Текст книги "Отец Александр Мень. Жизнь, смерть, бессмертие"

Отец Александр Мень: взгляд на общественную жизнь[27]27
  Доклад на Второй международной конференции памяти отца Александра Меня. Библиотека иностранной литературы. 12 сентября 1992 г.


[Закрыть]

Отец Александр не создал какой-то особой социальной доктрины, да и не стремился к этому. Его главным делом было духовное просвещение, просветление и возвышение душ. Это не означает, однако, что общественная жизнь выпадала из круга его интересов. Напротив, он придавал ей серьезное значение, рассматривая ее как неотъемлемую и очень важную сферу бытия.

Система взглядов отца Александра на общество и социальные отношения как бы растворена в его книгах, статьях, беседах. Она отражена и в его проповедях, частных письмах и частных разговорах. Но эти взгляды отличались необычайной ясностью, продуманностью и определенностью, и они вполне поддаются реконструкции как нечто целостное и внутренне единое.

Прежде всего надо сказать, что отец Александр не считал социум совершенно автономной, а тем более определяющей областью человеческого бытия. Для него было очевидно, что существует корреляция между миром социальным и миром духовным и нравственным, что между ними есть глубокая внутренняя связь, причем второе определяет первое. Поэтому социальное интересовало его не само по себе, а лишь в той мере, в какой оно соотносится с духовно-нравственным.

Правильно будет сказать, что он смотрел на социальную эволюцию и социальные катаклизмы как бы из будущего, с точки зрения метаистории. Как и ветхозаветные пророки, он учил «о тайне и цели исторического процесса, о смысле истории». Таким же пророком, но пророком-христианином, был сам отец Александр.

Он говорил, что христианство «верит в историю как в поступательный процесс, который через испытания, катастрофы и борьбу восходит к грядущему сверхисторическому Царству Божию». По его убеждению, христианство задает вектор истории, вектор общественной жизни. Для многих князей Церкви Христос – весь в прошлом: пришел, принес искупительную жертву и ушел, а в конце времен явится опять – будет второе пришествие. А для отца Александра Христос никуда не уходил: Он присутствует в истории, присутствует здесь и теперь и всегда будет присутствовать. Суд над человечеством начался «в Галилее, в Иерусалиме, на Голгофе, в Римской империи, в средневековой Европе, в России, сегодня, в ХХ веке, и в ХХV веке, и во всей истории человечества суд будет продолжаться, потому что это христианская история, в которой мир идет рядом с Сыном Человеческим».

Итак, история, в том числе социальная история, – это то, что подлежит Высшему суду. Христиане же – активные участники социального процесса, призванные вносить в него дух мира, любви и свободы, начала гуманизма. Отец Александр понимал христианство как силу, преображающую и человека и общество. Он говорил, что общественная жизнь – «одна из сфер приложения евангельских принципов». Вместе с тем он подчеркивал, что Евангелие предлагает нам духовный, а не социальный идеал, и потому «люди сами должны искать оптимальные формы общественного устройства, которые бы наиболее соответствовали Духу Христову».

У меня нет возможности дать хотя бы краткий обзор взглядов отца Александра на мировую историю, на социально-политическую жизнь от древневосточных обществ до наших дней. Поэтому я остановлюсь лишь на двух ключевых моментах российской политической истории ХХ века, как их понимал отец Александр.

Прежде всего он был убежден, что в основе Октябрьского переворота и всех последующих бедствий лежит духовный кризис, кризис христианства. Революция есть расплата за бездуховность. Россия, говорил он, «показывает нам и всему миру итог бездуховного развития». И еще: «Когда пытались вырвать Бога из умов человеческих – в нацистской ли Германии, у нас ли, в Китае или еще где-то, – на это место сразу приходил идол. Это показывает, что человека, культуру и дух нельзя оторвать от вечного. Все становится ничтожным, и мы начинаем создавать систему идолопоклонства. Она же потом рушится».

У отца Александра есть большая работа – «Религия, «культ личности» и секулярное государство». Здесь дан не только великолепный анализ процесса сакрализации власти в мировой истории – здесь дана сжатая характеристика советского тоталитаризма, его причин, его сути и следствий.

