Текст книги "Древо жизни. Книга 3"

– Ей-то какой смысл?

– Прямой. Хотя я больше не разговаривал с Уранией с тех пор, как мы высадились на Счастливой, я чувствую, что сейчас настало время создания в нашей Вселенной единого объединения Разумов. Помнишь, я рассказывал тебе о нашем разговоре с Уранией? Ей эта идея понравилась. Если учесть разницу в скорости течения времени, то она уже принялась за осуществление этого проекта.

Теперь представь себе, что мощнейшая разумная система, которую представляет собой Кибела, не входит в это объединение. Что тогда? Создаётся неравновесное состояние, которое может привести к несовместимости, отчего в равной степени пострадают и сама система объединённого Разума, и Кибела. Я не могу предсказать, во что выльются негативные последствия такой изоляции Кибелы, но что они будут, я точно знаю. Иначе быть не может! Интеграция должна быть всеобъемлющей.

– Но захочет ли Кибела подчиниться интегрированной системе Разума?

– Речь идёт не о подчинении. Интеграция больших систем основана только на взаимопонимании, на целесообразности объединения, но не на подчинении. Это лишь малые системы на самых ранних этапах своего развития могут объединяться на основе подчинения и создания какой-то иерархии. Здесь это исключается полностью. Понимаешь, объединение на взаимопонимании возникает тогда, когда каждая система, входящая в объединение, достигает такой мощи, что может уничтожить все остальные. Это знаменует новый этап развития, когда рушится власть, в том числе и власть большинства. Мы ошибочно считали, что власть большинства – основа демократии. Это не так. Власть большинства может быть не менее отвратительной, чем власть элиты или авторитарного правления. Следовательно, при объединении на основе взаимопонимания каждая система, входящая в это объединение, сохраняет свою индивидуальную свободу. И иначе быть не может, потому что неизбежно развитие несовместимости и катастрофа.

Они подошли к дому. Сергей тут же направился в свой кабинет, где обычно спал на надувном диване, а Владимир поднялся наверх, в свою комнату. Ирина ждала мужа и ещё не спала.

– Что ты так долго? – были её первые слова. Она недовольно надула губы, но тут же рассмеялась и повисла у него на шее.

– Совещание! – Он подхватил её на руки и понёс к постели.

– Ой-ой-ой! Вы совсем не такие, как лапифы.

– Какие?

– Ну, совсем другие. Вечно вы спорите, говорите о непонятных вещах и мало уделяете времени и внимания своим жёнам. Лапифы другие, они не занимаются разговорами.

– Чем же они занимаются?

– В основном двумя вещами: танцуют и любят.

– И иногда дерутся.

– Ну, это редко бывает. Когда они из фавнов превращаются в культурных лапифов, то дерутся редко. Иногда, правда, поколачивают своих жён, но не сильно. А вы своих жён совсем не бьёте, – поделилась она своими наблюдениями.

– За что же их бить?

– Ну, всегда есть за что. Такого не бывает, чтобы не было за что.

– Вот как? Интересно.

– Ты будешь ужинать? – Ирина сделала попытку подняться с постели, но Владимир остановил её.

– Не беспокойся, я сам. – Он подошёл к столу и поднял салфетки с тарелок.

Ирина все-таки вскочила с постели и села напротив, подперев кулаками подбородок. Так она сидела, не сводя с него глаз, пока он не покончил с ужином, затем убрала тарелки со стола и, открыв термос, налила ему чая. Чай был местного происхождения: сушёные листья развесистых деревьев, которые росли на южных склонах гор. По аромату и вкусу он почти не отличался от лучших сортов цейлонского чая на Земле. К нему Владимир пристрастился ещё во время своего вынужденного плена в долине. Его особенно хорошо умела заваривать Ореада. Вспомнив о ней, он болезненно скривился и помрачнел. Ирина тотчас угадала его мысли и вздрогнула. Некоторое время они сидели молча.

– Забудь про неё. Она сейчас развлекается с каким-нибудь фавном…

– Зачем ты так?

– А ты как думаешь? Так оно и есть. Даже если она не хочет, как может слабая женщина противиться желаниям мужчины? Тебе надо её забыть и больше не мучить себя воспоминаниями. Когда будет готов наш дом, ты приведёшь к себе ещё жену, а то и двух. Если хочешь, я помогу тебе. Я знаю здесь одну рощу…

– Перестань! Никого мне больше не нужно. У нас мужчина может иметь лишь одну-единственную жену.

