Текст книги "Отец Александр Мень. Жизнь, смерть, бессмертие"

Померанц прав, когда он говорит: «Важен только Христос, спор между вероисповеданиями не имеет сущностного значения».

* * *

На этом закончился первый день Чтений. Во второй его половине будто струна натянута была. Все, как на подбор, были хороши. Второй день оказался не менее интересным.

* * *

Екатерина Гениева рассказала, что на лекции о. Александра в Библиотеке иностранной литературы 7 сентября 90-го года ему задавали такие вопросы: «Боитесь ли Вы смерти?», «Можно ли убить священника?», «Можно ли убить муравья?» Не хотел оставить своего портфеля в кабинете Иванова (директор ВГБИЛ).

После лекции оказалось, что у библиотеки стоит машина с крепко сбитыми молодыми людьми. Явно следили за отцом. Он шел к метро «Таганская», перемещаясь так, чтобы быть позади сопровождающих.

«О. Александр был убит, чтобы мы все узнали и почувствовали на собственном опыте, что такое жизнь без учителя, что такое жизнь после Голгофы». Не для этого, конечно, он был убит, но мы действительно это узнали и почувствовали. В остальном она права: «После Голгофы – утешение. Чудо существует каждую минуту среди нас. Мы были свидетелями многочисленных чудес».

Призвала восстановить авторство о. Александра как переводчика «Силы и славы» Грэма Грина и «Благословения на геноцид» Нормана Кона. Рассказала об анонимном звонке в библиотеку после выставки «Мир Анны Франк»: «Не достаточно ли вам о. Александра Меня?»

* * *

Евгений Рашковский. Доклад «Что дает наследие о. Александра для наук о человеке?» Однажды он сказал Жене: «Надо все же душу питать – почаще на природе бывать, в консерватории бывать». Вывод Жени: «К вселенскому вслушиванию он подключал миры природы и искусства». И еще: «Библейский текст был его Прекрасной Дамой. Он был ее рыцарем без страха и упрека. Знал Библию превосходно и в разных преломлениях».

Говорил о его мастерстве как ученого-гуманитария. «У него была добрая память – на лица, на творчество, на бытие. У него и глубокая историческая память. У настоящих гуманитариев нет злобы против мира и против людей. Батюшкино гуманитарное творчество было таково, каков он сам. Его открытость и любовь вырастают из осознанного чувства присутствия Христа».

* * *

Наталья Большакова из Риги была утром 8 сентября в Новой Деревне, когда отец служил, и вечером в Москве на его последней лекции. Эти воспоминания, по ее собственным словам, – «свидетельство о святом». Встречи с ним были всегда судом, но и праздником. Утром на исповеди «были решены два главных вопроса моей жизни». Сказал ей: «Вы только любите». Прерывал ее и отвечал так, будто она все сказала (а она не успела сказать).

Еще сказал ей на исповеди: «Никогда не верьте тому, кто будет говорить, что Церковь наша не свята. Церковь свята не нами, грешными, а Иисусом Христом. Здесь уже Его царство, и врата ада не одолеют ее». Посмотрел на нее и засмеялся. «От переполнявшего его ликования весь сиял, озаренный ярким светом. Светоносный взгляд – было больно смотреть».

О лекции 8 сентября: «Когда он говорил, слова оживали. Происходило таинство пресуществления слова».

* * *

Наталия Трауберг. В начале 70-х о. Станислав Добровольский из Литвы, который очень любил о. Александра, писал ему: «О, как труден Ваш пастораций в великом Бабилоне». Н.Т.: «Он действительно очень труден. Это ужас какой-то! Бабилон есть Бабилон. О. Александр приспособился к тому, что мы – обитатели лагеря (говорю об искривленных душах)».

