Текст книги "Екатерингоф. От императорской резиденции до рабочей окраины"

Дом в плане представлял собой квадрат (9,33 на 9 саженей). Площадь, занимаемая им, с одной (с надворной стороны) деревянной 2-этажной пристройкой с сенями из столбов, забранных и обшитых досками, составляла 396 кв. м. В пристройке находились отхожие места. Высота дома составляла 6,6 м. Дом на каменном фундаменте, срубленный из бревен, обшитый снаружи досками, окрашенный масляной краской и крытый железом, имел с лицевой стороны фронтон с колоннами и два входа. На 1880 г. внутри дома стены комнат и потолки были оштукатурены (в начале ХХ в. стены не только штукатурились, но и оклеивались). Полы сосновые, двери «столярной работы с медными и железными приборами», круглые и железные печи, кухонные кирпичные очаги[243]243
  См.: там же. Л. 1, 9 об., 11 об., 12 об., 13.


[Закрыть].

Дом смотрителя Екатерингофа (Смотрительский дом). Рисунок фасада

Участок, на котором находился Смотрительский дом, имел площадь 1935 кв. м, включал в себя (в 1880-1903 гг.), помимо дома, «сторожевскую будку», досчатые мусорный ящик, помойную яму, нежилой сарай, рубленые бревенчатые службы, ледник и хлев.

Караульный дом

В 1834 г. у Молвинского моста по проекту В.И. Беретти выстроили деревянный караульный дом. По расчету Комитета городских строений, караул должен был состоять из одного унтер-офицера, до десяти рядовых солдат, двух казаков «для посылок» и сторожа «для присмотра за чистотою и со стороны»[244]244
  См.: там же. Л. 402.


[Закрыть].

Площадь, занимаемая строением, составляла 252 кв. м (1882 г.).

Городская дума «нашла выгодным для города» упраздненный караульный дом продать с публичного торга, а землю под домом – более 1000 кв. м – отдать после торгов под «выстройку дачи»[245]245
  См.: Известия С.-Петербургской Городской думы. 1873. № 7. С. 632.


[Закрыть]. Хотя теоретически возможности у Думы продлить жизнь караульного дома были.

Так, в 1873 г. царскосельский купец Бобков, петергофский мещанин Александров и крестьянин Кириллов обратились в Думу с прошениями. Первые двое – об отдаче им в 10-летнее арендное содержание дома (с приличной ежегодной платой в 85 руб.), с ремонтом строения за свой счет, Кириллов – об отводе ему участка городской земли, вместе с караульным домом, в «вечное пользование».

Но Бобков и Кириллов заявили, что они желают приобрести караульный дом для устройства в нем мелочной торговли[246]246
  См.: там же. С. 631.


[Закрыть]. В этом случае Дума немедленно отобрала бы участок с караульным домом обратно в распоряжение города. Зная о намерениях заявителей, Дума нарушила бы установление, что пользователи участков «не имеют права открывать в выстроенных строениях ни торговаго, ни фабричнаго, ни другаго какого-либо заведения». Поэтому выгодные с финансовой точки зрения предложения вышеуказанных трех лиц Дума отклонила.

Одной из статей дохода города была продажа строений в парке, дальнейшее содержание или ремонт которых Дума признавала для себя делом невыгодным.

Так случилось с бывшим («упраздненным») караульным домом.

В 1871 г. Хозяйственно-строительная комиссия попросила Думу, в связи с разрешением ею работ по ремонту караульного дома по смете в 694 руб. 81 коп., «войти в разсмотрение» следующих вопросов. Представляется ли выгодным для города производить на этот ремонт затраты, в виду незначительности дохода, получаемого городом от дома – всего 100 руб. 51 коп.? «Не признается ли более полезным для городской казны продать означенный дом или отдать его в арендное содержание на более продолжительный срок, с таким условием, чтобы приведение этого дома в исправное состояние и дальнейшее поддержание его ремонтом в продолжение контрактнаго срока оставалось на ответственности арендатора?»