– Хорошо, не буду. Хотя… – она замолчала, не решаясь продолжать.

– Что ты хотела сказать?

– Я хотела спросить, разрешается ли одной женщине у вас иметь несколько мужей?

– Ещё чего? Конечно, нет.

– Я тоже так думаю. А один тут, когда тебя не было, предложил мне стать моим вторым мужем на то время, когда тебя не будет дома.

– И что ты ему ответила? – Владимир насторожился.

– Сказала, что спрошу у тебя разрешения.

– А он?

– Стал уговаривать меня, чтобы я тебе ничего не говорила. Потом сказал, что пошутил и быстро ушёл. Но я видела, что он не шутил. Он говорил серьёзно.

– Вот подонок! – Владимир не на шутку рассердился. – Ты его узнаешь при встрече?

– Конечно, он такой толстый, с маленькими глазками и рыжими усами.

«Неужели Приходько? Вот старый козёл». Сообщение Ирины ошарашило его и расстроило. Уж от кого-кого, но от Приходько он этого не ожидал.

Он взял Ирину за руку и притянул к себе, посадил на колени и мягко, но внушительно стал объяснять ей, что подобные вещи строго-настрого запрещены и если ещё от кого-нибудь поступят такие предложения, то она должна сразу сказать, что пожалуется мужу.

– Хорошо, так и сделаю. Но ты говоришь, что запрещены, а между тем…

– Что?

– Жена Вальтера имеет ещё одного мужа, который приходит к ней, когда Вальтер уезжает, а сам Вальтер женат ещё на Оксане, которая замужем за Сашей. Они ещё тогда, когда встретились в лесу и целый месяц шли в лагерь… И не они одни. Многие ваши мужчины напоминают мне диких фавнов. Те никогда не разбирают, кто чья жена, и живут со всеми подряд. Неужели ваше племя тоже такое? У нас хоть не рождаются дети. А что будет у вас? Как ребёнок узнает, кто его отец? Вот жена Вальтера беременна, но сама не знает, от кого…

Владимир покраснел от стыда. Ему, как представителю «высшей цивилизации», было досадно слышать такое от «дикарки», ещё недавно «слезшей» с дерева. Но что он мог возразить?

– Все зависит от женщины, – наконец наставительно стал объяснять он. – Если женщина порядочная, она никогда не позволит такого…

– Ты очень много хочешь от женщины, – перебила его Ирина. – Женщина слабое и любопытное создание. Её легко соблазнить. Потом, почему бы не доставить удовольствие мужчине да и себе тоже. У вас здесь все такие высокие и храбрые…

– Ты это серьёзно? – не на шутку рассердился Владимир. Он отпустил Ирину и заходил по комнате.

– Не сердись, я ведь говорю не о себе.

– Надеюсь, – сердито буркнул Владимир, бросив строгий взгляд на жену. Та скорчила серьёзную физиономию и внезапно звонко расхохоталась.

– Ты чего?

– Да так просто. Ты иногда, когда сердишься, бываешь очень смешной. Не всегда, конечно. Когда ты сражался с фавнами, то был сердитый и прекрасный. Я тебя очень люблю, – она подошла к нему и, обняв, стала целовать в губы и щеки.

– Давай спать, – предложила она.

Уже юркнув к нему под одеяло и прижавшись, она прошептала:

– Мне так хорошо с тобой. Но мне кажется, что все это, о чем я тебе рассказала, происходит потому, что у вас слишком мало женщин.

– Ты права, именно поэтому.

– Так за чем же задержка? Почему вы не приведёте к себе их больше?

– Мы скоро улетим отсюда, и поэтому многие не хотят обзаводиться детьми.

– Никуда вы отсюда не улетите, – уверенно заявила Ирина. – Во всяком случае, ты останешься здесь, со мной. Я тебя не отпущу. Да ты и сам не захочешь улетать.

– Почему ты так в этом уверена?

– Я это знаю, – просто ответила она ему.

