Текст книги "Детям войны и внукам"

О геноциде в Крыму

За многовековую историю Крыма национальный состав его населения постоянно расширялся. По состоянию на 1941 год в Крыму было 1 126 000 жителей. Национальный расклад по данным переписи 1939 года был следующим:

– русские – 558 481 человек (49,6 %);

– татары – 218 179 человек (19,4 %);

– украинцы – 154 120 человек (13,7 %);

– евреи – 65 452 человека (5,8 %) (более 7000 – крымчаки);

– немцы – 51 299 человек (4,6 %);

– греки – 20 652 человека (1,8 %);

– болгары – 15 353 человека (1,4 %);

– армяне – 12 873 человека (1,1 %).

Остальные 2,6 % (29,27 тыс. человек) приходятся на караимов, швейцарцев, чехов и другие национальности. Государственными языками Крымской АССР являлись русский и татарский. В основу административного деления автономной республики был положен национальный принцип. В 1930 году были созданы национальные сельсоветы: русских – 207, татарских – 144, немецких – 37, еврейских – 14, болгарских – 9, греческих – 8, украинских – 3, армянских и эстонских – по 2. Кроме того, были организованы 7 национальных районов: 5 татарских (Судакский, Алуштинский, Бахчисарайский, Ялтинский и Балаклавский), 1 немецкий (Биюк-Онларский, позже Тельманский) и 1 еврейский (Фрайдорфский). В 1935 году за счет разукрупнения и создания дополнительных в республике стало 25 районов. Симферополь, Севастополь, Керчь, Ялта и Феодосия являлись городами республиканского подчинения.

Рост национальной и политической активности населения Крыма связывают с первой волной революционных событий 1904–1905 годов. Особенностью политической палитры Крыма стали отделения национальных политических партий и организаций. Наиболее активным в этом смысле стало еврейское население. Имея очень небольшую по численности национальную общность, оно оказалось способным создать массу политических организаций разного толка и направлений. Наибольшее влияние на политические организации евреев Крыма оказали националистические идеи сионизма. К весне 1904 года оформилось отделение социалистической партии Бунд. В 1905 году в Крыму, в городах Симферополе и Феодосии, прошли еврейские погромы.

Не останавливаясь подробно на всех перипетиях событий Февральской и Октябрьской революций, Гражданской войны и последующего периода строительства социализма до начала Великой Отечественной войны, которые достаточно полно изложены в имеющейся литературе, в том числе по Крыму, выделим несколько общих моментов.

Ожесточенная политическая и военная борьба за власть шла между большевистской Россией (красными) и белогвардейскими формированиями (белыми). Борьба между этими основными силами происходила на фоне оккупации Крыма 1 мая 1918 года германской армией, нарушившей условия Брест-Литовского договора с Россией, претензий на автономию при содействии Турции со стороны крымско-татарского движения с его выборными органами: Курултай (парламент) и Директория (исполнительная власть). В ходе Гражданской войны поддержку белым оказывали страны Антанты, а большевикам – Черноморский флот, часть кораблей которого была выведена в Новороссийск, часть затоплена, а большая часть передана Германии. В то же время на обладание Крымом претендовала Центральная Рада Украины, рассчитывая на одобрение германской оккупационной власти. Однако на почве языковых и других амбициозных разногласий между двумя самопровозглашенными правительствами, Сулькевича в Симферополе и Скоропадского в Киеве, отношения между Украиной и Крымом в июне 1918 года окончательно испортились. Совет Министров Украинской Державы постановил прекратить любые отношения с Крымским правительством и объявить полуострову экономическую блокаду. Украинские власти запретили ввоз в Крым фабрично-заводских изделий и хлеба, вывоз с территории полуострова фруктов, табака и вина, прекратились почтовые и телеграфные сношения. Тогда же разворачивался и пограничный конфликт между обеими сторонами по поводу границы на Перекопе. Кстати, германское командование решило, что граница проходит на 8 верст севернее Перекопа. Таким образом, в наше время, по сути, наблюдается столетний юбилей былого конфликта. За прошедшее время ничего лучше угрозы экономической блокады для присвоения Крыма украинская власть так и не придумала (32).

