Текст книги "Аванс прошлому"

Издали она кажется готовым и нарядным сооружением. Но подъехав ближе, видишь ее в рабочей одежде, с квадратными заплатками опалубки и не ровной линией верхней кромки. Плавно двигаются стрелы кранов, ползут самосвалы с бетоном, вспыхивают огни электросварки. Движутся крохотные фигуры людей. Плотина еще строится, растет. Арка плотины вознеслась на 220 метров. Пройдет еще немного времени, строители одолеют финишные 25 метров, водохранилище до проектной отметки, и все 10 агрегатов смогут давать в год свыше 23 миллиардов киловатт-часов электроэнергии. Но уже тогда, когда станция еще была не достроена, линии электропередач уже несли ее энергию к городам, селам, только что обживавшимся уголкам предгорий Саян. Все гуще становится сеть дорог, растут поселки, закладываются самые совершенные предприятия.

В этом была большая заслуга предприятий межотраслевого договора «Саянское содружество», участвующих в создании ГЭС. Вначале их было 28. Затем подключилось еще 43 предприятия. А потом их число перевалило за 270.

И вот Координационный совет заявил, что, имея уже на тот момент 4 миллиона 40 тысяч киловольт мощности, в Саянах отдать они могут только 3 миллиона 300 тысяч. Почему? Потому, что предельно отстал регион. С отставанием шло строительство двух линий электропередач по 500 киловольт, Саяно-Шушенская – Новокузнецк, линия Итат – Барнаул напряжением 1 миллион 150 тысяч вольт. Отставало строительство Саянского алюминиевого завода, с выводом которого на проектную мощность Саяно-Шушенская ГЭС будет отдавать ему половину своей электроэнергии.

Вот почему Минтяжстрой по просьбе Минцветмета – заказчика Саянского алюминиевого завода, усилив трест САС рабочей силой, стройматериалами, финансированием, требовал скорейшего ввода в эксплуатацию первой очереди завода, а затем и остальных.

– Серьезность задач по вводу множества производственных мощностей и масштабность работ в данный момент требуют от нас новизны подхода и реальной практики хозяйствования – не только не снижать темпов, но и планомерно и необратимо наращивать их в ускорении, – говорил на совещаниях управляющий трестом САС (Саяналюминстрой) Олег Донович Аширов. Олег Донович мой земляк, он родом из Нальчика, и мы иногда в свободных беседах делились с ним воспоминаниями о Кабардино-Балкарии, о событиях, происходящих в республике. Фамильярности, конечно, между нами не было. Он был старше меня и по возрасту, и по положению.

Вместе с ним на стройку пришла и новая команда руководителей: заместитель по снабжению Гнездилов Иван Киндинович, заместитель по кадрам и быту Самусева Лариса Ивановна, заместителем Шойгу Сергей Кужугетович, был избран новый секретарь парткома Ю. Дизер, который потом возглавит пусковой комплекс электролиза.

Они должны были оживить работу на стройке и ускорить сроки сдачи ее объектов.

Аширов был опытным строителем, и не случайно в такой ответственный момент, после нескольких снятий и назначений управляющих и других начальников, выбор у руководителей Главкрасноярскстроя, куда структурно входил крупнейший не только в объединении, но, наверное, и в министерстве трест САС, пал на него.

Я думаю, Шойгу многое у него перенял, многому научился как в руководстве строительством такого масштаба, так и работе с людьми.

А биография у него складывалась следующая: родился в небольшом городе Чадан Тувинской автономной области в семье редактора районной газеты Кужугета Серээовича Шойгу и зоотехника Александры Яковлевны Шойгу (урожденной Кудрявцевой). В 1977 году окончил Красноярский политехнический институт и работал мастером в тресте «Промхимстрой» Красноярска, мастером и начальником участка треста «Тувинстрой» в городе Кызыле, а в 1979–1984 гг. он трудился старшим прорабом и главным инженером стройтреста «Ачинскалюминийстрой». То есть, будучи молодым по возрасту, он уже имел немалый строительный опыт.

И вот он – заместитель управляющего трестом «Саяналюминстрой», круглолицый, с большими темными глазами и удивительной улыбкой. Шойгу казался тем, кем и был в действительности: хорошим, добрым парнем, который стремился жить в согласии со всеми.

