Текст книги "Друзья-приятели. Избранное"

Старатель

 
Говорят, на юг Сибири
Люди едут мыть песок.
А пока ты парень в силе,
Вань, поехать ты бы смог?
 
 
Зазывал в артель рабочих
Наш купец, готов рискнуть.
Мы живем уж бедно очень,
Но опасный длинный путь.
 
 
Там, на речке, на Амыле,
Говорят, в тайге глухой,
Золотишко люди мыли,
И с богатством шли домой.
 
 
Ладно, батя, я готовый
Постараюсь для семьи.
Воротиться, дай нам слово,
Нужда давит, нас пойми.
 
 
Верхом, пешком, в телеге
Продвигались на восток,
Степи, горы, топи, реки…
Пропадем, спаси нас Бог!..
 
 
Добрались – проходит месяц,
Край земли, медвежий край.
«Будем хату ставить здеся!
Инструмент-ка разбирай!»
 
 
Рядом горная речушка,
Сосны, пихты и кедрач.
Бревна тащит на горбушке,
Наш Иван, ого, силач!..
 
 
Вот и стал Иван старатель,
Ему латок, лопата и кайло —
Жена и батя, и приятель;
И гнус сосал, и солнце жгло.
 
 
Мечтал, найти бы самородок,
Иль россыпь горстью загребать.
Зима и лето – мчались годы…
До нитки спустит всё опять,
 
 
Как в кабаке фарта найдет,
Забудет, что его заждались,
Что обещал он наперед,
И пьет потом уж от печали.
 
 
Но девку всё-таки сосватал,
Из местных, сущая дикарка,
Он бросил пить, поставил хату,
И баньку топит очень жарко.
 
 
Год-два – родит ему сынка,
Еще годочек – девка в доме.
Пусть и крепка еще рука,
Но кашель бьет и кости ломит.
 
 
В семь лет сгорел Иван и помер,
Детей – две девки, три сынка,
Кормильца нет – и горе в доме.
Песком златым полна река…
 

Глупое счастье

 
Вот оно, глупое счастье —
Безлюдное лето полей.
Прыг-скок по траве воробей,
Клюнул, чирикнул – Ну, здрасте!
 
 
Тварь божия, птичка, привет!
Ему до меня нет и дела,
У него есть дела поважней,
В клюве с жучком улетел он,
 
 
В гнездо корм понес воробей.
А я здесь остался со счастьем
Средь зелени тихих полей,
Моё – в созерцанье участье
 
 
Уход безвозвратности дней.
А нынче ни облачка в небе,
Прохладой течет ветерок,
На годы забыться так мне бы,
Испив глупого счастья глоток.
 

В такую погоду

 
В такую погоду, после дождя
Бежать на рыбалку мне хочется
К любимому месту с обрывом,
Где тальниковая рощица.
 
 
Если с зарёю закинуть крючок
С наживкой, «на кузнеца»,
Бывает, и хариус клюнет,
Поймаешь уж точно ельца.
 
 
А на червя дождевого с охотой
Клюёт и пескарь, и плотва,
Так окунь идет на «малявку»,
Подсечь успеваешь едва.
 
 
Если заранее рыб прикормить,
Годятся и хлебные корки.
Если «корчагу» поставить на ночь,
Поймать можно рыбы ведерко.
 
 
В такую погоду, после дождя
Воздух, пропитанный детством,
Запахом память в тот час оживит,
Куда от былого тут деться.
 
 
Вытрясла мама с крыльца половик,
Пьют воду из лужицы куры,
Кот на охоту шмыгнул в огород,
Собака на цепи излаяла сдуру.
 
 
Влез на чердак покормить голубей,
Там полумрак и прохлада…
В такую погоду, после дождя
Вспоминать своё детство отрада.
 

Я бы любил

 
Я бы любил её верно до гроба,
Если б любила она безусловно,
Если обид не скопили бы оба,
Прощать сохранили готовность,
Я бы любил её верно до гроба.
 
