Текст книги "Необыкновенное путешествие из Рима в Афины. Признания журналиста"

55 дней и тысяча тайн

Новый 1978 год жители Рима встретили как обычно. Ровно в полночь лопнула тишина и над семью холмами древнего города загрохотали взрывы петард, захлопали выстрелы из ракетниц, с балконов и террас стали палить в воздух из пистолетов и охотничьих ружей, под радостный визг детей летели из окон зажженные бенгальские огни, рассыпая вокруг огненные брызги, с треском крутились шутихи.

В народных кварталах – Сан-Лоренцо, Ченточелле, Торди-Но-на, Тибуртино – с балконов облупленных домов бросали на тротуары всякий хлам: сломанные стулья, дырявые кастрюли, старую обувь, пустые картонные коробки. По давней традиции все старое и ветхое нужно оставить в уходящем году, для того чтобы в новом было одно хорошее. В богатых кварталах – Париоли, Саларио – нарядные синьоры в вечерних платьях, выпорхнув из ярко освещенных гостиных на террасы увитых плющом уютных особняков, швыряли в пустоту улиц бутылки из-под французского шампанского. Каждый в Риме, да и в других городах Апеннин, встречал Новый год по-своему, но все надеялись, что он будет лучше, счастливее, чем старый…

Беззаботно встречая 1978 год, никто еще в Италии не знал, что он войдет в историю как год одного из самых страшных преступлений – похищения и убийства лидера Христианско-демократической партии Альдо Моро.

Лидер ХДП родился в местечке Малье, на юге Италии, в скромной семье. Его отец был школьным инспектором, мать – учительницей начальных классов. Альдо имел блестящие способности. Уже в возрасте 24 лет он стал преподавателем права в университете города Бари и быстро выдвинулся как многообещающий политик.

В Христианско-демократическую партию Моро вступил в 1945 году, через два года его избирают членом парламента. В правительстве христианского демократа Де Гаспери он получил пост заместителя министра иностранных дел. Однако блестящая карьера молодого члена правительства неожиданно обрывается. Причина – его оппозиция участию Италии в создаваемом тогда Северо-атлантическом пакте. 4 апреля 1949 года Альдо Моро не явился на заседание парламента во время голосования о вступлении Италии в НАТО. Де Гаспери не простил ему этого «самовольства» и вывел Моро из состава кабинета. За депутатом из Бари прочно закрепляется репутация «антиамериканца».

В последние годы, будучи трезвомыслящим политическим деятелем, Моро способствовал налаживанию сотрудничества христианских демократов с коммунистической партией, которая приобретала все большее влияние в политической жизни Италии. В 1978 году ИКП оказала парламентскую поддержку христианским демократам, что позволило им в трудной ситуации сформировать правительство. Возглавил его Альдо Моро. И вот – его убийство.

За годы работы в Италии мне пришлось много писать о терроризме, подробно заниматься делом Моро. Как и другие, я считаю, что это преступление все еще не раскрыто до конца, в нем до сих пор продолжает оставаться немало темных пятен. Моро можно было спасти, однако какие-то тайные, но могучие силы не захотели это сделать. Итак, вспомним, как это произошло.

16 марта 1978 года Альдо Моро вышел из своего дома на Корсо Трионфале в 9.50 утра. Высокий, сутуловатый человек с усталым лицом. Он много работал, особенно в последнее время: занимая посты главы правительства и председателя национального совета ХДП, продолжал читать лекции студентам университета. Под мышкой он держал кожаный портфель с бумагами. Альдо Моро в тот день очень спешил. Он торопился на заседание парламента, где решался важный вопрос о формировании нового парламентского большинства с участием – впервые за последние 30 лет – коммунистической партии. На Альдо Моро был надет синий костюм и рубашка в полоску.