В детстве его мечтой было стать дальнобойщиком и покорять просторы страны, ни от кого не зависеть, но получилось по-другому. Профессию он получил хотя и мирную, но очень ответственную. Поэтому в работе он был принципиален, тверд, а иногда и упрям. Начальство, как известно, предпочитает гибких сотрудников, и Шойгу не ныл и не жаловался, если надо, стоял насмерть, похоронив личную выгоду и надежды на спокойную жизнь.

У Шойгу всегда было свое оригинальное мнение. Зачастую, когда совещание при обсуждении какого-либо вопроса заходило в тупик и не получалось прийти к единому мнению, он мягко ронял нужное слово и мысль, и они приводили к образованию стержня, который постепенно обрастал предложениями и вырастал в единственно правильное решение, оправдывающее себя впоследствии.

Иногда, проводя планерки, он выглядел как бы рассеянным. Но мы знали, что это не так. Он замечал все неточности. Быстро задавал неожиданные вопросы, умел отвести словесную шелуху и ухватить суть.

– Меня не интересуют нюансы, – говорил он иногда разговорившемуся начальнику стройуправления или прорабу. – Важен результат. А его-то я и не вижу.

Он умел включаться в работу сразу, вычленять суть проблемы и искать пути решения. Это было сочетание как личных качеств, так и определенного опыта практической деятельности… Я задумался…

Вспомнил его выступления по телевизору, когда он был министром по чрезвычайным ситуациям, да и сейчас, когда он министр обороны, и подумал, что он остался таким же, хотя он и отличается от прежнего энергией, напором. Работа руководителем такого уровня постоянно подбрасывает так называемые нештатные ситуации, требует умения держать удар и брать на себя ответственность. Иногда чудовищно тяжелую ответственность. Шойгу умеет.

Вспоминая, отмечу, что Шойгу был личностью незаурядной, и уважали его не за «красивые глаза», как говорят, а за дела. Как я уже писал, что встречались мы больше по работе и большой дружбы у нас не возникло – не то времени недостало для постепенного узнавания друг друга, не то он с возрастом делался настороженнее к людям, не то просто наши переменчивые настроения не сходились во время встреч. Замечу, что хотя мы с ним друзьями не были, по работе общались регулярно и отношения были вполне доброжелательные.

Все это, может быть, слегка отшлифовалось в памяти, как камень «в потоке», но это не выдумано. Написанная мною характеристика может быть неточной и требует уточнения. Но что запомнилось?

Это и понятно. Как бы ни был объективен мемуарист, он небезразличен к конечному выводу, к итогам. Я подсознательно перебираю в памяти события, анализирую детали, и это одна из причин, почему работа не спорится.

Сколь я не убеждал себя, что воспоминания не любовные стихи и требуют не вдохновения, а простой сосредоточенности, работа не идет.

Я отодвигаю дневные странички, как бы невзначай заглядываю в ночные записи. Затем – вроде бы небрежно – перелистываю. И наконец, зацепившись за какую-то фразу, начинаю писать.

Вспоминаю военно-строительный отряд. Последний. Я в нем прослужил семь лет. Он мне даже снился в последние годы. Пятьсот солдат, двадцать два офицера и столько же прапорщиков, пятнадцать служащих. Я вижу их лица, и мне кажется, что это не плод воображения – именно такими они были в действительности. Солдаты молодые, офицеры немного постарше… Бледный, астеничный капитан с рыжими усами. Лейтенант – веснушчатый и голубоглазый. Небритый майор – узкое усталое лицо, впалые щеки. Горбоносые нерусские солдаты из кавказских и горских народов. Если поднять в архиве личные дела, я узнаю их всех по фотографиям.

Честно говоря, эти воспоминания меня изрядно напрягают, тем более что давно пора переходить к делам сегодняшнего дня.

Но что поделаешь? Память!

Я вздыхаю. Что же, иногда приходилось быть и психотерапевтом. Но подсказка возымела действие. Я оживился. Внезапно пришедшая мысль создает очередную канву.

Итак. Пять дней в неделю военные строители работали на объектах, в субботу в отряде был день занятий, а в воскресенье – выходной. Два часа на занятиях обязательно отводилось политическим занятиям согласно Программе ГлавПУра и Политуправления военно-строительных частей, а остальные занятия еженедельно чередовались согласно расписанию: строевая подготовка, тактическая, уставы, специальная подготовка, огневая. На строевой подготовке они познавали, что такое строй, выход из строя, подход и отход к начальнику, повороты на месте и в движении, сами движения – строевой шаг и движение подразделением, – что, несомненно, влияло на их выправку. На тактических занятиях они знакомились с различными действиями солдат в боевой обстановке: в наступлении, в обороне, в разведке, и хотя времени для этого было мало – общее представление они об этом имели. Специальную подготовку проводили инженеры строительных управлений, где работали военные строители. Их знакомили с новинками в строительстве, с задачами, которые им надо выполнять в ближайшее время. На них же проводились инструктажи по технике безопасности, с росписями в специальных журналах, без чего их к работе на объектах не допускали.