«Когда с ним знакомилась, было ощущение, что нахожусь внутри Писания» (замечательно сказано). «Последние три года – разговор об этом Бабилоне. Отец жизнью и смертью доказал, что прав он. Он считал, что есть только несчастные униженные люди, и больше ничего». (Это иллюстрирует ее мысль, что мы все – духовные калеки. Отсюда – наше самовозвеличивание.) «Умел соединять исключительную терпимость с исключительным неравнодушием. Мы должны просить о. Александра о двух добродетелях – об Авраамовой вверенности (вера с надеждой) и милосердии (несусальном)».

* * *

Очень живой и яркий доклад («Отец Александр и музыка») сделал Олег Степурко. Вот что он сказал (без цитат).

О. Александр, как подземные воды, оживотворял нашу культуру. Его музыкальность, модуляции голоса. Выпевал свои проповеди. (Олег дал ритмическую расшифровку его проповедей, показал, как он интонировал.) Его голос феноменально построен по диапазонам: сначала – в низком регистре, в кульминации – верхний регистр. Его фразы очень музыкальны, сравнимы с музыкой Мусоргского, интонационно построены. Большинство его ритмов триольные – как в джазе. Триольная пульсация – когда на ритм накладывается сердце. Наполнял самые простые слова интонационным смыслом. Самое главное – огонь, сердечное биение, кровь – заключено в интонации. У него все фигуры – как в речитативе. Обладал колоссальным слухом, блестяще владел тональностью.

Писал свои книги под музыку. Но слушал пластинки не просто так: в его фильмах (имеются в виду слайд-фильмы) – музыкальные шедевры.

О. Александр – генератор музыкальных идей. Цикл Николая Каретникова об апостоле Павле – реализация идей отца. Сказал Михаилу Смоле (прихожанин о. Александра, директор школы): «Обязательно сделай хор. Хор – это то место, которое стирает грани между людьми».

Организовал музыкальную детскую школу (подпольную). Возобновил древнюю православную мистерию. Мы поставили шесть детских спектаклей: «Франциск», «Сергий Радонежский», «Царь Иудейский» и др. Ребенок превращался из объекта в субъект Священной истории[8]8
  Играли в этих спектаклях сами дети, и мой сын в том числе.


[Закрыть].

О. Александр стоял у истоков бардовского христианского движения. Был инициатором фестиваля «Пробуждение». Впервые в русской истории церковная и авангардная музыка встретились вместе. О. Александр: «Слушаю любую музыку. Могу слушать и рок». Помнил всех церковных композиторов. Прекрасно знал «Jesus Christ Superstar» Дюка Эллингтона. Воспитал многих регентов – Нину Фортунатову, Соню Рукову, Володю Шишкарева. Но и натерпелся от хористов. Мало того, они все время писали на него доносы.

Олег – человек живой, непосредственный, совсем не академичный. Он джазовый композитор. По скромности не упомянул, что музыку ко всем упомянутым детским спектаклям написал он сам. То, что он говорил, на мой вкус, было свежо и очень интересно. Но не такова была реакция части зала. Их (особенно довольно чинных старушек) его горячность, его манера говорить и сама суть говоримого довольно быстро вывели из себя. Особенно их раздражало, что он время от времени подбегал к роялю и пытался что-то наигрывать (для иллюстрации своих тезисов), искал (и не находил) микрофон и т. п. Чинные старушки стали топать и требовать, чтобы он заканчивал (тем более что он перебрал время). В результате его почти согнали со сцены. Нет пророка в своем Отечестве…

* * *

Тамара Жирмунская. Привела несколько высказываний отца: «Спиритуализм, теософия – вход в то же здание, но с черного хода: низкий астральный план»; «Беспозвоночные давно бы вымерли, а человек приспособился»; о самом себе: «Проскочил, как креветка между усами кита».

Его лекция (в узком кругу) об иронии и юморе в Евангелии.

Вулканический темперамент, который он постоянно сдерживал.

* * *

Владимир Леви. «О. Александр сделал всех нас родными. Обмолвился однажды мне, что никогда не готовится к лекциям, а говорит что Бог на душу положит. А кажется, что там все продумано и нет ничего лишнего. Лекции совершенно музыкальны по архитектонике, по золотому сечению. Это именно то, что Бог на душу положит и что было дано в совершенстве только ему.

