам в русских губерниях), а в окружных судах учреждались специальные отделения по делам киргизов. Члены всех этих судов и присяжные, согласно положению, тоже были казахами, казахским был и делопроизводственный язык в них (с переводом на русский для Сената).[999]999
  ГА РФ. Ф. р-176. Оп. 14. Д. 245. Л. 43–43об.


[Закрыть] Также было разработано Положение об улучшении по судебной части в Урянхайском крае (Туве), «в целях вызвать у жителей Урянхайского края, находящегося под протекторатом России и оспариваемого Китаем, прочные симпатии к Российскому государству».[1000]1000
  Там же. Л. 43об.


[Закрыть]

Особый порядок действовал лишь при расследовании дел, связанных с большевизмом: для них в каждом судебном округе назначался особоуполномоченный МВД, с последующим направлением дел в окружную следственную комиссию при окружном суде; председатель этой комиссии (на правах вице-губернатора) назначался МВД, а члены – 3 от Министерства юстиции и 1 штаб-офицер по назначению начальника гарнизона.[1001]1001
  Там же. Л. 44.


[Закрыть]

Другое дело, что в условиях Гражданской войны восстановление судебной системы не было закончено. Особую роль играли военно-полевые и военно-окружные суды, выносившие скорые смертные приговоры; к их ведению относились все дела о тяжких государственных преступлениях. Был восстановлен и дореволюционный внесудебный институт административной ссылки.[1002]1002
  Звягин С. П. Правоохранительная политика А. В. Колчака. Кемерово, 2001. С. 63.


[Закрыть] В целом законодательство ужесточилось. 4 апреля 1919 г. было принято специальное «Положение о лицах, опасных для государственного порядка вследствие прикосновенности их к бунту, начавшемуся в октябре 1917 г.».[1003]1003
  ГА РФ. Ф. р-176. Оп. 4. Д. 18. Лл. 253–254.


[Закрыть] Дополнения к статьям 99 и 100 Уголовного уложения, принятые в декабре 1918 г., предусматривали наказание вплоть до смертной казни за «воспрепятствование к осуществлению власти»; при желании эту растяжимую формулировку можно было трактовать очень широко, чем часто пользовались военно-полевые суды. Ст. 329 карала каторгой за умышленное неисполнение распоряжений правительства в обстановке военного времени. Каторжными работами наказывалось даже укрывательство большевиков.[1004]1004
  Постановление Совета министров о временном изменении ст. ст. 99, 100, 101 и 103 Уголовного уложения и ст. 329 Уложения о наказаниях, 30 ноября 1918 г. // Правительственный вестник. 1918. 8 декабря; Законодательная деятельность Российского правительства адмирала А. В. Колчака. Вып. 1. С. 36–37.


[Закрыть] Впрочем, правительство стремилось действовать в правовых рамках: так, предварительный внесудебный арест не мог длиться более двух недель.[1005]1005
  ГА РФ. Ф. р-147 (Департамент милиции Министерства внутренних дел Российского правительства А. В. Колчака). Оп. 1. Д. 50. Л. 23.


[Закрыть] При этом пенитенциарная система была рассредоточена: тюрьмы находились в ведении Министерства юстиции, концлагеря – в ведении Военного министерства (в условиях военного времени, поскольку там содержались и военнопленные).[1006]1006
  ГА РФ. Ф. р-1700. Оп. 4. Д. 3. Л. 55.


[Закрыть]

Белая и кадетская пресса напоминали, что революция и Гражданская война расшатали устои законности и правопорядка в сознании народа. «Мы пережили ураган, – писала «Сибирская речь», – который буквально разгромил те привычки населения, в коих держатся порядок и законность».[1007]1007
  Сибирская речь. 1919. 1 марта.


[Закрыть] Более того, именно Г. Г. Тельберг тотчас по занятии поста министра юстиции в мае 1919 г., под предлогом разгрузки судов от огромного числа дел, связанных с большевиками, разработал законопроект о передаче их во внесудебные органы (по расследованию – в МВД, по суду – в «особые присутствия»), с правом вынесения наказаний до пожизненной каторги включительно (приговорить к смертной казни все-таки мог только суд). При этом колчаковская юстиция так и не успела дать точное юридическое толкование термина «принадлежность к большевизму», по обвинению в которой арестовывались тысячи людей, поневоле работавших при большевиках.