После обеда проводились парно-хозяйственные работы. Этим занимались старшины рот: влажная уборка казарм и всех помещений, мытье окон, уборка территории. А потом свободное время.

Воскресный день с личным составом проводили я и заместители командиров подразделений.

Утром обязательный просмотр телепередачи «Служу Советскому Союзу!». А потом общий выход на стадион комбината «Саянмрамор». Это в трехстах метрах от территории части. Рядом со стадионом проходила тупиковая автодорога, которая в выходной была пуста. По ней мы повзводно пробегали километровый кросс с зачетом по нему. А потом соревновались. В футбол между ротами. В ротах эстафеты, поднятие тяжестей, подтягивание на турнике, прыжки в длину и т. д.

После обеда общий культпоход в кинотеатр в городе. До кинотеатра каждая из пяти рот успевала спеть свою строевую песню. После кинофильма – ужин, а потом свободное время, подготовка к следующему, рабочему дню. Если кинотеатр был по какой-то причине занят, а он был единственным в городе, я организовывал показ фильмов прямо в ротах. У нас был узкопленочный киноаппарат «Украина», был киномеханик, и мы регулярно заказывали фильмы в кинопрокате города Абакана. Был в отряде и свой духовой оркестр. Когда мы приехали в Саяногорск, в городе нигде не было духового оркестра. И вот по прибытии в отряд очередной партии призывников я выявил, что среди них есть четверо, которые раньше играли на духовых инструментах. Поговорив с ними, а также с теми, кто играл когда-то на чем-нибудь: на баяне, гармошке, гитаре, мы решили создать оркестр. Но не было инструментов. Я съездил в Красноярск, нашел, где продаются духовые инструменты, и заказал полный его состав. Оформив документы на оплату полного комплекта духового оркестра, во вторую поездку я уже доставил инструменты в часть. Начались репетиции.

И вот десять добровольцев уже играли марши на утренних построениях, праздниках, сначала в части, а потом и в городе, куда нас приглашали.

Мысленно я возвращаюсь опять, как говорят, на исходную.

Сегодня с законной гордостью я говорю: в Карловом створе могучего Енисея, у подножия Саян, работает Саяно-Шушенская ГЭС! Работает Саянский алюминиевый завод, который мы, вместе с Шойгу, строили. А вместе с ним строился и город Саяногорск. Может, со стороны это будет не так убедительно, но вы представьте себе: здесь, на месте города, недавно были три маленьких поселка – Означенное, Майна, Черемушки, растет Саяногорск. 6 ноября 1975 г. рабочий поселок Означенное Указом Президиума Верховного Совета РСФСР был переименован в город Саяногорск, а к нашему приезду в 1982 г. здесь уже проживали десятки тысяч жителей.

Центром духовной жизни стал дворец культуры «Энергетик». При нем были организованы вокально-инструментальный ансамбль «Эксперимент» и академический хор, которым были присвоены звания народных. А потом в Саяногорске стали появляться: культурно-развлекательный центр, Дворец культуры «Саянмрамор», кинотеатры, библиотеки, спорткомплексы, школы. Упрочились культурные связи саяногорцев с деятелями культуры и искусства Москвы, Ленинграда, Красноярска и других городов.

Частым гостем и другом города был эстрадный оркестр А. Бадхена. Здесь выступали народные артисты СССР Кирилл Лавров и Андрей Петров, артисты театра имени Ленинского комсомола и студии «Ленфильм» – привозили свои премьеры. Перечислить можно много. Но хочу отметить, что все это вместе не только художественно развивало, но и нравственно, граждански воспитывало ребят, приехавших сюда, не побоюсь сказать, на великие стройки страны. Только в молодежном городке Саяналюминстроя проживало на то время около пяти тысяч человек.

Для досуга у строителей было предусмотрено многое. Но сказать, что вопросы соцкультбыта решены полностью, конечно, нельзя.