Отец Александр поставил вопрос: «Что породило эту долгую полярную ночь истории, связанную с именем Сталина и его сторонников? Что побудило их с неимоверной жестокостью вести войну против народов своей страны? И каким образом человек, действовавший у себя дома как завоеватель на оккупированной территории, смог оказаться в роли земного божества?

…Речь идет о чем-то исключительно важном для всех нас, о тяжелом социальном недуге, породившем поток преступлений, миллионы свидетелей и участников которого сегодня живы».

Отец Александр подчеркивал, что одними свойствами характера Сталина культ его личности и то, что мы называем сталинщиной, – не объяснишь. Сталин не был универсальным гением, не обладал ленинским интеллектом или полководческим талантом, подобно Александру Македонскому или Наполеону, не был великим писателем, как Юлий Цезарь, не был блестящим оратором, не был ученым, потому что его притязания на решающее слово во всех областях науки и культуры – чистая фикция. Зато не фикция – то, что он душил передовую науку, превратил историю в клубок лжи и на десятилетия затормозил развитие искусства и литературы. Короче говоря, легче сказать, кем Сталин не был (в позитивном смысле), нежели кем он был.

Тогда чем же объяснить его неимоверный успех? Колдовством, как успех германского крошки Цахеса? И отец Александр вновь ставит вопрос: «Кто же околдовал, помрачил сознание миллионов взрослых людей в те дни, когда страну терзал голод, когда погибал цвет крестьянства, когда морально и физически истреблялись писатели и ученые, музыканты и артисты, ветераны революции и военачальники?

Безответственные, построенные на людских костях эксперименты со всевозможными каналами и «преобразованиями природы», геноцид против наций и сословий, колючая проволока лагерей, разлагающее воздействие на нравственность общества, в котором насаждался дух недоверия, страха, доносительства, и наряду с этим – слепая вера в гений, мудрость и доброту «отца народов». Поистине тут что-то непостижимое, не укладывающееся в сознание…»

Отец Александр отвергал утверждение некоторых историков и публицистов, особенно западных, что сталинский режим – чисто российское явление, обусловленное слабостью наших демократических традиций. Он справедливо указывал, что обожествление Гитлера, Муссолини, Мао Цзэдуна, Пол Пота, их кровавые диктатуры говорят о том, что мы имеем дело с интернациональным явлением: «При различии идеологий и лозунгов у народов разных культур, традиций и рас мы находим удручающее сходство основных симптомов болезни. Подмену демократии авторитарным вождизмом, который, как правило, переходил в исступленное поклонение диктатору».

В чем же причины помрачения народного сознания? Отвечая на этот вопрос, отец Александр дал необычайно глубокое и оригинальное объяснение. Причины, по его убеждению, – не только в социально-политической, но и в социально-психологической области, в самой природе человека, которому свойственны как любовь к свободе, так и тенденция избегать ее, перекладывать ответственность за риск, за инициативу, за слова и дела на чужие плечи. Точно так же потребность веры нередко трансформируется в страх разума, в нежелание доверять собственному рассудку, в потребность отдаться во власть внешнего авторитета, утратить свою индивидуальность, раствориться в толпе, слиться с ней воедино и тем обрести некий высший смысл.

«Почти все автократы, – писал отец Александр, – сознательно или неосознанно эксплуатировали этот сложный комплекс чувств… в указанном психологическом узле причудливо сплелись два разнородных элемента: во-первых, так называемое «стадное сознание», жаждущее покориться твердой руке, а во-вторых, извечное и оправданное стремление человеческого духа обрести высшую истину, смысл бытия».

Эти элементы тесно переплетались в ходе истории, в том числе истории религии, но корни у них разные, указывает отец Александр: «Жажда подчинения является атавизмом, инстинктом, который люди унаследовали от звериных сообществ, – как правило, руководимых вожаками. Поиск же смысла бытия, идеала – неотъемлемая черта культуры, свойство человека как духовного существа».