«А она права, – подумал Владимир, – мне совсем не хочется возвращаться на Землю. На свои остров я уже не попаду, а Земля мне совершенно чужая. Здесь же у меня есть Ирина. Отец прав, я не решусь увезти её отсюда и лишить вечной молодости и бессмертия. Здесь же я сам, если верить тому, что я видел, буду жить долго, не старея. Решено! Я скажу об этом отцу. Не знаю, как он воспримет, но в конце концов должен меня понять».

ОХОТА

Следующий день было воскресенье. С утра посёлок гудел, как растревоженный улей. Предстояла большая охота. Запасы мяса подошли к концу, и теперь конному отряду охотников предстояло их пополнить. Крики, смех людей прерывались возбуждённым ржанием лошадей и лаем собак. В посёлке собак было немного. Их, как и другую живность, привезли в специальных анабиозных ваннах. Два пса погибли при выходе из анабиоза, но остальные шесть быстро оправились. У них уже был приплод – целая куча подросших щенков, которые сейчас носились по площади, путаясь под ногами, взвизгивая, когда кто-нибудь неосторожно наступал на лапу, и пугая уже осёдланных и выведенных на площадь лошадей.

Владимир решил взять на охоту Ирину. Та за два месяца пребывания в посёлке довольно прилично освоилась с приёмами верховой езды. Вначале она страшно пугалась лошади, и Владимиру стоило трудов уговорить её сесть в седло. Для первой пробы выбрали самую смирную лошадку, но и та, почувствовав страх и неуверенность всадницы, начала было капризничать, игриво подбрасывая зад, и Ирина, не удержавшись в седле, вылетела из него и растянулась на мягкой траве прежде, чем Владимир успел подбежать к ней на помощь.

Теперь она держалась в седле уверенно. На ней был изящный, из выбеленной тонкой кожи, охотничий костюм, который удивительно шёл к её тёмным волосам, на ногах – сапожки того же цвета, а на голове широкополая фетровая шляпа с длинным пушистым пером белой цапли. Владимир невольно залюбовался женой и тут же почувствовал, что кто-то пристально на них смотрит. Он обернулся и встретился взглядом с Приходько, который неохотно отвёл глаза и, повернувшись к ним спиной, вскочил в седло и отъехал в сторону.

Все ждали Сергея. Наконец он появился. Ему тут же подвели его могучего вороного испанского жеребца. Сергей вскочил в седло, и жеребец присел на задние ноги от тяжести всадника, но тут же сделал прыжок и, не дожидаясь понукания, поскакал вперёд, во главу отряда. Всадники двинулись в поход. Сразу же за посёлком открывался широкий простор, кое-где поросший деревьями-великанами. Каждое из них было толщиною в семь – десять охватов. Ствол, ровный, как огромная мачта гигантского корабля, устремлялся вверх метров на пятьдесят, где начиналась его крона, в которой обычно гнездились пернатые хищники. Вот и сейчас с одного из ближайших деревьев сорвался крылатый разбойник и заскользил на могучих двухметровых крыльях над гладью озера.

Дневное светило, которое, не мудрствуя, земляне называли солнцем, хотя существовало его местное название Омон, едва только взошло. Его даже ещё не было видно, так как с востока долину озера обступали высокие горы, которые в рассветных лучах выглядели особенно эффектно. Снежные вершины гор окрасились во все цвета радуги, которые играли и менялись по мере того, как солнце поднималось все выше. Налетел лёгкий ветерок и окончательно развеял утренний туман над озером.

До места охоты было километров восемь. Ещё вчера туда отправился небольшой отряд загонщиков, который сообщил утром по рации, что найдено большое стадо диких буйволов и антилоп. Круторогие буйволы чем-то напоминали когда-то водившихся на Земле туров. Охота на них была увлекательным, но и опасным занятием. Они хотя и не обладали свирепым нравом африканского буйвола, но в ярости могли рогами пронзить брюхо лошади и сбросить всадника, а то и затоптать его копытами. Мясо их ничем не отличалось от говяжьего, хотя имело специфический запах, который, впрочем, быстро исчезал при копчении, или если мясо вымочить часа полтора в слабом растворе уксуса.

По общему согласию бластеры на охоте не применялись. Их брали с собой несколько человек на случай нападения крупных хищников из породы кошачьих, которые постоянно сопровождали стада копытных, и для защиты от бродячих отрядов кентавров. В последнее время их чаще стали замечать в непосредственной близости от посёлка. В охоте применялись ружья, а некоторые, по примеру Владимира, вооружились луками. Их подобрали после побоища, которое последовало за первым нападением кентавров на отряд землян. При обилии дичи лук даже предпочтительней, так как не производит шума и не пугает животных.