 
Если да кабы, пустой разговор,
Здесь глупо искать виноватых,
С нею живу, если я до сих пор,
Люблю, значит, видимо, свято,
Если да кабы, пустой разговор.
 
 
Сколько за годы воды утекло,
Ссорились вплоть до развода,
А от любви сохранилось тепло,
Пусть так себе в доме погода,
Сколько за годы воды утекло.
 
 
Взрослые дети имеют детей,
У них, как у нас – неурядицы,
Им жизнь бы понять поскорей:
Плохое – в хорошее рядится,
Взрослые дети имеют детей.
 
 
Я бы любил ее свято и просто,
Меня если также любила она,
Если язык затупился бы острый,
Если бы душу не выжгла вина,
Я бы любил её свято и просто.
 

Живи пока что

 
А жизнь не знает жалости,
Сочувствует, так смертью,
Душа полна усталости,
Коль скучно ей на свете.
 
 
Сам дух, хранитель эго,
Изменит средоточие
Из тела скорым бегом,
Он погибать не хочет.
 
 
За ним душа стремится,
И тело – бездыханно,
Невидимые птицы —
Душа и дух. Но, странно,
 
 
Я думать стал о смерти.
Не друг, не избавитель,
Что даст покой, не верти,
Коль можете, живите.
 
 
Себе да понадежней
Сыскать бы утешение,
Сочувствуя жизнь ложно
На смерти враз поженит.
 
 
О чем я здесь, ей богу,
Болтаю столь опасно,
Мощу ли в ад дорогу,
При жизни, мол, несчастный.
 
 
Типун мне на язык,
Чтоб не болтал излишку,
Вся мудрость, что из книг,
Оскомина, отрыжка.
 
 
Усы не дергай тигру,
И не буди ты лихо,
Покажет жизнь вот фигу.
Живи пока что тихо.
 

Половинки

 
А мы не встретились. Была же ты счастлива
С другим – точь-в-точь родная половинка.
И от соперниц сберегаемый ревниво,
Он был окутан романтическою дымкой.
 
 
Потоки времени реальности сдували
Покровы пестрые заманчивой легенды,
Чтоб оголить доселе скрытые детали,
Присовокупить к фактам эти аргументы:
 
 
Частей на стыках множество просветов,
Различий больше чем казалось изначально,
Ценилась золотом фальшивая монета…
Ты не могла признать открытие отчаянно.
 
 
И, слава богу, тропки наши не сошлись,
И я не сделался причиной бед-несчастий,
Для каждого из нас найдет замену жизнь,
Сойдутся где-нибудь не те, так эти части.
 

Последнее пристанище

 
Домик над речкой у кромки лесной.
Живу я здесь летом, живу и зимой.
Рыбачу, охочусь. Есть сад, огород.
И кошка с собакой, а утром поёт
 
 
Горластый петух. Есть коза-дереза.
В красном углу под стеклом образа.
От пола до верха две книжные полки,
Русская печка, на стенке двустволка.
 
 
Грубая мебель. Транзистор. Фонарь.
Живу как работник себе и как царь.
Встаю поутру, как петух пропоет,
Полвека, полжизни, который уж год.
 
 
Как в тапки от валенок ноги обую,
С кошкой, собакой, козой потолкую,
Печь затоплю и поставлю горшок.
С иконы глядит с осуждением Бог:
 
 
Не ищешь в молитве затворник спасенья,
Моё ты душой не приемлешь ученье,
И медного крестика нет на груди,
Писанье святых не читаешь, поди,
 
 
Не бьешь горячо и смиренно поклоны,
Можешь и день не взглянуть на иконы.
Господь, прости, не монах я, ей богу!
Молитвы в трудах моих разве помогут,
 
 
Хочу я помыслить один в тишине,
Потребно побыть в одиночестве мне,
И труд отвлекает от горестных чувств,
Держать на запоре не надо мне уст.
 
 
Звери и птицы друзья мои нынче,
Никто не ругает, никто и не тычет,
Живу как в раю среди зелени дикой.
Вместо молитвы помыслю над книгой.
 