Таким образом, законы зоопсихологии сосуществуют в душе человека и в его социальной жизни с законами духовного мира. Вопрос в том, в каком соотношении находятся эти законы, насколько они разведены или, напротив, соединены. Понимание механизма, анатомии этого процесса и позволило отцу Александру сделать свой основополагающий, если угодно методологический, вывод: «Один из секретов успеха сталинщины состоит именно в том, что, создав религиозный вакуум, она соединила в общее русло атавистические и духовные стремления людей. Сумела слить верховный идеал, «меру всех вещей», с мифологизированной фигурой Вождя и тем самым наделила его атрибутами божественности и безграничной власти» (выделено мной. – В.И.).

Свято место пусто не бывает. Место Бога занял идол. На месте религии возникла псевдорелигия со всеми атрибутами религии истинной – своим «Священным Писанием» и «Священным Преданием», своими ритуалами, мучениками и т. п. Роковые последствия этой подмены известны: «Сегодня мы знаем, – говорил отец Александр, – что за бездуховность приходится расплачиваться. Почему? Да потому, что она есть измена самому себе. Она есть отбрасывание человека по эволюционной лестнице вниз, к живому существу, для которого важно прежде всего напиться и иметь место для жилья, размножаться и умереть. Безнаказанным такой возврат не проходит».

И далее идут суровые слова: когда душе «наносятся раны, когда человек в конце концов достигает еще в юности определенной степени цинизма, когда он перестает подходить к личности как к священному, когда он уже не знает никаких границ, путей, идеалов, когда он над всем издевается, он является душевной развалиной, душевными руинами, нравственным трупом – это очень страшно. И это страшно не только в личном плане. И в личном, конечно, страшно. Но это страшнее в социальном, в общественном, в политическом аспектах, потому что люди, которые ни во что не ставят других людей, в конце концов становятся опасны друг для друга, ибо вырываются не просто страсти, а вырываются некие темные демонические стихии.

Мы с вами не раз уже были свидетелями этого процесса. Он возникает не внезапно. Прежде чем нацистские фанатики, эсэсовцы и другие перестали быть человечными, этому предшествовал длительный период дехристианизации Германии, дехристианизации общества».

То же самое происходило и у нас, в нашей стране. Во многом это происходит и сейчас. Отец Александр говорил о том, что наше скоротечное время полно глупости, тупости и суеты, что мы озлоблены и оглушены, что общество дестабилизировано потому, что духовные и культурные корни оказались подорванными.

Любая эпоха, говорил он, «всегда полна греха, озлобления, ненависти… Мир давно уже озверел, люди ожесточились, и единственное, что может их спасти, это возвращение к евангельским заветам, к любви».

Отец Александр очень трезво смотрел на нашу сегодняшнюю жизнь и прекрасно понимал причины наших неустройств, в том числе социальных. В одном из интервью он сказал: «Если мы видим сейчас развал хозяйства в нашей стране, то это не результат стихийного бедствия, а результат того, что управляющий орган оказался не на высоте, не туда он вел всю систему. Но как вы думаете: разве Вселенная не является более сложной системой, чем весь Советский Союз? Если Вселенная продолжает развитие и существует – значит, ее мыслящее начало, очевидно, работает более эффективно, чем наше руководство».

Отец Александр был наделен не только аналитическим, но и пророческим даром. Говоря о пророках, он однажды заметил, что «пророк – не прорицатель, предсказатель, футуролог. Предвидение будущего – лишь часть феноменального дара этих людей». Главное же в деятельности пророка – провозвестие Божественной истины. Пророк – тот, кто несет людям Высшую правду, ибо его устами говорит Бог.

Эти особенности пророческого служения, в обеих его ипостасях, были свойственны самому отцу Александру. Его социальные прозрения удивительны, и тому есть много примеров. Он первый сказал (и давным-давно), что коммунизм рухнет очень быстро, практически мгновенно. Задолго до декабря 1991 г., заметив при этом, что предсказывать трудно, он сказал, что «оптимальный вариант – превращение нашей страны в содружество независимых государств» (именно так!). Он говорил, что, выйдя из полулегального, почти катакомбного состояния, получив свободу, Русская Православная Церковь – а она ведь тоже действует в социальном пространстве – столкнется с огромными трудностями. Есть великий риск обнаружить нашу недееспособность, вялость, банкротство, инертность – все человеческие слабости.