Сам Верховный правитель прямо говорил: «Я приказываю начальникам частей расстреливать всех пленных коммунистов. Или мы их перестреляем, или они нас. Так было в Англии во время войны Алой и Белой розы, так неминуемо должно быть и у нас и во всякой гражданской войне».[1008]1008
  Гинс Г. К. Указ. соч. С. 449.


[Закрыть] Его приказ по армии от 14 мая 1919 г. гласил: «Лиц, добровольно служащих на стороне красных… во время ведения операций… в плен не брать и расстреливать на месте без суда; при поимке же их в дальнейшем будущем арестовывать и предавать военно-полевому суду».[1009]1009
  Русская армия. 1919. 16 мая.


[Закрыть] Согласно разработанным в апреле 1919 г. «временным правилам», въезжавшие из-за границы русские подданные представляли правоохранительным органам «удостоверения о непричастности к большевизму». В марте был издан приказ начальника штаба Верховного главнокомандующего о предании военно-полевому суду «за государственную измену» офицеров и генералов, служивших в Красной армии, за исключением добровольно перешедших на сторону белых. Циркуляр МВД подвергал «чистке» государственные и общественные учреждения от лиц, ранее замешанных в сотрудничестве с большевиками. Между тем, часть либеральной прессы указывала на негибкость такой кадровой политики, призывая «во имя России поступиться на время романтическими принципами».[1010]1010
  Свободный край. 1919. 20 мая.


[Закрыть]

Большим делом стала реорганизация милиции, проводившаяся под руководством кадетского лидера В. Н. Пепеляева (на посту директора Департамента милиции, а затем министра внутренних дел) с присущей ему энергией. О милиции, доставшейся по наследству от правительства Керенского и демократического Сибирского правительства, Пепеляев выразился так: «Революционная милиция представляет собой такую язву, от одного произнесения имени которой порядочные люди приходят в содрогание. Перед этой язвой поблекли и стали пустяками недостатки царской полиции».[1011]1011
  ГА НО. Ф. д-158. Оп. 1. Д. 2. Л. 49.


[Закрыть] В пороках правоохранительной системы он винил не «старый режим», а революционное безвременье. Не боясь обвинений в «реакционности», он первым открыто заявил о необходимости привлечения в милицию старых полицейских кадров «в первую голову», как профессионалов своего дела, независимо от их политических убеждений,[1012]1012
  Сибирская речь. 1918. 29 декабря.


[Закрыть] и получил в этом полную поддержку от А. В. Колчака. В итоге, по воспоминаниям его коллеги по кабинету, «в несколько месяцев милиция настолько укрепилась, что представляла из себя достаточно стойкую силу».[1013]1013
  Гинс Г. К. Указ. соч. С. 294. Справедливости ради, однако, надо признать, что даже в сентябре 1919 г., как явствует из приказа по МВД № 934, на некоторых участках столичной Омской милиции дежурные не могли назвать министру номер телефона ОМОНа (ГА РФ. Ф. р-1700. Оп. 7. Д. 1. Л. 428). В том же месяце в г. Камень Алтайской губернии польский военный суд расстрелял начальника милиции Ипатова по обвинению в содействии большевикам (ГА РФ. Ф. р-147. Оп. 8. Д. 13а. Л. 88об).


[Закрыть] Соответственно, к службе в контрразведке и государственной охране стали привлекаться бывшие офицеры жандармского корпуса. В порядке централизации управления, еще до колчаковского переворота (в октябре 1918 г.) милиция была передана из ведения земств и городов в МВД.[1014]1014
  ГА РФ. Ф. р-1700. Оп. 5. Д. 41. Л. 3–3об.


[Закрыть]

При режиме Колчака была возрождена профессиональная политическая полиция – государственная охрана, положение о которой было разработано под руководством того же В. Н. Пепеляева и утверждено 17 июня 1919 г.[1015]1015
  Дневник В. Н. Пепеляева // Окрест Колчака. С. 86; ГА НО. Ф. д-158. Оп. 1. Д. 2. Л. 107.


[Закрыть] (сам проект ее учреждения был выдвинут его предшественником на посту министра А. Н. Гаттенбергером 28 февраля 1919 г. и утвержден 7 марта[1016]1016
  ГА РФ. Ф. р-176. Оп. 4. Д. 18. Л. 160.