У города были два застройщика – Минэнерго и Минцвет. И их представителям партийные и советские органы постоянно ставили вопросы: не возникнет ли здесь печальная традиция перекоса в сторону технологического строительства? Захотят ли жить в Саяногорске люди, которым предстоит обслуживать ГЭС и работать на алюминиевом заводе?

А на стройках кипела работа.

Сейчас, анализируя, вспоминаю, как создавались и крепли традиции строителей и как сильны они были в коллективах. А их, может быть, и не было бы у молодых ребят, которые съехались со всех концов страны, не появись здесь опытные и авторитетные руководители, своего рода элита, группа единомышленников, влюбленных в свое дело, которые приехали сюда с других строек. Яркие личности были и среди руководителей строительства Саяно-Шушенской ГЭС и Саянского алюминиевого завода. Тут они выросли, проявили себя в те годы и оставили свой след. Им удалось развить здесь и утвердить в инженерах и в рядовых строителях тоже влюбленность в свое дело. Это я отношу и к Сергею Кужугетовичу Шойгу.

В 1985 г. он был переведен в город Абакан – столицу Хакасской автономной области, где работал сначала управляющим строительным трестом «Саянтяжстрой», а потом управляющим трестом «Абаканвагонстрой».

Примечательным для меня является и то, что, когда моя дочь Татьяна и зять Александр защищали дипломы по окончании Абаканского строительного института, членом государственной комиссии, принимавшей экзамены, был Шойгу. А знакомы они были с ним по преддипломной практике, которую проходили у него в тресте. Там же перед защитой дипломов они взяли тему для разработки. Называлась она: «Рационализация фундаментов Сорского кирпичного завода» – проект которой осуществлял трест.

Они испытывали сваи, несущие способности грунта в них, сделали расчеты фундаментов, то есть сделали перерасчет проектных на более экономные, после чего было принято решение о возможности уменьшения количества свай, что привело к экономии использования материалов, а значит, использования работ, труда рабочих, и в конечном итоге уменьшало стоимость работ.

Они успешно защитились и получили дипломы: «инженер-строитель промышленного и гражданского строительства».

Как рассказывала дочь, Шойгу поздравил их, подчеркнул важность их будущей работы, их – как специалистов, и предложил желающим к нему на работу. Но они в составе 15 человек из их группы изъявили желание трудиться на Всесоюзной комсомольской стройке СаАЗ и получили туда направления.

Дочь стала работать ведущим специалистом в проектно-сметном бюро треста, а зять, как говорят на линии – мастером, прорабом, а потом главным инженером стройуправления, и они причастны к этой грандиозной, а теперь уже и исторической стройке страны – в Саянах, у Саяно-Шушенской ГЭС, где сейчас вовсю работает Саянский алюминиевый завод.

Опыт, приобретенный ими тогда, пригодился им на всю жизнь, сейчас они оба работают в Санкт-Петербурге. Дочь до недавнего времени работала начальником отдела в проектной организации. Сейчас главный инженер. Зять строил с нуля Юго-Западную ТЭЦ, потом работал главным инженером, а в конце начальником строительной фирмы и сдавал в эксплуатацию крупнейший баскетбольный стадион «Сибур-арена» на 7 тысяч зрителей, рядом со строящимся стадионом «Зенит», на Крестовском острове. Сейчас он главный инженер строительной фирмы, строящей жилье и объекты соцбыта.

Ну, а у Сергея Кужугетовича Шойгу, как мне известно, карьера складывалась следующим образом. В 1988 г. он был избран вторым секретарем Абаканского горкома КПСС, а в 1989 г. назначен инструктором Красноярского крайкома КПСС. В 1990–1991 гг. он заместитель Председателя Государственного комитета РСФСР по архитектуре и строительству. В этом же году он назначается Председателем Российского корпуса спасателей и после преобразований до 1994 г. он Председатель Государственного комитета РФ по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации стихийных бедствий. В 1994 г. комитет преобразовывается в министерство, и Шойгу до 2012 г. является его министром. 11 мая 2012 г. Шойгу стал губернатором Московской области, а 6 ноября, как говорят, по рекомендации Д. А. Медведева, он был назначен министром обороны Российской Федерации. 20 сентября 1999 г. ему было присвоено звание Героя Российской Федерации – за мужество и героизм, проявленные при исполнении воинского долга в экстремальных ситуациях. 7 мая 2013 г. ему присвоено звание генерала армии.