Одна из самых больших опасностей, по мнению отца Александра, – превращение христианства (конкретно – православия) в государственную религию. По его глубокому убеждению, Церковь должна быть отделена от государства, потому что Царство Божие и царство кесаря должны быть разделены. Он писал: «Страшный опыт диктатур ХХ века может послужить уроком и для нас, верующих. Он дает нам возможность увидеть «со стороны» облик духовной тирании, патернализма, игры на инфантильных чувствах и массовых неврозах. Этот опыт должен привести к отказу от самой идеи государственной религии, которая имела столько аналогий со сталинизмом, идет ли речь о Женеве при Кальвине или о Тегеране при Хомейни».

Идея секулярного государства, равно защищающего права всех конфессий и религиозных групп, противостоит расколу общества по религиозному принципу, а такой раскол способен довести социальную нестабильность до критической точки. Отсюда и вывод отца Александра: «От секуляризации государства выигрывает весь наш народ в целом. Оберегая святая святых человека, его убеждения, его свободу совести, правительство содействует единству граждан, построенному на веротерпимости».

Между тем, «невротическая атмосфера века», о которой говорил Александр Мень, приводит к тому, что вера приобретает болезненный, экзальтированный характер. Это требует от Церкви ответственного подхода к религиозным традициям, активного религиозно-нравственного просвещения. Гражданская позиция отца Александра как раз и выражалась прежде всего в таком просвещении, которое в последние годы его жизни носило характер широкой общественной проповеди. Эта проповедь призвана была консолидировать общество на прочной духовной основе. В наше время, время социальных бурь, потребность в этом стала острой необходимостью, потому что в такие периоды, подчеркивал Александр Мень, «как на войне, люди быстро делятся на две категории: наши – не наши, верующие – не верующие и так далее. Это упрощенная система». Упрощенная и очень опасная.

Под конец жизни отца Александра чрезвычайно тревожило нарастание деструктивных явлений – взрыв ксенофобии, шовинизма, национальной ненависти. Он говорил, что «это первобытные стихии, очень вредные для человека, очень низменные, они противоречат и патриотизму».

В своем последнем интервью (5,7 сентября 1990 г.) с необычайной для него резкостью и суровостью он говорил о наиболее тревожном явлении – рождении русского фашизма, который поддерживают очень многие деятели Церкви. Он сказал буквально следующее: «Произошло соединение русского фашизма с русским клерикализмом и ностальгией церковной (выделено мной. – В.И.)».

Здесь разгадка тайны убийства отца Александра. Когда он вышел на широкую общественную проповедь, когда была достигнута договоренность, что он станет первым российским телепроповедником, те же черные силы, которые готовы были залить кровью всю нашу страну, приняли роковое решение.

К тому времени Александр Мень, апостол земли Российской, становится общенациональным духовным лидером. Его постоянные проповеди по телевидению могли изменить и безусловно изменили бы социальную ситуацию в нашей стране. Между тем все предпосылки военно-фашистского переворота уже созрели. Отец Александр стал непреодолимым препятствием на пути сплотившихся темных сил. Чтобы устранить это препятствие, они готовы были на все.

Смерть отца Александра стала духовной катастрофой, но она не оборвала его служения. Замысел его врагов – а это враги Христа – провалился: миссия Александра Меня – духовное возрождение, духовное воскрешение России – продолжается.

14 мая 1993 г.[28]28
  Выступление на презентации книг отца Александра в Библиотеке иностранной литературы.


[Закрыть]

Отец Александр Мень – это прежде всего явление духа. Дух дышит, где хочет. Когда мы берем в руки книги отца Александра, мы видим, что дух, который здесь дышит, выражает себя в гармонии, в красоте. Николай Заболоцкий некогда вопрошал:

 
А если так, то что есть красота?
И почему ее обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?
 

Если говорить о книгах отца Александра, то это, конечно, огонь, но не мерцающий, а пылающий в сосуде. Его книги, его мысль, его культура – это стихия огня. Но эта стихия укрощена, гармонизирована.

