Текст книги "Необыкновенное путешествие из Рима в Афины. Признания журналиста"

Хорошо бродить по переулкам Рима. А если устали и захотелось передохнуть и утолить жажду, всегда можно зайти в бар, которых в Риме великое множество, чуть ли не на каждом углу.

Римский бар – это «предприятие общественного питания» широкого профиля, если так можно выразиться, и частное заведение, но по закону в нем должен быть строго определенный набор напитков и закусок: прежде всего кофе, соки, молоко, минеральная вода, чай, пиво, аперитивы и, наконец, крепкие спиртные напитки – от итальянской траппы (виноградная водка) до французского коньяка. Спиртное в барах стоит очень дорого, и поэтому пьют его мало. Заказывают, как правило, «одно брэнди», то есть порцию в 25 граммов. Отмер порции производится при помощи специального устройства. Бармен нажимает на перевернутую бутылку, и оно автоматически отмеряет дозу в 25 граммов. Если вы попробуете заказать «двойное виски» или «двойной коньяк», то есть 50 граммов, то на вас посмотрят с удивлением. А если еще удвоите порцию, то это вызовет сенсацию.

По статистике, итальянцы потребляют много алкогольных напитков, но пьют в основном вино. Мужчины ежедневно выпивают за обедом один-два стакана хорошего виноградного вина. Продажа крепленых вин на Апеннинах строго запрещена. Их изготовление наказывается тюремным заключением. Вино – одна из основных статей экспорта, и в стране внимательно следят за его качеством, опасаясь за репутацию на международных рынках. Проблемы пьянства в Италии практически нет. За семь лет жизни в Риме я ни разу не видел сильно пьяного итальянца. Однажды в Венеции мне довелось видеть, как два пьяных моряка купались в канале, но оказалось, что это англичане.

Кроме напитков в баре всегда можно купить самые разнообразные бутерброды – так называемые трамедзини, корнетти – нечто вроде нашего рогалика, пирожные. Во многих барах продаются коробки конфет, шоколад, авторучки, сигареты, марки. Открыт бар с 6 утра до 23 часов вечера без перерыва на обед. Это не создает проблем для персонала, так как бар, как правило, заведение семейное. Городские власти выдают частному владельцу лицензию на открытие «торговой точки», а как она будет управляться – это его дело. Соблюдение расписания работы, наличие в баре номенклатуры товаров и напитков проверяют специальные инспектора муниципалитета. Если владелец их нарушает, то лицензию могут и отобрать.

Выгодно ли содержать бар? Видимо, да, раз их в Риме, да и в других городах Италии, такое множество. Цены на напитки и продукты владельцы не вправе изменять. Их устанавливает специальный межминистерский комитет. Конкуренция? Да, но в рамках стандартных для всех цен. Только в барах самой высшей категории напитки стоят дороже, чем в остальных. Рентабельно это заведение по той причине, что в нем работает минимум персонала: хозяин, его жена, дети, иногда наемный бармен. Разливают кофе, стоят за стойкой, моют посуду, метут пол, протирают витрины, сидят за кассой, получают товар – все делают сами хозяева. Конечно, это нелегкий труд. Преимущества своего положения владелец бара видит в том, что это – «собственное дело», «семейное предприятие», которое перейдет по наследству детям. Любой государственный служащий или высококвалифицированный рабочий на большом заводе зарабатывает больше, чем владелец маленького бара, но… попробуй получи место служащего или рабочего в солидной фирме!

Есть, конечно, в центре города большие бары, которые уже давно не «семейное предприятие». Там хозяин нанимает официантов, барменов, а сам разве что сидит за кассой. Но таких баров немного.

Магазинов в Риме несметное количество. Согласно статистике, на каждую тысячу жителей их приходится гораздо больше, чем в любом другом городе Западной Европы. На больших улицах и проспектах практически все первые этажи заняты магазинами и лавками. Витрины убраны очень красиво, с большим вкусом. Нет никакой бутафории, выставлены только продаваемые товары, снабженные этикетками с ценами. Прежде чем зайти, каждый может убедиться, по карману ли ему покупка. Ценники отсутствуют только в очень дорогих магазинах, предназначенных для людей с тугими бумажниками. Там цены устанавливают в зависимости от того, на сколько «тянет» клиент. Очень много магазинов с обувью, одеждой, кожгалантереей, то есть с теми товарами, которыми славится Италия. На центральных улицах они рассчитаны на туристов, которым выгодно покупать эти вещи на Апеннинах, потому что у них дома итальянская обувь или текстильные изделия стоят гораздо дороже. В небольших лавках, где продавцы – сами хозяева, обслуживают очень вежливо. Там с клиентом приветливы, угодливы. В больших универсальных магазинах – УПИМ, СТАН ДА, «Ринашенте» – совсем другая картина. Перед клиентом никто не суетится.