Как обычно, Моро сел на заднее сиденье «Фиата-130», выкрашенного, как и все государственные машины Италии, в темно-синий цвет. У автомобиля не было ни пуленепробиваемых стекол, ни автоматического блокирования дверей. Несмотря на разгул в стране терроризма и просьбы самого Моро, правительство не выделило лидеру правящей партии бронированный автомобиль «за недостатком средств». Место за рулем занял старший капрал корпуса карабинеров Доминико Риччи, рядом с ним сел марешалло (фельдфебель) Оресте Леонарди – на протяжении многих лет телохранитель политического деятеля. Три других охранника следовали сзади на полицейской «альфетте».

На перекрестке виа Фани и виа Стреза перед машиной Моро резко затормозил белый «Фиат-128» с дипломатическим номером. В следующее мгновение двое людей в штатском с оружием в руках выскочили из белого «фиата». Одновременно еще четверо мужчин в темно-синей униформе стюардов авиакомпании «Алиталия» выбежали из палисадника рядом с тротуаром и тут же открыли огонь из автоматов по машине охраны.

Нападавшие действовали слаженно, спокойно, профессионально. На «альфетту» обрушился шквал автоматных очередей. В «Фиат-130» стреляли только из пистолета, причем со снайперской точностью. Первые же выстрелы сразили шофера и личного охранника лидера ХДП. Охранники в другой машине, за исключением полицейского Дзидзи, скончавшегося в госпитале «Джемелли», тоже были убиты на месте.

Альдо Моро силой вытащили из машины и затолкали в автомобиль марки «Фиат-132», стоявший наготове с включенным двигателем. Взревел мотор, машина с похищенным рванулась в сторону виа Камилучча и исчезла в лабиринте узких переулков итальянской столицы.

Между похищением и началом розыска прошло всего несколько минут, но похитителей уже и след простыл. В районе совершенного преступления оказалась нарушенной телефонная связь. В газеты, полицейские участки, министерство юстиции пошел поток лживых сообщений. Анонимные звонки сообщали о перестрелке в аэропорту Фьюмичино, взрыве бомб в городском автобусе, об убийстве на площади Венеции. Создалось впечатление, что члены подпольной организации получили задание дезориентировать власти и силы охраны общественного порядка. Как выяснилось потом, так оно и было.

В первые часы после похищения Альдо Моро Италию охватили смятение и ужас. Я в тот день дежурил в отделении ТАСС и хорошо помню бледные, взволнованные лица итальянских сотрудников, испуг соседей по дому. Многие поначалу думали, что в стране начинается государственный переворот. Прервал свою работу парламент. Кругом раздавались взволнованные вопросы: что же происходит? что же дальше?

Итальянские демократы сразу же расценили это похищение как опаснейшую политическую провокацию. По призыву профсоюзов в стране была объявлена всеобщая забастовка. Тысячи людей с красными флагами и транспарантами вышли на демонстрации против терроризма, подрывных происков реакции. Во многих местах демонстрации возникали стихийно.

Однако действия органов охраны общественного порядка с самого начала отличались странной нерешительностью, грубыми ошибками, недопустимой медлительностью. То, что полиции тотчас же не удалось схватить похитителей, еще можно было как-то оправдать неожиданностью нападения. Но и спустя несколько часов, уже после того как прошло первое смятение, полиция продолжала громоздить одну ошибку на другую. Оперативные службы министерства внутренних дел разослали по всей стране телефото 20 экстремистов, которых подозревали в причастности к похищению. Нелепость этого списка сразу стала очевидной: так, например, в нем фигурировали два экстремиста, которые давным-давно сидели в тюрьме и никак не могли присутствовать на виа Фани.

В операции по захвату Моро участвовали десятки террористов, но все они как сквозь землю провалились. Ничего не давали ни массовые обыски, ни облавы, ни блок-посты на вокзалах и в аэропортах. Обыскивали чуть ли не каждую машину. Меня, например, останавливали несколько раз. Заставляли выйти из автомобиля, открыть багажник, тщательно проверяли документы. Вся эта неприятная процедура проходила под дулом автоматов. Впервые за послевоенные годы правительство использовало не только полицию и карабинеров, но и воинские части.