В конечном итоге Управа нашла более выгодным для города упраздненный екатерингофский караульный дом продать с публичного торга, а землю под ним (более 1 тыс. кв. м) отдать в пользование под постройку дачи, начав торг с суммы 15 копеек в год за каждую квадратную сажень. Причем в «кондициях» пояснить, что лицо, «взявшее в пользование землю, может оставить на оной означенный дом, если приобретет оный покупкою от города или если таковой будет передан ему лицом, купившим этот дом; в противном случае дом этот с пристройкою покупщик обязан сломать и место очистить по уплате денег за оный в течение двух недель с дня объявления ему о том, обезпечив точность исполнения сего особым залогом»[247]247
  Там же. С. 632.


[Закрыть].

В парке находилась также полицейская будка.

Беседки и сцены

К 1886 г. относится проект архитектора М.И. Рылло деревянной беседки в «Детском саду». В плане она представляла прямоугольник длиной 7 м и шириной 4 м, по сторонам имела два полукруглых выступа. Высота строения – 5 м. Основание беседки – колонны, они поддерживали арки, опирающиеся на карниз. Крыта железом, снаружи окрашена масляной краской, внутри – клеевой, обшивка и пол досчатые. Беседка была открыта только с одной стороны[248]248
  См.: там же. Д. 441. Л. 5, 7 об.


[Закрыть].

По проектам архитектора Е.С. Бикарюкова (1894 г.) в парке построены открытая сцена для театральных представлений с артистическими уборными, беседка для музыкантов (сломана в 1908 г.), павильон для танцев, открытый буфет, кухня, кегельбан, служебные помещения, включая ледник.

Краткая справка о названных архитекторах, составленная по материалам из моей последней монографии[249]249
  См.: Ходанович В.И. Очерки истории Екатерингофа. С. 365371, 376-378.


[Закрыть].

Михаил Иванович Рылло родился в 1839 г. По окончании курса гимназии в г. Могилеве в 1855 г. поступил на службу в канцелярию могилевского губернатора, затем в могилевскую Палату гражданского суда (1856 г.). В 1858 г. стал вольнослушателем петербургского Строительного училища. С 1863 г. служил в Департаменте проектов и смет Главного управления путей сообщения. В 1864 г., окончив училище с правом на чин Х класса, назначен помощником столоначальника II отделения этого департамента, в следующем году – младшим помощником делопроизводителя Департамента водяных сообщений.

С 1866 г. занимался «проверкою смет на все городския инженерныя и частию архитектурныя работы» по Санкт-Петербургу, служил помощником у архитектора Жибера при перестройке им Аничкова дворца. В 1871 г. приглашен вести занятия по черчению в Санкт-Петербургский практический технологический институт[250]250
  См.: Пятидесятилетний юбилей С.-Петербургского практического технологического института. 28-го ноября 1878. СПб.: Тип. Имп. академии наук, 1879. С. 94.


[Закрыть].

Младший техник по чертежной части в Техническо-строительном комитете Министерства внутренних дел (1870 г.). Архитектор 3-й дистанции Строительной комиссии Городской управы (1873-1874 гг.). Архитектор при Городской управе и при Строительном училище – архитектор для технического наблюдения за зданием училища (1876 г.). Участковый техник Городской управы (1892 г.). Преподавал в Электротехническом институте.

Беседка в детском саду Екатерингофского парка. Архитектор М.И. Рылло. Проект 1886 г.

Автор проектов ремонтных работ в Екатерингофском парке (1877-1878 гг.). В 1880-1909 гг. выполнил планы нескольких дворов по Молвинской улице.

Ему принадлежит проект «будки для клеймения судов» в устье Обводного канала. Построенная в 1891 г., будка покоилась на каменных столбах, имела три окна, была обшита досками, площадью 3,5 кв. сажени, и тамбур с отхожим местом в два окна.

Также создал проект реконструкции Старо-Калинкина моста через Фонтанку.

Статский советник. В 1891 г. вышел в отставку.

Ефим Севастьянович Бикарюков родился в Одессе в 1849 г. Незаконнорожденный сын надворного советника Каретникова.

Беседка для музыкантов Е.С. Бикарюкова. 1894 г.

До декабря 1874 г. носил фамилию матери – Шенченко, затем ему было высочайше разрешено носить фамилию его крестного отца, служившего в одесской больнице помощником лекаря, Алексея Васильева Бикарюкова.

Окончив курс частной классической гимназии К. Ставиллы, в 1871 г. Е.С. Шенченко поступил, после «повторнаго испытания», на физико-математический факультет Одесского университета. Проучившись год, по собственному прошению был отчислен. 28 августа 1872 г. подал прошение о приеме на обучение в Академию художеств на архитектурное отделение. Сдав экзамен, 30 сентября того же года принят «в ученики I курса, в класс голов».