Немецкую оккупацию сами крымчане воспринимали со смешанными чувствами. С одной стороны, как ни крути, это вторжение врага. С другой – наведен порядок, в кратчайшие сроки восстановлено транспортное сообщение, многие цеха и фабрики, даже почта стали работать как часы. Именно образ немца-оккупанта образца 1918 года – «строгого, но справедливого» – сохранили в памяти многие жители полуострова. И поэтому много лет спустя, перед оккупацией 1941 года, они не спешили эвакуироваться, уповая на то, что смогут как-то прижиться «под немцем». К чему это привело, свидетельствует множество расстрельных рвов и братских могил по всему Крыму.

Годы Гражданской войны сильно подорвали экономику Крыма. Приходилось кормить различные воинские части: белых и красных, бело– и красно-зеленых, германские и украинские войска. Предприятия останавливались, промышленность пришла в полный упадок. Был установлен запрет на свободную торговлю, вводилась продразверстка. Транспорт почти не работал, роль денег стали играть табак, вино, ячмень, шерсть.

С приходом большевиков белый террор сменился на красный, жертвами которого стали не только военнослужащие белой армии, но и гражданское население. Невероятный размах карательных акций, когда число жертв исчислялось десятками тысяч (от 50 до 120), вызвал специальную ревизию из Москвы. Были вскрыты факты особой жестокости крымских чекистов, когда по подозрению в симпатиях к белым расстреливали, рубили шашками, вешали женщин, детей и стариков. Казнили раненых и медицинский персонал лазаретов, а тех, кому сохраняли жизнь, отправляли в лагеря. Создавшееся тяжелое экономическое положение усугублялось и природными факторами. В период с 1920 по 1922 годы на полуостров обрушился ряд природных катаклизмов: засуха лета 1921-го, погубившая весь засеянный хлеб, последовавший за ней налет саранчи и проливные дожди. В Крыму начинался голод. Первый случай смерти от истощения был зафиксирован в ноябре 1921 года. За период с ноября по декабрь того года от голода погибло около 1,5 тысяч человек. В мае 1922 года в Крыму голодало уже 400 тысяч человек, из них 75 тысяч умерло голодной смертью. Официальные документы и воспоминания современников сообщают о многочисленных преступлениях на почве голода, самоубийствах и людоедстве. Общее количество погибших в Крыму от голода в 1921–1923 годах, по разным оценкам, достигает 100–110 тысяч человек, большинство из которых составляют крымские татары, имевшие минимальные участки земли и не ведшие зернового хозяйства.

В этих условиях помощь голодающему населению Крыма оказывали иностранные организации, в том числе Американская благотворительная ассоциация (АРА), специально созданная американским комитетом «Джойнт» по распределению фондов помощи евреям, пострадавшим от войны. На основании соглашения с АРА в Россию в 1921–1922 годах было завезено 28 миллионов пудов продовольствия. Для голодавших в Крыму было направлено 125 тысяч пудов зерна по линии АРА и 1200 пудов сала.

Полностью преодолеть последствия голода удалось лишь к середине 1920-х годов. Говоря о причинах трагедии, необходимо вести речь не только о природных факторах, но и в значительной мере о политике местной власти. Игнорируя интересы крымчан, сторонники диктатуры пролетариата руководствовались соображениями целесообразности и пользы правящему режиму…

Переломным в истории Крыма явился 1925 год. Именно в этом году на ХII Всероссийском съезде Советов была принята вторая Конституция РСФСР, утвердившая за полуостровом новый статус – Крымская АССР. Пятый Всекрымский съезд Советов, работавший со 2 по 7 апреля 1927 года, принял решение по вопросу о языке: «Общеупотребляемыми языками в государственных и общественных учреждениях Крымской АССР являются русский и татарский, с правом всех остальных национальностей пользоваться их родными языками».