 
Я и без крестика верю, Всевышний,
Бить же поклоны, считаю, излишне.
Господь с иконы глядит, улыбаясь:
«Заранее помысли все твои знаю,
 
 
Сын мой, подверг я тебя испытанью,
Я верю в тебя, ученик. До свиданья!..»
 

Смешливая

 
Смеялась лишь, когда я провожал,
Со смехом же сказала мне однажды:
«Люблю другого я, не ожидал?..» —
И смех прервать не захотела даже.
 
 
Уехал в город, ровно через год
Жену привез знакомиться с родными,
Узнал, где та смешливая живет,
Она лишь рассмеялась от гордыни.
 
 
Прошло три года, снова холостой,
Смешливую встречаю я случайно,
Она с улыбкою махнула мне рукой,
Не говорит, смеется лишь отчаянно.
 
 
И тридцать лет уж кануло в лета,
В поселок я наведываюсь снова,
Хоть улыбается, совсем она не та,
Которая смеяться будь здорова!
 

Точки на карте

 
Циркуль дуги, не круги рисует,
В Красноярске вонзилась игла.
Под хмельком сам собою красуясь,
Увеличу в масштабах дела.
 
 
Замеряя с востока на запад
Путь, зигзагом он будет длинней,
Все нарезки, разрывы, этапы,
Всех событий мельканье и дней.
 
 
И не дуги, а пики метаний,
Между – между, туда и сюда,
Пустоцвет суеты вычитая,
Сплошняком не найдется следа.
 
 
Карта плоская, щупай не щупай,
Ни вершин, ни провалов, ни зги,
Самого не рассмотришь под лупой
Средь полей, островов и тайги.
 
 
Я-то знаю, кто там обитает:
И пацан, и студент, и солдат;
Там весна и пора золотая;
Под крестами родители спят.
 
 
Чертит циркуль прерывисто, косо,
Север, юг, и на запад, восток,
Оставляет он точками россыпь
Моей памяти сладостный сок.
 
 
Карта только цветная бумага,
Не ищи, путь судьбы не найдешь,
Память, словно бездомный бродяга,
Там уютно и дом, куда вхож.
 
 
Много точек и много отметин,
Сахалин, Красноярск, Виттенберг,
И места незабытые эти,
Циркуль, где замедляет свой бег.
 

Козырный туз

 
В рукаве не спрячешь ошибок груз,
И кукиш – что толку! – в кармане.
Солдатик бравый – козырный туз,
Женюсь! Согласна. А он – обманет.
 
 
Исчез, пропал, на войне убит?..
Слеза в подушку – вода в песок.
А в зыбке – радость! – малец лежит,
Чмокает губками молочный сосок.
 
 
Вот оно – счастье! И любовь – вся.
И она рукава засучив повыше,
О себе не думает, всё – для дитя.
Оно спит – улыбается…, тише!..
 
 
Сказано – сделано: это – мир!..
А остальное – просто ошибок груз.
Что твоя радость – любовь, кумир?
Вот и выпал – на счастье – туз…
 

Семейные зарисовки

 
Ах, черт побери, надоело!..
Возьму и напьюсь до упада,
Любимая, ты мне не рада?..
На черном рисую я мелом:
Хочу быть я счастливым, буду!
Невзгоды все напрочь забуду!
И выпиваю я рюмочку смело…
 
 
Эй, пьяница, сволочь такая,
Заткнись, я тебя разлюбила,
Вот дура, связалась с дебилом!
Прости мне…, моя дорогая,
Немножечко нынче я пьян,
Я выпил всего-то стакан…,
От слов своих я отрекаюсь…
 
 
Нет, нет, по сценарию хуже,
Совсем по-другому бывает,
Напьется она, чуть живая,
И гнобит из ревности мужа.
Наутро как будто забыла,
Что ночью по пьяни чудила,
Работник-то ей всё же нужен!
 
 
И так, и не так – всё неладно!
Родители прежде в ответе,
Как скверно воспитаны дети,
И судьбы их также нескладны.
Мужик должен быть мужиком —
Так женщина судим легко,
Сама же, порой, плотоядна!..
 