Кассиры равнодушно зевают на высоких табуретах, а продавщицы, сбившись стайкой в углу, спокойно болтают о своих делах. Хочешь – покупай, хочешь – нет. Служащих это не волнует.

– Синьорина, – обратишься к одной из них с вопросом, – а нет ли у вас того-то?

– А?! – Равнодушно машет она рукой. – Смотрите сами, синьор. Все выставлено на полках!

В капиталистическом Риме социальные контрасты – на каждом шагу. Так писали мы в советские времена, но они никуда не делись и сегодня. Кварталы богатые и бедные. Элегантные, утопающие в зелени виллы и обшарпанные бетонные коробки «народных домов». Сияющие хромом «мерседесы» и потрепанные «чинквеченто» (маленькие «фиаты»). Пуленепробиваемые стекла роскошных ювелирных магазинов центра и развалы поношенной одежды на рынке в Порта-Портезе. Впрочем, такое сегодня – в любом городе Европы. С той только разницей, что сегодня улицы европейских городов заполонили мигранты из стран Востока и Африки, которых тогда в Риме еще не было. Гастарбайтеры, конечно, были, но из Турции, Югославии, а в основном, с отсталого юга самой Италии.

Жители Рима жалуются, что в городе очень шумно. Непрерывно гудит поток автомобилей, воют сирены полицейских и санитарных машин, грохочут отбойные молотки на дорожных работах, ревут сверхмощные мотоциклы «кавасаки» без глушителей, на которых носятся отпрыски богачей. Санитарный отдел Римского муниципалитета установил, что один только шум, производимый движением городского транспорта, составляет в среднем 65–70 децибелов – это значительно выше того уровня, который безболезненно может воспринимать человеческое ухо.

Но в Риме есть и немало тихих, спокойных мест, где кажется, что время остановилось. Много узких переулков, где не проехать машине, уютных двориков с фонтанчиками, старинных площадей, больше похожих на театральные декорации.

Старинные римские площади – островки какой-то особой жизни, одно из чудес «вечного города». Я любил приходить на площадь Испании весной, когда местные жители выносят из домов кадки с распустившимися азалиями и ставят их на ступеньки лестницы. Все вокруг словно купается в красно-розовой пене миллиардов свежих лепестков.

На этой лестнице из белого травертина, занимающей чуть ли не половину площади, идет своя, особая жизнь. Греются на ступеньках туристы, подставив горячему весеннему солнцу бледные лица, дремлют возле мольбертов уличные художники, раскладывают на одеялах свой нехитрый товар – проволочные браслеты, дешевые кольца, бусы из стеклышек, плетеные ремешки для часов – мелкие торговцу. Тихо плещется вода в мраморном фонтане-лодке, созданном фантазией Бернини, а со стороны церкви Тринита дей монти на вершине холма плывет колокольный звон – там замаливают свои и чужие грехи монахини из французского ордена Пресвятого сердца Иисуса…

Об этой романтической площади снимают фильмы («Девушки с площади Испании»), на ее лестнице объясняются в любви, а поэты сочиняют о ней стихи. Римский поэт Франческо Поссенти писал о ней:

 
Приди сюда весной, под вечер…
Чу! Перезвон волшебный с холма стекает,
В душе таинственно рождая
Спокойствие и мир.
 

Ощущение покоя и умиротворенности особенно сильно испытываешь в римские вечера, когда свежий ветер с моря разгоняет дневную духоту и уносит из города смрадные запахи бензинового перегара. В эти часы в квартале Трастевере, за Тибром, зажигаются огни бесчисленных ресторанов и тратторий. Столы выносят из душных комнат и ставят прямо на мостовую. В воздухе плывет негромкий говор, тихий перестук ножей и вилок. «О Рома миа белла!» – доносится откуда-то издалека страстный голос певца.

И не важно, что этого певца нанимают вскладчину хозяева ресторанов, что темнота и разноцветные фонарики не могут скрыть облупленные стены домов. Не портят настроение даже цены в меню, которые год от года становятся все внушительнее. В эти часы каждому, кто приходит сюда, жизнь кажется легкой, радостной и счастливой. Пусть хотя бы ненадолго исчезают все волнения, заботы и тревоги.