[Закрыть]). В процессе его обсуждения проявились разногласия между правыми и умеренными сторонниками режима. Проект Пепеляева предполагал подчинение губернских управлений госохраны непосредственно центру, минуя управляющих губерниями. Против этого выступил, в частности, управляющий Забайкальской областью кадет С. А. Таскин: свой протест он мотивировал тем, что «этим вновь создается ведомство, напоминающее прежние жандармские управления».[1017]1017
  ГА РФ. Ф. р-147. Оп. 1. Д. 83. Л. 16.


[Закрыть] В итоге Пепеляев отступил, и в Положение о государственной охране была включена ст. 12 о подчинении ее местных управлений управляющим губерниями (областями).[1018]1018
  ГА РФ. Ф. р-147. Оп. 1. Д. 83. Лл. 32–33.


[Закрыть] Управлящий Особым отделом государственной охраны (в составе Департамента милиции МВД) и 8 из 11 начальников ее региональных управлений, биографические сведения о которых удалось разыскать, были жандармскими офицерами с большим опытом службы в чинах от ротмистра до генерал-майора.[1019]1019
  Подробнее см.: Кирмель Н. С., Хандорин В. Г. Карающий меч адмирала Колчака. М., 2015. С. 110–117, 282–283.


[Закрыть] По сравнению с милицией, государственная охрана пользовалась высокими отзывами,[1020]1020
  ГА РФ. Ф. р-5913. Оп. 1. Д. 262. Л. 165об.


[Закрыть] хотя ее развертывание так и не было завершено в полном объеме.

Активное привлечение А. В. Колчаком на службу лучших профессионалов «царского режима» как в сфере гражданского управления,[1021]1021
  Бывший петроковский губернатор Ячевский был товарищем министра внутернних дел, бывший томский губернатор Гран – начальником Главного тюремного управления, бывшие камергеры императорского двора князь Куракин и Шелашников – сенаторами (Хандорин В. Г. Адмирал Колчак: правда и мифы. Томск, 2007. С. 179).


[Закрыть] так и – в особенности – в правоохранительные органы, воссоздание профессиональной политической полиции выгодно отличают его как прагматика от А. И. Деникина, подверженного либеральным комплексам и боявшегося принимать на службу «царских» администраторов, полицейских и жандармов. Вообще, организации тыла колчаковское правительство уделяло несравненно большее внимание, понимая, что от этого во многом зависит победа на фронте.

В обстановке Гражданской войны ответной мерой на красный террор были жесткие карательные меры колчаковского правительства против большевиков и партизан, включая конфискацию земель повстанцев. Активным их проводником, а нередко и инициатором был все тот же В. Н. Пепеляев.[1022]1022
  Дневник В. Н. Пепеляева // Окрест Колчака. С. 87; ГА НО. Ф. д-158. Оп. 1. Д. 2. Л. 107.


[Закрыть] Он высмеивал тех своих однопартийцев, которые ратовали за смягчение этих мер. После кровавого подавления Омского восстания 23 декабря 1918 г. Пепеляев иронически записал в дневнике: «Либеральные зайцы лепечут о бессудных расстрелах».[1023]1023
  Дневник В. Н. Пепеляева // Окрест Колчака. С. 65; ГА РФ. Ф. р-195. Оп. 1. Д. 47. Л. 33об.


[Закрыть] В этом направлении (как и в остальных) Восточный отдел ЦК кадетов ни разу не высказал порицания его деятельности.

В обстановке Гражданской войны особое внимание уделялось устройству армии. Был восстановлен официальный дореволюционный принцип: «армия вне политики», характерный для большинства стран мира. Один из первых приказов Колчака по армии от 21 ноября 1918 г. запрещал в войсках политическую деятельность и «взаимную партийную борьбу, подрывающую устои Русского государства и разлагающую нашу молодую армию»;[1024]1024
  Цит. по: Заря. 1918. 27 ноября.


[Закрыть] военнослужащим запрещались участие в политических партиях, собраниях и манифестациях, работа в периодической печати (за исключением военных изданий с ведома и разрешения начальства). Правда, в условиях Гражданской войны эти меры выглядели несколько парадоксально, если учесть, что именно офицерство стало не только ударной, но и организующей силой Белого движения, и сами вожди этого движения во главе с А. В. Колчаком и А. И. Деникиным были военными. Параллельно в гарнизонах создавались отделы внешкольного образования и воспитания солдат[1025]1025
  Подробнее см.: Луков Е. В., Шевелев Д. Н. Осведомительный аппарат белой Сибири: структура, функции, деятельность (июнь 1918 – январь 1920 г.). Томск, 2007. С. 72–73.