Рассматривая длинные рога убитого тура, Владимир подумал, что из них можно было бы сделать хорошие луки, по примеру его древних славянских предков и их врагов половцев. Такой лук посылал бы стрелу на большее расстояние, чем короткий лук кентавров из гибкого дерева. Сам Владимир был вооружён луком лапифов. Он бил дальше, но из-за длины неудобен для стрельбы с коня. У Ирины висел за спиной охотничий карабин; она уже хорошо освоилась и попадала в консервную банку на расстоянии двадцати пяти метров.

Они ехали рядом, отстав от остальных всадников, которые вытянулись длинной лентой вдоль отлогих берегов Аттиса. Трава в этих местах доходила до ног едущего на лошади человека. В любой момент из густых зарослей мог выскочить хищник или выползти змея. Большинство змей на этой планете не были ядовиты, хотя Ореада говорила ему, что в горах живёт небольшая змейка золотистого цвета, укус её смертелен. Других же змей лапифы употребляли в пищу и считали лакомством. Женщины долины раз угостили его таким блюдом. Змею, предварительно выпотрошив и начинив душистыми травами, закапывали ненадолго в угли только что потухшего костра. Мясо змеи напоминало Владимиру угря, которого он так любил есть на острове. Оно было таким же жирным, и если бы не сознание того, что он ест змею, оно ему, несомненно, понравилось бы. А так он не смог преодолеть предубеждения и из-за вежливости только попробовал.

– Ты опять о ней думаешь, – услышал он наполненный тревогой голос жены. Эта женщина была удивительно чувствительна к переменам настроения своего мужа. Она безошибочно угадывала его мысли, казалось, читает их, как в открытой книге. Теперь в её голосе звучала смешанная гамма ревности и участия. Она сочувствовала ему, как представительница своего народа и племени, но уже начинала ревновать, как земная женщина. Ирина поразительно быстро освоилась в незнакомой ей до того обстановке и теперь вечерами, когда за ужином собирались ближайшие друзья и помощники Сергея, принимала активное участие в разговорах мужчин, нередко высказывая здравые и зрелые суждения. Сергей сильно привязался к невестке и любил баловать её неожиданными подарками. Вот и этот изящный костюм подарен им. Его сшил один из бойцов отряда, который в прошлом был отличным портным. Получив заказ и узнав, для кого он предназначен, бывший портной приложил все своё мастерство, чтобы костюм получился на славу. Хотя это был не первый заказ. К его услугам уже прибегали многие, но сшить охотничий костюм для жены сына командира и боевого друга портной посчитал за честь и не ударил в грязь лицом.

Владимир ничего не ответил, только протянул руку и, обняв Ирину за талию, привлёк её к себе. Мысли его устремились к отцу. У них, приблизительно через месяц после возвращения Владимира, состоялся интимный разговор. Глядя, как отец ласково посмотрел на Ирину, когда та подала ему чашку душистого чая, он впервые подумал, что отец одинок, и ему стало его мучительно жаль. Дождавшись, когда они остались одни и зайдя за ним в кабинет, он спросил, почему тот не возьмёт себе по примеру остальных подругу. Сергей долго молчал. Казалось, он не услышал сына. Владимир повторил свой вопрос и в качестве примера указал на Николая и Вальтера. Отец задумчиво, отрешённо посмотрел на него и тихо, как бы сам себе, ответил:

– Я слишком часто терял сыновей и не хочу больше… Не дай бог испытать горечь такой утраты.