О. Александр действовал как психолог и психотерапевт, не называясь так. Профессионально интересовался этими вопросами». (Могу сказать от себя: в любой области, за которую отец брался, он был профессионалом.) «Громадный практический опыт, колоссальная эрудиция. Сам опыт Церкви и св. Отцов – в огромной мере психологический опыт, опыт познания живых людей.

Все время учился, всю жизнь. Извлекал материал из каждого человека. Так и должен действовать врач. Для врача пациент – страница учебника, иначе – шаблоны и начинаешь губить людей. Не знаю другого такого мощного врача, психотерапевта, целителя. История отношений с каждым из нас – целая книга, и это история болезни. Из людей здесь присутствующих идеально здоровым психически человеком можно считать только одного – отца Александра».

«Назвать его безоблачным было бы неправильно, но он излучал такое душевное, духовное и физическое здоровье, что казалось, что это не так. Иногда какие-то тучки закрывали его душу – может быть, из-за груза, который он взял на себя. Его личное, сокровенное было глубоко скрыто. Тут не комплексы (их не было), а жертвы, потери, несвершившееся. Он не развернул, может быть, и сотой доли своих дарований. Артист, художник, музыкант – все это он свел в своем пастырском служении».

Боролся со своими болезнями и болезнями других с помощью Божией благодати. Главное в его психологической работе с людьми (один из уровней его священнической работы) – мгновенное вживание в другого человека. Это дар эмпатии и нечто большее – моментальное, целостное вживание в человека, которого он поместил в себя. Он мог бы исповедоваться за каждого из нас: он знал о каждом из нас все. «В письмах он психотерапевтировал психотерапевта, и до сих пор он мне помогает».

По-моему, Володя Леви, человек рефлектирующий, тонкий, дал глубокий анализ, и не только как специалист.

* * *

Не менее замечательным и, пожалуй, еще более глубоким было выступление Светланы Долгополовой (перескажу его кратко). О. Александр явил абсолютное осуществление веры, явил в себе инобытие. Чудо и тайна Божественной любви. О. Александр – Божий избранник. Значение его личности в истории России будет такое же, как значение Серафима Саровского и Пушкина. Будут три имени.

Бог дал России это чудо. Это дар Бога России в страшную непролазную тьму. О. Александр не просто жил, но жил Божественной жизнью. У него была другая энергетика – энергетика Божественной жизни. Это всегда было инобытие.

Всякий шедевр, чудо – проявление Бога. О. Александр всегда жил в том мире, который создал Бог. Всякое зло для него – пустота и мимикрия. Тайна его: он видел пути Бога на земле.

Чудо его шеститомника: о. Александр свидетельствует изнутри, что такое Царство Божие. Он был всегда внутри Царства Божия и – пользовался тем, что наработали мир и человечество. Он был зрячим, потому что находился внутри инобытия.

О. Александр был дан Богом России в такой страшный момент. То, что он еврей, давало ему понимание, что предстоять перед Богом должны все вместе. О. Александр – сама музыка, а не игра на рояле. Его аскеза была глубоко скрытой.

Каков бы ни был человек, но, приходя к о. Александру, он был уже спасен. Говорили, что отец сам хорош, но паства у него тяжелая. Он был пастырем добрым в этом странном стаде. О. Александр открыл новый период в русской истории, и в судьбах России он будет означать очень многое. Отец Александр – это явление русской истории, чудо, и даже странно, что рядом с ним оказались мы.

* * *

Марианна Вехова. О. Александр нас выпрямил. Проницал в человеке его возможности, раскручивая его талант.

* * *

Габриэль Голицына знала его в быту. Отец о ее рисунках: «Этих двух видов ежиков я не знаю совершенно». Купил ей диванчик и 9 книжных полок (однажды она сказала, что любит цифру 9).