В те дни многие начали задавать вопрос: «Плохо ищут или не хотят найти?» Он очень похож на фразу, которую позднее бросила в лицо лидерам ХДП жена Моро – Элеонора: «Если бы они хотели, то могли бы спасти его!» К такому же выводу пришла и его старшая дочь – Мария Фида Моро, опубликовавшая книгу об отце с предисловием писателя Леонардо Шаши, который, кстати, тоже был убежден, что Моро могли, но по разным сложным причинам не пожелали спасти.

Через два дня после похищения, 18 марта, в редакцию газеты «Мессаджеро» в Риме подбрасывают фотографию, снятую аппаратом «Полароид» с мгновенным проявлением. Моро снят в одной рубашке, без галстука на фоне флага с надписью: «Красные бригады». В листовке сообщалось, что председатель ХДП будет подвергнут «народному процессу». Так началось продолжавшееся 55 дней заключение политического деятеля.

5 мая жена Моро получила от мужа прощальное письмо, а в «коммюнике № 9» террористы сообщили о приведении приговора в исполнение. Теперь известно, как это произошло. Лидер был убит не 5, а 9 мая.

В этот день рано утром в тесный чулан на виа Монтальчино, где тюремщики прятали Моро, вошли двое: «бригадисты» Просперо Галлинари и Анна Лаура Брагетти. Женщина держала в руках отглаженный костюм, который был на лидере ХДП в момент похищения. Моро оторвался от прощального письма жене и детям, которое ему разрешили написать. Неожиданно Галлинари торжественно объявил, что «по гуманным соображениям» Моро решили сохранить жизнь. Пленнику предлагают переодеться и даже выдают несколько монет, чтобы он смог, когда его выпустят, позвонить родственникам по телефону. Видимо, это было сказано для того, чтобы Моро и в самом деле поверил в скорое освобождение.

Затем все трое спускаются в подземный гараж. Там их ждал Марио Моретти – один из организаторов похищения. Лидеру ХДП предлагают залезть в открытый багажник красного «рено». В городе полно полиции, и это необходимая предосторожность, объясняют тюремщики. Моро согласно кивает и послушно лезет в багажник. Его накрывают пледом, а мгновение спустя в грудь пленника впиваются острые жала пуль. Под сводами гаража гулко грохочут выстрелы. Террорист Антонио Саваста – еще один член банды похитителей – садится за руль, и через несколько минут машина с трупом Моро брошена на узкой виа Гаэтани, на равном расстоянии от двух зданий – ЦК Итальянской компартии и руководства ХДП.

9 мая, как только на электронном телетайпе «Экстелл» агентства АН СА запрыгали черные буковки сообщения: «Труп мужчины обнаружен сегодня утром на виа Гаэтани в центре Рима», я сразу понял, что речь идет о Моро. Догадаться было не так уж трудно. Приговор террористы объявили несколько дней назад, и вся Италия жила в ожидании трагической развязки.

Следующее сообщение АНСА подтвердило мои подозрения: «Труп мужчины на виа Гаэтани – Альдо Моро». Срочно передав в Москву сообщение о зловещей расправе над лидером ХДП, я сел за руль быстроходной тассовской «альфетты» и помчался в центр города. О том, что произошло, знали еще не многие, и улицы были пусты. На площади Венеции я вышел из машины и пешком направился на виа Гаэтани.

Улица была запружена взволнованной толпой. Женщины вытирали слезы, священники в черных сутанах торопливо крестились. Пустив в ход маленькую книжечку с золотым тиснением – членский билет «Стампа эстера» (Ассоциация иностранной печати), мне удалось протиснуться через плотный кордон полицейских к припаркованному возле забора красному пикапчику «рено». В открытом багажнике лежало закутанное в плед тело знакомого по митингам и пресс-конференциям человека. Голова безжизненно склонилась влево, глаза полуприкрыты, на щеках проступила седоватая щетина.

