Текст книги "Детям войны и внукам"

Одни спасали, другие – доносили. Из лояльности к немцам, зависти, жадности – тем, кто выдавал, полагалось кое-что из еврейского имущества. Не Бог весть что – сами немцы, громившие в Варшаве богатые квартиры, были неприятно поражены скромной обстановкой жилищ крымчан.

Удивительна судьба крымских караимов. Своим спасением они обязаны семье Пастак – бывшему хозяину имения, предшествовавшего совхозу «Красный», известному караимскому богачу и меценату Абраму Пастаку, в дальнейшем раскулаченному и репрессированному. Сыновья Абрама Пастака – братья Пастак – еще во времена Гражданской войны сбежали в Чехословакию, а потом поселились во Франции. Там они жили активно, разбогатели – первый брат стал финансистом, второй – талантливым химиком и промышленником. С приходом во Францию Гитлера братья, заслышав о скором завоевании Крыма нацистами, составили письма в защиту караимов, рассылали их в немецкие органы власти, доказывая, что их народ не имеет никакого отношения к евреям, является тюркским по происхождению. Их усилия, как и других активистов караимской эмиграции, не пропали даром. Немцы, подвергнув массовому уничтожению крымчаков и евреев, караимов по национальному признаку не трогали.

А вот сестра Пастаков, Софья, избрала другую судьбу: 4 июля 1942 года добровольно пошла на расстрел, чтобы сопровождать перепуганных детей-евреев, уничтожаемых фашистами. Софья Абрамовна была известным ученым. В 1930-е она возглавляла научную станцию на Сакском озере и внесла большой вклад в развитие там грязелечения. В 1933 году был опубликован ее футуристический градостроительный и градообразующий план «Новые Саки», который фактически реализовали уже в послевоенное время. Всего же у Пастака было 7 детей. Брат Илья погиб в железнодорожной катастрофе. Еще одна сестра – химик Елизавета – расстреляна НКВД за родство с изменниками родины, другая – агроном Эстер – пережила войну. В истории этой семьи, словно в фильме, отражена доля довоенных крымчан.

Все-таки, судьба неожиданно улыбнулась и крымчакам. Благодаря внезапному для немецко-фашистских захватчиков освобождению города Керчи советским десантом в ночь на 30 декабря 1941 года, крымчаки Керчи остались в живых. Как видно из документов, захваченных частями Красной армии в помещениях керченского гестапо и городской управы, фашисты готовили убийство новых тысяч неповинных людей. По плану гестапо 3 января 1942 года должны были быть уничтожены еще несколько тысяч человек. Уничтожению подлежали крымчаки. 14 мая 1942 года город был вторично оккупирован. В силу нескольких причин (несогласованность в действиях эвакуационной службы, неосведомленность о судьбе крымчакских общин в других городах Крыма и, вероятно, консервативности мышления) значительная часть крымчаков города осталась в оккупации вторично. Акция по уничтожению крымчаков была проведена 22 июня 1942 года. По непроверенным данным, было расстреляно около 1500 крымчаков. Вероятно, за крымчаков некому было своевременно заступиться. В нынешнее время в Крыму, по данным СМИ, оставалось около 800 караимов и 300 крымчаков.

К сожалению, Керченско-Феодосийская десантная операция, начавшаяся 26 декабря 1941 года, закончилась неудачно. Из-за плохой подготовки операции и неблагоприятных погодных условий. Целью операции было оказание поддержки осажденному Севастополю. В мае 1942 года участвовавшие в операции войска вынуждены были возвратиться на Таманский полуостров. Часть войск численностью до 15 тысяч человек, не имея достаточно оружия и боеприпасов, а также приказа об отходе, вместе с жителями Керчи укрылась в Аджимушкайских каменоломнях, где в течение полугода, до конца октября 1942 года, удерживала оборону против войск неприятеля. О жизни и подвиге одного из участников обороны, юного партизана Володи Дубинина, именем которого названа улица в городе Керчи, рассказали Л. Кассиль и М. Поляновский в книге «Улица младшего сына», изданной в 1949 году. За эту книгу Лев Кассиль удостоен Сталинской премии 3-й степени.