После службы

 
Он только что вернулся, отслужив,
Еще пока что китель не снимает,
Расспросами пока что донимают,
Кино и танцами, и девушками жив.
А через месяц вольницы – работа,
И посещает клуб лишь по субботам.
 
 
А чуть освоился в цеху, он бригадир,
Из тридцати – всего-то пять парней,
С гаремом этаким управиться сумей,
Сержант служивый бабий командир.
С другой же стороны девчонок тьма,
Влюбляйся с толком, не сходи с ума.
 
 
Татьяна, Маша, … все как на подбор,
Молодки стройные красавицы в соку,
Моргнешь на миг – в мужья уволокут.
Жених я нарасхват, так думает, и горд,
А проводил одну, эй, парень, не дури,
Есть у меня жених, стоит вон у двери…
 
 
Другая пошустрей, сама зовет на танцы,
Но он её как раз нисколько не приветил,
Бывает часто так на этом белом свете.
Найти любовь все уменьшались шансы.
А дел полно, скучать и дня не довелось,
То в самодеятельности он, то чей-то гость,
 
 
То вечера проводит с книгами в обнимку,
Забытые за службу знанья надо обновить,
Что не везет с любовью, некогда тужить,
Но застит ум души влюбленность дымка.
С одной, другой и третьей он встречался,
Уехал в Город, всё, со всеми распрощался.
 

Цирлих-манирлих

 
Цирлих-манирлих, ну, брат, учудил,
Девку красотку мою умыкнул!..
Франт и кривляка казался ей мил,
Как вырвать из пасти таких вот акул?
 
 
Девка моя не балована крошка,
Стыдлива, скромна, но умом не глупа.
К дому её протоптал я дорожку,
Через бурьян и крапиву тропа.
 
 
Тайно встречались мы с ней на задворках,
На людях она, будто я ей чужой…
В шутку, когда обниму, она вертко
Под руку нырнет, завлекает игрой.
 
 
Гуляли мы в поле, на речке мечтали,
Под утро её провожал я домой,
Мне грезилось счастье, забылись печали.
И вот она с ним!.. Я пропал, боже мой!
 
 
Пойду к тете Маши, куплю самогона,
Цирлих-манирлих, ну, гад, погоди!..
Встречу под вечер его у загона,
Морду наквасить сумею, поди.
 
 
Она, моя радость, идет переулком,
Царевна, красотка…, забылось всё враз!
Душа улетает, и в сердце мне гулко,
Спрошу и не струшу её вот сейчас:
 
 
Любишь?.. А франт, но откуда он взялся?
Подходит он к ней, обнимает небрежно,
Сигарета в зубах, поправляет он галстук,
Она прислонилась к нему, и так нежно…
 
 
Гром если б грянул, выстрел под ухом,
Разве б услышал?!.. Булыжник, столбняк.
Давно уж их нет.… И собраться я с духом
Никак не могу…. Убедился, дурак?!..
 
 
Давно горожанин, семейный рабочий,
Живу себе смирно, но что-то гнетет…
Я л ней не поеду!.. Но хочется очень
На миг хоть увидеть, как с франтом живет.
 

Люблю даром

 
Луну?.. Не знала, что она тебе принадлежит,
К тому ж луна так далеко, как взять её, скажи.
Иносказательно?.. Ах, ты на подарки щедрый,
Алмазы, золото, кристалл… опустошаешь недра.
Прости, мой милый друг, я не возьму подарок,
Любовь – не продаю, а коль люблю, то даром.
 

Красота, спасая, губит

 
«Ты слишком хороша, красива, сексуальна,
Я от тебя уйду…, уеду в город дальний».
«Но почему, любимый, ты от меня бежишь?»
«Вокруг тебя мужчины, я тень и только лишь.
 
 
Пленяя красотой, мила для всех любезна,
Мне крошки со стола, нет, лучше я исчезну!
Я не ревнив, но часто на грани ты измены,
А дома холодна – мгновенна перемена».
 