* * *

Никита Струве. Убийство о. Александра и события 19–21 августа взаимосвязаны. Там было и прославление о. Александра. Надо начать говорить уже не о его гибели, а о его прославлении.

«Ощущаю посмертный рост о. Александра. Его апостольский подвиг получил печать истинности» (эта печать – его мученическая смерть). Войдет в историю Русской Православной Церкви не только как один из великих ее просветителей, миссионеров, но и в первоапостольском смысле. Мученическая кончина о. Александра возвращает нас к первоапостольским временам. В этом смысле его слава беспримерна.

Он творил свой апостольский подвиг в неимоверно тяжелых условиях. Мы согревались от его лучей и получали необычайный духовный импульс.

О. Александр глубоко укоренен в чистой православной традиции – оптинской, исповеднической. Благодаря этому не переставал мыслить Церковь во вселенском масштабе. Поэтому он парадигматичен для возрождающейся православной Церкви в России. Вышел на широкий вселенский простор.

О. Александра упрекают в чрезмерной открытости, в чрезмерном экуменизме. Некоторые провозглашают, что экуменизм – это ересь, но ересь – само это провозглашение. Долг каждого православного – стремиться уйти от разъединения христиан, страдать от этого. У о. Александра есть это страдание. Полагают, что католичество и православие – два легких, которыми должен дышать человек. На деле – это два близнеца, которые разошлись и у которых не может не быть жгучего страдания из-за этой разделенности».

Цельность и незаменимость о. Александра. «Чрезмерная» открытость его – пример и живительный источник. Из его письма в Иерусалим: «История Церкви только начинается». Может быть, в этом ключ к жизненности о. Александра.

* * *

Владимир Файнберг. О. Александр был сделан из того же материала, что библейские пророки и евангельские апостолы. Глаза веселые, а на самом деле – грустные. Самый свободный и самый бесстрашный человек. Общался с разными людьми, непостижимым образом оставаясь самим собой. Подтягивал всех на свой уровень.

Не ограничивался культуртрегерством. Он видел жизнь глазами Христа. Если не переймем это зрение, не станем настоящими христианами – грош нам цена.

О. Александр: «В сущности исполнить заповеди Христа очень трудно, но и очень легко. Жаль, что этого не понимают»; «Ну почему не смотрят на Того, Кто смотрит на нас отовсюду?»

* * *

Леонид Василенко. О. Александр наводил мосты над пропастями. Себя он мог бы назвать христианским персоналистом. Утверждал личностное достоинство человека, искупленного самим Христом. Видел жизненную, церковную, общинную задачу в том, чтобы вырастить новую генерацию активных деятелей, которые должны выращивать культуру. Хотел, чтобы мы могли стать центром социального обновления там, где мы трудимся. В этом он ученик Владимира Соловьева и других русских религиозных мыслителей, но он не повторял их, а шел гораздо дальше. Оставил нам оригинальное понимание судеб культуры и Церкви.

О. Александр: «Традиции, которые существуют сотни лет, иссякают, истощается их жизненный заряд. Нужны новые традиции». Путь – христианский персонализм. Понимал, что какая-то фаза христианства закончилась. Ни одна культура еще не воплотила христианство. Он был провозвестником великой христианской культуры будущего.

О. Александр, как и Христос, искал почву будущей христианской культуры везде, искал то, из чего вырастет новая культура, которая внесет обновление и на Востоке и на Западе. Но обновления церковной культуры не произошло. В Церкви – авторитарная, патерналистская культура, зато светская перешла какой-то предел – это культура тех, кто брал на себя ответственность, инициативу. «Церковь не повзрослела и не может учить взрослой культуре». О. Александр считал, что обновление христианской культуры обновит и христианскую Церковь, через обновление внутрицерковной культуры произойдет и обновление Церквей. «Но в нашей церковной среде не поиск культуры будущего, а сыск церковного криминала».