На государственном учете в Крыму числится 69 мест массовых расстрелов и захоронений мирных граждан, а не включенных в реестр – приблизительно столько же. В Симферополе существовало более десяти мест, где фашисты уничтожали евреев и крымчаков, противотанковый ров длиной 732 метра, глубиной 5 метров, расположенный на 10-м километре Феодосийского шоссе – одно из таких мест. В нем погребены останки более 14 тысяч евреев, крымчаков, цыган, а также более 560 моряков Черноморского флота, которых фашисты пригнали в августе 1942 года закидать негашеной известью разлагавшиеся во рву трупы. В октябре – ноябре 1943 года в этом же рву расстреляли около 300 крымских татар за связь с партизанами.

Перед Ялтинской конференцией в феврале 1945 года к одному из рвов, где были расстреляны крымчаки и евреи, привезли президента США Франклина Рузвельта. На него эта трагедия произвела очень большое впечатление и в какой-то степени оказала влияние на результаты Ялтинской конференции. Во вступительной речи на ее открытии президент Рузвельт заявил: «Мы понимаем друг друга лучше, чем раньше, и наше взаимопонимание растет с каждым месяцем».

Несмотря на то, что подавляющее большинство евреев Крыма было уничтожено в первые же месяцы оккупации, нацисты в течение всего оккупационного периода, до апреля 1944 года, проводили оголтелую антисемитскую пропаганду. Осуществлялась она на страницах периодических изданий (выходили 9 газет и 2 журнала на русском, немецком и крымско-татарском языках), посредством плакатов, листовок и брошюр, в радиопередачах проводного вещания и в кинопрокате. Информация о реальных событиях геноцида в прессе не давалась, однако регулярно, с использованием различных антисемитских мифов, аудиторию извещали о вреде, который евреи наносят всему миру и, в частности, русскому или крымско-татарскому народам в религиозном, политическом, экономическом и культурном планах. В прессе использовались как материалы, присланные из Берлина, так и сочинения местных журналистов, сотрудничавших с новой властью. Несомненно, эту деятельность можно рассматривать как один из инструментов геноцида, способствовавшего созданию нетерпимого отношения к тем евреям, которые еще скрывались на полуострове; антисемитская пропаганда не могла не укорениться в сознании некоторой части гражданского населения, находившегося в оккупации. И все же, несмотря на пропагандистский прессинг, несмотря на угрозу жестокой расправы, находились люди, готовые пожертвовать собой во имя спасения евреев. В детском доме, находившемся в поселке Мамак под Симферополем (ныне пос. Строгановка) заведующая учреждением Мария Станиславовна Прусс и персонал детдома прятали среди детдомовцев еврейских детей, обеспечив их поддельными документами и «легендами». Аналогично Софье Пастак пожертвовал собой польский учитель Януш Корчак, добровольно отправившийся в месте с детьми из дома сирот в газовую камеру концлагеря Треблинка – чтобы его воспитанникам не было страшно (29).

По свидетельствам очевидцев, один из православных священников в Симферополе, Н. Ф. Швец, также укрывал у себя еврейских детей. В концлагере «Красный» погиб епископ Викентий (Никипорчик Викентий Викентьевич), он выдавал справки о крещении евреям и крымчакам и прятал у себя еврейского мальчика по имени Эммануил, выдавая за своего внука. Среди спасавших евреев – представители многих национальностей, живущих в Крыму: русские, украинцы, крымские татары, караимы. К июлю 2002 года были известны имена сорока шести человек, протянувших в Крыму руку помощи обреченным – всем этим людям институтом «Яд Вашем» в Иерусалиме было присвоено звание «Праведник народов мира». Новые сведения о спасителях продолжали поступать. В разных городах и селах полуострова различными способами – предоставлением укрытия, передачей собственных или изготовлением фальшивых документов, выкупом у властей, свидетельством о нееврейском происхождении и другим – были спасены около 500 евреев и крымчаков. В результате целенаправленного тотального геноцида за период нацистской оккупации Крымского полуострова были уничтожены около 40 тысяч евреев, среди них – около 6 тысяч крымчаков.

К сожалению, многим карателям и палачам удалось частично или полностью избежать ответственности. Произошло это отчасти из-за недостаточности улик, а отчасти – из-за лицемерия «милосердных» и «демократических» западных трибуналов.