 
«За день так устаю смеяться, глазки строить,
А дома отдыхаю, мне хочется покоя…»
«Когда в последний раз с тобою целовались?..»
«Вчера, ой, нет!..». «В тот день, как расписались!
 
 
Три года я терпел, владея красотою,
А пользуются ею другие?! Нет, не стоит».
Не уходи, останься, я верная супруга,
Шалила, да, не жить нам друг без друга».
 
 
«Не жить, увы. Роди, просил малютку…»
Я не могу, я не хочу, к чему такие шутки!
Беременность? чтоб превратиться в бабу?!
И матерью себя я представляю слабо».
 
 
«Ну, так живи, как можешь ты, как хочешь.
Я ухожу, прощай, решил я так, короче».
 

Гостья печали

 
Опять печаль несносная сгустилась
До тишины: не мысли, ни желаний.
Огонь души угас, неведомая сила
В пространстве страсти растворила,
 
 
Я телом здесь, у края мирозданья,
Окутанный печалью беспричинной,
Поглощены и мысли, и мечты пучиной,
Нет ни любви, ни чувства, ни страданий.
 
 
Не смерть ли это в гости проходила?
Костюм печали только лишь пугает,
И в мир иной чуть двери приоткрыла,
Чтоб в сердце боль разлукою заныло.
 
 
Там, видишь, нет ни счастья, ни покоя,
Там – пусто!.. Я невольно отшатнулся…
Уходит ночь, рассвет, и тут проснулся,
С постели спрыгнул радостно легко я.
 

Машина времени

 
Я гость из вечности. Вчера
Сестра ведет за руку в школу,
Вокруг с цветами детвора,
С лицом испуганно веселым.
 
 
На десять лет вперед скачок,
Звонок последний на прощанье,
На перекрестке всех дорог,
Успех и счастье обещанье.
 
 
Еще промчалось десять лет,
Прощальный ужин в ресторане,
Что впереди, не видим бед,
Любовью молодость обманет.
 
 
А через десять – дом, семья,
Проблемы разные, карьера…
Здесь задержусь подольше я,
И подышу той атмосферой.
 
 
Но нужно дальше мне лететь,
И десять лет промчались мигом,
Глаза ослабли, стал полнеть,
Диван и телик, реже – книга.
 
 
Нет, дальше я не полечу,
Довольно этого предела,
Я молодым побыть хочу,
Мне старика не нужно тело.
 

Встретились

 
Привет. Здорово! Добрый день…
Не узнаешь?.. Узнал, конечно…
В лице сомненья бродит тень.
А-а, это ты!.. Не видел вечность.
 
 
Давно. С тех пор минуло сорок.
Лет сорок, да?.. а мне казалось…
Короткий век, пронесся скоро.
Что мы имели!.. что осталось…
 
 
Ну, как живешь? Чего достиг?
Семья, работа, дом, здоровье?
Нормально вроде, да, старик…
Ответ дежурный наготове…
 
 
Хотелось многое сказать,
А сам подумал, всё – пустое,
О прошлом надо ль вспоминать,
Умчалось время золотое.
 

Спасая семью

 
1.
А он женился по любви,
Но мать его так не считала,
И с первых дней начав опалу,
Невестку принялась гнобить
 
 
Упреком злым несправедливым,
Мол, охмурила сына баба,
Коль поумнее был он кабы,
Не быть ему с тобой счастливым,
 
 
Взял б городскую, не с поселка,
Красотку умную с дипломом…
А то гнобит и по-другому.
Она с дитем, сынок, что толку
 
 
Кормить чужого, грех чужой,
Оставь её, пока не поздно,
Пока уехать в город можно,
А год пройдет, родится свой.
 
 
Так лет ворчала пару-тройку,
Родился сын, построен дом,
И можно жить, всё об одном
Ворчит свекровь, невестка стойко
 
 
Всё терпит, крутится волчком,
Детей отводит к старикам
С утра, (ворчит и мама там),
Хлеб выпекать бежит потом.
 
 
Свекровь приедет и уедет,
Настроив сына, он уж пьёт,
И сгоряча жену уж бьёт,
Бегут спасать её соседи.
 