– Бедная Италия! – прошептал стоявший рядом полковник карабинеров в черной форме, вытирая платком слезы, катившиеся по его бронзовому лицу…

Через несколько месяцев, продолжая собирать материалы о «деле Моро», я решил отправиться на место, где произошло похищение. Вот и виа Фани, тихая, ничем не примечательная улица в одном из буржуазных кварталов столицы. Здесь живут коммерсанты средней руки, государственные служащие, отставные чиновники. Палисадники за высокой оградой, окна, почти невидные за густой зеленью вьющихся растений или закрытые деревянными ставнями.

Накрапывал мелкий дождик. На мокром асфальте возле места похищения Альдо Моро уже не лежали букеты живых цветов. Равнодушно шуршат шинами мчащиеся мимо автомобили. На улице почти ни души. Вот женщина в черном под зонтиком быстро перешла улицу и, оглянувшись на место трагедии, торопливо перекрестилась. Я подошел к портье ближайшего дома – небритому толстяку в форменной куртке, который выволакивал на тротуар мешок с мусором.

– Скажите, пожалуйста, что произошло на вашей улице 16 марта?

– А что, собственно, могло произойти?! Ах, вы об этом! Да, похитили Моро! Это действительно случилось на нашей улице. Была большая стрельба. Синьор – журналист? Тогда вам надо обратиться к кому-нибудь другому. Я только слышал выстрелы, но ничего не видел, и вообще это дело меня не касается. Мое дело – мести улицу, убирать лестницу. Синьору лучше обратиться к кому-нибудь другому. К кому именно? Не знаю, не знаю…

Привратник отвечал с раздражением, явно стараясь поскорее отделаться от дотошного журналиста. Портье – народ тертый, бывалый, они хорошо знают, что, когда речь идет о террористах, лучше держать язык за зубами.

С нежеланием говорить об убийстве Моро я постоянно сталкивался во время поисков материалов об этом преступлении. Очень многие, особенно те, кто действительно мог рассказать о преступлении, отказывались давать интервью. Плотная завеса тайны над «делом Моро» опустилась уже через несколько месяцев после убийства. О нем почти перестали писать газеты и журналы. Потихоньку исчезли свидетели. Уже после того, как состоялся процесс и похитители оказались за решеткой, римская газета «Репубблика» писала: «Тысячи тайн, которые окружают 55 самых трагических дней, которые когда-либо переживала Италия после войны, так и остались нераскрытыми».

О каких же тайнах идет речь? Прежде всего, о более чем странных действиях полиции в тот период, когда Моро еще можно было освободить. Во время массовых облав некая Нунция Домиана, проживавшая на виа Градоли, пожаловалась в пожарную охрану, что у нее протекает потолок (в Италии пожарные не только тушат пожары, но и спасают людей при наводнениях, оказывают помощь в случае затопления квартир, утечки газа и т. п.). Пожарные взломали дверь квартиры на верхнем этаже, хозяева которой забыли выключить душ, и замерли в изумлении: комнаты представляли собой настоящий склад оружия. В куче одежды нашли несколько форменных костюмов авиационных стюардов того типа, что были и на похитителях Моро.