А каким образом выживали в течение трех с лишним лет оккупации рядовые крымчане? Наиболее успешно сумели приспособиться к новой власти те, кто переметнулся на ее сторону. Выжить, не имея какого-то легального источника дохода или солидных продуктовых запасов, было очень тяжело. Немцы в первые же недели заставили сдать «излишки», взятые на складах и магазинах перед отходом советских войск. Городской управой были введены подоходные налоги, установлен денежный товарооборот, причем наряду с немецкими марками, которых не хватало, оставались в обиходе и советские рубли. Продукты можно было выменять и на золотые вещи. Зимой 1942 года самым ходовым товаром были часы, которые в немалом количестве продавали сами немцы и полицаи – то были «трофеи», отобранные перед расстрелом у евреев и крымчаков.

В 1943 году у Ялты подорвалась на мине баржа, груженная продуктами. Пока она держалась на плаву, немцы согнали на разгрузку мужчин из местных, а на берегу море выбрасывало деформированные, но целые консервные банки, которые подобравшие их люди выменивали на хлеб.

Более-менее уцелевшие вещи можно было сдать в комиссионные магазины. Туда же из инвентаризационного бюро поступали все вещи, конфискованные из опечатанных квартир, хозяева которых были расстреляны.

Существовало и подобие медицинской помощи: на весь Симферополь один пункт скорой помощи, в городских больницах 160 коек на 89 тысяч оставшегося населения. Заработали стоматологические кабинеты в поликлиниках. Лечение было платным, на бесплатный прием могли рассчитывать только больные венерическими болезнями, число которых быстро возрастало. Люди вынуждены были приспосабливаться к условиям оккупации: можно было учиться, жениться, рожать детей. Работали кинотеатры и симферопольский драмтеатр, даже футбольные матчи проходили, в основном между любителями. А рядом – чудовищное давление на население с многими концлагерями, казнями, подневольным трудом, повсеместной обдираловкой и открытыми грабежами. Никто не мог чувствовать себя в безопасности (22).

Говоря о последствиях антисемитской пропаганды, проводившейся нацистами, ее укоренении в сознании некоторой части населения, остававшейся в окуппации, нельзя не заметить недоброжелательное отношение к еврейским семьям, возвращавшимся в Крым после его освобождения в 1944 году. Евреи и крымчаки не могли попасть в свои квартиры, иногда жили в железнодорожных вагонах по нескольку месяцев. Возвратившихся в Крым евреев и крымчаков старались не брать на ответственные работы, особенно в государственные и партийные органы.

Власти скрывали информацию о количестве погибших и местах массовых захоронений. В официальных документах погибшие евреи и крымчаки значились только как мирные жители. Сведения о крымчаках исключили из статистических данных, как будто такого народа и не существовало (4).

В 1958 году недалеко от трассы Симферополь – Феодосия, возле места расстрела, по инициативе крымчакской общины был установлен мемориальный комплекс. Внимание мировой общественности к проблеме увековечения памяти жертв массовых расстрелов, в первую очередь граждан еврейской национальности, немецко-фашистскими оккупантами и их пособниками привлек поэт Евгений Евтушенко, побывавший вблизи Киева у печально известного оврага Бабий Яр – места расстрела в 1941 году десятков тысяч киевских евреев, а также многих граждан других национальностей. В том числе и футболистов знаменитого киевского «Динамо», выигравших «матч смерти» у немецкой команды. Но правительство отказывалось признавать факт геноцида еврейского народа.

На земляной насыпи, закрывавшей массовое захоронение, в то время находилась мусорная свалка, что также возмутило поэта. Возвратившись в гостиницу, он за несколько часов написал стихи. Напечатать их оказалось труднее, чем сочинить. Решившийся опубликовать, редактор «Литературной газеты» был впоследствии уволен. Пронзительные стихи Евтушенко начинались словами:

 
Над Бабьим Яром памятников нет.
Крутой обрыв – как грубое надгробье.
Мне страшно. Мне сегодня столько лет,
как самому еврейскому народу…
 

А заканчивались:

 
Еврейской крови нет в крови моей.
Но ненавистен злобой заскорузлой
я всем антисемитам, как еврей,
и потому – я настоящий русский!
 

Разумеется, откровенный намек молодого поэта на скрытый партийно-государственный антисемитизм немедленно вызвал резкую ответную критику, личное участие в которой принял Н. С. Хрущёв. В 1962 году композитор Дмитрий Шостакович на стихи Евтушенко написал свою лучшую музыкальную симфонию, а стихи были изданы в 72 государствах.