Традиция – нечто второстепенное. О. Александр не видел особой разницы между католичеством и православием, так как видел Церковь будущего, в которой все эти различия исчезнут. Возможно, думал, что Церковь будущего создастся не принудительно, а свободно, через доверие личностно зрелых людей. Это прорезывалось в лекциях отца последних нескольких лет. Это мнение разделяли и некоторые западные богословы, напр., о. Жак Лев. Становление Христовой Церкви будущего, может быть, уже началось.

* * *

Общее впечатление от Чтений: вокруг о. Александра было невероятное количество ярких и талантливых людей, и то, что многие из них сказали, – бесценное свидетельство о нем.

02.11.91

Знакомство с отцом – ничем не заслуженный дар. В нем была та полнота христианской жизни, при которой любовь и вера переливаются через край.

В одной из проповедей он говорил: «Познай Господа, и ты не будешь колебаться и сомневаться, ты не будешь унывать, страшиться – ты будешь побеждать в себе и грех, и страх, и трепет, и косность, и все наше земное человеческое несовершенство». Это пережито на собственном опыте. Он – познал и потому имел право и власть так говорить.

«Познаешь Господа и найдешь Истинного Проводника, Который будет тебя вести по жизни. Указатель пути, знамение надежды – Крест, который нам светит впереди». Вот Кто его вел, вот Кто был с ним на его кресте…

Он породнился с нами – а это знак его величайшего доверия и любви к нам.

03/04.11.91

Его проповеди, да и не только проповеди, поражают своей безупречной логикой, которая непонятным образом сочетается с художественным стилем изложения.

04.11.91

Временами я отчетливо ощущал его одиночество. Он был на такой высоте, на которую никто из нас подняться не мог. Вместе с тем и одиночество его было все-таки относительным: он был всегда со Христом.

06.11.91

Все наше несчастье – от нашей духовной слепоты. Мы сами навлекаем на себя бедствия. Как выйти из леса, если ты все более углубляешься в чащу? Терапия и хирургия – самые распространенные методы лечения, а в духовной жизни их роль играют скорби и бедствия. Только они могут заставить нас прозреть. Но подобно лекарству терапевта и скальпелю хирурга, они могут и убить. Это во многом зависит от нас – выйти из дремучего леса на прекрасную поляну или заблудиться в чаще и погибнуть.

Мы дети, сующие руку в огонь. Кто виноват, что нам больно? Если хочешь уцелеть, не лезь в горящий дом, иначе сгоришь.

Редко кому удается стать зрячим без страданий. Но тот, кому дано стать зрячим свыше, тоже страдает, и даже больше, но по-другому – не от своих грехов, а от чужих. Таков отец Александр.

* * *

Если хочешь, чтоб тебя любили, – полюби сам.

08.11.91

О. Александр о разнице Ветхого и Нового Завета: закон справедливости и закон любви. Там – дикость нравов – нужна узда (закон), иначе хаос. Христианство обращается к уже приуготовленным людям.

Сейчас – оживление хаоса, вызванное контрнаступлением язычества.

09.11.91

Ретроспективный анализ последних дней жизни о. Александра привел меня к выводу: он знал, что с ним произойдет. Может быть, знал и дату смерти. Есть много признаков, свидетельствующих об этом.

С другой стороны, заканчивая лекцию в Историко-архивном институте 4 сентября, он говорит о том, что будет на следующих его лекциях, и, кроме того, перечисляет, где еще он читает циклы лекций, говорит, что собирается опубликовать сводную таблицу своих выступлений в газете.

Может быть, мистическое знание сталкивается здесь с обыденным? Или точное знание пришло после 4 сентября?

14/15.11.91

Еще о Чтениях. Рогатый не мог, разумеется, остаться равнодушным. Человек, фамилию которого я называть не хочу (прихожанин отца), явил такой взвинченный эгоцентризм, такую душевную неопрятность, такую расхристанность, что стало тошно (в буквальном смысле слова). Он облил грязью и отца, и всех сидящих в зале. Со снисходительной фамильярностью похлопывая о. Александра по плечу, он сообщил аудитории, что ничего нового отец не внес, а сказать что-либо вразумительное об апостоле Павле якобы вообще оказался не в силах (претендовавший на это оратор – тем более). Как глухарь на току, не замечая реакции зала, он изливал свои чувства трепетного восхищения и обожания – обращенные не к ближнему, а к себе, любимому.