«Есть особое чувство Рима, – писал А. Муратов в своей замечательной книге «Образы Италии», – оно с трудом поддается определению, потому что слагается из повседневных и часто мимолетных впечатлений жизни в Риме. Оно растет с каждым новым утром, с каждым новым шагом, пройденным по римским улицам и окрестностям. Путешественники вдыхают его вместе с божественным, легким и солнечным воздухом Рима».

Эти слова написаны около века назад. Жители «вечного города» и туристы уже давно вдыхают не «легкий, божественный» воздух, а отравленный выхлопными газами автомобилей. Однако «чувство Рима», как я убежден, существует. Чем дольше живешь в этом городе, тем все отчетливее понимаешь, какой он громадно-необъятный, сложный и интересный. Об истории чуть ли не каждого дома, каждого камня можно писать книги, целые исследования. Чем больше его узнаешь, тем больше убеждаешься в том, как мало тебе известно. Каждая улица, каждая площадь, каждый переулок полны тайн и загадок. Много раз я ходил по площади возле Колизея и только через несколько лет заметил, что в ее центре есть круг, выложенный каким-то другим камнем. Что это? Почему? Оказалось, что это «мета суданте», буквально: место, куда приходят потные. Здесь когда-то был фонтан, в котором мылись гладиаторы.

Кстати, еще раз о римских фонтанах. Есть в городе громадные беломраморные фонтаны-дворцы, фонтаны-монументы вроде знаменитого фонтана Треви, куда перед отъездом из Рима бросают монетку, или фонтана «четырех рек» Бернини на площади Навона. Есть фонтаны-курьезы вроде фонтана «Баркачча» в виде мраморной лодки на площади Испании или сказочного тритона на площади Дель-Тритоне.

А римские обелиски? От 40-метровой колонны Траяна с барельефами из 2500 фигур до древнеегипетских обелисков, привезенных легионерами в период африканских походов. А римские церкви и соборы? Многие из них ничем не уступают музеям. В них можно увидеть скульптуры Микеланджело, картины Рафаэля. Необычен даже звон римских колоколов. Жители города утверждают, что колокола «разговаривают» между собой. Большой колокол собора Санта Мария Маджоре звучно объявляет: «Авемо фатто ли фачоли, авемо фатто ли фачоли!» (Мы сварили фасоль, сварили фасоль!) «Кон ке? Кон ке?» (С чем сварили? С чем сварили?) – торопливо спрашивают колокола собора Сан Джованни ин Латерано.

«С лучком! С лучком!» (Кон ле кодикелле! Кон ле кодикелле!) – звенят колокола церкви Санта Кроче ин Джерусалемме. То, что этот звон – настоящая музыка, доказал еще Пуччини, использовав его в прелюдии к третьему акту оперы «Тоска».

Можно без конца перечислять все те удивительные вещи, которыми полон Рим. Постепенно впечатления, наслаиваясь одно на другое, создают в душе то чувство восторга и преклонения перед этим необыкновенным городом, которое и называют «чувством Рима».

Но тогда почему же почти каждый при первом знакомстве с итальянской столицей испытывает разочарование? Мне тоже Рим поначалу не понравился, но я относил это за счет субъективных впечатлений, связанных с трудностями устройства на новом месте, дурной погодой и т. п. «Надо время, – пишет уже упоминавшийся Муратов, – чтобы испытать чувство Рима…»

Многие знаменитые люди прошлого были от Рима в восхищении. «О, Рим, ты целый мир!» – воскликнул очарованный «вечным городом» Гёте. Всю жизнь восхищался Италией и Николай Гоголь. Однако с тех времен город сильно изменился. Исчезли сады и виноградники на окраинах. На их месте еще в 70-80-х годах прошлого века выросли вереницы тяжелых и однообразных домов, которые сделали Рим похожим на другие западноевропейские столицы. А в нашем веке улицы заполнили лавины грохочущих автомобилей. Стены мраморных палаццо изуродовала назойливая реклама. Повсюду появились отделанные пластиком и никелем американские бары, а изящные силуэты акведуков, «сработанных еще рабами Рима», перечеркнули бетонные эстакады скоростных автострад.

Время не остановишь. Техника, прогресс неузнаваемо меняют облик городов, технический прогресс создает все более сложные проблемы в «вечном городе». Все возмущаются, например, грязью на улицах, но сами жители мало что делают, чтобы в столице было чище. В Риме до сих пор сохранилась традиция – в ночь под Новый год выбрасывать из окон на улицу старые вещи: мебель, негодную посуду, всякую рухлядь. Утром первого января по некоторым районам города невозможно проехать. Улицы завалены мусором, усыпаны битым стеклом. Но и в другие дни кое-кто поступает не лучше. Что же делать? Штрафы не помогали 200 лет назад, не помогают и сейчас.