Следующий рост внимания к массовым захоронениям вызвали мародерские действия так называемых черных копателей. Первое судебное дело по незаконным раскопкам противотанкового рва под Симферополем датируется еще 1984 годом. Целью этих раскопок был поиск золотых зубов и других ценностей среди костей погребенных. Присутствовавшие на суде рассказывали, что в первый день зал был полон – всех интересовало местонахождение раскопок, а на второй день уже никого здесь не было.

В 1986 году Крым и весь СССР вздрогнули, когда Андрей Вознесенский опубликовал поэму «Ров», в которой, побывав на месте расстрела, он заклеймил позором мародеров и их пособников: «Не тащи меня, рок, в симферопольский ров. Степь. Двенадцатитысячный взгляд…» После этого здесь поставили гигантскую бетонную плиту, этакий саркофаг шириной 6 и длиной 500 метров. На месте старого мемориала был установлен масштабный гранитный обелиск с надписью:

«Здесь в 1941–1943 гг. немецко-фашистскими захватчиками зверски совершен массовый расстрел советских граждан».

В 2002-м из религиозных соображений недалеко был установлен еще один памятник с текстом на иврите и русском: «Господи, укрой под сенью крыл Твоих всех ушедших. Увяжи в узел жизни их души. Даруй утешение скорбящим… (Пс. 23.91.130). Евреям и крымчакам, расстрелянным фашистскими оккупантами в декабре 1941 г.». Рядом с памятниками на бетонной пирамидке начертано: «Здесь будет сооружен мемориал “Ров”. Памяти жертв Холокоста. Всем поколениям. Всем временам. Знайте и помните».

У некоторых симферопольцев в этом рву потеряны целые семьи, но далеко не все местные жители о нем знают. Зато не забывают его любители надругаться над чужими могилами. Недавно в крымской печати сообщалось о суде над подозреваемыми в незаконных раскопках ночными копателями, отце-пенсионере и сыне помоложе. Оба уже отсидели по такому же делу, прогремевшему в 2012–2013 годах, вышли на свободу по условно-досрочному освобождению и снова получили реальные сроки (Н. Дремова. АиФ. Крым. 2018. № 16; 38; 42). Проектом, реализацию которого планируется начать в 2018 году, предусмотрено, что создание мемориала «Ров» будет включать систему ограждения братской могилы, систему сигнализации и охраны, установка которых позволит покончить с мародерской деятельностью на месте массовых расстрелов.

Предусмотренное проектом создание мемориала «Ров» было начато в соответствии с планом работ, однако задержалось в связи с прокладкой вблизи него автотрассы «Таврида», связывающей большую часть Крыма с Керченским полуостровом, чем не преминули воспользоваться мародеры в очередной, третий раз попавшиеся на здешних раскопках. Как указано в статье Н. Дремовой «За гранью зла» (АиФ № 5, 2020, Крымская вкладка, С. 1), по-видимому, 70-летнего папашу годы тюрьмы ничему не научили, а сейчас ему грозит только «домашний арест». Любители покойного добра поистине неисправимы!

Согласно Постановлению Верховной Рады Крыма, с 11 декабря 2004 года на государственном уровне отмечается День памяти жертв нацизма – крымчаков и евреев Крыма. Этот день является траурной датой, на всех государственных зданиях приспускаются государственные флаги. В память о жертвах нацизма в декабре 2009 года в Симферополе на нескольких городских зданиях, являвшихся сборными пунктами для вывоза на расстрел цыган, крымчаков, евреев, установлены мемориальные доски.

О культе личности

I

После окончания Великой Отечественной войны росту национальных амбиций, вероятно, способствовала речь И. В. Сталина на кремлевском приеме 24 мая 1945 года. Мероприятие в честь командующих войсками Красной Армии состоялось в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца. Генеральный штаб и Главное политическое управление заранее подготовили списки приглашенных лиц. В ходе банкета Сталин выступил с небольшой застольной речью, венцом которой стал тост за русский народ: «За здоровье советского народа и прежде всего русского народа, потому что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза». Генералиссимус выразил благодарность русскому народу за его ясный ум, стойкий характер и долготерпение, за доверие Советскому правительству и способность пойти на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии. Ибо доверие русского народа Советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества – над фашизмом. Текст речи, опубликованной в центральных газетах, был откорректирован лично Сталиным и имел отличия от его стенографической записи. Оценки тоста в исторических исследованиях и публицистических работах разнятся вплоть до прямо противоположных.