Этот словесный понос продолжался минут 40 (при регламенте 10–15). И хотя солисту неоднократно кричали «Хватит!» (не только чинные старушки), а председатель напоминал о времени, он не сошел со сцены, пока не изнемог, выразив сожаление, что сказал так мало. Клинический случай чудовищной самовлюбленности.

Когда цыпленок-табака учит курицу, это не просто смешно – это противно. А если он еще страдает синдромом Сальери, это говорит о запущенной духовной болезни.

* * *

Хорошо ответила этому человеку Соня Рукова. «Предыдущее выступление вызвало глубокую боль. Это вольная или невольная спекуляция именем отца. Как же мы можем быть его духовными детьми? Что мы можем сказать о нем, когда еще живы его родные? Апостол Павел – фигура загадочная, которая вызывала у него благоговение».

«Для меня о. Александр – воплощенная Благая Весть. Утверждаю, что о. Александр свят. Он святой в том смысле, в каком он учил нас, – в смысле всецелой поглощенности христианством. Он живое воплощенное свидетельство правоты Евангелия и исполненных заповедей Христовых. Евангелие – это же все про него. Этот человек всецело со Христом». Привела слова отца: «Они думают, что я принадлежу всем. А я не принадлежу даже себе».

О. Александр говорил о дефиците благоговения: «Мы абсолютно фамильярны с Богом, со святостью». Из телевизионной записи вычеркнуты его слова о дефиците любви. Это его подлинная боль. «Что такое дистанция между мной и духовным отцом? – Мы не осознаем этого».

Самый дорогой сувенир отца, который он всегда носил с собой, – кусочек листа с гефсиманской оливы. Постоянно хранил в шкатулке камень из Гефсиманского сада.

«Однажды я уронила банку с крещенской водой. На его лице появилось выражение боли. Он сказал: «Со священными предметами надо обращаться очень осторожно».

Другие слова о. Александра: «Когда вы пишете о Деве Марии и Христе, старайтесь смотреть на них не изнутри, а только на расстоянии: мы можем внести свое».

«Мы по отношению к отцу очень виноваты. Нас много, тех, кто ощущал эту вину. Мы потеряли бдительность. Мы забыли, что такое период гонений.

У о. Александра была, есть и остается могучая атмосфера любви, но он боялся погружать в нее насильно.

Он просвещал любовью. Это чудо, подвластное далеко не каждому. Он думал: сначала Москва, потом Московская область, Ленинград, а потом – в 1991–1992 годах – лекции по Сибири. Мечтал сказать свое слово для детей. Наконец он сказал: «Всех жителей Пушкино надо считать за наших прихожан. Именно здесь просвещенных меньше всего».

При передаче его текстов надо сохранить неправильные слова и незаконченные фразы – эффект потрясающий, это дает увидеть работу души человека.

Мы теряем благоговение, не ощущаем дистанцию между собой и о. Александром. Нельзя было прикасаться к нему и снимать посмертную маску: это лик святого человека. Нельзя делать из его облачения экспонат.

Первые слова Христа Магдалине: «Не прикасайся ко мне».

Блаженны соблюдающие благоговение, ибо они Бога узрят».

19/20.12.91

Наше время – время раздрызга, разъединения, уныния – требует от нас духовной собранности, противостояния распаду. Это то, чего хотел от нас о. Александр. И это то, что мы должны делать хотя бы из уважения к его памяти.

29.12.91

Его вера была не вымученной, не окаменевшей, а глубокой, творческой, живой. Это была радостная вера.

30.12.91

Сейчас, после его смерти, люди интуитивно тянутся к нему.

31.12.91

Гонимый и преследуемый при жизни, гонимый и преследуемый после смерти, он недосягаем для лжи и клеветы.