В первые годы обучения под руководством будущего ректора Академии художеств Д.И. Гримма участвовал в постройке парка 2-го Общества конно-железных дорог на Васильевском острове. Обучаясь, находился «в крайне стеснительных обстоятельствах, не имея ни работы, ни кондиций», направлял прошения в Правление Академии художеств о выдаче единовременных пособий.

Открытая сцена для театральных представлений в Екатерингофе. Проект Е.М. Бикарюкова. 1894 г.

В 1877 г. Н.Л. Бенуа проектировал колокольню при церкви Римско-Католического кладбища. Летом архитектор жил с семей на даче в Кушелевке. С июня по конец сентября Е.С. Бикарюков находился при Н.Л. Бенуа «на практических занятиях». Сын Николая Леонтьевича вспоминал: «Никого в жизни, мне кажется, не стало мне так жаль, как однажды именно этого молодого, тощего, белокурого человека с жиденькой бороденкой клином. И возможно, что и отца побудила жалость взять его к себе на службу <…> Роль помощника сводилась к минимуму, к чисто техническому черченью, да и к наблюдению за подрядчиками и за рабочими, а это мог делать всякий. Впоследствии из Бикарюкова вышел достойный техник; отец его определил к себе в городскую управу, и там он служил многие годы». Рассказывал же Бикарюков семье Бенуа в августовский вечер 1877 г. о том, что, «живя в каком-то провинциальном городе, принужден был для своего питания рыться в помойных ямах, и он бывал счастлив, когда ему удавалось раскопать в них какие-либо отбросы: кожуру от огурцов, селедочные головы, раковые скорлупы!»[251]251
  Бенуа А.Н. Мои воспоминания. В 5 кн. М.: Наука, 1980. Кн. 2. С. 327-328.


[Закрыть]

В 1878-1879 гг. Ефим Севастьянович являлся помощником профессора архитектуры Н.Л. Бенуа при постройке колокольни, ворот и служб на Римско-Католическом кладбище.

В 1879 г. Е.С. Бикарюков за проект манежа для верховой езды был удостоен звания художника III степени. Третьего ноября 1880 г. Бикарюков за проекты Городской думы и по представленным «практическим работам» был «удостоен звания Класснаго Художника второй степени», «с правом на чин двенадцатаго класса и с предоставлением производить постройки».

На протяжении нескольких лет, с 1881 по 1887 г., Е.С. Бикарюков безуспешно участвовал в проектах на звание классного художника I степени. И только 31 октября 1888 г. получил его – за проект «Морские купальни на берегу Черного моря».

В период 1880-1890 гг. работал в качестве помощника у двух профессоров архитектуры и более двенадцати архитекторов. Составлял новые и исполнял по данным ему эскизам проекты, снимал с натуры и исполнял в чертежах строения, проверял и составлял новые сметы, производил оценку домов в Санкт-Петербурге.

Выполнил несколько проектов домов для частных лиц в столице и провинции. Будучи причислен к Техническо-строительному комитету МВД, выполнял работы в Главном тюремном управлении, а для Комитета составил несколько проектов и проверял сметы. В 1885 г. поступил в Контору по постройке Новороссийской ветви Владикавказской железной дороги, около двух лет занимался составлением проектов каменных и деревянных зданий станций и различных гражданских сооружений. Кроме станции Тихорецкой, все проекты Е.С. Бикарюкова были реализованы.

По заказу инженера путей сообщения В.И. Курдюмова составил 16 проектов каменных и деревянных зданий для Московско-Ярославской железной дороги, по постройке Ярославско-Костромской ветви. За проект станции «Нерехта» «удостоился Высочайшей похвалы». Составил проекты гражданских сооружений для Правления Общества Юго-Западных железных дорог. Производил «много мелких ремонтов и переделок» в домах частных лиц в разных частях Санкт-Петербурга.