Не случайно Президент назначил на должность МО РФ именно Шойгу. Сегодня с министром обороны Сергеем Кужугетовичем Шойгу и его ближайшими соратниками Николаем Александровичем Панковым, Русланом Хаджисмеловичем Цаликовым, Валерием Васильевичем Герасимовым и другими наша армия на подъеме. Идет масштабное техническое перевооружение армии и флота, войска начали наконец-то заниматься боевой учебой.

Новый министр обороны Сергей Шойгу с уважением относится не только к своим подчиненным, но и к представителям общественных организаций. Он лично присутствует на каждом заседании Общественного Совета при Министерстве обороны. Он может часами рассказывать о перспективах вооружения и техники, активно поддерживает предлагаемые инициативы.

Должен сказать, что заметно вырос в последнее время и престиж военной службы. Что бы мы ни говорили, но доверие общества к армии возвращается. Это следствие в том числе того, что руководство Минобороны сейчас теснее стало взаимодействовать с гражданским обществом, стремится улучшить условия жизни и быта военнослужащих, уважительно относится к родителям солдат-срочников.

Я счастлив, что судьба свела меня с ним, и не перестаю огорчаться, что время это было недолгим. Для меня он такой, каким я его знал и запомнил, такой, каким я его сейчас вижу по телевизору, ответственный за порученное ему дело, за свою работу.

Мне никогда не приходило в голову подражать ему, так как подражать ему – задача в равной мере непосильная и ненужная мне, но я не перестаю восхищаться его человеческим и гражданским мужеством, широтой и силой характера и во многом меряю себя его мерой. И то, что я не воспринимаю его как идеал, не отталкивает, а сближает меня с ним, будит мою совесть, дает постоянно обновляющийся повод к размышлениям.

Эта исповедь меня не только взволновала, но и заставила задуматься. От многих властвовавших над нами вульгарно-социологических канонов мы уже освободились, хотя и сегодня еще достаточно распространено представление о положительном человеке как о неком нравственном эталоне, образцовом человеческом экземпляре, лишенном всяких недостатков и противоречий характера. Между тем всякий человек сложен, и чем он значительнее – тем сложнее.

Все сказанное, как мне кажется, имеет прямое отношение к моим героям. Но я не призываю к подражанию им, ибо подражаемость свойственна людям с неразвитым вкусом.

Следовать примеру хороших людей можно и нужно, имитировать – бесполезно. Человек самобытный, одаренный всегда неподражаем, оригинален, или, как говорили в старину, бесподобен.

И тут я хочу познакомить читателя с интересными личностями, с которыми еще меня сводила судьба. Это не ученые или, скажем, заметные чиновники и военные деятели, а просто добрые люди.

Мы, между прочим, не всегда по достоинству оцениваем роль хороших людей в развитии, преобразовании либо просто нормальном течении жизни.

Часто необыкновенно скромные и действительно не сделавшие ничего этакого выдающегося люди эти, однако, очень заметно влияют на окружающих своим нравственным обликом, делают других лучше и чище, а свет их души, как свет погасшей звезды, долго еще тихо греет, струит теплым лучом сквозь мир, согревая людей благодарной памятью.

Любое научное открытие рано или поздно будет сделано, если оно вскрывает какой-либо объективный закон природы и бытия, а нравственные богатства человеческой индивидуальности неповторимы, их существование возможно в единственном человеке, живущем в преходящих исторических условиях, и отсюда вечная, лишь кажущаяся мимолетной ценность отдельной личности, несущей в жизнь добро. Предваряя слова эти, я с чистой совестью отношу к людям, с которыми меня сводила жизнь и которые достойны уважительной памяти, самые добрые эпитеты и мое восхищение. Это были люди, с которыми я был близок, друзья, которых растерял и которые есть, и еще множество других людей, случайно или нет попавших в поле моего зрения, но, тем не менее, прочно отпечатавшихся в сознании. Случайно попавших – но случайно ли запечатлевшихся?

Ответить на этот вопрос так же не просто, как объяснить, почему мне лезут в голову незапланированные мысли. «Лезут в голову» – оборот просторечный, но не лишенный меткости, лезет в голову то, что отобрано подсознанием, и мы не всегда властны повернуть ход своих мыслей.

Сопротивляться этому можно, но небезопасно и не всегда необходимо. Иногда разумнее прислушаться. И хотя бы к тому: что объединяет все это людское множество при всем различии их характеров и судеб?

Вероятно, то самое, что их разделяет, каждый из них – личность. Но давайте пропустим прелюдию и сразу перейдем к presto agitato[4]4
  Быстро, взволнованно (муз. термин).