Однако, обнаружив тайный склад экстремистов, полиция повела себя весьма странно: вместо того чтобы устроить в квартире засаду и дождаться хозяев, на виа Градоли с включенными сиренами примчались десятки «пантер» мобильной полиции и начали суетливо окружать здание, где заведомо уже не было никаких террористов, то есть полицейские действовали так, словно их цель состояла в том, чтобы распугать, а не задержать похитителей. Жители ближайших домов видели, как к зданию, где обнаружили склад оружия, подъехала на мотоцикле блондинка, похожая, по описанию, на одну из разыскиваемых участниц захвата Моро, но, завидев полицейские автомобили, развернулась и скрылась в лабиринте узких улиц. Так был упущен реальнейший шанс задержать организаторов тайного склада, а возможно, и самих похитителей Моро. Потом стало известно, что во время повальных обысков полицейские посещали все дома на виа Градоли. Подходили они и к подозрительной квартире, набитой оружием, но, не получив ответа на стук, преспокойно удалялись. Что же, плохо искали или не хотели найти?

Есть в «деле Моро» и другие загадки. Куда, например, делся агент из охраны Моро, который просил заменить его на дежурстве в роковой день 16 марта? Как объяснить таинственное исчезновение фотопленки, снятой корреспондентом АНСА сразу же на месте преступления 16 марта? Журналист сдал пленку судебным властям, но с тех пор о ее судьбе ничего не известно.

И еще. В кожаном портфеле, который Моро взял с собой в машину, лежало пять папок: в трех из них находились дипломные работы студентов, в четвертой – совершенно секретные документы, а в пятой – лекарства, необходимые для лидера ХДП. Похитители забрали с собой только две папки: с секретными документами и с медикаментами. Но каким образом им стало известно, что находится в каждой из папок? Ведь у них не было времени, чтобы ознакомиться с их содержимым. Значит, это подсказал им кто-то из ближайшего окружения Моро?

Элеонора Моро в своих показаниях утверждает, что маршруты следования машины ее мужа менялись каждый день. Каким же образом «красным бригадам» удалось заранее узнать, что автомобиль Моро проедет по виа Фани?

Лидер ХДП получал множество писем с угрозами. Его охранник Оресте Леонарди заметил, что кто-то постоянно следит за Моро и даже засекает по секундомеру все его маршруты. Незадолго до похищения Леонарди послал три докладные записки командованию корпуса карабинеров, где сообщал о подозрительных передвижениях возле квартиры своего патрона. За неделю до похищения он сообщил начальству, что «Фиат-128» с неизвестными лицами постоянно «висит на хвосте» у машины Моро. За день до похищения Леонарди получил от своего начальства весьма странный ответ: «Никаких причин для беспокойства нет. Речь идет об обычных хулиганах».

В январе 1979 года я смотрел по телевидению специальный репортаж, в котором рассказывалось о «таинственной» гибели одного из свидетелей похищения – жителя города Субиако под Римом Аугусто Рапоне. По специальности электрик, он работал в день похищения неподалеку от места нападения на машину Моро. Родственники погибшего рассказывали, что всякий раз, когда по телевидению передавали сообщение о «деле Моро», Рапоне приходил в сильное волнение, так, словно он чего-то боялся. Через несколько дней после похищения лидера ХДП он внезапно исчез. Год спустя на окраине Субиако был обнаружен его полуразложившийся труп. Журналистам итальянского телевидения удалось установить, что похитила и убила Рапоне группа неизвестных лиц. Трудно найти какое-нибудь разумное объяснение этому преступлению, кроме того, что 16 марта он видел нечто такое, о чем никто не должен был знать.

Еженедельник «Эуропео» приводит показания священника Дзукки, который был хорошо знаком с Моро еще до трагических событий 1978 года. После похищения к Дзукке прибыл связной от террористов, который предложил ему встретиться с пленником. Священник согласился на такую встречу, но представители правительства запретили ему подобного рода контакты. «Ни один агент итальянских секретных служб, – подчеркивает «Эуропео», – не приехал к Дзукке, чтобы арестовать выходившего на связь террориста или хотя бы пойти по его следу».

«Есть и еще один свидетель по делу об убийстве лидера ХДП, показания которого никто так и не выслушал, – свидетельствует «Эуропео», – полковник полиции Антонио Карнаккья. Почти два года его агент находился в рядах «красных бригад», но что докладывал он об их деятельности – так и осталось для всех тайной».