В 1888 г. поступил на службу в Техническое отделение Городской управы. Был приглашен в качестве помощника инженера В.Г. Воеводского при постройке им скотопригонных дворов при Городской скотобойне, «составлял проекты и наблюдал за их исполнением в натуре до отделки вчерне». В 1890-1891 гг. построил по собственному проекту 2-этажный деревянный дом для М.В. Поповой (Пески, 8-я улица, 34). Летом 1891 г. состоял в качестве помощника техника Управы у В.Г. Воеводского при постройке им городской конебойни, нового типа навесов для скота и перестройке нежилых помещений в жилые.

К марту 1892 г. в доме генерала Ненгери (наб. Екатерининского канала, 39) перестроил помещение под шляпную фабрику. Закончил перестройку дома потомственного почетного гражданина Ф.С. Лыткина (1888-1891 гг., наб. Фонтанки, 52). По поручению профессора архитектуры А.Ф. Томишко исполнил для выставки 22 листа чертежей тюрем России. Для архитектора К.Ф. Альтмана – проекты и чертежи по перестройке разных зданий: для Сиротского дома, домов умалишенных и придворного хора. По поручению архитектора А.Р. Гетвенда для театральной выставки в Вене выполнил чертежи театров Александринского, Михайловского, Каменноостровского и здания Дирекции императорских театров.

Член Общества взаимного вспоможения русских художников (1895 г.). Начальник чертежной Технического отделения Городской управы (1898 г.).

В Санкт-Петербурге сохранилось десять доходных домов – самостоятельных построек Е.С. Бикарюкова.

Ретирадники

В 1879 г. за счет города в парке были выстроены три деревянных, окрашенных внутри масляной краской ретирадника с досчатыми крышами[252]252
  См.: ЦГИА СПб. Ф. 513. Оп. 101. Д. 438. Л. 77; там же. Д. 447. Л. 2 об.


[Закрыть]. В плане они представляли квадрат (со сторонами 3,2 м). Конструкция ретирадников, высотой до 3 м, состояла из столбов, обшитых досками, с полами, стульчаками, выгребами наружными и заборами перед входом в «заведение».

Для сравнения: общественный писсуар у Нарвских Триумфальных ворот, построенный по проекту архитектора Н.Л. Бенуа (1892 г.)[253]253
  См.: там же. Д. 442. Д. 1 об., 2.


[Закрыть], состоял из столбов, забранных досками, внутри был разделен перегородкой на мужское и женское отделения. В мужском отделении имелся деревянный желоб, в женском – сиденья. Крыши не было. Пол был выложен «брусковым камнем». От выгребного колодца шла спускная труба в Таракановку. Окрашенный снаружи и изнутри масляной краской, писсуар имел длину более 6 м, ширину – 1,8 м, высоту чуть более 2 м. Освещался фонарем.

В марте 1867 г., во исполнение приказа обер-полицмейстера, чтобы в пролеты отхожих мест и в мусорные ямы вливался раствор железного купороса два раза в неделю, член по хозяйственной части 1-й дистанции Строительной комиссии Управы полковник Ф.И. Жербин в своем рапорте[254]254
  См.: там же. Ф. 787. Оп. 17. Д. 14. Л. 13.


[Закрыть] испросил у городской Хозяйственно-строительной комиссии Думы разрешение приобрести купорос для залива его в имеющиеся в екатерингофских строениях пять пролетов отхожих мест и три мусорные ямы.

Сад Егарёва

10 декабря 1893 г. Городская управа заслушала доклад, в котором излагалась просьба антрепренера В.Н. Егарева об отдаче ему в аренду части Екатерингофского сада для устройства народных гуляний[255]255
  См.: Известия С.-Петербургской Городской думы. 1894. Т. 113. № 1. С. 60-65.


[Закрыть]. Мотивировка «просьбы» – «для доставления рабочему и фабричному населению местности около Екатерингофа возможности в свободное от занятий время иметь подходящее дешевое развлечение». Более конкретно: В.Н. Егарев желал устроить «около места, где находился сгоревший кофейный дом, общедоступныя гулянья, с продажей чая, кофе, пива и закуски, без водки и вина, с устройством эстрады для представлений водевилей, фокусов, пения и других зрелищ, а также с возведением галлереи для публики». Для этого Егарев просил установить срок аренды до 12 лет и арендуемую площадь до 2500 кв. саженей (или 1,12 га).

Василий Никитич Егарев (1826-1897), сын купца, «по бедности» приписанный в мещане, начав «сидельцем» в галантерейной лавке, к 1870-м гг. был антрепренером и арендатором нескольких театров.