[Закрыть] (до революции этот процесс сводился к примитивным занятиям «словесностью», проводившимся малограмотными унтер-офицерами). Но систематического оформления это дело так и не успело обрести. Основная масса солдат была политически отсталой и плохо понимала цели Гражданской войны; иные толком не знали, за какую власть воюют. Хрестоматийной стала фраза из перехваченного военной цензурой письма новобранца домой в деревню: «Сегодня приезжал на фронт какой-то англицкий адмирал Кильчак, видно, из новых орателей, и раздавал папиросы».[1026]1026
  Цит. по: Мельгунов С. П. Указ. соч. Т. 1. С. 66.


[Закрыть]

Сделав ставку на военную диктатуру, либеральная интеллигенция кадетского толка была вынуждена в корне изменить отношение к офицерству, к которому раньше относилась с изрядной долей недоверия, как к «опоре царского режима». Теперь, наоборот, кадетская печать превозносила их как «мучеников за Россию» и отдавала им первенство перед всеми другими слоями общества. «Сибирская речь» солидаризировалась со словами пермской «Освобожденной России»: «У нас только один класс, одна группа людей стоит на точке зрения гражданского правосознания – это офицерство».[1027]1027
  Цит. по: Сибирская речь. 1919. 28 февраля.


[Закрыть]

В условиях войны мобилизационные меры постепенно распространялись и на гражданских служащих. 8 июля 1919 г. Совет министров принял постановление «О призыве к отбыванию всеобщей гражданской трудовой повинности служащих в правительственных учреждениях», запрещавшее чиновникам до окончания войны увольняться и переходить на частную службу.[1028]1028
  Правительственный вестник (Омск). 25 июля 1919 г.


[Закрыть]

Как видим, при А. В. Колчаке завершился поворот вправо идеологии и тактики либерализма в Сибири, что выразилось не только в безусловной поддержке диктатуры и в ее прикрытии демократической фразеологией, но и в выступлениях даже против совещательного выборного представительства, в стремлении к централизации всех сфер управления. Можно согласиться с объяснением активной роли кадетской партии в Белом движении ее политической гибкостью, надклассовыми и надпартийными лозунгами, направленными на практическую консолидацию антибольшевистских сил.[1029]1029
  Зимина В. Д. Белое дело взбунтовавшейся России… С. 96.


[Закрыть] Неубедительно выглядят попытки отдельных западных исследователей представить поворот кадетов вправо как «жест отчаяния».[1030]1030
  Rosenberg W. G. Liberals in the Russian Revolution: The Constitutional-Democratic Party, 1917–1921. Princtone, 1974. P. 471; и др.


[Закрыть] Более оправдан вывод о внутренней логике отказа кадетов от демократической модели в той обстановке, поскольку для них «либерализм всегда был менее важен, чем российская государственность».[1031]1031
  Перейра Н. Указ. соч. С. 66.


[Закрыть] Вместе с тем, если военным лидерам Белого движения демократия была чужда в принципе, то служившие им политической опорой кадеты, очевидно, не отказывались окончательно от построения ее в будущем, чему способствовал как нельзя лучше лозунг «непредрешения». С другой стороны, в какой-то степени правы те, кто считает эту позицию одной из причин поражения, как уклончивой и мешавшей выработке внятной для масс программы.[1032]1032
  Шишкин В. И. Колчаковская диктатура и ее крах // Белая Сибирь: мат-лы 2-й междунар. науч. конференции. Кемерово, 1997. С. 10–11.


[Закрыть] Прежде всего это объяснялось социальной разнородностью Белого движения, на роль идейных вдохновителей которого претендовали кадеты. Как признавал Н. В. Устрялов, движение погубила «внутренне необходимая логика», а не случайные ошибки его вождей, и думать иначе – значит «предаваться страусовым иллюзиям».[1033]1033
  Устрялов Н. В. В борьбе за Россию… С. 1.