 
Она ребеночка носила,
Как приглянулась холостая
Ему подружка. Тварь какая! —
И мужа с дракою отбила.
 
 
Он успокоился, что толку,
Письмо от матери, больна,
Умрет, мол, вскорости она.
«Поеду к ней, я ненадолго».
 
 
Оформил отпуск и поспешно,
Собрался махом – был таков!
«Я знаю точно, лжет свекровь,
Женить задумала, конечно!..»
 
 
Детей бросает и… вдогонку.
Холмск – Ванино, в Новосибирск.
Далекий путь, огромный риск,
Ребенок бьет в живот ножонкой.
 
 
Все точно, как предполагалось:
Умна, стройна и городская.
Ему ли нравится такая,
Мать не спросила: Это – Гала,
 
 
Возьми в супруги, ту – забудь!..
Не тут-то было, шум и драка…
Кричали долго, но, однако,
Жена и муж в обратный путь.
 
 
И народился вскоре третий,
И жизнь опять пошла на лад,
Четыре года так в подряд,
Не зная бед, счастливы дети.
 
 
Свекровь теперь не нападает
Нахрапом, только лишь зовет
На Материк, который год,
Без внуков, мол, я пропадаю.
2.
И вдруг решил: «Уедем с Сахалина
Куда-нибудь, хотя бы в Красноярск,
Твои там сестры, в самый раз».
Да будет так, желает, как мужчина.
 
 
Устроились пока что в коммуналке,
И в детский сад оформили мальчишек,
Свекровь не злые письма пишет,
И посещает школу дочка Галка.
 
 
Еще один родился мальчик,
Прошло всего полгода с той поры…
Наверняка кто знает правила игры
Судьбы, где беды ждут, а где удачи.
 
 
Что накопилось за семь лет
В душе плохого, прорвалось,
И в дверь стучится страшный гость:
Ваш муж погиб… и меркнет свет…
 
 
О, горе мне, одна с четверкой
Осталась я, как дальше жить?!..
Кого судить, кого винить?..
И душу рвет и боль, и страх, и горько…
 
 
И начались опять мытарства,
Всё бросила, из города в поселок;
Жильё, работа, садик, школа…
Как тяжкий грех, судьбы злорадство.
 
 
А через год опять в дорогу —
В край не обжитый, Жешарт, Коми.
Зима сурова, мерзли в доме…
Куда гнала судьба, ей богу?!..
 
 
И год минул, и едут снова
На Абакан, в сухие степи,
Метаний этих нет нелепей.
«До смерти здесь, даю я слово!»
 

Весенние чувства

 
Что-то жду, а что, не знаю,
То мечтаю, то вздыхаю
О хороших прошлых днях,
То пронзит о смерти страх,
 
 
Мол, что видел, что имел,
Обладать чем не сумел,
Всё равно, так мало жил,
И еще осталось сил
 
 
На три жизни, на три века.
Смерть приходит к человеку
Не тогда, когда он хочет,
Жить, когда полюбит очень,
 
 
Строит планы, счастья ждет,
Вот тогда и смерть придет!
Нет, конечно, не об этом
Думал я в начале лета.
 
 
Вот теплицу бы достроить,
Как тепло придет, мне стоит,
И семян купить набор,
Починить вокруг забор,
 
 
Срезать старую малину…
Что за мысли, чертовщина!
Мелочь всякая. Довольно!
Отчего душе так больно,
 
 
Жизнь проходит, я старик,
Видно, так я жить привык —
Ждать, мечтать о чудном мире,
И скучать в пустой квартире,
 
 
Стоя молча у окна?
То ли ум недомогает,
И душа опять больная,
Коли сам не понимаю,
 
 
Жду чего, чего хочу,
И, боюсь, не получу.
Жизнь, она из мелочей,
Из тревог, забот, детей,
 
 
Жизнь всё то, что есть вокруг:
Ссоры, пьянки, дача, внук,
Всё, что мелочь и пустяк.
По-другому жить-то как?
 