Мусор на улицах всего лишь одна из проблем муниципалитета. Очень тяжело обстоит дело с жильем. Сотни лет Рим застраивался хаотически, без всякого плана, особенно в первые десятилетия после войны. Газеты окрестили тот период «секондо сакко ди Рома» (второе разграбление Рима) по аналогии с разорением «вечного города» варварами. Столица была фактически отдана на откуп строительным спекулянтам. А им было выгодно строить дома для богачей. До сих почти половина квартир в Риме не имеет ванн, 72 процента лишены центрального отопления, а есть и такие дома, где «удобства во дворе». Целые кварталы, такие, как, например, Мальяна, были построены с грубейшими нарушениями градостроительных норм. Дома стоят впритык друг к другу, нет ни скверов, ни дворов. Дети играют на проезжей части, среди автомобилей. Ко многим улицам до сих пор не подведены водопровод и канализация. Есть кварталы, построенные ниже уровня Тибра, где во время дождей из кранов вместо воды течет грязь.

– С урбанистической точки зрения современный Рим – чудовищный город, – рассказывал мне во время интервью тогдашний мэр столицы Джулио Арган, который до того, как стать градоначальником, долгие годы работал историком-искусствоведом и считается одним из крупнейших знатоков столицы. – Многие годы он рос и развивался без плана. В нем невероятно трудно найти не только жилье, но и работу. Помимо строительной, в городе почти нет никакой другой крупной индустрии. Это город министерств, чиновников и бюрократов, а простому народу в нем приходится очень нелегко.

Точку зрения Джулио Аргана разделяют многие другие жители Рима, видные деятели культуры. «Обшарпанным и расхлябанным» называл его писатель Альберто Моравиа в своей книге «Против Рима». Поэт Эудженио Монтале объявил, что «Рим – это задворки Европы», а писатель Гоффредо Паризе утверждал, что итальянскую столицу можно сравнить «с каким-нибудь городишком в Турции». Острые на язык жители Тосканы сочинили в свое время едкую эпиграмму:

 
Сидит немало дураков по городам своим,
Но тот четырежды дурак, кто уезжает в Рим?»
 

Но вот парадокс. Как бы ни ругали столицу ее жители и их соседи, «Вечный город», словно магнит, притягивает к себе людей со всего света.

Почему? На этот вопрос трудно дать однозначный ответ. Что касается туристов, то их влекут развалины Форума, Колизей и другие памятники древности, которыми так богат «вечный город». Но что находят в нем те, кто остается в нем навсегда? Почему об этом городе создано столько легенд? Почему Гёте воскликнул, уезжая из Рима: «Кто видел Италию, и особенно Рим, тот никогда не будет совсем несчастным!»? И в чем, наконец, это «чувство Рима», о котором упоминает Муратов? Да и есть ли оно?

Я задал этот вопрос Джулио Аргану, но он покачал головой: «Чувство Рима? Не знаю… Вероятно, это любовь к городу? Я прожил в нем почти всю жизнь и воспринимаю его как часть самого себя. А сказать, что я люблю самого себя, будет нескромно. Для меня Рим – это… – Арган задумался и подошел к распахнутому окну. – Рим – это Рим? Вот посмотрите, здесь каждый камень – история, каждый камень дышит. Вы чувствуете? Это – аромат истории, аромат веков!»

За окном муниципального дворца, выходящим на изумительную по красоте площадь Кампидольо, тихо умирал день. Теплый ветерок лениво шевелил бордовые с желтым муниципальные флаги на палаццо «Дей сенатори». Лучи заходящего солнца золотили изумрудную плесень на гриве бронзового коня и на плечах оседлавшего его всадника – императора Марка Аврелия. Это единственная конная статуя, сохранившаяся со времен Древнего Рима. После краха империи «языческие» памятники безжалостно уничтожались, но Марка Аврелия ошибочно приняли за императора Константина, сделавшего христианство официальной религией, и благодаря этому он уцелел.

О площади Кампидольо на Капитолийском холме можно рассказывать бесконечно, ведь здесь, согласно легенде, был основан «вечный город». Кампидольо – самый высокий из семи холмов Рима. Благодаря своим обрывистым склонам он превращался в неприступную крепость, что, вероятно, и послужило причиной того, что это место было выбрано для «местожительства» первыми римлянами. Здесь при раскопках нашли черепки керамической посуды, относящиеся к XIV–XIII векам до н. э., – самые древние из обнаруженных на территории Рима.