[Закрыть] Формирование Белой идеи, на основе перестройки кадетской идеологии в национально-религиозном направлении, не успело за короткий срок завершиться. Особенность колчаковского периода и в том, что впервые идеология сибирских кадетов вышла на уровень государственной политики, в связи с чем можно утверждать, что они разделяют ответственность за нее с военными вождями Белого движения. Описанные тенденции вызывались логикой событий и историческим опытом. Та же логика событий вызвала по мере их ухудшения вначале дрейф в сторону совещательного представительства, а на этапе агонии Белого дела – запоздалые попытки демократизации режима, ввиду скоротечного краха не имевшие серьезного значения (об этом – в заключительной главе).

Глава 12. Национальный вопрос, союзники и борьба за признание

Фактический распад государства в обстановке Гражданской войны и образование самостоятельных правительств на национальных окраинах бывшей Российской империи обострили значение национального вопроса. Тем не менее, белогвардейцы твердо отстаивали восстановление «единой неделимой России» в дореволюционных границах. Они соглашались признать лишь независимость Польши, признанную еще Временным правительством, и отложить разрешение вопроса об автономии некоторых национальных окраин.[1034]1034
  Подробнее см.: Наумова Н. И. Право наций на самоопределение и целостность России в политике колчаковской власти // Известия Томского политехнич. ун-та. 2002. Т. 305. Вып. 7. С. 85–95; Цветков В. Ж. Белое дело в России. Т. 2. М., 2009. С. 370, 381–385.


[Закрыть] Главный боевой клич Белой армии: «За единую неделимую Россию!» – объединил вокруг нее патриотические круги общества. Другой вопрос, что в условиях Гражданской войны и слаборазвитости патриотических чувств в массе народа (что продемонстрировала Первая мировая война) этот великодержавный лозунг не имел большого веса, простой народ отнесся к нему равнодушно. Что же касается национальных окраин, в ходе революции провозгласивших самостоятельность, то данный лозунг исключил возможность совместной с ними борьбы против большевиков. Правда, в официальном заявлении перед союзниками (составленном при участии кадетского лидера В. Н. Пепеляева и управляющего МИДом И. И. Сукина[1035]1035
  Дневник В. Н. Пепеляева // Окрест Колчака. С. 82–83; ГА НО. Ф. д-158. Оп. 1. Д. 2. Л. 105.


[Закрыть]) в ответ на их ноту от 3 июня 1919 г. А. В. Колчак, демонстрируя свой «демократизм», хотя и в несколько двусмысленной форме, но признавал право Финляндии на «самоопределение», а прибалтийских, закавказских и закаспийских народов – по крайней мере на автономию, но при этом делал многозначительную оговорку, откладывая «окончательное» решение данных вопросов до будущего Национального собрания. На практике же Колчак поступал с противоположных позиций, как бескомпромиссный поборник единства Империи. Особенно ярко это проявилось в финляндском вопросе.

Речь шла о предоставлении финнами военной помощи Северо-Западной армии генерала Н. Н. Юденича во взятии Петрограда, в обмен на признание белыми независимости Финляндии (уже признанной большевиками). 25 января 1919 г. Юденич телеграммой через посла в Швеции колчаковскому МИДу писал А. В. Колчаку: «С падением Германии открылась возможность образования нового фронта для действий против большевиков, базируясь на Финляндию и балтийские губернии; удобство сообщения с Entente (Антантой – В. Х.), краткость расстояния до Петербурга и Москвы, двух очагов большевизма, при хорошо развитой сети путей сообщения составляют выгоды этого направления». В связи с этим он высказал мнение о необходимости воздействовать на Финляндию и прибалтийские правительства через союзников, чтобы обрести возможность для формирования белой Северо-Западной армии на их территории, а также получить продовольствие для населения Петрограда после его взятия.[1036]1036
  ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 341. Л. 8.


[Закрыть] При этом, по сообщению посла в Англии К. Д. Набокова от 14 февраля, крупнейший либеральный политик П. Б. Струве на пути из Финляндии в Париж передал ему, что «русские деятели, группирующиеся вокруг Юденича…, без оговорок стали на почву лояльного признания независимости Финляндии».[1037]1037
  Там же. Л. 12об.


[Закрыть] Буквально через 3 дня Набоков телеграфирует управляющему колчаковским МИДом И. И. Сукину о Финляндии: «…Независимость последней есть совершившийся факт. Державы Согласия рано или поздно признают ее, и нет никаких оснований думать, что они серьезно будут считаться с тем или иным отношением к этому русского правительства, которого они сами не решаются еще признать».[1038]1038
  Там же. Л. 14об.