Что еще отличает книги отца Александра? Простота. Но это простота обманчивая, это простота после сложности, вбирающая в себя сложность, бездонная простота. Кстати, слова Христа, записанные евангелистами, они ведь очень просты – по видимости. Но для постижения этих простых слов требуются огромные духовные усилия. Кто может сказать, что он это полностью усвоил – не только принял умозрительно, но пережил внутренне, возвысился до сути этих слов? Таких людей единицы, и они сами о себе не посмели бы этого сказать.

Отец Александр был пропитан этими словами, а точнее, Словом (с прописной буквы), Логосом, Христом. И это сообщало его собственным словам неслыханную простоту. Пастернак был прав, когда говорил о ней:

 
Но мы пощажены не будем,
Когда ее не утаим.
Она всего нужнее людям,
Но сложное понятней им.
 

Вот отца Александра и не щадят, потому что он не утаил неслыханную простоту, потому что многим она не по силам. Им по силам даже не сложное, а элементарное, простота до сложности, которая хуже воровства.

Надо, конечно, радоваться тому, что выходят книги отца Александра. И надо сделать все, чтобы издать неопубликованное, неизвестное. Представьте себе, что появляется какое-то новое сочинение Пушкина – что бы было! А ведь Александр Мень – Пушкин в богопознании.

И еще одно. Вера всегда связана с тайной. Тайной Бога и тайной человека, тайной отношений Бога и человека, этого человека. Я не думаю, что в отце Александре все можно объяснить рационально.

На поверхности мы видим некоторые знаки – бытовые, экзистенциальные и иные. А в глубине – нечто потаенное, непостижимое, но реальное. Знаки лишь намекают, но не объясняют тайну. Но все-таки отблеск, отсвет этой тайны есть во всем, что говорил и что писал отец Александр. И поэтому я хочу поблагодарить тех, кто издал эти книги, и выразить надежду, что все его творческое наследие дойдет до людей.

Предисловие к сборнику «Вокруг имени отца Александра»
^{(М., 1993)}

Прошло почти три года со дня убийства отца Александра Меня, но страсти вокруг его имени и его творческого наследия не утихают. Напротив, нападки его врагов становятся еще более ожесточенными. Атаки следуют то справа, то слева. Его пытаются уловить в слове, обличают в ереси, ставят под сомнение основы его христианского провозвестия. Все это свидетельствует не только о масштабе личности отца Александра, но и о том, что он по-прежнему участвует во вселенской битве Добра и Зла.

«Мир во зле лежит» – эти слова апостола Иоанна мы знаем чуть ли не с детства. Но ведь они не абстракция, не теоретическая конструкция. Они имеют прямое отношение к каждому из нас. И они наполняются грозным смыслом, когда мы обращаемся к судьбе святых, пророков и апостолов.

Нападки на отца Александра начались с первых шагов его служения и сопровождали его всю жизнь. С течением времени они становились все более яростными и многочисленными. Постепенно вокруг его имени скопилось целое облако клеветы, лжи, диких суеверий и рукотворных мифов. Князь мира сего явно избрал его своей постоянной мишенью. Кто только не выступал против отца Александра – неоязычники и религиозные фундаменталисты, псевдолиберальные интеллектуалы и троицкие «благовестники», антисемиты и ортодоксальные иудаисты, функционеры КГБ и члены церковной иерархии, «типиконщики» и большевики! Этот список можно было бы продолжить, но и упомянутого достаточно, чтобы понять: этот человек был и остается в эпицентре духовной и социальной жизни, слишком многих он задевает за живое.

В чем же причина братского единения столь полярных общественных сил? Почему они, нередко враждебные друг другу, дышат одной страстью – ненавистью, когда речь заходит об отце Александре?

Ответ прост: потому что он был истинным служителем Христовым, избранником Божиим. Однако этот ответ нуждается в пояснении.