В «деле Моро» невозможно разобраться, если не попытаться понять, что же представляет собой так называемый левый терроризм в Италии, какова его социальная база, как он возник и какие цели преследуют «красные бригады».

На эту тему я часто разговаривал с Карло – корреспондентом одного из популярных миланских еженедельников. Он – коммунист, часто пишет о терроризме, собрал о нем объемистое досье и успел напечатать несколько книг. По его словам, и это действительно так, эскалация терроризма в Италии на рубеже 70-х годов объясняется, прежде всего, общим обострением кризиса капиталистической системы, что привело к резкому ухудшению положения самых широких слоев населения, в том числе и молодежи. На молодежи экономический кризис отразился особенно остро и больно. Прологом к террористическому «взрыву» послужили студенческие волнения, вспыхнувшие в конце 60-х годов во многих странах Западной Европы. В марте 1968 года все 36 итальянских университетов были охвачены волнениями. Студенты проводили демострации, митинги протеста, захватывали здания учебных заведений, вступали в столкновения с полицией. Экстремистские настроения молодого поколения стимулировались и кризисом системы высшего образования, и бумом анархистских идеологий, и, конечно, общим ухудшением положения народных масс на Западе.

Социальной базой левацких группировок стали часть студенчества, деклассированные элементы, безработные, «взбесившиеся от ужасов капитализма» мелкие буржуа. В Турине в самом конце 60-х годов возникли две довольно крупные левацкие группировки – «потере операйо» (рабочая власть), или сокращенно «потоп», и «лотта континуа» (борьба продолжается), лидеры которой утверждали, что в Италии «есть революционные возможности, не замечаемые слишком осторожными традиционными левыми партиями».

Почти одновременно с ними образовалась «авангуардия операйя» (рабочий авангард), объявившая, что ее цель – «создание новой революционной марксистской партии», а несколько позднее – так называемая «аутономия операйя» (рабочая автономия) и множество других более мелких групп, в состав которых входило порой всего несколько человек.

Все эти левацкие группировки действовали вполне легально: издавали газеты, проводили шумные митинги и демонстрации, которые нередко превращались в потасовки и серьезные столкновения с полицией.

Власти долгое время проявляли поразительную снисходительность к бесчинствам левацких группировок. «У нас же демократия – пусть себе протестуют!» – снисходительно цедила буржуазная печать. Почему такая благодушная реакция? По той простой причине, что красные знамена, которыми размахивали леваки, их трескучие псевдореволюционные лозунги, акты вандализма вводили в заблуждение определенную часть обывателей, отождествлявших экстремистов с левыми партиями. Короче говоря, буржуазия умышленно использовала ультралевых для дискредитации коммунистов.

Пользуясь попустительством властей, леваки набирали силу. Вслед за «легальными» левацкими организациями стали возникать тайные террористические банды. 1 ноября 1969 года во второразрядной гостинице «Стелла дель маре», неподалеку от Генуи, состоялся «научный семинар», в котором приняли участие несколько десятков активистов левацких группировок. Это было секретное собрание, на котором обсуждалась тактика и было сформировано ядро «красных бригад».

Выступая на семинаре, 28-летний Ренато Курчо, которого позднее итальянские журналисты назвали «историческим основателем» «красных бригад», призвал леваков «перейти к вооруженной борьбе». По его словам, это был единственный способ «освободиться от власти капитала». «Действовать, – поучал Курчо, – надлежит в городах, где находится организационный и политический центр эксплуатации. Надо нанести удар в самое сердце системы».

Через год после тайного сборища в гостинице «Стелла дель маре», 20 октября 1970 года, в одном из левацких листков появилось «официальное» сообщение о создании «красных бригад» – «пролетарской организации, которая намерена бороться против хозяев и тех, кто им служит». Но это были слова. А чем на самом деле стали заниматься «борцы за дело народа»?