1 мая 1864 г. открылся платный «Русский Семейный сад», располагавшийся на арендованном В.Н. Егаревым участке в конце Офицерской (ныне – Декабристов) улице. Тремя десятилетиями ранее участком владел А.Н. Демидов. Арендован участок был у Демидовского дома призрения трудящихся. Отсюда и второе, обиходное, название сада – Демидов. Первое представление в сезоне на летней сцене давалось, как правило, 1 мая. Так, в субботу 1 мая 1871 г. «музыкально-увеселительный вечер» прошел в Екатерингофе, а Семейный сад открылся 2 мая. В 1882 г. В.Н. Егарев построил и открыл в саду новый театр, названный «Ренессанс» – через три года, осажденный кредиторами, сдал театр в «Демидроне» в аренду актрисе В.А. Линской-Неметти.

Содержал, помимо Демидова сада, «Театр английских пантомим» и «Театр пантомим» (с французской труппой), являлся совладельцем «Драматического и пантомимного театра В. Егарева и А. Берга». С начала 1871 г. по конец 1872 г. арендовал второй по счету в Петербурге (первый появился в 1866 г.) постоянный «эстрадный» театр – «Буфф», стоявший напротив Алексанринского театра у нынешнего переулка Крылова. В 1874 г. Егарев приобрел театр в саду «Заведения минеральных вод» (через четыре года почти все увеселительные строения «Минерашек» уничтожил пожар).

«Необыкновенно высокаго роста, бритый, без усов и бороды, носивший на голове только цилиндр. Ни на каком языке, кроме родного, он не говорил, что не мешало ему объясняться всю жизнь с иностранцами. Входя в „Демидов“, каждый обязательно наталкивался на Егарева, он сидел на лавочке у входа и с каждым почтительно раскланивался, снимая цилиндр, далеко не новый <…> Бесспорно, Егарев понимал толк в актере, так сказать чуял актера, его слабые места, его возможности.

Несомненно, это был человек одаренный, кстати сказать, весьма музыкальный, – и к тому же делец кипучей инициативы, большого размаха (со странной, однако же, болезненной слабостью: любил недоплачивать актерам)»[256]256
  Плещеев А. Как веселились в столице (Из недавнего прошлого) // Усадьба и столица. 1915. № 44. С. 21, 42.


[Закрыть].

Управа пригласила В.Н. Егарева «для более точных и подробных сообщений этого предприятия». Тот представил план «просимаго места» и «обязался не брать за вход свыше 10 коп. с человека, кроме 2 коп. «благотворительнаго сбора». Кроме этого, предложил в доход города уплачивать первые 4 года по 12 коп., а последующие 8 лет по 15 коп. в год за каждую квадратную сажень, с условием, что по окончании срока аренды «все возведенныя постройки переходят в собственность города безвозмездно». На предложение Управы повысить арендную плату Егарев заявил, что выше «он не может дать» – ввиду предстоящих затрат в 8-10 тыс. руб. «на устройство» и потому, что «не может разсчитывать на особые барыши от предприятия без торговли водкой и крепкими напитками».

Градоначальник В.В. Вайль в ответ на ходатайство Управы уведомил, что не возражает отдать В.Н. Егареву в аренду участок площадью 1,08 га.

Управа приняла предложение В.Н. Егарева, тем более что, по ее мнению, «отсутствие торговли водкой и винами могут быть признаны наиболее соответствующими требованиям городскаго управления, принимая во внимание население местности около Екатеринофа», но добавила антрепренеру условие: ежегодно перед началом летнего сезона В.Н. Егарев обязан предоставлять на рассмотрение Управы программы «предполагаемых увеселений», и что Управа, в случае допущения арендатором торговли крепкими напитками, «может прекратить аренду и ранее 12-летняго срока, с отобранием построек в пользу города безвозмездно».

Вскоре у В.Н. Егарева появились конкуренты. В начале 1894 г. Управа зарегистрировала два заявления. Ревельский мещанин А. Юргенс и крестьянин С. Барашков предложили за просимое Егаревым место по 20 коп. за квадратную сажень и попросили отложить утверждение решения об отдаче места в Екатерингофском саду Егареву на один месяц, в течение которого они предоставят разрешение градоначальника на устройство ими народных гуляний (в обеспечение чего один из заявителей готов был внести залог).