Владимир знал о жизни отца на Элии. Перед самой разлукой мать ему все рассказала. Она считала, что сын должен все знать об отце, чтобы правильно понимать его и быть ему во всем помощником и опорой. Поначалу Владимир почувствовал обиду на отца и ревность, но потом не только простил его, но и понял. Понял трагедию, которую пережил отец, понял это только тогда, когда сам прочувствовал трагедию потери близкого человека, матери, с которой он уже больше не увидится. Только из книг он знал, что потеря детей бьёт сильнее, чем потеря родителей. Его ещё не родившийся ребёнок от Ореады… Где он? Жива ли сама Ореада? Стоит ли говорить, что он сделал все, чтобы найти ушедших с фавнами женщин, вернее, уведённых ими насильно. Но его поиски на вертолётах ничего не дали. Они исчезли бесследно. Сердце снова заныло. Здесь были и тоска по неродившемуся сыну, он знал, что родиться должен именно сын, и тоска, связанная с неопределённостью будущего. Сможет ли он расстаться с отцом и нанести ему рану, может быть, последнюю… Одно он знал, что не сможет бросить Ирину, которую он с каждым днём любил все больше и больше. Это было какое-то обожание. Все: её слова, голос, движения, жесты, запах тела, напоминающий запах весеннего ветра, – вызывало чувство восторга и приливы нежности, от которых сладостно замирало внутри. По её изумрудного цвета глазам он видел, что она испытывает такие же чувства. Днём Ирина вела себя сдержанно и даже чинно, но эта сдержанность была только видимостью, а ночью, когда они оставались одни, эти чувства выплёскивались наружу: бурно, жадно, ненасытно…

Вдали прозвучал сигнал охотничьего рога – охота началась. Они пришпорили коней и догнали отряд. Загонщики гнали на них стадо. Раздались выстрелы, стадо метнулось в сторону, стараясь найти проход между цепью всадников. Громадный бык, мыча и брызгая пеной, наклонив голову и выставив вперёд рога, устремился на Владимира. Из его бока уже торчали две стрелы. Владимир тронул повод, и тренированный конь сделал прыжок вправо, пропуская мимо себя разъярённое животное. Тотчас же посланная вслед стрела впилась ему под лопатку. Бык, пробежав мимо несколько шагов, вдруг неожиданно повернул и устремился на всадника снова. Этого Владимир не ожидал и упустил несколько необходимых секунд. Ещё немного, и рога быка вопьются в брюхо его коня. Тут же раздался выстрел. Ирина почти в упор разрядила карабин в морду взбесившегося от ярости тура. Это спасло Владимира. Тур замотал головой и упал на колени. Его ноги дёрнулись несколько раз в предсмертной судороге, и он затих. Это был огромный бык – вожак стада. Владимир соскочил с коня и, протянув руки, помог слезть с лошади жене. Та как-то обессилено обмякла и тут же села на траву.

– Ох! Как я испугалась, – призналась она.

– Ты молодец. Если бы не выстрел, мне не поздоровилось бы. Ишь, какой великан, – Владимир кивнул на поверженное животное. – Ты метко стреляла.

– Не знаю. Я выстрелила больше от страха, чем сознательно.

– Неважно. Главное, что точно и вовремя. Я не предполагал, что он может ещё раз напасть…

Выстрелы тем временем затихли. Охота кончилась. Туши стаскивали волоком к берегу реки, где уже поджидала баржа, буксируемая катером.

К Владимиру и продолжавшей сидеть на траве Ирине подъехал Сергей.

– Ого! – оценил он тура. – Пожалуй, это главный приз охоты. Поздравляю! – протянул он руку сыну.

– Не меня.

– Вот как? Неужели Ирина? А что с тобой, девочка? – спрыгнув с коня и подходя к ней, спросил он. – Ты не ушиблась?

– Все в порядке, отец. Я очень испугалась. Сейчас все пройдёт. – Она попыталась встать, но ноги ещё не держали её.

– Ну, посидите тут пока, потом нас догоните.

К ним подошли ещё двое. Подивившись размерам убитого животного, зацепили его верёвками и, привязав концы их к сбруе лошадей, поволокли к барже.

Они остались одни. Отряд охотников постепенно удалялся и скоро скрылся из вида. Подождав ещё немного, пока Ирина не оправилась от испуга, Владимир помог ей сесть в седло, и они медленно поехали домой.

Проехав с полкилометра, они услышали топот несущегося во весь опор коня. Обернувшись, Владимир узнал в догоняющем их всаднике Приходько. Вспомнив ночной рассказ Ирины, он нахмурился и неприветливо хмыкнул в ответ на его приветствие. Через седло всадника была перекинута туша молодой антилопы. Её большие выпуклые глаза, казалось, смотрели на людей с укором. Это была молодая самочка.

– Почему не сдал на баржу? – спросил Владимир.

– Не успел. Потом, это моя индивидуальная добыча. Люблю, грешен, мясо молодых самочек, – с ударением на два последних слова ответил тот и громко расхохотался. Разговор шёл по-русски, и Ирина, естественно, не понимала ни слова.