Сами римляне, хотя и гордятся своим легендарным прошлым, охотно над ним подшучивают. «Рим стал великим городом по очень простой причине, – с улыбкой говорят они. – Дело в том, что нашим школьникам в те времена не надо было учить латинский язык – он был их родным. В противном случае у них просто не было бы времени, чтобы завоевать полмира и создать удивительную цивилизацию».

Со своим прошлым римляне никогда не расстаются. Они живут среди него, и оно живет в них. В центре города дома построены прямо на фундаментах древних храмов, лепятся к обломкам старинных терм и дворцов, а некоторые жилые здания целиком сложены из остатков мраморных плит и колонн. В средние века по приказу пап и князей не только с Колизея, но и с других «языческих» памятников безжалостно сдирали мраморную облицовку и пережигали ее на известь. Особенно усердствовало в этом знатное семейство Барберини. В Риме до сих пор вспоминают: «То, что не успели разрушить в Риме варвары (по-итальянски «барбари»), то уничтожили Барберини!»

Но и в более поздние времена обломки античного Рима продолжали служить строительным материалом. При сооружении сравнительно еще «новых» зданий нередко использовали мраморные плиты из императорских гробниц, которым место в музеях; в подъездах некоторых домов стоят бюсты древнеримских императоров, полы в частных виллах нередко выложены мозаикой, украденной из Помпей или Остии-Антики, а во многих дворах валяются обломки великолепных мраморных колонн, на которых лениво греются на солнце откормленные кошки.

В Музее истории Рима есть фотографии, показывающие, каким был город сто лет назад, когда еще не начинали в массовом масштабе раскопки. Он мало похож на нынешний. Многие памятники еще были скрыты под слоем земли. Слава древним архитекторам и строителям города! Они строили и в самом деле на века. Сохранившиеся до наших дней сооружения возводились из узких, хорошо обожженных «римских» кирпичей, которые скреплялись крепчайшим раствором и клались в несколько рядов – в некоторых местах до 20 кирпичей в ряд. Мрамор почти везде ободрали, но прочные стены остались.

Однако сейчас у древнего Рима появились новые страшные враги: машины и смог. От непрерывной вибрации грунта, вызванной потоком автотранспорта, фундаменты многих древних зданий стали разрушаться. От изумительной по красоте арки императора Константина откалываются куски, зазмеились трещины по бесценным фризам колонны Траяна, даже на несокрушимых стенах Колизея появились трещины.

Губителен для мрамора дворцов и памятников так называемый каменный рак, который образуется от смеси выхлопных газов автомобилей и копоти сотен тысяч работающих на солярке отопительных систем. Этот «рак», как установили ученые, глубоко проникает в поры мрамора, делая его хрупким, как стекло. Как бороться с «каменным раком», никто пока не знает.

За последние годы, особенно после того как к власти пришел левый муниципалитет, в Риме многое сделано для спасения бесценных памятников прошлого. Чтобы предотвратить вибрацию зданий, создано несколько «пешеходных островков», например, запрещен проезд машин возле Колизея и Арки Константина. Многие монументы, находящиеся в особо критическом состоянии, реставрированы; ведутся работы по спасению мраморных памятников от губительного «каменного рака».

В перспективе предстоит сделать еще больше. Но на это нужны деньги, новые ассигнования, новые специалисты, а в стране не хватает жилья, многие здания обветшали и требуют ремонта. Надо думать о том, как помочь тем, кто живет в бараках и домах, где нет элементарных удобств, как сделать так, чтобы никому зимой не было холодно. А сколько транспортных проблем!

Рим – это не только прошлое. Рим – не музей под открытым небом. Это современный город, где люди живут, работают, страдают, где они ведут борьбу за лучшее будущее. Приятно, конечно, когда в стену твоего дома вмурована плита из древней гробницы, а из окна можно увидеть Колизей. Но если при этом в доме нет отопления, нечем оплачивать счета за газ и свет, а на работе готовятся массовые увольнения, то тут уж не до архитектурных красот.

Мой друг, старожил итальянской столицы Паоло Роботти говорил мне: «История Рима длиннее и богаче, чем у других городов, да и памятников в нем побольше. Но дело не только в этом, ведь каждый город – это, прежде всего, его жители. В Риме жили и сейчас живут необыкновенные люди. Здесь творили, например, Микеланджело и Рафаэль, а сейчас работают многие известные во всем мире художники, скульпторы и писатели. В прошлом веке жители города мужественно боролись за объединение Италии, а в годы второй мировой войны многие шли в партизаны и сражались против гитлеровцев.