 
Кто как может, так живет.
Сделав круг, вернулся вот
В то начало, в ту же точку,
И уперся в ту же кочку:
 
 
Смысл в чем, зачем живем?
Сын и дерево, и дом?..
Есть три сына, дом на даче,
Там и сад большой в придачу,
 
 
Есть три внука, внучек – две.
Что мне делать на Земле?
Все дела, коль переделал,
Умирать тогда уж смело?
 
 
Нет, чего-то тут не так,
Догадаться не мастак,
Где закопана собака.
Мне смеяться бы, не плакать,
 
 
Жизнь вполне же удалась!..
Не совсем, а только часть.
Счастье мимо проскользнуло,
Или жизнь меня надула,
 
 
То есть, всё дала с лихвой?!
И пока еще живой,
Буду ждать, чего, не знаю,
Отчего весною маюсь
 
 
В день прекрасный, выходной.
Может, просто я больной,
Так любви мне захотелось,
Кровь несет её по телу,
 
 
Вызывая жар душевный.
Я старик, скажу я гневно,
Что за шутка, что за чушь,
Я отец и дед, и муж!..
 
 
Тяпну рюмку – успокоюсь.
Лезут мысли, что ж такое
В этот первый день весенний,
И сердечное биенье
 
 
Просто связано с недугом,
И взволнован от испуга,
Что могу и умереть.
Осторожней буду впредь!
 

Бредовый жар

 
Слушайте: этот парень – псих!
Смесь гремучая, слово – камень.
Надо же – дурень – вымучил стих:
Песок горячий ни лёд, ни пламя.
 
 
К тому же и Небо, и Кровь сравнял.
Ведь звезды ночью, а днем их нет!
Пуховых перин и тепло одеял…
Умчался, умчался, а след?..
 
 
Дрогнули Земли: входит врач.
В халате. И шприц – копьём.
Матушка! Было б о ком…. Не плачь!
Лежать под крестом – вдвоём.
 
 
А этот? Опять за своё. Кыш!..
Разве можно сгубить, чего нет?
Дайте на хлеб, на водку. Шалишь!
Умчался, умчался, а след?..
 
 
Безумец! Окошко – в крестах —
Решетка стальная – пробуй!
И жена – молодуха – в летах.
Толи смех, толи слёзы у гроба.
 
 
Надоели!.. А ну вас к шутам.
Моя хата – подумаешь? – с краю.
Понял – поздно: одна маята,
Мне бы выпить, забыться раем.
 
 
А корабль? – о, близко – скала!
Кто на трапе?! Налево руля!..
Я ему – что могла – отдала…
Сумасшедший кричит: Земля!..
 

Весенние хлопоты

 
От школы после уроков
По улице Ленина прямо
Домой добежать недалеко,
Где меня дожидается мама.
 
 
Ранец, потрепанный сброшу,
И хлеба отрежу кусок,
Сахару горкой хорошей
Насыплю и… за порог.
 
 
Мама вдогонку: Покушай!
На печке горячие щи…
Я шапку надвинул на уши,
Во двор и пропал, не ищи.
 
 
С ребятами мы сговорились
Рыбу глушить колотушкой.
Что, даром у речки мы жили?
С неё нас не выгонишь пушкой.
 
 
Лед как стекло, где прозрачен
До самого дна, там, где окунь,
Бьёшь во всю мощь наудачу,
Звук дробится эхом далеким.
 
 
Как вскрылась весною протока,
И пока мутные воды гонимы,
Мы можем сбежать и с уроков,
Ловить закидушкой налимов.
 
 
Закинем на бревнах и бонах
Под вечер десяток удилищ,
И ночь у костра полусонно,
Но и весело мы проводили…
 
 
Налим попадется здоровый,
Как вытащишь, сразу за жабры,
Заточкой к бревну и – готово,
Он скользкий, не вырвался дабы.
 
 
А позже, когда потеплеет,
На улице после уроков,
То в городки мы затеем,
То идем за березовым соком.
 
 
Без дела хоть день мы скучали,
Такого и в жизнь не бывало!..
Скоро каникулы, нет и печали,
Нам месяц учиться осталось.