Так, одни авторы полагали, что, отметив решающую роль русского народа в достижении победы, Сталин недоброжелательно отнесся к другим народам, рассматривая содружество народов с позиций тоталитарного централизма. Это отнюдь не способствовало «укреплению полиэтнического государства», создавая идейную платформу для перехода к новым политическим репрессиям под лозунгом последующей борьбы с космополитизмом. Сталин, таким образом, решил «возродить националистическую русскую идею». С иной точки зрения речь и правка, сделанная вождем, рассматривались как стремление переложить на Советское правительство вину за ошибки и промахи первого периода Великой Отечественной войны. Наконец, имелась и такая точка зрения, что Сталин был и остался приверженцем политики интернационализма, а его речь носила чисто внешний характер.

II

В действительности репрессивная политика власти, приостановленная на время войны, с ее окончанием продолжилась.

Последним массовым делом по поиску врагов народа было «Дело авиаторов», затеянное еще перед началом войны. Вот что пишут в современных источниках по этому поводу (64).

Война для советских ВВС началась значительно раньше того воскресного утра, 22 июня 1941 года, когда немецкие бомбы посыпались на «мирно спящие аэродромы». Тяжелейшие потери, причем в самом главном, командном звене советская авиация понесла уже в мае – июне 1941 года.

И по сей день нет внятного объяснения того, почему именно в начале лета 1941 года новый вал репрессий накрыл руководство военной авиации и военной промышленности. Даже на фоне других абсурдных и кровавых деяний сталинского режима так называемое «Дело авиаторов» поражает своей иррациональностью.

Совершенно секретная справка, которую Лаврентий Берия подал Сталину 29 января 1942 года, содержит список из 46 арестованных, которых не успели еще расстрелять к тому времени. Рядом с каждой фамилией было предельно кратко изложено существо предъявленных обвинений. Этот документ сразу и безоговорочно снимает сакраментальный вопрос: «А верил ли сам Сталин в виновность своих жертв?». В данном случае подобный вопрос неуместен – в справке нет ничего, во что мог бы поверить даже самый доверчивый человек. В обвинениях, предъявленных арестованным генералам, нет ничего конкретного, нет ни одного факта, ни одного документа, ни одного реального события, нет мотива совершения столь страшного преступления, нет сообщников «на той стороне фронта», которым мнимые шпионы передавали бы секретные сведения. Нет ничего, кроме шаблонных фраз: «…уличается как участник антисоветского военного заговора показаниями» таких-то лиц. Более того, сплошь и рядом появляются примечания: «От показаний отказались».

Трудно сказать, является ли это случайным совпадением, но в конце мая аресты пошли один за другим. Итоги большой работы, проведенной чекистами за неполных два месяца, поражают воображение. Списки арестованных содержат фамилии высших руководителей и командиров ВВС СССР, командующих фронтов, наркомов промышленности, начальников учебных и испытательных центров, в том числе заместителя наркома обороны, бывшего начальника Генштаба РККА Мерецкова, наркома вооружений Ванникова (будущий руководитель советского Атомного проекта), наркома боеприпасов Сергеева. Список генералов авиации, Героев Советского Союза, участников войны в Испании и на Дальнем Востоке, награжденных орденами Ленина, Красного Знамени, Красной Звезды, далеко не полный. А ведь были еще десятки других командиров, инженеров, управленцев, которые были арестованы и убиты в рамках «Дела авиаторов». А одновременно с ним раскручивалось грандиозное дело об «антисоветском заговоре» в Главном артиллерийском управлении РККА (были арестованы и расстреляны заместитель начальника управления генерал-майор Г. К. Савченко и его заместители, многие конструкторы артиллерийских систем).

В принципе, обвинение, конечно, могло быть, но оно касалось всей оборонной промышленности в целом и авиационной отрасли особенно. Поскольку при том уровне производства и станочного оборудования были неизбежны дефекты при изготовлении и сборке самолетных конструкций. Тем более, что уровень аварийности в массовом обучении летному мастерству достаточно высокий.