«Красные бригады» поджигают склады, портят оборудование, взрывают бомбы, подбрасывают угрожающие листовки: «Трепещите, грязные слуги хозяев». «Война на фабриках» была непродолжительной. «Краснобригадовцы» очень скоро отдают предпочтение тактике индивидуального террора. Их жертвами становятся «слуги системы»: инженеры, судебные чиновники, адвокаты, а затем и политические деятели. Символом бригадистов становится «П-38» – западногерманский пистолет, легко умещающийся в кармане. Он все чаще пускается в ход.

Появился у «красных бригад» и другой страшный символ – бутылка с зажигательной смесью, приготовленной в подпольных лабораториях. Ими экстремисты забрасывали полицейские участки и поджигали автомобили.

Однако история уже убедительно показала вредность терроризма для рабочего движения, для борьбы пролетариата за свои права, за социализм. Рабочий класс Италии тоже без труда разглядел, что провокации «ультра» на руку реакции и ее борьбе против левых сил. Это был вынужден признать даже «исторический глава» «красных бригад» Ренато Курчо. Во время процесса над убийцами Моро Ренато Курчо и его сообщники, заключенные в тюрьме города Пальми, передали журналистам свою коллективную исповедь: «Произошло короткое замыкание вооруженной борьбы, которая так и не смогла совершить крупный скачок. Ее участникам остается только принять это к сведению, выразить по сему поводу траур и освободиться от ложных иллюзий». Этот манифест заключенных многие истолковали как признание провала.

Как уже говорилось, труп Моро был обнаружен на виа Гаэтани, вблизи зданий ЦК Итальянской компартии и руководства ХДП через 55 дней после его похищения. Сразу стало ясно, что выбором места экстремисты умышленно хотели показать, что их цель – подорвать сотрудничество двух крупнейших политических партий Италии, одним из активных проводников которого был Моро.

Реакционеры в Италии и за океаном не на шутку перепугались, когда благодаря Моро было достигнуто соглашение о создании парламентского большинства, в которое впервые за 30 послевоенных лет должны были войти коммунисты. Стало ясно, что планы «изоляции коммунистов», «вынашиваемые реакционными кругами со времен «холодной войны», проваливаются, то есть терпят провал планы американских дирижеров итальянской внутриполитической жизни.

«Моро пускает в правительство «красных»!» – в панике завопили реакционеры.

«Альдо отдавал себе отчет в том, что ситуация становится все более опасной, – сказала судьям на процессе его жена Элеонора Моро. – Еще задолго до дня похищения ему угрожали. Угрозы шли с разных сторон и на разных уровнях: международном и национальном, со стороны отдельных лиц и групп. Во всяком случае он знал, что его жизнь в опасности. Он занимался составлением завещания, отдавал распоряжения на случай своей смерти».

Согласно показаниям жены и детей Моро на суде, наибольшее впечатление на лидера ХДП произвела угроза, прозвучавшая в его адрес во время его поездки в США. Это произошло на приеме в Вашингтоне или Нью-Йорке (показания родных в этой части не удалось уточнить) в период между 25 и 28 сентября 1974 года. Моро занимал тогда пост министра иностранных дел в левоцентристском правительстве и находился в США вместе с президентом республики Джованни Леоне с официальным визитом.

По поводу этой угрозы Элеонора Моро сообщила судьям следующее: «То был один из редких случаев, когда мой муж в точности передал мне слова, которые были ему сказаны, хотя и не назвал лица, произнесшего их. Я попробую воспроизвести эти слова: «Господин министр, вам придется отказаться от дальнейшего проведения вашего политического курса, направленного на то, чтобы достичь прямого сотрудничества всех партий в Италии. Либо вы прекратите проводить такой курс, либо вы дорого заплатите за это. Решайте сами, как понимать это предупреждение»».