Трагическим событием в истории Крыма явилось землетрясение, происшедшее 12 сентября 1927 года, сила которого на южном побережье составила 7 баллов. Стихия нанесла значительный ущерб – как материальный, так и человеческий. Вероятно, это способствовало пересмотру политики властей в использовании финансовых средств и деловых способностей частных предпринимателей в сторону создания крупных сельскохозяйственных предприятий – колхозов и совхозов. Происходят вытеснение и ликвидация частного сектора. Приблизительно в это же время зарождается конспирологическая версия развития дальнейших событий. Дело в том, что еврейские благотворительные организации в США, объединенные комитетом «Джойнт», озаботились идеей переселения евреев из Белоруссии, Украины, Центральной России на земли в районе Черного моря и создания там национальной автономии. В СССР эту идею якобы лоббировал руководитель еврейской секции РКП(б) Абрам Брагин, его поддерживали Бухарин, Троцкий, Каменев, Зиновьев, Рыков. В конце 1920-х годов «Агроджойнт» (филиал «Джойнта») начал вести переговоры с Кремлем о выдаче очень приличного займа в соответствии с американским законом под залог крымских земель. Речь шла о плановом переселении еврейской бедноты на целинные земли степного Крыма. Договор был подписан всей верхушкой РСФСР в 1924 году. «Джойнт» выделял по 900 тысяч долларов в течение 10 лет под 5 % годовых. Также планировались выплаты добавочных сумм до 500 тысяч долларов в год. Итого 10 миллионов еще обеспеченных золотом полновесных долларов. Отдать долг советское государство должно было с 1945 по 1954 год.

Достоверно не известно, какая сумма была выдана СССР по займу и как он рассчитался за нее. Существуют весьма сомнительные версии о том, что на территории Крыма предполагалось создание независимого еврейского государства, и депортация коренного, в основном крымско-татарского, населения в 1944 году была предпринята, чтобы очистить территорию Крыма для еврейских переселенцев. Другая версия – что Хрущёв передал Крым Украине в 1954 году, чтобы не возвращать Америке долг РСФСР (31). Серьезные историки опровергают подобные версии, расценивая их как спекулятивные фантазии. Также мифической считается версия о шантаже И. В. Сталина прекращением ленд-лиза из-за еврейской автономии в Крыму – все долги были в 30-е годы погашены, никаких других займов не было (26).

Фактически известно, что колхозы (совхозы) с еврейским населением начали создаваться в Крыму в 20-х годах (Фрайдорфский район и Лариндорфский в 1935 году). Они так же, как немецкие совхозы, считались образцовыми, поэтому вызывали недовольство части властей Крымской АССР, которые разжигали антисемитские настроения среди местного населения. По свидетельству СМИ, к 1936 году на деньги, выделенные фондом «Джойнт», были электрифицированы 55 из 85 еврейских колхозов, в которых развивались мелиорация и промышленное виноделие, кролиководство, свиноводство и т. д. Для сравнения: в целом по стране доля электрифицированных колхозов составляла тогда всего-навсего 3 %.

В 1938 году «Агроджойнт» был объявлен враждебной шпионской организацией, а его сотрудники – шпионами и вредителями. Хотя еврейские и крымчакские совхозы продолжали существовать, они уже не получали помощи от «Агроджойнта», в состав их членов были принудительно введены люди других национальностей. В 1936–1938 годах были уничтожены все руководители Крымской АССР, объявленные врагами народа. Предварительно были объявлены «откровенно контрреволюционными» и уничтожены все их печатные труды.

Вторая оккупация Симферополя германскими войсками началась 2 ноября 1941 года. Но это были уже не те «культурные и образованные люди», какими представляли в Крыму немецкую армию 1918 года. Это были фашисты, одурманенные бреднями гитлеровской пропаганды о расовом превосходстве. Фюрер пообещал им Крым в личную собственность, нужно было только очистить его от всех «чужаков». Для начала – от «жидов и комиссаров». Гитлеровцы не стали откладывать «окончательное решение еврейского вопроса».

До прихода захватчиков в эвакуацию из Крыма уехало около пятидесяти процентов евреев и крымчаков, включая сельхозрайоны. Далеко не все из них добрались до места назначения. Одни погибли при переправе с полуострова морским путем (иной возможности уехать после августа 1941-го уже не было). Другие умерли в пути от болезней, голода и истощения, третьи попали в оккупированные вскоре области Краснодарского края и Ставрополья, а также Северного Кавказа, и были уничтожены там.

Основные причины, по которым евреи и крымчаки оказались в Крыму после оккупации: отсутствие информации о положении евреев в Германии. Лишь в июле 1941 года в газете «Красный Крым» была небольшая заметка ТАСС о том, что в Германии и Польше евреи подвергаются гонениям; затем дружественные отношения между правительствами Советского Союза и нацистской Германии; даже после начала войны из СССР в Германию шли суда с запорожской сталью; советская пропаганда говорила о том, что Крым никогда не будет сдан врагу, – за распространение слухов о том, что Крым будет сдан немецким оккупантам, людей арестовывали и подвергали репрессиям – вплоть до расстрела. А также – отсутствие паспортов и других документов участи горожан и основной массы жителей сельской местности; большие трудности с получением эвакуационного билета, без которого из Крыма выехать было невозможно. Эвакуационный билет давали на одну семью, но не более семи человек.