Вопрос об аварийности в частях ВВС обсуждался неоднократно на Политбюро ЦК. Результатом очередного обсуждения стало постановление «Об авариях и катастрофах в авиации Красной армии» от 9 апреля 1941 года, в котором виновными в авариях, произошедших в частях дальней авиации, были признаны четверо: нарком обороны Тимошенко, начальник ВВС Красной армии Рычагов, командующий дальней авиацией Проскуров, начальник отделения оперативных перелетов штаба ВВС Миронов. Однако расхожие слухи об ужасающей аварийности в советских ВВС накануне войны оказались несостоятельны. На поверку аварийность в советских ВВС была значительно ниже, чем в германской люфтваффе. Политбюро сочло достаточным «ограничиться общественным порицанием».

Недостатки новых моделей самолетов, в том числе истребителей, обнаруживались при испытаниях на летных полигонах НИИ ВВС. Поэтому новый начальник НИИ, известный всей стране по ряду дальних перелетов летчик, инженер высокой квалификации, кавалер двух орденов Ленина генерал-майор А. И. Филин, заменивший расстрелянного в 1938 году предшественника, мог очень быстро нажить себе многочисленных и влиятельных врагов. Таких, как Артем Микоян (главный конструктор истребителей МиГ) и Александр Яковлев (главный конструктор истребителей Як). Стоило одному из них доложить Сталину, что Филин, пользовавшийся большим доверием вождя, тормозит испытания нового истребителя, предъявляет всякие претензии, как в судьбе Филина произошел крутой поворот – через несколько дней стало известно, что Филин арестован. Постановление об отстранении Филина от должности Политбюро ЦК приняло 6 мая 1941 года. Точная дата его ареста не известна.

А 24 мая 1941 года произошло одно из важнейших событий в истории Советского Союза… Ни протокол совещания, ни его повестка не были опубликованы. Возможно, на этом совещании авиаторам припомнили все их прегрешения, а именно: в совершенно секретном приказе С. К. Тимошенко, наркома обороны СССР, от 19 июня 1941 года было указано на расхлябанность и недисциплинированность, следствием чего оказалось отсутствие маскировки аэродромов и важнейших военных объектов. Среди пунктов приказа был и такой: «Организовать к 5 июля в каждом районе авиационного базирования 500 км пограничной полосы 8–10 ложных аэродромов, оборудовать каждый из них 40–60 макетами самолетов». Выполнить приказ, в частности указанный пункт, было уже невозможно. Спрашивается, почему это не было сделано раньше?

На расхлябанность, как причину аварий и катастроф в авиации, указывалось в Постановлении ЦК от 9 апреля, упомянутом выше. Руководство ВВС обвинялось в неспособности вести борьбу за укрепление дисциплины в авиации и за уменьшение аварий и катастроф. Расхлябанность и недисциплинированность в авиации не только не пресекаются, но как бы поощряются тем, что виновники аварий остаются по сути дела безнаказанными, факты аварий и катастроф скрываются от Правительства. Среди нарушений дисциплины указывалось на большое количество пьянок с дебошем, неудовлетворительную штурманскую подготовку, большое количество столкновений в воздухе, невыполнение требований по безопасности полетов. Указанные в постановлении ЦК недостатки подтверждались в докладе начальника Генерального штаба Красной армии К. А. Мерецкова наркому обороны Тимошенко о результатах инспекционной проверки по авиачастям Западного и Прибалтийского особых военных округов в период с 1 по 10 августа 1940 года. Кроме того, в докладе сообщалось о том, что личный состав во главе с командирами «расслабился», о боевой готовности, сокращении срока приведения полка к вылету не думает. Аэродромное строительство в Западном и Прибалтийском военных округах идет медленно, площадок, подготовленных для маневра, как правило, нет. Из доклада Мерецкова следовало, что в безобразиях виноваты не политбюро, не нарком обороны, а высшие и средние командиры ВВС.

Как видим, в 1941 году на ВВС РККА обрушилась волна пьянства и преступной халатности. Результатом стал полный разгром советской авиации летом 1941 года. Насколько виноват в этом каждый из осужденных военачальников, по мнению одного из исследователей «Дела авиаторов», А. Широкорада, можно определить только после открытия всех архивов, нужно разбираться с каждым репрессированным отдельно, а не обелять их всех скопом (72). Также нельзя утверждать, что чекисты сажали за решетку и ставили к стенке лишь кристально честных и ни в чем таком не замешанных людей.