01.01.92

Его убили те же силы, которые убили Христа: имперская власть, синедрион, т. е. церковная иерархия (часть ее), и чернь. Эта власть могла функционировать, лишь творя преступления. Она преступна по своей сути. И неважно, кто убил отца Александра – группа «Альфа» или группа зомби, созданная тем же ведомством, – важно, что это сделали силы зла, полагавшие, что стоит устранить эту преграду, и они победили. Но вот преграда устранена, а они – не победили. Наоборот, эта жертва предопределила их поражение.

02.01.92

Отец Александр – образ Христа. Как Христос, он был гоним. Гоним за свою веру, за проповедь Евангелия, гоним как праведник, как ученик Христа (Христос – ученикам: «Если Меня гнали, будут гнать и вас»). Как Христос, он мужественно перенес гонения.

Как Христос, он страдал и умер ради нашего спасения. Как Христос, он стал мучеником, принес себя в жертву. Свою верность Христу засвидетельствовал своей кровью.

Как верный ученик Христа, как свидетель он будет прославлен.

* * *

Нечестивый ненавидит праведника, потому что праведник для него живой укор (см. Прем 2, 12–20).

17.01.92

Для него вечность была не где-то там, в другом измерении или после смерти, а рядом, здесь и сейчас. Он говорил о том, что спасение в значительной степени зависит от нас самих. А что такое спасение? Это соединение с Богом, пребывание с Ним, и мы должны стремиться к этому, потому что Он – наш Творец и Источник жизни.

Вот отец Александр постоянно пребывал с Богом, со Христом, открыл себя Ему, открыл двери своего сердца. По его словам, нам дано все – жизнь, разум, воля. Господь усыновил нас, жил и умер ради нас, воскрес ради нас и всегда рядом с нами, всегда протягивает нам руку.

20/21.01.92

Глубоко осмысленная жизнь. В ней не пропадало зря ни минуты. Творческий разумный дух почил на нем. Как он сам говорил, творение красоты, служение людям, самоотверженная любовь – черты богоподобия.

Жизнь как задача, поставленная перед нами Творцом, была решена отцом Александром. Жизнь как служение была его свободным ответом на призыв Бога. Он вверил Ему свое сердце, свою волю и разум и обрел полноту бытия на этой земле и, я уверен, полноту бытия в вечности. Уже здесь, на Земле, он достиг Царства Божия.

21.01.92

Он был очень разным. Временами он был похож на ветхозаветного пророка – грозного, возвещающего волю Божию, временами – на иконного святого, погруженного в глубокое созерцание, в безмолвную молитву. Вся осанка была такой – лицо, фигура, жест, взгляд. Для меня он как бы соединял те и эти времена, древнюю и новую эпоху. Он был необходимым и неразрывным звеном в цепи святых, пророков, апостолов.

А временами – это был озорной, веселый, неистощимый на шутку человек.

22.01.92

В нем соединялось, казалось бы, несоединимое. Это был земной человек, очень трезвый, видевший нас насквозь, знавший истинную цену нашим поступкам и нашим помыслам, и одновременно это был самый большой идеалист из всех, кого я когда-либо знал, потому что все его мысли, его сердце, его душа были устремлены к небесам. Там была та могучая корневая система, которая питала своими соками эту удивительную личность.

Его задачей было соединение земного с небесным, и не просто соединение, а приближение земли к духовному небу, чтобы человек уже здесь и теперь начал жить в Царстве Небесном, чтобы он знал и любил свою истинную родину, был достоин ее, достоин Того, Кто создал и нас, и всю Вселенную. Цель этого соединения и этого приближения – спасение людей, приобщение их к Богу, к высшей, божественной жизни. В этом же состояла миссия Христа.

23.01.92

Он соединяет людей и после своей смерти.

24.01.92

Он знал Господа не абстрактно, не книжно, а опытом сердца. По его вере ему были даны силы свыше, и это не были обычные человеческие силы: он мог передвигать горы.