Но при окончательном обсуждении в Думе «екатерингофского вопроса» «собрание приняло во внимание, что Егарев пользуется репутациею знатока дела устройства народных гуляний и добросовестнаго устроителя их» и что В.Н. Егарев уже получил разрешение градоначальника, а Юргенс и Барашков «городскому управлению вовсе неизвестны»[257]257
  См.: Известия С.-Петербургской Городской думы. 1894. Т. 113. № 5. С. 519-520.


[Закрыть].

В итоге Дума приняла предложение Егарева.

Представляет несомненный интерес проект договора между Управой и В.Н. Егаревым. Текст документа для цитирования в монографии объемный, но стоит того по ряду причин. Во-первых, чтобы иметь представление о типовых договорах между выборными городскими властями и арендаторами конца XIX в. Во-вторых, не просто арендаторами, а арендаторами земли, которая находится в собственности города, причем вопрос о каком-либо изменении формы собственности арендатором и арендодателем не ставился в принципе. В-третьих, проследить баланс интересов – при скрупулезном отношении городских властей к вверенной ей городской земле.

Проект договора состоял из нескольких пунктов. Прежде всего указывались арендуемая площадь и цель аренды: «Для устройства и содержания в указанной части сада буфета для продажи чая, кофе, пива, закусок и кушаний, без водки и вина, открытой сцены и других приспособлений для сценических и прочих различных увеселений и народных гуляний».

Затем четко прописывались условия. Арендная плата определялась со дня заключения контракта и должна была вноситься в Управу ежегодно за весь год вперед в январе месяце, а за первый год – в течение 7 дней после подписания контракта. В случае «невзноса» в указанные сроки Егарев должен был подвергнуться штрафу по 5 руб. в день по день платежа, а при неуплате к 1 февраля контракт считался «нарушенным», и все строения отбирались, а с арендатора взыскивались «все убытки по срок контракта».

Пункт второй проекта гласил, что все постройки, которые будут возведены, должны быть «устроены по планам фасадам», утвержденным Управой, «при точном соблюдении Егаревым всех требований Управы относительно городскаго благоустройства вообще и в частности сохранения и соблюдения благообразия и внешняго вида в екатерингофском саду ». Вокруг арендованного места Егареву предоставлялось право устроить «садовый забор» по чертежу, утвержденному Управой. Одновременно с предоставлением планов построек Егарев должен был быть представить на предварительное утверждение Управы «особый план самаго участка, с нанесением на нем всех существующих ныне на участке деревьев и с указанием как предполагаемых к уничтожению для возведения всякаго рода построек, так и оставляемых за сим на этом участке деревьев». Срок на исполнение давался один год со дня заключения контракта.

По окончании строительства всем постройкам надлежало составить подробную опись.

В обеспечение выполнения требований и условий Управы арендатор при заключении контракта представлял залог в 1 тыс. руб. Если постройка возводилась согласно указанным требованиям и в означенный контрактом срок, залог возвращался. «Все постройки поступают в собственность города немедленно по возведении»[258]258
  Там же. № 1. С. 64.


[Закрыть].

Забор кругом арендованного должен был содержаться «в течение срока всей постройки», сам же Егарев – содержать «в порядке самое место, не выбрасывая на прилегающия к месту дорожки мусора и нечистот». Освещение места, «где будут подъезжать экипажи», было отнесено к обязанности арендатора, не имевшего права без особого разрешения Управы вырубать деревья – в случае самовольной вырубки деревьев ему выставлялся штраф в 25 руб. за каждое дерево.

Кроме арендной платы В.Н. Егарев должен был уплачивать все существующие и установленные «городские и правительственные налоги и сборы», «исполнять в точности распоряжения полицейскаго начальства и иметь надлежащия документы на содержание буфета, устройство сценических и прочих увеселений».

Арендатор обязан был все возведенные на участке строения ежегодно страховать от пожара. Полис страхования предоставлялся в Управу. Если за неделю до срока страховки строения оказывались не застрахованными на следующий год, то Управа страховала их сама с взысканием с арендатора заплаченных ею сумм.

Следующая обязанность арендатора касалась представления на рассмотрение Управы «программы предполагаемых увеселений» перед началом каждого летнего сезона, недопущения продажи водки, вина «и других крепких напитков». При неисполнении контракт считался «нарушенным», все строения отбирались и с арендатора взыскивались все убытки «по срок контракта».