Во многих мемуарах советских военачальников неустанно повторяется мысль, что начало Великой Отечественной войны застало большинство красноармейцев мирно спящими, отчего войска приграничных округов и были разгромлены. Виноват, естественно, Сталин, который не внял предупреждениям военных и до последнего противился приведению армии в боевую готовность, чтобы не спровоцировать этим германскую армию (55). Каждый раз цель подобных утверждений одна – скинуть вину за поражение с себя на главу государства, и каждый раз изучение документов дает противоположную картину. Директивой РВС от 29 апреля 1934 года в Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА) было установлено три положения: нормальное, усиленное и положение полной готовности. Для приведения армии в боевую готовность нужна целая серия приказов и докладов об их выполнении. Без этого армия просто не может воевать. Но она воевала, значит, была приведена в боевую готовность, и документы это подтверждают.

Директива Военного совета Киевского военного округа от 11 июня 1941 года, за 10 дней до начала войны, предписывала ряд мероприятий по подготовке боеприпасов, инженерного имущества, запасов горючего и продовольствия в целях сокращения сроков боевой готовности. Времени было достаточно: «Исполнение донести к 24 часам 21 июня». Затем 18 июня из Генерального штаба пришла директива, после которой военные части начали выводить в районы сосредоточения. Это было выполнено в течение 19 и 20 июня. О подготовке Германии к войне Сталин знал. За время с 1 января по 21 июня 1941 года Кремль получил 57 донесений от советских разведчиков, а всего 267, в которых детально отражалась подготовка к нападению на СССР. Однако дата нападения неоднократно переносилась Гитлером, и это вызывало сомнения у Сталина. Поэтому, когда поздно вечером 21 июня пришло известие, полученное от немецкого перебежчика, о том, что война начнется следующим утром, оно вызвало растерянность не только у Сталина. Срочно Сталин вызвал наркома обороны С. К. Тимошенко и начальника Генштаба Г. К. Жукова.

В ночь с 21 на 22 июня появилась знаменитая Директива № 1, направленная шифрограммой командующим 3-й, 4-й, 10-й армиями для немедленного исполнения. Существует несколько версий об инициаторах ее появления, содержании и времени отправки, составленных на основании воспоминаний участников совещания у И. В. Сталина.

III

Недавно, 22 июня 2018 года, в День памяти и скорби, были рассекречены уникальные документы о первых месяцах войны.

Это 1400 директив Сталина, распоряжений Ставки, фронтовых приказов, оперативных карт, постановлений и фотографий того времени, еще недавно находившихся в архивах под грифом «совершенно секретно» (24). Газета «Комсомольская правда» предваряет публикацию следующим комментарием:

«Многие из них до сих пор давались только в пересказе историков – от шифровок наших разведчиков перед началом войны до резолюций Сталина, решающих судьбы тысяч городов, сотен заводов, десятков армий. Можно прочесть множество учебников истории, воспоминаний, комментариев историков – это важно. Но еще важнее собственными глазами увидеть главные документы войны в подлиннике и понять для себя, без толкований, как ковалась Победа. Конечно, все документы мы представить здесь не можем. Поэтому выбрали несколько важнейших, но относящихся именно к 22 июня 1941 года, дню, за которым было еще 1418 дней Великой Отечественной…»

Среди материалов, представленных газетой, есть, например, донесение нашего разведчика Рихарда Зорге (Рамзай), предупреждавшего за несколько дней, 17 июня, о начале воины. До сих пор оно считалось выдумкой писателей. Обратите внимание на дату. До войны осталось меньше пяти дней.

Есть и упомянутая выше Директива № 1. Вот комментарий «Комсомольской правды»: «Считалось, что команды войскам о приведении в боевую готовность 21 июня 1941 года на бумаге не отдавалось. Но позже глухо всплывали упоминания о некой шифровке. Вот она – перед вами: шифровка с приказом № 1 наркома обороны, полученная штабом Западного особого военного округа в 1 ч. 30 мин. 22 июня 1941 г. Вы можете ее прочесть сами. Еще 21 июня около 5 часов дня Сталин поручил начальнику Генштаба РККА Г. Жукову и наркому обороны С. Тимошенко выработать и отправить в войска директиву с целью привести войска приграничных округов в боевую готовность в связи с возможным внезапным нападением немцев утром 22 июня. Почему ее передали в штабы округов только поздно ночью? Почему только нарком ВМФ Н. Кузнецов, получив шифровку, незамедлительно привел флоты в боевую готовность? Вопросы, вопросы…»