Мужчинам в возрасте до 50 лет не разрешали эвакуироваться, только вместе с предприятиями или колхозами. Они должны были быть призваны в армию или участвовать в ополчении, которое собирались организовать для защиты Крыма. Перед началом войны в Крымской АССР проживало около 70 тысяч евреев и крымчаков, большинство – в крупных городах, в сельской местности – более 17 тысяч. Из них выехать смогли около 30–35 тысяч. Всего же из Крыма в организованном порядке было эвакуировано около 200 тысяч человек.

В ноябре 1941 года основная часть Крыма, кроме Севастополя, была оккупирована немецко-фашистскими и румынскими войсками. Во всех городах была проведена регистрация крымчаков и евреев. В Симферополе в первый же день, 2 ноября, по улицам было расклеено заранее отпечатанное «Объявление населению» от Главнокомандующего германскими войсками, регламентировавшее различные стороны городской жизни при новом порядке. Значительная часть его была посвящена еврейскому вопросу. Среди прочего, «всем жидам обоих полов» было приказано носить белую повязку на обоих рукавах с изображением шестиконечной звезды. Неисполнение приказа жестоко каралось: лиц, уклонившихся от регистрации, вылавливали и казнили. В Симферополе на столбах и деревьях было повешено около 50 человек, на груди у них были таблички «За неявку на регистрацию».

В начале ноября состоялся один из первых расстрелов, около 100 мирных жителей было расстреляно. Причиной расстрела стала гибель двух немецких военнослужащих, подорвавшихся недалеко от места расстрела на мине, оставленной советскими войсками. Среди жертв в основном преобладали люди со звездами на спине и груди.

Фашисты проводили не только регистрацию, они ходили по квартирам, избивали евреев и крымчаков, отбирали все ценные вещи. Евреи и крымчаки могли быть избиты до полусмерти прямо на улице, люди были запуганы и подавлены. Помимо этого, были организованы национальные комитеты, которые должны были передавать приказы властей национальным меньшинствам. Еврейские комитеты получали приказы на выполнение самых грязных работ, сбор того или иного имущества, необходимого оккупационным властям, – одеял, костюмов, посуды и прочего. В случае невыполнения распоряжений немецкого командования комитетом, его руководителей безжалостно избивали.

Мужчины призывного возраста всех национальностей были отправлены в фильтрационный лагерь «Картофельный городок», где немцы выявляли среди лагерников евреев, крымчаков, комиссаров, партработников и сотрудников НКВД, их расстреливали на территории старого еврейского кладбища. Таким образом, когда немцы собрались проводить акции по полному уничтожению евреев и крымчаков, в семьях оставались только старики, женщины и дети.

В конце ноября – начале декабря 1941 года в городах Крыма были развешаны приказы о том, что евреи и крымчаки должны прийти на сборные пункты. Перед этим фашисты распускали слухи: цель сбора – отправка либо в Палестину, либо на сельхозработы, либо в районы Джанкоя, Карасубазара, либо в Молдавию. Тексты приказов были почти идентичны: все евреи (крымчаки), проживающие в том или ином городе, или его окрестностях, обязаны явиться в указанный день и час на предмет препровождения в отдельную часть города. В данный приказом срок явка обязательна. Вещи могут быть взяты с собой. Квартиры должны быть опечатаны. Пищу можно взять с собой на один-два дня. Вещи в полной сохранности должны быть оставлены в квартире. Эти приказы оканчивались одинаковой фразой: «Неповиновение карается смертной казнью».

Были обнародованы и приказы такого содержания: «Все население города, знающее местонахождение евреев, должно заявить об этом в немецкую полицию безопасности». Расстрелами евреев и крымчаков занимались зондеркоманды, части вспомогательной полиции и добровольцы. О том, как фашисты осуществляли «окончательное решение еврейского вопроса» в различных пунктах Крыма, обстоятельно изложено в литературе, указанной далее в использованных источниках. Наиболее компетентное изложение, по нашему мнению, приведено в сборнике документальных свидетельств и методических материалов, изданных в Симферополе БЕЦ (Благотворительный еврейский центр) «Хесед Шимон» в 2002 году (53).