– Ты спешишь? Ну так езжай. – Владимир посторонился, давая коню Приходько возможность обогнать их, но тот не воспользовался этим и, поравнявшись, поехал рядом с Ириной с противоположной от Владимира стороны.

– Ты, я бачу, жинку скоро за собой носить будешь? – Приходько всегда, когда хотел подшутить над кем-то, переходил на украинский язык. Вернее, говорил на смеси русского и украинского, что придавало его речи особый колорит.

Владимир промолчал.

– То не жиноче дило – охота, – продолжал философствовать Приходько. – Жинка по своей природе повынна рожать, а не вбываты! Вбывство естеству жиночему протывно. То все одно, шо чоловику в брюху дитя малое носыть.

– Между прочим, – Владимир кинул на него насмешливый взгляд, принимая вызов, – самого большого тура убила Ирина.

– Ты дывысь! – искренне удивился Приходько, но тут же возразил: – То, мабуть, с переляку. Колы жинка и вбывае, то тильки з переляку. То я точнисенько знаю!

– Думай, что хочешь, – твоё дело.

Ирина вдруг резко натянула поводья, пропуская мужчин вперёд, потом догнала их и поехала рядом с Владимиром, оставив его между собой и Приходько.

– А твоя дамочка с норовом, – констатировал Приходько, ничуть не смущаясь недвусмысленного намёка Ирины, что его присутствие ей неприятно.

– Послушай, Приходько! Если у тебя больше нет вопросов, то поезжай, пожалуйста, вперёд, разве ты не видишь, что нам хочется побыть одним.

– Уже побудете. Ещё два года, а потом, прощайте, мадам. Ведь ты её не потащишь за собой на Землю. Да она сама не захочет. Ведь здесь они бессмертны, а там… там годиков через сорок она будет беззубой старухой. Ты думаешь, она этого не понимает? Да и ты у неё не первый и не последний…

– Почему ты так любишь говорить людям гадости? – не выдержал Владимир.

– Гадости? – изумился Приходько. – Ну уж нет! Я всегда говорю правду и только правду. А нравится ли она кому или нет, меня это мало интересует.

– Что ты хочешь? – Владимир начал злиться.

– Хочу поговорить с тобой о будущем. Вот вы вернётесь да Землю. Как думаете жить? Будете работать?

– Будем.

– Ха! А на какой, извините меня, должности? Что мы все умеем делать? Земля за это время, ох как изменилась. Шутка ли – пройдёт двести лет, прежде чем мы ступим на Землю. На что мы все будем годиться? Разве что на музейные экспонаты.

– Да, ты прав. Об этом как-то не думаешь. Впрочем, и времени не было.

– Вы не подумали, а Приходько подумал и будет жить на Земле припеваючи. Могу ради старой боевой дружбы помочь и вам.

– Интересно, как?

– Ну, возьму к себе на работу. Тебя, скажем, швейцаром к себе во дворец! – он снова расхохотался. У Владимира от такой наглости зачесались руки, но он промолчал и спокойно спросил:

– На какие же ты деньги, Приходько, купишь себе дворец?

– На ти, друже мий, – он снова перешёл на украинский, – що лежать у мене в банку.

– У тебя в банке? И сколько же?

– Когда положил, то был ровно мильен. А лет через двести, я подсчитал, капитал вырастет до миллиарда. Я буду одним из самых богатых людей на Земле. Вот вам и Приходько!

– Ловко!

– А як же?

– И где же ты раздобыл этот миллион? – уже догадываясь, что он ответит, спросил Владимир.

Приходько молчал.

– Украл?

– Не украл, а реквизировал у акул мировой мафии. Усекаешь разницу? Добыл, можно сказать, кровью своей.

– Ты разве не знал, что все реквизированные средства сдавались в фонд обеспечения жертв мафии?

– Плевать я хотел на этот фонд и все другие фонды вместе взятые. Что я, нанялся? Почему я должен был работать на других? А кто бы позаботился о сыне моего родителя? Вы, что ли? Да вы сами нищие! Я же думаю о вас. Хочу помочь в будущем.

Владимир кипел от возмущения, но сдерживал себя, желая узнать планы непрошеного спутника. Поэтому насмешливо спросил:

– Наймёшь швейцаром?