[Закрыть]

Таким образом, вопрос о Финляндии вошел в фазу активного обсуждения в высших сферах Белого движения в феврале 1919 г. 24 февраля высказал авторитетное мнение министр иностранных дел С. Д. Сазонов из Парижа. Он занял двоякую позицию. Из его телеграммы И. И. Сукину для Колчака: «…Никто в наше время не правомочен дать какие-либо заверения в смысле признания независимости Финляндии, так как право это принадлежит исключительно будущему Русскому народному собранию. Хотя Финляндия не имеет права односторонним актом порвать свою связь с Россией, тем не менее полагаю, что при нынешних обстоятельствах нам следует пока считаться с создавшимся положением, противодействовать которому мы бессильны. Поэтому, ввиду крайней необходимости дать Юденичу возможность подготовить наступление на Петроград, нам нужно воздержаться теперь от споров с Финляндией».[1039]1039
  ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 341. Л. 17.


[Закрыть] Его поддержал соратник по Русскому политическому совещанию в Париже, русский посол во Франции В. А. Маклаков.

Развивая свою позицию, Сазонов писал в телеграмме от 3 марта: «…Настоятельная необходимость Юденичу подготовить с помощью Финляндии наступление на Петроград, – что невозможно без содействия финляндцев, – заставляет нас считаться с намерением последних использовать создавшееся положение для получения от нас признания их независимости. Я настаиваю на неправомочности кого бы то ни было, кроме Всероссийского народного собрания, высказаться по этому предмету. Тем не менее, ввиду опасности погубить начатое Юденичем дело, думаю, что нам следует изыскать средства хотя бы отчасти удовлетворить финляндцев… Это, может быть, могло бы быть достигнуто заявлением, что мы не возражаем против предоставления Финляндии самостоятельности при условии обеспечения стратегических интересов России и защиты Петербурга. Мы смогли бы даже дополнить это обещанием в свое время поддержать таковое разрешение вопроса перед Русским народным собранием». В заключение он просил Колчака уполномочить его «в случае надобности» сделать подобное заявление от его имени.[1040]1040
  Там же. Л. 31. Полный текст см. в Приложении XI.


[Закрыть]

На полях телеграммы Сазонова Верховный правитель начертал собственноручную резолюцию: «Я не считаю кого-либо правомочным высказаться по вопросу о признании финляндской независимости до Всероссийского национального или народного собрания, а потому не могу уполномочить Вас сделать какие-либо заявления по этому предмету от моего имени. Адмирал Колчак. 8.III.1919»[1041]1041
  Там же.


[Закрыть] (Сукин официально уведомил Сазонова об ответе адмирала 10 марта[1042]1042
  Там же. Л. 37.


[Закрыть]).

Одновременно продолжал горячо настаивать на уступках Набоков, передавая в Омск 11 марта Сукину сообщение Юденича: «Положение наше в Финляндии становится очень трудным. Здесь работают испытанные немецкие люди… Нас разделяют по стране, указывают пункты жительства, лишают права передвижения, тогда как немецкие офицеры, которых здесь осталось много, свободно разъезжают по Финляндии». Передавая слухи о будто бы готовящемся под влиянием немцев выступлении финнов на Петроград без согласования с русскими белогвардейцами, Юденич просит «указать финляндскому правительству, что всякое движение на Петроград финнов без согласования с нами… будет истолковано как акт враждебный России».[1043]1043
  ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 341. Л. 49.


[Закрыть] О враждебной к белым деятельности немцев в Финляндии в пользу соглашения с Советской Россией и выдворения Юденича сообщал позднее (30 апреля) морскому министру М. И. Смирнову морской агент (атташе) в Норвегии Веймарн.[1044]1044
  Там же. Л. 91–91об.


[Закрыть] Командующий Северной белой армией генерал Е. К. Миллер сообщал 4 мая премьеру колчаковского правительства П. В. Вологодскому о «панфинской пропаганде» финнов в Карелии и опасался их стремления отторгнуть Карелию от России.[1045]1045
  Там же. Л. 100–100об.


[Закрыть]

Казалось бы, уже сами по себе эти сообщения о фактах отношения финнов к русским должны были насторожить в отношении их намерений. Вместо этого Набоков делает неожиданный вывод (в следующей телеграмме, поданной в тот же день): чтобы рассеять недоверие финнов и привлечь их помощь, следует скорее признать их независимость, поскольку «финляндское правительство никогда не признает никакого решения русского Национального собрания, не санкционирующего независимость» (что, видимо, соответствовало истине), и в таком случае «державы Согласия, мирная конференция, Лига наций – все эти решающие инстанции несомненно станут на точку зрения независимости».[1046]1046
  Там же. Л. 51.