Поскольку уничтожение евреев в крымских городах происходило, в основном, по одинаковой схеме в несколько этапов: регистрация – создание общинной структуры – ограбление общины – сбор – расстрел, приведем здесь основные факты о зверствах фашистов в Симферополе (67).

Фашисты решили в Симферополе в первую очередь уничтожить цыган и крымчаков, которых было меньше, а затем евреев.

6 декабря 1941 года на сборном пункте, в здании пединститута, собрали цыган, они были вывезены в противотанковый ров в районе 10-го километра шоссе Симферополь – Феодосия и расстреляны. В отношении крымчаков, этнической группы, с представителями которой нацисты не сталкивались за пределами Крыма, у немецкого командования возникли сомнения в их расовой принадлежности. 5 декабря 1941 года был отправлен в Берлин запрос о том, какую политику необходимо проводить по отношению к этой группе. 15 декабря сотрудниками Имперской комиссии по укреплению германской нации подготовлен доклад; в нем разъяснялось, что крымчаки являются евреями, которые говорят на татарском языке и состоят в смешанных браках с окружающим населением. Однако в некоторых городах Крыма ко времени появления ответа крымчаки уже были уничтожены. Так, в Симферополе крымчаков собрали 9 декабря в том же сборном пункте, что и цыган, отвозили их расстреливать в тот же ров 10–11 декабря. А 12 декабря на сборных пунктах, их было около десяти, собрали евреев. По данным свидетелей на суде, который проходил в городе Севастополе в 1947 году по обвинению генерал-полковника вермахта Эрвина Йенеке, в Симферополе было зарегистрировано 18 тысяч евреев, и несколько тысяч из них убежали в лес.

Евреев вывезли на ров на 10-м километре Феодосийского шоссе и там расстреляли. В Государственном архиве Республики Крым хранится русский перевод телеграммы начальника полиции города Симферополя, майора Боше, с просьбой к берлинскому руководству: разъяснить ему, что делать с большим количеством добровольцев, которые хотят участвовать в экзекуциях (национальность добровольцев не указана). Но прежде, чем произвести расстрелы, фашисты врывались во все еврейские и крымчакские дома, избивали хозяев и требовали отдать все самые ценные вещи. В каждом дворе был свой староста, который заранее составлял списки евреев и крымчаков.

По свидетельству бывшего командира айнзатцгруппы «Д» Отто Олендорфа на Нюрнбергском процессе, «в Симферополе армейское командование дало распоряжение соответствующим оперативным командам об ускорении ликвидации, обосновывалось это голодом и нехваткой жилья». Очевидец позднее описывал процедуру сбора евреев в одном из пунктов: «…Начали прибывать евреи. Кто с поклажей на плечах, рюкзак, кто с детской коляской с ребенком, кто вел пожилых, больных людей под руки. Несколько человек даже на подводах были. …Некоторые плакали. Чувствовали, что идут неизвестно куда… И всех, кто приходил, направляли прямо в здание пединститута. …Пленные, которые работали внутри помещения, рассказывали о том, что внутри были расставлены столы в два ряда в вестибюле здания, где и регистрировали прибывших. Записывали только лишь главу семьи и сколько членов семьи. И тут же предлагали все ценности выкладывать на стол и тоже записывали: кто сколько сдает. …Никого не обыскивали, чтобы не создавать паники».

К обеспечению явки евреев на сборные пункты была привлечена организованная уже в первой половине ноября городская вспомогательная полиция под командованием на тот момент полицмейстера Грановского. В городе тогда были созданы шесть участков полиции. Полицейские всех шести участков, сверяясь с домовыми книгами, а также с переписью евреев, проведенной накануне еврейским комитетом, или получая сведения от старост домов, обходили дома и проверяли, все ли явились на сборные пункты. Неявившихся по болезни погружали на линейку и отвозили на пункты.

По свидетельству Олендорфа, «в Симферополе казни, проводимые айнзатцкомандой 11б, осуществлялись по приказу армии; армия предоставила грузовики, бензин и водителей для доставки евреев к местам экзекуции». Об этом же свидетельствовал бывший командир айнзатцкоманды 11б Карл Рудольф Вернер Брауне. Брауне так описывал на Нюрнбергском процессе казнь симферопольских евреев: «…Место казни было оцеплено, чтобы не давать гражданскому населению ненужного зрелища. Заранее – я не помню, прямо перед экзекуцией или накануне в лагере, – у тех, кого намечалось казнить, были конфискованы деньги и ценности. Перед экзекуцией отобрали верхнюю одежду, то есть зимние пальто и т. п. Остальная одежда оставалась на людях. Казненные становились маленькими группами у противотанкового рва лицом ко рву. Исполнявшие акцию команды, состоявшие из восьми-десяти человек полицейской роты, которая была придана нам, становились на другой стороне противотанкового рва, и приговоренных к казни расстреливали сзади как можно быстрее».