* * *

Он завещал нам учиться любить друг друга. Это трудно, потому что он жил по закону «Да будет воля Твоя», а мы – нет.

31.01.92

Для о. Александра главное – дух христианства, сам Христос. Для наших фарисеев главное – сохранение форм обрядового благочестия, консервация, а по возможности и реставрация архаики, сведение духа к букве.

Но христианство – это огонь. В Библии сказано: «Бог есть огонь поядающий» – поядающий все грязное, нечистое, злое. Это, конечно, страшно – страшно для грязных, нечистых, злых, потому что им не устоять.

О. Александр, как и Христос, не оставил какого-то нового, систематизированного учения. Его учение – это глубоко прочувствованное, пережитое, просветленное христианство.

02.03.92

Сегодня ночью была встреча с отцом Александром. Помню, что он живой, и у меня полное ощущение и даже уверенность, знание, что он не просто живой, а воскресший. Меня переполняет буйная радость. Он в черной рясе, лицо почему-то очень смуглое. Вначале я стою вплотную к нему, лицом к лицу и говорю ему несколько раз: «Я люблю вас! Я люблю вас!» – и плачу. Потом мы стоим у стены, он слева от меня, я смотрю перед собой и вижу его краем глаза. Он говорит обо мне, и, когда он кончил говорить, я думал (сознавая, что это сон): «Надо это немедленно записать». Я мог усилием воли проснуться и записать, но Встреча еще не была окончена (хотя главное уже было сказано), и я не мог прервать ее. Не проснулся и не записал, хотя и потом, уже после расставания, когда он исчез, я повторял себе во сне: «Это надо записать».

В результате осталось только несколько слов и общий смысл: «Я сам выбрал Вас («чтобы вы обо мне написали» – это подразумевалось), потому что… (дальнейшее опускаю. – В.И.)».

Я понял, что написанное мной об отце (а может быть, и то, что мне предстоит написать) очень важно и что оно останется. И что это предопределено.

Вот, собственно, и все. Никакого другого разговора не было. Я не задавал вопросов и не получал ответов. Но сказанное было абсолютно ясно и не подлежит какому-то истолкованию. Это не аллегория, а констатация факта, точнее – выражение воли, которая мне объявлена.

31.03.92

Отношение к о. Александру в РПЦ есть свидетельство духовного и нравственного падения церковного клира.

24/25.04.92

О. Александр – абсолютное знание предмета, ясность мысли, чеканная логика, четкость и образность выражения.

По TV в программе «Взгляд» встреча с молодыми священниками – из РПЦ, Зарубежной и Катакомбной Церкви. Вначале услышал второго – самоуверенность и агрессивность, требование сместить всех 72 епископов РПЦ, запятнавших себя сотрудничеством с властями. Положим, в этом – большая доля истины. А деятели Зарубежной Русской Церкви с их приветствием Гитлеру – безгрешны?

На вопрос об отношении к о. Александру Меню этот тип (тоже Александр) заявил: «Мы скорбим по поводу его гибели (и я уже знал, что сейчас будет «но»), но его богословские взгляды были спорными, в Церкви их многие не разделяют, его рекламируют (?!) в основном католики и протестанты (деятели РПЦ мысленно кричат «браво!»). Он не учитель Церкви. Мы, конечно, жалеем, что он так… кончил».

На физиономии этого Савонаролы – ни скорби, ни сожаления не было. Он, быть может, и не читал отца.

И эти люди смеют судить о нем!

* * *

Есть догматы и каноны, а есть теологумены. Если бы отец преступил хоть в малом первые, он был бы осужден нашим священноначалием незамедлительно. Уж будьте уверены, ему бы это не прошло даром, ему бы не спустили.

Но этого не случилось – не к чему было прицепиться.

А теологумены (богословские мнения) вполне допустимы в Церкви даже с точки зрения канонической. Именно в связи с о. Александром патриарх напомнил слова апостола Павла: «Надлежит быть разномыслиям между вами» (т. е. в Церкви).