[Закрыть] Таким образом, по мысли посла, следовало просто смириться с неизбежным.

Однако, получив уведомление об исключающей сомнения резолюции Верховного, отвечавший за внешнюю политику за границей Сазонов (в ответной телеграмме адмиралу 17 марта) «берет под козырек», допустив лишь оговорку, что предлагавшееся им ранее заявление в адрес Финляндии можно было бы сделать «только от нашего личного (Колчака и Сазонова – В. Х.) имени, а потому, нося лишь только частный характер, оно не могло бы связать будущее Русское народное собрание». Очевидно, однако, что подобный «компромисс» еще менее удовлетворил бы финнов, ибо «лазейка» для русских в таком случае была бы шита белыми нитками; в глазах же русских патриотов-империалистов Колчак безнадежно скомпрометировал бы себя подобным «соглашательством».[1047]1047
  ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 341. Л. 66.


[Закрыть]

Проще было отношение к требованиям независимости со стороны Эстонии и Латвии. Н. Н. Юденич передавал в Омск Сукину через посла в Швеции 11 марта: «Крайне необходимо воздействие держав Согласия на эстонское правительство, которое требует от нас признания их независимости, в чем мы отказываем».[1048]1048
  Там же. Л. 43.


[Закрыть] Сазонов телеграфировал тому же Сукину 27 апреля: «Если признать необходимым для действий против Петрограда базироваться на Эстляндию, придется договориться с эстонцами, чтобы они не препятствовали образованию наших сил. Это требует предварительного выяснения нашего отношения к эстонским стремлениям. Убежден, что никогда нельзя будет согласиться на независимость Эстонии и Латвии, но нужно будет дать этим областям широкую местную автономию».[1049]1049
  Там же. Л. 87. Полный текст см. в Приложении XI.


[Закрыть]

Исключение в Русском политическом совещании составлял Б. В. Савинков, высказывавший (по сообщению В. А. Маклакова С. Д. Сазонову от 4 мая) особое мнение: поскольку нельзя рассчитывать в ближайшее время на кредиты союзников для формирования частей Юденича, надо договариваться с Финляндией и Эстонией о помощи даже ценой признания их независимости либо вообще отказаться от планов операции по взятию Петрограда.[1050]1050
  Там же. Л. 101.


[Закрыть]

В телеграмме Сукину 24 апреля Сазонов изложил мнение Русского политического совещания по итогам стратегического обзора генерала Н. Н. Головина (также указывавшего на необходимость помощи финнов и эстонцев Юденичу для взятия Петрограда) в отношении условий соглашения с теми и другими: «Первый пункт. Обе стороны (Россия и Финляндия – В. Х.) признают, что вопрос о будущем положении Финляндии подлежит окончательному рассмотрению по взаимному соглашению между финляндским сеймом и русским народным представительством. Пункт второй. Финляндцы признают особое стратегическое положение России как в смысле военно-морской позиции в Финском заливе, так и охраны северной границы… Пункт третий. Русские же обязуются, что вне условий обеспечения стратегической безопасности России они не намерены ни в чем ограничивать независимость Финляндии. Пункт четвертый. В настоящую переходную эпоху, пока образование Всероссийского народного представительства позволит окончательно определить положение Финляндии, нынешнее финляндское правительство… признается как фактически существующая финляндская власть, независимая во всех вопросах внутреннего строения и управления страной. Пункт пятый. До определения окончательного положения Финляндии, финляндское правительство обязуется не заключать никаких военных или политических соглашений с третьими державами».[1051]1051
  ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 341. Л. 88–88об. Полный текст см. в Приложении XI.


[Закрыть]

Таким образом, подразумевался скорее постоянный военный союз с Финляндией, чем восстановление старого подчиненного положения последней. Фактическое же признание временной самостоятельности финского правительства по сути отразилось в известном ответе А. В. Колчака на ноту 5-ти союзных держав. Как бы в подтверждение непоколебимо великодержавной позиции, Сазонов еще 4 апреля уведомлял Сукина о сделанном им официальном заявлении представителям Антанты, что «помимо этнографической Польши, никакие вопросы не могут быть решены без участия и согласия России».[1052]1052
  ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 336. Л. 243.