Для закапывания трупов оккупанты привлекли военнопленных из концлагеря, прозванного в народе «Картофельным городком». По свидетельству одного из них, 12–13 декабря в лагерь прибыли две крытые машины, в которые погрузили до 60 пленных, выдав каждому по лопате. «Нас отвезли к противотанковому рву, который проходил по левой стороне дороги при движении в сторону Феодосии. Когда мы приехали на место, здесь было много народа: женщин, стариков, детей. Люди стояли, прижавшись друг к другу, кругом слышались стоны, многие женщины истерически рыдали. Здесь же ходили пьяные немцы-гестаповцы, в 100–150 метрах от рва стояли в ряд пулеметы. Расстрел начался примерно в восемь часов утра, у людей забирали вещи, заставляли раздеваться, снимали пальто, пиджаки, обувь и группами человек в 300 ставили на краю рва. …По стоявшим у рва стали стрелять из пулеметов. Люди падали в ров. Поднялся ужасный крик и стоны недобитых жертв. После третьей партии нас, пленных, заставляли закапывать трупы. Я бросал землю в ров, стараясь не смотреть вниз. Потом прибывали новые машины с людьми, которых тут же расстреливали. Это продолжалось до наступления темноты. В продолжение всего дня машины курсировали от Симферополя к месту расстрела. Я не считал, сколько человек было расстреляно в этот день, но могу с уверенностью сказать, что было убито 1200–1500 человек. На следующий день я заболел и больше на расстрел не ездил, но знаю, что из лагеря еще долго брали людей, которые с лопатами выезжали на места расстрела… Исполняли всё, кроме закапывания трупов, только немцы, все они были в форме гестапо…»

По воспоминаниям очевидца, детей уничтожали здесь же, но другим способом – их умерщвляли с помощью яда, которым детям смазывали губы. Это подтверждается послевоенными показаниями бывшего служащего русской вспомогательной полиции, который в декабре 1941 г. видел у служащих зондеркоманды «на левой руке небольшие мешочки». Знакомый эсэсовец рассказал ему, что в мешочках у них цианистый калий, которым они отравляли детей, смазывая им губы ядом.

По наблюдению свидетеля, жившего неподалеку от того места, с 11 декабря каждый день движение машин с людьми к месту расстрела продолжалось примерно до пяти часов вечера. Ежедневно из Симферополя вывозили 25–30 автомашин с людьми; в каждой машине помещалось до сорока человек. «Всего, по моим наблюдениям, расстрел продолжался 9 дней. В последующие дни, в декабре 1941-го и в январе 1942-го, машины с обреченными продолжали проходить через Сергеевку, но это уже не носило массового характера».

К выявлению евреев по приказу коменданта города была привлечена полевая жандармерия, которая обнаруживала евреев и передавала их в гестапо. Этот же карательный орган осуществлял расправу с теми горожанами-неевреями, которые пытались укрыть обреченных: на столбах города висели люди с табличками «За укрывание евреев». Собственность уничтоженных евреев была учтена и передавалась в ведение различных ветвей оккупационных структур. Еврейские квартиры были опечатаны; как гласило объявление «От городской комендатуры» в русскоязычной газете «Голос Крыма» (выпускавшейся оккупационными властями в Симферополе) от 29 января 1942 года, один из граждан взломал опечатанную еврейскую квартиру, за что был приговорен к смертной казни. Некоторые пригодные вещи, как следует из отчета той же комендатуры от 21 декабря 1941 года, были переданы для симферопольского армейского лазарета. Часть вещей расстрелянных евреев, а также некоторые их квартиры были переданы в январе 1942 года добровольцам формировавшихся оккупантами крымско-татарских батальонов самообороны. Значительная часть имущества была через инвентаризационное бюро городской управы по дешевке раскуплена местными коллаборационистами – городской администрацией, служащими вспомогательной городской полиции. После расстрела евреев у оккупантов осталось значительное количество наручных часов, которые также были зарегистрированы и распределены согласно их ценности: как писал начальник айнзатцгруппы «Д» Олендорф в штаб 11-й армии, представлявшие ценность (то есть золотые и серебряные) часы были отосланы в Имперское казначейство в Берлине; остальные же, не имевшие значительной ценности, были переданы офицерам и солдатам армии, а также служащим айнзатцгруппы «Д» бесплатно или по низкой стоимости. Конфискованные у расстрелянных денежные суммы, как следует из того же письма, были отправлены в Имперский кредитный банк; штаб айнзатцгруппы оставил сумму, необходимую для выплаты оклада служащим и т. п. расходов.