В Колумбийском университете з марта, всего за несколько дней до похищения, посол США в Риме Р. Гарднер назвал Моро «самым опасным политическим деятелем Италии».

В статье «Моро, как и Кеннеди?» еженедельник «Панорама» отмечал: «В руководящем ядре правящей Христианско-демократической партии утверждается подозрение, что ее лидер «попал в безжалостную сеть подлинного заговора, организованного при вмешательстве влиятельных экономических и военных кругов страны, которая до сих пор считалась естественным союзником Соединенных Штатов». Для христианских демократов, традиционно ориентирующихся на США, было нелегко «обратить свои подозрения к другому берегу Атлантики». Однако, по словам еженедельника, политический секретарь ХДП Ф. Пикколи и бывший заместитель министра внутренних дел Дзамберлетти пришли к выводу, что «Моро своей жизнью заплатил за попытку высвободить Италию из «уз поднадзорной свободы» в орбите США и за отказ блокировать вступление Итальянской компартии в правящее большинство, несмотря на нажим Пентагона и госдепартамента».

Только в 1981 году – через три года после выстрелов на виа Фани – один за другим были схвачены многие главари «красных бригад». 4 апреля в 2 часа дня возле центрального вокзала в Милане был арестован так называемый военный руководитель «красных бригад» Марио Моретти, тот самый, кто организовал операцию по захвату Альдо Моро и кто лично вел его допросы.

Когда полицейские окружили террориста, он воскликнул: «Я – Марио Моретти! Объявляю себя политическим заключенным!»

В нескольких томах признаний, которые весной 1980 года сделал следователям «раскаявшийся террорист» Патрицио Печи, бывший руководителем туринской «колонны», в частности, говорится о том, что Моретти поддерживал контакты с террористическими группировками в ФРГ и Ирландии, а также с экстремистами в других странах.

Оказались за решеткой и Просперо Галлинари – тот, кто хладнокровно расстрелял безоружного пленника, и Антонио Саваста, доставивший труп лидера ХДП в центр Рима, и Анна Брагетти, на чье имя был снят дом, где оборудовали «народную тюрьму» для Моро, и многие другие члены «красных бригад».

Процесс над арестованными террористами по «делу Моро» шел много месяцев в 1983 году. 32 «краснобригадовца» были приговорены к пожизненному тюремному заключению – высшей в Италии мере наказания, остальные – к длительным срокам тюрьмы. На последнем судебном заседании Просперо Галлинари признался: «Альдо Моро был похищен и убит, поскольку стремился к созданию в Италии правящего большинства с участием коммунистов». Это признание еще раз подтвердило, что главной целью организаторов расправы над политическим деятелем было стремление не допустить компартию к рычагам власти.

Большинство итальянских газет с разочарованием встретило результаты процесса в Риме. По мнению газеты «Стампа», он не дал ответа на один из самых тревожных вопросов: чем объясняется невмешательство государственных органов во время пребывания Моро в плену у террористов, а порой даже непонятное попустительство последним? Просто ли неэффективностью, или же это было делом рук определенных политических сил?

Не был дан ответ и на самый важный вопрос: кто стоял за спиной террористов и направлял из-за кулис их преступную деятельность?

В конце 60-х годов, когда формировались «красные бригады», была образована еще более законспирированная группа, назвавшая себя «суперклан» (от итальянского «кландистини» – подпольщики). Во главе ее подвизался некий Коррадо Симиони, у которого, как и у Ренато Курчо, в биографии немало темных пятен и загадочных поворотов. В юности Симиони был активистом Итальянской социалистической партии, где прослыл ярым антикоммунистом. Спустя некоторое время его исключают из социалистической партии за «моральную нечистоплотность», после чего Симиони неожиданно заинтересовался «проблемами искусства». Правда, для этих занятий он выбрал довольно странное место – Американское информационное агентство (ЮСИС) в Милане, которое служило ширмой для ЦРУ.