[Закрыть].

Опыт говорит мне: всякий свежий замысел рождается на стыке длительно накапливаемой и оседающей в кладовой информации с ворвавшимся извне сильным впечатлением, кристаллизующим всю эту аморфную массу.

Мне знакомо это предшествующее искре слепое беспокойство мысли. Я начинаю метаться, ходить по квартире, доставать и перечитывать сделанные в разное время записи своих и чужих мыслей и улавливаю некоторый не осознаваемый мной ранее отбор или канву. Перечитывая эти прошлогодние записи, я задаю себе вопрос: не слишком ли много внимания я уделяю так называемым «задворкам жизни»»? Хотя этот термин не кажется мне удачным. И я нисколько не жалею, что полгода, год назад потратил ночные часы на эти беглые и как будто не имеющие осознанной цели зарисовки. Сегодня я отчетливо различаю их связь с тем, что отбиралось и накапливалось моим сознанием все последнее время.

Здесь я позволю себе опять некоторый экскурс в прошлое.

В течение службы у меня было несколько друзей, о которых я не могу не упомянуть. Были интересные люди, с которыми приходилось общаться по службе и работе. И хотя они не совершили каких-либо чрезвычайных подвигов, они остались в моей благодарной памяти как люди героического склада.

Никто из них не ушел из жизни бесследно, но я убежден, что только ранняя смерть помешала им совершить нечто более значительное, чем то, что они успели за свою активную, отмеченную самостоятельностью решений жизнь.

Ландик Анатолий Филиппович прошел армейский путь от командира взвода до командира батальона. Был, как и я, политработником в соседнем батальоне и, будучи назначенным командиром батальона, как говорится, горел на работе. Но сердце не выдержало.

Семенчиков Анатолий Михайлович окончил танковое училище. Служил на различных должностях в танковых частях, а одно время служил даже в роте почетного караула Туркестанского военного округа в Ташкенте, где ему приходилось встречать кубинского команданте Фиделя Кастро и других высокопоставленных гостей нашей страны. У нас в батальоне он был начальником штаба.

Они были очень разными, эти люди, но объединяло их одно – любовь к армии, к службе. Вся их жизнь была подготовленной к какому-то подвигу, они непрерывно тренировали и закаливали свою волю для какого-то еще не ясного по очертаниям, но несомненного для них главного дела, главного поступка. Чем дольше живу, тем больше укрепляюсь в мысли: великая ошибка рассматривать людей как однородную массу. Народ состоит из отдельных людей, а они бывают разные, бывают умные и глупые, добрые и злые, сильные и слабые. И когда говорят о мудрости народа, я думаю: ведь не потому народ мудр, что все люди подряд умные, а потому, что умные люди, пускай никому, кроме соседей, не известные, – большая сила, они не командуют, а за ними идут.

Вспоминаю полковника Быкова Вячеслава Михайловича – начальника 760-го управления военно-строительных частей в Новокузнецке, которому подчинялся наш военно-строительный отряд. Окончив в 50-е годы военно-пехотное училище, он прошел все ступени офицера – от командира взвода до командира полка. Участвовал в учениях под Семипалатинском с применением ядерного оружия, о которых рассказывал неохотно и по скромности, и, наверное, из-за подписки о неразглашении, что давались в те годы в спецорганах.

Он создал 760-е управление с нуля. Сам определял нужные отделы, подбирал кадры, а что стоило ему «выбивать» у местных властей помещения для управления! Оно трижды меняло свое местонахождение. Десятки военно-строительных отрядов и батальонов, расположенных от Нижневартовска и Омска до Абакана, надо было ему лично проезжать, чтобы проверить их обустроенность и распорядиться по поводу выполнения поставленных задач.

Командир в армии, как говорится, и царь, и бог. Таким был и Быков. Но он никогда не позволял себе сказать вслух, что он всесилен, а все прочие – пешки.

– Командир должен знать специфику работы, обязанности подчиненных не хуже их самих, но еще лучше он должен знать самих людей, – любил говорить Быков. – Есть офицеры, сержанты, которым грош цена. Настоящих надо уважать и беречь. Ценить за достоинства, а не за отсутствие недостатков. Бояться надо не людей с недостатками, а нулей. Человек с недостатками, если попадет в хорошие руки, исправится, а нуль, как его ни верти, останется нулем.

Вот почему я не любил, когда о людях говорят кучно, в общем и целом. Люди ведь разные.