Десятилетия тоталитарного режима в нашей стране были войной власти против собственного народа. Они привели к гибели десятков миллионов людей. Но они нанесли чудовищной силы удар и по культуре, традициям и вере, по моральным ценностям и народной нравственности, по всем религиозным конфессиям, и прежде всего по православию. Иерархи Русской Православной Церкви в большинстве своем стали на путь постыдного конформизма – путь служения атеистическому государству. Живая христианская вера почти повсеместно была заменена обрядоверием (этот процесс начался, правда, задолго до революции). Язычество проникло в церковную ограду и вступило в непристойный союз с православием. Результатом стало духовное растление народа. В Церкви стали задавать тон люди малокультурные, с ограниченным кругозором, склонные соблюдать не дух, а букву Писания.

В такой обстановке началось служение отца Александра. Его обращение к живому и вечному христианству, восходящему к Самому Спасителю, к апостолам и Отцам Церкви, его многолетние титанические усилия по евангелизации опрокинутой в язычество России, его воздействие на душу и разум тысяч и тысяч людей встретили ожесточенное сопротивление. Он олицетворял собой открытую модель христианства, основанную на духе свободы, любви и терпимости, на уважении к личности человека – образу и подобию Творца. Он переживал разделение христиан как общий грех и исповедовал необходимость братского диалога и сближения всех христианских конфессий, всех мировых религий. Его противники отстаивали иную, закрытую модель христианства, основанную на традиционализме, изоляционизме, идеализации прошлого. Они олицетворяли (и олицетворяют) консервативную, шовинистическую, обскурантистскую тенденцию в Церкви. Они склонны не только к охранительству и культурному нарциссизму, но и к авторитаризму, ведущему к духовной тирании.

Конечно, в Русской Православной Церкви были и есть совсем другие клирики и прихожане, полностью разделяющие евангельские принципы любви и свободы, разделяющие широкий экуменический подход отца Александра и в полной мере оценившие его христианское подвижничество. Но не они, к сожалению, определяют духовный и психологический климат в Церкви.

Надо сказать еще об одном. Отец Александр начал свое служение, когда в России не было еще даже зачатков гражданского общества и все сколько-нибудь известные лидеры были обязаны своим выдвижением партийно-государственной номенклатуре. После необратимой эрозии тоталитарного режима и перехода к политике перестройки положение изменилось: не только властителем дум, но и общепризнанным лидером теперь можно было стать лишь благодаря собственным заслугам. Отец Александр не претендовал на роль лидера, но стал им в силу естественных причин: он выражал духовные, интеллектуальные, культурные и социальные интересы огромного большинства общества, пусть и не всегда осознаваемые людьми. Это не могло не вызвать озлобления со стороны властей и значительной части клира (включая некоторых представителей высшей иерархии).

Популярность, эрудиция, яркий талант отца Александра, любовь прихожан, его блистательные книги и лекции, широкий общественный резонанс его евангельской проповеди вызвали к жизни целую когорту людей, одержимых завистью и ненавистью к нему. Они усердно трудились (и трудятся) в жанре доноса, анонимного письма и газетного пасквиля, пытаясь заразить своей злобой целые слои населения. Ненависть, иррациональная по своей природе, принимает форму идеологического бешенства, нередко облаченного в квазинаучные и даже «богословские» одежды. Поклонники авторитарного вождизма, коренящегося в законах зоопсихологии, не могут простить отцу Александру его любви к свободе и его вклада в возрождение духа Евангелия. Антисемиты не могут простить его еврейства, ортодоксальные иудаисты – христианства и обращения в православие тысяч евреев.

Зависть – «великая и страшная сила», по определению отца Александра, – сплачивает в единый отряд его тайных и явных противников. Вот почему против него объединились столь разнородные особи, вот почему он был убит: силы зла видели в нем непреодолимую преграду для реализации своих темных замыслов. Его, как Христа, убили наши грехи, воля, направленная ко злу.

Публикуя этот сборник, составленный из материалов разного жанра и отражающий точки зрения очень разных людей, мы надеемся, что он поможет развеять некоторые злокачественные мифы, клубящиеся вокруг имени протоиерея Александра Меня. Мы уверены, что читатель способен будет сам оценить, где правда и где ложь, где духовный подвиг и где низкая клевета.

Сборник подготовлен Обществом «Культурное возрождение». Его первым президентом был отец Александр. Одна из главных задач Общества – изучение и освоение его творческого наследия. Публикацию этого сборника мы осознаем как наш моральный долг.