– То я пошутил. Но помочь смогу. А тебе лично могу и сейчас выдать чек на приличную круглую сумму.

– Интересно, за что?

– Обещай только не сердиться. Дело такое. Я – предложение, а ты, если согласен, хоть сейчас получишь чек. Нет, так нет – расстанемся без обиды и претензий. Лады?

– Интересно, что же это за предложение?

– Я тебе сейчас, тут же выписываю чек на триста тысяч кредиток, разумеется, из конечной суммы, а ты мне уступаешь эту дамочку… Эй, не подходи! – Приходько отъехал в сторону и наставил на Владимира бластер.

– Ах ты, сука! Да я тебя!.. – Владимир рванул было за Приходько, но Ирина схватила его лошадь за узду и резко дёрнула к себе. Конь захрипел и осел на задние ноги.

– Тю! Сумасшедший! – крикнул уже издали Приходько. Он вытянул плетью коня и быстро ускакал, время от времени оглядываясь назад.

– Ну, я с тобою разделаюсь! – пообещал вслед ускакавшему всаднику Владимир.

– Ты весь побледнел, – тихо сказала Ирина, отпуская повод лошади.

– Ты что-то поняла?

– Нет, но почувствовала, что он говорит какую-то гадость. Однако давай догоним отряд. Уже смеркается.

На следующий день Владимир рассказал Николаю о разговоре с Приходько.

– Подлец! Ты ничего не говорил отцу?

– Пока нет.

– И не говори. Он будет переживать. Мы с этим предателем разделаемся сами. Проклятый ворюга! Примазался к нашему делу, чтобы нагреть руки. Ну этого прощать нельзя. Не торопись, давай подумаем. Встретимся завтра вечером.

К концу этого дня друзья собрались в доме Сергея за ужином. За столом, на этот раз уставленном блюдами из убитой дичи, Сергей с ближайшими своими помощниками обсуждал итоги дня и планировал, что в первую очередь предстоит сделать завтра.

Николай, как организатор боевых отрядов в прошлой борьбе с мафией, официально считался заместителем Сергея. Вальтер не был командиром отряда, но как грамотный биолог незаметно стал в условиях жизни на этой планете самым необходимым специалистом.

– Послушай, командир, – Николай положил на тарелку обглоданное ребро молодой антилопы и вытер салфеткой руки. Сергей удивлённо посмотрел на него. С тех пор, как они покинули Землю, Николай редко обращался к нему так, предпочитая называть по имени. – Мы тебе рассказывали, – продолжил Николай, не обращая внимания на удивление друга, – что обнаружили в долине загадочное сооружение, по всей видимости оставшееся от титанов. У нас не было времени заниматься им, но сейчас особенно срочной работы нет, и мы могли бы вчетвером, то есть с Владимиром, Вальтером и Сашей, потратить дня три – четыре, чтобы попытаться разобраться, что к чему.

– Мы уже достаточно знаем о титанах, и есть ли смысл?

– Естественно! Там могут храниться образцы их техники, кристаллы с видеозаписью и вообще… Если судить по тому, как титаны тщательно спрятали хранилище, там может быть ценная информация. Мы возьмём вертолёт и за несколько дней управимся. Думаю, что магнитно-импульсная пушка легко справится с дверью.

– Ну хорошо. Отправляйтесь, но будьте осторожны. Неизвестное всегда содержит в себе сюрпризы. Когда вы думаете отправиться?

– Не будем откладывать в долгий ящик. Завтра же поутру.

Владимир удивлённо посмотрел на Николая, но промолчал.

Когда гости стали расходиться, Владимир вышел проводить их и, отойдя с Николаем в сторону, удивлённо спросил:

– А как же Приходько? Мы же решили…

– А-а… Приходько… – неохотно протянул Никол. – Приходько подождёт. Да ты не беспокойся! Дело такого характера лучше поручить мне. Ты ни во что не вмешивайся пока. Этим займусь я. Не забывай, что я рекомендовал его в командиры отряда, хотя в первичном списке, который мне передал Сергей, его фамилия не значилась. Так что ответственность за него лежит полностью на мне. Он своё получит. Ты только ни слова отцу. Обещай мне!

– Обещаю, но…

– Все будет в порядке, Володя! Не беспокойся. Всему своё время.