С 1942 года немецкие фашисты стали уничтожать евреиских и крымчакских женщин и детей только в «душегубках». Евреев, скрывавшиеся группы и одиночек, отлавливали по всей территории Крыма вплоть до апреля 1944 года. Одной из последних была поймана женщина в городе Феодосии, доставлена в Симферополь и здесь расстреляна. Евреев и крымчаков, проживающих в сельской местности, уничтожали также в душегубках. Их трупы сбрасывали в колодцы, глубиной до 100 метров и в противотанковые рвы.

Все ли обреченные покорно шли на казнь? Сохранилось несколько историй о тех, кто сопротивлялся. На углу улиц Кантарной и Турецкой собирали крымчаков, которые жили в близлежащих кварталах. Ешвакай Пиастро – крепкий старик с седой бородой – шел, опираясь на палку и поддерживая свою жену. Один из солдат, раздраженный тем, что супруги идут медленно, грубо толкнул пожилую женщину к машине. Ешвакай Пиастро взмахнул своей палкой – и опустил ее на голову солдата. Убил на месте. Его застрелили тут же, затем – упавшую на грудь мужа старушку.

Крымчак Ноах Ломброзо не явился на место сбора; вместо этого он убил немецкого офицера, забрал его пистолет и переоделся в его форму. Затем он сел в машину, прибыл на место расстрела и застрелил еще двух немцев, пока не был изрешечен автоматными очередями.

Другой симферополец – Илья Сирота, бухгалтер аптекоуправления, – был у рва. Видел, как расстреливают, понимал, что через несколько минут не станет и его. Но немецкий офицер заставил его носить в кузов грузовика связки пальто и обуви, которые снимали с обреченных. Сирота зарылся среди тюков – и машина увезла его от страшного рва.

Сохранились сведения о двух подростках, которые впоследствии попали в Мамакский детдом под Симферополем, где заведующая и воспитатели, спасшие 25 еврейских детей, придумали им новые имена и ухитрились даже получить метрики (68). Оказавшись у рва, 13-летняя Майя Лакшина, обезумевшая от ужаса, забилась в кабину шофера – и тот прикрыл ее плащом, а потом вывез к городу. А четырнадцатилетнего Пашу Палатника мать за доли секунды до выстрелов в выстроенных на краю рва людей толкнула вниз. На трупах, присыпанный землей, Паша пролежал до вечера, после чего выбрался из могилы и смог добраться до детдома.

Вот еще две истории спасшихся. Крымчаки Михаил и Ольга Зенгензе (Зенгины), совсем еще молодые, только-только поженились. Что их ждет, они поняли, пожалуй, еще на сборном пункте, а у края рва договорились прыгнуть в ров до того, как раздастся пулеметная очередь. Пули их пощадили, Михаил выбрался из могилы, а Ольга – нет. Она замерзла за эти несколько дней, проведенных среди мертвецов. Трое суток провела во рву Раиса (Рива) Гурджи-Патик. В 1986 году с Раисой Гурджи-Патик – одинокой и почти глухой – разговаривал Эдвин Поляновский, корреспондент из «Известий»:

«В противотанковый ров нас загоняли с пологой стороны, – вспоминала Раиса Патик. – Как упала, не помню, меня мертвые к стене прижали. Трое суток я там пробыла, дождь холодный прошел, потом снег, потом опять дождь, потом мороз ударил. Я ночью выбралась, рубашка нижняя в крови задубела, как жесть. Побрела в Мазанку, в село, постучалась, попросила хлеба и воды. Не открыли, иди, говорят, из-за тебя и нас возьмут. Я в другую хату – и там не пустили. Когда я уходила, меня догнал ребенок, мальчик, протянул кусок хлеба и воду» (52).