За два года до истечения срока контракта Управа должна была провести «освидетельствование» всех построек на предмет их «прочности и исправности». Протокол освидетельствования предъявлялся арендатору, «на исправление и переделку» назначался срок. Причем в обеспечение выполнения работ и сдачи построек к окончанию аренды в исправном состоянии Управа могла потребовать «особый залог» в сумме «по ея усмотрению».

В обеспечение «точнаго выполнения контрактных условий в течение всей аренды» до получения обратно залога в 1 тыс. руб. Егарев должен был предоставить еще один залог в 500 руб. Этот залог оставался в Управе до окончания контракта и возвращался «не ранее, как по истечение срока аренды и выполнения Егаревым всех принятых по сему договору обязательств».

Передача контракта допускалась, но с разрешения Управы, которая эту передачу имела право не утвердить или утвердить и поставить при этом «новыя условия» (что и произошло в 1895 г.).

Техническое отделение Управы в марте 1894 г. дозволило В.Н. Егареву постройку в Екатерингофе деревянных одноэтажных кассы, открытой сцены, нескольких беседок, танцевального зала, молочной фермы, кегельбана, навесов, сарая, кухни, буфета, тира, фотографического павильона и ретирадника[259]259
  См.: там же.


[Закрыть].

Относительно открытой сцены Управа поставила ряд условий: она должна быть покрыта железом; на сцене, в уборных и павильонах не должно быть печей; в каждой уборной полы обшиты клеенкой; в случае «освещения сцены» надлежит устроить металлический желоб с песком, при освещении употреблять не керосин, а масло[260]260
  См.: ЦГИА СПб. Ф. 513. Оп. 101. Д. 446. Л. 1.


[Закрыть].

Народный театр в Екатерингофском парке. Начало ХХ в.

Касса сада Егарева находилась на Лифляндской улице, примерно по центру сада. По обе стороны кассы располагались беседка и павильон. Длина сада по улице составляла 76 м.

Танцевальный зал находился в глубине сада, кегельбан – в угловой части, с выходом на Лифляндскую улицу. В самой глубине сада – в сторону пруда – располагались открытая сцена и молочная ферма.

Площадь, занимаемая беседкой для музыкантов, составляла около 32 кв. м. Сцена, с дощатым барьером, без потолка, покоилась на 8 столбах и была обшита досками. Входы в павильон для танцев, также с дощатыми барьерами, – с двух боковых сторон. Открытый буфет имел два крыльца. Кегельбан, с двумя входными дверями и 14 окнами по фасаду, имел площадь 175 кв. м.

Имелись также в саду четыре «переносных ларя» (пивной, фруктовый, закусочный и чайный буфеты) и обшитое досками стрельбище «без пола и потолка» площадью около 32 кв. м[261]261
  Там же. Л. 36, 36 об., 37.


[Закрыть].

В феврале 1894 г. в саду Егарева устроили деревянный ледник, крытый дерном.

Щиты «для изъясненной надобности» (наклеивания объявлений) должны были быть передвижными, «на изящных чугунных рамах, с украшениями», не более 3 аршин вышины и 4 аршин ширины; «в местностях городского ведения на зданиях и заведениях, городу принадлежащих, щиты эти, с разрешения городского и полицейского начальства, плотно прикрепляются к стенам домов, заборам и оградам, как временным так и постоянным, вообще где окажется для этого удобное помещение»[262]262
  См.: Известия С.-Петербургской Городской думы. 1873. № 7. С. 620-621.


[Закрыть]. Добавлю, что особое внимание обращалось на чистоту заборов. Ибо их «особенно облюбил простой народ, останавливавшийся перед ними за всякими надобностями, заглядывавшийся во все скважины барочных досок, из которых обыкновенно сколачивались заборы, исписывавший их нецензурными рисунками и афоризмами»[263]263
  Зотов В Р. Петербург в сороковых годах. (Выдержки из автобиографических заметок) // Исторический вестник. 1890. Т. 39. С. 327.


[Закрыть].

В 1908 г. одну из егаревских беседок сломали.

О судьбе остальных деревянных беседок, сцен, домов, строений в Екатерингофском парке будет рассказано в главе «В советские годы».