[Закрыть]

Уступчивых, склонных к компромиссу дипломатов и Юденича ожидал холодный душ со стороны Верховного правителя. Развеивая их эйфорию от уверенности в том, что финны готовы оказать помощь, 7 мая Сукин сообщал Сазонову (через Маклакова): соглашаясь со стратегической важностью фронта Юденича для Белого дела и желательностью помощи финнов, «Верховный Правитель находит необходимым, чтобы объяснение с финляндским и эстонским правительствами было поставлено в прямую зависимость от их готовности наступать на Петроград. По сведениям французского и английского правительств, финляндцы будто бы таких намерений не имеют (здесь и далее выделено мной – В. Х.), желая ограничиться лишь самообороной и действиями в Карелии». В связи с этим «вырабатываемые совещанием (имеется в виду Русское политическое совещание – В. Х.) основы для объяснений с Финляндией подвергаются изменениям. Формулировка пункта первого как бы предопределяет независимость Финляндии. Правительство считает, что государственное положение Финляндии может быть определено лишь Учредительным собранием, предпочитая не упоминать о соглашении последнего с сеймом. Пункт второй принимается. Пункт третий желательно выкинуть, ограничившись четвертым пунктом, в конце которого сказано, что за фактически признаваемым финляндским правительством оставляется полная независимость в вопросах внутреннего строения и управления страной. Пункт пятый принимается. Что же касается переговоров с эстонцами, то предложенная Вами формула автономии в самом широком смысле под условием обеспечения национальных меньшинств вполне совпадает с общей национальной программой правительства».[1053]1053
  ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 341. Л. 89–89об. Более подробно см. приложение XI.


[Закрыть]

В апреле 1919 г. финны под предлогом помощи белым предприняли интервенцию в Карелию. В гельсингфорсских газетах было опубликовано воззвание штаба финской «белой гвардии», в котором открыто говорилось: «У карельского народа одна общая цель с финскими добровольцами – освободить карельскую землю от русских». «Отношение финнов к нам враждебно, – заключал В. А. Маклаков в телеграмме 9 мая на имя С. Д. Сазонова, – они, пользуясь нашей временной слабостью, решают свою национальную задачу – создание великой Финляндии».[1054]1054
  Там же. Л. 113.


[Закрыть] Этот вывод лишний раз подтверждает правоту позиции, занятой в тот период А. В. Колчаком.

Находившийся в Финляндии при Юдениче контр-адмирал В. К. Пилкин в письме колчаковскому морскому министру контр-адмиралу М. И. Смирнову подтверждал факт огромного влияния в Финляндии прогермански настроенного «Союза егерей», состоявшего из финских добровольцев, воевавших в Первой мировой войне на стороне Германии. В письме, проникнутом неприязнью к финнам, Пилкин пишет о «свойственной чухнам (принятое в России презрительное прозвище балтийских народов – В. Х.) мрачной тупости и близорукости», о «сильной ненависти» всех финских политических групп к России; финская пресса, по его словам, «называет русских клопами, которых надо выжечь, саранчой, чумой и т. п.». То же самое, по его утверждению, происходило в Эстонии. Правда, автор оговаривался, что отношение простого народа в Финляндии к русским значительно лучше, он говорит: «Что мы жили с Россией – мы голода не знали, а при шведах, наши деды говорят, что мы кору ели». Заключительное мнение контр-адмирала: операция по взятию Петрограда допустима только под русским флагом во главе с Юденичем и под контролем союзников, иначе финны, «при их ненависти к России и их характере мясников», вырежут в столице всех русских.[1055]1055
  ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 341. Лл. 117–120об.


[Закрыть]

Тем временем, посол в Англии К. Д. Набоков в подкрепление своего мнения о необходимости уступки финнам сообщал 7 мая С. Д. Сазонову: «Представитель правительства (британского – В. Х.) заявил вчера в палате общин, что английское правительство решило признать независимость Финляндии».[1056]1056
  Там же. Л. 103.


[Закрыть] Еще более тревожное известие принес буквально на другой день поверенный в делах в США Угет: «Государственный департамент устно передал, что Америкой, Англией, Францией и Италией признано правительство де-факто независимой Финляндии».[1057]1057
  Там же. Л. 109.


[Закрыть]